CC BY
130
ПРОФЕССИЯ КАК ФАКТОР СОЦИАЛЬНОЙ СТРАТИФИКАЦИИ СРЕДНИХ СЛОЕВ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО РОССИЙСКОГО ГОРОДА В НАЧАЛЕ ХХ в.
СТРЕКАЛОВА НАТАЛЬЯ ВАЛЕРЬЕВНА Тамбовский государственный университет имени Г. Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, e-mail: strekalovanv@mail.ru
Актуальность исследования городских средних слоев определяется как исторической ролью этой социальной группы в событиях России начала ХХ в., так и тем местом, которое в современной жизни должен занять так называемый «средний класс», проблема наличия которого в российском обществе до сих пор является дискуссионной. В статье проанализированы проблемы и возможности использования профессии в качестве критерия социальной стратификации применительно к российскому обществу начала ХХ в. Информация о профессии (или роде занятий), ее престиже, размере жалования (получаемого дохода), чине, должности, месте службы позволяет провести социальную идентификацию представителей той или иной профессиональной группы. В определенном смысле вознаграждения «встроены» в социально-профессиональные позиции, куда включаются и так называемые сопутствующие блага. Исследованы проблемы внутрипрофессиональной иерархии. Профессиональная позиция идентифицируемого лица позволяет включить его в состав той или иной социальной страты населения российского провинциального города, в том числе, с учетом внутренней градации городских средних слоев (высшие средние слои, средние средние слои, низшие средние слои). Профессия являлась важной составляющей социальной стратификации. Наличие определенного рода занятий или профессии может служить в качестве критерия принадлежности к средним слоям российского провинциального города начала ХХ в. Однако, в то же время, при всей весомости и важности этого критерия, он не может быть исчерпывающим применительно к российскому обществу начала ХХ в., необходима комплексная оценка потенциального представителя городских средних слоев.
Ключевые слова: профессия, городские средние слои, социальная стратификация.
Становление российского среднего класса на рубеже ХХ-ХХ! вв. актуализировало углубленное изучение средних слоев российского общества начала ХХ в. Особое внимание уделяется методологии и методике идентификации городских средних слоев. Это звучит особенно актуально в условиях продолжающегося поиска критериев и стратификационных границ данной социальной группы российского общества.
Существует целый ряд походов, методик, критериев по принадлежности к городским средним слоям [1]. Для классификации средних слоев города традиционно используется социально-профессиональный признак.
Профессия, как стратификационный признак, занимает важное место в современных концепциях общественной дифференциации. Неравенство в обществе объясняется статусом людей, который складывается из их способности выполнять определенную роль и возможностей, позволяющих достичь положения в обществе.
Современные исследователи предлагают теорию социально-экономической неоднородности труда. Суть ее в том, что люди, выполняя качественно несравнимые виды труда, в разной степени удовлетворяя общественные потребности, оказываются занятыми неоднородным трудом, который вызывает разную оценку их общественной полезности. В том случае, когда эти группы вырабатывают свои ценности и нормы и размещаются по иерархическому принципу, они являются социальными слоями [2]. Этот подход к стратификации как следствию социально-экономической неоднородности труда близок к положениям функционализма.
По мнению исследователей, профессиональная деятельность, в которой заняты представители средних слоев, должна иметь достаточно высокий престиж в обществе (управление, государственная служба, предпринимательство), обеспечивать экономическую независимость и социальную активность.
Наличие определенного рода занятия или профессии может служить в качестве критерия отнесения к городским средним слоям.
В состав городских средних слоев (или средней и мелкой буржуазии) России начала XX в. включают мелких лавочников, торговцев, ремесленников, среднюю интеллигенцию, большую часть служащих, администрацию [3].
Ряд исследователей полагает, что в России основную часть средних слоев составляли чиновники, служащие и деклассированные «низы» [4]. К средним («непролетарским») городским слоям также относят домашнюю прислугу, извозчиков, мелких торгово-промышленных служащих, студентов и учащихся городских средних учебных заведений. Последние пополняли так называемые «новые городские средние слои» [5].
В качестве главной отличительной черты средних слоев ряд исследователей указывают на их промежуточное положение, отмечая, что средние слои не являлись в полной мере ни эксплуататорским, ни эксплуатируемым классом [6-7]. Доход, получаемый представителями средних слоев, иногда был меньше чем у рабочих, но первые, в отличие от представителей пролетариата, являлись самостоятельными производителями. Хотя ряд исследователей полагают, что в хозяйстве представителей средних слоев России начала ХХ в., основанном на личном труде, возможно было ограниченное использование наемного и частичная продажа своего труда и членов семьи [8].
