CC BY
13ПРОФЕССОР М.Н. ПЕТРОВ - ПЕРВЫЙ МОРДОВСКИЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
B.С. Лунин,
кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории и мирового политического процесса ИСИ МГУ им. Н.П. Огарева
В 2007 году исполнилось 120 лет со дня смерти талантливого российского историка, мордвина по своему происхождению, Михаила Назаровича Петрова. Современник целой плеяды выдающихся российских служителей Клио второй половины XIX века (С.М. Соловьева,
C.В. Ешевского, В.О. Ключевского, И.В. Лучицкого, П.Г. Виноградова, В.И. Герье, Н.И. Ка-реева и др.), он является одним из родоначальников научной разработки в России проблем историографии истории зарубежных стран, университетского преподавания всеобщей истории.
Однако жизненный путь и особенно научное наследие М.Н. Петрова до настоящего времени изучены крайне слабо. До 1917 года определенное свое отражение они нашли в воспоминаниях ближайших коллег и учеников историка, опубликованных вскоре после его смер-ти1, и в их же популярных статьях, размещенных на страницах различных энциклопедий и биографических словарей2. Причем, некоторые дореволюционные авторы нередко видели в нем лишь «историка - художника», талантливого популяризатора всеобщей истории, а не глубокого самостоятельного ученого3.
В советскую эпоху М. Н. Петров, как личность и историк, также незаслуженно редко попадал в поле зрения исследователей4. Чаще всего в самой сжатой форме, на основе господствовавшего в это время классового подхода, его исторические взгляды воспроизводились в различных учебных пособиях по историографии истории западноевропейского средневековья и нового времени5.
Соответствующим образом на это отреагировала и энциклопедическая литература. Так, если во втором издании универсальной «Большой советской энциклопедии» (1955 г.) еще была помещена краткая информация о Петрове, как «буржуазном историке консервативного направления» , то уже среди персоналий третьего издания данной энциклопедии, а также отраслевой «Советской исторической энциклопедии» ему совсем «не нашлось» места .
Ситуация мало изменилась и в постсоветское время. В опубликованном в 2000 году втором томе коллективного сборника статей «Портреты историков: Время и судьбы», посвященном видным представителям российской исторической науки в области всеобщей истории, его имя даже не упоминается8. За последние годы о нем опубликована лишь небольшая биографическая статья в национально - региональной энциклопедии «Мордовия»9.
Таким образом, совершенно очевидно, что назрела необходимость не только для более основательного рассмотрения основных вех жизни и творческой деятельности М.Н. Петрова, но и, самое главное, для объективного анализа его вклада в развитие отечественной исторической науки.
На сегодняшний день достоверно известно, что М. Н. Петров родился 16 (3) ноября 1826 года в городе Вильно (ныне - Вильнюс). Его отец происходил из мордовских «новокрещенных крестьян бугурусланской округи Оренбургской губернии», был активным участником Отечественной войны 1812 года (отличился в Бородинском сражении, за что был награжден орденом Георгия), побывал во время компании 1813 года в Париже, Дрездене, Бауцене, а после войны, дослужившись до чина унтер - цейхвартера 9 - го класса, состоял при крепостном артиллерийском гарнизоне в Вильно10.
Мать М. Н. Петрова была уроженкою Западного края Российской империи и происходила из польского семейства Езерских. По сведениям А.Н. Деревицкого, довольно близко знавшего данного ученого в последние годы его жизни, он потерял ее еще в раннем детстве, оставшись вместе со своими двумя старшими братьями на руках отца, который довольно скоро обзавелся новою семьею и от второго брака имел еще двоих детей11.
Первоначально Михаилу Петрову предназначалась отцовская военная стезя. Однако эти планы по неизвестным причинам расстроились, и в августе 1838 года он был определен в виленскую гимназию, в которой и проучился шесть лет. После ее окончания (1844 г.), как юноша, выделявшийся среди своих товарищей многими дарованиями (трудолюбием, прекрасной памятью, любознательностью и т.д.), по ходатайству директора училищ Виленской губернии (он же был и директором виленской гимназии) получил направление от попечителя Белорусского учебного округа для продолжения образования в Харьковском университете12.
Образованный в 1805 году и носивший название Императорского, в первой половине XIX века Харьковский университет представлял из себя небольшое, по современным меркам, высшее учебное заведение. В 1834 году здесь насчитывалось всего 336 студентов, большинство которых по своему происхождению были выходцами из дворянского и духовного сословий и
13
являлись православными христианами по своему вероисповеданию . К 1861 году количество студентов университета увеличилось до 533 человек14.
Наряду с предоставлением всевозможных средств к «... образованию себя и к достижению истинного просвещения», в alma mater М.Н. Петрова большое внимание уделялось формированию у студентов таких убеждений и идеалов, которые бы позволили им достойно «.являться на поприще служения Отечеству и царю русскому»15. Вся воспитательная работа в Харьковском университете, как и во всех учебных заведениях России, строилась в рассматриваемый исторический период в духе знаменитой триады министра народного просвещения, графа С.С. Уварова - «православие, самодержавие, народность»16. Любое, вольнодумство и инакомыслие, чтение запрещенных цензурой литературных произведений, несанкционированные собрания и выступления твердо пресекались и сурово наказывались попечителями и руко-
17
водством университета .
Все основное время казеннокоштные студенты (содержавшиеся и обучавшиеся на казенный кошт - В.Л.) должны были посвящать учебе. После обязательной утренней молитвы и завтрака аудиторные учебные занятия с небольшими перерывами продолжались с 7 утра до 6 часов вечера, после чего начинались «музыкальные и вокальные упражнения». Кроме того, студентам в административном порядке предписывалось: носить форменную одежду (мундиры с особыми суконными погончиками); «. не ходить с длинными волосами, а носить волосы, как у всех порядочных людей, и если кто осмелится не повиноваться этому, того публично при всех студентах приказать солдату остричь по солдатской форме»18; они могли жениться, но только с разрешения университетского начальства19.
Установившаяся во второй четверти XIX века жесткая регламентация не только учебной, но и повседневной жизни студентов Харьковского университета не была единичным явлением. После событий 14 декабря 1825 года она наблюдалась практически во всех российских вузах20, принося свои ожидаемые плоды: большинство харьковских студентов отличалось в данный период аполитичностью, равнодушием к еще «витавшим в воздухе» либерально - романтическим идеям и настроениям пушкинской эпохи, полной лояльностью к существовавшему государственному строю.
Как окончивший полный курс гимназии, Петров без вступительных экзаменов21 был принят в качестве казеннокоштного студента на историко - филологическое отделение философского факультета. Этот жизненный выбор выпускника виленской гимназии вряд ли был случаен. По - видимому, во многом он был предопределен самой атмосферой духовной жизни российского общества 30 - 40 - х годов XIX века с характерными для нее острыми дискуссиями вокруг культурно - исторических, по своей сути, проблем: о «превосходстве» или «отстало-
22
сти» России, ее роли в истории европейской культуры и ее историческом призвании .
