CC BY
328
УДК 930 : 94(47).02
МЕСТО И РОЛЬ ДРЕВНЕЙ РУСИ В ИСТОРИИ ЕВРОПЫ X - XII ВВ. В РАБОТАХ КРИСТИАНА РАФФЕНШПЕРГЕРА (КРАТКИЙ ОБЗОР)
А.В. Федосов
Статья посвящена обзору работ американского историка Кристиана Раффеншпергера, который, рассматривая место и роль Киевской Руси в Европе, выдвигает концепцию - Русь в X - XII вв. была ближе к Западной Европе, чем к Византии, объясняя это большим количеством браков Рюриковичей с представителями правящих династийевропейских стран, уровнем развития торговых отношений между ними, а также тем, что в вопросах создания национальной церкви русские князья следовали скорее европейским, чем византийским образцам.
Ключевые слова: Древняя (Киевская) Русь, зарубежная историография, династические браки, торговля, религия и церковь.
Надо признать, что большого интереса к истории Древней Руси в западной историографии не было никогда. Да и в самой России историки мало внимания обращали на работы зарубежных авторов. И лишь после Второй мировой войны, когда контакты между государствами стали более интенсивными, появились работы таких исследователей как Р. Пайпс, Д. Оболенский, И. Янсен, Д. Линд, Д. Фенелл, В. Дучка и другие. Однако на русский язык были переведены лишь некоторые из них.
К концу XX - начале XXI вв. начали появляться работы западных историков, в которых они излагают свои подходы к вопросу о происхождении и развитии древнерусского государства, например С. Франклин, Д. Шепард, Д. Мартин и другие.
Одним из таких историков является и доктор философии, профессор Виттенбергского университета (г. Спрингфилд, штат Огайо, США) Кристиан Раффеншпергер, предложивший пересмотреть место и роль Киевской Руси в истории Европы X - XII вв. За 2003 - 2015 гг. им написаны следующие работы: "Evpraksia Vsevolodovna between East and West" (Евпраксия Всеволодовна между востоком и западом") (2003), "Revisiting the Idea of the Byzantine Commonwealth" ("Пересматривая идею Византийского Содружества") (2004), "Rusian Economic and Marital Policy: An Initial Analysis of Correlations" ("Русская экономическая и матримониальная политика: начальный анализ связи") (2007), "Ryurik and the First Ryurikids" ("Рюрик и первые Рюриковичи") (2007), "Shared (Hi)Stories: Vladimir of Rus' and Harald Fairhair of Norway" ("Две истории: Владимир Святой и Харальд Прекрасноволосый") (2009), "Dynastic Marriage in Action: How Two Rusian Princesses Changed Scandinavia" ("Династические браки: как две русские княжны изменили Скандинавию") (2010), "Mapping History: Using Technology to Showcase Medieval Familial Interconnectivity" ("Документируя историю: использование современных технологий для выявления средневековых семейных связей") (2010), "Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World, 988-1146" ("Изменяя Европу: Киевская Русь в средневековом мире, 988-1146") (2012), "The Missing Rusian Women: The Case of Evpraksia Vsevolodovna" ("Пропавшие русские женщины: дело Евпраксии Всеволодовны") (2012), "The Place of Rus' in Medieval Europe" ("Место Руси в средневековой Европе") (2014), "Reimagining Europe: Discussing Rus' in a Wider Context" ("Изменяя Европу: обсуждение Руси в широком контексте") (2015) и готовящаяся к печати в 2015 г. "Ties of Kinship: Rusian Genealogy and Dynastic Marriage" ("Узы родства: генеалогия русских князей и династические браки").
Работы этого автора достойны внимания по следующим причинам. Во-первых, в отличие от других западных историков, в них предлагается новая оригинальная концепция места и роли Киевской Руси в Европе. И, во-вторых, эти работы не переведены на русский язык и не введены в научный оборот в российской исторической науке. Лишь Ф.Б. Успенский в 2012 г. опубликовал рецензию на монографию "ReimaginingEurope: DiscussingRus' inaWiderContext" [8]. В своей рецензии ученый, отмечая доступность в понимании и ясность изложения книги, замечает, что высказанные К. Раффеншпергером идеи не новы, а местами и устарели, содержат некоторые фактологические ошибки и основываются не на источниках, а на историографии, в частности, на исследовании Н. Баумгартена. Приэтомсамссылаетсяисключительнонаисториографическуюлитературу.
