CC BY
95
proven by C. Raffensperger by the frequency of the dynastical marriages between the Russian and European ruling houses and by the level of trade between them. He also points out that creating their own national Russian Church, Russian princes in many aspects followed the example of their European counterparts, and that Russian Church acquired some features of Western Christianity. Keywords: Ancient (Kievan) Rus, western historiography of Rus, dynastical marriages, trade, religion and Church.
Список литературы
1. Евсевий Кесарийский. Церковная история [Электронный ресурс] / Режим доступа: http://www.vehi.net/istoriya/cerkov/pamfil/cerkovist/history.html
2. Dunbabin J., 1993. "What's in a Name? Phillip, King of France" // Speculum 68, no.4. Pp. 949-968.
3. Raffensperger C., 2004. Revisiting the Idea of the Byzantine Commonwealth // Byzantinische Forschungen. Internationale Zeitschrift für Byzantinistik. Verlag Adolf M. Hakkert - Amsterdam. Pp. 159-174.
4. Raffensperger C., 2007. Rusian Influence on European Onomastic Traditions // Именослов: историческаясе-мантикаимени.М: Индрик. Pp. 116-134.
5. Raffensperger C., 2007. Rusian Economic and Marital Policy: An Initial Analysis of Correlations. // Festschrift in Honor of Richard Hellie inRussian History/Histoire Russe34:1-4. Pp. 149-159.
6. Raffesperger C., Ingham N.W., 2007. Rurik and the First Rurikids //The American Genealogist82:1. Pp. 1-13
7. Raffensperger C., 2012. Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World, 988-1146.Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 329 pp.
8. Uspenskij F.[Reviewed by Fjodor B. Uspenskij]: Christian Raffensperger, Reimagining Europe: Kievan Rus' in the Medieval World (= Harvard Historical Studies, 177), Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts, London, England, 2012, 329 pp // Slovene = СловЪне. International Journal of Slavic Studies. М.: 2013. Vol.1. No.2.P. 153-159.
Об авторе
Федосов А.В. - старший преподаватель факультета дополнительного образования Брянского государственного университет имени академика И.Г. Петровского, fedosov-andrey@yandex.ru
УДК 94(47).083
ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ А.Е. ВАНДАМОМ В 1912 - 1913 ГОДАХ
А.А. Черниловский
В статье анализируются взгляды российского военного публициста А.Е. Вандама (Едрихина), изложенные в его работах 1912 - 1913 годов, в частности сделанные им прогнозы надвигавшейся в то время мировой войны, дается оценка достоверности этих прогнозов.
Ключевые слова: Первая мировая война, прогноз, колонии, англо-германское соперничество.
В 1914 г. Европа после долгих десятилетий относительного мира оказалась ввергнутой в мировую войну, жертвами которой стали миллионы людей. В последние годы перед Первой мировой войной многим людям была очевидна как ее неизбежность, так и главная причина - соперничество Германии и Великобритании на морях, издавались многочисленные работы, посвященные международной обстановке и перспективам надвигающейся мировой (по тогдашней терминологии, европейской) войны.
Одним из авторов таких прогнозов был русский офицер, военный разведчик, публицист, впоследствии участник Первой мировой войны и Белого движения Алексей Ефимович Вандам (Едрихин). Его перу принадлежат две изданных незадолго до мировой войны небольших публицистических брошюры: «Наше положение»
(1912) и «Величайшее из искусств. Обзор современного международного положения в свете высшей стратегии»
(1913). Цель данной статьи заключается в том, чтобы проанализировать сделанные этим российским военным публицистом прогнозы надвигающейся большой войны.
Предварительно следует дать общую характеристику политическим взглядам этого автора. Он стоял на позиции национализма, антисемитизма и великодержавного шовинизма. В своих работах он отставал идею континентальной, чуть ли не мировой гегемонии Российской Империи, которую, подобно позднейшим «евразийцам», рассматривал как наследницу империи Чингисхана: «Главнейшая задача всей государственной политики нашей заключалась в обладании богатым югом Азии, являющимся естественным дополнением бедного Севера. Со своим первобытным взглядом на жизнь и первобытным оружием татары решали эту задачу в форме господства над Китаем и Индией; - мы же как народ высшей культуры должны были решить ее иначе, а именно: закончив наше наступление через Сибирь выходом к Желтому морю, сделаться такой же морской державой на Тихом океане, как Англия на Атлантическом, и такими же покровителями Азии, как англосаксы Соединенных Штатов - Американского материка» [1; 75].
