CC BY
3
Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 86 Tomsk State University Journal of History. 2023. № 86
Научная статья
УДК 94(571.16)''1905/1917"
doi: 10.17223/19988613/86/10
Профессиональные союзы сибирской интеллигенции: сценарии и практики участия в политических процессах 1905 года
Ольга Анатольевна Харусь
Томский государственный университет, Томск, Россия, [email protected]
Аннотация. Дана характеристика позиций профессиональных союзов сибирской интеллигенции в отношении ключевых политических событий и процессов 1905 г. Установлена общность представлений о необходимости демократизации политической системы посредством создания органа народного представительства. Выявлены разногласия по тактическим вопросам между радикально настроенными членами профессиональных союзов и сторонниками умеренности в политике. Сделан и обоснован вывод о незавершенности процесса политического самоопределения интеллигенции региона к концу 1905 г.
Ключевые слова: интеллигенция, профессиональные союзы, политические акции, 1905 год, Сибирь
Для цитирования: Харусь О.А. Профессиональные союзы сибирской интеллигенции: сценарии и практики участия в политических процессах 1905 года // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 86. С. 76-83. doi: 10.17223/19988613/86/10
Original article
Professional unions of the Siberian intelligentsia: scenarios and practices of participation in the processes of 1905
Olga A. Kharus
Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation, [email protected]
Abstract. The author's goal is to expand insight into the role and place of professional unions of the Siberian intelligentsia in the political processes of 1905 based on the analysis of tactical positions and practical actions of its members in specific historical circumstances. Materials from periodicals and unpublished documents of judiciary and police recording the manifestations of professional unions' political activity in 1905 are the main sources to implement research. The specificity of the author's approach is to focus on identifying the importance of trade union participation for the political self-identification of their members. Analysis of the intellectuals' ideas about the perspectives of modernizing the country's political structure in connection with the publication of the Manifesto on August 6th demonstrated the controversy of their political positions: statements of the commitment to the idea of convocation of a Constituent Assembly based on universal suffrage were accompanied by recognizing the necessity of Bulygin Duma's participation in the elections. This political behaviour was probably the result of a compromise between radical trade union members and advocates of progressive transformation. In the context of general opposition, the degree of opposition varied from sympathy and moral support for radical measures such as strikes and stoppages to representation on the General Strike Committee. Differentiation of positions clearly manifested in connection with the need to define tactical course after the publication of the Manifesto on October, 17th. Some intellectuals were sure that prerequisites for the formation of a new social order would appear, and therefore they appealed to refuse from revolutionary means of struggle. The others questioned the feasibility of implementing the declarations of the Manifesto in existing circumstances and believed it was necessary to continue the tactics of "pressure from below". Scepticism was heightened by the repressive actions of the authorities that also affected members of the political unions of intelligentsia. Repression and the lack of consensus on topical issues of the political agenda became the key factors in the termination of these organizations' activity at the beginning of 1906. Later most of its members did not show political activity. So, acknowledging the significant role of the activity of the intelligentsia's professional unions in the process of political self-identification of its members one should recognize that by the beginning of 1906 the process had not been completed. Keywords: intelligentsia, professional unions, political actions, the year 1905, Siberia
For citation: Kharus, O.A. (2023) Professional unions of the Siberian intelligentsia: scenarios and practices of participation in the processes of 1905. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya - Tomsk State University Journal of History. 86. pp. 76-83. doi: 10.17223/19988613/86/10
© О.А. Харусь, 2023
События 1905 года в Сибири получили широкое освещение в отечественной историографии. Тем не менее они по-прежнему привлекают внимание исследователей: расширяется источниковая база, предлагаются и апробируются новые методологические подходы, обогащается исследовательский инструментарий, расширяется круг интересующих специалистов проблем, вырисовываются новые сюжетные линии и новые ракурсы изучения ключевых процессов общественно-политической жизни региона, заметно оживившейся с началом первой российской революции. Общие тенденции приращения исторического знания повлияли на формирование исследовательского замысла данной статьи, который состоит в расширении представлений о роли и месте профессиональных союзов сибирской интеллигенции в политических процессах второй половины 1905 г. не только на основе введения в научный оборот ранее не привлекавшихся источников, но и посредством акцентирования внимания на их значении как организационной формы идейно-политической самоидентификации интеллектуалов. До настоящего времени в огромном массиве исследований, посвященных событиям 1905 г. в Сибири, предметом специального научного интереса эти организации стали только в статье А.Е. Плотникова [1]. Опираясь на материалы периодической печати и документы фонда Департамента полиции Государственного архива Российской Федерации, автор привел значительное число новых фактов, связанных с историей возникновения и деятельности профессиональных союзов интеллигенции и служащих в Сибири в период первой российской революции. Однако «территориальный» принцип изложения материала, в соответствии с которым последовательно представлена характеристика организаций в отдельных городах сначала Восточной, а затем Западной Сибири, придал определенную фрагментарность нарративу исследователя. Наряду с этим обстоятельством существенно затрудняет формирование целостного представления об участии профессиональных организаций в общественно-политических процессах отсутствие в статье сведений об их позиции по отношению к ряду ключевых событий 1905 г., в числе которых издание Манифеста 6 августа и Манифеста 17 октября. К тому же включение в предметное поле исследования характеристики союзов низшего медицинского персонала, почтово-телеграфных служащих, приказчиков, конторщиков и им подобных не предполагает концентрации внимания на процессах политического самоопределения именно интеллигенции как социальной общности, для представителей которой характерно доминирование интеллектуальных видов деятельности.
