CC BY
19
УДК 94(47)
doi: 10.21685/2072-3024-2024-1-2
Проекты реформ Александра II в России: от замысла к реализации
Н. Г. Карнишина
Пензенский государственный университет, Пенза, Россия [email protected]
Аннотация. Актуальность и цели. Актуальность работы определяется необходимостью рассмотрения политики правительственных реформ второй половины XIX в. с точки зрения их эффективности через призму восприятия населением проводимых преобразований. Цель исследования - изучить путь подготовки и реализации реформ сверху в Российской империи в 1860-1870-е гг. Материалы и методы. Исследование проведено на базе принципов научности, историзма и объективности. Использованы формально-логический и статистический методы исследования при анализе материалов официального делопроизводства. Возможности социального метода применены при изучении дневников и переписки современников с учетом специфики положения сословий в Российской империи. Принцип соответствия применялся при выявлении общих тенденций повседневной жизни населения Российской империи второй половины XIX в. При рассмотрении ряда источников был использован конкретно-исторический метод. Результаты. Решена основная задача - на основе комплекса источников изучить прохождение проекта реформы от чиновничьего кабинета до населения конкретного уезда Российской империи 1860-1870-х гг. Выводы. Подготовка и проведение широкомасштабных реформ в Российской империи проходили долгий путь из министерского кабинета до канцелярии губернаторов. Сам по себе бюрократический путь был сложен и противоречив в виду раскола русского общества на сторонников и противников реформ. Крестьянская реформа, касавшаяся практически всех представителей русского общества, показала неготовность реформаторов к реализации указов на местах. Не были использованы возможности печати для разъяснения позиции авторов реформ. Бюрократический метод проведения реформ дал сбой именно при проведении реформы по отмене крепостного права в России. С другой стороны, эпоха Великих реформ доказала возможности проведения широкомасштабных преобразований в Российской империи. Использование материалов официального делопроизводства, документов личного происхождения позволило увидеть пропасть между победными реляциями чиновников и реакцией населения на местах.
Ключевые слова: реформа по отмене крепостного права, земская реформа, судебная реформа, просвещенная бюрократия, Редакционные комиссии, мировые посредники
Для цитирования: Карнишина Н. Г. Проекты реформ Александра II в России: от замысла к реализации // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. 2024. № 1. С. 13-20. doi: 10.21685/2072-3024-2024-1-2
Reform projects of Alexander II in Russia: from conception to implementation
N.G. Karnishina
Penza State University, Penza, Russia [email protected]
© Карнишина Н. Г., 2024. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Abstract. Background. The relevance of the work is determined by the need to consider the policy of government reforms of the second half of the 19th century in terms of their effectiveness through the prism of public perception of the ongoing transformations. The purpose of the research is to study the way of preparation and implementation of reforms from above in the Russian Empire in the 1860s and 1870s. Materials and methods. The research was conducted on the basis of the principles of science, historicism and objectivity. Formal logical and statistical research methods were used in the analysis of official records management materials. The possibilities of the social method are applied in the study of diaries and correspondence of contemporaries, taking into account the specifics of the position of the estates in the Russian Empire. The principle of conformity was applied in identifying general trends in the daily life of the population of the Russian Empire in the second half of the 19th century. When considering a number of sources, specific historical methods were used. Results. During the writing of the article, the main task was solved - based on a set of sources to study the passage of the reform project from the official cabinet to the population of a particular district of the Russian Empire in the 1860s-1870s. Conclusions. The preparation and implementation of large-scale reforms in the Russian Empire went a long way from the ministerial cabinet to the office of governors. The bureaucratic path itself was complicated and contradictory in view of the split of Russian society into supporters and opponents of reforms. The peasant reform, which concerned almost all representatives of Russian society, showed the reformers' unwillingness to implement decrees on the ground. The possibilities of the press were not used to clarify the position of the authors of the reforms. The bureaucratic method of carrying out reforms.
Keywords: reform on the abolition of serfdom, zemstvo reform, judicial reform, enlightened bureaucracy, Editorial commissions, world mediators
For citation: Karnishina N.G. Reform projects of Alexander II in Russia: from conception to implementation. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Povolzhskiy region. Gumani-tarnye nauki = University proceedings. Volga region. Humanities. 2024;(1):13-20. (In Russ.). doi: 10.21685/2072-3024-2024-1-2
Отправной точкой в исследовании Великих реформ 1860-1870-х гг., безусловно, является анализ проектов реформаторов, их представлений о целях и задачах изменений той или иной сферы политической, экономической, общественной жизни России. Отдельного внимания заслуживают вопросы восприятия в обществе идей реформаторов. Сомнения в правильности и целесообразности введения тех или иных нововведений преследовали большинство так называемых «просвещенных бюрократов» того времени.
