CC BY
134
ПРОБЛЕМЫ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ И СТРАТЕГИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА РОССИИ
А. С. ПшИХАЧЕВ российская академия государственной службы при Президенте российской Федерации
На современном этапе развития российского общества очевидным становится возрастание роли сельского хозяйства, актуализируются проблемы воссоздания аграрной хозяйственной системы на качественно новой многофункциональной основе, позволяющей в обозримой перспективе перейти в этой сфере на вектор устойчивого развития. Характеризуя государственную аграрную политику последних лет, следует отметить, что принятые меры позволяют констатировать новый импульс и подвижки, происходящие в аграрном секторе, как в общенациональном аспекте, так и региональном.
Следует отметить, что два года действия приоритетного национального проекта «Развитие АПК», затем принятие базового Федерального закона «О развитии сельского хозяйства» от 29.12.2006 № 264-ФЗ, а также разработка и утверждение на основе установок этого закона Государственной программы развития сельского хозяйства, рынка сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008—2012 годы, утвержденной постановлением Правительства РФ от 14.07.2007 № 446, позволяют говорить о системном характере аграрных преобразований, принципиальных коррективах в аграрной стратегии государства, являющихся тем самым без преувеличения эпохальными для судеб крестьян России. Ибо это своеобразный маяк, указывающий стратегический путь вывода российского села из системного глубокого кризиса, в котором оно пребывает последние 17 лет.
Актуальность и новая стратегическая роль аграрного сектора России весьма усиливаются на фоне глобального финансового кризиса, невиданного роста цен на продовольствие на мировом рынке, разгула импортного продовольствия на отечественном рынке. В этих условиях совершенно очевидной представляется неоспоримая насущность в первоочередном порядке решения проблем
продовольственной безопасности. В новейшей истории специалисты, депутаты Государственной Думы дважды готовили проекты продовольственной безопасности России, которые так и не стали законом, и проблема от этого только усугубляется. Теперь явственно видно, что в условиях мирового финансового кризиса, обострения глобальной продовольственной проблемы именно продовольственная составляющая — сердцевина национальной и экономической безопасности страны.
Конкретизируя в этом аспекте роль сельского хозяйства, необходимо сказать о том, что российское общество приобрело большой опыт относительно рыночной эйфории, фетишизации либерально-демократических методов экономического реформирования, экспериментов старательного развала отечественного механизма хозяйствования, не освоив и не проверив на приживаемость нового заморского.
Экономическая литература, как научно академическая, так и публицистическая периодика, изобилует разными оценками касательно разрушительного заряда реформ 1990-х гг. и полумер первой половины 2000-х гг., а также того, что хотелось бы иметь в настоящее время для эффективного решения копившихся в аграрном секторе проблем. Вкратце отметим ряд принципиальных моментов, которые имеют императивный характер, при игнорировании которых самые, на первый взгляд, грандиозные проекты не будут иметь успеха.
Из материалов самой Государственной программы развития сельского хозяйства следует, что «... основными причинами относительно медленного развития отрасли сельского хозяйства являются: • низкие темпы структурно-технологической модернизации отрасли, обновления основных производственных фондов и воспроизводства природно-экологического потенциала;
• неблагоприятные общие условия функционирования сельского хозяйства, прежде всего неудовлетворительный уровень развития рыночной инфраструктуры, затрудняющий доступ сельскохозяйственных товаропроизводителей к рынкам финансовых, материально-технических и информационных ресурсов, готовой продукции;
• финансовая неустойчивость отрасли, обусловленная нестабильностью рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия, накопленной декапитализацией (выделено нами — А. П. ), недостаточным притоком частных инвестиций на развитие отрасли, слабым развитием страхования при производстве сельскохозяйственной продукции;
• дефицит квалифицированных кадров, вызванный низким уровнем и качеством жизни в сельской местности» [5].
К этим важнейшим аргументам, вынесенным в сжатой форме в Государственную программу, по нашему мнению, следует добавить и конкретизировать ряд непреложных моментов. Допустим, что в начале 1990-х гг. мы бы поступили по примеру китайцев, которые уже в 1980-х гг. удвоили свой ВВП более осмотрительно, эволюционно, но не шоковой терапией, и начали строить свое рыночное хозяйство на основе государственного контроля и государственной поддержки. Тогда мы бы сохранили и преумножили существующий биопроизводственный потенциал российского аграрного сектора и не потеряли бы на основе законодательного вакуума биопрозводственного потенциала баснословных размеров, в особенности продуктивной плодородной земли, а самое главное — не было бы упущено время. Более того, на сегодня реальность такова, что произошел своеобразный разрыв поколений земледельцев, образовался дефицит квалифицированных кадров, о чем сказано в Государственной программе. Все это будет нам дорого стоить.