Без всякого сомнения, пылкий восемнадцатилетний юноша, как и многие его сверстники, не мог не быть увлеченным идейными исканиями своей эпохи. Несмотря даже на то, что в истории, как свидетельствует его гимназический аттестат, он был слабее, чем в других предме-тах23, словесное отделение философского факультета Харьковского университета выглядело для него намного заманчивее и интереснее, по сравнению с другими факультетами. К тому же, освободившись уже к середине 30 - х годов XIX века от засилья иностранных преподавателей24, в это время здесь работали такие талантливые российские историки и педагоги, как М.М.
Лунин, А.П. Рославский - Петровский, Н.И. Костомаров, филологи - А.О. Валицкий, А.Л. Метлинский, И.Я. Кронеберг, академик - славист И.И. Срезневский25 и др.
Однако по количеству студентов историко - филологический факультет находился в первой половине XIX века на последнем месте в Харьковском университете. Во многом это объяснялось царившей здесь крайне узкой специализацией, большим удельным весом в рабочих программах классических языков, а также предметов богословского содержания26.
Ближайшим руководителем и наставником студента Петрова стал профессор А.П. Рославский - Петровский, читавший в 1844 - 1848 гг., после смерти М.М. Лунина, курсы лекций по истории древнего мира, истории средних веков и спецкурс по истории древнего Рима. Наряду с высокой эрудицией студентов влекло к этому преподавателю его высокое благородство, бескорыстие, честность и, наконец, его беззаветная любовь к исторической науке. Именно ему впоследствии Петров сдавал магистерские экзамены и представил на защиту кандидатскую диссертацию.
Сильно и благотворно повлиял на молодого Петрова профессор А.О. Валицкий. Поляк, по своему происхождению, он преподавал в Харьковском университете, кроме общих курсов истории греческого языка и литературы, педагогику, энциклопедию филологии, латинский язык, которым владел даже лучше, чем русским. Петров, прекрасно знавший в то время польский язык, довольно быстро попал в окружение хороших знакомых профессора, стал часто бывать у него дома и довольно близко сошелся с его сыновьями. Как вспоминал А.Н. Деревицкий, «у Валицкого вообще бывало много молодежи, которой нравилось его открытое, приветливое обращение, его любезность, его живое остроумие, его непринужденная, нечуждая пафоса и некоторой аффектации, лившаяся широким неудержимым потоком речь. ...Молодые люди, не умевшие по- гречески ни склонять, ни спрягать, зачастую не знавшие даже греческой азбуки .теснились в аудитории Валицкого и, затаив дыхание, следили с живейшим интересом за профессором, объяснявшим с обычным мастерством ксенофонтов «Анабасис», платоновскую «Апологию» или «демосфеновы речи»27.
Очевидно, что именно в общении с А.О. Валицким у Петрова сформировалась стойкая любовь к основательному изучению классических языков. Не случайно его студенческое сочинение, написанное на латинском языке, было признано лучшим среди 53 работ, которые были представлены в 1847/48 академическом году на университетский конкурс28.
Большое внимание Петров уделял и изучению романо - германских языков: французского, немецкого, английского. Особенно хорошо он овладел французским языком, что позволило ему уже на студенческой скамье проштудировать труды самых знаменитых историков Франции XIX века - Ф. Гизо, О. Тьерри, Ш. Сисмонди, А. Токвиля, Ф. Минье, А.Тьера и др.
В мае 1848 года Петров закончил университет одним из первых кандидатов, а в октябре того же года представил на факультет кандидатскую диссертацию «Цивилизация галло - франков во времена Меровингов». Данная работа, хотя и не от отличалась большой самостоятельностью и основывалась главным образом на материалах, заимствованных из сочинений известных западноевропейских историков XIX века (Гизо, Тьерри, Нибура, Лоренцо и др.), была написана живым и увлекательным языком и продемонстрировала необыкновенную для студента начитанность и общую эрудицию.
После защиты выпускной работы первоначально предполагалось направить Петрова старшим учителем русского языка в одну из гимназий г. Курска. Однако в феврале 1849 года он «неожиданно» обратился к тогдашнему помощнику попечителя Харьковского университета князю Церетелеву с прошением, в котором выражал желание продолжить учебу и готовить себя к званию магистра. Ходатайство выпускника было удовлетворено: его оставили при университете на один год со стипендией в двести рублей «на содержание и учебные пособия»29.
В январе 1850 года М.Н. Петров успешно сдал магистерские экзамены по всеобщей и русской истории, географии, статистике, международному праву и утвердил на заседании совета историко - филологического факультета тему своей будущей магистерской диссертации «О характере государственной деятельности Людовика XI».
Главным историческим источником для ее автора стали мемуары Филиппа де Коммина, известного любимца Людовика XI, сохранившего в своих записках множество свидетельств,
важных для понимания не только личности французского монарха, но и для характеристики его внутренней и внешней политики, а также особенностей духовного склада и нравов французского общества XV века. Опираясь на этот письменный памятник, Петров доказывал, что Людовик XI был наилучшим выразителем тенденций и идеалов XV века, что в нем идеальным образом отразился «дух этого века» «со всеми его высокими политическими стремлениями, со всею порчею его моральной жизни». Этим своим главным выводом молодой российский историк фактически опровергал мнение швейцарца Шарля Сисмонди (1773 - 1842), утверждавшего в своей фундаментальной «Истории французов» (в 31 томе, 1832 - 42 гг.), что Людовик XI был человеком «другого века, чуждым добродетелей и пороков, страстей и слабостей своих бли-
30
жайших родственников» .
В исследовании о Людовике XI Петров впервые предстает перед читателем не только историком в прямом, классическом значении этого слова, но и, в определенной степени, философом истории. В опосредованной форме уже в данной работе найдет отражение один из главных его методологических принципов, который он будет отстаивать на протяжении всей своей творческой деятельности: историк должен излагать не только факты, но и стремиться выявить их «внутренний смысл», в том числе генетическую взаимосвязь с «духом века», или, другими словами, с господствующим типом мировосприятия той или иной конкретно - исторической эпохи, т. е. с тем, что позднее будет названо «картиной мира», «социально - психологической стихией»31 и т.д.
В апреле 1850 года рукопись магистерской диссертации - первое самостоятельное научное исследование М. Н. Петрова - была представлена для предварительного рассмотрения на факультете, а в ноябре того же года, в торжественной обстановке, состоялся публичный диспут по ее защите. Официальными оппонентами соискателя были профессор М.Н. Рославский -Петровский и адъюнкт по русской и всеобщей (прежде всего византийской) истории А.П. Зернин, признавшими его труд достойным искомой степени.
После довольно затянувшейся бюрократической проволочки, в сентябре 1851 года Петров был утвержден в должности адъюнкта профессора всеобщей истории, а в 1852/ 53 учебном году приступил к самостоятельной преподавательской работе в Харьковском университете2. Как и основоположник русской школы медиевистики Т.Н. Грановский (18 1 3 - 18 5 5)33, он начал свою многолетнюю педагогическую деятельность с чтения курса лекций по истории западного средневековья34. Своеобразным идеалом для него в этот период станет крупнейший представитель романтического направления историографии Франции Жюль Мишле (1798 - 1874), сумевший, по словам самого Петрова, в своих лекциях «соединить глубокомыслие философа и вдохновение поэта с даром увлекательного рассказа и глубокой ученостью»35.