Предлагаемая в данной статье оптика исследования, центрированного на проблеме политической самоидентификации интеллигенции, позволяет фокусироваться на вопросах, связанных с определением мотивации политического поведения, характеристикой индикаторов формирующейся политической идентичности, выявлением влияния представлений группы о себе и о других группах на оценку политических событий, а также на выбор тактики в конкретной политической ситуации. Этому исследовательском замыслу подчинена логика
отбора и систематизации источников, представленных главным образом неопубликованными документами судебных органов и органов полиции, в которых зафиксированы проявления политической активности профессиональных союзов в 1905 г. В качестве акторов общественных процессов в статье рассматриваются только те профессиональные организации интеллигенции, которые вышли за рамки своего изначального предназначения и приняли участие как в обсуждении актуальной политической повестки, так и в целом ряде акций, имевших политический характер.
Начало процессу политического самоопределения интеллигенции в рамках союзов, формировавшихся по профессиональному признаку, но фактически сразу же заявивших о себе как об организациях с ярко выраженной политической позицией, в Сибири было положено учреждением в мае 1905 г. в Иркутске ВосточноСибирского отдела Всероссийского союза инженеров и техников. Летом этого года был образован красноярский отдел союза инженеров и Академический союз в Томске, а осенью - томский отдел союза инженеров и союз адвокатов в Иркутске. В основных своих контурах представления местной интеллигенции о перспективах модернизации политической системы определились в первой половине 1905 г. [2], вторая же половина этого года стала временем проверки этих представлений на прочность и выявления потенциала профессиональных организаций как формы коллективной идентичности, базирующейся на сходстве политических позиций.
Центральным требованием, звучавшим в программных заявлениях и документах профессиональных союзов интеллигенции, был созыв Учредительного Собрания на основании всеобщего избирательного права для выработки конституции на демократических началах. Это требование явным образом диссонировало с содержанием проекта законосовещательного представительного органа, разработанного в Министерстве внутренних дел и получившего название проекта Булыгин-ской думы по имени возглавлявшего министерство А.Г. Булыгина. Неслучайно на состоявшемся в июле 1905 г. III съезде Союза Союзов было принято решение о бойкоте булыгинских многостепенных и далеко не всеобщих выборов (за отсрочку решения этого вопроса высказался лишь союз профессоров; союз инженеров и союз адвокатов решение поддержали) [3. С. 107, 108]. Однако уже в августе, после подписания Николаем II Манифеста об учреждении Государственной Думы как высшего законосовещательного представительного органа Российской империи, бойкотистские настроения в среде интеллигенции пошли на спад. II съезд Академического союза (25-28 августа 1905 г.) признал необходимость участия в выборах. В начале октября к такому же решению пришел на своем II съезде и союз адвокатов [4. С. 111, 112]. Тем самым эти организации обозначили свой разрыв с ранее утвержденной политической линией Союза Союзов. Одновременно наметилось их сближение с либерально настроенной оппозицией, представители которой стояли у истоков формирования кадетской партии, поскольку последние на IV съезде «Союза освобожде-
ния» (23-24 августа 1905 г.) и земско-городском съезде (12-15 сентября 1905 г.) решительно отвергли бойкот Думы [4. С. 84, 235-236; 5. С. 111-114].
К выводу о необходимости участия в выборах Булыгинской Думы пришли и члены профессиональных союзов интеллигенции в Сибири. Однако в комментариях, призванных объяснить такой политический выбор, явственно звучали радикальные мотивы. Интеллектуалы отчетливо осознавали наличие «дистанции огромного размера» между их идеалом народного представительства и той Думой, которую предполагалось создать в соответствии с Манифестом 6 августа, а потому отнюдь не связывали с ней надежд на плодотворную законотворческую деятельность. В резолюции иркутского союза адвокатов, определявшей его отношение к Государственной Думе, указывалось: «...адвокатура должна принять самое деятельное участие как в предвыборной агитации, так и в самой Думе с тем, чтобы эта последняя не занималась органической работой». Предназначение Думы в резолюции сводилось исключительно к «достижению народного представительства, основанного на началах всеобщей, равной, прямой и закрытой подачи голосов, с правом законодательной власти и осуществления политической свободы» [6. Л. 129]. Общее собрание врачей Восточной Сибири большинством голосов высказалось за необходимость принимать участие в выборах Булы-гинской Думы «в целях агитации и проникновения в нее, как в захваченную позицию, для более энергичного следования по ранее намеченному плану» (под последним подразумевались создание народного представительства на основе всеобщего избирательного права, обеспечение гражданских и политических свобод) [7. 8 окт.].
