CC BY
51Подолинский Илья Александрович Тюменский государственный университет Институт государства и права Россия, Тюмень [email protected] Podolinsky Ilya Tyumen State University Institute of State and Law Russia, Tyumen
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС: ПЕРСПЕКТИВЫ
РАЗВИТИЯ
Аннотация: данная статья посвящена особенностям правового регулирования судебного представительства в гражданском и арбитражном процессе. В работе проводится историко-правовой анализ развития института судебного представительства, а также основных идей профессионального судебного процесса, затрагивается соотношение адвокатской монополии и профессионализации судебного процесса. Анализируются цели судебной защиты и роль суда при рассмотрении иска. Исследование данных проблем может послужить основой для дальнейших научных трудов, способствующих развитию гражданского процессуального законодательства России. Ключевые слова: адвокатская монополия, отказ в иске, присяжный поверенный, способы защиты, социализация судебного процесса, юридические услуги.
PROFESSIONAL JUDICIAL PROCESS: DEVELOPMENT PROSPECTS Annotation: the article is devoted to the peculiarities of the legal regulation of the activities of a court representative. The article provides a historical and legal analysis
УДК 343.146
На сегодняшний день в юридическом сообществе ведутся активные дискуссию по поводу того: нужна ли российскому праву адвокатская монополия и профессиональный судебный процесс?
Вышеназванные правовые институты необходимо рассматривать во взаимосвязи друг с другом, поскольку одно без другого не обретет хоть какой-нибудь смысл. Более того, такие новации для российского права неразрывно связаны с фундаментальным вопросом о целях гражданского процесса.
В основе профессионального процесса лежит концепция того, что юристы обладают высокой правовой грамотностью. При защите интересов в суде способ защиты имеет принципиальное значение и в случае, если представитель неправильно обращается к праву, той формуле, которую необходимо применить, суд отказывает в исковых требованиях [1, с. 23].
Каждый юрист в такой концепции рассматривался бы как адвокат, подтвердивший свои знания при сдаче соответствующего квалификационного экзамена и допущенного к осуществлению адвокатской деятельности, профессионализм адвоката на сегодняшний день презюмируется законом [2, с. 5]. Несомненно, важнейшая задача судьи в такой модели - это оценивать профессионализм представителей и применять дисциплинарные, процессуальные меры в случае несоответствия юриста данной презумпции профессионала.
Следует напомнить, что Formula как письменный документ, в связи с которым начинается судебный процесс, берет свое начало в формулярном процессе древнеримского права. Формулярный процесс пришел на смену легисакционному (лат. legis actiones), где также была процедура обращения претензии в суд, но в связи с устаревшими принципами этого процесса, такими как принудительный привод ответчика истцом, Римляне перешли к модели представительства магистрата (чаще всего в лице в претора), который должен был направить специальную формулу судье, где раскрывались фактические и юридические обстоятельства, лежащие в основе требований [3, с. 16].
Но, прежде чем получить преторскую формулу необходимо было представить иск таким образом, чтобы он не противоречил законам XII таблиц и не выходил за рамки принципа доброй совести и нравственности по мнению претора. Также на первой стадии формулярного процесса (при обращении к претору) не допускалось добровольное процессуальное представительство, предполагалось, что данную стадию «обиженный» должен пройти самостоятельно и убедить претора в обоснованности своих притязаний. Таким образом, в преторской юрисдикции прослеживается идея об отсутствии требований к строгой формальности иска. Задача претора состояла в том, чтобы учесть все фактические обстоятельства с позиции доброй совести и справедливости, учесть истинную волю и намерения сторон, следовательно, со стороны претора было некое покровительство и защита юридически неграмотного истца, которому он содействовал при обращении в суд.
На второй стадии (in iudicio) - в суде, задача судьи кардинально не меняется - проверка фактической стороны дела. И только на данной стадии появляется возможность воспользоваться институтом добровольного процессуального представительства.
Формулярный процесс не содержал такого основания к отказу в иске как выбор неправильного способа защиты. Судья мог отказать в удовлетворении иска лишь при чрезмерности требований истца, преждевременности иска и
заявления иска не по месту рассмотрения. Таким образом, Древнеримский процесс не рассматривался как профессиональный (строгий профессионализм сторон), в котором неправильное обращение к суду влекло отказ в иске.
