Профилактика алкоголизации в системе мер сохранения и укрепления здоровья работников промышленных предприятий: результаты эмпирического исследования в трех городах Российской Федерации —Москве, Санкт-Петербурге и Петрозаводске Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

СОЦИОЛОГИЯ ДЕВИАНТНОСТИ И СОЦИАЛЬНОГО КОНТРОЛЯ

К.Ю. Белоусов, В.В. Гольберт, Я.В. Костюковский ДЕВИАНТОГЕННОСТЬ ПОТРЕБЛЕНИЯ

Аннотация. Потребительскому обществу свойственны девиантогенные эффекты. Развитие потребительской культуры неразрывно связано с появлением эффектов социальной инклюзии/эксклюзии криминогенности, суицидов и других форм девиантного поведения. Девиантогенные эффекты связаны с процессом возникновения потребительского конформизма и возможностей их удовлетворения. Девиантность в различных случаях проявляется как механизм продвижения товаров или услуг.

Ключевые слова: общество потребления, потребитель, девиантность, реклама, конформность, культура, социальный контроль.

Традиционным можно считать представление, согласно которому как индивидуальные, так и социальные проблемы качества и образа жизни проистекают из слишком низкого уровня потребления. Вместе с тем, уже довольно давно стало очевидным, что высокий уровень потребления порождает собственную проблематику, имеющую социально-структурные, культурные и психосоциальные аспекты. Вполне правомерно говорить о «болезнях нищеты» и «болезнях достатка»: трудно представить себе, чтобы отдельные лица либо сообщества с низким уровнем жизни были подвержены заболеваниям анорек-сически-булимийного характера. Болезни пищеварения могут быть следствием как недостаточного, так и излишнего питания; однако же, они могут возникнуть и вследствие одержимости идеей фитнеса и по-

худания. В последнем случае мы явно имеем дело с «цивилизационной патологией».

В отношении девиантности и девиаций уровень потребления также предстает в виде двуликого Януса. Ряд форм девиантного поведения (в частности, так называемая «уличная преступность») являются порождением низкого уровня жизни, нищеты и сопутствующих им проблем, тогда как предпосылкой преступности белых и золотых воротничков являются достаточно высокие стандарты потребления. Проблема побочных эффектов экономического роста и повышения уровня потребления издавна волнует представителей науки и искусства. Достаточно вспомнить «Новое индустриальное общество» Дж. Гэлбрейта (1967), «Теорию праздного класса» Т. Веблена (1934), «Иметь или быть?» Э. Фромма (1976), «Квоту, или Сторонники изобилия» Веркора и Ко-ронеля (1966), «Хищные вещи века» А. и Б. Стругацких (1965); стоит упомянуть и совсем недавние поизведения: «99 франков» Ф. Бегбеде-ра, «Потреблятство (Affluenza). Болезнь, угрожающая миру» Д. Ванна, ТХ Нэйлора, Дж. Де Графа (2001) и др.

На сегодняшний день есть некоторые основания судить о достижении потребительской культурой качественно новой ступени своего развития. Новое качество проявляется, в частности, в переходе от массового стандартизованно-нивелированного потребления к постмодернистским (индивидуализированным, диверсифицированным) образцам потребительского поведения; в возрастании доли информационных благ и услуг в общем объеме потребления; в автономизации потребительской сферы. Причем уровень участия в процессах потребления не определяется включенностью в процессы производства.

Прежде основные механизмы и факторы социального контроля были локализованы в производственной сфере. Доступ к этой сфере и шансам на рынке труда был мощным регулятором поведенческой активности, действия и бездействия индивидов. Таким образом стимулировалось конформное поведение; отклонения регламентировались и санкционировались ограничением перспектив на рынке труда либо же исключением из производственной сферы. Поскольку выполнение семьей своих социализационных и социально-контрольных функций во многом зависит от положения членов семьи в сфере производства материальных и нематериальных благ, семья является институтом, опосредующим социальный контроль со стороны рынка труда. То же самое относится к школе и иным институтам социального контроля. Рынок труда в этом свете выступает как фундамент

формирования и поддержания всей системы институтов социального контроля в обществе.

В настоящее время действующие в сфере производства механизмы социального контроля дают все более ощутимые сбои с появлением и расширением числа заведомо исключенных из этой сферы, безотносительно к их конформности/«девиантности». Попытки компенсировать эти дисфункции рынка труда, в частности, путем усиления полицейского контроля и расширением доли «поднадзорных» граждан, описаны в работе Джонатана Саймона, посвященной системе условного отбывания наказания в Соединенных Штатах. Общий вывод этой работы состоит в том, что уголовно-правовые и полицейские формы контроля не в состоянии компенсировать дисфункции, вызванные неспособностью рынка труда к выполнению своих консолидирующих, нормоориентирующих, социально-инте-грирующих функций в прежнем объеме1.

В этих условиях институциональная основа социального контроля (и говернментальности в целом) смещается из сферы производства в сферу потребления. Уровень и качество потребления все более выступают основным стимулом конформного поведения. Взаимосвязь между членством в группе (конформностью) и потреблением нельзя объяснить детерминирующим образом, поскольку индивидуумы ассоциируются с комплексной мозаикой статусных групп, например, религиозных групп, чат-групп в Интернете, социальных движений и т.д. Поэтому трудно понять, как они сочетаются и выборочно активизируются, чтобы появились (и отразились) индивидуальные вкусы и опыт2. Регулирование доступа к потребительской сфере выступает (по совместительству) и основным поведенческим регулятором. Отклонением par excellence становится выпадение из сферы потребления; неспособность либо нежелание к приложению усилий для обеспечения достаточной интенсивной потребительской активности. В частности, невозможность потребления услуг фитнес-индустрии и коммерческой медицины автоматически влечет за собой нарушения гигиенических, эстетических и иных норм, относящихся к сфере обеспечения гигиенической безопасности и ведения здорового

1 Simon J. (1993). Poor Discipline. Parole and the Social Control of the Underclass, 1890- 1990. Chicago & London. P. 196-198.

2 Pakulski J, Waters M. The Reshaping and Dissolution of Social Class in Advanced Society // Theory of Society 25. 1996. P. 667-691.

образа жизни3. В России зафиксирован резкий рост спроса на услуги фитнес-клубов и спортивных комплексов: за 2004 год рынок только в Москве увеличился в полтора раза4. Среди сфер экономики, наименее пострадавших от кризиса конца 2000-х, оказалась «индустрия красоты» — те отрасли, которые так или иначе связаны с улучшением внешности (косметика, пластическая хирургия, диетические продукты) и борьбой со старением. Так, в США число пластических и косметических операций в 2009 году по сравнению с 2008-м возросло на 8%. По данным Global Industry Analysts, мировой рынок антивоз-растных товаров (фармацевтические средства, витамины, косметика по уходу за лицом и телом, средства для роста волос и т. п.) в 2010-м достигнет 115,5 млрд. долларов. Примерно таков же масштаб оценки некоторыми аналитиками в 2008 году объема мирового рынка диетических продуктов для похудания и здорового образа жизни (100 млрд. долларов)5. Забота о здоровье, гигиене, внешнем виде становится не только бизнесом и индустрией, но и мощным механизмом формирования социальной группы — потребителей этих товаров и услуг. Выпадение (исключение) из этой группы может расцениваться как явная девиация. Но и одержимость этими стандартами и нормами также девиантна.

Сфера потребления является весьма гибким регулятором конформности/девиантности. Это проявляется, в частности, в поглощении отклонений нормой: девиантные проявления ассимилируются комплексом потребления, обретая при этом функцию его добавочной дополнительной интенсификации. Это проявляется, в частности, в обращении разного рода экзотически-культовых предметов и услуг (татуирование, пирсинг), а также антипотребительской символики (футболки с портретами Че Гевары) в предмет купли-продажи. При этом возникает парадокс: невозможно быть достаточно конформным, не будучи «немножко» девиантным, а абсолютная конформность оборачивается девиантностью. Ярким примером того, как потребительские настроения ассимилируют формы девиантности, являются многочисленные примеры субкультурных движений. Хиппи и панки первоначально имели идеологическую платформу отказа от буржуазного мира

3 Bauman Z. Work, Consumerism and the New Poor // Buckingham & Philadelphia: Open University-Press. 1999. P. 76.

4 Михальчук П. Self made тело // Эксперт. 2005. № 14. С. 48.

5 Корнешов К. Молодость вместо нефти // Однако. 2010. № 20 (36).С. 12.

потребления (панки — даже разрушения). Однако эти движения почти сразу после того, как стали массовыми, коммерциализировались и стали брендами, причем очень успешными. Особенно заметна тенденция поглощения девиантности на музыкальных движениях. The Beatles, The Doors, Joan Baez, Janis Joplin, Jimmi Hendrix и другие исполнители в среде хиппи, Sex Pistols, The Damned, The Clash и другие панк-исполнители в течение очень короткого времени превратились из представителей нетрадиционных музыкальных направлений в суперзвезд музыкальной индустрии с миллионными продажами своих записей и соответствующими доходами, обросли армиями поклонников, последователей и подражателей. При этом «девиантность» всячески подчеркивается и рекламируется, а продюсерами даже культивируется. Запрет на трансляцию по радио отдельных композиций, выступления на некоторых концертных площадках и другие «санкции» только подогревают интерес к продукту, увеличивая продажи.

С другой стороны процесса коммерциализации субкультуры стоят движения, которые создавались/появлялись изначально во многом благодаря потребительским устремлениям (т. е. по принципу потребления вещей, символики, атрибутики определенного стиля, даже несмотря на наличие идеологических принципов) — «моды», «рокеры», «готы», «эмо» и др. Процесс, а вместе с ним и возникающие идеологическое наполнение потребления не являются генераторами девиантного поведения сами по себе: те отклонения, которые в них зарождаются, требуют жесткого контроля (маркетинга), иначе будут плохо усваиваться потребителем, а значит, плохо продаваться. Потребителю подробно объясняют, почему именно он должен носить вещи определенного стиля (фирмы), слушать определенную музыку, читать определенную литературу, посещать определенные места — все для того, чтобы он чувствовал свою принадлежность к определенному сообществу. Сама по себе «девиантность» при этом может и вовсе уйти на второй план, потому что является только поводом для предложения определенных товаров, услуг и т. п. Девиантность становится частью рынка. Более того, в целом ряде случаев для лучшего продвижения товара или бренда девиантность изобретается. «Не будь как все», «Будь особенным», «Если я буду как все, то кто будет таким, как я?» — типичные рекламные слоганы последних лет. С одной стороны, девиантность становится предсказуемой, обретает своих «авторов», что, конечно, делает ее гораздо более подконтрольной, с другой — появляется квази-девиантность, т. е. «игра в девиантность», рекламный

ход. Девиантность становится инструментом коммодитизации. Определенная социальная группа превращается в потребительскую аудиторию, а какие-то качества, в нашем случае девиантные, присваиваются товарам (услугам) широкого пользования.

Смещение институциональной базы социального контроля из производственной в потребительскую сферу не решает проблем, связанных с эффектами исключения. Впрочем, статус безработного достаточно однозначен. А вообще говоря, в случае потребления очень трудно определить, какой его уровень позволяет судить о попадании либо непопадании в когорту «признанных» членов общества. Это означает, что потребления никогда не бывает достаточно, тем более слишком много. Подавляющая часть членов общества находится под перманентным и всепроникающим давлением к повышению уровня и качества потребления. Это давление может приводить к психосоциальным эффектам, обеспечивающим достижение результата с точностью до наоборот: к потере контроля над своим поведением и образом жизни. В этом можно предположить один из девиантогенных эффектов новой культуры потребления. Одним из аспектов данного эффекта является прояснение исключающей роли, которую играют необозримость, сложность и быстрое развитие потребительских стандартов (в частности, в области потребления информационных услуг в целом, сетевых ресурсов Интернета, а также аппаратного и программного обеспечения). Можно предположить, что возрастающее количество людей выпадает из этой потребительской сферы в силу ментальной и/или технической неспособности идти в ногу с развитием предложения на рынке информационных услуг, а также сформировать достаточно ясное представление об этом рынке. Человек, отказывающийся от пользования мобильным телефоном, компьютером, Интернетом, выпадает из целого ряда потребительских функций, а вместе с ними он теряет и возможность включения в определенные общности, социальные группы. Если такой отказ осуществляется осознанно, то можно говорить о девиантности, если же это происходит по техническим причинам (в силу невозможности разобраться с новым продуктом, что часто происходит с программным обеспечением или даже использованием нового устройства — гаджета), то исключение, как ни парадоксально, обусловлено развитием потребительских услуг.

В рамках современной потребительской культуры формируется новый тип человека — «человек-потребитель». Обычно выделяются его следующие отличительные черты:

- акцент на реализацию «первичных витальных потребностей, связанных с удовлетворением материальных потребностей или стремлением к социальному престижу предметного воплощения»6;

- некритичность и несамостоятельность мышления; снижение интеллектуальных способностей, прагматизированный характер восприятия мира, вызывающий кризис рафинированных форм неутилитарного мышления;

- инфантильность психики, подавление волевого начала в пользу эмоционального, ослабление способности к самоограничению и самоконтролю; фрагментарный характер мировоззрения;

- обеднение социальных связей, тенденция к трансформации имеющихся «первичных связей» в связи обменного типа;

- восприятие потребления как основы образа жизни, выступающего в роли базовой поведенческой установки по отношению к любым взаимодействиям с социальным и материальным окружением7.