Иными словами, имея на сегодня уровень отечественного аграрного производства (кроме картофеля и овощей) значительно ниже, суммарно по основным видам продукции — три четверти от дореформенного, и когда импорт основных продуктов питания занимает более 40 %, не совсем корректно говорить о каких-то темпах развития.
Подчеркнутая нами ранее накопленная де-капитализация довершает драматизм нынешней ситуации, поскольку как нам представляется, государство, претендующее быть цивилизованным и
правовым, должно чувствовать ответственность за это разорение, происходившее в сельском хозяйстве за годы реформ. Так, сегодня в России при 9,5 % занятых в сельском хозяйстве от общего числа работающих доля основных фондов в общем их объеме в целом по экономике, составляет лишь 3,6 %.
Хорошо характеризует ситуацию при формировании условий вступления России в ВТО информация пресс-службы Минсельхоза России, приведенная в журнале «Экономика сельского хозяйства России»: «Министр сельского хозяйства США Э. Шафер на международном конгрессе охарактеризовал обстановку на мировом продовольственном рынке как «ренессанс сельской Америки». В минувшем (2007) году стоимость экспортируемой из США агропродукции превысила 100 млрд долл., доходы фермеров увеличились на 12 % и составили 96 млрд долл., а стоимость сельскохозяйственных активов выросла до 3 трлн долл. (выделено нами — А. П. ). Рабочими местами за счет сельского хозяйства обеспечены 60 млн граждан США» [11].
Таких феноменальных показателей США достигли не вдруг, к этому они шли последние 140 лет, шаг за шагом, на фоне культивирования инновационного типа развития, балансирующего интересы государства и общества, при атрибутивном решении проблемы рыночной мотивации фермерства. В особенности в 1930-х гг., когда на основе Нового курса президента Рузвельта была разработана система государственной поддержки фермерства, оптимально дополняемого мерами по восстановлению и сохранению природноре-сурсного потенциала, используемого в сельской Америке.
Данная политика получила новый импульс в середине 1980-х гг. — на основе решений сельскохозяйственного закона 1985 г. «О продовольственной безопасности», когда меры стимулирования фермеров четко были увязаны с устойчивым сельским развитием, выразившимся в установках трех программ консервации и сохранения природных ресурсов.
Из упомянутой цитаты следует также, что США располагают не только высоким биопроизводственным аграрным потенциалом (накопленные активы фермеров — 3 трлн долл.), но последние полвека расширенно воспроизводят высокоин-тегрированную агропродовольственную систему, что позволяет менее двум миллионам фермеров в системе агробизнеса обеспечивать рабочими местами 60 млн граждан, а ведь еще недавно в конце прошлого века речь шла о 21 млн граждан.
Приведенные данные характеризует необычайно активное наращивание интеграционных процессов по вертикали в агробизнесе США.
К этому добавим информацию, озвученную специалистом по Северной Америке Б. А. Черня-ковым в докладе на 13-х Никоновских чтениях в ноябре 2008 г. о том, что в сельском хозяйстве США достигнута производительность труда в 16 раз выше нынешнего российского уровня. Если при дореформенном сравнении речь шла о четырехкратном превышении, то сегодня этот разрыв безнадежно возрастает и подтверждает остроту нынешних российских аграрных проблем.
Другой тревожный симптом, отдаляющий нас от вектора устойчивого сельского развития и обеспечения продовольственной безопасности, — это увеличение импорта продуктов питания и сырья для перерабатывающей промышленности АПК России. Так, только за 2007 г. размер импорта продовольствия и сырья для пищевой и перерабатывающей промышленности составил 27,6 млрд долл. (более 700 млрд руб.) [4, с. 8], что превышает объем федеральных средств финансирования согласно Государственной программе на весь период 2008—2012 годы — 551,3 млрд руб. Рост импорта в России происходит при глобальной тенденции удорожания продовольствия, что видно из данных Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО), которая в мае 2008 г. опубликовала доклад о продовольственной ситуации в мире. Отмечается, что стоимость импорта продовольствия в 2008 г. может превысить 1 трлн долл. и по сравнению с прошлым годом возрасти на 26 %. В сложном положении окажутся слаборазвитые страны — основные импортеры продуктов питания, которые вынуждены будут потратить на его закупку почти на 40 % больше средств. Между тем мировые цены в 2007 г. по сравнению с 2006 г. выросли на 30 — 37 %. К ценовому уровню 2000 г. развивающимся странам-импортерам в конце 2008 г. за ввозимое продовольствие пришлось платить в 4 раза больше. В настоящее время голодает 854 млн чел.» [11].
