CC BY
79
2.4. ПРОИСХОЖДЕНИЕ, ГОСУДАРСТВЕННО-ПРАВОВЫЕ ИНСТИТУТЫ И ПРАВО ДОНСКОГО КАЗАЧЕСТВА XVI -XVII ВВ. В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИКОПРАВОВОЙ НАУКЕ
Татарченко М.В., старший преподаватель кафедры теории и истории права и государства ФГОУ ВПО Ростовского филиала Российской академии правосудия Контакты автора: sandra0591@mail.ru
Аннотация. Статья рассматривает государственно-правовые институты донского казачества в российской историографии. Автор опирается на историко-правовые источники известных ученых-право-ведов.
Ключевые слова: историография, государственно-правовые институты, донское казачество, судебный процесс
ORIGIN, STATE-LEGAL INSTITUTES AND THE RIGHT OF THE DON COSSACKS XVI - XVII CENTURIES IN A PREREVOLUTIONARY RUSSIAN ISTORIKO-LEGAL SCIENCE
Tatarchenko M.V., Russian Academy of Justice, Rostov Branch
Annotation: The article handles state and legal institutions of Don cossacks in the historical development of Russia. The author refers to historic and legal sources of known scientific jurists.
Keywords: historical development, state and legal institutions, Don cossacks, trial process
Историографическое изучение государственноправовых институтов донского казачества является одной из важных научных проблем историко-правовой науки. Обращение к этой теме позволяет представить преемственность и взаимосвязь различных направлений и школ историко-правовой мысли, охарактеризовать общие подходы и различия во взглядах ученых, выделить решенные, спорные и нерешенные проблемы, показать взаимоотношения региональных государственно-правовых институтов с политической системой Российского государства. В историко-правовой литературе XVIII - начала XX вв. даже не предпринимались попытки подвести итоги изучения данной темы, лишь в советской и постсоветской историографии в контексте изучения истории казачества и Донского края, во введениях диссертационных работ предлагались краткие очерки, часто носившие характер аннотированной библиографии [1].
При этом авторы описывали общие политические и социально-экономические процессы и явления, изучавшиеся в российской историографии, не выделяли их особенности. Нередко декларировались, но не учитывались полиэтнический и поликонфессиональный состав населения, цивилизационные изменения в ре-
гионе, находившегося в сфере интересов и влияния славяно-русского мира, Османской империи, Крымского ханства, Персии и кочевников Евразии. Население Подонья-Приазовья, Степного Предкавказья и Северного Причерноморья представлялось объектом воздействия или деятельности заинтересованных сторон, а войсковые государственно-правовые институты казачества - результатом внешних влияний, заимствований у автохтонного населения или кочевников Евразии.
Только в новейшей историко-правовой науке историографическая проблема привлекла внимание Т.В. Таболиной, А.И. Агафонова, И.О. Тюменцева, О.Ю. Шведенко [2], но государственно-правовые институты донского казачества доимперского периода так и не стали предметом специального рассмотрения.
Российская историко-правовая наука накопила значительный опыт изучения донского казачества, сформировались различные подходы к его исследованию. В данной статье в историографическом плане работы по истории донского казачества является объектом, а взгляды ученых на его государственно-правовые институты предметом научных изысканий.
В контексте формационной и цивилизационной теорий общественного развития этнические и исторические особенности становления и развития казачества являются важнейшими для характеристики и понимания его эволюции, генезиса государственно-правовых институтов и права. Поэтому, на наш взгляд, необходимо рассмотреть различные концепции начальной истории донского казачества, так как они дают ключ к объяснению общего и особенного в развитии разных сообществ в единых временных, географических и цивилизационных границах.
Первые документально зафиксированные сообщения о казачьих городках на Дону относятся к середине XVI в. В 1548 и 1549 гг. упоминаются казачий «острог» М. Черкашенина и И. Извольского и «городы» Сары-Азмана. Однако они не содержат никакой информации о численности казаков [3].
По мере возрастания роли донского казачества в военно-политической жизни на просторах Дикого Поля, все чаще встречаются сведения о казаках в делопроизводственной документации, летописях, фольклорных произведениях, записках иностранцев. В грамоте царя Ивана IV Грозного за 1549 г. ногайскому хану Юсуфу отмечалось, что казаки, грабившие на Дону ногайских купцов, это беглые воры и разбойники Московского государства, и правительство примет меры к их розыску и наказанию [4]. Да и сами казаки не отрицали своего беглого (пришлого) происхождения, о чем они ярко и красиво написали в «Поэтической повести об Азовском осадном сидении 1641 г.»: «Не почитают нас там, на Руси, и за пса смердящаго. Отбегохом мы ис того государства Московского из работы вечныя, от холопства полного, от бояр и дворян государевых, да зде вселилися в пустыни непроходные, живем, взирая на бога...» [5]. Таким образом, казаки не только подтвердили официальную (московскую) версию своего происхождения, но и положили начало народному воззрению на свою раннюю историю.
