CC BY
54
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
УДК 1(091); 316.342 DOI: 10.24412/2071-6141-2021-3-129-138
ПРОЕКТ «ГРАДА ЖЕНСКОГО» КРИСТИНЫ ПИЗАНСКОЙ В КОНТЕКСТЕ УТОПИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
Н.Н. Козлова, С.В. Рассадин
Анализируется специфика конструирования Града женского Кристины де Пи-зан (1364-1430) в виде модели совершенствования «социального», которая некоторыми исследователями рассматривается как утопический проект. Авторы разбирают дискуссии в рамках академического сообщества относительно природы, признаков, социальных функций утопического дискурса, соотнося точки зрения ученых с текстом «Книги о Граде женском». Авторы приходят к выводу, что Град женский не является классической утопией, а содержит некоторые элементы утопического дискурса. Предлагается рассматривать Град женский как умозрительную символическую конструкцию, позволяющую проектировать более совершенный социальный порядок, в котором статус женщин существенно повышается.
Ключевые слова: Град женский, воображаемое, утопия, разум, права женщин.
Академический интерес к утопическому дискурсу связан со значительным потенциалом утопий как инструмента проектирования, конструирования, моделирования воображаемого vs альтернативного социального порядка. Исследователи утопизма отмечают его социально-конструктивистскую функцию. Как полагает Э. Блох, будущее относится к сфере Еще-Не-Бытия: «Конкретная утопия стоит на горизонте любой реальности; реальная возможность охватывает до конца открытое диалектическое единство тенденции-латентности» [1, с. 78]. По мнению Ф. Полака, конструирование образа будущего «зависит от осознания будущего, которое делает возможным осознанный, добровольный и ответственный выбор между альтернативами» [2, р. 13]. К. Касториадис указывает, что «любая мысль, независимо от её содержания и объекта, есть не что иное, как способ и форма общественно-исторического действия» [3, с. 9]. Появление женских/феминистских/геникратических утопий свидетельствует о включении в проектирование общественного устройства интересов женщин как социальной общности, преобразование в той или иной степени гендерного порядка. Вынесение на повестку дня в XX-XXI вв. вопросов равноправия, мультикультурализма и т. п. актуализирует творчество Кристины Пизан-ской, обратившейся к моделированию Града женского в одноименной книге (1405) [4]. В.И. Успенская полагает, что «"Град женщин" - это утопия, в которой женщины живут без мужчин, в мире уважения и самоуважения,
сами управляют своей жизнью (теоретическая реабилитация)» [5, с. 32]. Цель статьи - проанализировать «Книгу о Граде женском» в контексте утопического дискурса.
Кристина Пизанская и «Книга о Граде женском»
Кристины Пизанская (также Кристина де Пизан) - писательница эпохи Возрождения, детство и юность которой прошли при дворе короля Франции Карла V. После смерти мужа она обратилась к литературному труду, который позволил стать ей экономически независимой. Среди наиболее известных произведений Кристины де Пизан - поэтические сочинения «Книга ста баллад», «Путь долгого учения», апологетическая «Книга о деяниях и добрых нравах мудрого короля Карла V» и «Книга о военных деяниях и о рыцарстве». С. де Бовуар отмечает, что «то, что удалось Кристине Пизанской, - поразительная случайность - да и она решилась зарабатывать на жизнь литературным трудом, лишь оставшись вдовой, обремененной детьми» [6, с. 137-138.]. Видимо, её успешная писательская карьера стала основанием для постановки вопросов, связанных с положением женщин, в «Книге о Граде женском». Исследователи творчества Кристины Пизанской рассматривают данное произведение в комплексе с другими, реконструируя в целом ее социально-политические, культурно-исторические и этико-педагогические взгляды, фундированные христианской мировоззрением [7; 8]. Сюжет книги основан на том, что обеспокоенная клеветой на женский пол писателя Матеола («женщины были и остаются полезными в мире только для вынашивания детей и шитья» [4, р. 77]), Кристина вступает в разговор с тремя музами - Разумностью, Праведностью и Справедливостью, которые помогают ей выстроить в единую систему аргументы в защиту женщин, создав символический Град женский: «Мы, три леди, которых ты видишь здесь, движимые жалостью, пришли к тебе, чтобы объявить об особом строении, сооруженном как город, окруженный стенами, прочно построенном и хорошо обоснованном, которое было предопределено и установлено нашей помощью и советом для тебя, чтобы построить, где никто не будет жить, кроме всех дам славы и женщин, достойных похвалы, ибо стены города будут закрыты для тех женщин, которые лишены добродетели» [4, р. 10-11]. Муза Разумность помогает Кристине построить фундамент и стены Града женского, опровергая положения об ущербности и низменности природы женщин, музы Праведность и Справедливость соответственно возводят фасады зданий и сооружают крыши башен и дворцов, приводя многочисленные примеры жизнедеятельности достойных женщин. Таким образом, Град женский конструируется как прочная защитная стена для того, чтобы голоса женщин были услышаны.