Участник англо-бурской войны на стороне буров, он считал главным препятствием к достижению этой цели Великобританию, которая своим морским могуществом преградила сухопутным белым державам, в том
числе России, путь к захватам колоний. Расстановка сил на мировой арене в начале ХХ в. представлялась Ван-даму следующей: «В настоящее время на земном шаре существуют лишь два истинно великих народа - 160 000 000 англосаксов и 160 000 000 русских.
Первые, утвердив в разных степенях власти свое господство над всеми океанами, тремя с половиной материками и почти всеми островами, отмежевали себе едва охватываемую воображением Океанскую Империю.
Вторые, завладев полузамерзшим и обильно изрезанным песчаными мелями океаном земли, образовали огромную на карте, но уже тесную для самих себя и пугающую остальные народы темнотой своих ночей и трескучими морозами Сухопутную Российскую Империю.
Между двумя этими Империями на небольшом пространстве Западной Европы зажаты:
1) Окончательно разбитые Англией на театре борьбы за жизнь, морально подчинившиеся ей и служащие полезным орудием в руках английской стратегии - Испания и Франция.
2) Ни по своему племенному составу, ни по качествам населения, ни по дарованиям и трудоспособности правящих классов, не могущие рассчитывать на особенно великое будущее - Австрия и Италия.
3) Поздно начавшая свою жизнь Великой Державы и сразу же очутившаяся в трагическом положении -Германия.
Трагизм последней состоит в том, что при огромном приросте населения, не имея возможности кормить на одной и той же, ни на одну пядь не увеличившейся площади сначала 40 000 000 душ, потом 50 000 000 и, наконец, как в данное время, 65 000 000, она волей-неволей должна была двинуться против одной из двух Империй» [1; 175 - 176].
Английские государственные деятели в работах Вандама предстают какими-то злыми, всемогущими божествами, определяющими весь ход мировой истории. По его мнению, именно английское правительство, стремясь подчинить европейские страны, организовало Великую французскую революцию, революцию 1830 г. во Франции, революции 1848 г. и русскую революцию 1905 - 1907 гг. В качестве агентов влияния Лондона во всех странах им рассматривались масонские ложи и евреи. Свою ненависть к Англии Вандам переносил и на другую англосаксонскую державу, США.
С этой позиции российский военный публицист отрицательно оценивал даже победу в Отечественной войне 1812 года: «В одной стороне - за Тихим океаном - оторвавшаяся от государства огромнейшая творческая сила в титанической борьбе с туманами, бурями, дикарями и белыми бандитами строила эфемерную Российско-Американскую Империю, т. е. выравнивала и уплотняла почву для англосаксов Америки; в другой - на полях Италии, на высях Швейцарских гор, под Шенграбеном, Аустерлицем, Прейсиш-Эйлау, Фридландом и по всему кровавому пути от Москвы до Парижа доблестнейшая из всех армий собирала камни для пьедестала английскому величию»; «Деятельно помогая Англии валить Францию, мы упустили время, когда с половиной войск, дравшихся на западе, смело могли пробить себе путь к южным морям. А свалив Францию, мы тем самым ослабили полезный нам противовес» [1; 148].
Чуть ли не все государства мира рассматривались этим российским военным публицистом как марионетки Лондона. Например, политическая ситуация на Ближнем Востоке и на Балканах в начале ХХ века ему виделась следующим образом: «Около ста лет поддерживавшаяся против нас Турция после войны 1877—1878 гг. была признана англичанами не способной замыкать дольше все пути, ведшие через ее территорию к Средиземному морю, а именно:
1) Через западную часть Балканского полуострова - Санджак, Новый Базар и Македонию — к Салоникам.
2) Через проливы.
3) с Кавказа через Армению к Александретте.
При увеличивающемся с каждым годом напоре со стороны Германии и России, решено было иметь на каждом из этих путей отдельного сторожа.
Ввиду этого, при размежевании отнятых у Турции земель усилены были, прежде всего, Сербия и Черногория, а лежащая за ними Греция превращена почти во второклассную державу. Этим двойным барьером загражден был первый Балканский путь.
Дав затем туркам возможность вернуть во время второй Балканской войны часть уже потерянной было ими, вместе с Адрианополем, территории, Англия «уплотнила» Турцию, сконцентрировав силы последней на меньшем пространстве, и этим увеличила оборону проливов.