К сказанному следует добавить, что только за 2007 г. по многим позициям были достигнуты абсолютные исторические рекорды. Так, цены на пшеницу выросли более чем вдвое и достигли 460 долл. за 1 т; цена риса только с начала 2008 г. подскочила в 2,5 раза — до 760 долл. /т. В зарубежном экономическом лексиконе появился термин «агфляция», означающий повышение роли аграрной продукции в формировании мировых ценовых пропорций [4, с. 6].
Обозначенная ситуация вызывает дополнительные нравственные обязательства национальных властных структур как перед собственным народом, так и перед мировым сообществом, она еще раз подтверждает насущность радикальных перемен в отечественном сельском хозяйстве. В Государственной программе четко прописано: «В этих обстоятельствах создание условий для устойчивого развития сельских территорий, ускорения темпов роста объемов сельскохозяйственного производства на основе повышения его конкурентоспособности становится приоритетным направлением аграрной экономической политики.
Динамичное и эффективное развитие сельского хозяйства должно стать не только общеэкономической предпосылкой успешного решения большинства накопленных в отрасли производственных, финансовых, социальных проблем, но и способом системного согласования установок на удвоение ВВП, сокращение бедности и повышение продовольственной безопасности страны, то есть должно обеспечить успешную реализацию всего комплекса целей социально-экономического развития страны в рассматриваемой перспективе» [5].
Подчеркивая эпохальность инициирования Государственной программы развития сельского хозяйства на ближайшие пять лет, необходимо признать намеченные меры весьма робкими с учетом удручающего реального положения дел в российском селе. Следует признать аргументы А. В. Гордеева, в недавнем прошлом министра сельского хозяйства), когда он приводит данные по государственной поддержке в Польше, составляющей 16 млрд долл., что почти в 3 раза больше аналогичного показателя по России, причем в пересчете на 1 га сельскохозяйственных угодий разница с Польшей в объеме поддержки достигает 30 раз [4, с. 8].
Насколько полезен зарубежный опыт, где это представляет свою уникальность, а перенятый вариант не дает ожидаемого эффекта — вопрос не праздный для России, и в этом плане в свое время четко высказался академик А. А. Никонов: «Ни западная, ни восточная, ни израильская модели в законченном виде на российской почве не произрастут. Для построения собственной модели необходимо исходить, прежде всего, из современных реалий страны, из ее исторического прошлого, чем бы оно ни было обременено, а также из мирового опыта. Для монтажа на собственном каркасе всегда очень многое найдется в мировой практике и науке, что прошло испытание временем. Этим нельзя пренебрегать» [8]. Важно с этих позиций определить
приемлемость тех или иных образцов зарубежного опыта для российского аграрного сектора, оценив при этом роль инновационной составляющей.
Насколько восприимчива к инновациям модель сельского хозяйства, и насколько императивна и своевременно реализована та или иная инновация, и насколько на деле материализован инновационный тип экономики, настолько, по-сути, данная хозяйственная система жизнеспособна. В качестве методологической посылки отметим, что хотя понятие «инновация» впервые введено в конце 1920-х гг. И. Шумпетером, характеризовавшим его как изменения, и в течение XX в. исследовались инновации в экономике, имея в виду типичные изменения в рыночных условиях: внедрение новой техники и технологии; продукции с новыми свойствами; применение нового сырья; менеджмент производства и ресурсного обеспечения; создание новых рынков сбыта, повышение качества жизни; все же аграрная практика показывает, что вне учета эколого-экономических составляющих эффективность инновационных мер оказывается гораздо ниже требуемых результатов. Именно с этих позиций, по нашему мнению, следует выверять стратегический курс аграрных преобразований сельского хозяйства России, намеченных мер в Государственной программе.
В этом плане актуализируются вопрос: отвечает ли инновация разрешению императивных установок? Еще в конце XVIII в. наш соотечественник А. Т. Болотов сделал поистине инновационный прорыв касательно разработок и реализации в своем имении экологически созвучной модели сельского хозяйства, предполагавшей оптимальное сочетание систем земледелия и животноводства. Заметим, что по прошествии более двух веков эти исследования сохраняют свою актуальность, поскольку речь идет об императивно насущных неустранимых феноменах. В данном случае своеобразными оковами, ставящими заслон императивному развитию, был мобилизационный тип экономики, перманентно доминировавший в России в эти столетия, как антипод инновационному типу, который в основном реализован в США и ряде развитых стран.