В имперский период Римской цивилизации знание законов становится делом сложным для обывателей и простолюдин, следовательно, институт адвокатуры получает наивысший расцвет с точки зрения признания и влиятельности, адвокатура обретает легальные способы заработка, становится профессией, а сами адвокаты стали объединяться в специальную корпорацию. Об их признании свидетельствует то, что со временем они получают руководство ведением дел в суде, проведение консультаций, а также возможность редактировать текст формулярных актов. Публичная власть в конечном счете признает за актами толкования юристов такую же юридическую силу, что и императорские толкования, которые были общеобязательными для судей. При этом не было разработано оснований для отказа в иске в связи с неправильным выбором способа защиты [4].
Таким образом, нельзя сказать с точностью был ли установлен в Римской цивилизации профессиональный судебный процесс, поскольку, с одной стороны, создавалась адвокатская монополия, замкнутая и очень влиятельная профессиональная группа. А с другой, не было такого судебного механизма как отказ в иске в случае неправильной формулы обращения к суду. Возможно, это объясняется тем, что перед обращением в суд, исковые требования проходили контроль со стороны Претора на предмет соответствия иска закону, нормам морали, нравственности и справедливости, следовательно, востребованность такого основания отпадает и процесс обретает правовой профессионализм благодаря контролю претора [5].
Ретроспективно рассматривая становление адвокатуры в России, отчетливо наблюдается абсолютное отсутствие какого-либо требования умственного и нравственного ценза, организации, надзора в сфере судебного
представительства до 1864 года. Письменный процесс и отсутствие ценза привели к тому, что ведением судебных стали заниматься бывшие чиновники.
С введением Судебных уставов 1864 г. Российская адвокатура вдохнула новую жизнь. Формируется сословие присяжных поверенных по западноевропейского образцу. Составители судебных реформ стремились создать монополию сословия присяжных поверенных на ведение дел в судах, однако понимание того, что в первое время удовлетворить требованиям сословия смогут лишь немногие и, как следствие юридическую помощь получат лишь немногие, привело к тому, что монополия вводилась лишь в тех городах, где их число достигнет известного комплекта, а до этого времени дозволялось заниматься ведением чужих дел в судах всем правоспособным лицам за немногими изъятиями (ст. 387 и 388 Учреждений судебных установлений 1864 г.)
Дабы пресечь размножение самозванной и закулисной адвокатуры в 1874 году создается институт частных поверенных и право заниматься профессионально ведением гражданских дел предоставлялось только присяжным и частным поверенным.
Таким образом, можно констатировать у дореволюционного российского законодателя было стремление создать в перспективе высококвалифицированное закрытое сословие адвокатов, однако радикальных шагов принято не было, поскольку Судебные уставы позволяли представлять интересы как родственникам, так и любым правоспособным гражданам (если речь шла о мировых судах). При этом, у мирового судьи было право усмотреть в ком-либо из представителей несоответствие требованиям частного поверенного и воспретить участие на ведение чужих дел в данном округе. [6].
Непрофессиональный процесс характеризуется тем, что истцу достаточно привести полную и достаточную доказательственную базу, подтверждающую нарушение его прав, а от суда требуется исследовать и оценить эти обстоятельства и самому применить нужную норму права, доктринальное
толкование, которой позволит разрешить дело. То есть идет некое отступление от принципа профессионализма истца, что позволяет ему обращаться в суд без дорогостоящего представителя, поскольку суд не вправе отказать в иске в связи с неправильным способом защиты нарушенного права или интереса. В данной концепции главная идея в том, что суд знает право (Iura novit curia) и задача стороны лишь объявить о фактах и доказать свои требования.
Российский гражданский процесс характеризуется не профессионализмом, поскольку не предъявляет строгих требований к обращению в суд, не предусматривает широкие полномочия представителей и не имеет адвокатской монополии в качестве связующего звена.