Наконец, чтобы забаррикадировать третий - Кавказский путь, англичане, одновременно с объявлением в 1878 г. своего протектората над Арменией, наметили образование в Малой Азии нового государства, подготовка почвы для которого производится в настоящее время» [1; 165 - 166].
Таким образом, под его пером марионетками Англии и врагами России, преграждавшими путь к мировому господству, оказались и традиционно дружественные православные государства Балканского полуострова, и еще не существовавший в то время Израиль, будущие размеры и могущество которого Вандам, кстати, сильно преувеличивал: в другом месте он говорил, что это государство займет территорию от Средиземного до Черного и Каспийского морей.
Некоторые высказанные Вандамом мысли невольно заставляют усомниться в его психической вменяемости: так причиной русско-японской войны 1904 - 1905 гг. он считал события XVII века, времен царевны Софьи, когда Россия уступила Китаю Приамурье.
С этих идеологических позиций Вандам рассматривал англо-германское соперничество на море и надвигающуюся большую войну. Ее причиной, как видно из уже приведенной выше цитаты, он считал, с одной стороны, нехватку у Германии территории, жизненного пространства, а с другой - стремление Англии сохранить свое положение «владычицы морей». Геополитические интересы Англии он описывал следующим образом: «Сделавшись единственной обладательницей морских путей и распространив свое политическое и экономическое господство на большую часть земного шара, Англия напрягала и продолжает напрягать все усилия к тому, чтобы удержать за собою это исключительное положение, и на всякую попытку со стороны других континентальных держав выйти в море смотрела и продолжает смотреть как на посягательство на ее жизненные интересы» [1; 150].
Интересы Германии Вандам характеризовал так: «Хотя после войны 1870 г. германцы получили с Франции два миллиарда рублей, но это единовременное пособие, ушедшее большей частью на покрытие военных расходов, не сделало их ни богатыми, ни счастливыми. Уже скоро после войны недовольство, накопившегося в городах рабочего населения, начало выражаться в стачках, забастовках и покушениях на Императора Вильгельма I. <...> Главная причина всеобщего недовольства коренилась в том, что, сжатая с трех сторон такими же густо населенными государствами, Германия не могла питать свое быстро растущее население одними собственными средствами, а стало быть, нужно было искать их в четвертой стороне» [1; 150 - 151]; «Не имея возможности ни существовать средствами собственной территории, ни распространяться на переполненном людьми материке, быстро растущий германский народ изменил систему своего труда, то есть от хлебопашества перешел к фабричной и заводской деятельности, переустроил сообразно с новыми требованиями сеть внутренних сообщений, оборудовал морские побережья и, создав превосходный коммерческий флот, устремился для добывания дополнительных средств к жизни за море. Иными словами, сделавшись морской державой, Германия до дерзости смело выступила против могущественной и не терпящей никаких посягательств на ее жизненные интересы Океанской Империи и этим положила начало целому урагану событий» [1; 160].
В полном соответствии со своими англофобскими взглядами Вандам рассматривал Германию как естественную союзницу России, а Великобританию как ложного и опасного союзника, считал необходимой прогерманскую ориентацию российской внешней политики: «При первом же ощущении тесноты, по всей еще стоявшей у сохи Германии покатился глухой стихийный гул «Drang nach Osten», то есть «пойдем искать земли на восток».
Но этот долженствовавший служить нам большим предостережением гул оказался непродолжительным. Лучшие германские умы скоро поняли всю невозможность распространения за счет почти столь же густо населенной России и нашли иной выход из положения.
Поощряемый свыше, германский народ, вместе с возведением фабрик и заводов, переустройством путей, оборудованием морских побережий и созданием торгового и военного флотов, начал мобилизоваться для жизненного похода в совершенно противоположную от нас сторону - против Океанской Империи.
