CC BY
17
Свиридова Т.М.
(Елец)
УДК 81 (091)
ПРОФЕССОР А.М. СЕЛИЩЕВ И РЕАЛИИ ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ УЧЕНОГО В СССР 1930-Х ГОДОВ
Статья посвящена трудностям повседневной ^жизни выдающегося языковеда А.М. Селищева. Имя Афанасия Матвеевича Селищева (1886-1942), как специалиста по изучению славянских языков, было широко известно в Европе, на его работы ссылались многие известные ученые во всем мире. Однако в 1930-х годах ученый находился в труднейших условиях жизни. В статье рассматривается арест А.М. Селищева, а также время его нахождения в исправительно-трудовом лагере, где он получил звание ударника труда. В это время в московской квартире ученого находилась его родственница Е.Л. Новикова, которая была предана ему и жила его заботами. Однако после освобождения из заключения А.М. Селищев не мог жить в Москве. Начался долгий период его скитаний и прошений. Его вещи, находившиеся в занимаемой квартире, без предупреждения были сданы на университетский склад, включая огромную библиотеку и архивы. Выдающийся ученый А.М. Селищев был лишен всего необходимого для работы и был вынужден искать жилье вне столицы. Это обстоятельство мешало ему в полной мере вести научную работу. Однако А.М. Селищев приложил большие усилия для того, чтобы получить разрешение на жительство в Москве. Много лет он добивался от государства нормальных условий для работы и повседневной жизни, скитаясь по друзьям, родственникам, проживая на даче в лесу. При этом А.М. Селищев также много работает: исследует язык современной эпохи, пишет книгу по славянским языкам. Но отсутствие библиотеки, архивов и научных материалов затрудняет его деятельность. А.М. Селищев ведет переписку со своей родственницей М. Селищевой, которая предлагала ему свою помощь. Тем не менее, не вполне определенное положение, а затем утрата близкого человека, Е.Л. Новиковой, сильно волновали и угнетали А.М. Селищева. Основываясь на сохранившихся документах, автор показывает, как отразились реалии советской эпохи 1930-х годов на жизни великого филолога.
Ключевые слова и фразы: А.М. Селищев, исправительно-трудовой лагерь, жизнь после заключения
The article deals with one of the complicated periods in the life of the famous linguist A.M. Selishchev, native of the village Volovo of Lipetsk region. The name of Afanasiy Matveevich Selish-chev, a specialist in the study of the Slavonic languages, was well known in Europe. His works were referred to by many scientists. The author treats historical facts connected with A.M. Selishchev's arrest, conditions of his being in the corrective labour camp, where he worked with responsibility and got the rank of labour udarnik. His relative E.L. Novikova lived in his flat in Moscow, she was faithful to him and was preoccupied with his problems. After being liberated A.M.Selishchev was not allowed to live in Moscow. Because of this all his belongings from his flat were taken to the university warehouse without any warning. A.M. Selishchev had to live out of Moscow. This situation prevented him from conducting scientific research to the full extent. He made every effort in order to get a permission for dwelling in Moscow. But his appeals were not answered. And still Afanasiy Matveevich worked a lot: he studied the language of contemporary epoch, wrote the book on the Slavonic languages. But the absence of the library, the archives and scientific materials hampered his work. A.M.Selishchev was in correspondence with his relative M. Selishcheva, who offered her assistance to him. Nevertheless, the uncertain situation, the loss of a dear person E.L. Novikova worried and depressed A.M. Selishchev.
Key words and phrases: A.M. Selishchev, corrective labour camp, life after imprisonment
DOI: 10.24888 / 2410-4205-2017-11-2-16-22
Крупный советский языковед А.М. Селищев создал известные труды по славистике, в частности «Очерки по македонской диалектологии», «Славянское население в Албании», «Славянское языкознание» и др. В 1930-е годы он был признанным специалистом в области славистики, его работы были широко известны в Европе. Принадлежность ученого к научной интеллигенции, его связи с Европой, а также занятия славянскими языками и славянской культурой создавали определенные предпосылки для его нелегкой жизни.