В представленных постановлениях высших судов концепция непрофессионального процесса выразилась в отношении применения законодательства о вещных правах, где конкретно разъясняется, что: выбор неправильного способа защиты права собственности и иных вещных прав при обращении в суд не препятствует в принятии искового заявления. Руководствуясь ст. ст. 148 ГПК РФ и ст. 133 АПК РФ суд должен определить из какого правоотношения возник спор и какие нормы права подлежат применению при разрешении дела [7]. При этом на суд возлагается обязанность мотивировать отказ в применении тех правовых норм, на которые ссылался истец. Таким образом, в судебном решении обеспечивается прозрачность и открытость к интеллектуально-волевому выбору судьей норм права.
Проводя анализ логики разъяснений Пленумов № 10/22, можно заключить, что обязанность знать механизм действия тех или иных вещных исков закрепляется только за судьёй. Истцу даётся право ошибиться, поскольку иное означало бы отсутствие прочной защиты вещных прав, которые по своей природе более ценный и стабильный актив среднестатистического человека.
Но следует ли считать, что такая гарантия может распространяться на весь спектр гражданских правоотношений? Ведь данная идея была зафиксирована в правовой позиции о вещных правах.
Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 23.06.2015 № 25 теперь уже в разъяснениях, касающихся применения общих положений гражданского кодекса в п. 9 подтвердил принцип Iura novit curia, дублируя положения Пленумов № 10/22. Таким образом, Верховный Суд придал действие данного принципа всем способам защиты гражданских прав.
Безусловно, многие из тех, кто поддерживает адвокатскую монополию преследует благую цель, поскольку от этого есть очевидные преимущества для юристов. Действительно замечательно, когда в судах побеждают профессионалы своего дела, которые лучше разбираются в праве, которые лучше жонглируют юридическими доктринами и судебной практикой. В такой системе будет сложнее злоупотреблять процессуальными правами, и представитель будет более совестливо работать во благо клиента. Меры ответственности в императивной и замкнутой системе будет применять намного легче.
Определенная часть юридического сообщества выдвигает идею о том, что необходимо приблизиться к модели, где судебные представители носят мантии, парики, как барристеры в Британии, где юристы всегда рассматривались как совершенно особая прослойка населения [8, с. 5].
Юрист-профессионал всегда заинтересован в том, чтобы судебный представитель был правовым ориентиром для судьи, который помогает выбрать правильную правовую позицию, состязаясь с оппонентом в знании права. То есть, чтобы в суде был поединок в правовой аргументации и манипуляции юридическими формулами и догматикой.
Если идеализировать адвокатскую роль в гражданском процессе можно вспомнить идеи Е.В. Васьковского о том, что адвокат должен служить не интересам доверителя, а правой идее, поскольку если служить обоим - всегда найдутся противоречия «ибо нельзя служить двум господам без ущерба для одного из них» [9, с. 284].
Если открыть глаза на практику, то идеализирование Васьковского едва ли остается актуальным на сегодняшний день. «Выступать уполномоченным общества» сегодня многие назовут неблагодарным и бесперспективным делом. Данный факт можно объяснить не только сменой поколений, морали, экономической формации и т.д., но и дореволюционным разделением функций адвоката и судебного представителя.
Критики законопроекта об адвокатской монополии неоднократно отмечали тот факт, что при профессиональном представительстве, привлечение к дисциплинарной ответственности с прекращением статуса адвоката сделает навсегда недоступным для такого лица осуществление деятельности по защите граждан и организаций в суде.
При этом заметно как в ответ на данную критику, разрабатываемые законопроекты об адвокатской монополии всё же не закрывают полностью возможности бывшему адвокату быть представителем в суде посредством участия поверенного, и данный факт лишь в очередной раз свидетельствует о том, что на сегодняшний день наше правосознание не готово отказаться от представителей, не имеющих правовой профессиональной подготовки.
Но все-таки это идеал, которым грезят юристы. Если же вспомнить для чего нужна судебная защита как таковая? Чтобы защитить обиженного говорили в Древнем Риме [10].
Хотелось бы привести высказывания Президента Федеральной палаты адвокатов (ФПА) Ю. С. Пилипенко, который лоббируя законопроект об адвокатской монополии отмечал, что адвокатская монополия характерна для большинства развитых стран. Россия в этом отношении занимает место среди таких государств, как Конго, Албания, Киргизия [11, с. 215].