С этого времени, т. е. еще до знаменитых слов Императора Вильгельма: «Unsere Zukunft liegt an der See» («Будущее Германии на морях» - А.Ч.), являющихся с точки зрения Высшей Стратегии приказом для начала походного движения nach Westen, Германия перестала быть нашим соперником на театре борьбы за существование и превращалась в естественного союзника» [1; 176 - 177]; «Мне кажется, что пора бы задыхающимся в своем концентрационном лагере белым народам понять, что единственно разумным balance of power in Europe (балансом сил в Европе - А.Ч.) была бы коалиция сухопутных держав против утонченного, но более опасного, чем наполеоновский, деспотизма Англии и что жестоко высмеивавшееся англичанами наше стремление к «теплой воде» и высмеиваемое теперь желание германцев иметь «свое место под солнышком» не заключают в себе ничего противоестественного. Во всяком же случае, присваивая себе исключительное право на пользование всеми благами мира, англичанам следует и защищать его одними собственными силами» [1; 153 - 154].
Изменение внешней политики Великобритании - от «блистательной изоляции» и противостояния с Россией на всем пространстве Азии к созданию Антанты - Вандам комментировал следующим образом: «Англичане <.> почти наглухо забаррикадировали весь государственный фронт наш от устья Дуная до устья Амура. Недавний крутой поворот их от открытой вражды к внешнему дружелюбию совершился под давлением весьма серьезных перемен в стратегических условиях на континенте Европы, происшедших в последние годы. Перемены эти перечислены были фельдмаршалом графом Робертсом в одной из его речей в Палате Лордов в следующем порядке: «Быстрое возрастание в числе и боевых качествах иностранных флотов, что представляет не существовавшую раньше угрозу совместных действий их против Англии. Огромный рост коммерческого тоннажа германских кораблей, в особенности тоннажа и перевозной способности новейших типов пассажирских пароходов, дающих возможность совершать большие заморские экспедиции с меньшим количеством транспортов и большей легкостью. Здоровый рост сил Германии и ее союзников на суше и на море. Неподвижное состояние населения и военных сил Франции. Искусная работа германской дипломатии по привлечению на свою сторону мелких государств Западной Европы и, наконец, - самое главное - успешное стремление Германии к преобладанию на европейском континенте»» [1; 158 - 159].
Вандам вполне резонно прогнозировал (в англофобских терминах), что поводом к мировой войне станет балканская проблема: «При таких условиях рассчитывать на чистосердечное желание английской дипломатии привести нынешние Балканские события к мирному разрешению трудно. Наоборот, надо думать, что, пользуясь огромным влиянием на Балканах и в известных сферах Австрии, она будет стремиться к тому, чтобы сделать из этих событий завязку общеевропейской войны, которая, еще больше чем в начале прошлого столетия опустошив
и обессилив континент, явилась бы выгодной для одной только Англии» [1; 153].
В те годы, под впечатлением русско-японской войны, начавшейся внезапным нападением японского флота на Порт-Артур, многие ошибочно полагали, что будущая европейская война также начнется внезапным нападением английского флота на германские военно-морские базы. Не избежал подобного ошибочного прогноза Вандам. В 1912 г. он писал: «В апреле нынешнего года у одного из моих друзей я встретился с немолодым уже, серьезным и весьма осведомленным господином, только что вернувшимся из-за границы, от которого услышал следующее: «Могу сказать вам как безусловную истину, что во второй половине октября Англия нападет на Германию и к концу декабря уничтожит германский флот». На вопрос, отчего именно в октябре, мой собеседник ответил: «потому что до этого времени необходимо наладить дела на Балканах».
Этот разговор я привожу здесь, не придавая ему серьезного значения, - ибо, раздадутся ли первые английские выстрелы в ночь на 8/21 октября, т. е. в годовщину положившего начало мировому господству Англии Трафальгарского боя, или одним - двумя месяцами позже, все равно результат будет один и тот же» [1; 152 -153]. Как видно из приведенной цитаты, Вандам не только ошибочно прогнозировал картину начала мировой войны, но и ожидал ее начала почти на два года раньше, чем оно произошло в реальности.
Ход морской войны между Англией и Германией Вандам описывал следующим образом: «За последние годы военное искусство обогатилось двумя совершенно новыми орудиями борьбы - подводной лодкой и воздушным кораблем. <.. .>
Англия с поразительной быстротой оставила позади себя все континентальные державы численностью и устройством своего миноносного флота. Вместе с тем, изобретательный и неутомимый «Британский гарнизон», не теряя времени, пересоздал весь план активной обороны своей «крепости» против угрожающей ей с востока Германии.
Тот самый плацдарм - Северное море, на котором, блокадой побережья, бомбардировкой портов и классическими, борт-о-борт, боями эскадр прикончена была Голландия, признан теперь англичанами тесным для их нынешнего океанского флота и пригодным, особенно в начале войны, для действий лишь миноносных флотилий. В этих видах в Англии в настоящее время производится целый ряд весьма интересных работ.
