CC BY
196
УДК 821.161.1'.04 : [81'36 : 7.031]
ББК 83.3 (2=Рус) 3
Ш 98
Шхахутова С.А.
Проблемы взаимодействия фольклора и литературы в оценке Д.С. Лихачева
(Рецензирована)
Аннотация:
В статье рассматриваются взгляды академика Д.С. Лихачева на проблемы взаимодействия фольклора и литературы. Цель работы - проследить динамику этого процесса как тесно связанных между собой в Средние века и как отчасти независимых друг от друга областей и явлений в Новое время. Делается вывод о том, что фольклористическая концепция Д.С. Лихачева оригинальна, содержательна и продуктивна.
Ключевые слова:
Язычество, христианство, древнеславянская литература, русская литература, фольклор, элементы фольклора в литературе, хронологическая приуроченность.
Shkhakhutova S.A.
Problems of interaction of folklore and the literature in D.S. Likhachev’s estimation
Abstract:
The paper discusses views of Academician D.S. Likhachev on interaction of folklore and the literature. The purpose of work is to trace their dynamics as closely connected in Middle Ages and as partly independent fields and phenomena in New time. It is inferred that D.S.Likhachev’s folkloristic concept is original, substantial and productive.
Key words:
Paganism, Christianity, the old Slavic literature, the Russian literature, folklore, elements of folklore in the literature, chronological confinement.
Академик Д.С.Лихачев в трудах разных лет - «Человек в литературе Древней Руси», «Смеховой мир» Древней Руси» (в соавт. с А.М. Панченко), «Развитие русской литературы X-XVII веков» уделяет большое внимание проблеме взаимодействия фольклора и литературы. В частности, ученый отмечает, что консолидации национальных особенностей каждой из южно- и восточнославянских литератур в значительной степени способствовал и фольклор [1: 67] .
В работе «Поэтика древнерусской литературы» Д.С. Лихачев попытался представить взаимодействие литературы и фольклора в средневековый период как процесс взаимодополняющих друг друга эстетических систем. Он считал, что система жанров фольклора была цельной и законченной, была способна в какой-то мере полно удовлетворять потребности народа, в массе своей неграмотного, а система жанров литературы Древней Руси была неполной и не могла существовать самостоятельно, удовлетворяя все социальные слои в словесном творчестве, и поэтому пополнялась фольклором. Д.С. Лихачев считает, что фольклор привлекается в литературу, особенно в XIX веке, с несколькими основными целями: 1) для ее «оживления», 2) для придания ей своеобразного народного колорита, 3) для выражения народности, 4) и при необходимости выразить сочувствие народу. Иными словами, полагает Д.С. Лихачев, «даже и при своем привлечении в литературу фольклор воспринимается как в известной мере чужеродный, посторонний литературе элемент, но тесно связанный со своей, народной средой. Ощущение особого характера тех или иных элементов фольклора в литературе — необходимый компонент его использования писателем. Обращение к фольклору в литературе нового времени всегда носит более или менее сознательный характер, оно
входит в художественный замысел произведения» [1: 68], - продолжает Д.С. Лихачев. Он считает, что «это использование инородного художественного материала, при котором сознание чужеродности, особого происхождения этого материала не утрачивается. Таким образом, в новое время фольклор и литература в некоторой степени противостоят друг другу — даже тогда, когда литература использует фольклор» [1: 68]. Д.С. Лихачев в целом прав, отмечая различную в некоторых отношениях природу фольклора (как творчества устного, коллективного, анонимного) и литературы (как творчества авторского, индивидуального, книжного).
Иначе складываются взаимоотношения фольклора и литературы в средние века: здесь, по мнению Д.С. Лихачева, «фольклор не только по-другому противостоит литературе, но и дополняет ее» [1: 69]. Д.С. Лихачев далее рассматривает это взаимоотношение фольклора и литературы.