Развитые страны показывают преимущества инноваций, направленных на внедрение завершенных научных исследований в аграрной сфере, позволяющих обретать конкурентные преимущества. Кратко характеризуя с этих позиции мировое сельское хозяйство, следует отметить, что минувший XX в. — это век господства индустриальных технологий, инновационная деятельность с лихвой проявилась
именно в этом аспекте. В особенности за последние два—три десятка лет сложилась ситуация, когда все поры мирового сельского хозяйства были настолько пропитаны техногенным фактором, что индустриальную технологию окрестили conventional agriculture, что означает обычное сельское хозяйство, наряду с коим стали культивироваться альтернативные технологии organic farming в контексте более емкого эко-лого-экономически сбалансированного устойчивого развития — sustainable development in agriculture, а также сельского развития — rural development.
Бесспорно, инновационный фактор явил собой стержень этих преобразований, когда появились и стали завоевывать свои ниши, с одной стороны, теперь уже на качественно новой основе органическое сельское хозяйство, с другой — интенсивные наукоемкие технологии, связанные с культивированием генетически модифицированных организмов (ГМО) и генетически модифицированных продуктов (ГМП). При всей пестроте оценок ГМО и ГМП, предостережении многих ученых о чреватости данного сегмента — это представляет передний край инновационной деятельности.
Значимость поиска новых парадигм, обеспечивающих эколого-экономически эффективное устойчивое развитие, воочию видится при рассмотрении аналитических данных авторов научного доклада Римскому клубу « Фактор четыре» [2] касательно радикальной смены парадигмы развития экономики в целом. Как примирить между собой высокое качество жизни и бережное отношение к природным ресурсам? Суть предлагаемой ими парадигмы состоит в обосновании концепции «производительности ресурсов», под которой авторы понимают возможность жить в два раза лучше и в то же время тратить в два раза меньше. Со времени промышленной революции прогресс означал увеличение производительности труда. «Фактор четыре» предлагает новый подход к прогрессу, ставя во главу угла увеличение продуктивности ресурсов. Как утверждают авторы, мы можем жить в два раза лучше и в то же время тратить в два раза меньше ресурсов, что необходимо для устойчивого развития человечества в будущем. Решение заключается в том, чтобы использовать электроэнергию, воду, топливо, материалы, плодородные земли и другие ресурсы более эффективно, часто без дополнительных затрат и даже с выгодой.
Ключевой методологической установкой, обеспечивающей становление инновационной системы аграрной сферы, отвечающей эколого-эконо-мическим параметрам, является коренной переход
РЕгиомьнАя экономикА: теория и практика
71
от затратных и технократических принципов хозяйствования, приведших к серьезным негативным экологическим последствиям, к ресурсосберегающим технологиям в рамках эколого-экономически сбалансированного устойчивого развития на фоне органично сочетающихся диверсифицированных агроэкосистем и агроландшафтов.
В основе формирования инновационной системы во внутринациональном масштабе главным условием является обеспечение инновационного партнерства властных структур, хозяйствующих субъектов, представителей бизнеса, финансовых и неправительственных организаций, научных и образовательных учреждений. Только при таком партнерстве каждый из партнеров, высокопрофессионально выполняя присущие функции и конструктивно сотрудничая с другими, может на деле обеспечить переход к инновационному пути на основе избранных приоритетов, становление эффективной национальной инновационной системы. Каркас инновационной системы следует выстраивать властным структурам, имея в виду обеспечение ведущей роли в этом партнерстве и приоритетной реализации государственных и общественных интересов.
Для эффективного становления инновационной системы предполагается наличие достаточных инвестиций, при этом задача — наполнить выделяемые инвестиции инновационным содержанием; создать благоприятный климат для притока частных отечественных и зарубежных инвестиций. Наряду с этим в России актуализируется осуществление прямых бюджетных вложений в инновационное обновление агропромышленного производства.
Модернизация агропромышленного производства, ориентирующаяся на освоение ресурсосберегающих технологий, в корне предполагает, как это акцентируется в научном докладе Римскому клубу, энергосберегающий тип воспроизводства, освоение принципиально новых технологий генерации, передачи и использования энергии, имея в виду увеличение в разы эффективности использования ресурсов. Приоритетное развитие такого типа воспроизводства, бесспорно, может принести наибольший экономический, социальный, экологический эффект, стать основой новой парадигмы эколого-экономически устойчивого развития сельского хозяйства.