Все это приводит к тому, что современный человек лишается критериев для различения позитивного и негативного, нормы и отклонения, становясь приверженцем «девиантной толерантности» — распространенного в информационных обществах стереотипа, согласно которому нет и не может быть единственно «правильных» видов и форм поведения. Господствующей становится точка зрения, согласно которой каждый решает для себя сам, что нормально, а что — нет8. На человеке-потребителе сказывается определенная Э. Дюркгеймом аномия — резкое снижение социальной регуляции поведения, потеря обществом значительной части морального давления на индивида, размытость нормативных ограничений9.

Фактически такой тип человека можно определить как «челове-ка-девианта», а потребительскую культуру — как культуру, несущую в себе большой девиантогенный потенциал, который во многом обеспечивается жаждой обладания новой вещью. Жажда нового означает, что старое будет отброшено, после того как отслужит свой срок, или от-

6 ЕрасовБ.С. Социальная культурология. М.: Аспект пресс, 2000. С. 413.

7 Хагуров Т.А. Массовая культура в обществе потребления. Человек потребляющий: проблемы девиантологического анализа // Вестник РУДН, сер. «Социология». 2007. № 1 (11). С. 85.

8 Хагуров Т.А. К вопросу о методологии девиантологических исследований в обществах Постмодерна. иКЬ: http://lib.socio.msu.ru

9 Дюркгейм Э. Норма и патология. Социология преступности (Современные буржуазные теории). М.: Прогресс, 1966. С. 40.

правится на помойку еще раньше, не дожидаясь износа. В этом случае количество потребительских товаров и услуг будет расти постоянно. Конечно, некоторые предметы продаются сегодня под маркой «качество значит долговременность», но гораздо больше вещей производится в предвкушении (а часто и с расчетом) неотвратимого устаревания.

Э. Тоффлер в работе «Футурошок» пишет: «распространение в обществе идеи одноразового использования заключает в себе сокращение продолжительности отношений человека и вещи. Вместо того чтобы в течение относительно долгого времени быть привязанным к одному предмету, мы на короткие промежутки имеем в своем распоряжении предметы, непрерывно вытесняемые другими»10. В результате очередные покупки лишь недолго радуют среднего потребителя — скоро неудовлетворенность появляется вновь и вызывает стремление к новым приобретениям.

Эту особенность удачно выразил философ эпохи Просвещения Дидро в «Сожалении о расставании со старым платьем». Дидро подарили новый красный камзол. По сравнению с камзолом все другие вещи в его кабинете казались потрепанными. Дидро постепенно поменял письменный стол, занавески и прочие предметы прежней обстановки, чтобы они гармонировали с новым ярким малиновым облачением. В конце концов комната полностью преобразилась, но Дидро счел новую обстановку неудобной. Эффект «нового платья» имел радиальную, круговую форму, так как с появлением новой вещи все иные предметы вокруг нее стали неуместными, и одновременно форму «снежного кома», потому что каждая новая вещь в свою очередь требовала замен в своем окружении... «Эффект Дидро» проясняет «спусковой механизм» массового потребления. Он помогает продвинуть стандарт потребления вверх и не допускает движения вниз. Ясно, что «эффект Дидро» (согласно которому вещи должны соответствовать друг другу) создает механизм, который требует постоянной и нескончаемой замены вещей11.

Результатом развития процесса потребления становится парадокс: комфортность существования и гедонистические ценности, лежащие в основе общества потребления, начинают причинять потребителю

10 Тоффлер Э. Шок будущего. иКЬ: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/ Той^Ьзк/Шех^р

11 Борзых С.В. Человек-потребитель в условиях глобализации / дисс. канд. философ. наук. Томск, 2005. С. 108.

массу неудобств, порождать все новые и новые проблемы, подчас совершенно неразрешимые.

Отечественный опыт свидетельствует о том, что переход от казарменного полуголодного социализма с постоянным дефицитом всего и вся к рыночной экономике принес не только переполненные товаром магазины, заполненные иномарками улицы, возможность путешествовать по всему миру и обучать детей в Оксфорде, бурное развитие 1Т-технологий, но и значительные негативные последствия: беспрецедентный разрыв между богатым меньшинством и бедным большинством населения, что отражается динамикой соответствующих экономических показателей: децильный коэффициент в России 1992 г. составлял 8,0, в 2001-м — 13,9, а в 2009-м — 16,712. Воцаряются господство масскульта, мораль «все на продажу» и «деньги не пахнут», сопровождаемые закономерным возрастанием девиантных проявлений: преступности, алкоголизации, наркотизации, торговли людьми, суицидом13. Как встречный процесс формированию и развитию общества потребления складывается и «культура бедности». Н.В. Чернина сделала вывод, что культура бедности, возможно, начинает формироваться, явно проявляя себя через, «во-первых, тенденцию бедных ограничивать потребление спектром товаров, продуктов и услуг низкого качества, во-вторых, их экономию на всех расходах, начиная с еды, в-третьих, через то, что они отказывают себе в определенных типах потребительского поведения (поддержании здоровья, повышении образования, туризме и т. д.), в-четвертых, ... их маргинализацию через одиночество или потерю индивидуальных социальных связей»14.

Гипотетически представить девиантогенный эффект потребительской культуры можно с помощью следующей схемы:

1. В среде потребителей складываются амбициозные тенденции: конформность — готовность потреблять как все, то же, что и все, столько же, сколько и все (как разновидность можно расценивать квази-

12 иКЬ: http://www.gazeta.ru/money/2007/05/03_a_1650997.shtml

иКЬ: http://www.kommersant.ru/doc.aspx?fromsearch=bc396924-b177-4728-879e-2b4edfca2aa1&docsid=851841

иКЬ: http://www.gks.ru/dbscripts/Cbsd/DBInet.cgi?pl=2340004

13 Гилинский Я. И. Девиантность в обществе потребления // Криминологический журнал Байкальского гос. ун-та экономики и права. 2009. №4. С. 5—12.

14 Цит. по Шкаратан О.И. и др. Социально-экономическое неравенство и его воспроизводство в России., М.: ГУВШЭ, 2008. С. 172.

нонконформизм, т. е. готовность потреблять не то, что все, демонстративный отказ от потребления).

2. Для успешного потребления, т. е. потребления того уровня, который удовлетворял бы потребителя и одновременно одобрялся/принимался такими же окружающими, необходимы ресурсы (деньги или иные ликвиды).

3. Формируется девиантное поведение — криминальное, ретри-тистское, эскапистское и др.

Если амбиции и конформность развиваются обычным путем и при этом у потребителя хватает ресурсов, то девиантность будет низка.

Если же уровень амбиций и конформизма не соответствует наличию ресурсов, т. е. амбиции остаются неудовлетворенными, это ведет к проявлениям девиантного свойства (криминальному поведению — как активному добыванию средств, ретритизму и эскапизму — как пассивному уходу из реальности, отказу следовать общим настроениям, тенденциям, традициям).

В данной схеме предполагаются и другие варианты связей, например: достаточные ресурсы при полном отсутствии амбиций и конформности (условно назовем этот случай «сумасшедший миллионер»). Или же полная незаинтересованность в ресурсах при безразличии к амбициям (асоциальный тип поведения, т. е. девиантный априори). Однако как первый, так и второй тип поведения вряд ли можно назвать широко распространенными и уж тем более массовыми.

Взаимосвязь между амбициями и средствами, кроме всего прочего, имеет также ряд других сочетаний, ничуть не менее важных, чем просто влияние на формирование девиантности. Например, для потребительских настроений очень важна фигура лидера, т. е. кого-то первого, кто формирует стиль, бренд, моду. Видимо, лидер должен обладать определенной девиантностью, чтобы придумать что-то новое и необычное или использовать всем известное, но по-новому. Значит, процесс создания потребительских настроений ведет к появлению авторитетного мнения, авторитетной фигуры. При этом за скобками остаются морально-нравственные качества, добропорядочность, законопослушание и др. Есть и другой, не менее важный вопрос, насколько готов конформный потребитель толерантно относиться к девиантности, если речь идет о подобном лидере или просто личности, обладающей таким количеством средств, чтобы позволить себе практически неограниченное потребление. Иными словами, может ли человек богатый быть эталоном поведения, выступать в роли

учителя, если наличие ресурсов — единственное, что выделяет его? И насколько готов потребитель «прощать», к примеру, его неграмотность, плохие манеры, криминальное поведение и т. п.15?

Общество потребления (Европа и Северная Америка) гораздо более толерантно и спокойно относится к девиантным проявлениям — прежде всего потому, что научилось их «переваривать» («Билль о правах потребителя» в США введен в 1962 г. Президентом Кеннеди). Запад научился продавать революцию в красивой упаковке. В России гораздо серьезнее относятся к революционным лозунгам, а общественные настроения гораздо ригористичнее. Видимо, не в последнюю очередь это связано с тем, что Россия имеет опыт уникального социального эксперимента (общество социализма) и опыт этот слишком богат и специфичен по сравнению со многими другими странами. Изучение общества потребления ведется давно, многие исследователи ставят вопрос и о связи потребления с девиантностью в различных аспектах. Во многих работах социологического, философского, культурологического характера, даже если не употребляется термин «девиантность», то плоскость рассуждений очевидно подразумевает его. Нам же кажется важным исследование не самого процесса или даже культуры потребления как девиантной, но именно девиантогенные эффекты потребительства: прежде всего потому, что такая постановка вопроса позволяет избежать идеологических выпадов в сторону потребителей и отделяет сам процесс потребления от его последствий и результатов, в данном случае — девиантного поведения.

15 В 2009—2010 гг. Сектором социологии девиантности и социального контроля СИ РАН проводится ряд исследований, посвященных, в том числе, проверке этой рабочей гипотезы.

РЕГИОНАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПРОСТИТУЦИИ (НА ПРИМЕРЕ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА И ОРЕНБУРГА)

Аннотация: В статье представлены результаты исследования среди проституток в двух российских городах — Санкт-Петербурге и Оренбурге. Рассмотрена специфика социально-демографических характеристик представительниц этой группы, паттернов их сексуального и аддиктивного поведения, а также мнений об актуальных для них видах медико-социальных услуг. Проиллюстрировано положение о существенных региональных отличиях как характеристик женщин, вовлеченных в проституцию в двух изученных городах, так и особенностей организации сексуальной индустрии. Обоснована необходимость учитывать региональную специфику при планировании и реализации программ помощи и профилактики для этой целевой группы.

Ключевые слова: Проституция, девиантное поведение, аддиктивное поведение, наркотизм, социальный контроль

Проституция как социальное явление

Проституция на протяжении нескольких веков вызывает большой интерес исследователей. Большой вклад в попытку объяснения данного социального феномена внесли врачи, юристы, психологи, историки, криминологи, социологи.

Термин «проституция» происходит от латинского “prostatuere” (выставлять вперед, публично, на продажу; осквернение, обесчещение) и вошел в употребление во второй половине XVIII в. В более ранние времена для представительниц этой социальной группы использовались такие названия, как авлетрида, конкубина, куртизанка и прочие.

С точки зрения представителей современной российской социологии, проституция является одним из видов девиантного поведения и определяется как «вступление за плату в случайные внебрачные сексуальные отношения, не основанные на личной симпатии, влечении»1 или как «оказание сексуальных услуг за вознаграждение»2. Близкое

1 Девиантность и социальный контроль в России (ХК—ХХ вв.): тенденции и социологическое осмысление / под ред. Я.И. Гилинского. СПб.: Алетейя, 2000. С. 59.

2 Дьяченко А.П., Синельникова Н.А., Шлык С.В. Эксплуатация проституции в России. М., 1999. С. 5.

по содержанию определение дают А.В. Меренкова и М.Н. Никитина3: «Проституция выступает как особая форма отношений между субъектом сексуальных потребностей и тем, кто может ее удовлетворить за соответствующую плату». Согласно С.И. Голоду4, проституция — это «форма внебрачных сексуальных отношений, которые не основываются на личной склонности или чувстве влечения», при этом, хотя для одной из сторон важным стимулом является заработок, определяющим фактором является именно мера духовно-эмоциональной вовлеченности в сексуальные отношения.

Значительное число исследований проституции посвящено описанию характеристик этого явления в отдельных странах мира или регионах в различные исторические эпохи — начиная с древних времен и Античности и заканчивая современностью. В первую очередь, такие феноменологические исследования актуальны с научной точки зрения — для понимания особенностей формирования и функционирования данного социального явления в различных культурно-исторических условиях. Однако они имеют также и практическое значение — для понимания возможностей социального контроля проституции.

Для планирования и реализации программ профилактики вовлечения в проституцию, медико-социальной помощи тем, кто уже вовлечен, а также сопровождения при выходе из нее необходимы актуальные данные о специфике ситуации в сексуальной индустрии в том или ином регионе. Это позволит сделать предпринимаемые меры своевременными и эффективными. Важно знать не только специфический социально-демографический состав и особенности поведения проституток, но и состав их ближайшего социального окружения и характер взаимоотношений с этим окружением, уровень организованности и особенности организации сексуального бизнеса. Необходимым также является и оценка доступности для проституток различных медико-социальных услуг, существующих в регионе и актуальных для представительниц данной группы.

3 Меренков А.В., Никитина М.Н. Социальный портрет современной проститутки // Социологические исследования. №5. 2000. С. 47-51.

4 Голод С.И. Социально-психологические проблемы проституции (Выступление на Всесоюзном семинаре «Задачи и пути совершенствования антиалкогольной и анти-наркотической пропаганды» 20 ноября 1987 года). №8(38). М.: Знание, 1989. С. 4.