Информация о профессии (или роде занятий), ее престиже, размере жалования (получаемого дохода), чине, должности, месте службы позволяет провести социальную идентификацию представителей той или иной профессиональной группы. В определенном смысле вознаграждения «встроены» в социально-профессиональные позиции, куда включаются и так называемые сопутствующие блага.
Отдельные профессии, о чем уже шла речь выше, могли достаточно четко свидетельствовать о принадлежности к средним слоям.
Так, исходя из данных российской статистики начала ХХ в. о доходности торговых и промышленных предприятий в зависимости от разряда, в состав городских средних слоев могут быть включены владельцы промышленных заведений, начиная с 5-го разряда и ниже, а торговых - с 3-го разряда и ниже [9].
Таким образом, в профессиональном плане к городским средним слоям относились: большая часть ремесленников, владельцев мелких мастерских, средних и мелких торговцев, извозчиков,
владельцев контор, бюро, гостиниц, бань, фотографий, аптек, трактиров, чайных и др.
В состав городских средних слоев входила большая часть провинциальной интеллигенции. М. Горький в повести «Город Окуров» приводит рассуждения мещан о необходимости учить детей. Представители мещанства считали, что, несмотря на то, что обучение дорого, оно необходимо, поскольку «доктора, адвокаты и вообще ученый народ живет сытно» [10]. В начале ХХ в. размер жалования учителей варьировался от 300400 руб. в год (учитель городского приходского училища) до 1550-2500 руб. в год (преподаватель гимназии с выслугой лет) [11].
В отношении лиц, состоявших на службе, в качестве критерия стратификации должны быть использованы дополнительные характеристики: чин, должность, место службы.
«Табель о рангах» представляла собой иерархическую систему чинов, титулов и званий государственной службы России. Ранее понятие «чин» обозначало любую должность, почетное звание и в целом общественное положение того или иного лица. «Чины давались в порядке постепенности и как бы обозначали степень деловой подготовки служащих и их пригодности к занятию определенных должностей», - отмечает в своем исследовании Л. Е. Шепелев [12]. Именно поэтому указания на чин (общее понятие) и соответствующую ему должность нередко подменялись. Согласно исследованию Л. Е. Шепелева, к началу XX в. появилась существенная проблема, которая заключалась в нарушении принципа соответствия чина должности. Так, один и тот же чин могли иметь и директор департамента и регистратор. Попытки устранить это положение существенных результатов не дали [12]. Тем не менее, при стратификации указание на чин необходимо учитывать, поскольку с системой чинов были тесно связаны почетные звания, возможности сословного продвижения, а следственно, и изменения в социальном статусе человека. Кроме того, наличие чина служило определенным указанием на продвижение по службе, степень выслуги, жалование и, как следствие, материальное положение лица. Принцип старшинства распространялся на жен и дочерей чиновников. Сыновья по достижению совершеннолетия должны были выслуживать ранги сами [12, с. 142].
Большинство исследователей в состав бюрократической элиты включают лиц, имевших 1-4 чин по «Табели о рангах» [13]. Своеобразной границей между средними слоями и элитой провинциального города являлся чин действительно-
го статского советника, дававший право на потомственное дворянство.
При использовании «службы» в качестве критерия стратификации населения провинциального города должны учитываться не только чин и должность, но и место службы. Земская деятельность редко служила ступенькой к государственной карьере, к тому же, как правило, ниже оплачивалась. Государственная служба давала возможность карьерного роста, пенсионное обеспечение и постоянный гарантированный доход, вследствие чего была предпочтительней. Так, в ежемесячном журнале «Вестник чиновника» отмечалось, что место в государственной службе ждали долго, но, иногда переходили в частную службу, а там вынуждены были начинать службу с низших ступеней. Штатные чиновники получали наградные. Вдовы получали небольшое пособие на Пасху и на Рождество по 50-100 руб. от начальства [14]. Наличие службы должно учитываться, если ни как фактор, определявший более высокую страту, то, во всяком случае, как стабилизирующий, поскольку наличие постоянного и стабильного заработка являлось существенной и важной составляющей материального и социального статуса россиянина начала ХХ в.
