CC BY
363
УДК 930 : 94(47).02
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ФОРМИРОВАНИЕ ДРЕВНЕЙ РУСИ В IX - XII ВВ. В РАБОТАХ АНГЛО-АМЕРИКАНСКИХ АВТОРОВ
Федосов А.В., Шинаков Е.А.
Статья посвящена рассмотрению проблемы происхождения и формирования Древней Руси в работах некоторых англо-саксонских историков. Рассматриваются различные подходы к трем проблемным вопросам древнерусской истории: на какой основе складывалось Древнерусское государство, какую роль в его истории играли варяги и какое место Древняя Русь занимала в системе европейских государств раннего средневековья. Отмечается, что позиции рассматриваемых в статье авторов в значительной степени схожи.
Ключевые слова: Древняя Русь, варяги, восточные славяне, «торговая теория» происхождения Руси, торговля.
THE EMERGENCE AND FORMATION OF THE ANCIET RUS' IN THE NINTH - TWELFTH CENTURIES IN THE WORKS OF THE ANGLO- AMERICAN SCHOLARS
Fedosov A.V., Shinakov E.A.
The article is dedicated to the problem of the emergence and formation of Ancient Rus' in works of several Anglo-Saxon historians. The authors consider different approaches to three problematic issues of Ancient Russian history: the basis of the Ancient Rus' formation; the role of the Varangians in its history; the place of the Ancient Rus' in the European state system o f the Early Middle Ages. It is noted, that the views and ideas of the authors considered have a lot in common. Keywords: Ancient Rus', the Varangians, East Slavs, «trade theory» of the Rus' emergence, trade.
История Древней Руси в англосаксонской историографии ранее никогда не была объектом пристального внимания историков. Это положение несколько изменилось после Второй мировой войны, т.к. возрос интерес к СССР. В настоящее время появляется все больше работ, в которых рассматриваются не только общие вопросы возникновения Древнерусского государства, но и различные аспекты жизни народа, такие как династические браки, положение женщин, торговля и т.п., которые помогают создать более полную картину его социального устройства. В данной статье мы кратко рассмотрим концепции становления Древнерусского государства в IX - XI вв. некоторых англо-саксонских историков1: Д. Оболенского, Т. Нунена, Р. Пайпса, В Ханака, С. Франклина и Дж. Шепарда, М. Уиттоу, Дж. Мартин и К. Раффеншпергера, т.к. в их работах наиболее полно представлен спектр взглядов на проблему с начала 70-х годов прошлого века и до настоящего времени. Включение в этот список Р. Пайпса, в работах которого история Древней Руси затрагивается вскользь, обусловлено его утверждением, что в IX - XII вв. формировались те особенности российского государства, которые будут затем отличать его от Западной Европы на протяжении всей его истории, а также тем, что до сих пор в среде как зарубежных, так и отечественных историков и
1 Несмотря на то, что некоторые из работ указанных авторов были переведены на русский язык, в статье будут использоваться собственные переводы авторов с английского оригинала.
публицистов находятся сторонники его идей. Что же касается Д. Оболенского, то в своей основной работе «Byzantine Commonwealth» («Византийское Содружество») он одним из первых показал, что Древнерусское государство было частью крупного сообщества европейских государств. Кроме того, он был учителем многих исследователей Древней Руси, например Дж. Шепарда и С. Франклина. А его идеи оказали существенное влияние на взгляды и подходы к проблеме формирования и становления Древнерусского государства (например, на М. Уиттоу). Между тем, нельзя обойти вниманием и тот пласт зарубежной историографии по интересующему нас вопросу, который был наработан ранее и в связи с этим здесь уместно отметить работу В.П. Шушарина «Современная буржуазная историография Древней Руси», которая вышла в 1964 г. В ней автор, суммируя взгляды историков прошлого и современных ему исследователей, в том числе и англо-саксонских, рассматривает «три концепции относительно Древнерусского государства, имеющие хождение в зарубежной историографии и определяющие, как буржуазные авторы освещают важнейшие аспекты древнерусской истории: отрицание Древней Руси как особого этапа в развитии восточного славянства; «торговая теория» заимствованная у В.О. Ключевского; норма-низм, с помощью которого за рубежом пытаются объяснить возникновение Древней Руси» (Шушарин 1964: 13). Здесь хотелось бы добавить, что помимо В.О. Ключевского определен-
ное влияние на западных авторов оказали и идеи К.Д. Кавелина о двух истоках - «славянском» и германо-скандинавском - древнерусской государственности.