Характеристики утопического дискурса: исследования проблемы
Вопрос о появлении утопии как жанра литературы является дискуссионным среди исследователей. Часть ученых настаивает на появлении элементов утопии в творчестве Гомера, рассматривая Елисейские поля как образец географической утопии, а остров Схерию - как вариант этнографической утопии [9, с. 351]. Фролов Э.Д. пишет по этому поводу: «Утопия - это именно представление и повествование, сочетающее художественный вымысел с логическим построением, расцвеченное подробностями о лучшем, но не существующем на самом деле мире, о выдуманной нездешней или ненынешней стране, где люди не знают бед и пользуются полным и безусловным счастьем» [9, с. 350]. Паниотова Т.С. определяет утопию как универсальную форму «чувственно-рационального освоения социальной реальности в образах-концепциях, синтезирующих человеческие представления о счастье и гармонии и отвечающих потребности в предвидении и моделировании альтернативных вариантов исторического развития» [10, с. 20].
Одним из наиболее проработанных проектов утопического в греческой философии признается модель идеального общества Платона, отраженная в диалогах «Государство» и «Законы» [11; 12]. С точки зрения С.А. Шишулькина, Платон «сформулировал принципы утопии как рационального метода постижения бытия, не данной наличной действительности, а бытия истинного, или должного, т. е. согласно Платону, умопостигаемого» [13, с. 63-64]. Тем самым, считает исследователь, «поиск истины и практическое преобразование общества выступали в единстве и взаимно предполагали друг друга» [13, с. 64-65]. С данных позиций исследователь рассматривает как утопию и социальные построения Августина Блаженного [13, с. 34].
По мнению Э.Д. Баталова, собственно утопический дискурс начинается с Т. Мора и его произведения «Золотая книжечка, столь же полезная, сколь и забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия» [14, с. 12]. В рамках данного подхода относящаяся к средневековой эпохе «Книга о Граде женском» Кристины Пизанской не может быть рассмотрена как классическая утопия. А.П. Люсый указывает, что «с ортодоксальной христианской точки зрения, утопизм есть хула на Святого Духа, произвольно "изымаемого" из настоящего и "посылаемого" в неопределенное будущее» [15, с. 82]. В. Суковатая использует понятие «религиозно-утопические учения Средневековья», полагая, что они «носили выраженный характер социального протеста», а причина их появления заключалась в «извращении нравственных ценностей, которые являются определяющими в выборе путей общественного развития» [16]. В связи с этим рассмотрим подробнее ключевые характеристики утопий в их связи с произведением Кристины де Пизан.
Дебаты относительно генезиса утопического дискурса детерминированы различными подходами к пониманию его сущности. Значительная часть исследователей полагает, что утопии представляют форму «сознания, испытывающего дискомфорт от несогласованности между внешним миром и внутренним восприятием», а потому стремившегося «претворить в жизнь некий идеал» [17, с. 156]. В начале «Книги о Граде женском» Кристина описывает мрачное состояние своего духа после прочтения книги Матеола: «И я наконец решила, что Бог создал мерзкое создание, когда он создал женщину... В своем безумии я считала себя самой несчастной, потому что Бог создал меня обитателем женского тела в этом мире» [4, р. 5]. Обретая знание о достоинствах женщин в ходе разговора с музами, Кристина утверждается в своём убеждении о наличии у женщин различного рода достоинств: «И мои самые дорогие дамы, для человеческого сердца естественно радоваться, когда оно обнаруживает себя победителем в любом предприятии и его враги сбиты с толку. Поэтому вы правы, мои дамы, что очень радуетесь Богу и честным нравам, видя этот новый город завершенным, который может быть не только убежищем для всех вас, то есть для добродетельных женщин, но также защитой и защитой от ваших врагов и обидчиков, если вы хорошо охраняете его» [4, p. 5]. Создание Града женского позволило Кристине преодолеть рассогласованность между внешним миром и внутренним восприятием в определении природы и статуса женщин в обществе настолько успешно, что в последней главе книги она уверенно обращается к дамам с различными советами.