Исследования проституции и социальный контроль

Актуальным аспектом борьбы с распространением проституции путем реализации соответствующих исследований и профилактических программ является система социального контроля проституции, существующая в обществе. Исторически сложились три базовые «идеальные» модели социального контроля проституции: аболиционизм или легализация, регламентация, криминализация или прогибиционизм.

Политика аболиционизма исходит из положения, что занятие проституцией есть индивидуальный, личный выбор человека, и государство не имеет права препятствовать ему или контролировать его через свои институты. Как и политика криминализации клиентов, аболиционизм сегодня является практическим достижением феминистского движения. Политика аболиционизма в сфере проституции реализуется в Великобритании, Нидерландах, Новой Зеландии.

Однако осуществление политики аболиционизма в сфере контроля проституции показывает, что она, по сути, не только не достигает декларируемых целей (снижение насилия и произвола в отношении лиц, вовлеченных в проституцию, повышение их социальной и правовой защищенности и т. д.), но и в значительной мере усугубляет ситуацию в сфере коммерческого сексуального поведения, ибо изначально «нормализует» как проституцию, так и потребление сексуальных услуг. В контексте же функционирования мирового сообщества реализация политики аболиционизма способствует обострению проблемы трэф-фика женщин и детей с целью сексуальной эксплуатации.

Политика регламентации содержит в качестве своего основного компонента правовое регулирование проституции. Основная идея, из которой исходит политика регламентации, состоит в том, что проституция является исконно данным и неистребимым явлением социальной жизни, однако она должна находиться в приемлемых для социума рамках. Для регламентационной политики главной целью является не ликвидация проституции, а скорее контроль сопровождающих ее «рисков», к которым можно отнести инфекции, передаваемые половым путем, употребление алкоголя и наркотиков, криминальное поведение, насилие и произвол со стороны сутенеров и организаторов проституции и т. д. Таким образом, государство признает существование проституции и морально санкционирует участие в ней членов общества в различных ролях (проститутка, клиент, организатор), однако в юридически установленных формах. Практическим

результатом проведения политики регламентации являются организация и государственное поддержание «легальных» форм проституции через специализированные социальные институты, что имеет следствием ее нормализацию. Классическим примером политики регламентации стала система врачебно-полицейского надзора проституции, существовавшая в ХГХ—ХХ вв. в ряде стран Европы, включая Россию.

Система регламентации дает широкую базу для массовых исследований проституции. Например, в России в период существования системы врачебно-полицейского надзора было проведено несколько массовых исследований среди проституток5. Существенный вклад в изучение проституции в то время был сделан врачами-дерматове-нерологами в рамках решения задачи сдерживания эпидемии си-филиса6. В 1889 г. было проведено общероссийское исследование проституции7, а в 1891—1893 гг. — исследование проституции в Санкт-Петербурге8. До настоящего времени результаты этих исследований дают уникальный эмпирический материал для вторичного и сравнительного анализа.

При современном уровне развития общественного самосознания, на фоне практического осуществления концепции прав человека во многих странах реализация данной модели вызывает определенные трудности, поскольку лица, вовлеченные в продажу сексуальных услуг, официально «этикитируются» в обмен на признание обществом

5 Бентовин Б.И. Торгующие телом. Очерки современной проституции, 2-е изд., СПб., 1909; Девиантность и социальный контроль в России (ХГХ—ХХ вв.): тенденции и социологическое осмысление; Кузнецов М. Проституция и сифилис в России: историкостатистическое исследование. СПб., 1871; Обозненко П.Е. Поднадзорная проституция Санкт-Петербурга, по данным врачебно-полицейского комитета и Калинкинской больницы. СПб., 1896; Федоров А.И. Очерк врачебно-полицейского надзора за проституцией в Петербурге. СПб., 1897.

6 Кузнецов М. Проституция и сифилис в России: историко-статистическое исследование; Сабинин А.Х. Проституция. Историко-профилактический этюд. СПб.: Тип. П.П. Сойкина, 1906; Сабинин А.Х. Проституция. Сифилис и венерические болезни. Половое воздержание. Профилактика проституции. Историко-профилактический этюд. СПб., 1905; Тарновский В.М. Проституция и аболиционизм. СПб.: Изд. Риккера, 1988; Шперк Э. О мерах к прекращению сифилиса у проституток // Архив судебной медицины и общественной гигиены. СПб., 1869. Кн. 3. Сентябрь. Отд. III.

7 Статистика Российской империи. Том ХШ. Проституция в Российской империи по обследованию на 1 августа 1889 года. СПб., 1890.

8 Обозненко П.Е. Поднадзорная проституция Санкт-Петербурга, по данным врачебно-полицейского комитета и Калинкинской больницы.

проституции допустимым социальным явлением как группа, имеющая ограниченные гражданские права. Кроме того, оценка успешности использования данной модели в историческом контексте наглядно показывает тенденцию государственных учреждений контроля к бюрократизации, коррупции и т. п., что значительно снижает возможности их влияния на ситуацию в сфере предоставления коммерческих сексуальных услуг.

Политика прогибиционизма имеет в своей основе криминализацию (или деливиризацию — в случае административного регулирования), причем как лиц, вовлеченных в продажу сексуальных услуг, так и их потребителей. Соответственно, основными механизмами контроля здесь выступает правовое (уголовное или административное) преследование лиц, занимающихся проституцией и/или потребителей сексуальных услуг. В любом случае, для реализации прогибиционистской политики контроля на практике требуется сильный достаточно эффективный правоохранительный аппарат.

Исторически первой моделью прогибиционистской политики является ее направленность на лиц, вовлеченных в продажу сексуальных услуг. Эта модель основывается на «общественном соглашении» о том, что проституция нравственно недопустима и нарушает «коллективную совесть» общества. Контроль столь аморального поведения может быть эффективнее всего, если он будет основан на юридических санкциях, пресекающих данное поведение. Практически все страны в своей истории прошли подобный этап контроля проституции.

Критика данной модели основана на ее моральной произвольности. В литературе отмечается недифференцированное понимание проблемы проституции и ее последствий, в том числе стигматизации. Прогибиционистская политика контроля, исходящая из описанной модели, приводит к преследованию женщин, вовлеченных в проституцию, что нарушает их гражданские права, а также к порождению «моральной паники» в обществе. И главное, подобная политика не приводит к искоренению негативного социального явления, а лишь повышает его латентность.

Классическим примером прогибиционистской модели является система контроля проституции в советский период. После масштабных политических сдвигов, произошедших в России в начале ХХ в., исследования, выполненные в 1920-х гг., носили уже ограниченный по охвату целевой группы характер. Это было вызвано прежде всего утратой широкой статистический базы поднадзорной проституции,

а также жесткими идеологическими ограничениями и узкоприкладной направленностью таких работ на борьбу с проституцией как «социальным злом»9.

Реализация репрессивной социальной политики, начавшаяся в России в 1930-х гг., «ликвидировав» социальные девиации, привела к почти сорокалетнему перерыву в исследованиях проституции. Возвращение к данной проблематике наметилось в отечественной науке только в конце 1960-х гг.10 Понятно, что исследования этого периода характеризовались определенной фрагментарностью («исследования поведения некоторого числа женщин, ведущих аморальный образ жизни»), и имели узко прикладную юридическую или медицинскую направленность.

По мере изменения отношения власти и общества к девиантному поведению с конца 1970-х гг., происходит очередное нарастание интереса исследователей к изучению феномена проституции. По сути, первое масштабное социологическое исследование среди проституток в советский период было проведено в 1980-х гг. в Грузии11. В 1990-х гг. появляются публикации, посвященные социологическому осмыслению и вторичному анализу результатов эмпирических исследований проституции, выполненных на рубеже ХК—ХХ вв.12,

9 Броннер В.М., Елистратов Д.И. Проституция в России. М.: Изд-во Наркомздрава РСФСР, 1927; Левин Д.М. К вопросу о борьбе с социально-паразитическим элементом // Административный вестник. №12. 1925; Левин Д.М. Борьба с проституцией // Административный вестник. №1—3, 1926; Фридланд Л. С разных сторон: Проституция в СССР. Берлин, 1931.

10 Горяинов К.К., Коровин А.А., Побегайло Э.Ф. Борьба с антиобщественным поведением женщин, ведущих аморальный образ жизни. М.: ВНИИ МВД СССР, 1976.

11 Габиани А.А., Мануильский М.А. Цена «любви» (обследование проституток в Грузии) // Социологические исследования. № 6. 1987. С. 61-68.

12 Афанасьев В. Социальный контроль за проституцией в России (теория, история, современное состояние) // Социальный контроль над девиантностью / под ред. Я.И. Ги-линского. СПб.: СПб филиал Института социологии РАН, Балтийский Институт экологии, политики и права, 1998. С. 144-166; Быкова А.Г. Проституция в городах Западной Сибири (1880-е —1917 гг.) // Социологические исследования. №5. 2000. С. 59-65; Гилинский Я.И. Проституция как она есть // Проституция и преступность. М., 1991; Голод С.И. Проституция в контексте изменения половой морали // Социологические исследования. №2. 1988. С. 65-70; Голод С.И. Социально-психологические проблемы проституции (выступление на Всесоюзном семинаре «Задачи и пути совершенствования антиалкогольной и антинаркотической пропаганды» 20 ноября 1987 г.), №8(38). М.: Знание, 1989; Голосенко И.А. Российская социология проституции. 1861-1917. СПб.: Санкт-Петербургский филиал Института социологии РАН, 1997; Голосенко И.А., Голод С.И. Социологические исследования проституции в России (история и современ-

исследования социально-правовых аспектов отклоняющегося сексуального поведения13, а также немногочисленные исследования регионального уровня14.

Прогибиционистский подход в отношении потребителей сексуальных услуг в последние годы получил развитие в Швеции; широкая дискуссия по этому поводу ведется и в других скандинавских странах (Дания, Норвегия). По сути, он представляет собой попытку совместить в одной модели контроля проституции «плюсы» аболиционизма (соблюдение прав женщин на свободный выбор проявления собственной сексуальной активности) и правовую борьбу с проституцией через преследование ее потребителей. О долгосрочных результатах применения данной модели контроля говорить пока рано, однако уже сейчас понятно, что она способствует росту проституции в близлежащих странах и развитию глобализованных форм сексуальной индустрии, в частности, сексуального туризма.

В последние годы значительный объем исследований проституции в России проводится в рамках проблематики межгосударственного перемещения женщин с их последующим вовлечением в секс-индустрию (трэффик)15, а также в рамках предотвращения эпидемии ВИЧ-инфекции в стране16. Сугубо прикладной характер современных исследований проституции ограничивает возможности для глубокого

ное состояние вопроса). СПб: ТОО ТК Петрополис, СПб ИСРАН, 1998; Лебина Н.Б., Шкаровский М.В. Проституция в Петербурге (40-е гг. ХК в. — 40-е гг. ХХ в.). М.: Прогресс-Академия, 1994; Меликсетян А.С. Проституция в 20-е годы // Социологические исследования. №3. 1989. С. 71-74.

13 Дьяченко А.П., Синельникова Н.А., Шлык С.В. Эксплуатация проституции в России. М., 1999; Игнатьев А.Н. Проблемы правовой борьбы с проституцией // Проституция и преступность. М., 1991. С. 139-148; Карпухин Ю.Г., Торбин Ю.Г. Проституция: закон и реальность // Социологические исследования, №5, 1992. С. 111-117.

14 Курманова Г.У., Башмакова Л.Н., Бутенко Е.Н. Работники коммерческого секса // Социологические исследования. №5. 2000. С. 51-59; Меренков А.В., Никитина М.Н. Социальный портрет современной проститутки // Социологические исследования. №5. 2000. С. 47-51.

15 Ерохина Л.Д., Буряк М.Ю. Торговля женщинами и детьми в целях сексуальной эксплуатации в социальной и криминологической перспективе. М.: ООО Профобразование, 2003; Гурвич И.Н., Русакова М.М., Яковлева А.А. Глобализация индустрии сексуальных услуг // Глобализация и девиантность. СПб.: Издательство Р. Асланова Юридический центр Пресс. С. 204-256; Яковлева А.А. Глобализация сексуального насилия: от проституции к транснациональной сексуальной индустрии // Гендерные исследования. №7-8. Харьковский центр гендерных исследований. С. 226-245.

16 Дозорный надзор за ВИЧ-инфекцией в группах лиц с рискованным поведением в Республики Азербайджан, Республике Молдова и Российской Федерации /

анализа состояния проблемы, ощущается недостаток социокультурных феноменологических исследований в данной сфере. Специалисты отмечают, что отсутствие таких исследований ограничивает и возможности интерпретации данных прикладных работ.

Проституция в современной России

В современной России существуют разнообразные формы проституции. Несомненно, наиболее развита сексуальная индустрия в столичных городах и региональных центрах. Актуальными являются проституция «по вызову», уличная и салонная проституция. На большинстве крупных автомобильных трасс страны процветает дорожная проституция. Существенное развитие получил и так называемый око-лосексуальный бизнес — стриптиз, секс по телефону или в сети Интернет, порнография.