И далее, раскрывая эти позиции В.П. Шушарин пишет: «Сторонники концепции, отрицающей Древнюю Русь как относительно единое государство выдвигают следующие тезисы: великокняжеская власть как наследственный институт класса отсутствовала; вече являлось народным собранием, имевшим значительную власть; междукняжеские столкновения свидетельствуют о том, что относительного единства Руси не было» [12, с.13]. Сторонники же «торговой теории» фетишизируют роль внешней торговли и «выдают ее за главный стимул древнерусской истории» [12, с. 13], принижая роль земледелия в жизни населения, утверждая отсутствие феодальной собственности: «Государственную власть они трактуют как выразительницу интересов купечества, доказывая отсутствие вассалитета» [12, с.14]. В связи с этим нельзя обойти вниманием вопрос о различии подходов к определению феодализма историками марксистского направления, которые считают феодализм определенной общественно-политической формацией, и их буржуазными коллегами: «Буржуазные историки, говоря о феодализме, понимают при этом не определенную общественно-экономическую формацию, не тип производственных отношений, а лишь связи внутри господствующего класса (сюзерены и вассалы)» [12, с.24]. С тех пор позиции англо-саксонских историков по данному вопросу не изменились. Достаточно привести в качестве примера еще находящуюся в печати работу сотрудника Университета Нью-Мексико Ю.А. Михайловой «О некоторых направлениях в современной медиевистике и их значимости для изучения Древней Руси», в которой она рассматривает различные подходы, раскрывающие суть феодализма. Классическое же определение его в «узком» смысле, как считает автор, принадлежит бельгийскому ученому Ф.-Л. Гансхофу: «Система общественных институтов, формирующая и регулирующая обязательства послушания и службы, преимущественно военной, которые один свободный человек (вассал) принимает на себя по отношению к другому свободному человеку (сеньору), а также обязательства обеспечения и покровительства, которые сеньор принимает на себя по отношению к вассалу».
Кстати, в учебнике истории А. Трачев-ского за 1885 г. (за десять лет до рождения Ф.-
Л. Гансхофа) читаем: «Пользуясь борьбой между детьми Карла [Великого], ленники образовали сильную аристократию, превратившихся в наследственных владетелей с верховной властью. Они назывались вассалами или рыцарями, а император - сюзереном, что означало первого среди равных. Этот политический порядок называется феодализмом» [11, с.19].
Однако время, когда историография была ареной классовой борьбы, по-видимому, закончилось. И вряд ли в данной статье уместно повторно рассматривать англо-саксонскую историографию, которая анализировалась в книге
B.П. Шушарина, тем более, что позиции и взгляды многих западных историков, как уже указывалось, по вопросам возникновения и развития Древней Руси практически не изменились, а выводы сделанные автором книги разделяются авторами статьи. Но с тех пор появились новые работы англо-саксонских историков. И, хотя вопросы в них рассматриваются по старой схеме, заметно изменение в сторону большей объективности.
Так, по мнению британских историков
C. Франклина и Дж. Шепарда Древняя Русь складывается благодаря развитию международной торговли, которой занимались преимущественно скандинавы-викинги, которыми двигала, «жадность и алчность», и которые массово оседали на землях будущей Руси. Однако они считают, что у Древней Руси был предшественник в лице каганата русов, который многие отечественные историки считают всего лишь историческим фантомом. Но, по мнению С. Франклина и Д. Шепарда, он был вполне реальным политическим образованием, который также складывался на основе торговли: «Очевидно, что к 838 г. у русов возникла определенная политическая организация во главе с каганом (хаканом)...» [1, р.31], с центром в Рюриковом Городище [1, р.35,41,54]. Однако это образование было не государством, а, скорее, свободным союзом предпринимателей, которые находились в постоянном движении в поисках прибыли, и по этой причине они не имели постоянных поселений, крепостей и могильников [1, р.44-45]. Сам каган был скорее церемониальной фигурой и зависел от своих дружинников. «Такой политический порядок основывался на негласном соглашении [кагана] с новоприбывающими из Балтийского региона о том, что получение серебра являлось общей целью. Не менее важным было взаимодействие с местным населением, которое только формально подчинялось руси в целом и кагану в
частности». Таким образом, каганат в представлении британских историков выступает в качестве непосредственного предшественника Древней Руси, которое формируется в начале X в. на Среднем Днепре. Авторы даже допускают, что каганат мог просуществовать еще и в X в., и что каган мог посылать в Киев своих наместников [1, р. 112-113].