Основнаяидея, которуюпроводитК. Раффеншпергерчерезвсеэтиработы, заключаетсявследующем: "...the work presented here attempts to overturn the historical misperception that Rus in the tenth, eleventh, and twelfth centuries was part of a Byzantine Commonwealth, and thus separate from Europe, substituting instead a broader picture in which Rus was a functioning part of the larger medieval European community alongside its neighbors, such as Sweden, Poland, the German Empire, and Hungary. This perspective and the framework for the argument that is laid out here challenge the conventional wisdom in regard to the place of Rus in Europe with the aim of creating a wider medieval Europe and a broader historiography in which Rusian scholars can draw on European materials, and vice versa, to show the interrelationship of the various European societies, Rus included. Such a change in the scholarship would lead to a better understanding of all the parties involved and would build on the framework of a European Rus that has been created in this book" [7, p.2].
"В данной работе1 предпринята попытка пересмотреть неверное представление о том, что Русь в X - XII вв. была частью "византийского содружества"2 и, таким образом, не была частью Европы. Вместо этого мы предлагаем более полную картину того времени, в которой Русь является такой же составляющей частью большого европейского мира и
lReimagimng Europe: Kievan Rus' in the Medieval World, 988-1146 (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2012).
2 Концепция британского историка Д. Оболенского.
сообщества, как и ее соседи - Швеция, Польша, Священная Римская империя и Венгрия, и которая бросает вызов традиционному взгляду на место Руси в Европе. Наша цель заключается в расширении понятия "средневековая Европа", а также в расширении историографической базы исследования. Такой подход позволит российским исследователям использовать материалы своих европейских коллег и наоборот, чтобы выявить взаимосвязи и взаимоотношения между различными европейскими государствами, включая Русь. Все это приведет к лучшему взаимопониманию всех вовлеченных в исследовательский процесс сторон, а также поможет развить идеи, предложенные в этой книге".
Атакже: "Rus was physically (and politically) closer to Scandinavia, Poland, the German Empire, and Hungary than it was to far- off Byzantium, from which it was separated by not only the Black Sea but also the often forbidding steppe" [7, p.53].
"Русь была намного ближе (в том числе политически) к Скандинавии, Польше, Священной Римской империи и Венгрии, чем к далекой Византии, от которой ее отделяло не только Черное море, но и опасная и непреодолимая степь".
Традиционную же тенденцию увязывания истории Руси с Византией исследователь объясняет следующим образом: "Early modern Russians were interested in increasing their historical ties with Byzantium and thus padded their list of dynastic marriages with some extra Byzantine connections. The purpose of this seems to have been to increase the connection between the second Rome and the third, and consequently between the last great Orthodox empire and the next. I would go so far as to postulate that this was not an intentional fabrication of history on the part of these later historians and chroniclers, but rather grew out of their worldview, in which Russia and Byzantium were already closely linked by Orthodoxy and by ties of marriage bookended by Anna Porphyrogenita and Sophia Paleologina" [7, p.55].
"Русская элита раннего нового времени была заинтересована в усилении исторических связей с Византией и, таким образом, расширяла список династических браков между странами. Конечной целью было создание связи между вторым и третьим Римом, между последней великой православной империей и ее преемницей. Можно сказать, что это была не намеренная фальсификация истории, а выражение мировоззрения, в котором Русь и Византия уже были тесно связаны православием и династическими браками русских князей с Анной Порфирородной и Софьей Палеолог"
Обосновывая свою идею, автор выделяет три фактора, связывавших Русь и Европу в X - XII вв.: династические браки, торговля и религия. Рассмотрим подробнее каждый из них.
Династические браки. По мнению К. Раффешпергера, они являются важным доказательством того, что Русь являлась частью европейского мира. В X - XII вв. из пятидесяти двух известных из источников династических браков Рюриковичей сорок пришлись на браки с представителями европейских владетельных домов [7, p.71]. ИэтотфактавторсвязываетсоскандинавскимпроисхождениемдинастииРюриковичей: "The Riurikids were of Scandinavian descent, and many of the marriages they made were with Scandinavians. Even the marriages with the Poles can be ascribed to this theory, because the Poles were also married into Scandinavian and Germanic families. The Rusian marriages with Scandinavia may have been an attempt to stay close to their roots" [7, p.52].