Исследования современной российской проституции показывают существенные отличия этого социального явления в разных российских городах. Например, особенной является ситуация с проституцией в Москве. Помимо многочисленных интим-салонов, существует обширная сеть уличной проституции, сформировавшаяся на фоне активных миграционных процессов из регионов России и стран СНГ (Украины, Молдовы, стран Центральной и Средней Азии). Уличная проституция является организованной, криминализованной и доходной частью сексуального бизнеса столицы. Высокая конкуренция и строгий контроль со стороны организаторов бизнеса («мамочек») способствуют низкой распространенности употребления наркотиков, особенно «тяжелых», среди уличных проституток. Однако уровень ежедневной алкоголизации достигает почти 80%17. Быстрая сменяемость контингента проституток на улицах Москвы и существенная доля мигрантов в этой группе (до 90%)18 определяет специфику работу с этой группой.

В то же время в центральных городах российских регионов спецификой проституции является высокая доля приезжих из близлежащих

Т.Т. Смольская (и др.) // Отчет по проекту ВОЗ. Копенгаген: Всемирная Организация Здравоохранения, Европейское региональное бюро, 2004.

17 Смольская Т.Т. и др. Дозорный надзор за ВИЧ-инфекцией в группах лиц с рискованным поведением в Республике Азербайджан, Республике Молдова и Российской Федерации. С. 36.

18 Там же.

малых городов и сельской местности. Так, например, в Екатеринбурге доля приезжих среди проституток — более 75%19, а в Иркутске доля проституток, не имеющих постоянной регистрации в городе, достигает 26,8%20. Как правило, распространение имеет как употребление алкоголя, так и наркотиков21. Относительно низкий уровень образования, отсутствие постоянных условий проживания в городе, а также частая необходимость содержать иждивенцев (родителей, детей) определяет особенности социального контроля проституции в таких регионах.

Базовая информация об исследовании

В 2007—2008 гг. под руководством одного из авторов22 было проведено репрезентативное исследование проституток в двух российских городах23 — Санкт-Петербурге (n=665) и Оренбурге (n=231). Целью исследования являлось выявление причин и последствий современной женской проституции в России. Проверялись основные существующие в науке гипотезы о факторах, способствующих и препятствующих вовлечению в проституцию — биологическая предрасположенность, семейное воспитание, насилие в детстве, социально-экономические сложности, личностно-психологические особенности и т. д. Изучался образ жизни женщин, вовлеченных в проституцию, их «карьера» в этой сфере и попытки выхода из сексуальной индустрии. Исследование, в частности, позволило собрать и проанализировать существенный материал о характеристиках проституток и организации проституции.

Города, охваченные исследованием, существенно отличаются между собой по географическому и социально-экономическому положению.

Санкт-Петербург расположен в Северо-Западном регионе России, в дельте реки Невы на берегу Финского залива Балтийского моря

19 Там же. С. 41.

20 Поведенческое мониторинговое исследование: Россия 2005 / В. Тун (и др.) // Арлингтон: Family Health International, 2007. С. 80.

21 Смольская Т.Т. и др. Дозорный надзор за ВИЧ-инфекцией в группах лиц с рискованным поведением в Республике Азербайджан, Республике Молдова и Российской Федерации; Поведенческое мониторинговое исследование: Россия 2005 / В. Тун (и др.).

22 Методология исследования была разработана к.с.н. М.М. Русаковой и д.пс.н., проф. И.Н. Гурвичем.

23 Сбор данных проводится специалистами РОО «Стеллит» (в Санкт-Петербурге) и Центра социально-политических исследований «Индикатор» (в Оренбурге).

и занимает вместе с подчиненными административно-территориальными образованиями площадь в 1439 квадратных километров. Географическое положение Санкт-Петербурга определяет его стратегическое значение для России. Санкт-Петербург находится в центре пересечения морских и речных транспортных путей, наземных магистралей, являясь наиболее географически приближенным к странам Европейского Сообщества крупным российским городом. Расстояние от Санкт-Петербурга до главных европейских столиц составляет 1-2 тысячи километров, воздушный перелет до них занимает 2-3 часа.

Оренбург — административный центр Оренбургской области. Город расположен в регионе Южного Урала, примерно в 100 км от границы России с Казахстаном, и делится на две части рекой Урал, по которой проходит географическая граница Европы и Азии. Таким образом, одна часть города находится в Европе, а другая — в Азии. Город является точкой пересечения различных торговых и транспортных путей, соединяющих Центральную Россию и страны Средней Азии, а также Поволжский регион России с территориями Сибири. Площадь города составляет около 1300 кв. км.

Понятно, что как в Санкт-Петербурге, так и в Оренбурге существуют объективные факторы формирования спроса на услуги проституции. Однако сама проституция как социальное явление, а также проститутки как социальная группа в этих двух городах существенно различаются.

Социально-демографические характеристики проституток

В суммарную выборку попали женщины, занятые преимущественно в уличной проституции (64,7%)24. Наибольшая доля проституток, работающих на улице, представлена в выборке Санкт-Петербурга (69,0%; ^<0,001) наряду с проституцией на выезде (30,5%; ^<0,05) и в массажном салоне (18,8%; ^<0,001). В Оренбурге наибольшую долю в выборке составили женщины, вовлеченные в гостиничную проституцию (45,0%; ^<0,001) и проституцию в банях или саунах (35,9%; ^<0,001), а также на выезде (23,4%; ^<0,05).

Для современной проституции характерна относительно стабильная занятость, и смена формы продажи сексуальных услуг распро-

24 Если не указано иное, представлен процент для суммарной выборки и статистические отличия данных по регионам не выявлены.

странена незначительно. Однако здесь были выявлены существенные региональные отличия, показывающие более высокий уровень профессиональной мобильности оренбургских проституток по сравнению с петербургскими. (р<0,001). Так, меняли место предоставления сексуальных услуг за период занятости в проституции каждая пятая женщина в оренбургской выборке (22,1%), и только каждая десятая — в петербургской выборке (10,5%). В целом, большая степень мобильности является общей характеристикой проституции в крупных российских областных центрах, где особое распространение имеют ее неуличные формы.

По базовым социально-демографическим характеристикам группы проституток в Санкт-Петербурге и Оренбурге несколько отличаются друг от друга. Типичные представители контингента проституток Оренбурга принадлежат к значительно более молодой возрастной подгруппе (25-29 лет) в сравнении с петербургской выборкой (в среднем 30-34 года, ^<0,001). Хотя основная доля проституток (более 70% суммарной выборки) являются уроженками Российской Федерации и с рождения проживают в городах, где проводилось исследование, в Оренбурге значительно больше доля мигрантов (37,7% против 22,0% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), что соответствует данным по другим областным центрам России.

Каждая вторая проститутка в Санкт-Петербурге и каждая третья в Оренбурге (52,0% и 32,0% соответственно; ^<0,001) имеют законченное профессиональное образование. В большинстве случаев женщины окончили профессионально-техническое училище (46,4%) или техникум (в целом по обеим выборкам 43,1%; в Санкт-Петербурге 45,4%, в Оренбурге 32,4%; ^<0,05). Каждая десятая проститутка (13,1%) имела законченное высшее образование. Приведенные данные не подтверждают широко распространенное мнение о невозможности трудоустройства женщин вне сексуальной индустрии.

Значительная часть проституток, вне зависимости от места проведения исследования, не замужем — находятся в разводе (17,0%) или, что наиболее типично, никогда не состояли в зарегистрированном браке (69,5%). Об официально зарегистрированном замужестве сообщила каждая десятая женщина (9,6%), причем в большинстве случаев в петербургской выборке (11,1% против 5,2% в оренбургской выборке; ^<0,01). Лишь каждая третья обследованная проститутка в суммарной выборке (37,5%) сообщила о наличии в настоящее время актуального постоянного партнера, т. е. человека, с которым в течение последних

шести месяцев сохраняются устойчивые сексуальные отношения и, хотя бы частично, — общий бюджет. С точки зрения социального контроля эта информация имеет большое значение: наличие партнера и характер взаимоотношений с ним может способствовать или препятствовать вовлечению женщин в программы помощи и поддержки для проституток.

Уровень криминализации проституток существенно выше в Санкт-Петербурге, где опыт отбывания наказания в местах лишения свободы имели 14,4% (против 0,4% в Оренбурге; ^<0,001). Кроме того, в Санкт-Петербурге около 40% проституток с криминальным опытом имели более одной судимости (в отличие от Оренбурга, где таких не было вообще). В подавляющем большинстве случаев судимости в обследованной группе имелись по ст. 228 («Незаконные изготовление, приобретение, хранение, перевозка, пересылка либо сбыт наркотических средств и психотропных веществ»), реже — по ст. 158 («Кража»). Очевидно, что высокий уровень криминализации проституток в Санкт-Петербурге напрямую связан с уровнем инъекционного употребления наркотиков, который будет рассмотрен далее.

Характеристики организации проституции

Стаж в проституции для большинства опрошенных женщин почти равномерно распределяется в пределах от 1 года до 10 лет. Так, каждая третья проститутка имеет стаж от 1 до 3 лет (29,6%) или от 3 до 5 лет (31,7%), а каждая пятая — от 5 до 10 лет (22,2%). Это указывает на равномерность вовлечения женщин в проституцию (например, в отличие от середины 1990-х гг., когда на фоне социально-экономического кризиса наблюдался единовременный приток в проституцию значительного количества женщин). Примерно каждая десятая женщина в суммарной выборке является вновь привлеченной в проституцию, т. е. имела стаж менее полугода (5,5%) или от полугода до года (8,5%).

Большинство женщин организуют свою работу в проституции самостоятельно (59,6%), хотя доля тех, кто вовлечен в организованные формы секс-бизнеса, также велика (40,4%). Существенным региональным отличием является более распространенная занятость женщин в Оренбурге в организованных формах проституции (71,4% против 28,6% в Санкт-Петербурге, ^<0,001).

Еще одним отличием являются тип и степень организации проституции в изученных городах. Так, в Санкт-Петербурге чаще в орга-

низацию вовлечено несколько человек (63,5%). В Оренбурге же в равной степени распространены как устойчиво организованные формы проституции, так и сутенерство, когда организацией занимается один человек (49,1% и 50,9% соответственно, _р<0,01).

В случаях организации проституции одним человеком в Санкт-Петербурге это чаще мужчина-сутенер (52,8%), а в Оренбурге — женщина-«мамочка» (66,7%). Именно поэтому среди петербургских проституток чаще, по сравнению с оренбургскими, организатор проституции является также и сексуальным партнером (18,1% против 7,1%, ^<0,05) или товарищем/другом (33,3% против 11,9%, ^<0,001). Однако чаще всего отношения между организатором и проституткой строятся по принципу «работодатель-наемный работник» (80,8% в суммарной выборке без существенных региональных отличий). Важно, что среди оренбургских организаторов проституции чаще отмечается взаимодействие с правоохранительными органами (65,7%% против 31,3% в Санкт-Петербурге, ^<0,001).

В случае организации проституции несколькими людьми ими в большинстве случаев являются сутенер в Оренбурге (90,1% против 20,8%, ^<0,001) или диспетчер в Санкт-Петербурге (71,2% против 8,6%, ^<0,001), а также охрана (54,4%), владелец заведения (50,6%) и другие женщины-проститутки (58,3%). Перечень функциональных ролей, выполняемых организаторами проституции, достаточно широк: диспетчер, водитель, охранник, кассир, уборщица.

Что касается взаимодействия с клиентами, занималась их самостоятельным поиском значительная доля проституток в Санкт-Петербурге (в силу более широкой распространенности самостоятельных форм секс-работы). Так, в течение предшествующего года самостоятельно искали клиентов 74,6% проституток в Санкт-Петербурге против 34,6% в Оренбурге (р<0,001). Наиболее часто используемыми способами являются: постоянное пребывание в известных клиентам местах возможного знакомства (84,7%), рекомендации других клиентов (47,4% в Санкт-Петербурге против 62,5% в Оренбурге, _р<0,05), прямые обращения на улице (48,2% в Санкт-Петербурге против 30,0% в Оренбурге). Кроме того, проститутки в Оренбурге используют рекомендации работников сферы обслуживания (21,3% против 2,0% в Санкт-Петербурге, ^<0,001). Объявления о секс-услугах в специализированных газетах и журналах, а также в сети Интернет используются незначительно (5,2% и 3,8% соответственно), причем несколько чаще в Санкт-Петербурге.

Аддиктивное поведение проституток

Употребление алкоголя и наркотиков среди проституток традиционно широко распространено, однако обладает существенной региональной спецификой.

Проституток в Санкт-Петербурге можно охарактеризовать как более подверженных систематической алкоголизации в течение жизни (98,5% против 89,6% в Оренбурге; ^<0,001). Средний возраст первой пробы алкоголя в половине случаев составляет 14-16 лет, но практически у всех он укладывается в границы подросткового периода (от 11-13 до 17-19 лет). Практически все проститутки, имеющие опыт употребления алкоголя в течение жизни, систематически употребляли алкоголь и в течение предшествовавшего года (96,8%).

Паттерны употребления алкоголя имеют ярко выраженную региональную специфику. Так, проститутки в Оренбурге чаще выбирают пиво (85,3% против 29,4% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), крепкие алкогольные напитки (69,1% против 22,7% в Санкт-Петербурге; ^<0,001) и вино (66,7% против 33,5% в Санкт-Петербурге; ^<0,001). В Санкт-Петербурге проститутки чаще выбирают слабоалкогольные напитки (80,5% против 69,1% в Оренбурге; ^<0,001), а также склонны к более частому их употреблению (4-5 раз в неделю; ^<0,001). В целом, частота употребления алкоголя среди проституток за предшествующий год наиболее высока для слабоалкогольных напитков (до 4-5 раз в неделю) и пива (около 2-х раз в неделю); более низкая — для вина (около 2-х раз в месяц) и крепких алкогольных напитков (от одного раза в месяц в Санкт-Петербурге до одного раза в неделю в Оренбурге; ^<0,01).