Подтверждением этому могут служить, в частности, архивные дела по Тамбову с просьбой о предоставлении службы. Ежегодно их поступали сотни на имя губернатора.
Например, канцелярский служитель в отставке Василий Павлович Масленков, писал: «Ради Бога прошу спасти меня от гибели. Я 4 месяца нахожусь без дела. Последняя служба была в Тамбовском отделе крестьянского поземельного банка...» [15]. Потомственный почетный гражданин Михайл Николаевич Архангельский также обратился с просьбой оказать содействие в получении службы. Он писал о том, что, будучи без службы с 1 октября 1908 г. по 4 октября 1910 г., существует на мелкие частные заработки, которых не хватает, а «ни родственников, ни родных могущих помочь денежно» у него нет. В качестве собственных достоинств отмечал свою политическую благонадежность. В случае отказа намеревался обратиться в Санкт-Петербург к Николаю II [15, л. 50, 438]. Очевидно, его просьбу приняли во внимание, поскольку по данным на 1912 г. он уже состоял на службе в духовной консистории секретарем [16].
Кандидат по церковному ведомству Тамбовской епархии - сын личного почетного гражданина Тамбова Иван Николаевич Амплеев, обращался с просьбой определить его на должность хотя бы псаломщика во вновь открывшийся приход
при церкви д. Ярославки Тамбовской губернии (т. е. ради получения должности человек был готов ехать из города в село) [15, л. 412].
Наличие службы являлось достаточно четким критерием при включении в состав городских средних слоев, в том числе это распространялось и на низших служащих: часть почтальонов, не имеющих чина канцелярских и почтово-телеграфных служащих и т. д.
С 5 октября 1906 г. для крестьян и мещан была открыта государственная служба. Теперь и они могли «выбиться в люди». Теоретически любой человек мог поступить на службу, за выслугой лет получить первый классный чин коллежского регистратора, а потом дослужиться и до дворянских чинов.
В качестве подтверждения принадлежности части низших служащих к городским средним слоям может быть использована их самоидентификация. В этой связи интересен диалог персонажей автобиографической повести А. Гайдара «Школа» - жителей Арзамаса. Федька Башмаков, друг Горикова, сын почтальона учился в реальном училище. Гориков спрашивает Федьку: «А мы, Федька, какие - бедные или богатые?» «Средние, - ответил Федька, подумавши. - Чтобы очень бедные, этого тоже не сказать. У нас как отец нашел место, то каждый день обед, а по воскресеньям еще пироги мать стряпает да иной раз компот. Я беда как люблю компот!» Гориков с ним соглашается: «Я тоже так думаю, что средние (отец мальчика мелкий служащий, в данный момент был солдатом, а мать служила фельдшерицей -Н. С.). Вон у Бебешиных фабрика целая. Я один раз был у ихнего Васьки. У них одной прислуги сколько и лакей! А Ваське отец живую лошадь подарил. пони называется» [17].
В состав средних слоев провинциального города, исходя из профессионального критерия, должны быть включены и военнослужащие, действующие (применительно к средним слоям, это, прежде всего, младший и средний офицерский состав) и отставные, которые были и владельцами городской недвижимости, и получали доход, размер которого был средним по стране. Как правило, рядовые и унтер-офицеры (в данном случае речь могла идти только об отставных, которые попадали в средние слои уже по иным, прежде всего, имущественным показателям) были обучены грамоте. Офицеры же имели не только определенный уровень образования, но и, воспитания, внешних манер, поведения.
Престиж военной профессии в этот период оставался достаточно высоким. Одним из косвенных подтверждений этого может служить тот
N. V. 8ТКЕКАШУА
факт, что хотя ни звание рядового, ни унтер-офицера не давало сословных прав и преимуществ, тем не менее, выйдя в отставку, бывшие унтеры и рядовые продолжали писаться в этих воинских званиях [18].
Другим косвенным свидетельством можно считать то обстоятельство, что не только сами военные, вышедшие в отставку, но и дочери, жены, вдовы (как офицеров, так и нижних чинов) продолжали значиться в официальных документах в воинском звании мужа или отца, несмотря на то, что часть их (прежде всего, дочери и жены офицеров) имели право на дворянство [18, с. 31].
При анализе иерархия воинских чинов, которые могут быть включены в состав городских средних слоев провинциального российского города, в зависимости от того, действующие ли это или отставные военные, должны использоваться различные критерии.