"Рюриковичи были скандинавского происхождения и, поэтому, часто заключали браки с представителями скандинавских королевств. И даже браки с поляками вписываются в эту концепцию, поскольку поляки также часто вступали в браки с членами скандинавских и немецких фамилий. Династические связи русов и скандинавов также можно объяснить желанием первых не отрываться от своих корней".
При этом историк отмечает: "Had the Rusians been completely focused on the Byzantine Empire and in that orbit, they would have done anything and everything possible to advance to the top of the Byzantine martial hierarchy. This would have involved them making multiple marriages with the Byzantines to advance themselves, marrying conflicting Byzantine families to gain an advantage, and calling on the Byzantine political and military support in their own struggles. These are things the Rusians never did with Byzantine, but did do with the countries to their west... The reverse is also true - had Rus' been a firm member of the Byzantine Commonwealth, Rusian princes would have been called upon to assist in Byzantine internal struggles or in the campaigns against the Seljuk or Ottomans" [3, p.167].
"Если бы русы стремились встроиться в орбиту Византии, они бы сделали все возможное, чтобы добраться до вершин византийской матримониальной иерархии, что подразумевало бы постоянные браки с византийцами из конкурирующих семей и опору на военно-политические ресурсы Византии. Однако всего этого не было в отношениях Руси и Византии, но зато это присутствовало в отношениях с европейскими государствами... Верно и обратное. Если бы Русь была членом "византийского содружества", ее князей призывали бы на помощь для участия во внутривизантийских конфликтах, а также для походов на сельджуков и османов".
Общеизвестно, что династические браки в Средние века не только укрепляли отношения между странами, но и служили своеобразным средством проникновения культуры одной страны в другую. К. Раффеншпергерпи-шет: "The influence of Gyda on her husband is confirmed though by the Pouchenie (Instruction) of Vladimir Mono-makh. This Instruction is an oddity in Rusian history, but was a common feature in the Anglo- Saxon tradition, its goal being to pass on a parting word and legacy to your children on how to rule and be a good Christian" [7, p.109].
"Влияние Гиды1 на своего мужа подтверждается "Поучением детям" Владимира Мономаха. "Поучение" было чем-то новым для Руси, однако в англо-саксонской традиции такие послания считались нормой. Их целью было оставить напутствие своим детям и наследникам, рассказать, как нужно править и быть хорошим христианином".
1 Гида, или Гита, дочь последнего англо-саксонского короля Англии Гарольда II и первая жена Владимира Мономаха, мать Мстислава Великого.
Кстати, русские княжны, выходившие замуж за европейских королей, также оказывали культурное влияние на свои новые семьи. В первую очередь это влияние проявлялось в ономастике (именослове). К наречению ребенка в Средние века относились очень серьезно, и влияние моды и личных предпочтений было практически исключено [2, р.949].
И К. Раффеншпергер указывает на четыре случая влияния русских княжон на европейскую ономастическую традицию.
1. Сын дочери Ярослава Мудрого Анны Ярославны и короля Франции Генриха I (1027-1060 гг.) получил нехарактерное для династии Капетингов имя Филипп, либо в честь крестителя Скифии, либо в честь римского императора Филиппа Араба (244-249), который был, согласно Евсевию, первым императором-христианином [1. VI. 34].
2. Дочери ее сестры, Агафьи, которая вышла замуж за англо-саксонского принца Эдуарда, получили мена Кристина и Маргарита, ранее не встречавшиеся в англо-саксонской традиции. Маргарита, став в дальнейшем королевой Шотландии, привнесла в шотландский именослов имена Александр и Давид.
3. Еще большее влияние русские княжны оказали на венгерскую традицию. Сын принца Ладислава (Ласло) и неназванной по имени Владимировны (дочери Владимира Святого) получил нетипичное для венгра имя Андрей (венг. Андраш)1, очевидно, в честь легендарного крестителя Руси апостола Андрея.
В дальнейшем, Андрей стал королем Венгрии (1046 г.) и женился на дочери Ярослава Мудрого Анастасии. Родившиеся в этом браке дети получили имена: Соломон (венг. Шаламон), Давид и Аделаида, также ранее не встречавшиеся в венгерском именослове. Однако, в отличие от Франции, все эти имена не стали популярны в правящей Венгрией семье Арпадов. Имя Соломон вообще больше не использовалось, а носитель имени Андрей в следующий раз взошел на престол лишь примерно через сто лет.