На начальном этапе развития исторических знаний о донском казачестве беглая (миграционная) концепция являлась официальной и единственной точкой зрения, которая была закреплена в середине XVII в. в сочинении дьяка Г. Котошихина [6].
После успешных Азовских походов царя Петра I, в которых донское казачество приняло активное уча-
стие, меняется взгляд на его историю. Соратники и современники царя Петра I высоко оценили услуги казачества, называли его «храбрым и сильным народом» [7]. Такой народ не может происходить от беглых, разбойников и воров, формулируются новые концепции -нерусского происхождения донского казачества, давности службы донцов российскому престолу. Академик Г.З. Байер, чтобы дезавуировать документы XVI - XVII вв. о беглом и воровском происхождении донского казачества, предложил рассматривать его раннюю историю с Х в., ссылаясь на сочинение Константина VII Багрянородного (Порфирородного) «Об управлении империей». По мнению академика, в 948 г. казаки жили в Кабарде вблизи Кавказских гор, в подданство Российское были приведены киевским князем Мстиславом Владимировичем Великим. «Эти казаки, продолжал Г.З. Байер, принимали россиян, поляков и других, которые у них искали убежища» [8]. Таким образом, впервые в российской историографии была высказаны идеи древнего, а также нерусского, а кавказского происхождения донских казаков. В дальнейшем эти взгляды получили широкое распространение в историографии, дополнялись новыми фактами и сведениями.
Так, по мнению первого отечественного историка
В.Н. Татищева, появление казаков на Дону связано с приходом из-за Днепра черкас, части отряда кн. Дм. Вишневецкого, который «приехав из Литвы к Москве, принял службу у царя Ивана Васильевича». На Дону они основали г. Черкасск и другие городки, построили свои курени, жили сообща. Одновременно В.Н. Татищев указывал, что при царе Иване Грозном часть мещерских казаков (служилых людей) была переведена на Дон, не исключал историк и переселения горцев (черкесов) с Кавказа на Дон, которые могли дать название столице Войска Донского - Черкасск, а также выхода из Руси населения в связи со многими мятежами [9].
Следует сказать, что большие социальные изменения, произошедшие в среде донского казачества к середине XVIII в., наложили отпечаток на его общественное сознание, восприятие собственной истории. Теперь правнуки азовских сидельцев стремились отмежеваться от русского и малороссийского крепостного крестьянства, доказывали, что казак «...не Москаль, но Русской, и, то по закону и по вере Православной, а не по природе» [10]. Комендант крепости Св. Димитрия Ростовского генерал-майор А.И. Ригельман привел и другие версии происхождения донского казачества, которые приписывали себе верховые казаки, в частности, от некого зверобоя, который создал ватагу из таких же людей, занимавшихся промыслом, он сделался их атаманом, с чего и повелось казачество. Они жили свободно, не были никому подвластны и не платили никому дани [11]. В то же время А.И. Ригельман поддержал мнение В.Н. Татищева о происхождении казаков от части военного отряда кн. Дм. Вишневецкого, пришедшего на Дон [12].
Негативное отношение к казакам неоднократно высказывал крупный российский историк кн. М.М. Щербатов. По его мнению, казаки «развратные люди, разбойники», они поднимали народ против Московского правительства, «прельщали» его обещаниями свободы и богатства [13]. Его критик и научный оппонент, историк генерал-майор И.Н. Болтин в этом вопросе поддерживал М.М. Щербатова, отмечая, что мятежи и восстания на Руси выталкивали народ на Дон [14].
Большое влияние на изучение казачества оказали научные экспедиции середины XVIII - начала XIX вв. Российской Академии наук под руководством И.А. Гильденштедта, П.С. Палласа, С.Г. Гмелина, И.П. Фалька, Н.Я. Озерецковского, П.И. Кеппена и других ученых. Маршруты экспедиций пролегали через Землю войска Донского, население края, история казачества, политическое и административное устройство Войска Донского, нашли подробное описание в научных журналах и дневниках, которые выдержками, частями или полностью систематически издавались в России и за границей с 1772 г. [15].
Таким образом, к концу XVIII в. определились основные подходы к проблеме происхождения донского казачества, это многочисленные переселения, в основе которых лежали военные, политические, социальные и экономические причины.
Концепции происхождения донского казачества, сформировавшиеся в XVI - XVIII вв., активно развивались и дополнялись в российской и донской историографии в XIX - начале ХХ вв. Выдающийся русский историк Н.М. Карамзин считал, что происхождение донских казаков «не весьма благородно», их предками являлись, с одной стороны, азовские казаки, с другой, российские беглецы, которые «искали дикой вольности и добыч в опустевших улусах Орды Батыевой» [16].
