CC BY
115
УДК 342.24(470)(091)
проекты реформирования
федеративных отношений в роССИИ в 1990-е гг.:
политико-правовой обзор
© Казарин В. н., 2014
Иркутский государственный университет, г. Иркутск
Статья посвящена анализу проектов реформирования федеративных отношений в постсоветской России в один из переломных периодов ее развития — 1990-е гг. Исследованы различные политико-правовые проекты вариантов эволюции российской государственности. Автор обосновал вывод о том, что изменения субъектного состава Российской Федерации были не только возможны, но и объективно необходимы.
Ключевые слова: кризис советской федерации; проекты реформирования федеративных отношений; варианты взаимоотношений центра и субъектов Федерации; обсуждение оптимизации субъектного состава РФ; перспективы эволюции федеративных отношений в России.
Рубеж 80—90-х гг. ХХ в. явился наиболее сложным для развития российской государственности за всю ее более чем тысячелетнюю историю. Явные провалы экономической политики, проводимой горбачевским руководством, усиливавшаяся финансовая зависимость Союза ССР, а затем и новой России от развитых зарубежных государств, резкое падение жизненного уровня основной массы населения страны, вырвавшиеся наружу политические, идеологические проблемы, религиозные и национальные/националистические движения, давление геополитического Запада — все это расшатывало государственность, не могло не влиять на отношения центра и регионов. В ходе обострившейся борьбы за политическую и экономическую власть наиболее радикальные сторонники либеральной идеи оказались в одном ряду с антироссийски настроенными националистическими силами в большинстве союзных республик.
В результате распада (развала?) Союза ССР советская федерация перестала существовать как юридически, так и фактически. РСФСР, также формально федеративное государство, как наиболее крупная по территории и населению часть бывшего СССР, находилась под угрозой фактического развала. Речь идет не только о сепаратизме и фактическом выходе из состава РСФСР Чеченской Республики при президентах Д. Дудаеве и А. Масхадове, но и сепаратизме отдельных республик и обла-
стей (Татарстан, Башкортостан, Саха/Якутия, отчасти Свердловская область и др.).
По мере укрепления федеральной власти реальные полномочия многих региональных лидеров постепенно сокращались. Но это таило в себе и потенциальную угрозу. Сформировавшаяся местная элита и бюрократия, почувствовавшая вкус власти и собственности, усиливала противодействие федеральным властям в различных, более завуалированных формах. А это не снимало с повестки дня вопрос о потенциальном развале Российской Федерации.
Рассмотрим, какие же проекты и возможные варианты развития российской государственности после распада Союза ССР обсуждались и при наличии необходимых условий могли быть реализованы.
Первый. Создание так называемой Русской республики, которая бы наряду с другими, уже существующими национально-территориальными республиками, вошла бы в состав Российской Федерации. В условиях многонационального состава исторической России этот проект был не только нереализуемым, но и опасным для эскалации межнациональных отношений. Российская Федерация, еще не оформившись после событий 1991 г., могла повторить судьбу СССР.
Второй. Отказ от национально-территориального принципа и создание федеральных единиц на основе экономико-географического районирования страны. Этот проект можно признать идеальным, но поэтому
и нереализуемым в тех конкретных условиях. Пошли бы тогда национальные элиты на отказ от национально-территориального принципа? Разработаны ли были критерии оптимального экономико-географического районирования? Именно в тот период, рубежа 1991—1992 гг.? Очевидно, что это риторические вопросы.
Третий. Создание федерации республик (национально-территориальных образований) и так называемых земель (административно-территориальных образований по типу существующих в ФРГ). Но эти проекты были категорически отвергнуты в бывших автономных республиках, не желавших иметь одинаковый статус с административно-территориальными образованиями. Проведение курса на укрупнение административно-территориальных единиц в условиях слабой центральной власти означало бы создание подобия конфедерации.