Американский историк-славист Т. Нунен также отмечал, что титул «каган» был хорошо знаком русам и использовался ими в политической жизни как минимум с первой половины IX в. (в это время он принадлежал не Рюриковичам, а другой группе русов, жившей где-то на севере), что, по его мнению, свидетельствует о влиянии Хазарского каганата. По мнению Т. Нунена, после крещения Руси Владимиру нужно было укрепить свои позиции в качестве верховного правителя, однако он не мог опереться на византийский опыт государственного строительства, поскольку византийская идеология, религия и политические практики были абсолютно неизвестны большинству его подданных - восточным славянам, балтам и финнам. С другой стороны, население Среднего Днепра и Верхней Оки было хорошо знакомо с хазарами, их институтами и имперской идеологией, а сами князья Киева еще и до Владимира прекрасно знали об успехах хазар в строительстве сложной гетерогенной империи и стремились их повторить. Принимая хазарский титул, князья Киева «наследовали» право на власть над различными народами и это укрепляло их легитимность. Они строили свое государство по хазарской модели, т.е. клали в его основу международную торговлю и сбор дани с покоренных племен и пошлин с купцов. Таким образом Т. Нунен считает международную торговлю одним из основных факторов формирования древнерусской государственности. При этом, однако, исследователь признает, что эти утверждения доказать достаточно сложно, т.к. политические институты Древней Руси были комплексными и синтетическими, имели различные источники происхождения [4, р.86-94].
«Торговой теории» происхождения Древнерусского государства придерживается и американский историк Р. Пайпс, он пишет: «В России норманны занимались в основном международной торговлей, не претендуя на политическое господство, в отличие от Западной Европы. Они создали сеть укрепленных городищ вдоль основных речных магистралей, в которые стекалась дань с окрестных племен: рабы, пушнина и воск, которые затем шли на продажу в Византию и
арабский мир. В X в. появляются постоянные укрепленные поселения, в которых жили норманнские вожди, их семьи и дружинники. Вокруг селились местные ремесленники и торговцы». И далее: «Опасности, связанные с международной торговлей вынуждали города-крепости к некоей организации. Этот процесс начался после около 800 г. с появлением норманнских поселений в районе Ладожского озера и закончился в 882 г., когда князь Олег объединил под своей властью две крайние точки пути «из варяг в греки» Выбор Киева в качестве резиденции князя был обусловлен необходимостью контролировать южный участок пути «из варяг в греки», который проходил по населенным кочевниками степям. Также он служил местом, куда стекалась и, затем. отправлялась в Константинополь дань со всей Руси. Созданное норманнами на Руси государство скорее напоминало крупную торговую компанию по типу Ост-Индской или компании Гудзонова залива, которые создавались для получения прибыли, но, ввиду отсутствия, в местах их деятельности какой-либо внешней администрации, вынужден были осуществлять также и квазигосударственные функции. Великий князь Киева был главным купцом, а его «государство» - коммерческой корпорацией, состоявшей из слабо связанных между собой городов, воинские кон-тингенты которых собирали дань с местных племен и поддерживали некое подобие общественного порядка. Князья были фактически независимы друг от друга и, вместе со своими дружинниками, сформировали особую касту, жившую отдельно от остального населения по своим законами и погребаемую в отдельных могилах. Власть осуществлялась князем, который зимой ездил по окрестным деревням и собирал дань. Лишь в XI в. появилось вече, хотя отношения между ним и князем не были структурированы, поэтому власть на Руси не ограничивалась ни законом, ни народной волей. Нежелание выработать четкую систему наследования свидетельствует об отношении норманнов к своему государству. Киевским князьям постоянно приходилось организовывать съезды, на которых урегулировались разногласия и конфликты» [7, р.29-31].