Для действующих военных критерием может являться собственно служба, с учетом чина и должного положения военнослужащего. На уровне провинциального города для действующих военных чином, который служил своеобразной границей средних слоев и элиты, был чин подполковника, границей с низшей стратой -низший офицерский чин. Традиционно в состав военной элиты исследователями включаются генералы, адмиралы (т. е. чины 1-4 классов «Табели о рангах») и высшие штаб-офицеры [13]. Однако, на уровне провинциального города, где большинство командиров, расквартированных частей, пребывало в звании полковника, есть основания, начиная уже с этого воинского звания, включать в состав городской элиты. Кроме того, по воспоминаниям современников, до чина полковника не в гвардейских частях было очень сложно дослужиться. Дополнительным фактором обоснования данных границ может служить размер жалования.
Солдаты, находившиеся на действительной службе, не могли быть включены в состав городских средних слоев. Несколько понижен должен быть статус для отставных военных, поскольку, во-первых, отсутствовал уже такой фактор, как властные полномочия, связанные с чином и занимаемой должностью, которые в свою очередь обеспечивали соответствующее общественное положение; а, во-вторых, учитывалась разница в зарплате и пенсии (последняя была ниже получаемого по службе жалования). Так, если при этом нет дополнительной информации (например, участие в местном самоуправлении, служба по гражданскому ведомству, владение недвижимостью и т. п.), то лицо, находившееся в чине отставного
полковника, должно быть включено в высшие городские средние слои. Отставные нижние чины в состав средних слоев должны включаться лишь при наличии дополнительных показателей (имущество, служба, в данном случае гражданская и т. д.).
Определенная сложность заключается в разграничении стратификационного положения многочисленной категории служащих низшей страты средних слоев и пролетарской и полупролетарской массы города. Основная часть низших средних слоев - это неустойчивая текучая масса, сложно поддававшаяся учету. К этой группе примыкали и городские жители, промышлявшие случайными заработками, по социальному положению близкие к люмпен-пролетариям. Так, А. Бе-лин писал о торгово-промышленных служащих: «Количество служащих велико и среди них своя иерархия, свой квалифицированный и неквалифицированный труд... низами эта группа стоит близко к чисто рабочим профессиям, верхами -слишком близко соприкасается с хозяйскими интересами» [19]. Н. П. Дружинин, характеризуя занятия мещан, писал: «Мы дошли до последней ступени. На ней толпится особенно много мещан, особенно мещанок. Это прислуга. Эти люди продают свой труд не промышленным, не торговым, а частным лицам, продают личные услуги, необходимые в домашнем быту обитателей. Иногда служат у таких же мещан». Однако при этом он отмечал, что «условия, при которых живет прислуга, более разнообразны, чем условия для другого разряда трудящихся» [20].
По мнению П. А. Сорокина, профессиональная стратификация проявляется как в форме иерархии основных профессиональных групп, так и в форме стратификации внутри каждого профессионального класса [21]. Внутри каждой профессиональной группы существовала своя градация и иерархия. Основываясь на данных о профессиональной позиции идентифицируемого лица, возможно отнести его к той или иной страте средних слоев провинциального города: высшие средние слои, средние средние слои, низшие средние слои [1; 10, с. 224].
Так, среди занятых в системе образования провинциального российского города начала ХХ в. может быть проведена следующая градация: к высшим средним слоям должны быть отнесены директора и часть преподавательского состава высших и средних учебных заведений города, к средним средним слоям - основная часть учителей, к низшим средним - часть учителей начальных школ, служители. Тоже возможно применимо к системе здравоохранения: в состав
высших средних слоев входили врачи, средних средних - средний медицинский персонал (фельдшеры, акушерки), низших средних - низшие служители больниц, богаделен.
Анализ служащих по почтово-телеграфному ведомству позволяет провести внутреннюю стратификацию данной профессиональной группы: к высшим средним слоям должны быть отнесены почтово-телеграфные служащие высшей квалификации (1-3 разряд), к средним средним слоям -почтово-телеграфные служащие 4-6 разряда, к низшим средним городским слоям (часть их исследователями включается в «полупролетарские» слои) - низшие почтово-телеграфные служители (не чиновники).
При отнесении к той или иной страте городских средних слоев представителей духовенства также должна учитываться внутрипрофессио-нальная (внутрисословная) градация. В качестве оснований для внутренней дифференциации духовенства исследователи указывают следующие критерии: во-первых, разный духовный статус (рукоположенные (священники и дьяконы) и вспомогательные служителей), во-вторых, разные обязанности при исполнении церковных обрядов, в-третьих, разные доходы [22; 23].