В древнейший период истории славянства фольклор не был ограничен социально: он жил во всех слоях населения. Д.С. Лихачев отмечает, что имеются свидетельства об исполнении устных музыкальных и словесных произведений на пирах у князей и вельмож, при похоронах князей («плачи»). Этих свидетельств немного, так как «фольклор не обращал на себя внимание как нечто исключительное, но их все же достаточно, чтобы судить о том, что фольклор не был ограничен какой-либо определенной социальной средой» [1: 68]. Фольклорные произведения исполнялись и слушались во всех слоях и классах общества. В литературе (в частности, в летописях, житиях, учительных словах) имелись признаки того, что в Древней Руси существовали исторические произведения, славы и плачи, пословицы, поговорки, произведения шутливые и произведения, связанные с языческими обрядами.
Фольклор, по мнению Д.С. Лихачева, очевидно, был представлен в своих жанрах не менее полно, чем в новое время, но, может быть, обладал и некоторыми жанрами, которых в более позднее время не сохранилось вследствие социального ограничения фольклора и отмирания язычества. Во всяком случае, в новое время нет свидетельств о существовании слав и песен в честь героев, о которых упоминает Я. Длугош [2: 48] и признаки существования которых есть в летописи и в «Слове о полку Игореве». Это была «относительно полная система удовлетворения потребностей новой религии. Фольклор был и остался если не языческим, то по крайней мере не христианским. Христианство было первой областью духовной жизни человека, которая не могла обслуживаться традиционным фольклором» [3: 69], - делает важное наблюдение Д.С. Лихачев. В дальнейшем же намечаются и некоторые другие области: область сложного исторического знания, требовавшего не эпического обобщения истории, а точных сведений о тех или иных событиях и точной хронологической их приуроченности, затем — область публицистики, область науки и т. д.
Д.С. Лихачев обращает внимание на то, что отсюда понятно, почему в древнеславянских литературах была слабо развита лирика. Потребность в ней во всех слоях общества обслуживалась фольклором. Лиричность была в высшей степени свойственна литературе, но она не составляла в ней отдельной области. Письменной лирической поэзии не было, так как существовала устная лирическая поэзия, распространенная во всем обществе — «от низу до верху». То же можно сказать и о всех формах развлекательной литературы. Развлекательность была по преимуществу представлена фольклором — в частности, сказкой. Правда, оговаривается Д.С. Лихачев, развлекательность была в известной мере свойственна и древнейшему периоду славянских литератур, но по преимуществу в ее переводной части.
Таким образом, заключает Д.С. Лихачев, если в новое время фольклор и литература — это две более или менее независимые друг от друга области, обслуживающие две различные среды, то в средние века — это тесно спаренные области. «Если в новое время литература и обращается к фольклору, то как к чему-то лежащему вне ее, самостоятельному. В средневековье же обе системы (фольклора и литературы)
несамостоятельны друг относительно друга. Особенно эта несамостоятельность выражается в литературе. Система жанров литературы дополняется рядом фольклорных жанров. Литература целиком не может еще удовлетворить всех потребностей в художественном слове» [1: 70].
Христианская религия и публицистические потребности, возросшее историческое сознание и зачатки научных представлений ищут своего художественного выражения в письменности. Однако потребность в лирике, в оформлении художественным словом еще не порвавшего целиком с язычеством быта не могли удовлетворяться письменностью. Именно благодаря этому литература должна дополняться фольклором, но она мало с ним смешивается, отмечает важную тенденцию взаимодействия фольклора и литературы Д.С. Лихачев.