Рассматривая утопию как форму критики существующего общества, С.Л. Франк отмечает: «Под утопизмом мы разумеем не общую мечту об осуществлении совершенной жизни на земле, свободной от зла и страданий, а более специфический замысел, согласно которому совершенство жизни может - а потому и должно быть - как бы автоматически обеспечено неким общественным порядком или организационным устройством» [18, с. 85-86]. В процессе конструирования Града Кристина стремится претворить в жизнь свои идеалы, представления о справедливости, при этом критикуя сложившиеся общественные отношения. Кристина полагает, что мужчины-философы целенаправленно клевещут на женщин, чтобы скрыть свои пороки. Муза Разумность объясняет Кристине: «Нападки на всех женщин - когда на самом деле есть так много превосходных женщин - никогда не исходили от меня. Такие упреки приходили к некоторым мужчинам из-за их собственных пороков, а другие были движимы недостатками их собственных тел, другие из-за чистой ревности, третьи из-за удовольствия, которое они получают в своей собственной личности от клеветы» [4, p. 18]. Отсюда задача Кристины - в ракурсе женского взгляда показать, что женщины обладают моральными, интеллектуальными и физическими качествами в той мере, в какой необходимо, чтобы считаться полноценными членами общества. Опираясь на христианский фундамент,
мыслительница отмечает, что женщина «была создана по образу Божьему»: «В каком месте она была создана? В земном раю. Из какого вещества? Было ли это мерзким делом? Нет, это была самая благородная субстанция, которая когда-либо была создана: она была из тела мужчины, из которого Бог создал женщину» [4, р. 24]. На упрек «о бессилии и слабости, которые вызывают образование женского тела в утробе матери» автор отвечает, что «большое и сильное тело никогда не создает сильного и добродетельного сердца», а «Бог и природа очень много сделали для женщин, дав им такую слабость, потому что, по крайней мере, благодаря этому приятному недостатку, они освобождены от совершения ужасных жестоко-стей, убийств и ужасных и тяжких преступлений, которые совершались силой и все еще постоянно происходят в мире» [4, р. 37]. Чтобы развенчать миф, что «женские знания ничего не стоят» [4, р. 77], Кристина приводит многочисленные примеры деятельности женщин, которые смогли «обеспечить мир многими необходимыми и полезными вещами» [4, р. 81]: искусство садоводства, крашения шерсти, хлебопечения и др. В качестве аргумента в пользу интеллектуальных способностей женщин Кристина приводит жизнеописания женщин-ученых, женщин-политиков, женщин-пророков. Автор книги настаивает на недооценке значимости женского труда, а потому призывает переосмыслить соотношение важности мужских и женских сфер деятельности. Таким образом, восстановление идеи справедливости как одной из стержневых характеристик утопии, выраженной в данном случае в высокой оценке достоинств некоторых женщин и их существенного вклада в функционирование общества, присутствует в произведении Кристины.