С этой точкой зрения согласны и остальные авторы, указанные нами выше. Нет разногласий у них и по поводу того, что основными торговыми партнерами Древнерусского государства были страны мусульманского Востока и Западной Европы в отличие от отечественных историков, которые считают основным торговым путем Руси «путь из варяг в греки».
Еще дальше идет в своих выводах М.
Уиттоу: «Арабские источники утверждают, что главной торговой артерией Руси был не Днепр, а Волга, и что «русская земля» располагалась поблизости от Волжской Булгарии. И лишь в середине X в. аль-Истахри и ибн-Хаукаль указывают на существование Киева... Договоры с Византией не свидетельствуют ни о важности днепровского торгового пути, ни о том, что он функционировал продолжительное время... Поэтому в Киеве, Смоленске и других днепровских городах находят лишь незначительные свидетельства торговли с Византией... Таким образом мнение о пути «из варяг в греки» как о важнейшей торговой артерии - всего лишь вопрос слепой веры... Благодаря [археологическим] материалам можно утверждать, что именно Волга, а не Днепр, была главной торговой артерией для русской торговли. И именно возможность меховой торговли с исламским миром и привела, в первую очередь, викингов-русов в этот регион» [10, p.248-249].
Близкой точки зрения придерживается и Дж. Мартин: «Когда легендарные предки Владимира [варяги] появились на славянских и финских землях, они начали, подобно викингам, разорявшим Западную Европу, организовывать рейды на местное население. Они захватывали пленных и наиболее ценные товары, такие как меха, воск и мечи. Затем они спускались по Днепру и Волге, чтобы обменять свою добычу в Булгаре, Итиле и Херсоне на шелка, парчу, изделия из стекла, украшения, пряности, вина и серебро. В конце концов некоторые из скандинавских налетчиков, такие как легендарный Рюрик, изменили свои отношения со славянскими племенными сообществами. Они стали их князьями, отказавшись от грабежей и набегов, учредив взамен ежегодные выплаты дани. В обмен на эту дань и признание их главенства, князь защищал своих подданных от других варягов, а также от Хазарского каганата, требовавшего дань от славян» [3, p.13].
А американский историк К. Раффеншпер-гет замечает: «В истории экономики Средневековья Киев обычно считается центром торговли между «варягами и греками», располагавшемся на пути, связывавшем Скандинавию и Византию. Но Киев был также центром торговли между Западом и Востоком, находясь на торговом пути, который вел из Майнца и Регенсбурга в Германии через Богемию и Польшу на Русь и затем - в Среднюю Азию. При этом Русь (но не Киев) была также связана с третьей экономической зоной, центр которой находился на Балтике» [9, p.117]. Таким образом, торговля была важнейшим фак-
тором развития Руси на ранних этапах [9, p.150].
Также общим мнением указанных авторов можно считать и то, что решающую роль в окончательном формировании Древнерусского государства они отдают скандинавам - руси, -которые составляли политическую элиту, хотя к легенде о призвании Рюрика с братьями многие относятся скептически [1, p.39,57] и вскользь говорят о славянских структурах, которые могли бы предшествовать формированию государственности: о том, что и до, и после начала правления варяжских князей местные славянские и финно-угорские племена управлялись по своим принципам своими племенными старейшинами [3, p.13].
Так Р. Пайпс считает, что сообщества славян были объединены в «миры», основанные на почитании общих богов. Совокупность «миров» формировала племя, в котором власть принадлежала старейшинам [7, p.28], а С. Франклин и Д. Шепард отмечают, что, согласно византийским источникам, к 860 г. на Руси уже были князья и старейшины [1, p.55], а также шаманы, которые часто были могущественнее правителей [1, p.45]. Они также отмечают, что славяне, жившие в расположенных рядом поселениях, осознавали свое родство и необходимость коллективной обороны. Но изолированность этих поселений, их разбросанность на большой территории не способствовали появлению общественно-политических структур [1, p.71]. Т. Нунен указывает на то, что сами источники практически ничего не сообщают о славянских предгосу-дарственных структурах: «Авторы Повести временных лет практически ничего не сообщают о политической структуре восточных славян до появления Киевского государства. До некоторой степени это можно объяснить незнанием. В то же время, эти авторы, скорее всего, намеренно скрывали информацию о правителях Руси до Рюриковичей. Летописцы упоминают некоторые восточнославянские племена, однако мы не знаем когда и как эти племена появились, а также какую роль они играли в восточнославянском сообществе. Также в летописях упомянут древлянский князь Мал, «лучшие люди» и старейшины древлянской столицы Искоростеня. Можно только догадываться, какую роль они играли, и какие функции исполняли. Короче говоря, крайне мало можно сказать о политической организации восточнославянских земледельцев, которые постепенно заселяли лесную и лесостепную зоны...» [5, p.506].