Чтобы не прекращать с открытием войны торговой деятельности лежащих на Северном море городов, подвозные и вывозные пути их откидываются на западную сторону острова к портам Атлантического океана. <...> Все побережье связывается станциями беспроволочного телеграфа, которым снабжаются не только подводные лодки, но и гидроаэропланы.
Если, кроме всего этого, мы примем во внимание, что часто практикуемая мобилизация английского флота налажена так, что к маневрам нынешнего года она прошла почти автоматически, то перед нами сама собою вырисуется картина стратегического развертывания морских сил Англии и начала военных действий на Северном море.
Чуть ли не простым нажатием в должный момент кнопки океанский флот будет двинут на фланги, чтобы закупорить Ла-Манш и путь вокруг Шотландии, прервать всю морскую торговлю Германии, а в запертое, таким образом, Северное море устремлены будут тучи миноносных судов. Причем, в то время как английские подводные лодки поведут по направлению к противнику своего рода минные галереи под поверхностью моря, поднявшиеся над последним воздушные хищники, зорко всматриваясь в глубину моря, будут стараться захватить и уничтожить германских «минеров» специально изготовляемыми для этого 300-фунтовыми пироксилиновыми бомбами. <.>
Короче говоря, первой задачей Англии будет нанесение своему противнику страшного экономического удара и истребление его миноносных флотилий. При подавляющем превосходстве англичан в числе миноносных судов и инициативе действий, они, несомненно, достигнут этой цели, а удачное выполнение первой задачи предрешит такой же результат и долженствующего последовать затем столкновения неравных по силе океанских флотов» [1; 169 - 170].
Вместе с тем Вандам, как и многие публицисты того времени, многократно подчеркивал в своих работах, что надвигающаяся война ни в коем случае не может свестись к единоборству Англии и Германии. Приведем некоторые его высказывания на этот счет: «Так как для серьезного обессиления первоклассной европейской державы одной морской победы над нею совершенно недостаточно, а необходимо глубокое поражение ее на суше, то сама Англия начнет войну лишь в том случае, если ей удастся вовлечь в нее Россию и Францию» [1; 153]; «Как бы обдуманна и тщательна ни была подготовка англичан к войне на Северном море, как ни велики были бы шансы их на успешный исход этой войны, - они не могут вступить в единоборство с германцами. <.>
При малочисленности своей армии, они не в состоянии были бы, после морской победы, высадиться на материк и довершить поражение вооруженного народа на его собственной территории. Стало быть, в смысле разрушения жизненного вопроса результаты подобной не до конца продуманной операции оказались бы близкими к нулю.
Но в этом было бы еще полбеды. Главная же беда заключалась бы в том, что сама морская победа досталась бы англичанам нескоро и недешево. Прежде чем быть выброшенными на сушу, долго и основательно готовившиеся к войне германцы нанесли бы своему противнику такие жестокие потери, что со своим искалеченным флотом Англия могла бы опуститься на уровень, а может быть и ниже уровня некоторых европейских держав, сохранивших свои флоты целыми и невредимыми. А тогда в каком беззащитном положении очутилась бы Океанская Империя перед остальными континентальными народами» [1; 171].
Выше мы уже говорили, что все революции в мире, от Великой французской революции конца ХУШ в. до русской революции 1905 - 1907 гг., Вандам объяснял не объективными социально-экономическими, политическими и идеологическими причинами, а происками Англии. Буквально все события в мире накануне Первой
мировой войны - и отделение Норвегии от Швеции, и итало-турецкую войну в Ливии в 1911 - 1912 гг. - он также оценивал как звенья гигантского плана Лондона по стратегическому окружению Германии.
Ход будущей войны Вандам прогнозировал следующим образом: «Германия и ее союзники занимают на материке центральную позицию с хорошо разработанными выходами в Северное и Средиземное моря.
Против этой группы имеют быть направлены:
I.Боевая линия
На морях:
1) наСеверном- английский флот, отборная часть русского флота и отборная часть французских миноносных флотилий.
Задача- запереть Северное море, прервать морскую торговлю Германии и разрушить морские силы этой державы.
2) наСредиземном- усиленная судами береговой обороны местная английская эскадра; весь французский флот, за выделением из него отборной части миноносных флотилий, имеющих действовать с английским флотом в Северном море; флоты Испании и Греции.