В качестве довода по этому вопросу приведу примеры как зарубежное процессуальное законодательство, в частности немецкое, развивается в этом направлении.
Европейские страны постепенно отдаляются от профессионального процесса и адвокатской монополии. Ведь профессиональный процесс - это всегда очень долго и дорого, в первую очередь, для истцов.
Немцы, отменившие повсеместное обязательное участие адвокатов в судах первой инстанции, называют это социализацией гражданского процесса. Примечательно, но происходит ослабление адвокатской монополии в судах Германии, теперь обязательное участие адвокатов требуется в земельных судах (Landgerichte) и высших земельных судах (Oberlandesgerichte), а в районных судах, кроме дел о семейных спорах, быть адвокатом необязательно [12]. При этом следует иметь в виду, что при обязательном участии адвоката в защите юридически некомпетентной стороны благодаря государственным социальным гарантиям истцам обеспечивается оплата услуг адвоката.
На сегодняшний день немецкая цивилистика ведет дискуссии по поводу степени социализации процесса, а не о том, что нужно позабыть о непрофессионалах в судах. Ореолом этой мысли выступает идея о том, чтобы любой гражданин, будь он фермер или учитель сельской школы, мог прийти в суд и вне зависимости от правовых знаний получить судебную защиту.
Также в недавнем своём постановлении Конституционный Суд Российской Федерации расширительно истолковал ст. 59 АПК РФ, разъяснив, что нормы АПК РФ не предполагают ограничения права организации поручать ведение дела от имени этой организации в арбитражном процессе связанному с ней лицу: учредителю, участнику или работнику без юридического образования.
Мотивируя данную правовую позицию, Конституционный Суд Российской Федерации отмечает, что в отличие от граждан организации по своей сущности не могут непосредственно выступать в суде, следовательно, отсутствие у организации возможности иметь представителя для реализации своих прав и интересов лишало бы ее права на судебную защиту, гарантированную ст. 123 Конституции Российской Федерации.
Наряду с этим в постановлении подчеркивается, что необходимо обеспечивать возможность участвовать представителям организации, не имеющим высшего юридического образования, поскольку в силу своих трудовых отношений и практических знаний они могут быть более эффективны в качестве представителей, в связи с тем, что могут довести до суда значимую информацию применительно к отношениям с участием данной организации в арбитражном суде.
Покажем на примере конкретного дела, рассмотренного Президиумом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, наглядно иллюстрирующем то, как далека российская судебная практика от модели профессионального гражданского процесса.
Так по одному из арбитражных дел был предъявлен иск о регистрации перехода права (ст. 551 ГК РФ) по заключенной, но не исполненной купле-продаже. Арбитражный суд отказывает в иске, со ссылкой на то, что выбран неправильный способ защиты. Истец, проигравший первое дело, предъявляет новый иск о признании права. Второй суд делает вывод о том, что выбран неправильный способ защиты, и потому в удовлетворении иска следует отказать. Дело доходит до Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, который отменяет акты по второму делу и указывает: в связи с тем, что имели место неоднократные отказы в иске, которые основывались на неактуальном законодательстве, необходимо удовлетворить требования, которые основывались на неправильном иске, поскольку первый иск был незаконно отклонен [13].
Анализируя данный правовой казус, следует отметить, что в профессиональном судебном процессе к суду предъявляются не менее усиленные требования, в сравнении с судебными представителями. В связи с тем, что на суде в таком процессе лежит обязанность обеспечить профессиональный судебный процесс, именно ему надлежит оценивать правильность искового требования, применять более императивные меры
воздействия относительно дела, оценивать презумпцию квалифицированности адвокатов и в целом довольно большой объем ответственности за принятие решений. Очевидно, что эффективность такого механизма возможна только в такой правовой среде, где правовая культура юристов и доверие к судебной системе не поддается сомнению на предмет фактического профессионализма [14]. В связи с этим возникает важный для любого юриста вопрос: готова ли наша судебная система внедрять профессиональный судебный процесс?