Восточно-Сибирский отдел союза инженеров и техников также рассчитывал использовать участие в выборах Государственной Думы «для проникновения в нее со строго определенными намерениями» [7. 8 окт.]. Его члены сохранили приверженность идее Учредительного Собрания. При рассмотрении вопроса об участии в выборах Государственной Думы общее собрание отдела исходило из признания того, что «только Учредительное Собрание, состоящее из свободно избранных на основании всеобщего, равного, тайного голосования народных представителей, может дать народу те учреждения и гарантии, которые необходимы для его нормального политического и общественного развития». Поэтому в постановлении собрания указывалось: «Пока эта основная цель не достигнута, собрание считает необходимым со всей энергией испытанными до сих пор средствами продолжать борьбу за права народа и решает принять самое деятельное участие в предвыборной агитации для избрания тех лиц, которые в Государственной Думе немедленно по открытии ее потребуют Учредительного Собрания» [6. Л. 126].
Вместе с тем, вероятно, иркутяне испытывали и некоторые сомнения по поводу того, что Булыгинская Дума может стать средством достижения «истинного» народного представительства, избранного всеобщим голосованием Учредительного Собрания. Как прояв-
ление определенного скепсиса в отношении идеи созыва Учредительного Собрания депутатами Булыгинской Думы представляется возможным расценить высказанную в указанном постановлении общего собрания членов Восточно-Сибирского отдела союза инженеров и техников мысль о необходимости «принять самое деятельное участие в предвыборной агитации, дабы всеми средствами помешать осуществлению самих выборов» [6. Л. 126]. Подобная противоречивость содержания постановления, проявившаяся в признании, с одной стороны, важности обеспечения представительства в Думе подлинных защитников народных интересов, а с другой стороны, необходимости срыва самих выборов, служила показателем отсутствия четкой и однозначной линии политического поведения применительно к конкретным обстоятельствам момента. Используемые для презентации политической позиции членов организации формулировки, скорее всего, являлись результатом предпринимавшихся усилий по достижению компромисса между приверженцами умеренности в политике, с одной стороны, и сторонниками радикальных мер - с другой.
Усиление радикальных настроений в ВосточноСибирском отделе союза инженеров и техников было связано как с активной позицией ряда его членов, являвшихся эсерами по партийной принадлежности, так и с избранным руководством отдела курсом на проведение открытых массовых собраний. Если в первый период своего существования отдел, судя по донесениям местных полицейских чинов [8. Л. 207; 9. Л. 321; 10. Л. 8], напоминал, скорее, корпоративную организацию (резолюции по вопросам общественной и государственной жизни, принимавшиеся на закрытых заседаниях, становились достоянием лишь его членов), то в связи с принятым решением об участии в выборах Государственной Думы наметился значительный сдвиг в расширении контактов союза с общественностью. Бюро Восточно-Сибирского отдела подготовило и распространило письменное обращение к своим членам, предписывавшее «проявить величайшую энергию к ускорению торжества наших идеалов и к проведению их в сознание возможно больших кругов избирателей» [8. Л. 112]. За патетикой формулировок воззвания о благородстве и возвышенности идеалов Союза, о необходимости отдать все свои силы их служению, «оставив лишь самую необходимую долю на будничное добывание куска хлеба», стояло осознание слабости реальных позиций «сознательных прогрессивных партий», к числу которых Союз примкнул. В воззвании Восточно-Сибирского отдела союза инженеров и техников отмечалось: «.Сознательные прогрессивные партии. в громадной массе русских избирателей представят значительную силу качественно своей возвышенной идеальной программой, но количественно могут оказаться в меньшинстве» [8. Л. 112]. Признание необходимости активной пропаганды для усиления своих позиций на предстоящих выборах в представительный орган повлекло за собой решение о предоставлении всем желающим свободного и бесплатного доступа на организовывавшиеся ВосточноСибирским отделом собрания в зданиях Географиче-
ского музея, музыкальной школы, общественного собрания, на частных квартирах. При этом и сами собрания стали проводиться гораздо чаще: если летом 1905 г. состоялось лишь два собрания отдела - 1 и 4 июня, то за осенний период имеются данные о собраниях, состоявшихся 15 сентября, 1 и 30 октября, 14, 20 и 29 ноября [11. Л. 125]. Инициативные действия интеллигенции вызвали интерес у иркутян. Например, 1 октября 1905 г. на собрании в доме купца Замятина присутствовало более 200 человек, из которых только 17 являлись членами отдела [8. Л. 208]. Организация такого рода массовых собраний сыграла значимую роль в процессе политического самоопределения интеллигенции, поскольку обеспечивала публичную апробацию программных требований профессионального союза: реакция представителей различных слоев и групп населения становилась индикатором их одобрения или неприятия.