7 февраля 1934 г. Афанасий Матвеевич Селищев был арестован. 29 марта 1934 г. по Постановлению Коллегии ОГПУ он был сослан на 5 лет в Карагандинский исправительно-трудовой лагерь с обвинением по статье 58-10-11 УК за принадлежность к националистической группировке. В своих черновых записях А.М. Селищев писал: «Мне предъявили обвинение за связь с национальной группировкой лиц. Главный пункт обвинения был следующий: что я в числе других присутствовал на собрании Н. Дурново, которое он вел на квартире. .. .Не знаю я эти собрания, не был я на этих собраниях... но я знаю свою вину...» [2, д. 65, л. 6].
Однако арест не сломил известного ученого, можно сказать, что он не терял присутствия духа в новых условиях. Находясь в заключении в лагере, А.М. Селищев, кроме возлагавшихся на него основных работ, вел широкую общественную работу по культурно-воспитательной части, а также политзанятия с курсантами Учебного комбината. А.М. Сели-щев выполнял все поручения в лагере, был ответственным и за работу получил звание ударника труда с первых своих зачетных квартальных дней. 1 декабря 1934 г. Селищеву Афанасию Матвеевичу выдали книжку ударника № 108214/121, в которой на одной из страниц указаны год рождения, статья (58(10-11)), срок (5 лет), дата выдачи, а также должностные лица -начальник района лагеря, начальник гультурно-воспитательного отделения района и §редседатель штаба соревнований и ударников.
В книжке ударника содержится информация, которую должен знать ее владелец, например, о целесообразности проведения соревнования, о правах и обязанностях ударника. Отмечается, что соревнование производит коренной переворот во взглядах людей на труд, превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести, в дело славы, в дело доблести и геройства. Ударнику предоставляются особые льготы. Он активно должен участвовать в рационализации и изобретательстве. Именно ударник является первым сигнализатором о всех попытках «классового врага вредить, мешать производству и участником по перевоспитанию всей лагерной массы». Кроме того, ударник был обязан требовать своевременных отметок в книжке о своей работе. Задача ударника - бороться за высокие производственные показатели. В специально составленной таблице каждый месяц учитывается вид трудовой организации, количество отработанных человеко-дней, средний процент выполненной нормы, сумма премии. Все это завершается подписью производителя. Ударник призывается активно бороться за выполнение и перевыполнение производственного плана.
Следует иметь в виду, что ударник должен участвовать в культурно-воспитательной работе, быть активным, дисциплинированным и в поведении, и в быту, повышать квалификацию на курсах. За всеми показателями следил начальник участка или его помощник. К тому же велся зачет рабочих дней, отмечались и взыскания [5, д. 144, л. 1-8].
Ударник пользуется следующими льготами:
«1. Правом на получение льготного зачета рабочих дней, а именно:
а) Лагернику из социальной близкой среды, не лишенному избирательных прав до ареста, - при участии в культурно-воспитательной работе и выполнении 100% нормы выработки - производится зачет: за 3 дня работы - 4 дня срока.
б) Ударникам из лагерников, указанных в пункте «а», которые дают не менее 110% нормы и участвуют активно в культурно-воспитательной работе, засчитываются за 2 дня - 3 дня срока.
в) Заключенным из бывших лишенцев - при выполнении 100% нормы - засчитывает-ся за 4 дня работы 5 дней срока, а при выработке не ниже 110% нормы и примерном поведении в быту засчитывается за 3 дня работы - 4 дня срока.
2. Правом на получение положенных товаров из ларька вне очереди и на получение особого вознаграждения дефицитными товарами по талону ударника (количество и наименование продуктов питания или промтоваров объявляется особо).
3. Правом на получение дополнительного премиального блюда и улучшенного питания в столовой и буфете.
4. Ударник-производственник снабжается обмундированием, постельными принадлежностями в первую очередь.
5. Правом на внеочередное пользование культурно-бытовыми учреждениями лагеря (клуб, кино и т.д.).
6. Правом на посылку двух дополнительных писем в месяц и на посылку денежных переводов сверх установленной нормы.
7. Право на получение одного бесплатного фотографического снимка» [5, д. 144, л. 8].