Задача- разрушить морские силы Италии и Австрии, блокировать неприятельские порты и обеспечить свободу плавания торговым английским судам по Средиземному морю и Суэцкому каналу.
3) наБалтийском- остальные морские силы России.
Задача- облегчить действия англичан на Северном море, оттянув на себя часть германских сил в Балтийское.
На суше:
а) сЗапада- французская армия; десантная в 250 000 человек армия англичан и 2 - 3 корпуса испанцев.
Задача- расположась по линии чрезвычайно сильных пограничных крепостей, удерживать противника от
вторжения его во Францию и перейти в наступление лишь с началом решительных операций со стороны России.
б) сВостока- русская армия.
Задача- наступательные действия против германской и австрийской армий.
II. Резерв
Все ближайшие к театру военных действий и не включенные в боевую линию народы имеют составить резерв для регулирования событий, особенно в конце войны, при новом размежевании Европы» [1; 172 - 174].
Как нетрудно заметить, этот прогноз оказался совершенно неадекватен той реальности, в которой развернулась Первая мировая война: Италия, которую Вандам относил к союзникам Германии, участвовала в мировой войне на стороне Антанты, «зачисленная» Вандамом в Антанту Испания осталась нейтральной, французский план в начале мировой войны предполагал наступление (во французском уставе 1913 г. говорилось, что французская армия не признает другого образа действий, кроме наступательного [2; 214]), никакой «отборной части русского флота» в Северном море не было, да и вообще трудно понять, как Вандам представлял себе ее переброску туда.
Вандам был одним из очень немногих публицистов того времени, кто еще до начала Первой мировой войны пытался прогнозировать ее последствия. Этот прогноз также оказался совершенно неадекватным реальности. Прежде всего, Вандам ошибочно полагал, что русские войска нанесут поражение германской армии: «Принимая в расчет превосходные качества наших войск, свежий боевой опыт и усиленную работу их в настоящее время, можно не сомневаться в том, что, пролив реки чужой и собственной крови, мы одержим, в конце концов, такую же решительную победу на суше, как Англия на море» [1; 180].
Кроме того, этот публицист совершенно не предвидел такие последствия мировой войны как распад Австро-Венгерской империи и образование Югославии: «Франция получит Эльзас и Лотарингию и доведена будет до столь желательных ей «естественных границ», а Бельгия, Голландия и Дания с одной стороны, и Италия, Сербия и Черногория, с другой, будут наращены таким образом, чтобы Германия и Австрия оказались если не отрезаны, то возможно, более стеснены - первая на Северном, а вторая на Адриатическом море» [1; 181]. Помимо ошибочности прогнозирования, Вандам здесь явно впал в противоречие с собой - Италия, «записанная» им в союзники Германии, оказалась вознагражденной по результатам победы над последней.
Однако один из прогнозов, сделанных Вандамом, представляет безусловный интерес. Выше мы сказали, что он прогнозировал победу Российской Империи над Германией, из чего сделал следующий вывод: «Так как с ослаблением Германии единственною сильной державой на всем континенте останется Россия <.. .> английские Стратеги с такою же спокойной совестью начнут устанавливать balance of power против России, с какой устанавливали они его против Испании, Франции и Германии. Или, выражаясь проще, приступят к образованию против нас коалиции, с целью постепенного оттеснения нас не только от Балтийского и Черного морей, но со стороны Кавказа и <.> Китая.
Об этой «титанической борьбе между русскими и англосаксами, долженствующей начаться после падения Германии и наполнить собою двадцатое столетие», уже много лет назад <...> начали вещать англосаксонскому миру даровитейшие ученые и глубочайшие мыслители, указывающие как на «знамение свыше», на постепенное перемещение ЦЕНТРА БОРЬБЫ между Океанской Империей и Континентом. Находившийся сначала на берегу Атлантического океана, в Мадриде, центр этот, с падением Испании, передвинулся в Париж. С поражением Франции он из Парижа перешел в Берлин, а из Берлина, по мнению наших сегодняшних друзей, направится к Москве (так в оригинале - к Москве, а не к Петербургу - А.Ч.)» [1; 182 - 183]. Как нетрудно заметить, этот прогноз адекватен последствиям не Первой, а Второй мировой войны.
Подводя итог, можно сказать, что сделанные Вандамом прогнозы хода и последствий Первой мировой войны большей частью оказались неадекватными.