Проведение открытых для населения собраний Восточно-Сибирского отдела союза инженеров и техников повлекло за собой переход инициативы в формировании повестки и обсуждении различных вопросов от радикал-либералов к активистам революционных партий. Как сообщал в донесении Директору Департамента полиции начальник Иркутского охранного отделения, «члены революционных организаций постепенно становятся почти полными хозяевами заседаний, вводя свои программы» [8. Л. 208]. Результатом их агитации являлись, в частности, организованный на собрании 10 августа сбор денег на помощь забастовавшим рабочим Иваново-Вознесенска, материальная поддержка забастовки рабочих местного депо, а также принятое на собрании 1 октября решение бойкотировать газету «Иркутские Губернские Ведомости» «ввиду развращающего влияния ее на читающую публику, порождающего среди последней последователей... "черной сотни"» [8. Л. 207, 209; 12]. В ряде случаев представителям умеренного крыла в Восточно-Сибирском отделе союза инженеров и техников все же удавалось проводить свою линию. Так, на призыв иркутского комитета РСДРП поддержать нравственно и материально забастовку читинских железнодорожников общее собрание отдела 15 сентября 1905 г. ответило отказом, мотивируя его тем, что администрация дороги не противодействует целям Всероссийского союза инженеров и техников [13. С. 20]. Однако такая позиция было скорее исключением, чем правилом в практике профессиональных союзов интеллигенции осенью 1905 г.
Объяснением этому, помимо прочего, может служить изначально заявленная профессиональными организациями при их формировании готовность к использованию для достижения поставленных целей таких радикальных средств, как всеобщая забастовка и солидарность с деятельностью революционных партий [11. Л. 125]. Именно такой тактики придерживались они в ходе Всероссийской политической стачки, начавшейся 7 октября остановкой Московско-Казанской железной дороги. В Сибири 13 октября первыми включились в стачку телеграфисты железной дороги в Томске, рабочие Читы, Верхнеудинска, Иркутска.
17 октября стачка охватила почти все города, станции и рабочие поселки региона [14. С. 262]. Уже 15 октября общее собрание иркутской группы Всероссийского союза адвокатов, заявив о признании политической забастовки одним из средств достижения демократического конституционного устройства, единогласно постановило «примкнуть к всеобщей забастовке» и обратилось с призывом присоединиться к ней к мировым судьям, нотариусам, председателям и судьям судебных установлений [11. Л. 129]. 18 октября воззвание адвокатов, подписанное членами бюро союза присяжными поверенными Шапиро, Орнштейном и Тарасовым, было передано в Иркутскую судебную палату [15. Л. 170].
Представители союзов адвокатов, инженеров, медицинского персонала, служащих городского самоуправления, а также гласные городской думы вошли в состав объединенного стачечного комитета, созданного в Иркутске 15 октября для руководства политической забастовкой [16. Л. 35-36], и заняли в нем доминирующее положение. Если от 700 типографских рабочих в комитет были приняты только 2 делегата, от 2 000 приказчиков - 3, а рабочим железной дороги было отказано в представительстве вообще, то сравнительно малочисленные союзы интеллигенции и служащих должны были иметь в комитете по два делегата [17. С. 90]. Фактическое же их представительство в объединенном комитете, по-видимому, было еще более значительным. Так, по агентурным данным чинов местной жандармской полиции, подтвержденным свидетельскими показателями, газетными сообщениями, протоколами обысков, из 34 членов стачечного комитета 8 являлись членами союза инженеров, 6 -союза адвокатов [11. Л. 49, 134; 16. Л. 35]. 17 октября оказавшиеся в явном меньшинстве представители рабочих вышли из объединенного комитета и образовали самостоятельный рабочий стачечный комитет под руководством местной организации РСДРП. Впрочем, новый комитет под влиянием преобладавших в социал-демократической организации меньшевиков счел возможными практические соглашения с «буржуазной частью» комитета первого состава. Поэтому раскол комитета не имел серьезных организационных последствий, тем более что и само его существование оказалось весьма непродолжительным. 18, 19 и 20 октября последовали аресты наиболее активных членов объединенного стачечного комитета, в числе которых оказались и представители профессиональных организаций интеллигенции [11. Л. 135-136]. 20 октября по постановлению иркутского комитета РСДРП, поддержанному представителями либерально настроенной общественности, стачка была прекращена [18. С. 107].
Члены созданного в Томске Академического союза, придерживавшиеся умеренных политических позиций в духе консервативного либерализма, хотя и воздержались от непосредственного участия в митингах, демонстрациях, забастовках и стачках, волна которых захлестнула город в октябре 1905 г., но все же выражали явное сочувствие и поддержку оппозиционному движению в целом и оппозиционно настроенному студенчеству в частности. Еще в сентябре 1905 г. Акаде-
мический союз профессоров, преподавателей и лаборантов Томского технологического института (ТТИ) принял резолюцию о необходимости упразднения профессорского суда. Основным аргументом вузовской интеллигенции было признание нецелесообразности дисциплинарных взысканий в отношении студентов, поскольку существующие беспорядки вызваны ненормальными политическими условиями в стране и исчезнут только с проведением политических реформ [19. С. 264]. Когда в начале октября 1905 г. студенты ТТИ приняли решение объявить забастовку, профессорско-преподавательская академическая группа фактически поддержала это решение. В ее постановлении, подписанном председателем группы профессором В.А. Обручевым, указывалось: «Средство для восстановления нормальной академической жизни в высших учебных заведениях остается только одно: успокоение студенчества возможно только при успокоении всего русского общества немедленным установлением необходимых основ гражданской и политической свободы -обеспеченных законодательным порядком прав человека и гражданина. При свободе слова, печати, собраний и союзов вне стен школы не будет уже побудительных причин для беспорядков в высших учебных заведениях» [19. С. 265-266]. Подобные заявления вузовской интеллигенции Томска не без оснований воспринимались представителями власти как проявления оппозиционности, поскольку действительно являлись таковыми.