Ученый пытается коротко объяснить это явление. Прежде всего он замечает, что систематические записи фольклора до X VII в. в южно- и восточнославян-восточнославянских литературах отсутствуют. В этих записях не было нужды, так как фольклор не воспринимался как нечто редкое или исчезающее. Фольклорные произведения были распространены больше, чем произведения литературные. Д.С. Лихачев обращает внимание на то, точнее, предполагает, что «скорее, поэтому можно было бы ожидать, что литературные произведения передавались в какой-либо форме изустно, но свидетельств (прямых или косвенных) об этом не сохранилось. Записи фольклорных произведений начинают делаться только тогда, когда между литературой и фольклором намечается в сфере их распространения социальная дифференциация, когда фольклор уходит из городов, становится в городе редкостью и когда он уходит из высших слоев общества, - определяет Д.С. Лихачев важную закономерность взаимоотношений литературы и фольклора, - тогда появляются не только записи, но и стремление выразить свои лирические чувства в подражаниях фольклорным песням» [1: 70]. Таковы песни, записанные или, вернее, написанные в XVII в. П.А. Самариным-Квашниным [3: 62]. Не случайно, сообщает Д.С. Лихачев, что Самарин-Квашнин был представителем высшего класса общества: он пишет свои фольклорные песни, так как подлинная фольклорная лирика в XVII в. уходит из боярской и дворян- дворянской среды, но еще не заменилась лирикой книжной. Для выражения своих любовных чувств П.А. Самарин-Квашнин обращается к привычным формам народной лирики.
Отсутствие более или менее точных записей фольклора в древнейших южных и восточных славянских литературах Д.С. Лихачев объясняет еще и следующей причиной. Язык литературы и фольклора, их стилистический строй были резко отличны друг от друга. По-видимому, казалось невозможным просто записать устное произведение, сделать его письменным, не меняя его формы. Этого не мог допустить литературный этикет [4: 95]. Устное произведение можно было только переизложить.
Но тут у Д.С.Лихачева возникает вопрос: что вообще могло быть записанным из того, что было произнесено устно? Записывались в кратком виде речи послов, речи, произнесенные перед битвой (ободрения воинам), «исторически значительные слова, произнесенные историческими лицами». Если речи содержали народные сентенции (поговорки и пословицы), то они сохранялись и попадали в летопись, исторические повести, жития. В переизложении летописца использовались для исторической информации сказания, исторические песни и былины. В этом случае исторический эпос как бы «просеивался» через представления летописца о том, что он считал заслуживающим внимания. Наконец, в сокращенном виде в литературное произведение могли попадать слова плачей. Летописец или агиограф, сообщая об оплакивании князей народом, «цитировал» и слова этого оплакивания; он придавал им (в некоторой их части) документальное значение. Одним словом, фольклор отражался в летописи в той же мере, в какой он мог восприниматься со своей очень ограниченной документальной и информационной стороны в представлении древнего книжника.
Но между фольклором и литературой в средневековье Д.С. Лихачев отмечает не только разграничения. Между ними он видит генетическую связь. Д.С. Лихачев пишет: «Многие традиционные образы, сравнения, метафоры и символы восходят к общим корням — и в письменности, и в народном творчестве. Благодаря этому общие художественные приемы и общая система образов оказываются не только между фольклором и литературой одной народности, но и разных народностей. Этот общий материал может роднить переводную литературу и оригинальную, Библию и славянский фольклор» [1: 72].
Примечания:
1. Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X-XVII веков. Л., 1987.
2. Соловьев А.В. Политический кругозор автора «Слова о полку Игореве» // Ист.орические записки. 1948. № 25.
3. Филиппова И.С. Песни П.А. Самарина-Квашнина // Известия АН СССР. Сер. ОЛЯ. 1972. Т. XXXI, вып. I.
4. Лихачев Д.С. О литературном этикете // Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. М.; Л., 1967. С.84-108. 2-е изд. Л., 1971.
References:
1. Likhachev D.S. Development of Russian literature X-XVII of the 10 - 17th centuries. L., 1987.
2. Soloviev A.V. Political outlook of the author “The word about Igor’s regiment” // Istoricheskie Zapiski. 1948, No. 25.
3. Filippova I.S. Songs of P.A.Samarina-Kvashnina // Izvestia. АН USSR. Series OLYA. 1972. V. 31, issue. 1.
4. About literary etiquette: Likhachev D.S. Poetics of the ancient Russian literature. M.; L., 1967. P. 84-108. Issue 2. L., 1971.