Радикальные перемены, происходящие в мировом сообществе в условиях дальнейшего развития глобализации, развертывающихся научно-технологических новшеств, могут стать жизнеспособными
лишь на путях эколого-экономически сбалансированного устойчивого развития постиндустриальной мировой цивилизации. Поэтому мы придаем большое значение концептуальным подходам и практике хозяйствования в различных регионах мира в определенные исторические отрезки времени, дающим возможность четко определить и детализировать проблемы устойчивого развития и тем самым наметить приоритетные императивные звенья начала XXI в.
Особенность настоящего момента для российской аграрной экономики, когда два десятилетия реформ не дали нужных позитивных результатов, состоит в необходимости четкого решения императивных проблем, прежде всего по созданию эколого-экономически эффективных базовых механизмов. Краткое резюме аграрных реформ гласит: за этот период были потрясения, связанные с «необходимостью ускорения в ходе перестройки» (1985—1990 гг.), что само по себе являлось нонсенсом, далее полные драматизма 1990-е гг., ввергшие российское крестьянство в очередное испытание на фоне рыночной эйфории и самоустранения государства от нужд селян, развала прежних производственно-экономических связей и жесткой инфляции и диспаритета цен в межотраслевом обмене, а далее робкие полумеры первой половины 2000-х гг., явно не позволяющие решить непреложные императивные задачи — архиважные для судеб российского сельского хозяйства.
Вот почему мы считаем эпохальными базовый закон «О развитии сельского хозяйства» и Государственную программу. Нам следует весомо наполнить общенациональные меры по поддержанию почвенного плодородия, более рациональному использованию земель сельскохозяйственного назначения и агроландшафтов, а также создать условия организации мониторинга плодородия почв земель сельскохозяйственного назначения и формированию информационной базы данных по плодородию почв, поскольку это фундамент российского земледелия, основание инновационной агрохозяйственной системы, в которой будут использованы новейшие достижения аграрной мысли, но не в ущерб окружающей среде.
На фоне приоритетного государственного регулирования процесса экологизации аграрного сектора властным структурам весьма важно при закладке основ инновационной системы уделить приоритетное внимание как фундаментальным прикладным исследованиям, так и практическому выполнению образовательно-внедренческих
функций касательно аграрной сферы. Основные контуры новой парадигмы, обеспечивающей на деле инновационный тип развития, могут формироваться, на наш взгляд, только в контексте приоритетного развития эколого-экономической компоненты, конечно же, на путях устойчивого развития сельского хозяйства.
Напомним, что термин устойчивоеразвитие был введен в международный обиход в конце 1970-х гг. и популяризован в 1987 г. Всемирной комиссией по окружающей среде и развитию, известной также как комиссия Брундтланда. В ее докладе сказано: «Человечество способно придать развитию устойчивый и долговременный характер, с тем чтобы оно отвечало потребностям ныне живущих людей, не лишая будущие поколения возможности удовлетворять свои потребности» [7].
Дефиниция устойчивое развитие применительно к аграрной сфере конкретизирована в материалах, принятых на сессии ФАО в Риме в 1996 г.: «Главной задачей программы устойчивого сельского хозяйства и развития является повышение уровня производства продуктов питания устойчивым способом и обеспечение продовольственной безопасности. Для решения этой задачи необходимо поддержать образовательные инициативы, использовать экономические инновации и развивать приемлемые новые технологии, обеспечивая, таким образом, стабильный доступ к продуктам питания, соответствующим потребности человека в питательных элементах; доступ к ним для бедных групп; развивать товарное производство; добиваться сокращения безработицы и повышать уровень доходов в целях борьбы с бедностью; управлять природными ресурсами и защищать окружающую среду» [12].
В научной литературе понятие устойчивость в широком смысле слова рассматривается как способность системы стремиться из различных состояний к определенному равновесию. Подходы в исследовании сущностных характеристик устойчивости остаются дискуссионными и с учетом предмета изучения и изначально заданных целевых установок представляются многоаспектными, с присущими им особенностями в различных областях науки — экономических, экологических, географических, социальных и др.
Не вдаваясь в детальное рассмотрение специ-фик указанных подходов, лишь отметим, что нельзя смешивать устойчивость как концептуальный подход, используемый при разработке и реализации стратегии касательно глобального уровня, а также
национального, регионального, локального; и понятие устойчивость — как объективное свойство той или иной исследуемой системы. Одно другого не исключает.
Кроме того, при оценке в общемировом масштабе в контексте общецивилизационных задач, конкретизация устойчивости и парадигмы устойчивого развития должна реализовываться, по нашему мнению, дифференцированно по отдельным регионам мира с учетом степени выраженности насущных глобальных экологических и социальных проблем, а также реально существующей разнополярности и растущей контрастности в экономическом развитии отдельных групп стран в условиях глобализации. Это говорит об относительности понятия устойчивого развития.