Более детально описывает предгосударст-венные структуры восточных славян американ-
ский историк В. Ханак. По его мнению, до призвания варягов на Руси уже в VII - VIII вв. существовали князья, которые были потомками племенных и клановых лидеров и которые стали ядром потомственного класса территориальной знати, воеводы - военные вожди, - и вече, которое изначально было общим собранием клана или племени, но, с появлением торговых «градов», превратилось в консультативный орган городского управления с административными, религиозными и законодательными функциями [2, р. 149155]. Появление «градов» способствовало и изменению роли князей: они стали оставлять традиционную роль патриархального главы племени или клана и становились правителями определенных регионов, с центрами в торговых городах [2, р.150]. При этом, однако, исследователь отмечает, что титул «князь» хоть и был знаком восточным славянам, практически не использовался, а в восточнославянской среде не возникло собственных правящих родов [2, р.152]. Вся власть была сосредоточена в руках военной аристократии - воевод, которые охраняли «грады» и торговые пути. Что касается вече, то оно, по мнению В. Ханака, только мешало формированию единого общерусского политического союза, т.к. уходило корнями в ро-доплеменную организацию и не могло возвыситься над интересами отдельных политических групп [2, р.161]. Также он отмечает, что славянские «грады» и племенные центры могли сохранять традиционные социально-политические структуры и институты, пока не выступали против интересов Рюриковичей. Однако восстания в восточнославянской среде побудили князя Олега ускорить процесс политического и экономического подчинения сельской округи созданным им военным центрам, в которые он назначал знатных варягов и бояр. Это привело к распаду славянских племен, и, в отсутствие стабильных территориальных политий, князь смог предохранить себя от возможного появления независимых славянских объединений в будущем. Возникшая в итоге структура была гетерогенной политической общностью, связь которой с Киевом обеспечивалась личными качествами и военной силой киевского князя, его способностью держать данников под контролем [2, р.150,19]. Завершился процесс инкорпорации славянских земель в киевское государство при княгине Ольге, хотя после разделения князем Святославом русских земель между своими сыновьями, славяне смогли снова ненадолго выйти из-под контроли Рюриковичей [2, р.21]. Таким образом, делает вывод В. Ханак, можно говорить о том, что ко времени начала правления князя Владимира норманны играли
заметную роль в консолидации восточнославянских племен в слабо организованное государство, при этом единоличное правление Рюриковичей было ограничено столкновениями с противоборствующими варяжскими кланами [2, р.107].
Также общим местом в исследованиях указанных авторов является факт массовой ассимиляции на Руси выходцев из Скандинавии Р. Пайпс пишет, что норманны-русы довольно быстро ассимилировались в среде местного населения посредством браков и вливания славян в военные структуры русов [7, р.34]. М. Уиттоу также полагает, что в конце IX - начале X вв. археологически выделяется отличное от своих славянских соседей викингское сообщество, однако затем викинги ассимилируются в славянской среде, и это говорит о том, что скандинавы-русы изначально были небольшой группой, чья активность. однако, послужила катализатором фундаментальных изменений в русской лесной зоне [10. р.244-245]. В. Ханак полагает, что уже ко времени правления Владимира трудно было найти чисто славянские или скандинавские знатные семьи [2, р.151].
По мнению британского исследователя Д. Оболенского главный вклад варягов в развитие Восточной Европы, за исключением совместного со славянами создания Древнерусского государства, заключался в том. что они обеспечивали связь между ее составными частями. При этом их вклад в культуру региона был незначительным: несколько скандинавских заимствований в русском языке, относящихся к политической сфере и торговле - вот отражение реального варяжского влияния на социальную и культурную жизнь восточных славян [6, р.235].