Немаловажным является учет места службы духовного лица. Так, анализ, проведенной В. Д. Орловой зависимости жалования от места службы священников Тамбова начала ХХ в., свидетельствовал, что самыми бедными были священники тюремных церквей губернского центра (55 руб. в год), а самыми «хлебными» она называет кладбищенские храмы Тамбова. Престижной считалась Успенская кладбищенская церковь: доход священников, которой составлял 1814 руб. в год, псаломщика - 604 руб. [24].
По чинам, принимая во внимание фактор провинциального города, может быть проведена следующая градация. Для гражданских чинов в высшие средние слои должны быть включены служащие, имевшие чин от коллежского асессора до статского советника включительно. Служащие в чинах, располагавшихся, согласно «Табели о рангах», ниже коллежского асессора, должны быть включены в состав средних средних городских слоев. Однако еще раз необходимо подчеркнуть, что при анализе чинов следует учитывать и занимаемую должность.
Военные, находившиеся на действительной службе, начиная со звании капитана (армейская пехота, кавалерия, инженерные войска), ротмистра (армейская кавалерия) и до подполковника включительно должны быть включены в состав
высших средних городских слоев, а имевшие офицерские чины ниже звания капитана - к средним средним слоям провинциального города.
Для отставных военных, в офицерском звании, при отсутствия дополнительных сведений, социальная позиция должна быть ниже, чем для действующих. Обоснования этому приведены выше. Так, отставные полковники должны включаться в состав не элитарных, а высших средних городских слоев, а отставные капитаны - в состав средних средних слоев города. Для нижних воинских чинов (рядовые, унтер-офицеры) факт отставки не оказывал принципиального влияния на социальную позицию.
Внутренняя градация торгово-промышленных групп средних слоев провинциального города затруднена, поскольку часто данные позволяют говорить лишь о приблизительных доходах представителей данной социально-профессиональной группы. Дополнительную информацию может дать оценка торгово-промышленных заведений, зафиксированная в окладных книгах городских недвижимых имуществ. Эта оценка в определенной степени могла служить косвенным указанием на доходность. В целом внутренняя градация торгово-промышленных слоев должна осуществляться по совокупности критериев.
Таким образом, профессия являлась важной составляющей социальной стратификации. Однако, в то же время, при всей весомости и важности этого критерия, он не может быть исчерпывающим применительно к российскому обществу начала ХХ в.
При стратификации по профессиональному признаку необходимо учитывать, что представители одной профессии могли относиться к разным стратам, на что оказывали влияния разница в доходах, должностных различиях, сословии и т. д.
В России начала ХХ в. общественное деление по сословному принципу, несмотря на процессы внутренней эрозии и разложения на социальные группы и слои капиталистического общества, еще сохранялось. Более того, имелись и внутрисо-словные перегородки: потомственное поместное дворянство и личное беспоместное и т. д.
Врачи или учителя могли быть по сословию дворянами, получая основной доход не от службы, а от поместий. К тому же, некоторые представители городских средних слоев совмещали несколько занятий, имели несколько профессий.
Таким образом, при идентификации того или иного потенциального представителя городских средних слоев должен использоваться не только
профессиональный критерий, но и совокупная оценка его экономического, сословного, общественного положения.
Литература
1. Стрекалова Н. В. К проблеме методики идентификации средних слоев провинциального российского города в начале ХХ в. // Вестник Тамбовского университета. Серия Гуманитарные науки. Тамбов, 2011. Т. 103. №11. С. 303-308.
2. Парсонс Толкотт. Система современных западных обществ / пер. с англ. Л. А. Седова, А. Д. Ковалева / под ред. М. С. Ковалевой. М., 1998.
3. Иванов Л. М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы социально-экономической истории России: Сборник статей. М., 1971. С. 319.
4. Задоров К. И. Три революции в России в наше время. М., 1983. С. 340
5. Первый штурм царизма 1905-1907 гг. М., 1986. С. 11.
6. Назарова Н. В., Песчанский В. В. Городские средние слои // Социальный облик современного западного общества. М., 1993. С. 97.
7. Дмитриенко Н. М. О социальном составе населения Томска (конец XIX в.-1917 г.) // Рабочие Сибири в конце XIX-начале XX в. Томск, 1980. С. 140
8. Канищев В. В. Октябрьская революция и средние городские слои. Тамбов, 1988. С. 26.