В работе «Идеология и утопия» К. Мангейм выделяет как сущностную черту утопии «лишь ту "трансцендентную по отношению к действительности" ориентацию, которая, преобразуясь в действие, частично или полностью взрывает существующий в данный момент порядок вещей» [19, с. 113]. Своего рода «взрывной» характер в «Книге о Граде женском» носят темы образования для женщин и домашнего насилия. Критика Кристиной современного ей социального (уже - гендерного) порядка находит свое выражение в осуждении ограничения образования для женщин. В тридцать шестой главе второй части книги под названием «Против тех мужчин, которые утверждают, что женщинам нехорошо быть образованными» мыслитель-ница указывает, что не только некоторые мужчины выступают против доступности образования для женщин, но и некоторые женщины часто придерживаются аналогичной позиции, подчеркивая тем самым устойчивость гендерных стереотипов независимо от принадлежности к полу. Кристина выступает за расширение доступности образования для женщин. Автор книги выявляет патриархатные основания современного ей общества: «Ибо мужчины - хозяева над своими женами, а не жены - госпожи над своими мужьями, которые никогда не позволили бы своим женам иметь
такую власть» [4, p. 119]. Мыслительница XV в. связывает распределение власти в семье с проблемой домашнего насилия, которая звучит весьма современно: «Сколько жестоких побоев - без причины и без повода - сколько увечий, сколько жестокостей, оскорблений, унижений и оскорблений претерпело столько честных женщин, ни одна из которых не взывала о помощи?» [4, p. 119]. При этом жёсткая оценка данного социального явления сопровождается предложением решить проблему посредством улучшения нравов. Она рекомендует всем женщинам быть смиренными и терпеливыми, а те женщины, «у которых есть мужья жестокие, подлые и дикие, должны стараться терпеть их, стараясь преодолеть их пороки и вернуть их, если они могут, к разумной и благопристойной жизни» [4, p. 255]. Кристина настаивает на сохранении разделения сфер жизнедеятельности на женскую и мужскую, отмечая их взаимодополнение. На вопрос «Почему Бог не повелел, чтобы мужчины исполняли обязанности женщин, а женщины -обязанности мужчин», мыслительница отвечает: «Бог. предназначил мужчину и женщину служить ему в разных служениях, а также помогать и утешать друг друга, каждый в своей предназначенной задаче, и каждому полу дал подходящую и соответствующую природу и склонность выполнять свои служения» [4, p. 31]. Таким образом, критика Кристиной общественных устоев в области отношений полов затрагивает «взрывные» темы, но не содержит идей радикального переустройства, ограничиваясь совершенствованием в области морали. И.В. Желтикова отмечает, что появление конкретного утопического образа будущего обуславливается в том числе «интуицией социальных возможностей, позволяющей надеяться на такие изменения», «универсалией стремления к позитивным изменениям» [20, с. 310]. Безусловно, мыслительница уверена в успехе своей миссии (по ее собственному выражению, «упорствовании в святом служении»), поскольку полагает, что создание Града женского убедит читателей в необходимости положительных социальных перемен.
Часть исследователей рассматривает утопию как социальный идеал, выражающий потребности и интересы определенных общественных групп (см., напр.: [19, с. 116-117]). Конструируя Град женский, Кристина, как автор, выступает и спорит с мужчинами от имени женщин, осознает себя как представительницу данной социальной общности. Она предлагает женскую интерпретацию отношений природы полов. Вводя в текст многочисленных героинь, автор определяет женщин в качестве субъекта социально-исторического процесса. Точка зрения Кристины на способность женщин быть актором практически любой деятельности в рамках созданного ей града, существенно отличается от положений утопий, написанных мужчинами. Анализируя идеальное государства Платона, С. Окин указывает, что равенство полов возможно только путём ликвидации семьи [21, p. 15-70]. В. Суковатая отмечает, что «классические утопии поддерживали гендер-ную субординацию в приватной сфере», никогда не включали в свои иде-
альные проекты женщину как полноправного члена общества [16]. Т.Н. Самсонова приходит к таким же выводам на материалах произведений Т. Мора и Т. Кампанеллы [22, с. 166-167]. Конструируя Град женский, Кристина Пизанская не отказывается от семьи, напротив, выступает за ее укрепление, а гендерную субординацию между публичной и приватной сферами решает за счет повышения значимости женских занятий, прежде всего воспитания детей. Автор не стремится создать град-локус, населенный только женщинами, по аналогии с амазонским проектом (хотя упоминания об амазонках в тексте присутствуют). Для Кристины важнее гармонизировать отношения между полами, продемонстрировав потенциал способностей женщин, которые можно использовать на благо общества: «Общее благо города, Земли или любого сообщества людей есть не что иное, как прибыль или общее благо, в котором участвуют все его члены, как женщины, так и мужчины» [4, p. 187].
При этом Граду женскому присуща статичность, которая, по мнению Э.Ю. Баталова, является одной из черт утопии: «Что такое утопия в пределе? Это совершенный, а потому мертвый мир, которому просто некуда развиваться» [14, с. 270]. Кристина сконструировала Город, заселила его достойными женщинами, придала иерархический характер структуре (глава женщин - Дева Мария), но при этом сделала его замкнутым, нединамичным. Муза Разумность объясняет Кристине: «Твой Град будет чрезвычайно красивым, не имеющим себе равных и вечным в мире» [4, p. 11]. Отобранные для жизни в Граде женщины уже продемонстрировали такие высшие добродетели, как терпение, смирение, самопожертвование и др., поэтому обществу только остается стремиться к их освоению. Град женский символически воплощает в основном христианские ценности, которые Кристина считает идеальной базой для конструирования социума.