Авторитет Н.М. Карамзина на долгое время заслонил другие подходы к изучению происхождения казачества. Миграционная концепция стала определяющей в российской историографии. Ее поддержали многие известные русские ученые, принадлежавшие к различным школам и направлениям исторической и историкоправовой мысли, В. Броневский, Д.И. Иловайский, М.О. Коялович, С.М. Соловьев, Н.И. Костомаров, В.О. Ключевский, С.Ф. Платонов и другие.
Дворянский историк и писатель Вл. Броневский, профессор С-Петербургской Духовной академии М.О. Коялович, придерживавшийся славянофильских взглядов, утверждали, что донские казаки «воры и разбойники», изгнанные из России «во времена Иоанновы» [17]. Яркий представитель официозного направления историк Д.И. Иловайский считал, что донские казаки - выходцы из Рязанской земли. Рязанцы еще в XIII в. приходили на реки Хопер, Ворона и Дон, «берега, которых представляли обширное поле русской колонизации» [18].
Независимо от теоретико-методологических взглядов и политический пристрастий В.Н. Татищев, Н.М. Карамзин, С.М.Соловьев, В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров, С.Ф. Платонов были историками российской государственности, а потому казачество интересовало их в первую очередь как исторический конкурент политических и управленческих институтов России, как вызов антигосударственных «воровских» сил Московскому правительству.
Академик С.М. Соловьев, один из основателей государственной (юридической) школы в русской историографии, западник и либерал, высоко оценивал заслуги донского казачества в защите Московского государства и Российской империи. Но, вслед за Н.М. Карамзиным академик признавал донских казаков бродягами и разбойниками, «искавших приволья в степи». Он характеризовал казаков, как «...людей, не хотевших в поте лица есть хлеб свой, людей, которым по их природе, по обилию физических сил было тесно на городской и сельской улице...» [19]. Вместе с тем, говоря о донском казачестве в эпоху позднего средневековья, С.М. Соловьев полагал, что донцы были «иногда бо-
лее опаснее самих кочевых орд». Казаки представляли собой антигосударственное начало, ученый называл их силой, стоявшей на пути общественного прогресса, силой, которая умела только разрушать, но не создавать. Она мешала народному труду созидать крепкую народность, крепкое государство. В противостоянии казачества и государства последнее виделось
С.М. Соловьеву носителем цивилизаторского начала. Усмирением Булавинского бунта была побеждена Скифия, т.е. восточная отсталость и варварство [20].
Также как и С.М. Соловьев залог благополучного развития российской государственности В.О. Ключевский видел в укрощении степной стихии [21]. Академик В.О. Ключевский, опиравшийся на философию исторического позитивизма, предложил в качестве причин появления казачества на Дону экономические факторы и разделил данный процесс на два взаимообусловленных явления. Первый связан с хозяйственными процессами, протекавшими в Московском государстве в XIV - XVI вв., которые выталкивали обезземеленных крестьян на Дон, где они становились «людьми без определенных занятий и постоянного жительства», их на Руси называли казаками. И второй, после ослабления Золотой Орды в степь стали уходить из пограничных городов люди с оружием в руках для рыбного и звериного промысла. Здесь они создавали военнопромысловые артели, ставшие первообразом степного казачества [22].
Односторонность С.М. Соловьева и В.О. Ключевского состояла вовсе не в имманентном негативизме по отношению к казакам (в чем их постфактум обвиняли казачьи историки-эмигранты самостийнического направления) [23], а в том, что они не рассматривали специально феномен казачества после его превращения в российское служилое сословие и не могли оценить его как консервативный стабилизирующий для Российской империи фактор. Как составная часть имперской государственной машины, ее инструмент (пусть и очень важный) казаки не представляли интереса для историков, исследовавших общероссийские проблемы, а потому политические коллизии Дона и имперского центра, начиная с XVIII столетия, остались вне их поля зрения.
К концепциям С.М. Соловьева и В.О. Ключевского близки взгляды на происхождение казачества выдающегося представителя народнического направления профессора Киевского, а затем Петербургского университетов Н.И. Костомарова. Ученый считал казачество консервативной силой, оно выражало идеи русского народоправства и вечевого строя, казачество тормозило политический и социальный прогресс России [24]. В донском казачестве оппозиционный государству элемент нашел свое спасение. Н.И. Костомаров подчеркивал, что «издавна в характере русского народа образовалось такое качество, что если русский человек был недоволен средою, в которой он жил, то не собирал своих сил для противодействия, а бежал, искал себе нового отечества» [25]. Таким отечеством стал Дон.