Четвертый. Эти предложения содержались в проекте Конституции РФ, разработанном политсоветом Движения демократических реформ России (разработчики проекта юристы С. С. Алексеев, А. А. Собчак, Ю. Х. Калмыков). Они предложили национальные республики, губернии и автономные национальные сообщества признать субъектами федерации. Республики, по их мнению, — это суверенные государства, губернии — территориальные государственно-административные образования, которые бы обеспечивали сочетание государственного начала и местного самоуправления. Автономные национальные сообщества предлагалось создавать в составе губерний на началах территориальной и этнической автономии малочисленных народов. Они же отстаивали идею заключения индивидуальных договоров между всеми субъектами федерации [1].
Анализируя эти проекты становления Российской Федерации, можно предположить, что будь они реализованы, Россию ждала бы участь Союза ССР.
Еще в 1992 г. при обсуждении научным юридическим сообществом проекта новой Конституции (предварительного, а не того, который был положен в основу Конституции 1993 г.) канд. юрид. наук А. А. Уваров (Оренбургский филиал МЮИ) отметил, что слабым местом проекта является раздел о федеративном устройстве России. Он заострил внимание на том, что надо стремиться к тому, чтобы на базе автоном-
ных областей и округов не возникали карликовые республики, так как это вызовет дальнейшую дестабилизацию экономических и политических отношений, новые национальные конфликты. «Видимо, — писал А. А. Уваров, — необходимо на научной основе разработать некоторые критерии (экономические, политические, демографические и т. п.), на основе которых можно проектировать потенциальные субъекты Федерации России» [2].
Одной из наиболее актуальных проблем, начиная с так называемого парада суверенитетов конца 1980-х — начала 1990-х гг. и на протяжении всего последнего десятилетия ХХ в., была проблема взаимоотношений краев/областей и бывших автономных округов, ставших по Конституции 1993 г. равноправными субъектами Федерации (п. 1 ст. 5). В главе 3 «Федеративное устройство» (ч. 4 ст. 66) определены отношения автономных округов, входящих в состав края или области. Они «могут регулироваться федеральным законом и договором между органами государственной власти автономного округа и, соответственно, органами государственной власти края или области». На практике же разногласия между краем/областью и округом продолжали оставаться. Каков же был механизм их преодоления? Один из них был предложен Н. М. Добрыниным, заместителем главы Ханты-Мансийского автономного округа, впоследствии — д-ром юрид. наук, профессором. Он считал целесообразным регулировать отношения в три этапа.
Первый этап — непосредственное и добровольное взаимодействие равноправных субъектов Федерации. На этом этапе желательны и необходимы были экономические договоры и соглашения, реализация общих программ, направленных на достижение экономической интеграции. Возможна также передача отдельных полномочий автономных округов областным органам государственной власти. Таким образом, это комплекс мер, направленных на обеспечение целостности края/области как единого правового и экономического пространства.
Второй этап — формирование федерально-региональных отношений. На этом этапе желательно подписание договоров между областью и входящим в его состав автономным округом. Такие договоры были заключены, к примеру, между Пермской областью и Коми-Пермяцким автономным
округом, между Иркутской областью и Усть-Ордынским автономным округом.
На третьем этапе должна была формироваться единая законодательная база двух субъектов, возможно формирование краевого/областного двухпалатного законодательного собрания [3]. Предложенный Н. М. Добрыниным механизм взаимодействия сложносоставных субъектов Федерации в тех условиях слабости и отсутствия воли федеральных властей был вполне приемлем для решения вопросов на региональном уровне.