«Книжка ударника» вводилась для учета подлинных ударников и выдавалась тому лагернику, труд и поведение которого достойны звания ударника при выполнении определенных условий, когда он:
1) систематически вырабатывает не менее 110% производственного задания при безукоризненном качестве продукции (работы);
2) исполняет все правила трудовой и бытовой дисциплины;
3) работает над повышением своей квалификации (учится на профессионально-технических курсах, в школе ликвидации безграмотности и т.п.);
4) активно участвует в культурно-воспитательной работе;
5) бережно относится к выданным инструментам и обмундированию и ко всему лагерному имуществу;
6) помогает улучшению производства своими рационализаторскими предложениями;
7) активно борется со всякими попытками классового врага вредить, мешать производству и перевоспитанию заключенных;
8) активно участвует в трудовом соревновании, берет на буксир отстающих и всемерно способствует выполнению и перевыполнению производства планов.
В «Книжке ударника» есть лист-памятка, в котором содержатся призывы к ударнику, в частности, быть дисциплинированным и примерным в быту, соблюдать чистоту как личную, так и в быту, активно участвовать в организации лагерной газеты, а также:
«Ударник, помни, что только ударным трудом, примерным поведением в быту и активным участием в общественной работе ты приближаешь час своего возвращения в среду полноправных строителей социалистического общества» [5, д. 144, л. 9].
В январе 1937 г. А. М. Селищев вернулся из заключения (срок сократили на 1 год, как ударнику Карлага). Его квартира располагалась в доме 11 на Моховой улице (в здании университета), где на иждивении жила его 80-летняя родственница (тетка) Е.Л. Новикова. Несмотря на трудную жизнь в лагере, А.М. Селищев продолжил научную работу после возвращения. На лето он уезжает в деревню Салогузово Горьковской области, где надеется завершить труд о русском языке современной великой эпохи.
25 августа 1937 г. он получает телеграмму, в которой сообщается о выселении из квартиры. Когда он отсутствовал, квартира без предупреждения была освобождена. Книги и другие принадлежности в полуоткрытых ящиках в беспорядке поместили в открытом сарае
на университетском дворе. Акт о передаче в склад вещей А.М. Селищева из бывшей его квартиры датирован 28.08.1937 г.
В сентябре 1937 г. он переезжает на дачу по Северной железной дороге, недалеко от остановки 57 км (Загорский район). Дача находилась в лесу. Условия здесь были очень суровые, в сильные морозы в комнате замерзала вода. Однако ученый не только продолжил заниматься научной работой, но вел активную педагогическую деятельность. В конце 1930-х годов Селищев работает в Ивановском педагогическом институте и живет в Иваново по адресу: уг. Социалистической и Красной Армии, д. 2/1. Здесь он читал курс лекций (в количестве 40 часов) на историческом факультете по русской палеографии, на литературном факультете по русскому языку (старославянский язык и диалектология) (132 ч.) и вел факультативный курс на историческом факультете. В ноябре 1937 г. в Московском институте философии, литературы и истории он читает курсы по славянскому языкознанию студентам и аспирантам. С осени 1938 г. в Московском городском педагогическом институте А.М. Селищев вел занятия с аспирантами и консультировал преподавателей.
Вскоре А.М. Селищев закончил работу по истории и диалектологии западнославянских языков (35 п.л.). Эта работа была издана известным издательством «Учпедгиз». В осуществлении указания партии и правительства о снабжении вузов научными руководствами ученый также готовит для «Учпедгиза» руководство по основному предмету исторического изучения русского и древних славянских языков - по старославянскому языку. В 1938 г. он завершает и ряд других научных работ, например, много работает над проектом «Атлас мира». Но А.М. Селищеву трудно было работать при неблагоприятных житейских обстоятельствах. В конце февраля 1939 г. он обращается к И.В. Сталину с просьбой о помощи.