По данным ООН, наиболее богатые 20 % жителей Земли потребляют 86 % мирового ВВП, концентрируют 82 % мирового экспорта и 68 % прямых иностранных инвестиций; на долю беднейших 20 % землян, проживающих в наименее развитых странах мира, приходится по этим показателям менее 1 %.
Полярность между 20 % наиболее благополучного населения Земли и 20 % беднейшего все более увеличивается — она составила 74: 1. Между тем этот показатель в 1990 г. был равен 60:1 и в 1960 г. — 30:1 [3].
Иными словами, парадигма устойчивого развития — это не самоцель, а объективное веление времени, и в каждом конкретном случае она имеет свой набор составляющих элементов, обусловленных конкретным уровнем экономического и социального развития региона, потенциальными возможностями и интересами социума.
Исследования эколого-экономических аспектов функционирования аграрной сферы сопровождались возникновением ряда новых определений: альтернативноеземледелие («alternative agriculture»), что представляется более обобщенным термином, характеризующим коренной переход от техногенной индустриальной системы земледелия к экологически устойчивой системе с минимальным использованием невозобновляемых энергетических ресурсов нефермерского происхождения («low-input agriculture», «reduced input agro ecosystem»), экологическое земледелие («ecological agriculture»), естественное земледелие («naturalfarming»), биологическое земледелие («biologicalagriculture», «organicfarming»), динамически адаптивное и экологически сбалансированное земледелие с минимальным использованием материально-энергетических ресурсов нефермерского происхождения («low — input sustainable
agriculture»), высокотехнологичное земледелие — точное сельское хозяйство («precision farming»»).
Во многих публикациях данные дефиниции варьируют, но с некоторой степенью условности их можно подвести под общий знаменатель — это переход от интенсивной техногенной системы к экологически устойчивой системе сельского хозяйства, в которой доминирует экологическая мотивация — сбалансированное развитие элементов агроэкосистемы.
Рассматривая сущностные различия дефиниций экономического роста и устойчивого развития, учитывая конкретные уроки, пройденные на отдельных этапах экономической деятельности в сельском хозяйстве, как отечественном, так и зарубежном, можно убедиться воочию в принципиальной значимости учета специфики и особенностей, что не всякий экономический рост в конечном счете оборачивается благом для общества, так как последствия и негативный синергический эффект зачастую перекрывают достигнутые позитивы.
Экономический рост трактуется как перманентный рост реального объема производства в обществе, сопровождаемый улучшением его экономических, социальных и технологических характеристик [1].
Понятие развитие представлено как характеристика качественных изменений объектов, появление новых форм бытия, инноваций и нововведений, сопряженные с преобразованием их внутренних и внешних связей. Выражая, прежде всего процессы изменений, развитие предполагает сохранение (системного) качества развивающихся объектов [1].
Объясняя эти понятия, В. И. Данилов-Дани-лян и К. С. Лосев вполне правомерно предлагают учитывать их разницу: «Между ростом и развитием есть существенная разница — и в русском, и в английском языках. Рост означает увеличение размеров посредством ассимиляций и нарастания материала, а развитие — расширение и реализацию потенциальных возможностей, чтобы стать совершеннее; расти — значит увеличиваться количественно, а развиваться — улучшаться качественно, становиться разнообразнее. Количественный рост и качественное развитие подчиняются разным законам и дают разные результаты» [6].
Принципиальное значение необходимости учета качественной разницы между понятиями «экономический рост» и «устойчивое развитие» состоит в том, что они определяют объективно существующие процессы, которые могут работать
во благо общества, если вовремя познаны и по ним приняты адекватные меры; но в равной степени могут иметь, в конечном счете, негативные результаты, если по ним в стратегии и практической деятельности сделаны ошибки и просчеты.