Поддержка членами профессиональных организаций интеллигенции протестного движения осенью 1905 г. свидетельствовала о преобладании радикального настроя в их среде. На какое-то время было достигнуто определенное единогласие по ключевым вопросам политической повестки, которое, казалось, могло стать основой для укрепления формировавшейся в рамках профессиональных союзов идентичности. Но этот эффект оказался весьма краткосрочным. Новый импульс процессу политического самоопределения интеллигенции был задан Манифестом 17 октября. Определение отношения к этому акту государственной власти повлекло за собой дифференциацию позиций интеллигенции.
В целом положительно оценивая сам факт издания Манифеста 17 октября, члены профессиональных организаций разошлись во мнениях по поводу открывавшихся в этой связи перспектив модернизации политической системы. Так, например, союз чиновников в Иркутске, организаторы которого ранее заявляли о приверженности идеи созыва Учредительного Собрания [20. С. 8], провозгласил своей ближайшей задачей претворение в жизнь положений Манифеста 17 октября и выразил безусловную приверженность реформам мирного характера [21. 6 дек., 29 дек.]. Некоторые интеллектуалы рассматривали Манифест не столько как символ нового общественного порядка, сколько как предпосылку для создания такового. Признавая, что предполагавшийся формат создания органа народного представительства не соответствует программному требованию созыва Учредительного Собрания на принципах всеобщего избирательного права, они все же
склонны были считать, что отныне появились реальные предпосылки для формирования нового общественного порядка. Будучи убеждены в том, что Манифест 17 октября открыл перспективы для мирной созидательной деятельности по переустройству Отечества, сторонники умеренности в политике пришли к выводу о ненужности и пагубности революционных средств борьбы в новых условиях, воспринимая их как помеху реформам. Подобные мотивы прозвучали, например, в выступлении присяжного поверенного Б.С. Орнштейна на митинге иркутских профессионально-политических союзов 6 ноября. Во имя предотвращения вооруженного восстания он обратился к присутствующим с призывом к мирной борьбе за созыв Учредительного Собрания [8. Л. 251]. Вместе с тем такая позиция не предполагала одобрения насильственных мер подавления революционного движения, отношение к которым было однозначно негативным. Так, 19 октября 1905 г. технологическая группа Академического союза отправила министру внутренних дел А.Г. Булыгину телеграмму с требованием отстранить от должности и предать суду томских губернатора и полицмейстера за жестокое избиение собравшихся около коммерческого училища 18 октября учащихся средних учебных заведений [1. С. 104-105].
Протестуя против применения насильственных мер к населению со стороны полиции, представители либеральной общественности ставили вопрос о создании альтернативных формирований по поддержанию общественного порядка на началах самообороны. Так, в Иркутске профессионально-политические союзы выступили с инициативой организации городской милиции. 13 ноября этот вопрос был поднят на митинге, созванном объединенным бюро восьми союзов, в числе которых были и союзы инженеров, адвокатов, врачей, фармацевтов [22. Л. 221]. Резолюция митинга гласила: «Принимая во внимание, что государственная полиция в течение борьбы народа и общества с ненавистным им режимом не только не охраняла жизнь, здоровье, имущество, общественный порядок и публичную безопасность, но даже являлась органом, создающим хулиганские отряды и руководящим их преступной деятельностью, митинг считает необходимым предложить иркутскому городскому самоуправлению совместно с представителями общественных организаций и союзов немедленно учредить городскую милицию, возложив на нее функции наружной полиции и упразднив ныне действующую государственную полицию» [8. Л. 254]. По предложению председателя объединенного бюро союзов Андронникова сразу же был организован сбор пожертвований на вооружение народной милиции [8. Л. 255]. Вопрос о материальном содействии дружинам самообороны был одним из центральных и в повестке состоявшегося 18 декабря собрания представителей союзов адвокатов, инженеров и техников, служащих городского управления, равноправия женщин, врачей, железнодорожных служащих, приказчиков, торгово-промышленников и областников [23. Л. 18].