Но наиболее важным вопросом, вокруг которого уже не первое столетие ведутся споры среди отечественных, а с недавнего времени и среди западных ученых, является вопрос места, которое Древнерусское государство занимало в системе европейских государств. И если по мнению одних ученых, Русь - это часть Европы, то по версии других, Русь, в силу своих внутренних особенностей, радикально отличалась от Западной Европы, двигаясь своим путем, не похожим на европейский путь развития.
Так, Р. Пайпс, как уже отмечалось выше, описывал начальное Древнерусское государство как «торговую компанию», главной целью норманнских правителей которой было получение доходов. Он пишет: «Государство не происходило напрямую из общества, которым оно управляло. Ни вожди, ни дружинники не были частью славянского общества. Норманнская элита дол-
гое время сохраняла полуколониальный характер: она была заинтересована не в эксплуатации земли, а в получении дани, поэтому сохранялся разрыв между управляющими и управляемыми, следовательно, в русском обществе не было общего, объединяющего интереса, два слоя общества сосуществовали, сохраняя разную идентичность, не осознавая сопричастность друг другу» [7, p.34]. Вся государственная система была неэффективна, не существовало ни четкой системы наследования (в результате чего представители каждого нового поколения Рюриковичей сражались за власть между собой), ни ограничивающих всевластие князя институтов. Военная организация общества была необходима из-за постоянной борьбы с кочевниками и нестабильности на западных рубежах, даже города имели скорее не экономическое, а военно-политическое значение. Государство развивалось параллельно обществу и мало-помалу поглощало его. В результате Русь находилась в «состоянии непрерывного внутреннего конфликта, что ее и погубило» [7, p.32]. Этим же Русь коренным образом отличалась от феодальных государств Западной Европы, в основе которых лежали три принципа: политическая децентрализация, вассалитет и зависимое землевладение [7, p.49]. А тот факт, что норманны относились к Руси как к общей династической собственности, а не как к собственности одного члена династии или ее ветви, говорит о том, что они не знали политической власти и рассматривали ее с точки зрения частных, а не публичных позиций [7, p.32]. Таким образом, если следовать точке зрения американского историка, Русь была, фактически, полуварварской периферией Западной Европы, которая, по тем или иным причинам, отвергла европейский путь развития. Эти идеи Р, Пайпса были высказаны им еще полвека назад, но до сих пор, находятся ученые и публицисты, в том числе и в России, которые отстаивают подобную точку зрения. Однако в основном они были опровергнуты западными историками в 1990-х - 2000-х гг., которые постепенно начинали пересматривать те положения, относящиеся к истории Древнерусского государства, которые сложились в ходе военно-политического противостояния СССР и США. К. Раффеншпергер, в частной переписке с одним из авторов статьи, писал, что взгляды Р. Пайпса были продуктом идеологического противостояния эпохи «холодной войны», а также проистекали из его личного негативного отношения к СССР.
Д. Оболенский же не считал, что Древняя Русь была оторвана от Европы. Наоборот,
по его мнению, она была частью т.н. «Византийского Содружества» (Byzantine Commonwealth, по аналогии с Британским Содружеством наций), т.е. группы государств, которые признавали, по крайней мере формально, главенство византийского императора над восточно-христианским миром [6, p.1]. Географически Содружество охватывало всю Восточную Европу за исключением Польши. Такая вовлеченность русов и их славянских подданных в византийскую политическую орбиту путем торговли, дипломатии, личных и культурных контактов доказывается договором 911 г. [6, p. 187]. При этом правители русов (с титулом архонт) занимали в византийском придворном церемониале среднюю позицию, на одном уровне с мадьярами и печенегами - выше кавказских князей, но ниже царя болгар, правителей франков и багдадского халифа [6, p. 116,200]. Но после того как князь Владимир вступил в брак с византийской принцессой Анной Порфирородной, его статус в Содружестве повысился, и он стал равен царю Болгарии, который получил царский титул также благодаря свадьбе с византийской принцессой [6, p.200]. Но, несмотря на свое место в Византийском Содружестве, правители Руси всегда были независимы от Византии, хотя и признавали византийского императора главой православного сообщества, обладающего метаполитической юрисдикцией над Русью [6, p.201]. Свою легитимность русские князья основывали не тем, что их полномочия были делегированы императором Византии, а, во-первых, принадлежностью к правящей династии, восходящей к Владимиру и Рюрику, которая единственная обладала правом на управление страной, и, во-вторых (после принятия христианства), божьей волей [6, p.223].