В июне 1858 года, пройдя, как и все предшественники36, процедуру тщательного обсуждения своей кандидатуры на факультете, совете университета и получив разрешение министра народного просвещения, М.Н. Петров выехал в двухгодичную командировку в Западную Европу с целью посещения здесь крупнейших научных и учебных центров для «возможно - рав-
37
номерного» изучения различных разделов всемирной истории . Следует заметить, что заграничная стажировка молодых русских ученых (историков, юристов, экономистов и др.) являлась в то время достаточно заметным явлением в научной, культурной и общественной жизни Рос-сии38. По замыслу ее главного инициатора С.С. Уварова, она была призвана приобщить наиболее способных выпускников российских вузов (университетов, Педагогического института, Духовных академий и пр.) к достижениям мировой (европейской) науки и подготовить их, после возвращения на Родину, к замене профессоров - иностранцев39.
Большую часть своей командировки Петров провел в Германии, преимущественно в Берлине, где слушал лекции и посещал «исторические семинары» выдающихся немецких историков XIX века Леопольда фон Ранке, Иоганна Дройзена, знаменитого ученого - географа Карла Риттера и др. Кроме того, немало времени он потратил и на посещение берлинской библиотеки, где изучал сочинения представителей различных историографических направлений и школ Германии, отсутствовавшие в то время в библиотеке Харьковского университета. В Бонне и Мюнхене Петров встречался с известными немецкими профессорами - историками - Ф. Лоренцем, Г. фон Зибелем, Г. Рилем, теоретические построения которых в изучении истории
средних веков, гуманизма и Реформации оказали значительное влияние на формирование его исторических взглядов.
Во Франции М. Н. Петров был недолго, - всего пять месяцев, - и еще меньше времени провел в Бельгии, Англии и Италии. Как и ранее в Германии, в этих странах его внимание было приковано прежде всего к изучению фондов местных библиотек и архивов. Однако, когда представлялась возможность, он изучал и опыт преподавания всеобщей истории в высших учебных заведениях. Так, в Париже Петров посещал лекции «популярных» в то время французских историков - Россе - Сент - Илера, Валлона и Сессе (в Сарбонне), Гиньо, Лабулэ и Пари (в «Высшем Нормальном Училище»)40. При этом наибольший интерес им будет проявлен прежде всего к осмыслению их теоретико - методологических построений, которые он справедливо считал для себя, как начинающего университетского преподавателя, наиболее важными.
В ноябре 1860 года Петров вернулся в Харьков, а уже в следующем году на основе собранного во время зарубежной командировки материала им была опубликована монография «Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции», послужившая в последствии основой его докторской диссертации41. По сути дела, данная работа представляла собой первый в России опыт систематического критического анализа западноевропейской историографии XIX века, «пронизанный убеждением в неразрывной связи истории и жизни»42.
Сознательно ограничивая себя в собственных теоретических оценках и суждениях и скромно предпочитая руководствоваться прежде всего мнениями, «которые пользуются в науке наибольшим уважением»43, что создавало иногда у некоторых отечественных исследователей иллюзию о его «несамостоятельности»44, М.Н. Петров в действительности выступил несомненным новатором в научной разработке ряда проблем историографии всеобщей истории. Наряду с решением сугубо практической задачи - «дать точку опоры. юношеству в знакомстве с иностранной исторической литературой»45, - им, во - первых, была предпринята смелая попытка доказать, что «дух, творящий историю и объясняющий ею созданные явления, один и тот же», что «во взглядах на эти явления и в их оценке, более чем где - нибудь, заметно направление общества, его желания, цели и идеалы»46. Во - вторых, он задался целью показать, как три главные европейские нации (германская, английская и французская) «поняли свою отечественную историю или, говоря другими словами, как поняли они самих себя, потому что уже нигде конечно не высказывается в такой степени самосознание нации, как в том, каким образом она объясняет свою собственную историю»47.
Таким образом, Петров фактически впервые в российской исторической науке сформулировал одно из важнейших положений методологии историографии, которое будет всесторонне обосновано другими учеными уже в новейшее время: развитие истории исторической мысли, как в целом, так и по той или иной проблеме, необходимо рассматривать не как простую смену различных историографических направлений и школ, а как процесс, находящийся в тесной системной связи с тем или иным конкретно - историческим типом культуры, в том
48
числе с его мировоззренческой сутью .
Несмотря на весь свой заявленный, образно говоря, «методологический нейтралитет», М. Н. Петров, на наш взгляд, фактически солидаризировался со многими идеалами господствовавшей в первой половине XIX века в Германии «исторической школы права» (К.Ф. Савиньи, К.Ф. Эйхгорн). Так, в частности, без всяких возражений он принял их мысли о том, что высшей целью исторического познания является «гражданское и гуманное воспитание общества»49; что «проблемы политические и социальные, принятие той или другой формы общественного устройства, той или другой законодательной меры могут быть успешно решены» (!) только исторической наукою50, и поэтому историк должен быть не просто «чистым» ученым или писателем, а являться «органом национального и общественного самосознания», «лицом публичным, и ответственным перед своими согражданами», которые, в свою очередь, также имеют право требовать от него «особенных качеств и способностей» для «верного понимания прошедше-го»51.
Для выявления объективной истины, полагал уже сам Петров, историк должен не только собрать максимально возможное количество «всех памятников и документов», дать им
«критическую оценку», но и обладать способностью мысленно «. совершенно перенестись . в изучаемую эпоху и усвоить себе весь круг господствовавших тогда понятий и убеждений», чтобы «прошедшее делать для себя настоящим. и вживаться духом в далекое, чужое нам время», «ибо тогда только может он уловить истинную, внутренно - необходимую жизненную связь между явлениями»52. «Дар этот, - подчеркивал он, - дается очень немногим и, кроме глубокого, всестороннего знакомства с эпохой, предполагает еще в историке тот угадывающий, художественный гений, которому удивляемся мы в знаменитых актерах и великих испытателях природы»53.
Именно с этой точки зрения Петров высоко оценивал творчество Вальтера Скотта (1771
- 1832), который «первый показал, что для того, чтобы быть истинным историком недостаточно трудолюбия, учености и ума, что сверх этих качеств, надобна еще творческая фантазия, угадывающее историческое чутье и что без этой животворящей силы, самая ученая, самая добросовестная история останется вечно мертвым достоянием книжных кладбищ»54.
Эти рассуждения наглядно свидетельствуют, по нашему мнению, о том, что М.Н. Петров допускал не только возможность, но и признавал даже необходимость использования метода «вживания» («вчувствования», «созерцания») в качестве одного из важнейших средств наиболее глубокого и всестороннего постижения исторического бытия и особенно духовного склада людей, в том числе их способов восприятия мира. С достаточно большой степенью уверенности можно утверждать, что эта идея в некотором роде предвосхитила учение О. Шпенглера о «физиогномическом» методе познания истории55.