9. Стрекалова Н. В. Доход населения провинциального города России в начале ХХ века: проблемы, методика исчисления, фактор социальной стратификации // Вестник Тамбовского государственного университета. Гуманитарные науки. Тамбов, 2010. Вып. 9 (89). С. 225
10. Горький М. Собр. соч. Т. XI. М.-Л., 1933. С. 11.
11. Сучков И. В. Учительство России в конце XIX-начале XX вв. М., 1994. С. 21, 38-39.
12. Шепелев Л. Е. Чиновный мир России: XVIII -начало XX в. СПб., 2001. С. 131-132.
13. Дякин В. С. Структура имущих верхов России в конце XIX-начале XX вв.: к постановке вопроса // Санкт-Петербуржское научное общество историков и архивистов. Ежегодник. СПб., 1997. С. 127-148
14. Малышев А. А. Чиновники - рабы 20-го числа // Вестник чиновника. 1912. № 2. С. 3.
15. ГАТО (Гос. арх. Тамбовской области). Ф. 4. Оп. 1. Ед. хр. 7123. Л. 521.
16. Адрес-календарь Тамбовской губернии на 1912 г. Тамбов, 1912.
17. Гайдар А. П. Собр. соч. в 3-х томах. Т. 1. М., 1986. С. 61.
18. Стрекалова Н. В. Военные в составе городских средних слоев в начале XX века (на примере Тамбова) // Армия и общество: мат-лы Междунар. науч. конф. Тамбов, 2002. С. 31-37.
19. Белин А. Профессиональное движение торговых служащих в России. М., 1906. С. 6.
20. Дружинин Н. П. Мещане, их положение и нужды // Народное право. № 32. 1906. С. 10.
21. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред. и сост. предисловия. А. Ю. Согомонов: пер. с англ. М., 1992. С. 353.
22. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало ХХ в.): в 2-х т. СПб., 1999. Т. 1. С. 108.
23. Конюченко А. И. Русское православное духовенство во второй половине XIX-начале ХХ века // Социально-политические институты провинциальной России (XVI - начало XX вв.). Челябинск, 1993. С. 81.
24. Орлова В. Д. Доходы и собственность городского духовенства Тамбовской епархии в конце XIX-начала XX вв. // Население и территория Центрального Черноземья и Запада России в прошлом и настоящем: мат-лы VII регион. конф. по исторической демографии, посвящ. 75-летию проф. В. П. Загоровского (19251994). Воронеж, 2000. С. 75-76.
References
1. Strekalova N. V. K probleme metodiki identifikatsii srednikh sloyev provintsial'nogo rossijskogo goroda v nachale XX v. // Vestnik Tambovskogo universiteta. Seriya Gumani-tarnye nauki. 2011. T. 103. №11. S. 303-308.
2. Parsons Tolkott. Sistema sovremennykh za-padnykh obshchestv / per. s angl. L. А. Sedova, А. D. Ko-valeva / pod red. M. S. Kovalevoj. M., 1998.
3. Ivanov L. M. O soslovno-klassovoj strukture go-rodov kapitalisticheskoj Rossii // Problemy sotsial'no-ekonomicheskoj istorii Rossii: sbornik statej. M., 1971. S. 319.
4. Zadorov K. I. Tri revolyutsii v Rossii v nashe vremya. M., 1983. S. 340
5. Pervyj shturm tsarizma 1905 - 1907 gg. M., 1986. S. 11.
6. Nazarova N. V., Peschanskij V. V. Gorodskiye sredniye sloi // Sotsial'nyj oblik sovremennogo zapadnogo obshchestva. M., 1993. S. 97.
7. Dmitriyenko N. M. O sotsial'nom sostave nasele-niya Tomska (konets XIX v. - 1917 g.) // Rabochiye Sibiri v kontse XIX - nachale XX v. Tomsk, 1980. S. 140.
8. Kanishchev V. V. Oktyabr'skaya revolyutsiya i sredniye gorodskiye sloi. Tambov, 1988. S. 26.
9. Strekalova N. V. Dokhod naseleniya provintsial'nogo goroda Rossii v nachale XX veka: problemy, metodika ischisleniya, faktor sotsial'noj stratifikatsii // Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnye nauki. Vyp. 9 (89). 2010. S. 225.