Паттерны наркопотребления также имеют ярко выраженную региональную специфику. Проституток в Санкт-Петербурге отличает большая степень вовлеченности в практику употребления наркотических или других схожих с ними опьяняющих веществ в течение жизни (86,0% против 29,0% в Оренбурге; ^<0,001).

Среди проституток, имеющих опыт наркопотребления в течение жизни, наиболее частыми являются пробы препаратов конопли (89,5%). В отношении иных видов наркотических веществ проституток в Санкт-Петербурге характеризует склонность к употреблению более широкого круга препаратов — опиатов (80,9% против 29,9% в Оренбурге; ^<0,001), стимуляторов (74,8% против 37,3% в Оренбурге; ^<0,001), кокаина (54,9% против 13,4% в Оренбурге; ^<0,001), галлюциногенов (41,3% против 0,0% в Оренбурге; ^<0,001), снотворных

(49,5% против 32,8% в Оренбурге; ^<0,01) и атропиноподобных препаратов (28,5% против 13,4% в Оренбурге; ^<0,01).

В то же время проституток в Оренбурге отличает более ранний возраст первой пробы наркотиков: почти у половины это произошло в 11—16 лет (47,8% против 20,6%), в то время как в Санкт-Петербурге — не ранее 17 лет (79,4% против 52,2%; ^<0,001).

Значительная часть проституток в Санкт-Петербурге, которые имеют опыт наркопотребления, демонстрируют актуальное употребление наркотических веществ — в течение предшествующего года (94,4% против 59,7% в Оренбурге; ^<0,001), месяца (85,7% против 34,3% в Оренбурге;^<0,001) и суток (78,0% против 23,9% в Оренбурге; ^<0,001). Эта же закономерность сохраняется в случае употребления наркотиков при помощи инъекций в течение последних суток (94,6% против 25,0% в Оренбурге; ^<0,001). По видам актуально употреблявшихся наркотиков оказалось, что среди проституток в Санкт-Петербурге превалируют опиаты (93,9% против 18,8% в Оренбурге; ^<0,001), а в Оренбурге — целый ряд других видов наркотиков: препараты конопли (56,3% против 5,4% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), стимуляторы (37,5% против 2,9% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), снотворные препараты (31,3% против 0,4%; ^<0,001), анальгетики (18,8% против 1,1% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), атропиноподобные препараты (18,8% против 0,2%; ^<0,001), бытовая химия (12,5% против 0,0% в Санкт-Петербурге; ^<0,001), кокаин (12,5% против 2,5% в Санкт-Петербурге; ^<0,05).

Потребность в помощи

Как и по многим других характеристикам, проститутки Санкт-Петербурга и Оренбурга по-разному видят актуальные для них виды помощи. Это, несомненно, является следствием различий в социально-демографических характеристиках и паттернах аддиктивного поведения проституток, а также особенностей организации проституции в изученных городах.

Особую актуальность для проституток в обоих городах представляет помощь в лечении заболеваний (несколько чаще в Санкт-Петербурге; ^<0,001) и меры по обучению правилам поведения для снижения опасности насилия (несколько чаще в Оренбурге; _р<0,01). Наряду с этим, проститутки в Санкт-Петербурге особо нуждаются в психологической помощи (р<0,001), лечении наркозависимости (р<0,001)

и алкоголизма (^<0,001), а также в юридической помощи (р<0,001). Проститутки в Оренбурге указывают на необходимость обеспечения безопасности (р<0,001), изменения общественного отношения к проституткам (^<0,01) и помощи в решении бытовых проблем (^<0,05).

Заключение

В заключение необходимо отметить следующее. Исследование, результаты которого были представлены выше, позволило получить разностороннюю информацию о современном состоянии проституции в двух российских городах — столичном и областном. Оно охватило широкий круг индикаторов, что дает широкие возможности для дополнительного анализа данных.

С точки зрения понимания современной российской проституции, важным результатом является выявленный равномерный приток женщин в проституцию в течение последних десяти лет. Это, очевидно, обусловлено внутренними особенностями феномена, а не внешними причинами, и особенно важно в связи с наличием у большинства проституток законченного профессионального образования.

Результаты исследования подтверждают гипотезу о существенных региональных различиях современной женской проституции в стране.

Фактором, определяющим региональную специфику проституции в Санкт-Петербурге, является широкое распространение тяжелого опийного наркопотребления. Именно это определяет формы проституции в городе — более открытые по сравнению с Оренбургом. В частности, широкое распространение имеет уличная проституция, в которой женщины организуют работу самостоятельно. Наркопотребление позволяет говорить о большей степени неблагополучия группы проституток в Санкт-Петербурге по сравнению с Оренбургом. Оно также обуславливает большую степень криминализации и специфические потребности в помощи (наркологической, юридической).

В Оренбурге региональную специфику проституции определяют социально-экономические факторы, в т. ч. миграция с целью обучения или получения образования. Проституция существует в более латентных и организованных формах (гостиничная, по вызову), в т. ч. под неформальным контролем со стороны правоохранительных органов. Проститутки в Оренбурге более молодые, с более низким уровнем образования и более ранним возрастом начала употребления алкоголя и наркотиков (однако тяжелые формы зависимого поведения здесь не

распространены). Для проституток в Оренбурге также характерно более раннее начало работы в проституции.

С практической точки зрения, исследование дает обширный материал для планирования новых и корректировки существующих мер помощи женщинам, занятым в проституции. Речь идет не только о направлениях помощи (таких как повышение доступности медицинских услуг и наркологической помощи, или мер по снижению уровня виктимности), но и об особенностях организации программ. Так, при реализации программ социального регулирования проституции в Санкт-Петербурге необходимо учитывать высокий уровень аддиктив-ного поведения при предоставлении услуг и информации. При этом программы могут быть направлены на самих проституток (индивидуально) или сообщество в целом. В Оренбурге же возможным каналом или возможным препятствием распространения информации могут быть организаторы сексуального бизнеса. Соответственно, требуется специальная проработка данной проблемы при реализации программ.

Очевидно, что отличия в характеристиках и поведении проституток определяют отличия в специфических последствиях проституции как на индивидуальном, так и на общественном уровнях (распространенность инфекций, передаваемых половым путем, ВИЧ-инфекции, нежелательных беременностей и пр.). Также уровень социального неблагополучия этой девиантной социальной группы определяет степень доступности медицинских, социальных и иных услуг для ее представителей. Практически существенная информация, полученная в рамках проведения других исследований проблемы или при реализации услуг данной группе, может быть проинтерпретирована с учетом результатов проведенного исследования.

ПРОФИЛАКТИКА АЛКОГОЛИЗАЦИИ В СИСТЕМЕ МЕР СОХРАНЕНИЯ И УКРЕПЛЕНИЯ ЗДОРОВЬЯ РАБОТНИКОВ ПРОМЫШЛЕННЫХ ПРЕДПРИЯТИЙ: РЕЗУЛЬТАТЫ ЭМПИРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ В ТРЕХ ГОРОДАХ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ — МОСКВЕ, САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ И ПЕТРОЗАВОДСКЕ

Аннотация. Статья содержит результаты анализа системы профилактики алкоголизации на 21 промышленном предприятии Москвы, Санкт-Петербурга и Петрозаводска: контент-анализ данных интервью с «ключевыми» работниками системы профилактики предприятий, математико-статистическую обработку, направленную на оценку влияния социально-демографических характеристик на алкоголизацию работников. Значимыми коррелятами оказались пол, возраст, семейное положение, уровень образования, наличие дополнительного, связанного с производством образования, принадлежность к религиозной конфессии.

Ключевые слова: индустриальная алкоголизация, профилактика на рабочих местах.

«Постсоветский» период развития нашей страны характеризуется малым количеством исследований в отечественной социологии проблем индустриальной алкоголизации. Хотя прямые следствия алкоголизации работников для производственных патологий отследить достаточно сложно, тем не менее попытки оценить подобный эффект достаточно популярны1 в различных странах, поскольку предполагается, что алкопотребление имеет серьезный понижающий эффект на уровень производительности труда и экономическую эффективность в целом. По результатам как отечественных, так и западных исследований, среди факторов, влияющих на алкоголизацию работников промышленных предприятий, выделяют факторы социального контроля, физической доступности спиртных напитков, особенности организа-

1 Frone M. R Prevalence and distribution of alcohol use and impairment in the workplace: a U.S. national survey // Journal of Studies on Alcohol. 2006. 67.1 (Jan). P. 147(10); FrenchM. T., Roebuck M. Ch., Alexandre P. Kllicit Drug Use, Employment, and Labor Force Participation // Southern Economic Journal. 2001. Vol. 68. No. 2. P. 349-368; Prevalence and patterns of alcohol use in the Australian workforce: findings from the 2001 National Drug Strategy Household Survey / J. G. Berry [et al.] // Society for the Study ofAddiction. 2007. Vol. 102. Nc>. 9 (September). P. 1399-1410.

ционной и социально-групповой субкультуры2. В попытке построить модель способа адекватной идентификации уровня алкоголизации и методов ее снижения в ряде стран реализуются программы профилак-тики3. Начиная с 70-х гг. ХХ в. в США при участии правительственных институтов (на начальных этапах) была разработана и внедрена модель «Программ поддержки работников»4. На данный момент экономическая эффективность таких программ научно обоснована, и они достаточно широко распространены как на предприятиях США, так и в некоторых других странах. Финансируются они преимущественно за счет средств самих предприятий5.

В настоящей статье приведены данные, характеризующие алкоголизацию в трех российских регионах. Сбор данных осуществлялся на предприятиях, расположенных в трех крупных городах — центрах регионов в период с марта 2006 по апрель 2007 гг. при финансовой поддержке международной финансовой корпорации (International Financial Corporation). Исследование включало в себя опрос экспертов, опрос работников предприятий и описание системы охраны здоровья, действующей на этих предприятиях. Основной целью исследования было описание системы контроля здоровья работников предприятий, в том числе некоторых форм отклоняющегося поведения, связанного со здоровьем, таких как табакокурение, алкоголизация, наркотизация, пользование услугами проституток.

Выборка исследования включала в себя предприятия частного сектора Москвы, Санкт-Петербурга и Петрозаводска штатной численностью не менее 50 человек, руководство или собственники которых дали согласие на участие в исследовании. При отборе предприятий для

2 Гурвич И.Н., Социальная психология здоровья. СПб: СПбГУ, 1999; Ames G. M, Janes C. A cultural approach to conceptualizing alcohol and the workplace / Alcohol Health & Research World. 1992. Vol. 16. Issue 2. P. 112-119; Work-site variation in managerial drinking / J. Howland [et al.] // Addiction. 1996. Vol. 91. No. 7. P. 1007.

3 Bamberger P., Biron M. The prevalence and distribution of employee substance-related problems and programs in the Israeli workplace // Journal of Drug Issues. 2006. Vol. 36. No. 4. P. 755; Worksite Barriers to the Effective Management ofAlcohol Problems / N.S. Bell [et al.] // Journal of occupational an environmental medicine. 1996. Vol. 38. No. 12. P. 1213.

4 Sonnenstuhl WJ. The job-treatment balance in employee assistance programs // Alcohol Health & Research World. 1992. Vol. 16. Issue 2. P. 129; Roman P.M., Blum T.C. The Workplace and Alcohol Problem Prevention // Alcohol Research & Health. 2002. Vol. 26. No 1.

5 Brief Physician Advice for Problem Drinkers: Long-Term Efficacy and Benefit-Cost Analysis / M.F. Fleming [et al.] // Alcoholism: Clinical and Experimental Research. 2002 (January). Vol. 26. No. 1; Benefit-Cost Analysis of Brief Physician Advice with Problem Drinkers in Primary Care Settings / M.F. Fleming [et al.] // Medical Care. 2000 (January). Vol. 38. No. 1. P. 7-18.

участия в исследовании также учитывалась национальная принадлежность капитала (российский, западный, совместный). Планировалось опросить работников 5 российских и 3 западных предприятий в Москве, такое же количество и в таком же соотношении — в Санкт-Петербурге и 5 российских предприятий — в Петрозаводске. Предполагался стандартизованный опрос 25 работников производства с каждого предприятия в следующем соотношении: 18—20 работников исполнительского уровня к 5—7 управленческим работникам. Фактическая реализация плана выборки приведена в таблице 1. Также были проведены полустандартизованные интервью «лицом к лицу» с представителями топ-менеджмента организации, службы управления персоналом, медицинской службы/медицинского работника (если таковой имелся на предприятии). Фактическая реализация выборки выглядит следующим образом. На московских предприятиях было опрошено 5 представителей топ-менеджмента организаций, 10 представителей службы управления персоналом и 2 медицинских работника. На предприятиях Санкт-Петербурга — 6 представителей топ-менеджмента организаций, 12 представителей службы управления персоналом и 5 медицинских работников. На предприятиях Петрозаводска — 1 представитель топ-менеджмента организации, 11 представителей службы управления персоналом и 3 медицинских работника. В табл. 1 представлена структура опрошенных работников предприятий по социально-должностным позициям, присутствию зарубежного капитала, величине и отраслевой принадлежности их предприятия.