Нельзя не обратить внимания и еще на одну важную мысль М. Н. Петрова, которая сохраняет свою актуальность в современных условиях. Тактично полемизируя с авторитетнейшими в то время в Западной Европе немецкими историками (К. Эйхгорном, К. Савиньи, Л. Ранке и др.), отрицавшими значение изучения «истории культуры», или, выражаясь его словами, «внутренней истории народа», включающей в себя «его религиозный, нравственный, юридический, художественный и материальный быт», он будет утверждать, что «истинная история должна обнимать всю жизнь народа, от важнейших событий его общественной и всемирной деятельности до национального костюма и мелочей обиходного быта, если они характеризуют век и людей»56.
Конечно, было бы необъективно видеть в монографии Петрова «Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции» лишь одни «прозрения» и «предвосхищения» в области методологии исторического познания. С точки зрения современных требований к проведению историографических исследований57, в ней можно обнаружить немало различных упущений и изъянов. Однако нельзя отрицать главного, что уже отмечалось выше -именно данная работа послужила отправной точкой не только в формировании совершенно нового направления российской исторической науки - историографии всеобщей истории, но и в осмыслении ряда ее ключевых проблем. Лишь спустя 22 года эту «петровскую традицию» продолжит выдающийся российский медиевист П.Г. Виноградов (1854 - 1925)58.
В 1862 году М.Н. Петров был назначен исполняющим обязанности экстраординарного профессора, а в ноябре 1865 года защитил докторскую диссертацию. Защита происходила в Москве, что, по мнению А. Н. Деревицкого, был связано с усилившимися в это время в Харьковском университете трениями между различными группами преподавателей («борьбой партий») и «желанием Петрова избавить себя от всяких неприязненных столкновений с товарищами по службе»59. Основной темой своего выступления на защите докторант избрал проблему взаимоотношений исторической науки и естествознания, которая в Западной Европе позднее будет глубоко разработана прежде всего в трудах немецкого философа - неокантианца Г. Рик-керта (1863 - 1936)60. В сжатой форме проанализировав эволюцию этих двух основных отраслей научного знания, Петров пришел к выводу, что, с одной стороны, влияние естественных наук на историю было «благодетельно», т. к. оно приучало историков идти строго аналитическим путем, опираться прежде всего на опыт и факты, но, с другой - оно нередко влекло за собой и «вредные последствия», «внося в науку о нравственном мире чуждые ей понятия и приемы», а именно - стремление найти некие всеобщие «объективные законы» социально - исторического процесса, основанные на отрицании «в человеке свободной воли»61.
В своем выступлении на докторском диспуте Петров повторит один из главных выводов своей монографии «Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции» о том, что «нигде . не высказывается в такой степени самосознание нации, как в том, каким образом она объясняет свою собственную историю»62, а также особый акцент сделает на значении открытых европейскими учеными XVIII века «невидимых сил» («тайных исторических агентов») исторического развития - «духа века», «характера народного», которые, по его мнению, «. собственно не выражаются ни в каком особенном, исключительном факте или событии, но которые . незримо участвуют в каждом и одушевляют все, подобно тому, как свет,
63
теплота и электричество проникают и действуют во всех предметах» .
Одним из двух оппонентов М. Н. Петрова был профессор Московского университета, основоположник «культурно - исторической школы» в отечественной медиевистике В.И. Ге-рье. Защита была признана удовлетворительною, и Петров приобрел, таким образом, степень доктора всеобщей истории. Вскоре после этого события он был утвержден в звании экстраординарного профессора (1866), через полгода получил ординатуру и приступил к преподаванию новой истории (XVI и XVII вв.). После смерти А.П. Рославского - Петровского (1871) он возглавил кафедру всеобщей истории и начал читать студентам еще и историю древнего мира64.
В эти же годы М. Н. Петров проявил себя и как блестящий популяризатор исторической науки. Продолжая традицию, у истоков которой стояли в Западной Европе знаменитый английский историк Томас Карлейль (1795 - 1881)65, а в России Т.Н. Грановский66, в 1868 году им были опубликованы научно - популярные очерки о выдающихся исторических личностях и связанных с ними событиях всемирной истории («Германик. Сцены по Тациту», «Мохаммед. Происхождение ислама», «Жанна д‘Арк. Историко - психологический опыт», «Людовик XI. Общеисторическая характеристика», «Савонарола. Исторический очерк», «Томас Мюнцер.
Великая Крестьянская война», «Эразм Роттердамский. Начальная эпоха гуманизма» и др.)67. Данная работа предназначалась не столько для историков - профессионалов, сколько для широкой публики (для «любителей истории»), особенно в лице юношества, как пособие «при учебных занятиях этим предметом»68. Однако, как совершенно верно отмечал в свое время профессор А.Н. Деревицкий, было бы ошибочно обвинять ее автора в «ненаучности» и «диле-тантизме»69. «Петровские очерки» были основаны на проработке широкого круга источников и прекрасном знании новейшей отечественной и западной литературы, а самое главное - на самостоятельном рассмотрении основной темы, что позволило подмечать в ней такие черты, которые либо совсем выпадали из поля зрения прежних исследователей, либо выделялись ими недостаточно ярко и рельефно.
Так, в отличие от лучших немецких историков XIX века, представлявших Крестьянскую войну 1562 года в Германии лишь второстепенным эпизодом Реформации, Петров рассматривал ее как «предтечу» революций в Англии и Франции. При этом особое внимание им обращалось на социально - экономические причины возникновения Крестьянской войны, на роль в этих событиях народных масс («низших сословий») и их вождей70.
Сложным, и даже противоречивым по своей сути, выглядит в очерке М.Н. Петрова о Томасе Мюнцере и Великой крестьянской войне в Германии его отношение к революционному (насильственному) методу разрешения общественных противоречий. На первый взгляд, ученый признает в определенных исторических условиях его возможность и даже необходимость («власть, располагающая силой, может уступить только силе»71; «народ очень хорошо и верно понял, что если люди равны перед Богом, то тем более они должны быть равны пред лицом человеческого закона. .Народ. потребовал себе правды по закону божественному, и,
когда ему отказали в ней, пошел брать ее силою»)72. Однако, в конечном счете, он предстает перед читателем, как и ранее в своей монографии73, прежде всего сторонником эволюционного пути общественного развития, полагавшим, что «насильственной рукою» невозможно достичь счастья, что «никто не властен сделать свободным того, у кого в душе рабские чувства и по-
74
мыслы» .
Именно данная мировоззренческая позиция М. Н. Петрова будет рассматриваться советскими историками 50 - 60 - х гг. прошлого столетия, как отражение его «страха» перед революцией, «могущей ниспровергнуть существующий общественный порядок», как апология «не-
обходимости и законности рабства вплоть до того момента, пока оно не отомрет естественной
75
смертью» .
Сегодня вряд ли можно согласиться с такой резкой и чрезмерно идеологически предвзятой оценкой воззрений Петрова. Скорее всего, в отличие от Т.Н. Грановского, всегда и без всяких колебаний стоявшего на идейных позициях либералов - западников76, в его сознании с конца 60-х годов XIX века окончательно возобладали консервативно - религиозные идеалы. И
об этом, на наш взгляд, свидетельствовали не только общие выводы Петрова о Томасе Мюнце-ре и Великой крестьянской войне в Германии.