С. Франклин и Д. Шепард соглашались с Р. Пайпсом в том, что Русь не была хорошо отлаженной системой, которая страдала от различных проблем, например, от отсутствия четкой системы наследования, дробления уделов и т.д.. Однако, по их мнению, она имела возможность постоянно адаптироваться и приспосабливаться к новым условиям, поскольку русы «никогда не действовали по заранее обдуманному плану» [1, p.XIX]. И если, согласно Р. Пайпсу, Русь, начиная со второй половины XI в. вступает в затяжную полосу упадка, то для С. Франклина и Д. Шепарда это - начало эпохи процветания Руси: «Время политического упадка Киева было также и временем экономического и культурного развития Руси в целом. Если отказаться от киево-центричной схемы, то тогда
окажется, что не было никаких взлетов и падений, а был только подъем, постоянный рост и развитие. Русские земли процветали экономически и культурно благодаря их политической гибкости» [1, p.XIX]. И хотя ученые прямо не говорят о том, что Русь была частью Европы, они указывают на их торговые и культурные связи.
Сходной позиции придерживается и Дж. Мартин, которая считает, что, несмотря на конфликты и удельную раздробленность, в конце XI - начале XII вв. усилилась взаимное сотрудничество внутри династии, что привело к возросшей координации военных усилий. В результате была отражена угроза со стороны кочевников-половцев [3, р.59-60]. В XII в. развивается городское ремесло, что ведет к росту прежде второстепенных региональных центров. В результате, несмотря на политическую раздробленность, усиливается ощущение единства, особенно в городах, где постепенно стираются различия между культурными и этническими группами, а население оказывается связано экономическими и культурными связями [3, р.98-99]. И, хотя Дж. Мартин напрямую не утверждает, что Русь была частью Европы, все же отмечает тождественность процессов протекающих на Руси в.и в Западной Европе XI - XII вв.
К. Раффеншпергер, хотя и отвергает и концепцию «Византийского Содружества» Д. Оболенского, также считает, что Русь, вплоть до середины-конца XII в., была частью европейского сообщества государств, и лишь после установления монголо-татарского ига эта связь окончательно оборвалась [9, р.2]. Он пишет: «В данной работе [«Reimagining Europe»] предпринята попытка пересмотреть неверное представление о том, что Русь в X - XII вв. была частью «Византийского Содружества» и, таким образом, не была частью Европы. Вместо этого мы предлагаем более полную картину того времени, в которой Русь является такой же составляющей частью большого европейского мира и сообщества, как и ее соседи -Швеция, Польша, Священная Римская империя и Венгрия, и которая бросает вызов традиционному взгляду на место Руси в Европе. Наша цель заключается в расширении понятия «средневековая Европа», а также в расширении историографической базы исследования. Такой подход позволит российским исследователям использовать материалы своих европейских коллег и наоборот, чтобы выявить взаимосвязи и взаимоотношения между различными европейскими государствами, включая Русь. Все
это приведет к лучшему взаимопониманию всех вовлеченных в исследовательский процесс сторон...» [9, р.2]. И далее: «Русь была намного ближе (в том числе политически) к Скандинавии, Польше, Священной Римской империи и Венгрии, чем к далекой Византии, от которой ее отделяло не только Черное море, но и опасная и непреодолимая степь» [9, р.53]. По мнению исследователя, можно выделить три фактора, которые связывали Русь и Западную Европу в X - XII вв.: это торговля, династические браки и религиозные контакты. Если коротко, то суть его аргументов, по каждому из факторов, сводится к следующему: во-первых, в X - XII вв. из пятидесяти двух известных из источников династических браков Рюриковичей сорок пришлись на браки с представителями европейских владетельных домов [9, р.71]; во-вторых, Русь находилась на перекрестке нескольких торговых путей: первый вел от Балтики на Волгу и далее к Каспийскому морю, по этому пути в Европу поступали арабские дирхамы. Другой, наиболее известный путь, вел из Новгорода в Константинополь. И, наконец, путь, который вел из Регенсбурга через Киев в Среднюю Азию. Нельзя также не учитывать, поясняет автор, тот факт, что эти торговые пути не просто проходили по территории Руси, сами русы активно участвовали в международной торговле [8, р. 150-151], при этом политика и торговля были тесно связаны [8, р. 153]; в-третьих, главная цель политики киевских князей заключалась в сохранении собственной независимости и поддержании уникальности Русской церкви, которая, хотя и подчинялась назначаемому Византией митрополиту и принимала некоторые византийские практики и структуры, имела немало черт, роднивших ее с западноевропейскими национальными церквями (например, некоторые даты церковных праздников, святые, календарь и т.д.) [9, р. 184185].