Н.И. Костомаров, в отличие от своих современников славянофилов, а также С.М. Соловьева и В.О. Ключевского не считал, что самодержавный путь образования Московского государства являлся единственным и прогрессивным. Он рассматривал русское народоправство, не реализованное в Великом Новгороде, Пскове, Изборске, Смоленске, Вятке и других городах, на периферии Московии и Российской империи в казачьих общинах, как возможную альтернативную ли-
нию развития. Таким образом, Н.И. Костомаров поставил вопросы об альтернативности в истории и необходимости глубокого изучения казачества. Его идеи оказали большое влияние на российскую, донскую и зарубежную (эмигрантскую) историко-правовую историографию. Н.И. Костомаров защищал побежденных (Новгород, феодальную Русь), писал о нем выдающийся русский религиозный мыслитель и философ Г. П. Федотов [26].
По мнению другого историка народнического направления П.А. Соколовского, возникновение и утверждение казачества на Дону произошло на основе славяно-русского этноса, в процессе колонизации Великой степи, где пришельцы вначале занимались промыслами, а затем для собственной защиты взялись за оружие. При этом ученый подчеркивал, что не экономические, а социальные причины колонизации юговосточных степей являлись главными [27].
С процессами закрепощения крестьян в Московской Руси и необходимостью защиты государства от внешней опасности связывал С.Ф. Платонов образование донского казачества. По его мнению, оно возникло в процессе вольной колонизации, которой правительство всячески противилось, но, осознав выгоды и успехи борьбы казаков против азовцев, крымских татар, ногайцев, калмыков и горцев Предкавказья, при необходимости ее поддерживало и поощряло [28].
Иной точки зрения придерживался профессор М.К. Любавский, близкий к политическим воззрениям кадетов. Он, опираясь на философию позитивизма, считал, что обширная народная колонизация новых территорий, в том числе Дикого Поля и образование казачества, обрекала русский народ на примитивное промысловое хозяйство, лишала его хозяйственного и культурного обмена, парализовала развитие русской общественности. Расселение русского народа при поддержке государства сопровождалось комплексом военно-политических, экономических и демографических мероприятий, накладывало отпечаток на региональную политику России. В истории южнорусского казачества эти направления были неразрывно связаны и взаимообусловлены [13].
Вопросы происхождения донского казачества затрагивались и правоведческой литератре. Так профессор Киевского университета М.Ф. Владимирский-Буданов писал: «...на Дону частная предприимчивость отдельных лиц и общин (казаков) шла всегда впереди государственной. На Дону уже издавна (еще при существовании великого княжества Рязанского) выходцы из государства, большей частью недовольные новым государственным строем, основывали свободные казацкие общины, ведя борьбу с татарами на свой собственный риск, и, наконец, в низовьях Дона сплотились в одну большую землю, которая вступила в союз с Московским государством, не теряя своей самостоятельности; но в 1549 г. донские казаки уже именуются подданными, и затем земля их инкорпорирована государством с незаметной постепенностью» [14]. Под «новым государственным порядком» М.Ф. Владимирский-Буданов понимал завершение процесса «собирания русских земель» Москвой. По мнению Г.П. Федотова «Русь становится сплошной Московией, однообразной территорией централизованной власти, естественная предпосылка для деспотизма». Ученый далее продолжал, «крепостничество вызывалось государственными нуждами, а государственные инстинкты смутно жили в казачестве» [15].
Выдающийся русский историк и правовед П.Н. Милюков обращал внимание на то, что «русская государственная организация, сложилась раньше, чем мог ее создать процесс внутреннего развития сам по себе. Она была вызвана к жизни внешними потребностями, насущными и неотложными: потребностями самозащиты и самосохранения». Это во многом объясняет отношение правительства к формировавшемуся казачеству и последующие взаимоотношения между Москвой и Доном [16].
В историко-правовой литературе предпринимались неоднократные попытки определить в контексте концепции происхождения казачества этнические и социальные группы населения, которые составили первые донские казачьи общины. В зависимости от этого формировались представления о генезисе государственно-правовых институтов казачества.
В течение длительного времени в отечественной историографии культивировалось мнение о том, что первооснову донского казачества составили бежавшие от крепостничества крестьяне и холопы. Различные школы историко-правовой мысли признавали ведущую роль государства в этом процессе, оставляя за пределами исследования его отношения с господствовавшим классом и церковью. Однако в период завершения «собирания земель» первый удар пришелся на местные политические элиты и, а не на крестьянство. Прежде всего, к службе были прикреплены «дети боярские» и «служилые по прибору» и лишь затем крестьяне (окончательно в 1649 г.). «Новый государственный порядок» Московской Руси предполагал обязательность службы, уход с которой однозначно трактовался как измена. То есть недовольными новым государственным строем оказались не только и не столько низшие сословия Российского государства, хотя и их было бы неверно сбрасывать со счетов.