В статье «Евангелие в истории», размещенной первой по порядку во всех четырех изданиях его десяти (с 1882 г. - одиннадцати) «Очерков», красной нитью проведена идея о великой преобразующей силе христианства во всех сферах жизни позднеантичного общества (шире -всей «языческой древности»), о его приоритетной роли в формировании «главных оснований» европейской цивилизации77. В противовес материалистическому миросозерцанию, особенно усилившемуся в Европе и России с эпохи французского Просвещения, Петров выскажет твердое убеждение в том, что «.единственный источник общественной, политической и всякой исторической жизни есть дух человека и ... чем он совершеннее, тем совершеннее будет и все, им созданное»78. Сосредоточением же «высочайших нравственных убеждений» и понятий - о добре, правде, справедливости - является, по его мнению, прежде всего религия, и поэтому «вся внешняя деятельность - общество, политика, искусство и наука, - везде и во все времена были и будут только отражением свойства и духа этих верховных принципов»79.
В юбилейной речи «Петр Великий» (в связи с двухсотлетием со дня рождения последнего - В. Л.), впервые увидевшей свет во втором издании вышеназванных очерков (1882 г.), Петров открыто заявит, что «своим нынешним величием и могуществом» Россия преимущественно обязана «сильному развитию самодержавия»80. Однако величайшую заслугу Петра I он видел не столько в возведении государственной власти и самого государя на «высоту недосягаемую», сколько в придании им особого характера - «служения общественного»81.
Переворот в умонастроении М. Н. Петрова, выразившийся в углублении его «разумного консерватизма» и полном отказе от либерально - демократических убеждений, еще просматривавшихся в некоторых сюжетах его «Новейшей национальной историографии в Германии, 82
Англии и Франции» , произошел, надо полагать, не случайно. И дело здесь, по - видимому, не только в его разочаровании итогами европейского и русского революционного движения 60 -
70 - х годов XIX века, на что особое внимание обращали некоторые из советских исследовате-
83
лей . Можно предположить, что, как человек, получивший в юности и молодости мощный заряд христианского воспитания, он не мог остаться и без влияния достаточно широко распространившихся в пореформенной России идей, сторонники которых (Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, епископ Игнатий (Брянчанинов) и др.) пророчески предупреждали, что одно насильственное изменение «внешних» (социальных) условий существования человека не способно сделать его по - настоящему счастливым и свободным, что социальное - это производное от
84
внутреннего мира и развития человека .
Наряду с достаточно глубоким осмыслением через призму роли личности ряда ключевых проблем всеобщей истории, М.Н. Петров в «Очерках» продемонстрировал в очередной раз свою приверженность «наглядному изображению протекших времен», стремление к тому, чтобы изложение истории было «одушевлено жизненной теплотой, свежестью красок» и возбуждало «интерес животрепещущей современности»85. Даже сегодня не может не восхищать литературная форма «Очерков из всеобщей истории», для которой присущи живость и красочность изложения, ясность стиля, отсутствие подавляющей массы подробностей, множество метких, легко запоминающихся, художественных выражений.
Широко мысливший историк, Петров никогда не замыкался в рамках какого - либо одного раздела всеобщей истории. В 70- х гг. XIX века он с блеском читал лекции по истории древнего мира, средних веков и нового времени (до начала XIX века) не только на историко -филологическом, но и на юридическом факультете Харьковского университета. По примеру знаменитого немецкого историка Леопольда фон Ранке (1795 - 1886), М.Н. Петров первым в
Харьковском университете ввел практические семинары по зарубежной истории, главной целью которых являлось прежде всего углубленное изучение письменных источников86.
Самое пристальное внимание в зрелые годы Петров уделял не только чтению лекций, но и разработке методики преподавания всеобщей истории, причем не только в высшей школе, но и в средних учебных заведениях. Об этом, в частности, свидетельствовала опубликованная им в декабре 1881 года статья «Историческая подготовка. Pro domo sua»87. С большим остроумием и достаточно аргументировано, он доказывал в ней неудовлетворительность наиболее распространенных в то время гимназических учебников по истории, чрезмерно перегруженных различными историческими подробностями и мелкими фактами, похожих скорее на «пособия для тренировки памяти учащихся» без всякой их «общественной подготовки»88. По мнению Петрова, необходимо создавать новые учебники, в которых бы каждое историческое событие и каждая историческая личность получили свой «смысл» и свое «значение», а учащиеся имели хотя бы самые элементарные представления о «механизме исторического движения, о неизменных... роковых силах истории, о причинной зависимости между явлениями, составляющими предмет этой науки»89. В архиве ученого современные исследователи обнаружили несколько черновых тетрадей, содержащих первые разделы такого учебника: характеристику исторических понятий, географический обзор древнего мира, историю древнего Востока и часть истории Древней Греции90.
В последние годы жизни все свои силы и весь свой талант М.Н. Петров вложил в реализацию проекта, который в свое время не успел завершить Т.Н. Грановский91 - написание учебника по всеобщей истории для студентов университетов. В четырех томах с некоторыми изменениями и дополнениями, он будет издан членами его кафедры (В.К. Надлером, В.П. Бузеску-лом и А.Н. Деревицким) вскоре после смерти историка92 и переиздан ими же в новой обработ-
93
ке уже в самом начале XX века .
Не ставя себе целью подробный анализ всего содержания «Лекций по всемирной истории» М. Н. Петрова, обратим внимание лишь на некоторые исходные методологические позиции их автора. Прежде всего обращает на себя внимание то, что всемирная (всеобщая) история являлась для него объективной реальностью, включающей в себя всю жизнь человечества («человеческого рода») в единстве всех ее основных сфер - общественной, религиозной -нравственной, умственной и экономической94. И поэтому ему были чужды всякие «модные» теории того времени, реминисценции которых можно наблюдать до сегодняшнего дня, о приоритете, например, «культурной истории», «истории политической» или «экономической истории».
Одной из главных целей историка, по мнению Петрова, является не только «объективное воссоздание прошедшего на основании критически проверенных и очищенных исторических свидетельств и памятников», но и стремление открыть законы, управляющие ходом истории, «законы, без которых история всегда останется сборником полезных и интересных сведений, но никак не наукой»95. Однако попытки марксистов сформулировать такие законы на основе материалистического понимания истории (по его терминологии - «экономического материализма» - В. Л.) он признавал неудачными из - за «сведения всего исторического процесса к классовой борьбе» и преувеличения значения производственных отношений в качестве базиса, «на котором зиждется весь жизненный строй общества», и который обуславливает собою «. весь ход его социального, правового, политического и даже чисто духовного, умственного
96
и нравственно - религиозного развития» .
Более того, Петров считал, что все философско - исторические теории, пытавшиеся «. подвести сложную совокупность самых разнородных явлений исторической жизни под ту или другую общую формулу страдают. либо односторонностью и исключительностью, либо чрезмерною гипотетичностью и недостаточною обоснованностью», ибо вообще «. точных и всеобщих законов, которые способны были бы сделать человека господином своей будущности» в
97
истории «вовсе и нет» .