4. Последний пример относится к Дании. В 1120-е гг. принц Дании и король ободритов Кнуд Лавард женился на дочери Мстислава Великого Ингеборге. Единственный сын, родившийся в браке, получил имя Вальде-мар, которое является латинизированной формой славянского имени Владимир, возможно, одновременно в честь своего прадеда Владимира Мономаха и крестителя Руси Владимира Святого [4, pp.118-129].
Следующим фактором, связывавшим Европу и Русь, по мнению К. Раффеншпергера, была торговля, которая являлась главным фактором развития Руси "на ранних этапах" [5, р.150]. Автор отмечает, что Русь находилась на перекрестке нескольких торговых путей: первый вел от Балтики на Волгу и далее к Каспийскому морю, по этому пути в Европу поступали арабские дирхамы. Другой, наиболее известный путь, вел из Новгорода в Константинополь. И, наконец, путь, который вел из Регенсбурга через Киев в Среднюю Азию. Нельзя также не учитывать, поясняет автор, тот факт, что эти торговые пути не просто проходили по территории Руси, сами русы активно участвовали в международной торговле [5, p.150-151]. "This [trade - А.Ф.] participation included the presence of Rusian goods, merchants, and artisans in all of those areas, as well as German, Byzantine, Scandinavian, and many other foreign merchants, artisans, and goods in Rus. From this perspective it is clear that Rus was part and parcel of a larger Europe an trading world, and that the idea of the Dnieper route to Byzantium as "an economic lifeline" is incorrect" [7, p.134].
"Участие русов и Руси в торговле означало присутствие на ее территории товаров, купцов и ремесленников со всего света, включая Германию, Византию и Скандинавию. Поэтому очевидно, что Русь была частью и узловым центром огромной европейской торговой сети. С этой точки зрения идея о том, что торговый путь по Днепру в Византию был "экономической артерией" Руси, абсолютно неверна".
При этом, отмечает историк, торговля и политика Древней Руси были тесно связаны. В своей работе "RussianEconomicandMaritalPolicy: AnInitialAnalysisofCorrelation"2 он приводит таблицу взаимосвязи между уровнем развития торговли и количеством династических браков между Русью и другими государствами и народами [5, p.153].
Государство Количество династических браков Уровень развития торговли
Польша 12 Высокий
Венгрия 8 Высокий
Византия 6 Высокий
Великая Степь 5 Неизвестно
Священная Римская империя 5 Высокий
Богемия 0 Высокий
Моравия 2 Неизвестно
Померания 1 Неизвестно
Швеция 3 Высокий
Норвегия 2 Низкий
Дания 2 Высокий
Англия 2 Низкий
Франция 1 Низкий
Осетия 1 Высокий
Волжская Булгария 0 Высокий
1 По другим источникам (Загребская хроника, Житие св. Герарда), Андраш был племянником Ласло, сыном его брата Вазула.
2 "Русская экономическая и матримониальная политика: начальный анализ связи"
Рассматривая результаты, полученные в таблице, автор указывает, что в случае Волжской Булгарии высокий уровень торговли не мог подкрепляться династическими браками из-за религиозных различий, т.к. булгары были мусульманами.
Что касается высокого уровня торговли между странами, несмотря на отсутствие династических браков с Богемией, то исследователь предполагает следующее: либо запрет на браки с русами со стороны германского императора, чьими вассалами были богемские короли; либо нежелание русов, в связи с отсутствием выгоды; либо связь с королевской династией Богемии не напрямую, а через браки с моравскими правителями, которые были вассалами Богемии. Однако впоследствии он отвергает эти объяснения, как бы оставляя простор для будущих исследований [5, р.154-159]. Также можно отметить и то, что К. Раффеншпергер никак не объясняет, почему Рюриковичи, судя по таблице, так редко вступали в браки с представителями Швеции и Дании, несмотря на происхождение русской династии (по его же мнению) и на высокий уровень развития торговли между странами.