На наш взгляд, «Книга о Граде женском» максимально отвечает признакам женской утопии, выделенной В. Суковатой. Первая черта - «акцент на женском субъекте и женской субъективности» - очевидна для «Книги о Граде женском» [16]. Кристина еще в самом начале книги пишет, что «я начала изучать свой характер..., а также других женщин, с которыми я часто общалась, принцесс, знатных дам, женщин среднего и низшего сословия, которые любезно делились со мной своими самыми сокровенными и сокровенными мыслями» [4, p. 5]. Мыслительница постоянно подчеркивает свои переживания, проговаривает свои размышления, высказывает собственные идеи-гипотезы о природе женского пола. Стиль изложения Кристины можно назвать уникальным, поскольку в отличие от других авторов Средневековья писательница старалась опираться на свой личный опыт. Второй признак женской утопии - «обращение нарративной методологии ("point of view") к женской аудитории» [16] - также отражен в тексте. Разговор о достоинствах женщин и их месте в обществе ведется только в женском сообществе, подспудно утверждая идею, что только при уча-
стии женщин можно понять назначение данного пола. Кристина не просто исключает мужскую точку зрения на природу женщин, но целенаправленно критикует ее, выявляя субъективный характер мужского взгляда. Кристина подробно на примерах жизнедеятельности различных героинь объясняет физиологию, потребности, желания с позиций женщин. Третий признак - «гендерная структура общества является изначально предметом изображения и точкой отсчета в сюжете» [16] - также характеризует Град женский. Если в других произведениях Кристина делает ставку на традиционное описание социальной структуры общества (король, клирики и т. д.), то в анализируемом нами Граде женском в фокусе оказываются отношения между полами, причем не межличностные отношения, а социальные, гендерные. Кристина обсуждает с музами социальные функции полов, сферы реализации деятельности мужчин и женщин и пр.
Таким образом, по ряду сформулированных исследователями признаков следует признать, что Град женский содержит элементы утопического дискурса. Критические элементы, которые способствуют подрыву существующего порядка, обращенность в будущее, нацеленность на усовершенствование социального порядка, наличие идеалов, выражающих групповые интересы женщин, завершенность проекта, мирская, светская ориентация - все эти черты утопического дискурса присущи «Книге о Граде женском» Кристины Пизанской. Кристина отказывается признать мир таким, какой он есть, конструирует новый мир с целью раскрыть возможности для реализации женского творчества. Утопизм Кристины в определенной мере связан еще и с тем, что она связывает надежды на улучшение положения женщин только с развитием общественной морали. В то же время Град не имеет локации, своего топоса, в нем отсутствует социальная динамика, тотальная регламентация поведения, сохраняется христианская риторика. Скорее Кристина использует Град как способ совершенствования общественных отношений, а поэтому конструкцию Града нельзя рассматривать как классическую утопию. Данный способ позволяет Кристине пройти значительный путь: от защиты женщин от клеветы мужчин до выстраивания целостной системы аргументов, способных предотвратить рецидивы мизогинизма. Критика Кристиной общества не направлена на изменение христианской модели «социального», но будирует мысль, что искажение христианства в вопросах трактовки природы женщин требует исправления. Посредством конструирования Града женского Кристина рационализирует устройство современного ей общества. Град женский является умозрительной символической конструкцией, позволяющей проектировать более совершенный социальный порядок с необходимым повышением статуса женщин, которые становятся полноправными участницами социальной жизни. Град женский - это и решения вечных проблем связанных с природой женщин и мужчин, а также ответы на вопросы современного Кристине общества эпохи Возрождения. Визуализация Града женского
позволяет сравнить его с организацией женских монастырей, а в более современном прочтении - с женским движением, как средоточиями «женского».
Список литературы
1. Блох Э. Принцип надежды // Утопия и утопическое мышление: антология зарубежной литературы. М.: Прогресс, 1991. С. 49-79.
2. Polak F. The Image of the Future. Amsterdam; London; New York: Elsevier Scientific Publishing Company, 1973. 320 р.
3. Касториадис К. Воображаемое установление общества / пер с фр.; пер Г. Волковой, С. Офертаса. М.: Издательство «Гнозис»; Издательство «Логос», 2003. 480 с.