Однако этот парадоксальный, и внешне противоречащий ранее заявленной позиции, вывод Петрова вовсе не означал, что он полностью отрицал наличие исторических закономерно-
стей. Но таковые он связывал не с событийной («внешней») стороной исторического процесса, а с его невидимой («внутренней»), социально - психологической составляющей98.
К числу других важнейших методологических установок, на основе которых Петров выстраивал свой университетский курс лекций по всемирной истории, следует отнести его мысль о необходимости производить «классификацию, выбор, планировку и оценку событий» на основе самостоятельного, независимого от европейского (прежде всего - немецкого), русского взгляда («русской точки зрения») на течение всемирной истории99. Этот «русский взгляд», как справедливо отмечал один из редакторов первого тома «Лекций по всемирной истории» (А. Н. Деревицкий), выразился у Петрова, во - первых, в преодолении недооценки культурно - исторического значения славянского мира («славянства») во всемирной истории, которое особенно было заметно в XIX веке у переведенных на русский язык немецких авторов учебников по всеобщей истории (Роттека, Шлоссера, Ф. Лоренца и др.), во - вторых, в стремлении к равномерной разработке основных разделов всеобщей истории, и, в - третьих, в стремлении учесть все сферы исторической жизни, не отдавая предпочтения ни одной из них100.
Таким образом, несмотря на достаточно ярко выраженный эклектизм теоретического введения «Лекций по всемирной истории» («Пропедевтики») М. Н. Петрова, нельзя не признать научной значимости сделанных в ней выводов, особенно если учесть, что в последней четверти XIX века отечественная историософская культура находилась лишь в начальной стадии своего формирования101. Свою актуальность, на наш взгляд, эти выводы сохраняют и в настоящее
время, когда в российской исторической утвердился так называемый «методологический плю-
102
рализм» .
К сожалению, не все изданные тома «Лекций по всемирной истории» были одинаково тщательно обработаны самим М. Н. Петровым. Их составители и редакторы, хотя и старались максимально полно использовать «петровское наследие» (его собственные записи, литографические публикации, различные заметки и др.), тем не менее внесли в опубликованный текст достаточно много различных своих примечаний и вставок (особенно это видно из второго тома, посвященного истории средних веков), которые нередко нарушали цельность восприятия стиля самого Петрова, а порой и его методологических воззрений.
Однако даже в таком виде, и несмотря на свою незавершенность, «Лекции по всемирной истории» М.Н. Петрова явились первым в России русским университетским учебником по всеобщей истории, который и сегодня, спустя почти 120 лет, не может не вызывать восхищения своей четкой структурой, сжатостью, простым и доступным для восприятия языком, логичностью изложения, богатством использованных источников и литературы, в том числе трудов западных историков, четкостью выводов, а самое главное - неуемной тягой и преданностью его автора служению научной истине. По образному выражению профессора В. К. Надле-ра, одного из двух редакторов первого тома «Лекций по всемирной истории» М.Н. Петрова, хорошо его знавшего лично, этот скромный «труженик науки» никогда не смешивал историю с политикой и не переносил «злобы дня на священные скрижали истории»103.
«Петровские лекции» получили высокую оценку не только многих дореволюционных профессиональных историков, но и широкой российской общественности. На основании отзыва известного русского византиниста, академика В.Г. Васильевского (1838 - 1899) первое издание лекций было удостоено полной премии Петра Великого104.
Личная жизнь историка не была богата событиями. В сентябре 1871 года он женился на дочери преподавателя итальянского языка Харьковского университета Елизавете Амвросиевне Данини. Однако совместно они прожили совсем недолго: вскоре после рождения дочери он потерял свою молодую жену и овдовел.
Кафедру всеобщей истории в университете М.Н. Петров возглавлял до 1886 года, когда он по собственному желанию вышел в отставку. В его планах было навсегда покинуть Харьков и поселиться где - нибудь на юге России или за границей, чтобы отдохнуть и основательнее заняться воспитанием любимой дочери. Однако всему этому не суждено было сбыться. Во время оформления заслуженно заработанной им пенсии и подготовки к отъезду в ночь с 23 на
24 января 1887 года он внезапно скончался от разрыва сердца..
В глазах тех, кто хорошо знал профессора М.Н. Петрова, в зрелые годы он был человеком не очень общительным, но вызывавшим уважение за спокойное достоинство, честность и независимость своего образа мыслей, за удивительный такт и деликатность в обращении с окружавшими его коллегами - преподавателями. Студенты в нем ценили не только энциклопедическую эрудицию, но и стремление всячески помочь каждому из них, кто стремился к более глубокому изучению избранной специальности и научному поиску. По мнению видного русского и украинского историка античности, академика АН СССР В.П. Бузескула (1858 - 1931), М.Н. Петров «принадлежал к числу лучших и блестящих профессоров не только харьковского, но и других университетов»105.
Официальные власти дореволюционной России по достоинству оценили многолетнюю разностороннюю научно - педагогическую деятельность Петрова: ему был присвоен чин действительного статского советника, за многолетнюю добросовестную работу он был награжден
106
тремя орденами и медалью .
Профессор А.Н. Деревицкий, завершая воспоминания о своем учителе, опубликованные им чуть более месяца спустя после его смерти, писал, что «. он был не только ученым, но и педагогом, и не один из его бывших учеников, действующих теперь на том же педагогическом поприще, вспоминая о нем, пожалеет, что сошел с жизненной сцены этот честный и полезный деятель.
Multis ille bonis flebilis occidit !»107
От себя в заключении добавим, что в изучении жизненного пути М. Н. Петрова, эволюции его мировоззрения, методологии исторического познания и воззрений на различные конкретно-исторические проблемы древней, средневековой и новой истории остается еще немало «белых пятен». Для их заполнения потребуется поиск новых архивных материалов, тщательный и непредвзятый анализ всего письменного наследия историка. Назрела, на наш взгляд, необходимость и нового переиздания «Лекций по всемирной истории» М.Н. Петрова, которые сегодня мало доступны широкому кругу читателей, в том числе преподавателям и студентам -историкам. Все это и будет являться достойной памятью одному их славных сынов мордовского народа, оставившему заметный след в развитии дореволюционной историографии всеобщей истории.
Примечания
1 См.: Бузескул В.П. Некролог М.Н. Петрова // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1887. N 3. С.42; Его же. К биографии Михаила Назаровича Петрова // Харьковские губернские ведомости. 1887. N 25, 33, 38; Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. Страница из истории Харьковского университета. Харьков, 1887. 36 с.
2 См.: Петров Михаил Назарович // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И. А. Ефрона. - СПб., 1898. Т. XXIII. С.462; Багалей Д. Петров Михаил Назарович // Русский биографический словарь А.А. Половцева: Репринтное воспроизведение. СПб, 1902 г. М., 2000. Павел - Петр. С.684 - 686.
3 См., например: Петров Михаил Назарович // Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. T.XXIII С.462.