В первый период президентства (1990—1996) Б. Н. Ельцина предпринимались попытки реформировать структуру власти, сложившейся тогда в Российской Федерации, с намерением усиления не только роли центра, но и устранения явных перекосов на уровне бывших советских автономных республик и краев/областей в пользу последних. Попытки, необходимо отметить, слабые и нерезультативные. В 1993 г. состоялась встреча Б. Н. Ельцина со своими полномочными представителями, которая прошла в Петрозаводске (Республика Карелия). Президент России выступил перед ними с предложением о создании Совета Федерации, который бы состоял из уполномоченных от всех 89 субъектов Федерации и явился бы верхней палатой российского парламента. Но лидеры республик, как и следовало ожидать в реально сложившейся ситуации, не согласились на это предложение [4]. Почему? В случае равного представительства в Совете Федерации руководители краев и областей получили бы численное превосходство, а это, по мнению руководителей бывших автономий, ставших президентами, существенно ограничивало их влияние на центральную власть в отстаивании своих, зачастую корпоративных, интересов. Не случайно в 1994 г. тогдашние лидеры Чечни и Татарстана отказались признать Конституцию РФ. По сути дела, Президенту Б. Н. Ельцину было навязано подписание двустороннего договора с Казанью. Таким образом, предпринятая попытка центра сбалансировать отношения с регионами (субъектами) путем фактического уравнивания их статуса не удалась.
Предлагались ли какие-либо проекты реформирования федеративных отношений в Российской Федерации в 1990-е гг.? Да, их было несколько. Один из них разрабаты-
вался в 1995 г. в аналитическом управлении при Президенте РФ. Проект предусматривал формирование сети из примерно 30 федеральных округов с представительствами в малых провинциальных городах России. В ведении этих округов было бы решение вопросов, отнесенных к федеральной компетенции; при этом деление государства на 89 субъектов сохранялось бы, но их значение уменьшилось бы. Например, предлагалось создание Енисейского округа, Дальневосточного округа, Восточно-Сибирского (Байкальского) округа и др. Возможным административным центром последнего из перечисленных округов, по мнению разработчиков, могли стать Ангарск, Усолье-Сибирское или Листвянка [5].
В ельцинский период сложилась специфическая система федеративных отношений в России. Ее основные черты можно свести к следующим:
1. Смешанный этнотерриториальный характер построения Федерации, потенциально и фактически опасный конфликтами на этнической, религиозной (квазирелигиозной) почве. Сопутствующее явление, принявшее массовый характер, — этновы-давливание представителей одних народов другими под различными предлогами, часто с применением насилия или его угрозой.
2. Асимметричность масштабов федеральных границ и, как следствие, неравный вес голосов проживающего в них населения.
3. Неравенство статусов субъектов Федерации, выражающееся в существенных различиях между республиками и «простыми» краями/областями, а также в наличии субъектов Федерации, входящих одновременно в состав других субъектов. Это последнее с чьей-то «легкой руки» получило название «матрешки».
4. Значительная экономическая, социальная и политическая дифференциация регионов, которые существенно отличались друг от друга по степени развития социальной инфраструктуры, условиям жизни населения.
5. Дотационный характер большинства субъектов Федерации и, следовательно, их зависимость от размера финансовых потоков центра.
6. Неоправданно высокая роль субъективного фактора, когда личные качества главы региона и его связи в центральных коридорах власти во многом определяли
отношение федеральных властей к региону и тем самым — к уровню экономического и социального положения проживавших в нем граждан.
7. Тенденция к авторитаризму и «вождизму» региональных властей.
8. Очевидный «разнобой» в законодательстве различных субъектов Федерации [6].
Оценивая особенности российского федерализма, сложившегося в 1990-е гг., д-р юрид. наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ Б. С. Крылов назвал его «фантомным». Поясняя свою мысль, ученый отметил, что это явление сложилось под воздействием взглядов и решений подчас недальновидных политиков, не представляющих совершенной модели федеративных отношений. Развитию «совершенного» федерализма препятствовала неоднородность субъектов Федерации по их политическим, экономическим и правовым характеристикам. К тому же очевидны были и другие негативные моменты. С одной стороны, стремление некоторых федеральных органов государственной власти к централизации максимума полномочий, а, с другой, попытки правящих элит отдельных регионов расширить их полномочия под предлогом «защиты интересов титульной нации» [7].