Таблица 1

Реализация плана выборки

Отрасль Право собственности Штатная численность Руково- дители Ис- пол- нители

Москва

Рекламная деятельность рос. 51 4 20

Производство спецодежды рос. 12000 3 22

Производство пищевых продуктов рос. 60 5 18

Производство пищевых продуктов рос. 220 5 19

Таблица 1 (продолжение)

Реализация плана выборки

Отрасль Право собственности Штатная численность Руково- дители Ис- пол- нители

Москва

Рекламная деятельность рос. 59 4 16

Розничная торговля зап. 5000 4 20

Транспортные услуги зап. 180 9 14

Авиационные перевозки зап. 46 0 13

Всего 34 142

Санкт-Петербург

Рекламная деятельность Рос. 110 5 18

Транспортные услуги Рос. 320 10 15

Строительство Рос. 120 5 15

Строительство Рос. 187 2 19

Химическое производство Рос. 280 8 14

Строительство Зап. 800 10 12

Производство пищевых продуктов Зап. 1200 10 38

Химическое производство Зап. 130 5 16

Всего 55 147

Петрозаводск

Строительство дорог Рос. 200 8 12

Пищевое производство Рос. 296 8 17

Производство алкогольных продуктов Рос. 181 9 20

Транспортные услуги Рос. 180 7 22

Машиностроение Рос. 1700 5 17

Всего 37 88

Всего 126 377

Итого 503

Математико-статистическая обработка данных стандартизованного опроса заключалась в получении простых распределений, оценке статистической достоверности различий по х2-критерию, расчете множественной регрессии с помощью ППП 8Р88 13,0. Данные, полученные в ходе интервью, анализировались с помощью контент-анализа.

Характеристики городов. Как видно из таблицы 2 (данные Росстата), в Москве на период окончания проведения опроса численность населения более чем в два раза превышала численность населения Санкт-Петербурга и примерно в пятнадцать раз — Республики Карелия. При этом численность населения Санкт-Петербурга и Республики Карелия убывает начиная с 2005 г., а Москвы — напротив, растет.

Таблица 2

Численность постоянного населения на 1 января, чел.

(источник: www.gks.ru)

2005 2006 2007

Москва 10406578 10425075 10442663

Санкт-Петербург 4600000 4580620 4571184

Республика Карелия 703080 697521 693150

Численность больных, взятых под наблюдение с диагнозом «алкоголизм и алкогольные психозы», установленным впервые в жизни за три года, предшествующих опросу, снижалась во всех трех регионах (таблица 3).

Таблица 3

Численность больных, взятых под наблюдение с диагнозом «алкоголизм и алкогольные психозы», установленным впервые в жизни, значение показателя за год, чел (источник: www.gks.ru)

2005 2006 2007

Москва 7247 6978 6143

Санкт-Петербург 3549 3338 2442

Республика Карелия 1682 1663 1396

Этот же показатель в расчете на 100 тыс. населения демонстрирует, конечно, такую же динамику (таблица 4). Однако следует отметить, что в Республике Карелия его значения выше, чем в Москве и Санкт-Петербурге в 3-4 раза.

Таблица 4

Заболеваемость населения, взятого под наблюдение с впервые установленным диагнозом «алкоголизм и алкогольные психозы», значение показателя за год, чел. на 100 тыс. населения (источник: www.gks.ru)

2005 2006 2007

Москва 69,6 66,9 58,7

Санкт-Петербург 77,3 72,9 53,4

Республика Карелия 240,2 239,2 201,8

Число умерших от случайного отравления алкоголем в Москве и Республике Карелия за три года, предшествующих опросу, снижалось, за исключением Санкт-Петербурга: в 2006 году — упало, затем незначительно выросло (таблица 5).

Таблица 5

Число умерших от случайного отравления алкоголем, за год, чел. (источник: www.gks.ru)

2005 2006 2007

Москва 376 291 276

Санкт-Петербург 537 358 374

Республика Карелия 415 311 298

В перерасчете отравлений алкоголем на 100 тыс. населения (таблица 6) видно, что данная тенденция сохраняется. Однако в Санкт-Петербурге этот показатель отличается от Москвы в несколько раз, а в Карелии — на порядок их превосходит. Вероятно, это связано с географическим и экономическим положением Москвы: большей близостью к южным регионам, самыми благоприятными экономическими условиями, что в результате приводит к меньшим концентрациям

«северного стиля» потребления алкоголя. В расчет же значений по Республике Карелия, очевидно, включается и сельская местность, на территории которой обычно наблюдаются более тяжелые формы алкоголизации.

Таблица 6

Число умерших от случайного отравления алкоголем, за год, на 100 тыс. населения (в скобках показано соотношение данных по субъектам РФ к данным по Москве)

(источник: www.gks.ru)

2005 2006 2007

Москва 3,6 (1,0) 2,8 (1,0) 2,6 (1,0)

Санкт-Петербург 11,7 (3,2) 7,8 (2,8) 8,2 (3,1)

Республика Карелия 59,0 (16,3) 44,6 (16,0) 43,0 (16,3)

Среднегодовая численность занятого населения устойчиво росла на всех трех территориях (таблица 7). Также росла и занятость в частном секторе, как в абсолютных (таблица 7), так и в относительных показателях (таблица 8). При этом те же показатели занятости на предприятиях смешанной (частно-государственной) российской собственности (без иностранного участия) неуклонно падали на всех трех территориях. Показатели же занятости в совместном (рос-сийско-иностранном) бизнесе неуклонно росли в Москве и Санкт-Петербурге и падали в Республике Карелия. Данных по предприятиям иностранной собственности в статистических источниках обнаружить не удалось.

Численность незанятых граждан, обратившихся за содействием в поиске подходящей работы в государственные учреждения службы занятости, неуклонно падало на всех трех территориях, как в абсолютных значениях, так и в отношении к занятому населению (таблицы 9 и 10).

В целом, экономическую ситуацию на всех трех территориях можно охарактеризовать как улучшающуюся.

Таблица 7

Среднегодовая численность занятого населения, значение показателя за год, чел.

(источник: www.gks.ru)

Москва Санкт- Петербург Республика Карелия

2005 2006 2007 2005 2006 2007 2005 2006 2007

Всего 6156837 6242947 6396841 2426994 2445220 2473354 349032 352452 353668

Частная собственность 3105521 3200326 3368799 1365813 1363952 1379679 160132 172584 179246

Смешанная российская собственность (без иностранного участия) 764343 718445 655575 123227 123161 120003 24244 23729 23639

Совместная российская и иностранная собственность 570053 633569 690623 132564 159900 186777 27126 25191 21799

Таблица 8

Среднегодовая численность занятого населения по секторам в отношении к общей численности занятого населения, доля (%) (источник: www.gks.ru)

Москва Санкт- Петербург Республика Карелия

2005 2006 2007 2005 2006 2007 2005 2006 2007

Частная собственность 50,4 51,3 52,7 56,3 55,8 55,8 45,9 49,0 50,7

Смешанная российская собственность (без иностранного участия) 12,4 11,5 10,2 5,1 5,0 4,9 6,9 6,7 6,7

Совместная российская и иностранная собственность 9,3 10,1 10,8 5,5 6,5 7,6 7,8 7,1 6,2

Профилактика алкоголизации в системе мер сохранения и укрепления здоровья...

Таблица 9

Среднегодовая численность незанятых граждан, обратившихся за содействием в поиске работы в государственные учреждения службы занятости, тыс. чел. (источник: www.gks.ru)

Москва Санкт-Пе- тербург Республика Карелия

2005 2006 2007 2005 2006 2007 2005 2006 2007

74,8 77,2 62,2 49,5 40,9 36,0 13,7 13,0 11,5

Таблица 10

Численность незанятых граждан, обратившихся за содействием в поиске подходящей работы в государственные учреждения службы занятости, среднее значение за год в соотношении к числу занятого населения, доля ( %) (источник: www.gks.ru)

Москва Санкт- Петер- бург Республика Карелия

2005 2006 2007 2005 2006 2007 2005 2006 2007

1,2 1,2 1,0 2,0 1,7 1,5 3,9 3,7 3,3

Результаты исследования. Как видно из таблицы 11, выборка по полу распределилась почти «пополам». Однако доля женщин среди опрошенных работников предприятий Москвы составила порядка 2/3, а в Санкт-Петербурге — около 1/3. Наибольшая доля респондентов (порядка 1/3) была в возрасте 26—35 лет (таблица 12), порядка 1/4 — в возрасте 36-45 лет (23,3%). Лица в возрасте 25 лет и старше составили около 1/5 выборки, в возрасте 46-55 лет — 1/6, 56-65 лет — менее 5%, 66 лет и старше — 1,0%. Несколько более половины респондентов замужем или женаты (таблица 13), большинство имеет детей (таблица 14). Уровень образования опрошенных распределяется следующим образом (таблица 15): высшее и среднее специальное образование имеют по 2/5 выборки, незаконченное высшее — чуть менее 1/5 и закончили аспирантуру или имеют ученую степень —

3,0%. Имеют дополнительное, связанное с производством, образование около 1/4 респондентов (таблица 16). Относят себя к какой-либо конфессии 1/3 респондентов (таблица 17), при этом в подавляющем большинстве случаев — это русская православная религия (таблица 18). Более детальная информация о структуре выборки приведена в таблицах 11-18.

По результатам стандартизованного опроса подавляющее большинство респондентов являются актуальными потребителями алкоголя — 92,4% ответили, что употребляли алкоголь в течение 12 месяцев, предшествующих опросу (таблица 19). Несколько более трети выборки (таблица 20) употребляют алкоголь раз в месяц или реже, около половины — еженедельно или почти еженедельно, порядка 1/10 — демонстрируют алкоголизацию от 2-х до 3-х раз в неделю и 5,8% — почти ежедневную. Наиболее частую алкоголизацию демонстрируют работники предприятий Петрозаводска: самые высокие показатели еженедельного (15,7%) и ежедневного (8,6%) потребления. Далее следует Москва: 10,5% потребляют от 2-х до 4-х раз в неделю и 5,6% — почти ежедневно. Санкт-Петербург демонстрирует самую высокую долю в ежемесячном потреблении алкоголя: 52,5% и наименьшие — в еженедельном (7,6%) и ежедневном (0,8%) потреблении.

Большинство работников демонстрируют достаточно низкий уровень алкоголизации за один типичный случай потребления: прием 40 мл «чистого» алкоголя или менее, что характерно для половины выборки, около 80 мл — для чуть менее 2/5 выборки (таблица 21). Тяжелую алкогольную интоксикацию демонстрируют порядка 15% опрошенных: около 160 мл потребляют за один типичный случай потребления алкоголя 13,1% работников, около 200 мл — 1,1% и 240 мл или более — 0,9%. Тяжелое бытовое пьянство эпизодически демонстрируют 2/5 опрошенных (таблица 22), ежемесячно такое количество алкоголя употребляет 10,7%, еженедельно — 5,0%, почти ежедневно — 1,0%.

Расчет показателей множественной регрессии, построенной с целью объяснить потребление алкоголя, показал следующие результаты. На сам факт потребления алкоголя влияет религия (Я=0,270, в=0,270, р<0,001), вероятность потребления алкоголя возрастает при введении в модель индикатора «пол» (Я=0,323, р<0,001). Как видно из таблицы 23, женщины незначительно чаще, чем мужчины, являются актуальными потребителями алкоголя (в=-0,178, р<0,05). Также видно, что алкопотребление в большей степени характерно

для респондентов, придерживающихся христианского вероиспове-дования (в=0,291, р<0,001).

На частоту потребления алкогольных напитков влияет семейное положение (Я=0,248, в=- 0,248, р<0,01), сила связи увеличивается при учете образования (Я=0,335, в=-0,226, р<0,01), возраста (Я=0,373, в=-0,169, р<0,05) и достигает максимума при включении в модель пола (Я=0,418, в=-0,154, р<0,05). Из той же таблицы можно сделать вывод, что максимальную частоту алкопотребления демонстрируют женатые/замужние, далее идут вдовы/вдовцы, те, кто в разводе, одинокие; и наименьшую частоту (не чаще, чем раз в неделю) демонстрируют те, кто проживает в гражданском браке. Более частое потребление алкоголя можно наблюдать среди лиц с незаконченным высшим образованием, закончивших аспирантуру или имеющих ученую степень. Доля респондентов, демонстрирующих потребление алкоголя раз в месяц и реже, с возрастом увеличивается. Однако наибольшие суммарные доли потребителей алкоголя несколько с частотой один раз в неделю сосредоточены в возрастных категориях 26-35 лет и 55-65 лет. В последней возрастной группе, вероятно, такой показатель может быть объяснен особенностями течения алкогольной болезни («выгорание» эксцессивного пьянства). Среди мужчин можно увидеть и большие доли употребляющих алкогольные напитки несколько раз в неделю по сравнению с женщинами. Они употребляют алкоголь, как правило, не чаще, чем раз в неделю.

Высокие показатели связи с алкоголизацией (доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации, таблица 24) были обнаружены для таких демографических и социальных характеристик респондентов, как пол (Я=0,516, в=-0,516, р<0,001), возраст (Я=0,572, в=-0,248, р<0,001) и дополнительное, связанное с производством, образование (Я=0,591, в=-0,151, р<0,001). Подавляющее число женщин демонстрирует низкий и умеренный уровень алкоголизации за один случай приема алкоголя, тогда как суммарно около 1/4 мужчин, употребляя алкоголь, достигают уровня тяжелой алкогольной интоксикации (доза — свыше 160 мл чистого алкоголя). С возрастом частота достижения тяжелого уровня алкоголизации неуклонно спадает (упомянутое «выгорание»). Максимальные значения этого показателя наблюдаются в группе 26-35 лет. Среди лиц, имеющих дополнительное образование, можно видеть большую долю тех, кто употребляет алкоголь в небольших количествах. Вероятно, мотива-

ция профессионального развития является «протективным» фактором по отношению к алкопотреблению, а сама алкоголизация носит инструментальный характер.