Вот примеры из практики аграрной деятельности, выявляющие непреложность экологической компоненты и насущность ее учета в стратегии развития:
• общенациональное мероприятие середины 1950-х гг. — освоение в России и Казахстане целинных и залежных земель — вспахано около 45 млн га, обеспечившее экономический рост в земледелии, — сопровождалось дисбалансом между отдельными элементами агроэкосистем, что ускорило деградацию больших земельных массивов, их выпадение в дальнейшем из сельскохозяйственного оборота, а также появление частых пыльных бурь, уничтожающих плодородную землю и в целом обостривших экологические проблемы региона;
• интенсификация хлопководства в азиатских республиках бывшего СССР, выразившаяся в необузданном технократическом культивировании данной отрасли на фоне тотального расширения ареала размещения данной почвоистощающей и влаголюбивой отрасли, обернулось драматическими экологическими последствиями по деградации земли и экологической катастрофой, выразившейся в деградации экосистемы Аральского моря;
• имевшее место в США печально известная пыльная буря лета 1934 г. — так называемая Dust Storm привела к потере десятков миллионов гектаров некогда плодородной пашни, застави-вила многих фермеров переселиться в другие, более благодатные, регионы США, явилась также следствием аграрной деятельности вне учета экологических императивов в условиях «золотого века» фермерства при приоритете рыночных мотиваций;
• известный экономический рост в аграрном секторе Китая (удвоение ВВП за 1980 г., и столько же за 1990 г., и столько же за первые 6 лет 2000 гг.) сопровождался дальнейшим угнетением природных ресурсов, используемых в сельском хозяйстве. Это, прежде всего, касается чрезмерных техногенных нагрузок на единицу земельной площади при высокой плотности населения. Такие явления, как перевыпас скота на естественных пастбищах, перевыкачивание грунтовых вод на фоне жесточайшего дефицита
пресной воды, как для питья, так и для орошения, в особенности в северных провинциях, дисбаланс в элементах агроэкосистем между пашней, лесом и водными ресурсами — это все еще проблемы, ждущие своего решения. Беспрецедентный экономический рост в Китае за последние два десятка лет лишь обострили и усугубили проблемы эколого-экономически устойчивого сбалансированного развития. Надобно ли в России повторять ошибки свои и заграничные? Думается, что мы имеем исторический шанс взвешенно, как подчеркивал академик А. А. Никонов, с учетом своего исторического опыта и современных реалий, на своем собственном каркасе построить российскую модель сельского хозяйства. При этом актуализируется вопрос упреждения дальнейшей деградации природных ресурсов, необходимости коренной переоценки аг-роэкономической деятельности, с тем чтобы дальнейший экономический рост сопровождался такой структурной перестройкой экономики, в результате которой мы будем иметь ресурсосберегающие и безотходные технологии, в приоритетном порядке будут решены природоохранные проблемы, и весь экономический механизм будет направлен на интерес хозяйствующих субъектов по внедрению технологии, отвечающих экологическим требованиям и продовольственной безопасности России. Безусловно, при этом следует использовать опыт, как отечественный, так и зарубежный, при четком разделении прерогатив общенационального и регионального регулирования процесса реализации программ экологизации аграрной экономики.
Выполнение комплекса императивных мер, обеспечивающих смену парадигм развития российской экономики, безусловно, приблизит нас к тому, чтобы повысить эффективность межгосударственных интеграционных связей и добиться вхождения России в статусе могущественной державы в мировое сообщество. При этом следует учитывать реально сложившуюся на сегодня ситуацию, с которой все мировое сообщество столкнулось в начале XXI в., заключающуюся в том, что вместе с генерированием индивидуальных экономических возможностей и национального богатства, необходимого для динамичного развития экономически здорового общества, в рамках отдельно взятой страны или регионального интегрированного сообщества стран, придется значительно уменьшить риски, связанные с окружающей средой, и социальную несправедливость, которые сопровождали экономическое развитие в прошлом.
В заключение обозначенных проблем хотелось бы процитировать приоритеты, расставленные Председателем Правительства России В. В. Путиным: «Наши ключевые задачи — обеспечить устойчивое развитие сельских территорий, повысить качество жизни на селе, добиться существенного роста эффективности АПК и конкурентоспособности отечественной продукции, а это значит застраховать себя от резких колебаний конъюнктуры мировых рынков» [10].