Предпринимавшиеся инициативной общественностью осенью 1905 г. усилия по организации городской охраны получили весьма противоречивые оценки в раз-
личных источниках и литературе. С одной стороны, в документах местной администрации и органов губернских жандармских управлений подобные действия квалифицировались как проявления противоправительственного характера, направленные на содействие забастовочному движению [16. Л. 42]. С другой стороны, в советской историографии утверждалось, что организаторы городской охраны и не думали о борьбе с правительством, а намеревались в лице милиции создать противовес рабочим боевым дружинам, заменить дезорганизованную полицию, сохранить старый порядок и защитить собственное имущество от грабежей и разбоя [18. С. 128, 153, 159]. Между тем с учетом общей установки членов профессиональных союзов интеллигенции, принявших участие в этих акциях, на политические преобразования посредством реформ есть основание считать если не доминирующим, то одним из ключевых мотивов стремление покончить как с эксцессами леворадикального толка (неуместными, с их точки зрения, в условиях провозглашенных правительством намерений реформировать политический порядок), так и с черносотенными и репрессивными акциями, ставившими под сомнение возможность практической реализации декларированных свобод.
Присущий части членов профессиональных союзов интеллигенции оптимизм в оценке открывавшихся в связи с изданием Манифеста 17 октября перспектив модернизации политической системы не стал общим настроем в этой среде. Имели место и сомнения в искренности намерений царизма провести обещанные реформы, а также в возможности прекращения революции благодаря сделанной уступке. В резолюции состоявшегося 6 ноября в Иркутске митинга профессиональных союзов констатировалось, что реальное значение Манифесту 17 октября может придать только сформированное из либерально настроенных лиц однородное деловое министерство, которое немедленно издаст временные законы о созыве Учредительного Собрания на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования и о свободах, предотвратив тем самым «кровавую» революцию [8. Л. 260]. Скептически оценивая шансы на практическое осуществление деклараций Манифеста в существующих политических условиях, сторонники подобных настроений не спешили отмежеваться от революционной демократии, борьбой которой были завоеваны провозглашенные свободы. Союз адвокатов в Иркутске высказался в поддержку забастовки почтово-телеграфных служащих, начавшейся 15 ноября в ответ на запрещение министром внутренних дел П.Н. Дурново Всероссийского почтово-теле-графного союза [18. С. 127]. В декабре 1905 г. вопрос о «материальной и нравственной поддержке забастовавших почтово-телеграфных чинов» был вынесен на обсуждение собрания представителей союзов инженеров и техников, служащих городского управления, торгово-промышленников, приказчиков и областников [23. Л. 18]. 29 ноября 1905 г. общее собрание Восточно-Сибирского отдела союза инженеров и техников решило поддержать забастовку нижних воинских чинов иркутского гарнизона и избрало двух представителей в военно-стачечный комитет. В целях оказания
поддержки солдатскому движению в распоряжение бюро союза была предоставлена вся свободная наличность капитала взаимопомощи [11. Л. 126-127].
Действия представителей интеллигенции по поддержке забастовочного движения в конце 1905 г. были продиктованы сомнениями в серьезности намерений властей реформировать политический режим страны. Эти сомнения усиливались репрессивными мероприятиями царизма, явно диссонировавшими с провозглашенными гражданскими и политическими свободами. Полагая, что обещанные реформы могут стать реальностью лишь при условии организованного «давления снизу», сторонники такой тактики стремились заручиться поддержкой демократических слоев населения. Вместе с тем, демонстрируя солидарность с забастовщиками, представители инициативного меньшинства из числа членов профессиональных организаций не упускали из виду и необходимость контроля за демократическим движением с целью придания ему по возможности мирного, «культурного», цивилизованного характера. Видимо, в данном случае имел место и некий расчет на повышение своего авторитета в глазах радикально настроенной общественности и на приобретение кредита доверия широких слоев населения, который можно было бы использовать для укоренения представлений о предпочтительности реформ перед революционными потрясениями. Однако подобная линия политического поведения оказалась весьма уязвимой как для критики «слева», так и для критики «справа». Революционеры-демократы видели в интеллектуалах отнюдь не союзников, а врагов, предателей, пытающихся совлечь массы с единственно возможного пути переустройства Отечества - пути революции, вооруженного восстания. С другой стороны, консервативные и умеренно-либеральные политические круги расценивали действия радикально настроенной интеллигенции как прямое пособничество революции. Это мнение разделяли и представители власти.
В январе 1906 г. в Иркутске последовали аресты активных участников октябрьских событий, в числе которых оказались и представители союзов инженеров, адвокатов, служащих городского самоуправления в объединенном стачечном комитете [11. Л. 136; 16. Л. 29]. Им инкриминировались «переход на революционный путь» в период забастовки, формирование у народных масс «готовности к насильственному посягательству на установленный основными законами образ правления», «приостановка обычного течения жизни города», устройство «публичных сборищ (митингов), на которых произносились речи, призывавшие к бунтовщическими деяниям», поддержка всеобщей политической забастовки [11. Л. 27, 28, 137-139]. В ходе следствия было установлено также намерение подвергнутых арестам лиц осуществить реорганизацию местного самоуправления [11. Л. 28. 138; 16. Л. 37].