Таким образом, подводя итог обзору концепций заявленных в начале авторов, можно выделить три главных направления. по которым развивается англо-саксонская историография конца XX - начала XXI вв. И хотя роль и соотношение этих направлений по-разному оценивается разными авторами, можно сделать следующие выводы:
1. Главной экономической базой и целью создания политических структур Древней Руси была международная торговля. Определенное значение имели военные функции власти. Остальные функции отсутствовали.
2. Центрами торговли и власти были торговые города-крепости.
3. В IX - X вв. на Руси было два слоя общества и власти - норманны-русы и славяне.
Исходя из этого, вырисовывается совокупность взглядов на процессы, которые протекали на Руси в IX - XII вв. При этом они мало отличаются от тех, которые были представлены в западной историографии до 1960-х гг. и были выделены В.П. Шушариным. Тем не менее, некоторые изменения налицо: так, указанные авторы уже не отрицают, что Древняя Русь была особым этапом русской истории. Также, несмотря на «извод» русов из Скандинавии, всеми признается, что скандинавское влияние на формирование древнерусской государственности было невелико, поскольку они довольно быстро ассимилировались в местной славянской и финно-угорской среде, выступив неким катализатором общественно-политических процессов, которые и до их появления протекали в среде местных племен. Ими же, в основном, отмечается поступательное развитие Древней Руси, которая была, по их мнению, органичной составной частью европейской системы государств вплоть до монгольского вторжения.
В заключении хотелось бы еще раз отметить возросший интерес к истории Древней Руси в среде зарубежных авторов, имея ввиду, к примеру, уже готовящиеся к печати работы К. Раффеншпергера о политическом устройстве Древней Руси, а также канадского историка Н. Заяц, посвященные матримониальным связям женщин того же периода и др.
Список литературы
1. Franklin S., Shepard J. The Emergence of Rus. 750-1200. Longman Publishing. N-Y. 1996.
450 p.
2. Hanak W.K. The Nature and the Image of Princely Power in Kievan Rus', 980-1054: A Study of Sources. Brill. Leiden-Boston, 2014. 204 p.
3. Martin J. Medieval Russia. 980-1584. Cambridge University Press. 2007. 507 p.
4. Noonan Th. The Khazar Qaghanate and its Impact on the Early Rus' State: The translatio imperii from Itil to Kiev // Nomads in the Sedentary World, eds. Anatoly Khazanov and André Wink. Richmond, England: Curzon Press, 2001. Pp. 76-102
5. Noonan Th. European Russia, c. 500 - c. 1050 / The New Cambridge Medieval History, ed. T. Reuter. Vol. III. Cambridge University Press, 2008. Pp. 487-513.
6. Obolensky D. Byzantine Commonwealth. Eastern Europe, 500-1453. Praeger Publishers. N-Y. 1971. 445 p.
7. Pipes R. Russia under the Old Regime. Charles Scribner's Sons. N-Y. 1974. 361 p.
8. Raffensperger C. Rusian Economic and Marital Policy: An Initial Analysis of Correlations. // Festschrift in Honor of Richard Hellie in Russian History/Histoire Russe 34:1-4. 2007. Pp. 149-159.
9. Raffensperger C. Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World, 9881146. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2012. 329 p.
10. Whittow M. The Making of Byzantium. 600-1025. University of California Press. Berkeley and Los-Angeles. 1996. 477 p.
11. Трачевский А. Учебник истории. СПб: Издание Карла Риккера, 1885. 575 с.
12. Шушарин В.П. Буржуазная историография Древней Руси. М.: Наука, 1964. 295 с.
Об авторах
Федосов Андрей Владимирович - старший преподаватель факультета дополнительного образования, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, fedosov-andrey@yadnex.ru
Шинаков Евгений Александрович - доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории факультета истории и международных отношений, Брянский государственный университет имени академика И.Г. Петровского, shinakov@mail.ru