Понятие «фантомный федерализм» использует и Н. М. Добрынин, относя его, правда, больше к советской модели федерализма. Это такая модель федерализма, при которой зафиксированная в нормах права конструкция федеративных отношений значительно отличается от реально сложившейся, где фактически существует системный разрыв между декларированным и действительным состоянием государственной системы [8]. Все эти «родовые» черты, к сожалению, сохранялись и в 1990-е гг.
Начало первого президентского срока В. В. Путина характеризовалось немалым количеством проектов и предложений по решению тяжелого ельцинского наследства в сложившихся отношениях центра и субъектов Федерации. Например, А. Б. Зубов, ст. науч. сотр. Института востоковедения РАН, отмечал, что «вряд ли нынешняя администрация (В. В. Путина. — В. К.), находящаяся в плену узких и корыстных целей сохранения всевластия олигархического клана политической "семьи" Ельцина, окажется способной на действительно глубокие преобразования системы органи-
зации государственного единства России, но жизнь толкает именно в этом направлении». А. Б. Зубов нарисовал достаточно неприглядную картину, сложившуюся в Российской Федерации в 1990-е гг., когда Татарстан, Башкирия, Якутия, Карелия, «паразитируя на Федерации, годами ничего не отчисляли в федеральный бюджет»; в то же время федеральные дотации Горному Алтаю составляли 84 %, Калмыкии — 81 %, Туве — 79 %, Агинскому автономному округу — 83 %, Ингушетии — 91 %. Исходя из этого, востоковед А. Б. Зубов сделал вывод: «Федерализм не надо реформировать, не надо превращать задним числом из договорного в октроированный, от федерализма следует отказаться как от такового. Формально юридически для этого есть все основания. Если признать незаконным большевистский переворот 25 октября 1917 г., то тогда и акты советской власти не имеют юридической силы. Отвергая наследие большевизма, мы сможем заново рассмотреть целесообразность федерализма в России» [9].
Какой же путь развития России в таком случае предложил автор? Он предложил ввести самоуправление. При этом уставы областей станут совершенно излишними и даже вредными элементами государственной жизни. Губернаторы в этой системе должны назначаться из центра. С помощью самоуправления можно будет решить и национальный вопрос.
Свои предложения по реформированию постельцинской Российской Федерации А. Б. Зубов завершил так: «Процесс перехода от нынешнего феодал-федерализма к разумной системе местного широкого самоуправления, экстерриториальных национально-культурных автономий, ограниченных автономий областных и корпоративной Верхней Палаты — дело непростое. Сегодня нам жизненно важно для обеспечения стабильного государственного развития, постепенно отказываясь от несвойственного России федерализма, вновь освоить опыт земского самоуправления». Как видим, предложения А. Б. Зубова носили радикальный характер, вплоть до признания нелегитимными законодательные акты Советского государства по вопросам государственного и национально-государственного строительства. Предложения же начать строить структуру государства с чистого листа привносят в предлагаемые
проекты элементы идеализма и волюнтаризма одновременно. Вместе с тем идеи о расширении основ местного самоуправления и внедрения национально-культурной автономии можно отнести к вполне здравым.
Однако отказ от федерализма как от идеи и практики государственного устройства России имел мало сторонников. Гораздо большее количество предложений и проектов касалось путей совершенствования российского федерализма. При этом проекты в силу их социально-политической и экономической значимости предлагали, разумеется, не только юристы. Географы Д. Н. Замятин и Н. Ю. Замятина в тот же начальный период президентства В. В. Путина предложили расширить само понятие федерализма. С позиций своего видения проблемы они считали возможным перейти от трактовки федерализма как специфического территориально-политического устройства к восприятию его в качестве особой системы территориальных отношений, причем не только правовых, но и экономических, финансовых и даже культурных. Отношения же между центром и субъектами Федерации на тот период (2000 г. — начало 2001 г.) они характеризовали как не федеративные, а по сути, воссозданные феодальные отношения. Традиция же выделения национально-территориальных образований в советский период повлекла, по их мнению, два негативных последствия: фактическое создание идеологической базы для национального сепаратизма; способствование возникновению так называемой асси-метричной федерации, при которой завышен статус национально-территориальных образований по отношению к административно-территориальным.