В этой связи при исследовании хода подготовки и проведения правительственных реформ в Российской империи на первый план неизбежно выходят такие вопросы, как организация обсуждения законопроектов на всех этапах разработки проектов реформ в бюрократических кругах, создание комиссий, комитетов. Весомую помощь при анализе реформы сверху от ее разработки до принятия и реализации оказывают записки чиновников, адресованные авторам проектов или императору, делопроизводственная документация комитетов и профильных министерств, а также материалы, содержащиеся в личных фондах сановников. Так, К. И. Могилевский строит свой анализ работы Совета по делам местного хозяйства по разработке проекта местной реформы на материалах личных воспоминаний его членов - С. Е. Крыжановско-го, товарища министра внутренних дел А. Н. Наумова, самарского губернского предводителя дворянства, И. М. Страховского и И. В. Гурко [1, с. 5].
В свою очередь, идеи авторов крестьянской реформы 1861 г. нашли отражение в неофициальной хронике работы Редакционных комиссий, оформленной в виде записей в журналах, описывавших ход обсуждений законопроектов в течение 409 заседаний за один год и семь месяцев работы этого специально созданного учреждения. В журналах содержатся не только стенограммы выступлений членов Редакционных комиссий, но и полемика сторонников и противников преобразований. Предлагаемые модели земельной реформы обсуждались также в Министерстве государственных имуществ под руководством М. Н. Муравьева, так как составители проектов стремились одним махом решить вопрос об отмене крепостного состояния и о наделении крестьян землей путем проведения выкупной операции и сохранения помещичьей собственности на землю. С этой целью в марте 1859 г. при Министерстве внутренних дел была создана Комиссия для подготовки реформы местного управления под председательством Н. А. Милютина [2, с. 25].
Сам ход реформ, особенно на губернском и уездном уровнях, несмотря на бюрократическую унификацию, определялся как темпами проведения, так и успешностью их реализации, региональной спецификой, характеристиками сословной структуры, конфессиональными, этническими особенностями. Среди факторов, определявших успешность реформирования, безусловно, особую роль играли личности авторов и проводников реформ на местах. Отношение губернских властей, местного дворянства, иерархов церкви к проводимой реформе выражалось не только в их личной переписке и других документах личного происхождения, но и в степени служебного рвения при реализации правительственных проектов на подведомственной им территории.
«Местная элита, - писал И. М. Страховский, - еще с екатерининских времен мыслили себя, прежде всего, как представителей государственной власти в уездах и в губерниях» [3, с. 26].
По этому поводу М. Н. Катков в статье «Исключительное господство бюрократии и Верховная власть» (№ 154, 1866 г.) попытался обозначить место чиновничества в политической и общественной жизни России. По его мнению, «в понятиях и чувстве народа верховная власть есть начало священное. Чем возвышеннее и священнее это начало в понятиях и чувстве народа, тем фальшивее и чудовищнее то воззрение, которое хочет видеть в разных административных властях как бы доли верховной власти. Как бы ни было высоко поставлено административное лицо, каким бы полномочием оно ни пользовалось, оно не может претендовать ни на какое подобие принципу верховной власти. Администратор не может считать себя самодержцем в малом виде. Господство такого воззрения есть существенное зло, и из него проистекало немало фальшивых положений в нашем общественном быту» [4, с. 90-91].
В статье «У гроба Императора Александра II. О власти» от 4 марта 1881 г. тот же М. Н. Катков подводит итоги правления царя-реформатора. По его мнению, «весь смысл русской истории и вся государственная мудрость в том состоят, чтобы верховная власть нашего народа была неразрывно связана с ним и чтобы управление им было живым и ясным выражением этого единства. Никакие формулы, выработанные жизнью других стран, не могут быть применимы к отношениям верховной власти к народу в России. Мы делали ошибки в наших учреждениях, и они вносили много смуты в нашу
жизнь, парализуя ее силы; но всякая ошибка, даже самая малая на вид, была бы бедствием непоправимым» [4, с. 235].
В то же время известно, что в российском обществе второй половины XIX в. было распространено негативное отношение к чиновничеству, состоявшему, по выражению В. М. Голицына, «либо из идиотов, либо из мошенников» [5, л. 41].
В свою очередь, И. В. Гурко, подводя итоги земской реформы, сделал вывод: «Привлечение земцев к участию в работе центрального ведомства не привело к осуществлению желания С. В. Плеве объединить общественные элементы с правительственными, не привлекло к нему симпатий земских кругов и вообще на практике не получило реального значения» [6, с. 152].