1937 г. был для А.М. Селищева особенно трудным: 6 февраля умерла Е.Л. Новикова, которая жила с ним, беспокоилась и заботилась о нем, была добрым, незаменимым человеком в его жизни. Ее смерть потрясла ученого, ему было грустно и больно остаться одному. Своим горем он делился с родственницей М. Селищевой, которая работала зоотехником в Воронежской области. В мае 1937 г. А.М. Селищев получил от нее письмо:
«Дорогой дяденька, письмо я ваше получила, за которое большое спасибо <...> когда вскрыла письмо и стала его читать, то задрожала от горя, от слез, от боли и обиды. Это потеря Екатерины Лаврентьевны. .я мало ей помогала в ваше отсутствие. Злюсь на себя и иначе ничего не смогла сделать, слишком тяжел год, перебиваешься кое-как, хочется послать в Воронеж, и в Волово, и ей и денег недостает.
Дорогой дяденька, очень грустно и тяжело, это страшное несчастье, но что же делать. Прошу вас, пожалуйста, поберегите себя и не убивайтесь, ведь этим дело не исправишь, а только убьете себя. <...> вдруг вы там заболеете и возле вас нет близкого, родного человека, ой, не могу, так сердце кровью и обливается. Хорошо бы, конечно, было, если бы вы приехали ко мне или в Волово, хотя бы месяца на два, и немного забылись бы здесь от ваших несчастий, а если бы можно вам, то и совсем бы остались жить с нами.
Дорогой дяденька, вы сильно беспокоитесь на счет пребывания в Москве, я верю и знаю: вам тяжело ее оставить, но что же делать, а вот где предполагается ваша остановка -вы что-то ничего не написали.
Лишаться библиотеки и вещей, конечно, нельзя и недопустимо. Всеми силами постараемся перевезти вас туда, где вы будете жить, но ни в коем случае библиотеку и вещи не оставлять. У меня имеется заем на 870 рублей, так, если потребуется, заложу и вышлю вам денег рублей 300, а может быть, и больше, а еще зарплата, так что 500 рублей наберу.
Прошу вас. Мне очень жаль ее. Прошу вас - берегите свое здоровье и напишите, как вы живете. Жду с нетерпением ваших писем. С приветом, М. Селищева» [4, д. 134, л. 53-56].
Много времени и сил потратил А.М. Селищев, чтобы добиться разрешения жить в Москве, он просил многие инстанции вернуть ему квартиру на улице Моховой. С 1935 г. существовала практика предоставлять ударникам труда право на жительство в режимных
пунктах, включая и Москву. 5 декабря 1936 г. А.М. Селищев представил в УРО Карлага свое заявление на имя начальника ГУЛАГа о разрешении ему проживать в Москве. Через месяц ему сообщили, что к заявлению следует приложить справку о том, что его семья имеет жилплощадь в Москве. Представить такую справку было уже поздно, потому что в ближайшие дни истекал срок его заключения. В результате ему дали направление в Загорск.
26 января 1937 г. А.М. Селищев подал на имя наркома НКВД Н.И. Ежова ходатайство о разрешении ему проживания в Москве. Здесь он указывает мотивы, которые побудили его обратиться с такой просьбой. К заявлению он приложил справку о том, что за ним и за его иждивенкой Е.Л. Новиковой сохраняется жилплощадь по Моховой улице, д. 11, кв. 11 (в здании Московского университета). Но в связи со смертью Е.Л. Новиковой его квартира, в которой находилась его библиотека, до четырех тысяч томов, много бумаг и карточек с научными материалами, осталась без присмотра. У него не было рядом других родственников и близких людей.
Однако ответа на просьбу не последовало. 2 марта 1937 г. А.М. Селищев подал второе заявление Н.И. Ежову с просьбой вернуться квартиру. Никакого ответа А.М. Селищев вновь не получил. Тогда известный ученый, измученный своим унизительным положением, обратился в ЦИК СССР с просьбой о помощи. Здесь ему было сказано, что ЦИК в данном случае может только рассмотреть вопрос о снятии судимости и то не раньше, чем через полгода. В результате вопрос об охране библиотеки и прочего его имущества остался открытым.