Какие же способы решения вопроса предлагали ученые? Их, по меньшей мере, два. Первый, как они его сами определили, — идеальный. Это изменения административно-территориального деления страны с отказом от принципа: каждой нации — своя территория. И второй. Авторы предложили перейти к исследованию и конструированию образно-географических интерпретаций (ОГИ) федерализма. Последнее включало исследование геополитических, геокультурных, геоэкономических, геосоциальных образов и конструирование мегарегионов. Это, по их мнению, оказало бы мощное воздействие на обновление административно-территориального деления государства [10].
Таким образом, президент В. В. Путин получил тяжелое наследство. Не касаясь экономических, социальных, идеологических, ментальных проблем и настроений в обществе, отметим то, что относится к теме настоящего исследования. Оживление национализма и сепаратизма в многонациональной Федерации, построенной по национально-территориальному принципу, делало ее особенно уязвимой. Процесс глобализации, новые вызовы начала XXI в. лишний раз обнажили эти проблемы. Размышляя над этой проблемой, свой вариант возможных действий предложили канд. филос. наук, первый вице-президент Фонда развития парламентаризма в России
A. А. Захаров. Он своеобразно поставил вопрос: чтобы стал делать на месте
B. В. Путина гипотетический идеальный лидер, располагающий невиданным для некоммунистической России мандатом доверия? Отвечая на этот вопрос, А. А. Захаров выделил три пункта:
1) начал бы административную реформу, укрупняющую субъекты Федерации;
2) принял бы дисциплинарные акции в отношении «отбившихся от рук» национальных республик и их лидеров, поскольку в концу ХХ в., по его мнению, несоответствие республиканских конституций Основному закону РФ достигло той отметки, за которой начинается распад единого государства;
3) самым решительным образом подержал бы местное самоуправление — естественную опору федеративного государства.
Слабые демократические и гражданские основания отечественного федерализма делали его наиболее уязвимым. Другие варианты развития ситуации сводились к двум тенденциям: либо сползанию к унитаризму, либо к конфедерации. Однако для России наиболее приемлемым вариантом оставалось сохранение федерации [11].
Другой автор, канд. полит. наук М. Г. Миронюк, оценивая состояние и перспективы реформирования федеративных отношений в России, также указывал в качестве одного из первоочередных шагов на превращение субъектов Федерации в «действительно полноценные политические сообщества» путем их укрупнения, если такое укрупнение приведет к их экономической эффективности.
Состояние России в начале XXI в. автор определил как федерацию переходного
периода, отметив, что В. В. Путин решительно стал выстраивать властную вертикаль, считая дефицит государственной власти причиной неэффективности отечественной модели федерализма, а также провала экономических реформ. Такой подход М. Г. Миронюк определил как сугубо инструментальный. Главное же, по его мнению, заключалось не в «абстрактном укреплении властной вертикали», а в конкретизации функций государства, как на федеральном, так и на региональном уровне. Тенденция к усилению роли федерального центра просматривается и в устойчивых федерациях, т. е. носит универсальный характер [12].
В данном контексте полезно посмотреть, каким образом выглядели перспективы реформирования федеративных отношений в общественном мнении. В числе наиболее встречавшихся мнений были: ликвидация различий между краями, областями и республиками; отказ от национально-территориального деления; создание губерний. Отдельно стоял вопрос об укрупнении субъектов Федерации. При этом данное предложение поддерживали 35—43 % экспертов «русских» территорий. Зато противников укрупнения в национальных республиках оказалось 60—68 %. Необходимо обратить внимание на важное обстоятельство, а именно: 60—80 % опрошенных респондентов, представлявших различные регионы, отдали предпочтение федерации, и лишь 10—25 % склонялись к унитарному государственному устройству [13].