Мы видим, что отношение чиновников высшего ранга, служивших в разное время и по разным ведомствам, сходится в оценке эффективности работы царской бюрократии и отношения к ней населения.
Не было единства и в среде авторов проектов реформ. М. Н. Муравьев в «Записках графа Михаила Николаевича Муравьева об управлении СевероЗападным краем и об усмирении в нем мятежа 1863-1866 гг.» писал о разногласиях по проекту крестьянской реформы в царской семье. «В конце 1861 года, - вспоминал М. Н. Муравьев, - я просил об увольнении меня от звания Министра государственных имуществ. К этому я был еще более побуждаем направлением, которое получали в то время все правительственные дела, т.е. полное и совершенное ослабление всякой власти, развитие демократических начал во всех сословиях, по особенному на то влиянию Великого Князя Константина Николаевича, который явно во всех комитетах и правительственных делах заявлял эту мысль и вел к тому дела, а в особенности при составлении положения об освобождении крестьян, в которое вводил он много таких начал, которые, если б были приняты, то произвели бы большие в государстве беспорядки и неустройства. После издания манифеста 19 февраля 1861 г. об отмене крепостного права, Государь настаивал, чтобы немедленно было передано в общее неустроенное еще положение помещичьих крестьян все управление государственных крестьян, невзирая на то, что еще не было никакого управления помещичьими крестьянами и неизвестно было, чем окончится эта реформа. К этому времени проект положения был составлен, но я еще упрашивал Государя не увеличивать неустройство внутреннего управления прибавлением девяти миллионов государственных крестьян и выждать некоторое время, пока вполне будут видимы последствия реформ. Хотя Государь не согласился, но, по-видимому, обстоятельства заставили Его воздержаться от исполнения своего предположения, и дело не получило дальнейшего направления, потому что Великий Князь Константин Николаевич хотел составить новое положение, отдавая государственным крестьянам в собственность казенные земли по примеру помещичьих. Это предположение его встретило много возражений, и дело осталось без исполнения до 1866 года» [7, с. 69-70].
С одной стороны, материалы деловой и личной переписки чиновников периода 1850-1870-х гг. показывают наглядно, насколько сложной и кропотливой была работа над составлением проектов преобразований. С другой стороны, реакция общества на готовящиеся изменения также была неоднозначной и не всегда принималась во внимание реформаторами.
Например, современник писал: «В народном сознании с Константином Павловичем и после его смерти долгие годы связывались надежды на освобождение крестьян. Когда же крепостные получили волю, то недовольство условиями ее предоставления (выкуп земли, временно обязанный статус бывших помещичьих крестьян и др.) вызвало к жизни надежду на обретение настоящей воли с помощью Константина Павловича. Так, в мае 1861 г. в Петербурге, на Сенной, в толпе "простого народа" какой-то человек высокого роста, краснощекий, с черными усами, одетый в офицерскую шинель, без погон распространял нелепый слух, будто бы считавшийся умершим великий князь Константин Павлович появился в Царстве Польском с длинной белой бородой и собирает там крестьян с тем, чтобы при их содействии быть возведенным на престол, и что он с этим же намерением приедет и в Санкт-Петербург» [5, л. 32].
При анализе обратной связи при проведении широкомасштабных реформ целесообразно исследовать реакцию населения на изменения традиционной жизни. Например, в конце 1880-х гг. во многих губерниях распространился слух о скором светопредставлении. Учитель В. Антипов в своих дневниковых записях от 13 ноября 1899 г. описал слухи, циркулировавшие в пореформенное время в крестьянской среде. В частности, он писал: «В Череповецком уезде Новгородской губернии ждали светопредставления, а потому самым главным обсуждаемым вопросом в семье, на сходках, в собрании была кончина мира. Когда день прошел и ничего не случилось, пошли рассуждения: отчего земля не столкнулась с планетой и не разрушилась? Отчего Страшный суд не состоялся? А ведь к светопредставлению готовились. Некоторые задолго до 13 ноября стали поститься, усерднее молиться Богу, исповедовались и причащались, к хозяйственным и общественным делам относились равнодушно. Ходили молчаливые, серьезные и задумчивые даже скептики. В ночь на 13 ноября многие были в часовнях, где читался Апокалипсис. Монахини Леушинского монастыря трусили еще более крестьян, игуменья им писала, что это - пустые слухи, и Иоанн Кронштадский говорит, что верящие им - пустые люди» [8, с. 408-409].