10. Gor'kij M. Sobr. soch. T. XI. M - L., 1933. S.11.
11. Suchkov I. V. Uchitel'stvo Rossii v kontse XIX -nachale XX vv. M., 1994. S. 21, 38 - 39.
12. Shepelev L. Ye. Chinovnyj mir Rossii: XVIII -nachalo XX v. SPb., 2001. S. 131 - 132.
13. Dyakin V. S. Struktura imushchikh verkhov Rossii v kontse XIX- nachale XX vv.: k postanovke voprosa / Sankt-Peterburzhskoye nauchnoye obshchestvo istorikov i arkhi-vistov. Yezhegodnik. SPb., 1997. S. 127 - 148.
14. Malyshev А. А. Chinovniki - raby 20 - go chisla // Vestnik chinovnika. 1912. № 2. S. 3.
H. B. CTPEKA.HOBA
231
15. GATO (Gos. arkh. Tambovskoj oblasti). F. 4. Op. 1. Yed. khr. 7123. L. 521.
16. Adres-kalendar' Tambovskoj gubernii na 1912 g., Tambov. 1912.
17. Gajdar A. P. Sobr. soch. v 3-kh tomakh. T.1. M., 1986. S. 61.
18. Strekalova N. V. Voyennye v sostave gorodskikh srednikh sloyev v nachale XX veka (na primere Tambova) // Armiya i obshchestvo. Materialy mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Tambov, 2002. S. 31 - 37.
19. Belin A. Professional'noye dvizheniye torgovykh sluzhashchikh v Rossii. M., 1906. S.6.
20. Druzhinin N. P. Meshchane, ikh polozheniye i nuzhdy // Narodnoye pravo. № 32. 1906. S. 10.
21. Sorokin P. A. Chelovek. Tsivilizatsiya. Obshchestvo: per. s anglijskogo / obshch. red. i sostavitel' predisloviya. A. Yu. Sogomonov. M., 1992. S. 353.
22. Mironov B. N. Sotsial'naya istoriya Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX v.). V 2-kh tomakh. SPb., 1999. T. 1. S. 108.
23. Konyuchenko A. I. Russkoye pravoslavnoye du-khovenstvo vo vtoroj polovine XIX - nachale XX veka // Sotsial'no-politicheskiye instituty provintsial'noj Rossii (XVI - nachalo XX vv.). Chelyabinsk, 1993. S. 81.
24. Orlova V. D. Dokhody i sobstvennost' gorodskogo dukhovenstva Tambovskoj yeparkhii v kontse XIX - nachala XX vv. // Naseleniye i territoriya Tsentral'nogo Chernozem'ya i Zapada Rossii v proshlom i nastoyashchem: mat-ly VII region. konf. po istoricheskoj demografii, posvyashch. 75-letiyu prof. V. P. Zagorovskogo (1925-1994). Voronezh, 2000. S. 75-76.
* * *
PROFESSION AS FACTOR OF SOCIAL STRATIFICATION OF THE MIDDLE CLASS OF THE PROVINCIAL RUSSIAN TOWN AT THE BEGINNING OF THE XX CENTURY
STREKALOVA NATALYA VALERYEVNA Tambov State University named after G. R. Derzhavin, Tambov, the Russian Federation, e-mail: strekalovanv@mail.ru
Relevance of research of the city center is either a historical role of this social group in events of Russia of the beginning of XX century, or that place which in modern life so-called «middle class» has to occupy which problem of existence in the Russian society still is under discussion. In article author analyzed problems and possibilities of use of a profession as criterion of social stratification in relation to the Russian society of the beginning of XX century. Information on a profession (or an occupation), its prestige, the salary size (the gained income), a rank, a position, the duty station allows to carry out social identification of representatives of this or that professional group. In a sense remunerations «are built in» social and professional positions where also the so-called accompanying benefits join. Author investigated problems of intra professional hierarchy. The professional position of the identified person allows to include it in structure of this or that social striations of the population of the Russian country town, including, taking into account internal gradation of the city center (the highest center, the average center, the lowest center). The profession was an important component of social stratification. Existence of a certain occupation or profession can serve as criterion of belonging to the middle class of the Russian country town of the beginning of the XX century. However, at the same time, at all ponderability and importance of this criterion, it can't be settling in relation to the Russian society of the beginning of XX century, the complex assessment of the potential representative of the city middle class is necessary.
Key words: profession, city middle class, social stratification.