Участие в октябрьских событиях обернулось репрессиями и для вузовской интеллигенции Томска. В начале 1906 г. начальник городского охранного отделения представил Томскому губернатору список лиц, «коих дальнейшее оставление на службе в гор. Томске нежелательно». В список оказались включены члены Ака-
демического союза Е.Л. Зубашев, Г.Л. Тираспольский, Н.М. Кижнер, И.И. Бобарыков, А.Е. Сабек, Н.В. Некрасов, Н.А. Александров, Н.Н. Розин. Предъявленные им обвинения были в основном однотипны: поддержка октябрьских забастовок учащихся и служащих; личное участие в сходках и митингах; выступления с противоправительственными речами; нравственное и материальное покровительство забастовщикам [24. Л. 6773]. В конце января - начале февраля 1906 г. директор Томского технологического института Е.Л. Зубашев, профессора ТТИ Г.Л. Тираспольский, Н.М. Кижнер были отстранены Томским губернатором К.С. Нольке-ном от должности и высланы из пределов Сибири и Степного края [24. Л. 68, 69].
Репрессии стали одним из факторов прекращения деятельности профессионально-политических союзов в начале 1906 г. В распаде этих организаций сыграло свою роль и отсутствие единства в их рядах по актуальным вопросам политической повестки. При наличии разногласий между радикально настроенными членами профессиональных союзов и сторонниками умеренности в политике объединяющим началом для них стал общий оппозиционный настрой и запрос на демократизацию политической системы посредством создания органа народного представительства. Очевидно, что этого было недостаточно для формирования на сколько-нибудь долговременной основе коллективной идентичности по принципу сходства политических позиций.
В дальнейшем некоторые активные участники профессиональных союзов интеллигенции пополнили
ряды политических партий. Так, например, значительная часть членов Академического союза в Томске (в их числе профессора И.А. Малиновский, Н.В. Некрасов, Н.Н. Розин, В.В. Сапожников, М.Н. Соболев, Н.И. Кар-ташев, Д.В. Алексеев) вступили в местную кадетскую организацию [21. 27 окт.; 25. Л. 56]. У истоков отдела кадетской партии в Иркутске стояли двое из трех членов бюро иркутской группы Всероссийского союза адвокатов - присяжные поверенные Л.С. Шапиро и Б.С. Орнштейн [11. Л. 129]. Однако большинство членов профессиональных союзов, отдав дань своеобразной моде на оппозиционность, которая затронула в это время самые различные слои и группы российского общества, и пережив кратковременный всплеск политической активности, в дальнейшем этой активности не проявляли. Причины этого могли быть весьма различными: психологическая усталость от эмоционального подъема под влиянием бурных событий 1905 г., фрустрация на фоне неоправдавшихся надежд на скорое и радикальное изменение общественного устройства, отсутствие мотивации к долгосрочной систематической политической деятельности во имя достижения намеченных целей и, наконец, сохранявшаяся у многих неопределенность позиции по ключевым вопросам политической повестки.
Таким образом, констатируя значимую роль профессиональных союзов интеллигенции в процессе политической самоидентификации ее представителей, следует признать, что считать этот процесс завершенным к началу 1906 г. нет оснований.
Список источников
1. Плотников А.Е. Профессионально-политические союзы интеллигенции Сибири в 1905-1907 гг. // Материалы к хронике общественного
движения в Сибири в 1895-1917 гг. Томск : Том. гос. ун-т, 1995. Вып. 2. С. 96-117.
2. Харусь О.А. Профессиональные союзы как организационная форма идейно-политической самоидентификации сибирской интеллигенции
в 1905 г. // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 85. С. 87-94.
3. Ерман Л.К. Интеллигенция в первой русской революции. М. : Наука, 1966. 373 с.
4. Лейкина-Свирская В.Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 гг. М. : Мысль, 1981. 285 с.
5. Черменский Е.Д. Буржуазия и царизм в первой русской революции. М. : Мысль, 1970. 448 с.
6. Государственный архив Иркутской области (ГАИО). Ф. 245. Оп. 3. Д. 322.
7. Сибирская жизнь. Томск. 1905.
8. ГАИО. Ф. 601. Оп. 1. Д. 65.
9. ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 54.
10. ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 57.
11. ГАИО. Ф. 245. Оп. 3. Д. 322.
12. Сибирский социал-демократический листок : рабочая газета Сибирского Союза. 1905. № 3 (сентябрь).
13. Акулов М.Р. Профсоюзы Сибири до Великой Октябрьской социалистической революции. М. : Профиздат, 1957. 102 с.
14. История Сибири с древнейших времен до наших дней : в 5 т. Л. : Наука, Ленингр. отд-ние, 1968. Т. 3. 530 с.
15. ГАИО. Ф. 242. Оп. 3. Д. 10.
16. ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 141.
17. Революционное движение в Иркутской губернии в годы первой русской революции : сб. документов. Иркутск : Кн. изд-во, 1955. 155 с.
18. Яковлев Н.Н. 1905 год в Иркутске // Труды Московского государственного историко-архивного института. М., 1954. Т. 6. С. 75-165.
19. Ищенко О.В. Отношение профессоров Томского технологического института к студенческому движению в годы первой революции в России // Известия Томского политехнического университета. 2007. Т. 310, № 3. С. 262-268.
20. Серебренников И. «Красные» дни в Иркутске // Сибирские вопросы. 1907. № 26. С. 6-12.