В настоящее время практически забыт факт, что еще в феврале 2000 г., т. е. до избрания В. В. Путина на пост Президента Российской Федерации губернаторы Белгородской, Курганской и Новгородской областей выступили с обращением, в котором предлагали провести укрупнение регионов, сократив их до 20—30, и отказаться от выборов губернаторов [14]. Примечательно, что центр, а точнее администрация Президента РФ, услышала эти призывы, но использовала их в отношении слабых дотационных регионов (автономных округов). Но и здесь был заблокирован пакет предложений от финансово-промышленных групп об объединении Тюменской области с Ханты-Мансийским и Ямало-Ненецким автономными округами. Почему? В этом случае образовался бы мощный по промышленному потенциалу и территории регион,
обладающий значительными стратегическими сырьевыми ресурсами. Как видим, подход самой федеральной власти к проблеме укрупнения субъектов Федерации носил «точечный» характер.
Возникает вопрос: а после объединения пяти «сложносоставных» субъектов, три из которых находятся на территории Восточной Сибири, возникали и возникают проекты дальнейшего развития федеративных отношений? Конечно же, да. Ведь описанный и проанализированный на доступном нам уровне процесс окончательно не мог и не был призван решить все накапливающиеся в течение длительного периода времени проблемы. Вопрос о законодательном регулировании территориального устройства Российской Федерации не снят с повестки дня.
Оптимизация субъектного состава Российской Федерации не должна сводиться к механическому сокращению числа субъектов Федерации, а включать в себя и другие меры территориального развития. В настоящее время в Российской Федерации имеется три вида «макрорегионов»: федеральные округа, ассоциации экономического взаимодействия субъектов Российской Федерации, экономические макрорегионы. Федеральные округа по-прежнему обеспечивают реализацию полномочий главы государства в территориальном аспекте. В соответствии с Концепцией—2020, которую никто не отменял, предусмотрено формирование 11 экономических районов — территориальных единиц макрорегионального уровня. А в пределах экономических макрорегионов могут быть реализованы межрегиональные проекты, осуществляемые субъектами Федерации, мероприятия по производственной и научно-технической интеграции [15].
Таким образом, изменения субъектного состава Российской Федерации в будущем не только возможны, но и необходимы. При этом должен быть учтен весь предыдущий опыт, минимизированы ошибки; все возможные социально-политические, социально-экономические проекты должны обсуждаться экспертным сообществом, проходить системную правовую экспертизу. Это должно стать составной частью реализации программ, выдвинутых руководством Российской Федерации по превращению России в динамично развивающееся государство, занимающее передовые позиции в современном мире, способное ответить на все вызовы XXI в. Е
1. Ильинский И. П., Крылов Б. С., Михалева Н. А. Новое федеративное устройство России / / Государство и право. 1992. № 11. С. 30.
2. Уваров А. А. Новое устройство Российской Федерации (Анализ проекта Конституции) / / Государство и право. 1992. № 8. С. 19.
3. Добрынин Н. М. Проблемы правового регулирования отношений края (области) с входящими в их состав автономными округами // Государство и право. 1998. № 7. С. 49.
4. Моммен А. Заявка Путина на власть: конец российского федерализма? // Полис. 2000. № 5. С. 71.
5. Замятин Д. Н., Замятина Н. Ю. Пространство российского федерализма // Полис. 2000. № 5. С. 101.
6. Федерализм и публичная сфера в России /
A. А. Галкин, П. А. Федосов, С. Д. Салентей,
B. Д. Соловей // Полис. 2001. № 4. С. 138-139.
7. Крылов Б. С. Рец. на: Добрынин Н. М. Федерализм. Историко-методологические аспекты : монография. — Новосибирск, 2005. — 367 с. // Государство и право. 2006. № 1. С. 127—128.