Именно в контексте восприятия населением тех преобразований, которые проводились чиновничеством, интерес представляют воспоминания саратовского помещика В. А. Шомпулева о событиях 1860-1861 гг.
В своих дневниковых записях Виктор Антонович Шомпулев красочно описал реакцию крестьян на события 1861 г. В частности, он писал: «Ближайшее перед крестьянской реформой очередное дворянское собрание в Саратове было 19 декабря 1860 г., и дворянство в ожидании этой реформы было особенно озабочено выбором своих представителей. На улицах города к этому времени беспрестанно тянулись помещичьи обозы с кухнями, лошадьми и дворовой челядью, а к гостиницам подъезжали тройки в больших санях, битком набитых дворянами, - это некоторые предводители везли своих избирателей, доставляя на свой счет в город, где и содержали их до окончания выборов. Когда было открыто дворянское собрание, на которое многие не явились, устав ранее бесполезно таскаться из своих деревень. Должности в губернии в то время почти все занимались по выборам дворянства, не исключая исправников, которые назывались земскими исправниками. Кузнецкий исправник отправился в уезд, где в сопровождении местных мировых
посредников и становых приставов исследовал причины начинающихся среди крестьянского населения волнений, причем, объехав многие возмутившиеся селения, выяснил, что крестьяне отказываются приступить к засеву своих наделов, ожидая правительственного распоряжения о предоставлении им всей земли, принадлежащей помещикам. Многие селения мне удалось уговорить приняться за свои полевые работы, и после молебствия на площадях крестьяне в моем присутствии принялись за свою пашню» [9, с. 126-127].
В. А. Шомпулев описал события, которые происходили в Кузнецком уезде после объявления Манифеста об отмене крепостного права: «В Кузнецк губернатор Н. М. Муравьев прибыл в сопровождении жандармского штаб-офицера Глобы и члена губернского по крестьянским делам присутствия Кин-дякова. Предупрежденные о приезде губернатора крестьяне, собравшиеся из окружных деревень тысячной толпой, ожидали около волостного правления. И когда губернатор именем Государя высказал им требования немедленно приступить к посевным работам, толпа выдвинула из своей среды двоих крестьян, которые с дерзостью сказали: "Сатана построил среди нас дома и мешает нам жить, и вот накликал на нас цыган и бешеных собак, которые приехали из нас кровь пить".
С рассветом следующего дня нам доложили о прибытии роты стрелков, которая и была выстроена впереди толпы, против волостного правления. Когда губернатор потребовал, чтобы крестьяне отправлялись засевать свои поля, то те же двое ходоков опять выступили вперед и повторили свою притчу, за что и были тут же наказаны розгами. Семидесятилетний старик-крестьянин обратился к народу со словами: "Верно братцы, правильно, что надел дан нам царской волей. Царю-батюшке мы должны покоряться. Выезжайте в поле". После этих слов толпа стихла, но что было всего поразительнее, это то, что эта бушующая толпа затем, как один человек, пала на колени. В других уездах Саратовской губернии тоже не обошлось без хлопот, хотя и не было такого крупного возмущения крестьян, как в Кузнецке» [9, с. 128].
С одной стороны, приведенные дневниковые записи современников крестьянской реформы показывают, насколько население уездов было не готово к пониманию сути проводимых преобразований, с другой стороны, мы видим проявившееся в полной мере недоверие населения к представителям властей и исходившим от них изменениям их традиционного уклада жизни.
Г. К. Градовский, описывая реакцию русского общества на правительственные указы, сделал следующий вывод: «Реформу надо обсуждать до тех пор, пока не будут рассеяны все существующие относительно нее "предубеждения". Обязанность печати - подготовить общество к предстоящему; многое уже выяснилось, спорные вопросы сгладились, пришли к довольно единодушному мнению. Это очень поучительная история, наглядно свидетельствующая о той пользе, которую приносят печать и свободный обмен мнений. Необходимо было бы иметь в виду эту пользу и во всех других делах и случаях, точно так же, как и при обсуждении положения самой печати» [10, с. 3].
Такая позиция встречалась в материалах либеральных изданий в пореформенный период довольно часто. Раскол в высшем сословии на сторонников и противников реформ наблюдался на всех уровнях в русском обществе на протяжении 1850-1880-х гг. Эти разногласия не только мешали авторам законопроектов на этапе разработки документов, но и затрудняли организацию
местных властей на губернском и уездном уровнях на проведение работы по реализации реформ и разъяснению населению сущности царских указов. В целом, сама логика правительственных реформ предполагала, что их проводниками в губерниях будет духовная и светская бюрократия. Однако последующие события пореформенного периода показали, что недоучет общественных настроений и реакции населения на преобразования привел к замедлению темпов, а подчас и провалам тех или иных реформ на местах.