В.О. Ключевский полагал, что собирание уделов сопровождалось репрессиями по отношению к местным политическим элитам и гигантским переделом собственности и власти. В результате государственная организация Московской Руси была устроена по принципу военной, в которой существовала жесткая иерархия. «Военное дело не только стояло тогда на первом плане между всеми частями государственного управления, но и покрывало собою последнее» [33].
Концентрация всех сил подданных Российского государства не позволила развиться общественной самодеятельности и свободе личности. Напротив, в Московском государстве реализовался универсальный принцип подданства, четко сформулированный дьяком Иваном Тимофеевым: «были бы безмолвны как рабы» [34].
«В рамках «нового государственного порядка» утвердилось две формы социального бытия» - писал Н.И. Костомаров. «В старинной Руси мирские люди по отношению к государству делились на служилых и не служилых. Первые обязаны были государству службою воинскою или гражданскою (приказною), вторые -платежом налогов и отправлением повинностей. Обязанности этого рода назывались тяглом» [35]. И если служилые люди были прикреплены к государевой службе, то тяглые - к «государевым слугам» [36].
В.О. Ключевский писал: «В десятнях степных уездов XVI века» встречаем заметки о том или другом захудалом сыне боярском: «Сбрел в степь, сшел в казаки»
[37]. Бесчисленные свидетельства о том, что в конце XVI в. многие дети боярские «сошли на Дон безвестно» или «сошли в вольные казаки с Василием Бирки-
ным», «боярским сыном» приводит и С.Ф. Платонов
[38].
Огромное влияние на социальный состав населения Дона оказал религиозный раскол в середине XVII в. По мнению М. Хорошхина, в результате религиозного движения произошло массовое заселение верховьев Дона, его притоков - Хопра, Медведицы, Бузулука, Северского Донца [39].
Служилые люди, дети боярские, мелкопоместные дворяне, торговые люди, тяглецы и крестьяне, приходя на Дон, вливаясь в состав славяно-русских православных станиц и вольных татарских отрядов, привносили свое понимание общественного устройства, причем такого, которое не стесняло бы ни их личной свободы, ни имущественных прав, ни религиозного вероисповедания. В первую эпоху своего существования, считал С.Г. Сватиков, среди казаков было значительное число «чуров, болдырей и татар - метисов, помесь русских и инородцев», позже на Дону селились поляки, грузины, греки, шведы и немцы. Донская община сформировалась на полиэтнической и поликонфес-сиональной основе, однако отличалась высоким чувством русского национального самосознания, толерантностью к своим согражданам, но и жестоко наказывала их за нарушения общепринятых норм поведения [40].
Изучение государственно-правовых институтов донского казачества немыслимо без анализа понятийнокатегориального аппарата, в частности, значения термина «Войско». В историко-правовой литературе до настоящего времени нет твердо аргументированного мнения, что следует понимать под «Войском Донским» в разные периоды его существования. Что это? - самодеятельная или государственная организация, военно-политическая система, самостоятельное военное образование, административно-территориальная единица вне или в пределах России, и т.д.
Генерал-майор А.И. Ригельман, сочинив в 1775 г. «Историю о донских казаках», впервые упоминает «Войско Донское» как о военно-политической организации в связи с подавлением к 1620 г. многих мятежей на Волге и Дону, получением казаками царского жалованья. Войско Донское выступало, по мнению А.И. Ри-гельмана, коллективным органом, по приговорам которого К. Булавин убил кн. Ю. Долгорукого, Войско направило казаков на поимку К. Булавина, оно же избрало его войсковым атаманом, а затем приняло прощение от царя Петра I «за проявленные предерзости и возмущения» и т.д. Под 1765-1766 гг. комендант крепости Св. Димитрия Ростовского писал в связи с проведением межевания «окружности всего Войска Донского» о Войске, как о военно-административной территории в составе Российской империи [41].
Близкой к его точке зрения является мнение Вл. Броневского. Опираясь на труды донского историка В.Д. Сухорукова, он считал, что наряду с «Войском Донским», как общим обозначением казаков, существовало «Главное Войско». Эти понятием называли и отличали себя казаки, собиравшиеся в Черкасске для военных мероприятий [42]. Таким образом, в первой половине XIX в. возникли две точки зрения, которые поддерживались и развивались российскими и донскими учеными.
Выдающийся русский археограф и историк церкви В.Г. Дружинин, как и его предшественники, думал, что «Все Войско Донское» означало казаков, населявших Дон. В тоже время он признавал, что, согласно доку-
ментам, Черкасск также назывался «Войском» и «Главным Войском» [43].
Процесс становления «Войска» попытался проследить С.И. Тхоржевский. Он выделил несколько мнений, указал, что под «Войском», в широком смысле слова, в царских грамотах понималась вся совокупность донских казаков, в узком - под «Большим Войском», «Главным Войском», считался съезд казаков в низовье Дона, в центральном городке, сам Черкасск [44].