На частоту употребления алкоголя в количестве, достаточном для достижения тяжелой алкогольной интоксикации, влияют пол (Я=0,307, в=-0,307, р<0,001), возраст (Я=0,370, р=-0,209, р<0,01) и образование (Я=0,402, в=-0,165, р<0,05). Подавляющее число женщин не демонстрирует такого поведения, доля же тех, у кого такие случаи наблюдаются эпизодически, в несколько раз отличается от доли мужчин. Суммарно около половины мужчин демонстрируют такое поведение, по крайней мере, не реже, чем один раз в год. Несколько более половины от этой доли (чуть более четверти всех мужчин, охваченных исследованием) достигают уровня тяжелой алкогольной интоксикации раз в месяц и чаще. Частота возникновения таких случаев с возрастом неуклонно падает, «пик» же приходится на возрастную группу до 35 лет. Наименьшую частоту возникновения эпизодов тяжелой алкогольной интоксикации демонстрируют лица с высшим образованием. Наибольшую частоту — лица со средним специальным образованием либо закончившие аспирантуру или даже имеющие ученую степень.

На всех предприятиях, включенных в исследование, выполняется требование законодательства РФ6 об обязательном медицинском страховании работников. Данный вид страхования осуществляется за счет государственных средств.

В рамках базовой программы обязательного медицинского страхования граждан Российской Федерации7 (далее — базовая программа) предоставляется амбулаторно-поликлиническая и стационарная помощь в учреждениях здравоохранения независимо от их организационно-правовой формы при инфекционных и паразитарных заболеваниях (за исключением заболеваний, передаваемых половым пу-

6 «...6.3. При увольнении работающего гражданина с постоянного места работы администрация предприятия обязана получить у него выданный ему ранее страховой медицинский полис и вернуть его страховой медицинской организации. При трудоустройстве гражданин обязан получить страховой медицинский полис у работодателя или в страховой медицинской организации. Неработающие граждане при изменении постоянного места проживания должны возвратить полученный ими полис и получить другой по новому месту постоянного жительства.» // Правила обязательного медицинского страхования. иКЬ http://medstrach.org/med_os.htm

7 Там же.

тем, туберкулеза и синдрома приобретенного иммунодефицита8), при новообразованиях, болезнях эндокринной системы, расстройствах питания и нарушениях обмена веществ, болезнях нервной системы, болезнях крови, кроветворных органов и отдельных нарушениях, вовлекающих иммунный механизм, болезнях глаза и его придаточного аппарата, болезнях уха и сосцевидного отростка, болезнях системы кровообращения, болезнях органов дыхания, болезнях органов пищеварения, болезнях мочеполовой системы, болезнях кожи и подкожной клетчатки, болезнях костно-мышечной системы и соединительной ткани, заболеваниях зубов и полости рта, при беременности, родах и в послеродовом периоде, включая аборты, при травмах, отравлениях и некоторых других последствиях воздействия внешних причин, врожденных аномалиях (пороках развития), деформациях и хромосомных нарушениях у взрослых.

Базовая программа осуществляется за счет средств обязательного медицинского страхования.

Отношения субъектов (участников) обязательного медицинского страхования регулируются законодательством Российской Федерации.

Медицинская помощь в рамках базовой программы предоставляется гражданам на всей территории Российской Федерации в соответствии с договорами обязательного медицинского страхования. Такую медицинскую помощь работники могут получить либо по своему месту жительства, либо по месту регистрации.

На основе базовой программы органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации разрабатывают и утверждают территориальные программы обязательного медицинского страхования.

По результатам интервью можно заключить, что около половины обследованных предприятий (10 из 21 предприятия, принимавших участие в исследовании: в Москве — 3 из 8, в Санкт-Петербурге — 4 из 8, в Петрозаводске — 3 из 5) имеют в штате постоянного медицинского работника, в подавляющем большинстве случаев — одного.

В организационно-штатной структуре лишь одной организации, расположенной в Петрозаводске (с российским капиталом), имеется

8 Регулируется в рамках федеральной целевой программы «Предупреждение и борьба с социально значимыми заболеваниями (2007-2011 годы)», распоряжение Правительства РФ №1706-р от 11.12.2006 г. иКЬ http://www.businesspravo.ru/Docum/DocumShow_ DocumID_118742.html

3 медицинских работника: заведующий здравпунктом, врач-профпа-толог и фельдшер. Предприятие в достаточной степени обеспечено помещениями для осуществления профилактической медицинской деятельности: кабинет врача, процедурный кабинет, физиотерапевтический кабинет, кабинет для профилактической работы, кабинет заведующего, автоклавная. На этом же предприятии имеется развитая служба охраны труда. Ее структура такова: начальник отдела, инженер по охране труда, старший инженер по надзору, инженер по охране окружающей среды. В состав службы входит лаборатория для осуществления замеров физических характеристик среды. Предприятие относится к машиностроительной отрасли и имеет производства с вредными и опасными условиями труда. Поэтому службы охраны здоровья и охраны труда необходимы здесь для соблюдения требований раздела Х Трудового кодекса РФ. Штатная численность организации приближается к 2000 человек. Наивысшего подъема предприятие достигло в годы советского периода. По результатам интервью, хорошо развитая (на фоне большинства других предприятий) структура подразделений, отвечающих за охрану труда и здоровье работников, является не следствием прогрессивного развития организации, а пока еще сохранившимся «остатком» системы, существовавшей в советский период.

На всех предприятиях, где согласно законодательству РФ отдельные группы работников должны проходить профилактические медицинские осмотры, такие медицинские осмотры осуществляются за счет средств предприятия на базе медицинских учреждений территориальной сети, с которыми заключены соответствующие договора. Это относится к предприятиям транспортной отрасли, общественного питания, пищевого производства и строительства.

На тех же предприятиях, где раннее выявление общих и профессиональных заболеваний (профилактические медицинские осмотры) не регламентируется и не контролируется со стороны государства, такая деятельность не осуществляется. Аналогичная картина наблюдается и в отношении групп работников, не подлежащих профилактическим медицинским осмотрам, на предприятиях названных отраслей. Таким образом, практически на всех обследованных предприятиях профилактические медицинские осмотры проводятся только в том случае, если это регламентируется законом. Единственным исключением является одно из предприятий Петрозаводска транспортной отрасли, самостоятельно расширившее перечень групп работников,

подлежащих ежедневному медицинскому осмотру, и связано это было с необходимостью ужесточения контроля над употреблением работниками алкоголя.

Все предприятия с западным учредительным капиталом декларируют заботу о здоровье работников в качестве важного элемента стратегии управления и составляющей имиджа компании. В пяти из шести обследованных западных организаций действительно существуют в различных сочетаниях условия для сохранения и укрепления здоровья работников.

Следует отметить, что на петрозаводских предприятиях, охваченных исследованием, на принятие решений в сфере здоровья работников, включая выделение дополнительных материальных средств на эти цели, существенное влияние оказывают профсоюзы. Однако респонденты отмечают, что все же, по сравнению с советским периодом, профсоюзы резко уменьшили свою численность и в значительной степени утратили влияние в сфере сохранения и укрепления здоровья работников («руководство могло бы не принимать профсоюз в расчет, однако прислушивается к его мнению»).

На предприятиях с российским капиталом Москвы и Санкт-Петербурга, включенных в исследование, охрана и укрепление здоровья работников отнюдь не декларируются как стратегическая цель управления, никакие профилактические программы не осуществляются, дополнительных материальных средств, направленных на сохранение и укрепление здоровья работников, не выделяется. Нет на них и профсоюзов, за исключением одного предприятия в Санкт-Петербурге.

При этом, с одной стороны, специалисты сферы управления персоналом признают значение охраны здоровья работников в формировании привлекательности рабочих мест и соглашаются с необходимостью снижения затрат, вызванных неудовлетворительным качеством рабочей силы. С другой стороны, они оказались не в состоянии назвать какие-то реальные необходимые меры по сохранению и укреплению здоровья работников на их предприятии.

Большинство включенных в исследование предприятий Петрозаводска (4 из 5 организаций) участвовали в программе профилактики алкоголизма. Программа была реализована при поддержке администрации города в партнерстве со шведскими специалистами. Ключевой задачей программы было выявление уровня и основных поведенческих паттернов алкоголизации. По признанию начальника службы управления персоналом одного из предприятий, опрос работников

по данной тематике «заставил задуматься о происходящем». Именно на этом предприятии, как уже упоминалось, существовала проблема злоупотребления алкоголем сотрудниками, однако за счет расширения групп работников, подлежащих медицинскому осмотру перед началом работы, и применения штрафных санкций уровень нарушений трудовой дисциплины, связанных с употреблением алкоголя, удалось снизить с 20—25 случаев в месяц до 1—2 случаев. Вообще, отчетливую необходимость в профилактических программах осознают преимущественно на предприятиях Петрозаводска. Здесь специалистами называются не только «полезность и эффективность» подобных программ, но и их конкретное содержание: «в том числе против табакокурения, алкоголизма».

На вопрос о возможных источниках финансирования подобных программ большинство респондентов ответа дать не смогло. Приводились соображения: «и государство, и предприятие» (4 упоминания, Петрозаводск), «общественная организация» (1 упоминание, Санкт-Петербург).

Можно предположить, что такой характер высказываний о профилактических программах представителей российского бизнеса (за исключением Петрозаводска), отражает довольно распространенные организационные нормы. Необходимость осуществления профилактических программ скорее декларируется, поскольку является социально одобряемым направлением приложения управленческих усилий. Однако ясности нет не только в отношении реализации подобных программ, но и даже в отношении соответствующих планов, не говоря уже о целевом выделении каких-либо финансовых резервов.

Резюмируя, можно заключить, что целостных механизмов и структур, реализующих медицинский контроль алкоголизации, как на территории страны в целом, так и на отдельно взятых предприятиях не сложилось, несмотря на тот факт, что медицинское обслуживание несет функцию снижения вклада алкогольной патологии в общем объеме производственных затрат.

Заключение

Проведенное исследование убедительно демонстрирует связь алкоголизации работников промышленных предприятий с социальноэкономическим состоянием территорий, на которых расположены

предприятия. При этом чем более в целом благополучна территория, тем, соответственно, ниже уровень алкоголизации работников, занятых на расположенных здесь предприятиях. Затраты на сохранение и укрепление здоровья работающих во многом обусловлены уровнем индустриальной алкоголизации, однако меры профилактики на предприятиях носят преимущественно декларативный характер, а финансирование их практически не предусматривается. Выявленные в исследовании закономерности употребления алкоголя отдельными демографическими и социальными группами работающих не только позволяют планировать профилактические программы, нацеленные на достижение конкретного результата, но и прогнозировать потенциальную динамику алкоголизации, исходя из знания процессов естественного движения трудоспособного населения. Безусловно, с точки зрения влияния на алкоголизацию привлекают к себе внимание такие аспекты личностного функционирования, как религиозность и мотивация достижения.

Таблица 11

Социально-демографические характеристики выборки: пол, по городам, доля (%)

Москва Санкт- Петербург Петрозаводск Всего

Мужской 34,1 50,4 62,9 49,7

Женский 64,2 49,6 36,1 49,3

Доля респондентов, не давших ответа 1,7 0,0 1,0 1,0

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 32,856

р< 0,001

Таблица 12

Социально-демографические характеристики выборки: возраст, по городам, доля (%)

Москва Санкт- Петербург Петрозаводск Всего

25 лет или младше 22,7 10,4 26,7 21,3

26 - 35 лет 38,6 28,8 38,1 36,0

36 - 45 лет 19,3 32,8 20,8 23,3

46 - 55 лет 15,9 20,8 10,4 14,9

56 — 65 лет 1,1 5,6 2,5 2,8

66 лет и старше 0,6 1,6 1,0 1,0

Доля респондентов, не давших ответа 1,7 0,0 0,5 0,8

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

Хи 2-критерий 33,910

р< 0,001

Таблица 13

Социально-демографические характеристики выборки: семейное положение, по городам, доля (%)

Москва Санкт- Петербург Петрозаводск Всего

Одинок 23,3 10,4 23,8 20,3

Замужем/женат 47,7 69,6 49,0 53,7

В разводе 6,8 8,0 7,4 7,4

Вдова/вдовец 0,6 4,8 2,0 2,2

Проживает в гражданском браке 20,5 7,2 17,3 15,9

Доля респондентов, не давших ответа 1,1 0,0 0,5 0,6

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 32,235

р< 0,001

Таблица 14

Социально-демографические характеристики выборки: наличие детей, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Есть 53,4 81,6 59,4 62,8

Нет 44,3 18,4 40,1 36,2

Доля респондентов, не давших ответа 2,3 0,0 0,5 1,0

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий 29,517

р< 0,001

Таблица 15

Социально-демографические характеристики выборки: образование, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Среднее специальное 21,6 55,2 40,6 37,6