В рассматриваемом выше постановлении Конституционного суда РФ указывается, что закрепляя ограничения для представителей в арбитражных судах, вводимые ФЗ от 28 ноября 2018 года N 451, законодатель не стремился создать адвокатскую монополию, а лишь воспроизвел профессиональные требования к представителям с целью достижения «разумной профессионализации арбитражного процесса» и усиление гарантий получения квалифицированной юридической помощи. Такой подход видится более оптимальным, поскольку он не создает всеобщей монополии юристов по всем судебным делам и не доводит до максимализма идею закрытости юридического сообщества, тем более, в качестве исключения, предоставляя возможность быть судебным представителем работникам организации, законным представителям и иным лицам, указанным в ст. 59 АПК РФ.
Как видится, российскому праву нет необходимости возвращаться к таким консервативным рудиментам как адвокатская монополия. Длительное время Европейские страны развивали судебное представительство, реципируя римскую правовую доктрину. Но в последнее время наблюдается тенденция, иллюстрирующая, что подход континентального права изменяется и постепенно движется в обратном направлении, задаваясь вопросом о целях судебного процесса и предпочитая юридическую монополию вместо адвокатской [16].
Таким образом, ограничения для участия в судебном процессе юристов частной практики без статуса адвоката не будут способствовать обеспечению
гарантии, предусмотренной ст. 48 Конституции России о квалифицированной юридической помощи каждому гражданину, а скорее, наоборот, в связи с экономическими причинами создадут отклонение от курса социализации судебного процесса. Монополия создаст закрытую бесконкурентную систему, в которой, как и в любой монополии снизится качество услуг. «Где есть монополия, там страдает качество». В данном случае речь идёт о качестве организации юридических услуг, и совершенствовании деятельности, связанной с оказанием квалифицированной правовой помощи в суде.
Список литературы
1. Дивин И.М. Взгляд на профессиональное судебное представительство сквозь призму процессуального законодательства // Российская юстиция. 2018. №3. С. 22-24
2. Власенко В. Н., Михалева А. Е. Правовой режим ответственности юристов в свете проекта концепции регулирования рынка юридической помощи // Адвокатская практика. 2017. № 3. С. 3-8
3. Римское право. Новицкий И.Б. М.: Теис, 2012. - 177 с.
4.Основы римского частного права. Слипченко С.А., Смотров О.И. Харьков: Эспада, 2007 - 192 с.
5. Щендригина В.О. Формула actio habere - ius habere, сущность её алгоритма // Скиф. 2018. №5 (21). URL: https://cyberlemnka.ru/article/n/formula-actio-habere-ius-habere-suschnost-eyo-algoritma (дата обращения: 31.05.2021).
6. Васьковский Е.В. Организация адвокатуры: Историко-догматическое исследование. В 2 частях. — СПб: Изд. Н.К. Мартынова, 1893.
7. Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 10, Пленума ВАС РФ N 22 от 29.04.2010 (ред. от 23.06.2015) "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" // "Вестник ВАС РФ", N 6, июнь, 2010
8. Тарло Е.Г. Проблемы профессионального представителя в судопроизводстве России: автореф. дис. ... д-ра юр. наук. - М., 2005. - С. 7
9. Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса: субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия / Е.В. Васьковский - М: Статут, 2016. - 624
10. Победоносцев, К. П. Курс гражданского права: в трех томах. Том 3: научное издание / К. П. Победоносцев. под ред. В. А. Томсинова. - М: Издательство "Зерцало", 2013. - 610 с
11. Пилипенко Ю. С. Войдут в положение. Предлагается дать адвокатам исключительное право на защиту граждан в судах // Вестник Федеральной палаты адвокатов РФ. 2015. № 2. С. 213-219
12. Гражданское процессуальное уложение Германии и Вводный закон. -
2-е изд., перераб. - М.: Инфотропик Медиа, 2016. С. 1 - 327.
13. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 1 декабря 2011 г. N 9032/11 [Электронный ресурс] // URL: https://study.garant.ru/#/document/70137278 (Дата обращения 31.05.2021)
14. Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. - Изд.
3-е, испр. и доп. - Юрьев: Типография К. Маттисена, 1912. - С. 159-160.
1 5. Антология современного права Германии на русском языке / Немецко-российская ассоциация юристов, выпуск № 1, август 2015 г. [Электронный ресурс] // URL: https://www.drjv.org/