Эффективное разрешение этих задач видится на путях:
• обеспечения качественно новой парадигмы развития сельского хозяйства, имея в виду переход от техногенной интенсификации (зачастую экологически ущербной) к экологически взвешенной, наукоемкой интенсификации аграрного производства, что позволит добиться высокой агрокультуры, обеспечения, по крайней мере, простого, а в идеале расширенного воспроизводства плодородия почв на базе освоения оптимальных систем земледелия, животноводства, кормопроизводства, экологически совместимых средств производства и рачительного хозяйствования, в которых учтены как рыночные мотивации крестьян, так и социально-экономические интересы общества и экологические императивы;
• техническая и технологическая модернизация сельского хозяйства, оказание всемерной помощи хозяйствующим на земле субъектам в воссоздании и технологическом обновлении парка сельскохозяйственной техники, на основе применения реальных эффективных лизинговых инструментов, а также расширения практики долгосрочного кредитования;
• обеспечения на деле паритета цен в межотраслевом обмене, ценовой стабильности по основным видам ресурсов, потребляемым в сельском хозяйстве, а также приоритетного субсидирования со стороны государства сельского хозяйства и действенного антимонопольного регулирования;
• внедрения современной системы управления рисками, обеспечения реальных мер страхования урожая и сельхозживотных;
• формирования государственных информационных ресурсов в сфере сельского хозяйства и обеспечения доступа к ним хозяйствующих на земле субъектов и партнеров по АПК, а также хозяйственных и неправительственных органов;
обеспечения согласно установкам Государственной программы в рамках единой системы информационного обеспечения предоставления государственных услуг по информационному обеспечению сельскохозяйственных товаропроизводителей всех форм собственности на основе развития информационно-телекоммуникационной системы АПК России, автоматизированной информационной системы Минсельхоза, системы информации о рынках сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия и системы дистанционного мониторинга земель сельскохозяйственного назначения с учетом перехода на отечественное оборудование дистанционного зондирования земли;
интеграции консультационной помощи сельскохозяйственным товаропроизводителям с системой информационного обеспечения, в том числе доступа к государственным информационным ресурсам в области сельского хозяйства и участия в их формировании. При этом акцентированно ждет решения интеграция существующих спорадически созданных служб информационно-консультационного обеспечения в рамках общефедеральной политики становления единой системы, обеспечивающей по типу зарубежных систем Экстен-шн, квалифицированное консультирование в приоритетном порядке земледельцев, всех работников АПК, выполнения внедренческих функций, обеспечения на деле связи науки с производством, экологизации используемых в сельском хозяйстве технологий и решения ряда других жизненно важных ключевых проблем по претворению устойчивого сельского развития; подготовки специалистов по оказанию консультационной помощи сельскохозяйственным товаропроизводителям; мониторинга, маркетинга и публикаций материалов для распространения опыта консультационной помощи сельскохозяйственным товаропроизводителям; становления инновационного типа развития агрохозяйственной системы России, предусматривающего в приоритетном порядке возрождение аграрнонаучных традиций, реальную интеграцию аграрной науки, аграрного образования и внедренческих функций по типу зарубежных систем Экстеншн, участия ученых в научном сопровождении аграрных преобразований, разработки и апробирования региональных программ устойчивого сельского развития, выравнивания межрегиональных
различии в уровне социально-экономического развития, а также решения экологических проблем, обеспечивающих сбалансированное функционирование элементов агроэкосистем. Эволюционное взвешенное разрешение этих проблем позволит вовремя и адекватно ответить на современные глобальные вызовы, решить проблемы продовольственнои безопасности и независимости страны, вывести сельское хозяйство России на благопристоиныи уровень, а значит, на реальныи вектор устойчивого сельского развития.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Большой энциклопедический словарь. — Минск: УП «Минская фабрика цветной печати». 2002. С. 705.
2. Вайцзеккер Э., Ловинс Э, Ловинс Л. Фактор четыре. Затрат половина, отдача двойная. Новый доклад Римскому клубу. — М.: Academia, 2000.
3. Глобализация и экономический рост. / «Экономика сельского хозяйства России» — 2002. № 11. С. 36-37.
4. Гордеев А. Реализация Государственной программы развития сельского хозяйства - залог продовольственной стабильности страны. / АПК: экономика, управление. 2008. № 7.
5. Государственная программа развития сельского хозяйства и регулирования рынков сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия на 2008-2012 годы. / АПК: экономика, управление. 2007. № 9. С. 6-24.
6. Данилов-Данилян В. И. и Лосев К. С. Экологический вызов и устойчивое развитие. - М: «Прогресс-Традиция». 2000. С. 109.
7. Наше общее будущее. Доклад международной комиссии по окружающей среде и развитию (МКОСР). Перевод с англ. — М., Прогресс. 1989. C. 20.
8. Никонов А. А. Спираль многовековой драмы: аграрная наука и политика России (XYIII — XX вв.). — М.: Энциклопедия российских деревень. 1995.С. 437.
9. «Продовольствие дорожает». / Экономика сельского хозяйства России. 2008. № 7. С. 92.
10. Путин В. Повышать эффективность государственной аграрной политики. / АПК: экономика, управление. 2008. № 7. С. 2.
11. Экономика сельского хозяйства России. 2008. № 7. С. 92.
12. Chapter 14: Promoting Sustainable Agriculture and Rural Development: Agenda 21. Rome: FAO, 1996.