Незаконченное высшее 14,2 13,6 23,3 17,7

Высшее 58,5 30,4 33,2 41,4

Аспирантура, ученая степень 4,5 0,8 3,0 3,0

Доля респондентов, не давших ответа 1,1 0,0 0,0 04

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий 55,333

р< 0,001

Таблица 16

Социально-демографические характеристики выборки: наличие дополнительного, связанного с производством, образования,по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

1 2 3 4 5

Есть 25,6 23,2 24,3 24,5

Нет 72,2 75,2 75,2 74,2

Таблица 16 (продолжение)

1 2 3 4 5

Доля респондентов, не давших ответа 2,3 1,6 0,5 1,4

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий 2,506

р< н/з

Таблица 17

Принадлежность к конфессиям, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Относит к какой-либо 40,3 25,6 34,7 34,4

Не относит 58,5 74,4 64,4 64,8

Доля респондентов, не давших ответа 1,1 0,0 1,0 0,8

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2-критерий 8,826

р< н/з

Таблица 18

Принадлежность к какой-либо конфессии, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Русская православная 84,5 100,0 95,7 91,9

Другая официальная христианская религия (католицизм, протестантизм) 0,0 0,0 0,0 0,0

Неофициальное религиозное направление внутри христианской религии («сектантство») 0,0 0,0 1,4 0,6

Славянское или германское язычество 8,5 0,0 1,4 4,0

Иудаизм 1,4 00 0,0 0,6

Мусульманство 8,5 0,0 1,4 4,0

Буддизм 0,0 0,0 0,0 0,0

Таблица 18 (продолжение)

Шаманизм 0,0 0,0 0,0 0,0

Другая религия или религиозное течение 0,0 0,0 0,0 0,0

Доля респондентов, не давших ответа 2,8 0,0 1,4 1,7

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 13,500

р< н/з

Таблица 19

Потребление алкоголя в течение года, предшествующего опросу, по городам, доля(%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Да, употреблял(а) 92,0 94,4 91,6 92,4

Нет, не употреблял(а) 8,0 5,6 8,4 7,6

Доля респондентов, не давших ответа 0,0 0,0 0,0 0,0

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 0,939

р< н/з

Таблица 20

Частота потребления алкоголя в течение года, предшествующего опросу, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Раз в месяц или реже 40,7 37,3 33,0 36,8

От 2-х до 4-х раз в месяц 43,2 52,5 42,7 45,4

От 2-х до 3-х раз в неделю 10,5 7,6 15,7 11,8

4 раза в неделю или чаще 5,6 1,7 8,6 5,8

Доля респондентов, не давших ответа 0,0 0,8 0,0 0,2

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 16,510

р< 0,05

Таблица 21

Норма потребления алкоголя за один случай приема в течение года, предшествующего опросу, по городам, доля (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

40 мл. или менее 53,1 46,6 42,7 47,3

около 80 мл. 36,4 34,7 39,5 37,2

около 160 мл. 9,9 16,1 14,1 13,1

около 200 мл. 0,0 1,7 1,6 1,1

240 мл или более 0,6 0,0 1,6 0,9

Доля респондентов, не давших ответа 0,0 0,8 0,5 0,4

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2 — критерий Пирсона 10,955

р< н/з

Таблица 22

Частота случаев тяжелой алкоголизации в течение года, предшествующего опросу, доля по городам, (%)

Москва Санкт-Петербург Петрозаводск Всего

Никогда 69,9 60,8 60,4 63,8

Реже 1-го раза в месяц 18,8 20,0 19,8 19,5

Около 1-го раза в месяц 7,4 11,2 13,4 10,7

Около 1-го раза в неделю 2,8 8,0 5,0 5,0

Ежедневно или почти ежедневно 1,1 0,0 1,5 1,0

Доля респондентов, не давших ответа 0,0 0,0 0,0 0,0

Всего 100,0 100,0 100,0 100,0

X 2-критерий 10,490

р< н/з

Таблица 23

Распределение факториальных переменных по индикаторам алкопотребления, доля (%)

Потребление алкоголя Частота потребления алкоголя

ІІ «и а н о & ч Нет, не употреблял(а) Всего Раз в месяц или реже От 2-х до 4-х раз в месяц От 2-х до 3-х раз в неделю 4 раза в неделю или чаще Доля респондентов, не давших ответа Всего

Пол

Мужской 90,0 10,0 100,0 27,6 48,4 13,3 10,2 0,4 100,0

Женский 94,8 5,2 100,0 46,0 43,0 9,4 1,7 0,0 100,0

Возраст

25 лет или младше 90,7 9,3 100,0 27,8 55,7 11,3 5,2 0,0 100,0

26-35 лет 94,5 5,5 100,0 32,2 46,2 11,7 9,9 0,0 100,0

36-45 лет 91,5 8,5 100,0 40,2 44,9 14,0 0,9 0,0 100,0

46-55 лет 90,7 9,3 100,0 50,0 39,7 7,4 2,9 0,0 100,0

56-65 лет 100,0 0,0 100,0 64,3 7,1 7,1 14,3 7,1 100,0

66 лет и старше 80,0 20,0 100,0 50,0 50,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Семейное положение

Одинок\а\ 93,1 6,9 100,0 21,1 63,2 9,5 6,3 0,0 100,0

Замужем/ женат 90,7 9,3 100,0 35,5 44,1 12,7 7,3 0,4 100,0

В разводе 100,0 0,0 100,0 45,9 37,8 10,8 5,4 0,0 100,0

Вдова/вдовец 100,0 0,0 100,0 63,6 18,2 18,2 0,0 0,0 100,0

Проживает в гражданском браке 92,5 7,5 100,0 52,7 35,1 10,8 1,4 0,0 100,0

Наличие детей

Есть 91,8 8,2 100,0 39,0 41,7 12,8 6,2 0,3 100,0

Нет 93,4 6,6 100,0 33,5 51,2 10,0 5,3 0,0 100,0

Таблица 23 (продолжение) Распределение факториальных переменных по индикаторам алкопотребления, доля (%)

Потребление алкоголя Частота потребления алкоголя

Да, употреблял(а) Нет, не употреблял(а) Всего Раз в месяц или реже От 2-х до 4-х раз в месяц в аз р ? 2 о § § э -х н 2т От 2 еле 3 л К $ п к а ли р 4 Доля респондентов, не давших ответа Всего

Образование

Среднее специальное 86,8 13,2 100,0 39,0 41,5 16,5 2,4 0,6 100,0

Незаконченное высшее 91,0 9,0 100,0 28,4 56,8 4,9 9,9 0,0 100,0

Высшее 97,6 2,4 100,0 38,9 45,3 10,3 5,4 0,0 100,0

Аспирантура, ученая степень 100,0 0,0 100,0 26,7 33,3 13,3 26,7 0,0 100,0

Наличие дополнительного образования, связанного с производством

Есть 91,9 8,1 100,0 38,1 44,2 7,1 10,6 0,0 100,0

Нет 92,5 7,5 100,0 36,5 45,5 13,3 4,3 0,3 100,0

Принадлежность к каким-либо конфессиям

Относит 90,8 9,2 100,0 30,6 51,0 11,5 7,0 0,0 100,0

Не относит 93,3 6,7 100,0 39,5 43,1 11,8 5,3 0,3 100,0

Русская православная 92,5 7,5 100,0 29,3 51,7 12,2 6,8 0,0 100,0

«Сектантство» 100,0 0,0 100,0 100,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Иудаизм 100,0 0,0 100,0 0,0 100,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Мусульман- ство 71,4 28,6 100,0 80,0 20,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Таблица 24

Распределение факториальных переменных по индикаторам алкопотребления, доля (%)

ю

СП

Доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации Частота случаев тяжелой алкого- лизации

40 мл. или менее о оо о § м о около 160 мл. о о гч о § М О 240 мл или более Доля респондентов, не давших ответа Всего Никогда Реже 1-го раза в месяц Около 1-го раза в месяц Около 1-го раза в неделю Ежедневно или почти ежедневно Всего

Пол

Мужской 26,2 48,4 20,9 1,8 1,8 0,9 100,0 47,6 26,0 16,0 8,8 1,6 100,0

Женский 66,8 26,8 6,0 0,4 0,0 0,0 100,0 80,6 12,5 5,2 1,2 0,4 100,0

Возраст

25 лет или младше 39,2 42,3 14,4 1,0 2,1 1,0 100,0 53,3 24,3 18,7 3,7 0,0 100,0

26 - 35 лет 40,4 40,9 16,4 1,2 1,2 0,0 100,0 59,1 21,5 10,5 6,1 2,8 100,0

36 - 45 лет 47,7 38,3 12,1 1,9 0,0 0,0 100,0 68,4 17,9 6,8 6,8 0,0 100,0

З.Д. Бодановская, И.Н. Гурвич, М.М. Русакова

Доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации Частота случаев тяжелой алкого- лизации

40 мл. или менее о оо 0 1 о около 160 мл. около 200 мл. 240 мл или более Доля респондентов, не давших ответа Всего Никогда Реже 1-го раза в месяц Около 1-го раза в месяц Около 1-го раза в неделю Ежедневно или почти ежедневно Всего

46-55 лет 63,2 29,4 7,4 0,0 0,0 0,0 100,0 80,0 9,3 9,3 1,3 0,0 100,0

56—65 лет 78,6 7,1 7,1 0,0 0,0 7,1 100,0 71,4 21,4 0,0 7,1 0,0 100,0

66 лет и старше 100,0 0,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0 100,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Семейное положение

Одинок \а\ 42,1 37,9 14,7 3,2 2,1 0,0 100,0 48,0 29,4 17,6 3,9 1,0 100,0

Замужем/ женат 48,6 35,5 13,9 0,8 0,8 0,4 100,0 70,7 13,7 8,5 5,6 1,5 100,0

В разводе 43,2 43,2 13,5 0,0 0,0 0,0 100,0 62,2 18,9 13,5 5,4 0,0 100,0

Профилактика алкоголизации в системе мер сохранения и укрепления здоровья...

ю

00

Доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации Частота случаев тяжелой алкого- лизации

40 мл. или менее о оо 0 1 о около 160 мл. около 200 мл. 240 мл или более Доля респондентов, не давших ответа Всего Никогда Реже 1-го раза в месяц Около 1-го раза в месяц Около 1-го раза в неделю Ежедневно или почти ежедневно Всего

Вдова/вдовец 54,5 36,4 9,1 0,0 0,0 0,0 100,0 63,6 27,3 0,0 9,1 0,0 100,0

Проживает в граж- 50,0 40,5 9,5 0,0 0,0 0,0 100,0 63,8 23,8 8,8 3,8 0 0 100,0

данском браке

Наличие детей

Есть 51,4 35,2 11,7 0,7 0,7 0,3 100,0 71,5 15,8 6,6 5,7 0,3 100,0

Нет 40,6 40,6 15,3 1,8 1,2 0,6 100,0 52,2 24,7 17,6 3,3 2,2 100,0

Образование

Среднее 44,5 37,8 15,2 1,8 0,0 0,6 100,0 61,4 16,9 13,8 7,4 о я 100,0

специальное

З.Д. Бодановская, И.Н. Гурвич, М.М. Русакова

Доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации Частота случаев тяжелой алкого- лизации

40 мл. или менее о оо 0 1 о около 160 мл. около 200 мл. 240 мл или более Доля респондентов, не давших ответа Всего Никогда Реже 1-го раза в месяц Около 1-го раза в месяц Около 1-го раза в неделю Ежедневно или почти ежедневно Всего

Незаконченное 42,0 37,0 14,8 0,0 49 1,2 100,0 59,6 23,6 13,5 3,4 0 0 100,0

высшее

Высшее 51,7 38,4 9,4 0,5 0,0 0,0 100,0 68,3 20,2 7,7 1,9 1,9 100,0

Аспирантура, уче- 40,0 20,0 33,3 6,7 0,0 0,0 100,0 66,7 6,7 0,0 26,7 0 0 100,0

ная степень

Наличие дополнительного образования, связанного с производством

Есть 52,2 31,0 14,2 0,9 1,8 0,0 100,0 62,6 20,3 7,3 7,3 2,4 100,0

Нет 45,2 40,0 12,5 1,2 0,6 0,6 100,0 64,6 18,5 12,1 4,3 0,5 100,0

Профилактика алкоголизации в системе мер сохранения и укрепления здоровья...

500

Доза потребления алкоголя за один случай алкоголизации Частота случаев тяжелой алкого- лизации

40 мл. или менее о оо о § м о около 160 мл. около 200 мл. 240 мл или более Доля респондентов, не давших ответа Всего Никогда Реже 1-го раза в месяц Около 1-го раза в месяц Около 1-го раза в неделю Ежедневно или почти ежедневно Всего

Принадлежность к какой-либо конфессии

Относит 47,1 35,0 14,0 1,3 2,5 0,0 100,0 65,9 22,5 7,5 3,5 0,6 100,0

Не относит 46,7 38,8 12,8 1,0 0,0 0,7 100,0 62,9 17,5 12,6 5,8 1,2 100,0

Русская православная 47,6 34,7 13,6 1,4 2,7 0,0 100,0 64,8 23,3 8,2 3,1 0,6 100,0

«Сектантство» 0,0 100,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0 100,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Иудаизм 0,0 0,0 100,0 0,0 0,0 0,0 100,0 0,0 100,0 0,0 0,0 0,0 100,0

Мусульманство 60,0 40,0 0,0 0,0 0,0 0,0 100,0 85,7 14,3 0,0 0,0 0,0 100,0

З.Д. Бодановская, И.Н. Гурвич, М.М. Русакова