Что касается вопроса религии на Руси, то К. Раффеншпергер считает, что вплоть до середины XI века Русь была ближе к западным странам, чем к Византии: "My position is that the Rusian Church was founded by Vladimir because of his political and marital goals... It seems clear from the chronicles that Vladimir and his son Iaroslav exercised control over the church at least prior to the arrival of Metropolitan Theopemptos, as they appointed priests and bishops themselves, occasionally against the wishes of other churchmen. This follows the model of kingdoms throughout Europe prior to the papal reform begun under Gregory VII— the ruler who founded a church had the power to place priests, including at larger churches, bishops" [7, p. 172].
"Я считаю, что Русская церковь была основана князем Владимиром из политических и матримониальных соображений... Из летописей ясно, что Владимир и его сын Ярослав полностью контролировали церковь, назначая священников и епископов без согласия клира, вплоть до прибытия на Русь митрополита Феопемпта. Все это укладывается в западноевропейскую модель взаимоотношений государства и церкви, которая существовала до реформ папы Григория VII: правитель, создававший национальную церковь, имел право назначать священников и епископов".
В дальнейшем, по мнению историка, главной про-византийской фигурой на Руси был киевский митрополит, однако его престол часто пустовал, что открывало возможности для киевских князей напрямую влиять на церковную политику. Кроме того, митрополит был, как правило, греком, не знавшим разговорного восточнославянского языка и плохо знавшим церковнославянский. В результате, на деле митрополит не обладал таким серьезным влиянием, как традиционно принято считать [7, pp.172-174].
В целом же, согласно автору, главная цель политики киевских князей заключалась в сохранении собственной независимости и поддержании уникальности Русской церкви, которая, хотя и подчинялась назначаемому Византией митрополиту и принимала некоторые византийские практики и структуры, имела немало черт, роднивших ее с западноевропейскими национальными церквями (например, некоторые даты церковных праздников, святые, календарь и т.д.) [7, pp.184-185].
Завершая краткий обзор идей К. Раффеншпергера о месте и роли Руси в истории Европы X - XII вв., можно отметить, что автор предлагает довольно интересный подход к истории Древней Руси. В его работах достаточно подробно и обстоятельно рассмотрены три фактора, которые, по его мнению, являются ключевыми для отнесения Руси именно к Европе, а не к "византийскому содружеству" - это, как уже указывалось, династические браки, торговля и положение церкви, что и является достоинством работ историка.
С другой стороны, нельзя признать, что все утверждения автора являются обоснованными и аргументированными. В частности, он, как и многие другие западные и отечественные авторы, не приводит убедительных доказательств скандинавского происхождения Рюриковичей, ссылаясь в этом вопросе на многочисленную историографию, но не на источники. Источники иногда цитируются избирательно, совсем не упоминаются те из них, которые противоречат позиции автора.
Также К. Раффеншпергер лишь вскользь говорит о структуре и уровне развития государственности Киевской Руси: "KievanRusnever, ofcourse, constituteda "state" inourmodernmeaningoftheterm. Historians often describe it as loose confederation of princedoms, held together by the rule of one clan, common economic interests, to some extent language and culture, and eventually one church. This was a multi-ethnic country where Slavs and Scandinavians lived in proximity to Balts and Finnic people in the north and Iranians and others in the south" [6, p.4].
"Киевская Русь, разумеется, никогда не была государством в современном понимании этого слова. Историки часто характеризуют ее как децентрализованную конфедерацию княжеств, связанных единой династией, экономическими интересами, в некоторой степени языком и культурой и, наконец, единой церковью. Это была полиэтничная страна, в которой славяне и скандинавы жили бок о бок с балтами и финно-уграми на севере и иранцами и другими народами на юге".
Однако в других своих работах, К. Раффеншпергер применяет к Киевской Руси термин "kingdom" (т.е. "королевство"), а не "princedom" (т.е. "княжество"). Таким образом, вряд ли можно считать, что уровень развития древнерусской государственности в его работах четко определен. Возможно, будущие работы исследователя прояснят этот вопрос.
The article deals with the overview of the works of the American historian Christian Raffensperger, who researches the problem of place and role of Kievan Rus in the European history of the tenth - twelfth centuries. The main point of interest is the concept of C. Raffensperger that Kievan Rus was much more politically and economically closer to Europe then to Byzantine. This concept is
proven by C. Raffensperger by the frequency of the dynastical marriages between the Russian and European ruling houses and by the level of trade between them. He also points out that creating their own national Russian Church, Russian princes in many aspects followed the example of their European counterparts, and that Russian Church acquired some features of Western Christianity. Keywords: Ancient (Kievan) Rus, western historiography of Rus, dynastical marriages, trade, religion and Church.