В очередном заявлении в ЦК ВКП(б) Афанасий Матвеевич писал:
«В начале февраля 1934 года органами ОГПУ я был привлечен к ответственности по статье 58-10-11 за принадлежность к националистической группировке и был осужден коллегией ОГПУ на заключение в Карлаг сроком на пять лет. По постановлению Президиума ЦИК СССР от 17 августа 1936 года мой срок сокращен на один год. <.. .>
За время заключения я глубоко осознал свои ошибки, вольно или невольно сделанные мною в прошлом. Я искренне писал об этом в своих заявлениях в Коллегию ОГПУ и ВЦИК СССР.
Моя работа и моя жизнь последних лет свидетельствуют, что прошлые ошибки мною изжиты совершенно. В последний год своей работы в лагере я окреп и физически. Все мои устремления направлены к тому, чтобы, загладив свои ошибки, получить возможность усиленной работой на фронте науки внести свою долю в великое дело перестройки нашей страны. Но положение, в каком я нахожусь, гложет меня чрезвычайно. Я чувствую, что силы мне изменяют. Решаюсь представить в ЦК ВКП(б) свою горячую просьбу - помочь мне. <...> Прилагаю свою автобиографию и копии двух заявлений наркому тов. Ежову» [2, д. 65, л. 34].
Еще с февраля 1934 г. А.М. Селищеву перестали выплачивать академическую пенсию, потому что на него было наложено взыскание коллегией ОГПУ. Академическая пенсия в размере ставки профессора (300 рублей) была назначена А.М. Селищеву с февраля 1932 г. В своем заявлении от 15 апреля 1937 г., направленном в пенсионную комиссию Наркомпро-са, он просил сделать представление в Собес о возобновлении ему выплаты пенсии с февраля 1937 г. на пенсионную книжку № А/1354 (Москва, Моховая ул., д. 11, кв. 11) [1, д. 64, л. 1].
А.М. Селищев предпринимает новые попытки вернуться в Москву, так как возникает необходимость для его научных занятий работать именно в Москве. Ученый активно исследует язык современной эпохи, материал для данной работы он собирал в течение ряда лет. Но закончить это важнейшее для науки исследование он не мог, так как не имел возможности постоянно работать в библиотеках. Так, чтобы завершить главу «Язык великой французской революции и язык советской эпохи», требуется использовать словарь XVIII века. Для главы «Советизмы за рубежом» нужна некоторая информация, связанная с заграничными газетами и журналами, в которых хотя бы отчасти отражаются интересы рабочего класса и воспользоваться которыми он может при условии нахождения в Москве или Ленинграде.
Кроме того, А.М. Селищев намеревается завершить следующую книгу, которая представляет собой системную обработку курсов по славянским языкам и которую он мог бы сдать в издательство уже в ближайшее время.
18 мая 1937 г. А.М. Селищев отправил секретарю ЦИК СССР А.И Акулову ходатайство, в котором содержится просьба о снятии с него судимости. Затем позже он еще раз обращается в ЦК ВКП(б) с ходатайством перед ЦИК СССР с целью поддержки его по поводу снятия с него судимости и скорейшего возвращения в Москву для проживания и ведения активной научной работы. Он прилагает к своему заявлению в ЦК ВКП(б) те документы, которые были присоединены в его обращении к А.И. Акулову. Он также просит о содействии в охране его квартиры и библиотеки до того времени, когда ему будет разрешено проживание в Москве.
В ближайшие месяцы ученый намеревался обработать собранный им материал, связанный с языковыми процессами современной эпохи. Вскоре, приехав из лагеря, он обратился в «Соцэкгиз» с предложением издать такую работу. Издательство опасается издать этот труд и просит апробации со стороны Наркомпроса или другого учреждения. Но, чтобы осуществить апробацию работы, А.М. Селищеву необходимо было закончить свой научный труд. Для этого требовались благоприятные условия, которыми ученый не располагал: это возможность заниматься в своей квартире среди собственных книг и материалов, это наличие работы, которая давала бы ему средства к существованию.
В этой связи А.М. Селищев вновь с горечью писал:
«Условия моей научной работы, крайне тяжелое положение в отношении моей библиотеки и научных материалов, невозможность работать вне их, горячее желание отдать все свои силы научной работе и великому делу социалистического строительства побуждают меня просить ЦИК СССР о снятии с меня судимости и связанных с нею ограничений.