4 См.: Бузескул В.П. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века. В 2 ч. Л., 1929. Ч.1. С.118 - 130; Вебер Б.Г. Великая крестьянская война в Германии в освещении М.Н. Петрова // Средние века. М., 1958. Вып.13. С.79 - 85; Голубкин Ю.А., Могилка О.Н. М.Н. Петров как историк // Вестник Харьковского университета. N 316. Вып. 22. Харьков, 1988. С.25 - 31; Смирин М.М. Народная реформация Томаса Мюнцера и Великая крестьянская война. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 1955. С.58 -61; Шиловцева В.С.Деяки питания юторп стародавнього Риму у висв1тленш М.Н. Петрова (Некоторые вопросы истории древнего Рима в освещении М.Н. Петрова) // Вюник Кшв. ун - ту. Ict. Науки. 1982. Вип.24. С.103 - 106.
5 См.: Вайнштейн О. Л. Историография средних веков в связи с развитием исторической мысли от начала средних веков до наших дней: Учеб. для истор. фак - ов гос. университетов. М. - Л., 1940. С.13, 151; Гутнова Е.В. Историография средних веков: Учеб. для студентов по спец. «История». М., 1985. С.308, 309; Историография истории нового времени стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студентов вузов, обуч. по спец. «История» / Под ред. И.П. Дементьева. М., 1990. С.296, 297; и др.
6 См.: Большая советская энциклопедия. 2- е изд. М., 1955. Т.32. С. 598.
7 См.: Большая советская энциклопедия. 3-е изд. М., 1975. Т.19; Советская историческая энциклопедия. М., 1968. Т.11.
8 См.: Портреты историков: Время и судьбы. В 2 т. Т.2: Всеобщая история. М., 2000. 464 с.
9 См.: Оссовский Е.Г. Петров Михаил Назарович // Мордовия: Энцикл.: В 2 т.: Т.2. Саранск, 2004. Т.2. С.163.
10 См.: Бузескул В.П. К биографии Михаила Назаровича Петрова // Харьковские губернские ведомости. 1887. N 38.
11 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.2.
12 Подробнее о дореволюционной истории Харьковского университета см.: Багалей Д.И. Опыт истории Харьковского университета (по неизданным материалам). Харьков, 1904. 1136 с.
13 Там же. С.880.
14 См.: Журавский Ю.И., Зайцев Б.П., Мигаль Б.К. Исторический факультет Харьковского университета: Очерк истории // Вестник Харьковского университета. N 357. Вып. 24. Харьков, 1991. С.9.
15 См.: Багалей Д.И. Опыт истории Харьковского университета. С.840.
16 Там же. С.842; Цимбаев Н.И. «Под бременем познанья и сомненья.» (Идейные искания 1830 - х годов) // Русское общество 30 - х годов XIX в. Люди и идеи (Мемуары современников). М., 1989. С.25 -32.
17 См.: Багалей Д.И. Опыт истории Харьковского университета. С.984, 1015 - 1017.
18 Там же. С.968.
19 Там же. С.951 - 953, 985.
20 См.: Аксаков К.С. Воспоминания студенства 1832 - 1835 годов // Русское общество 30 - годов XIX века. Люди и идеи.С.312 - 334.
21 Данная форма поступления предусматривалась университетским указом 1835 года См.: Журавский Ю.И., Зайцев Б.П., Мигаль Б.К. Указ. соч. // Вестник Харьковского университета. N 357. Вып. 24. Харьков, 1991. С.6.
22 Подробнее об этом см.: Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи (мемуары современников). М., 1989. 446 с.
23 См.: Деревицкий А.Н. Михаил Нащзарович Петров. С.5.
24 См.: Багалей Д.И. Указ. соч. С.486 - 502; Журавский Ю.И., Зайцев Б.П., Мигаль Б.К. Указ. соч. С.3.
25 Подробнее о них см.: Багалей Д..И. Указ. Соч. С.681 - 687, 929; Бузескул В.П. Профессор М.М. Лунин - «харьковский Грановский». СПб, 1905; Де - Пуле М. Харьковский университет и Д.И. Каченов-ский // Вестник Европы. 1874. январь. С.88 - 107.
26 По данным современных исследователей изучение общего богословия и истории церкви на историко
- филологическом факультете Харьковского университета в 80 - х гг. XIX века занимало до 15 процентов учебного времени. См.: Журавский Ю.И., Зайцев Б.П., Мигаль Б.К. Указ. соч. С.10.
27 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.10, 11.
28 См.: Голубкин Ю.А., Могилка О.Н. Указ. соч. С.26.
29 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.16.
30 См.: Там же. С.17.
31 См., например: Бицилли П.М. Место Ренессанса в истории культуры. СПб., 1996. С.165; Гуревич А. Европейское средневековье и современность // Европейский альманах. История. Традиции. Культура. М., 1990. С.135 - 147; и др.
32 См.: Голубкин Ю.А., Могилка О.Н. Указ. соч. С.26.
33 См.: Гутнова Е.В. Тимофей Николаевич Грановский // Портреты историков: Время и судьбы. С.108; Дмитриев С.С. Грановский и Московский университет // Грановский Тимофей Николаевич: Библиография (1828 - 1967). М., 1969. С.20.
34 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.20
35 См.: Петров М.Н. О характере государственной деятельности Людовика XI Рассуждения, написанные для получения степени магистра всеобщей истории. Харьков, 1850. С.5.
36 См.: Багалей Д.И. Опыт истории Харьковского университета. С.504 - 554.
37 См.: Отчет о занятиях адъюнкта Харьковского университета М.Н. Петрова в Германии, Франции, Италии, Бельгии и Англии с июля 1858 - го по июль 1860 - го года. Харьков, 1861. С.1- 2.
38 Примерно такую же стажировку прошли в свое время такие известные дореволюционные российские историки, как Т.Н. Грановский, П.Г. Виноградов, И.В. Лучицкий, П.М. Бицилли др. См.: Портреты историков: Время и судьбы. С.107, 117, 118, 267, 268; Бирман М.А. П.М. Бицилли (1879 - 1953) // Славяноведение. - 1997. N 4. С.50.
39 См.: Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. М., 1985. С.55 - 56.
40 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.22.
41 См.: Петров М. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. Сравнительно - библиографический обзор. Харьков, 1861. 309 с.
42 См.: Историография истории нового времени стран Европы и Америки. С.296.
43 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. С.УІ.
44 См., например: Вайнштейн О.Л. Указ. соч. С. 13.
45 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. С.ІІ.
46 См.: Там же. С.І.
47 Там же.
48 Подробнее об этом см: Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987. 348 с.; Сахаров
А.М. Методология истории и историографии (Статьи и выступления). М., 1981. С.199, 200.
49 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. С.58, 60.
50 Там же. С.58.
51 Там же.
52 Там же. С.59.
53 Там же.
54 Там же. С.138, 139.
55 См. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. 1. Гештальт и действительность / Пер. с нем. К.А. Свасьяна. М., 1993. С. 248 - 272.
56 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. С.62.
57 Подробнее об это см.: Данилов В. А. Некоторые замечания по поводу научных работ по историографии // Европа: Международный альманах. Вып. III. Тюмень, 2003. С.221 - 223; Еманов А. Г. Между историографией и псевдоисториографией // Европа: Международный альманах. Вып. III. Тюмень, 2003. С.223 - 226; Заболотный Е.Б., Камынин В.Д. К вопросу о функциях и месте историографических исследований в развитии исторической науки // Вестник Тюменского государственного университета. 2004. N 1; Кондратьев С.В. Историографомания // Европа: Международный альманах. Вып. V. Тюмень, 2005. С.194 - 198; Сахаров А.М. Методология истории и историография: Статьи и вступления. М., 1981. 214 с.; и др.