4. Pizan C. de. The Book of the City of Ladies. New York: Persea Books, 1982. 281 p.
5. Успенская В.И. Общественно-политические идеалы Кристины де Пизан. Тверь, ТвГУ, 2014. 144 с.
6. Бовуар С. де. Второй пол: в 2 т. СПб: Прогресс, Алетейя, 1997. Т. 1. Факты и мифы. 832 с.
7. Елизарова Е.Ю. Социально-политические взгляды Кристины Пи-занской (1364-1430): автореф. дис. ... канд. истор. наук. СПб., 2000. 14 с.
8. Трофимова В.С. Проблема женщины в эпоху раннего Возрождения: Кристина Пизанская // Вестник Московского городского педагогического университета. Философские науки. 2013. № 2 (8). С. 103-112.
9. Фролов Э.Д. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли / 2-е изд., испр. и доп. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. 440 с.
10. Паниотова Т.С. Утопия в пространстве диалога культур. Ростов н/Д.: Изд-во РГУ, 2004. 304 с.
11. Гусейнов А.А. Философия как утопия для культуры // Вопросы философии. 2009. № 1. С. 11-16.
12. Лосев А.Ф. Жизненный и творческий путь Платона // Платон. Соч.: в 3 т. М.: Мысль, 1968. Т. 1. С. 5-73.
13. Шишулькин С.А. Онтологические и гносеологические основания социальной утопии: дис. . канд. филос. наук, 2004. 129 с.
14. Баталов Э.Я. В мире утопии: Пять диалогов об утопии, утопическом сознании и утопических экспериментах. М.: Политиздат, 1989. 319 с.
15. Люсый А.П. Парад утопий // Международный журнал исследований культуры. 2010. № 1. С. 79-91.
16. Суковатая В. Гендерный проект в русской утопии: феминистские интервенции // Культура культуры. [Электронный ресурс]. URL: http://www.cult-cult.ru/gender-project-of-russian-utopia-feminist-interventions/ (дата обращения: 25.04.2021).
17. Мартынов Д.Е. К рассмотрению семантической эволюции понятия «утопия» (ХХ в.) // Вопросы философии. 2009. № 10. С. 152-158.
18. Франк С.Л. Ересь утопизма // Квинтэссенция: философский альманах. 1991. М.: Политиздат, 1992. С. 85-106.
19. Мангейм К. Идеология и утопия // Утопия и утопическое мышление. М.: Прогресс, 1991. С. 113-169.
20. Желтикова И.В. Утопия как образ будущего // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Философия. Социология. Право. 2013. № 9 (152). С. 302-311.
21. Okin S. Women in Western Political Thought. Princeton: Princeton University Press, 1979. 424 p.
22. Самсонова Т.Н. Проблема равенства в истории западноевропейской социально-политической мысли XV - первой половины XIX века: заключение // Вестник Московского университета. Серия 18: Социология и политология. 2005. № 1. С. 160-172.
Козлова Наталия Николаевна, д-р полит. наук, канд. ист. наук, доц., зав. кафедрой, tver-rapn@mail.ru, Россия, Тверь, Тверской государственный университет,
Рассадин Сергей Валентинович, канд. филос. наук, доц., проф., s_r08@mail.ru, Россия, Тверь, Тверской государственный технический университет
THE PROJECT OF THE «CITY OF LADIES» BY CHRISTINE DE PIZAN IN THE CONTEXT OF UTOPIAN DISCOURSE
N.N. Kozlova, S.V. Rassadin
The article analyzes the specifics of the construction of the City of Ladies by Christine de Pizan (1364-1430) in the form of a model for improving the «social», which is considered by some researchers as a utopian project. The authors analyze the discussions within the academic community regarding the nature, features, and social functions of utopian discourse, correlating the points of view of scientists with the text of the «Book on the City of Ladies». The authors come to the conclusion that the City of Ladies is not a classical utopia, but it contains some elements of utopian discourse. It is proposed to consider the City of Ladies as a speculative symbolic construction that allows us to design a more perfect social order in which the status of women is significantly increased.
Key words: Women's city, imaginary, utopia, reason, women's rights.
Kozlova Natalia Nikolaevna, doctor of political sciences, candidate of historical sciences, associate professor, head of the Department, tver-rapn@mail.ru. Russia, Tver, Tver State University,
Rassadin Sergey Valentinovich, candidate of philosophical sciences, associate professor, professor, s_r08@mail.ru, Russia, Tver, Tver State Technical University