Список литературы
1. Могилевский К. И. Столыпинские реформы и местная элита: Совет по делам местного хозяйства (1908-1910). М. : РОССПЭН, 2008. 328 с.
2. Карнишина Н. Г. Местное самоуправление в России во второй половине XIX в.: теоретический и практический аспекты // Вестник Томского государственного университета. История. 2013. № 5 (25). С. 24-28.
3. Страховский И. М. Губернское устройство // Журнал Министерства юстиции. 1913. № 7. С. 21-27.
4. Катков М. Н. Империя и крамола. М. : ФондИВ, 2007. 432 с.
5. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 75. Кн. 21. Л. 1-56.
6. Гурко В. И. Черты и силуэты прошлого. Правительство и общественность в царствование Николая II в изображениях современника. М. : Новое литературное обозрение, 2000. 816 с.
7. «Готов собою жертвовать...». Записки графа Михаила Николаевича Муравьева об управлении Северо-Западным краем и об усмирении в нем мятежа. 1863-1866 / сост. К. В. Петрова. М. : Пашков Дом, 2008. 416 с.
8. Бернштам Т. А. Приходская жизнь русской деревни: Очерки по церковной этнографии. СПб. : Петербургское Востоковедение : Изд-во СПбГУ, 2007. 311 с.
9. Шомпулев В. А. Записки старого помещика. М. : Новое литературное обозрение, 2012. 360 с.
10. Градовский Г. К. Дневники Гаммы // Биржевые ведомости. 1896. 5 марта. С. 2-5.
References
1. Mogilevskiy K.I. Stolypinskie reformy i mestnaya elita: Sovet po delam mestnogo kho-zyaystva (1908-1910) = Stolypin reforms and the local elite: Council for Local Economic Affairs (1908-1910). Moscow: ROSSPEN, 2008:328. (In Russ.)
2. Karnishina N.G. Local self-government in Russia in the second half of the 19th century: theoretical and practical aspects. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Is-toriya = Bulletin of Tomsk State University. History. 2013;(5):24-28. (In Russ.)
3. Strakhovskiy I.M. Provincial structure. Zhurnal Ministerstva yustitsii = Journal of the Ministry of Justice. 1913;(7):21-27. (In Russ.)
4. Katkov M.N. Imperiya i kramola = Empire and sedition. Moscow: FondIV, 2007:432. (In Russ.)
5. Otdel rukopiseyRossiyskoygosudarstvennoy biblioteki. F. 75. Kn. 21. L. 1-56 = Department of Manuscripts of the Russian State Library. Fund 75. Book 21. Item 1-56. (In Russ.)
6. Gurko V.I. Cherty i siluety proshlogo. Pravitel'stvo i obshchestvennost' v tsarstvovanie Nikolaya II v izobrazheniyakh sovremennika = Features and silhouettes of the past. Government and public during the reign of Nicholas II in contemporary images. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2000:816. (In Russ.)
7. Petrova K.V. (comp.). «Gotov soboyu zhertvovat'...». Zapiski grafa Mikhaila Niko-laevicha Murav'eva ob upravlenii Severo-Zapadnym kraem i ob usmirenii v nem myatezha. 1863-1866 = "I'm ready to sacrifice myself..." Notes of Count Mikhail Niko-laevich Muravyov on the administration of the North-Western Territory and on the pacification of the rebellion in it. 1863-1866. Moscow: Pashkov Dom, 2008:416. (In Russ.)
8. Bernshtam T.A. Prikhodskaya zhizn' russkoy derevni: Ocherki po tserkovnoy etnografii = Parish life of the Russian village: Essays on church ethnography. Saint Petersburg: Peter-burgskoe Vostokovedenie: Izd-vo SPbGU, 2007:311. (In Russ.)
9. Shompulev V.A. Zapiski starogo pomeshchika = Notes of an old landowner. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie, 2012:360. (In Russ.)
10. Gradovskiy G.K. Gamma Diaries. Birzhevye vedomosti = Stock statements. 1896; (5 March):2-5. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Наталья Геннадьевна Карнишина доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры истории Отечества, государства и права, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
E-mail: [email protected]
Natalia G. Karnishina Doctor of historical sciences, professor, professor of the sub-department of the history of Russia, state and law, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов / The author declares no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 10.01.2024
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 05.02.2024 Принята к публикации / Accepted 29.02.2024