The article analyzes the views of Russian military journalist A. E. Vandamme (Edrikhin) described in his works, 1912 - 1913, in particular his predictions of imminent at the time of world war I, assesses the reliability of these forecasts. Keywords: the First World War, the prediction of the colony, the Anglo-German rivalry.
Список литературы
1. Вандам, А.Е. Геополитика и геостратегия / Е.А. Вандам.-М.: Кучково поле, 2002. - 269 с.
2. Строков, А.А. История военного искусства / А.А. Строков. - М.: Воениздат, 1967. - 711 с.
Об авторе
Черниловский А.А. - доцент кафедры гуманитарных дисциплин Карачевского филиала Приокского государственного университета
УДК 94
ФРАНЦУЗСКИЕ ДИПЛОМАТЫ В СИСТЕМЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ ИЕРАРХИИ ЕВРОПЕЙСКИХ
ДВОРОВ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI - XVII ВВ.
М.И. Шикуло
В статье исследуется проблема титулатуры французских дипломатов во второй половине XVI - XVII вв. Титул (или обращение) - один из важнейших элементов жизнедеятельности общества престижного потребления - рассматривается как потестарный символ, служащий одним из механизмов выстраивания дипломатической иерархии, а также утверждения престижного статуса европейских государей и государств. В статье затрагиваются два основных аспекта: как трансформировалась система обращений к французским дипломатам в изучаемый период и какую роль титулатура дипломатов играла в соперничестве европейских монархов за статус.
Ключевые слова: титул,посол, дипломатия, церемониал, Франция, придворное общество, символ, иерархия.
Для изучения придворного общества раннего Нового времени, которое Н. Элиас определил как общество престижного потребления [1], большое значение имеет проблема титулатуры, т.е. совокупности титулов, которыми обладал тот или иной член этого общества и за которые велась конкурентная борьба. Как писал тот же Элиас, от современного буржуазного социума, в котором решающую роль приобретает материальный достаток, общество престижного потребления отличает зависимость его членов от статуса или престижа, выраженного не в денежном эквиваленте, но основанного на других ценностях [1, c. 87, 94]. В качестве одной из них можно назвать стремление занять свое статусное место в системе придворных связей, в результате чего выстраивается определенная иерархия общества.
Если обратиться к области международных (или для этого времени точнее межгосударственных) отношений и допустить, что ключевые игроки, т.е. государи вместе со своими министрами и дипломатами, формируют некий условный «общеевропейский двор» и составляют тоже своего рода придворное общество, иерархичность этого общества предстает еще более выпукло. Крупный специалист по истории международных отношений XVI - XVIII вв. Л. Бели отмечал, что международная политика того времени определялась именно личными взаимоотношениями царственных особ [2], которые все в той или иной степени были связаны между собой родственными узами и составляли фактически одну общеевропейскую семью. При этом монархи вступали друг с другом в диалог (дипломатический или военный), не только отстаивая государственный интерес (raison d'Etat, который формируется как идея в XVII в.), будь то территориальные приобретения или попытки добиться политической гегемонии, но и вели дискуссии на уровне символического языка, используя символ как один из механизмов утверждения своего престижного статуса. Подобный способ коммуникации был характерен для раннего Нового времени и стал отражением особого, символического образа мышления эпохи.
Одним из важнейших элементов жизнедеятельности общества престижного потребления, поделенного на различные категории в зависимости от происхождения человека, его положения при дворе, общества явно стратифицированного, является титул (предикат), или попросту говоря обращение [в дальнейшем слово титул (titre) будет использоваться именно в значении «обращение» (prédicat)]. Обращение в прямом смысле этого слова, т.е. то, каким образом люди обращаются друг к другу. Не менее, если не более существенна роль обращения для дипломатов, которые выступают не просто как частные лица, но как представители своего государя, выразители его интересов и, что уже во многом справедливо для того времени, интересов государства. В деле утверждения престижного статуса государя и государства, выстраивания межгосударственной иерархии место проблемы ти-тулатуры дипломатов трудно переоценить. Постановка и изучение этой проблемы открывает путь к пониманию некоторых коммуникативных механизмов, применявшихся правителями и дипломатами, и роли этих механизмов в межгосударственном диалоге.
Франция в XVII столетии, в большей степени уже во второй половине века, в царствование Людовика XIV,