Список литературы
1. Евсевий Кесарийский. Церковная история [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://www.vehi.net/istoriya/cerkov/pamfil/cerkovist/history.html
2. Dunbabin J., 1993. "What's in a Name? Phillip, King of France" // Speculum 68, no.4. Pp. 949-968.
3. Raffensperger C., 2004. Revisiting the Idea of the Byzantine Commonwealth // Byzantinische Forschungen. Internationale Zeitschrift fur Byzantinistik. Verlag Adolf M. Hakkert - Amsterdam. Pp. 159-174.
4. Raffensperger C., 2007. Rusian Influence on European Onomastic Traditions // Именослов: историческаясе-мантикаимениМ: Индрик. Pp. 116-134.
5. Raffensperger C., 2007. Rusian Economic and Marital Policy: An Initial Analysis of Correlations. // Festschrift in Honor of Richard Hellie inRussian History/Histoire Russe34:1-4. Pp. 149-159.
6. Raffesperger C., Ingham N.W., 2007. Rurik and the First Rurikids //The American Genealogist82:1. Pp. 1-13
7. Raffensperger C., 2012. Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World, 988-1146.Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 329 pp.
8. Uspenskij F.[Reviewed by Fjodor B. Uspenskij]: Christian Raffensperger, Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World (= Harvard Historical Studies, 177), Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 2012, 329 pp // Slovene = СловЪне. International Journal of Slavic Studies. М.: 2013. Vol.1. No.2.P. 153-159.
Об авторе
Федосов А.В. - старший преподаватель факультета дополнительного образования Брянского государственного университет имени академика И.Г. Петровского, [email protected]
УДК 94(47).083
ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ А.Е. ВАНДАМОМ В 1912 - 1913 ГОДАХ
А.А. Черниловский
В статье анализируются взгляды российского военного публициста А.Е. Вандама (Едрихина), изложенные в его работах 1912 - 1913 годов, в частности сделанные им прогнозы надвигавшейся в то время мировой войны, дается оценка достоверности этих прогнозов.
Ключевые слова: Первая мировая война, прогноз, колонии, англо-германское соперничество.
В 1914 г. Европа после долгих десятилетий относительного мира оказалась ввергнутой в мировую войну, жертвами которой стали миллионы людей. В последние годы перед Первой мировой войной многим людям была очевидна как ее неизбежность, так и главная причина - соперничество Германии и Великобритании на морях, издавались многочисленные работы, посвященные международной обстановке и перспективам надвигающейся мировой (по тогдашней терминологии, европейской) войны.
Одним из авторов таких прогнозов был русский офицер, военный разведчик, публицист, впоследствии участник Первой мировой войны и Белого движения Алексей Ефимович Вандам (Едрихин). Его перу принадлежат две изданных незадолго до мировой войны небольших публицистических брошюры: «Наше положение»
(1912) и «Величайшее из искусств. Обзор современного международного положения в свете высшей стратегии»
(1913). Цель данной статьи заключается в том, чтобы проанализировать сделанные этим российским военным публицистом прогнозы надвигающейся большой войны.
Предварительно следует дать общую характеристику политическим взглядам этого автора. Он стоял на позиции национализма, антисемитизма и великодержавного шовинизма. В своих работах он отставал идею континентальной, чуть ли не мировой гегемонии Российской Империи, которую, подобно позднейшим «евразийцам», рассматривал как наследницу империи Чингисхана: «Главнейшая задача всей государственной политики нашей заключалась в обладании богатым югом Азии, являющимся естественным дополнением бедного Севера. Со своим первобытным взглядом на жизнь и первобытным оружием татары решали эту задачу в форме господства над Китаем и Индией; - мы же как народ высшей культуры должны были решить ее иначе, а именно: закончив наше наступление через Сибирь выходом к Желтому морю, сделаться такой же морской державой на Тихом океане, как Англия на Атлантическом, и такими же покровителями Азии, как англосаксы Соединенных Штатов - Американского материка» [1; 75].
Участник англо-бурской войны на стороне буров, он считал главным препятствием к достижению этой цели Великобританию, которая своим морским могуществом преградила сухопутным белым державам, в том