58 См.: Виноградов П.Г. Очерки западноевропейской историографии // Журнал Министерства народного просвещения. 1883. N 8 -12; 1884. N 1 -2, 6 - 8, 11.
59 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.25.
60 См.: Риккерт Г. Философия истории / Пер. с нем. С.Гессена. СПб, 1908. 150 с.; Его же. Науки о природе и науки о культуре / Пер. с нем. СПб., 1911. 196 с.
61 См.: Петров М.Н.. Об отношении исторических наук к естествознанию: Из речи, произнесенной на диспуте в Имп. Моск. ун - те 26 ноября 1865 года // Петров М.Н.. Лекции по всемирной истории. Изд. 2-е. Т.1. СПб, 1907. С.390, 397.
62 См.: Вступительная речь проф. М.Н. Петрова, произнесенная им на докторском диспуте // Ученые Известия Московского университета. 1865. N 4. С.282.
63 См.: Петров М.Н. Об отношении исторических наук к естествознанию. С.394.
64 См.: Кадеев В.И., Латышева В.А., Мещеряков В.Ф., Сергеев И.П. Древняя история и античная археология в Харьковском университете (1805 - 1990 гг.) // Вестник Харьковского университета. Вып. 24. 1991. С.53
65 См.: Карлейль Томас. Герои и героическое в истории: публичные беседы. М., 2006. 280 с.
66 См.: Грановский Т.Н. Четыре исторических характеристики. Публичные лекции, читанные в 1851 году. М., 1852. 93 с.
67 См.: Петров М.Н. Очерки из всеобщей истории. Харьков, 1868; с несколько видоизмененным названием («Из всемирной истории. Очерки») они были переизданы в 1882 и 1896 гг. в Харькове, а в 190 4 г. в Санкт - Петербурге - В. Л.
68 См.: Петров М.Н. Очерки из всеобщей истории. С.1.
69 См.: Деревицкий А. Михаил Назарович Петров. С.26.
70 Подробнее об этом см.: Вебер Б.Г. Указ. соч. - С.81 - 85; Смирин М.М. Народная реформация Томаса Мюнцера и Великая крестьянская война. Изд. 2-е. М., 1955. С.58 - 61.
71 См.: Петров М.Н. Из всемирной истории. Очерки. 2-е изд. Харьков, 1882. С.344.
72 Там же. С.333.
73 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Англии и Франции. С.61.
74 См.: Петров М.Н. Из всемирной истории. Очерки. 2-е изд. С.355 - 359, 360.
75 См. Вебер Б.Г. Указ. соч. С.84, 85.
76 См.: Дмитриев С.С. Грановский и русская общественность // Грановский Т.Н. Лекции по истории средневековья. М., 1987. Приложения. С.322.
77 См.: Петров М.Н. Евангелие в истории // Петров М.Н. Из всемирной истории. Очерки. С.3 - 22.
78 Там же. С. 21.
79 Там же. С.22.
8G См.: Петров М.Н. Петр Великий. Юбилейная речь // Петров М.Н. Из всемирной истории. Очерки. 2-е изд. С.433.
81 Там же.
82 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Aнглии и Франции. С. 52, 53, 136, 162, 218.
83 См.: Вебер Б.Г. Указ. соч. С.85.
84 См., например: Святитель Игнатий (Брянчанинов). Письма о подвижнической жизни (555 писем). Мн.: Свято - Елисаветинский монастырь, 2GG4. С.293.
85 См.: Петров М.Н. Новейшая национальная историография в Германии, Aнглии и Франции. С.62.
86 См.: Голубкин ЮА., Могилка О.Н. Указ соч. С.26.
87 См.: Петров М.Н. Историческая подготовка. Pro domo sua // Южный край. 1881. декабрь.
88 Там же.
89 Там же.
9G См.: Голубкин ЮА., Могилка О.Н. Указ. соч. С.29; Деревицкий A. Михаил Назарович Петров. С.29, 3G.
91 См.: Гутнова Е.В. Тимофей Николаевич Грановский // Портреты историков: Время и судьбы. С.1Ю.
92 См.: Петров М.Н. Лекции по всемирной истории: В 4 т. Харьков, 1888 - 189G.
93 См.: Петров М.Н.. Лекции по всемирной истории: В 4 т. 2 - е изд. - СПб, 19G4 - 19G7.
94 См.: Петров М.Н. Лекции по всемирной истории. Т.1: История древнего мира. 2-е изд. В новой обра-
ботке и с доп. AH. Деревицкого. СПб, 19G7. С.1, 14.
95 См.: Там же. С.8.
96 См.: Там же. С.11, 12.
97 См.: Там же. С.12.
98 См.: Там же. С.13.
99 См.: Там же. С.15.
1GG См.: Деревицкий A. Михаил Назарович Петров. С.31, 32.
1G1 Подтверждением этому выводу может служить и методологическая ситуация, сложившаяся в конце XIX века в изучении российской истории. См. об этом: Ключевский В.О. Методология русской истории // Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т./ Под ред. В.Л. Янина. М., 1989. Т.б: Специальные курсы. С.5, б.
1G2 Подробнее о методологическом плюрализме в современной российской исторической науке см.: Логунов A.^ Отечественная историографическая культура: современное состояние и тенденции трансформации // Образы историографии: Сб. статей. М., 2GG1. С.7 - 59; Могильницкий Б.Г. Некоторые итоги и перспективы методологических исследований в отечественной историографии // Новая и новейшая история. 1993. N 3; Смоленский Н.И. О разработке теоретических проблем исторической науки // Новая и новейшая история. 1993. N 3; Его же. Проблемы теоретического плюрализма // Новая и новейшая история. 1998. N 1; и др.
1G3 См.: Надлер В. От редактора // Петров М.Н. Лекции по всемирной истории. Т.1: История древнего мира. Харьков, 1888. С. IV.
1G4 См.: Багалей Д. Петров Михаил Назарович // Русский биографический словарь A.A. Половцева С.685; Бузескул В.П. Предисловие ко 2-му изданию «Лекций по всемирной истории» // Петров М.Н. Лекции по всемирной истории. 2-е изд. М., 19G4, Т.3. CVII; Козлитин В.Д., Кунденко С.П., Пахомов
B.Ф., Страшнюк С.Ю., Чувпило A.A. Изучение новой и новейшей истории зарубежных стран в Харьковском университете (18G5 - 199G гг.) // Вестник Харьковского университета. Вып. 24. Харьков, 1991.
C.93.
1G5 См.: Бузескул В.П. Некролог М.Н. Петрова // Журнал Министерства народного просвещения. 1887. N3. Ч. CCI. С.46.
1G6 Голубкин ЮА., Могилка О.Н. М.Н. Петров как историк. С.27.
1G7 «Он умер, оплаканный многими хорошими людьми» - крылатое латинское выражение из произведения Горация «Оды» (I, 24, 9 - 1G); Деревицкий A. Михаил Назарович Петров. С.36.