Мое имя, как специалиста по изучению языков славянских народов и соседних с ними - греков, албанцев, румын, турок, финнов и др., известно в Европе, и я пользуюсь авторитетом в областях этих изучений, в особенности относительно Балканских стран (Македония, Албания). В подтверждение этого я мог бы сделать многочисленные ссылки на различные журналы и книги научного содержания, а также представить многочисленные обращения ко мне и дипломы учебных учреждений.
Свои труды я мог написать при наличии тех благоприятных условий, которыми я пользовался, живя в Москве: материальная обеспеченность советского ученого, библиотеки, архивы» [2, д. 65, л. 17]. В результате многочисленных скитаний и отправлений писем выдающийся языковед с трудом прописался на жительство в Калинине. Здесь он имел только временный угол в квартире у одного из своих знакомых, который жил с семьей из четырех человек в двух комнатах. Условий для работы не было никаких, и А.М. Селищев вновь обращается с заявлением в ЦИК СССР.
«Уважаемый товарищ Акулов!
Разрешите мне непосредственно обратиться к Вам с горячей просьбой о помощи. Не откажите принять мое заявление о снятии судимости. Чрезвычайно тяжелое положение, которое гнетет меня, побуждает меня просить Вас рассмотреть мое заявление в возможно ближайшее время.
Меня угнетает судимость. Мне тяжело и то, что я не могу возобновить свои научные работы, которым я отдавал всю свою жизнь. Как человек с судимостью, я лишен возможности жить в Москве. <...> Когда приезжаю в Москву и бываю в своей комнате, меня волнует каждый шаг в коридоре: я не имею права быть тут. И главное, я не могу пользоваться библиотеками Московского университета им. В.И. Ленина, а также и своей, находящейся в моей квартире. <...> В последний год своего пребывания в лагере я окреп здоровьем: я бодро выполнял там назначенную работу, которая в недалеком будущем обещала мне возможность возобновить свои специальные занятия. Но четыре тревожных месяца по освобождении, не-
определенность теперешнего моего положения, личное несчастье (утрата единственного близкого ко мне человека) утомили меня. Мне чрезвычайно тяжело.
Помогите мне, глубокоуважаемый Иван Алексеевич!
Если нет возможности в ближайшее время снять с меня судимость и я должен показать себя в дальнейшем достойным этого снятия, то я прошу Вас разрешить мне временное жительство в Москве, где я мог бы закончить начатую мною большую работу и представить ее на рассмотрение в отдел Высшей школы ЦК ВКП(б), которому известны мои работы. Своими трудами я оправдаю то доверие, которое будет оказано мне» [3, д. 66, л. 1, 2, 4].
Ко всем бедам известного ученого добавилось исключение в 1938 г. из АН СССР. Однако А.М. Селищев продолжал с невероятным упорством добиваться разрешения жить и работать в Москве, в условиях, благоприятных для научных изысканий. Только в 1939 г. после очередного письма И.В. Сталину он, наконец, получил московскую прописку и поступил на работу профессором Московского государственного педагогического института. Это разрешение не было случайным: активизация внешней политики СССР в Восточной Европе требовала исторических оснований. В результате возникла идея о том, что СССР проводит экспансию в интересах исторически сложившегося «славянского братства». Важно было показать давние связи народов Восточной Европы, и работы А.М. Селищева оказались актуальными. Измученный жилищно-бытовыми проблемами выдающийся языковед, ученый с мировым именем был уже смертельно болен и все-таки продолжал работать. 6 декабря 1942 г. А.М. Селищев скончался.
Список литературы
1. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ). Ф. 2231. Оп. 1. Д. 64.
2. РГАЛИ. Д. 65.
3. РГАЛИ. Д. 66.
4. РГАЛИ. Д. 134.
5. РГАЛИ. Д. 144.
6. РГАЛИ. Д. 145.
References
1. Rossijskij gosudarstvennyj arhiv literatury i iskusstva (RGALI). F. 2231. Op. 1. D. 64.
2. RGALI. D. 65.
3. RGALI. D. 66.
4. RGALI. D. 134.
5. RGALI. D. 144.
6. RGALI. D. 145.