Подобные взгляды высказывал и С.Г. Сватиков. Под «Войском Донским» он предполагал, что это была одновременно «община донских казаков, и военная организация («войско»), и вольная республиканская колония русского народа». «Главным Войском» С.Г. Сва-тиков называл столицы Дона их обитателей до 1805 г., до тех пор, пока не возник Новочеркасск. Отмена выборности войсковых атаманов в начале XVIII в. «... окончательно превратила государственную организацию Войска Донского в военную и хозяйственную общину донских казаков» [45].
Другой историк права И.Ф. Быкадоров утверждал, что Войско Донское уже существовало в 1546 г., что это был «народный государственный организм», со своей столицей - «Главным Войском», сначала в Раздорах Донецких, затем - в Черкасске. [46]. Следует, однако, отметить, что в источниках XVI в. нет ни одного упоминания о «Войске», так что теория И.Ф. Быкадорова является малодоказательной.
Итак, в дореволюционной литературе не сложилось единого понятия «Войско», не раскрыто его содержание, обсуждение этой проблемы продолжилось в советской и постсоветской историко-правовой науке.
Список литературы:
1. Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов н/Д., 1961; Агафонов А.И. Область войска Донского и Приазовье в дореформенный период. Ростов н/Д,, 1985;
2. Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. 2-е изд. Новочеркасск. 1903. С. 3, 6-10; Он же: Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк. Новочеркасск, 1892. С. 5-6.
3. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.) Ростов н/Д, Изд. РГУ. 1998. С. 7.
4. Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1969. С.550-566, 772-774 (прим.); См. также: Орлов А. С. Повести об Азове // История русской литературы: В 10 т. М.; Л., 1941-1956. Т. II. Ч. 2. Литература 1590-х - 1690-х гг. 1948. С. 265.
5. Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб, 1906. С. 135.
6. Крюйс К. Разыскания о Доне, Азовском море, Воронеже и Азове // Отечественные записки. № 54. 1824.
7. Байер Г.З. Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова, от создания сего города, до возвращения оного под Российскую державу. СПб., 1772. С. 79.
8. Татищев В.Н. Лексикон Российский исторический, географический и политический // Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979. С. 267.
9. Ригельман А.И. История о донских казаках. Переизд. Ростов н/Д., 1992. С. 17.
10. Ригельман А.И. Указ. соч. С. 17.
11. Ригельман А.И. Указ. соч. С. 22-23.
12. Щербатов М.М. Краткая повесть о бывших в России самозванцах. СПб, 1774. С. 192-193, 202, 204.
13. [Болтин И.Н.] Примечания на историю древния и нынешния России Г. Леклерка, сочиненныя генерал-майором Ив. Болтиным. Т. 1. СПб., 1788. С. 342-343.
14. Гмелин С.Г. Путешествие по России для исследования трех царств естества / Пер. с немецкого. Ч.1. Путешествие от С.-Петербурга до Черкасска, главного города донских казаков в 1768-1769 гг. СПб., 1771;
15. Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 2. Т.8. М., 1989. С. 86-87.
16. Броневский Вл. История Донского Войска. СПб., 1834. С. 51; Иловайский Д.И. История Рязанского княжества. М., 1858. С. 183.
17. Пронштейн А.П. Земля Донская в XVIII веке. Ростов н/Д., 1961; Агафонов А.И. Область войска Донского и Приазовье в дореформенный период. Ростов н/Д, 1985.
18. Сухоруков В.Д. Историческое описание земли Войска Донского. 2-е изд. Новочеркасск. 1903. С. 3, 6-10; Он же: Общежитие донских казаков в XVII и XVIII столетиях. Исторический очерк. Новочеркасск, 1892. С. 5-6.
19. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.) Ростов н/Д, Изд. РГУ. 1998. С. 7.
20. Изборник (Сборник произведений литературы Древней Руси) / Сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева и Д.С. Лихачева. М., 1969. С.550-566, 772-774 (прим.); См. также: Орлов А. С. Повести об Азове // История русской литературы: В 10 т. М.; Л., 1941-1956. Т. II. Ч. 2. Литература 1590-х - 1690-х гг. 1948. С. 265.
21. Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб, 1906. С. 135.
22. Крюйс К. Разыскания о Доне, Азовском море, Воронеже и Азове // Отечественные записки. № 54. 1824.
23. Байер Г.З. Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова, от создания сего города, до возвращения оного под Российскую державу. СПб., 1772. С. 79.
24. Татищев В.Н. Лексикон Российский исторический, географический и политический // Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979. С. 267.
25. Ригельман А.И. История о донских казаках. Переизд. Ростов н/Д., 1992. С. 17.
26. Ригельман А.И. Указ. соч. С. 17.