21. Восточное обозрение. Иркутск. 1905.
22. ГАИО. Ф. 600. Оп. 1. Д. 234.
23. ГАИО. Ф. 601. Оп. 1. Д. 81.
24. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 102. Оп. 233 (1905, II отд.). Д. 3. Ч. 43.
25. ГАРФ. Ф. 102. Оп. 233 (1905, I отд.). Д. 999. Ч. 4.
References
1. Plotnikov, A.E. (1995) Professional'no-politicheskie soyuzy intelligentsii Sibiri v 1905-1907 gg. [Professional and political unions of the intelligentsia of Siberia in 1905-1907]. In: Zonoviev, V.P. (ed.) Materialy k khronike obshchestvennogo dvizheniya v Sibiri v 1895—1917 gg. [Materials for the chronicle of the social movement in Siberia in 1895-1917]. Vol. 2. Tomsk: Tomsk State University. pp. 96-117.
2. Kharus, O.A. (2023) Professional unions as an organizational form of an ideological-political self-identification of the Siberian intelligentsia in 1905.
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya — Tomsk State University Journal of History. 85. pp. 87-94. (In Russian). DOI: 10.17223/19988613/85/11
3. Erman, L.K. (1996) Intelligentsiya vpervoy russkoy revolyutsii [Intelligentsia in the first Russian revolution]. Moscow: Nauka.
4. Leykina-Svirskaya, V.R. (1981) Russkaya intelligentsiya v 1900—1917gg. [Russian intelligentsia in 1900-1917]. Moscow: Mysl'.
5. Chermenskiy, E.D. (1970) Burzhuaziya i tsarizm v pervoy russkoy revolyutsii [Bourgeoisie and tsarism in the first Russian revolution]. Moscow:
Mysl'.
6. The State Archive of Irkutsk Region (GAIO). Fund 245. List 3. File 322.
7. Sibirskaya zhizn'. (1905)
8. The State Archive of Irkutsk Region (GAIO). Fund 601. List 1. File 65.
9. The State Archive of Irkutsk Region (gAIo). Fund 600. List 1. File 54.
10. The State Archive of Irkutsk Region (GAIO). Fund 600. List 1. File 57.
11. The State Archive of Irkutsk Region (gAIo). Fund 245. List 3. File 322.
12. Sibirskiy sotsial-demokraticheskiy listok: rabochaya gazeta Sibirskogo Soyuza. (1905) 3.
13. Akulov, M.R. (1957) Profsoyuzy Sibiri do Velikoy Oktyabr'skoy sotsialisticheskoy revolyutsii [Trade unions of Siberia before the Great October Socialist Revolution]. Moscow: Profizdat.
14. Okladnikov, A.P. (1968) Istoriya Sibiri s drevneyshikh vremen do nashikh dney [History of Siberia from Ancient Times to the Present]. Vol. 3. Leningrad: Nauka.
15. The State Archive of Irkutsk Region (GAIO). Fund 242. List 3. File 10.
16. The State Archive of Irkutsk Region (gAIo). Fund 600. List 1. File 141.
17. Kudryavtsev, F.A. (ed.) (1955) Revolyutsionnoe dvizhenie v Irkutskoy gubernii v period pervoy russkoy revolyutsii [The revolutionary movement in Irkutsk province during the first Russian revolution]. Irkutsk: Kn. izd-vo.
18. Yakovlev, N.N. (1954) 1905 god v Irkutske [1905 in Irkutsk]. In: Trudy Moskovskogo gosudarstvennogo istoriko-arkhivnogo instituta [Proceedings of the Moscow State Historical and Archival Institute]. Vol. 6. Moscow: [s.n.]. pp. 75-165.
19. Ishchenko, O.V. (2007) Otnoshenie professorov Tomskogo tekhnologicheskogo instituta k studencheskomu dvizheniyu v gody pervoy revolyutsii v Rossii [The attitude of professors at Tomsk Institute of Technology towards the student movement during the years of the first revolution in Russia]. Izvestiya Tomskogo politekhnicheskogo universiteta. 310(3). pp. 262-268.
20. Serebrennikov, I. (1907) "Krasnye" dni v Irkutske ["Red" days in Irkutsk]. Sibirskie voprosy. 26. pp. 6-12.
21. Vostochnoe obozrenie. (1905)
22. The State Archive of Irkutsk Region (GAIO). Fund 600. List 1. File 234.
23. The State Archive of Irkutsk Region (gAIo). Fund 601. List 1. File 81.
24. The State Archive of the Russian Federation (GARF). Fund 102. List 233 (1905, II sec.). File 3. Part 43.
25. The State Archive of the Russian Federation (gARf). Fund 102. List 233 (1905, I sec.). File 999. Part. 4.
Сведения об авторе:
Харусь Ольга Анатольевна - доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории и документоведения Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.
Information about the author:
Kharus Olga A. - Doctor of Historical Sciences, Professor, Professor of the Department of History and Documentation of National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 09.08.2023; принята к публикации 15.11.2023 The article was submitted 09.08.2023; accepted for publication 15.11.2023