8. Добрынин Н. М. Применение достижений точных наук в моделировании конструкции нового российского федерализма // Государство и право. 2006. № 8. С. 50.
9. Зубов А. Б. Унитаризм или федерализм. К вопросу о будущей организации государственного пространства России // Полис. 2000. № 5. С. 51, 54.
10. Замятин Д. Н., Замятина Н. Ю. Пространство российского федерализма // Полис. 2000. № 5. С. 99, 103.
11. Захаров А. А. Федерализм и глобализация // Полис. 2002. № 6. С. 123—125.
12. Миронюк М. Г. Человеческое измерение федерализма. Федералистские теории и тенденции развития федеративных отношений в России // Полис. 2003. № 3. С. 104, 106.
13. Федеративная реформа В. Путина в зеркале общественного мнения в регионах // Полис. 2002. № 3. С. 124.
14. Гельман А. Я. Возвращение Левиафана? Политика рецентрализации в современной России // Полис. 2006. № 2. С. 97.
15. Чертков А. Н. Законодательное регулирование территориального устройства Российской Федерации: проблемы и решения // Журн. рос. права. 2009. № 12. С. 28—29.
список литературы
Гельман А. Я. Возвращение Левиафана? Политика рецентрализации в современной России / / Полис. — 2006. — № 2. — С. 97.
Добрынин Н. М. Применение достижений точных наук в моделировании конструкции нового российского федерализма / / Государство и право. — 2006. — № 8. — С. 50.
Добрынин Н. М. Проблемы правового регулирования отношений края (области) с входящими в их состав автономными округами // Государство и право. — 1998. — № 7. — С. 49.
Замятин Д. Н. Пространство российского федерализма / Д. Н. Замятин, Н. Ю. Замятина // Полис. — 2000. — № 5. — С. 101.
Захаров А. А. Федерализм и глобализация // Полис. — 2002. — № 6. — С. 123—125.
Зубов А. Б. Унитаризм или федерализм. К вопросу о будущей организации государственного пространства России // Полис. — 2000. — № 5. — С. 51—54.
Ильинский И. П. Новое федеративное устройство России / И. П. Ильинский, Б. С. Крылов, Н. А. Михалева // Государство и право. — 1992. — № 11. — С. 30—34.
Крылов Б. С. Рец. на: Добрынин Н. М. Федерализм. Историко-методологические аспекты : монография. — Новосибирск, 2005. — 367 с. // Государство и право. — 2006. — № 1. — С. 127—128.
Миронюк М. Г. Человеческое измерение федерализма. Федералистские теории и тенденции развития федеративных отношений в России // Полис. — 2003. — № 3. — С. 104—106.
Моммен А. Заявка Путина на власть: конец российского федерализма? // Полис. — 2000. — № 5. — С. 71.
Уваров А. А. Новое устройство Российской Федерации (Анализ проекта Конституции) // Государство и право. — 1992. — № 8. — С. 19.
Федерализм и публичная сфера в России /
A. А. Галкин, П. А. Федосов, С. Д. Салентей,
B. Д. Соловей // Полис. — 2001. — № 4. — С. 138—139. Федеративная реформа В. Путина в зеркале
общественного мнения в регионах // Полис. — 2002. — № 3. — С. 124.
Чертков А. Н. Законодательное регулирование территориального устройства Российской Федерации: проблемы и решения / / Журн. рос. права. — 2009. — № 12. — С. 28—29.
Reform Projects of Federal Relations in Russia in the 1990s : Political end Legal Review
© Kazarin V., 2014
The article deals the restructuring plans of federal relations in post-Soviet federal relations in the one of the crucial period of its development, the 1990-s. The article presents different political and legal projects evolution of the Russian state. The author concludes that changes the subject composition of the Russian Federation was not only possible but necessary.
Key words: crisis Soviet Federation; the restructuring of federal relations; optimizing Russian Federation subject composition; prospects for the evolution of the federal relations in Russia.