27. Ригельман А.И. Указ. соч. С. 22-23.
28. Щербатов М.М. Краткая повесть о бывших в России самозванцах. СПб, 1774. С. 192-193, 202, 204.
29. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 7. М., 1962. С. 140; Он же: Публичные чтения о Петре Великом. СПб., 1872.
30. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. М., 1959. Кн.1. С. 61-62; См. также: Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984. С. 113-114; Он же: Булавин // Чтения и рассказы по истории России. М., 1989. С. 592.
31. Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1957. Ч. 1. С.60.
32. Ключевский В.О. Указ. соч. Ч.3. М., 1957. С. 104-105.
33. Быкадоров И.Ф. История казачества. Прага.1930. Т.1. С. 100; Он же. Казачья и русская точки зрения // Вольное казачест-во-Вильне козацтво.-1929.- № 46. С.7-8.; Он же. Донское войско в борьбе за выход к морю (1546-1646). Париж.1937.С. III.
34. Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина // Исторические монографии и исследования. Кн. 1. СПб., 1903. С. 409.
35. Костомаров Н.И. Ермак Тимофеевич // Господство дома св. Владимира. М., 1993. С. 545.
36. Федотов Г.П. Россия и свобода // Федотов Г.П. Судьба и грехи России. СПб., 1992. Т. 2. С. 283-284.
37. Соколовский П.А. Экономический быт земледельческого населения России и колонизация юго-восточных степей перед крепостным правом. СПб., 1878. С. 199.
38. Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI - XVII веков. М., 1937. С. 86-91, 137-138, 429-430.
39. Любавский М.К. Историческая география России. М., 1908. С. 8-9.
40. Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Изд. дом «Территория будующего». М., 2005. С. 140.
41. Федотов Г.П. Указ. соч. Т. 2. С. 282.
42. Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. СПб.,1898. Изд. 3-е. Ч. 1. С. 117.
References:
1. Pronshteyn А.Р. The Earth Don in a XVIII-th century. Rostov on/D., 1961; Agafonov A.I.Area of an army Don and Priazovye during the prereform period. Rostov on/D, 1985.
2. Sukhorukov V. D. The historical description of the earth of the Army Don. 2 Novocherkassk. 1903. With. 3, 6-10; It: the Hostel of the Don Cossacks in XVII and XVIII centuries. A historical sketch. Novocherkassk, 1892. P. 5-6.
3. Minikov N.A.Don the Cossacks during an epoch of the late Middle Ages (till 1671) Rostov on/D, Izd. RGU. 1998. P. 7.
4. Collection of literary works of Ancient Russia / Sost. L.A.Dmitriev and D.S.Lihacheva. М, 1969. P.550-566, 772-774 (comments); See also: Eagles of Ampere-second. To move about Azov//History of the Russian literature: In 10 т. М; Л, 1941-1956. Т II. CH. 2. The literature 1590 - 1690th 1948. P 265.
5. Kotoshihin G. O of Russia in Alexey Mihajlovicha's reign. SPb, 1906. P. 135.
6. Krjujs K. Razyskanija about Don, sea of Azov, Voronezh and Azov//Domestic notes. № 54. 1824.
7. Bayer G. Z. The short description of all cases concerning to Azov, from creation of this city, before returning of this under the Russian power. SPb., 1772. P. 79.
8. Tatischev V. N. A lexicon Russian historical, geographical and political//Tatischev V. N. The selected products. L, 1979. P. 267.
9. Rigelman A.I.histor about the Don Cossacks. Rostov on/D., 1992. P 17.
10. Rigelman A.I decree. so. P. 17.
11. Rigelman A.I A.I.decree. so. P. 22-23.
12. Sherbatov M. M. the Short story about the impostors who were in Russia. SPb, 1774. P. 192-193, 202, 204.
13. Boltin I.N. of the Note on history Russia G. Leklerka, major general Iv. Boltin I.NT. 1. SPb., 1788. P. 342-343.
14. Gmelin Of this year Travel across Russia for research of three kingdoms of a nature / the Lane from German. M.1. Travel from S.-Peterburga to Cherkasska, a chief town of the Don Cossacks in 17681769 of SPb., 1771.
15. Karamzin N.M. Histor of the Russian State. B. 2. T.8. M, 1989. P. 86-87.
16. Bronevsky Vl. History of the Don Army. SPb., 1834. P. 51; Ilovajsky D.I.histor of the Ryazan princedom. M, 1858. P. 183.
17. Pronshteyn A.P. The Earth Don in a XVIII-th century. Rostov on/D., 1961; Agafonov A.I.area of an army Don and Priazovye during the prereform period. Rostov on/D, 1985.
18. Sukhorukov V. D. The historical description of the earth of the Army Don. Novocherkassk. 1903. With. 3, 6-10; It: the Hostel of the Don Cossacks in XVII and XVIII centuries. A historical sketch. Novocherkassk, 1892. P. 5-6.
19. Minikov N.A.Don the Cossacks during an epoch of the late Middle Ages (till 1671) Rostov on/D, Izd. RGU. 1998. P. 7.
20. Isbornik (the Collection of literary works of Ancient Russia) / Sost. L.A.Dmitriev and D.S.Lihacheva. M, 1969. C.550-566, 772-774 (comments); See also: Eagles of Ampere-second. To move about Azov//History of the Russian literature: In 10 t. M; L, 1941-1956. T II. Ch. 2. The literature 1590 - 1690th 1948. P. 265.
21. Kotoshihin G. O of Russia in Alexey Mihajlovicha's reign. SPb, 1906.
22. Krjujs K. Razyskanija about Don, sea of Azov, Voronezh and Azov//Domestic notes. № 54. 1824.
23. Bayer G. Z. The short description of all cases concerning to Azov, from creation of this city, before returning of this under the Russian power. SPb., 1772. P. 79.
24. Tatischev V. N. A lexicon Russian historical, geographical and political//Tatischev V. N. The selected products. L, 1979. P. 267.
25. Rigelman A.I.histor about the Don Cossacks. Rostov on/D 1992. With. 17.
26. Rigelman A.I. decree. P. 17.
27. Rigelman A.I. decree. P. 22-23.
28. Sherbatov M. M. the Short story about the impostors who were in Russia. SPb, 1774. P. 192-193, 202, 204.
29. Solovjov S.M. histor's nightingales of Russia since the most ancient times. B. 7. M, 1962. P. 140; it: Public readings about Peter the Great. SPb., 1872.
30. Solovjov S.M. histor's nightingales of Russia since the most ancient times. M, 1959.B.1. P. 61-62; see also: Solovjov S.M. public's Nightingales of reading about Peter the Great. M, 1984. P. 113-114; It: the Bulavin//Readings and stories on stories of Russia. M, 1989. P. 592.
31. Kljuchevsky V.O.Kurs of Russian history. M, 1957. P.1. P.60.
32. Kljuchevsky V.O. C.3. M, 1957. P. 104-105.
33. Bicadorov I.F.histor of the Cossacks. npara.1930. T.1. With. 100; It. The Cossack and Russian points of view//the Free Cossacks-vilne kozatstvo.-1929. № 46. C.7-8.; It. The Don army in struggle for an outlet to the sea (1546-1646). Par.1937. C III.
34. Kostomarov N.I.revolt Stenki Razin//Historical monographies and researches. B. 1. SPb., 1903. P. 409.
35. Kostomarov N.I. Ermak Timofeevich//Domination of the house of St. Vladimir. M, 1993. P. 545.
36. Fedotov G.P.Rossija and freedom//Fedotov G.P.Sudba and sins of Russia. SPb., 1992. T. 2. P. 283-284.
37. Sokolovsky P. A. An economic life of the agricultural population of Russia and colonization of southeast steppes before the serfdom. SPb., 1878. P. 199.
38. Platons S.F.sketch on Distemper stories in the Moscow state XVI - XVII centuries. M, 1937. P. 86-91, 137-138, 429-430.
39. Ljubavsky M. To. Historical geography of Russia. M, 1908. P. 8-
9.
40. The Vladimir-budanov M.F.Obzor of history of Russian right. М, 2005. P. 140.
41. Fedotov G.P..Ukaz. soch. Т. 2. P. 282.
42. Miljukov P. N. Sketches on stories of Russian culture. SPb., 1898.. 3. P.1. P. 117.
РЕЦЕНЗИЯ
на статью М.В. Татарченко: «Происхождение, государственно-правовые институты и право донского казачества XVI-XVII вв. в дореволюционной российской историко-правовой науке».
Научная статья М.В. Татарченко посвящена одной из актуальных и слабоизученных проблем историкоправовой науки - историографии государственноправовых институтов донского казачества.
Автор рассмотрела в рамках статьи основные диссертационные исследования о становлении государства и права донских казаков, отметила спорные, решенные и нерешенные проблемы.
Так же следует отметить, что важными и необходимыми, на наш взгляд, являются наблюдения и выводы автора о проблематике исследований в понимание тенденций развития историко-правовой науки, ее крупного раздела - теория и история права и государства.
Выводы автора представляют огромный интерес, опирающиеся на обширный историографический материал.
Пожелание автору - продолжать изучение данной темы, расширить хронологические границы исследования и ее предметную область.
Статья М.В. Татарченко является новым самостоятельным научным исследованием, считаю возможным рекомендовать ее к открытой печати.
Кафедра специальных исторических дисциплин
и документоведения исторического факультета
Южного федерального университета, профессор,
д.и.н. А.И. Агафонов
