CC BY
401
С.В. Изосимов, А.П. Кузнецов, Е.В. Решетников
Изосимов Сергей Владимирович — начальник кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права Нижегородской академии МВД России, доктор юридических наук, профессор;
E-mail: [email protected]
Кузнецов Александр Павлович — заведующий кафедрой уголовного права и криминологии Нижегородской правовой академии (института), доктор юридических наук, профессор
E-mail: [email protected]
Решетников Евгений Владимирович — заместитель начальника Нижегородской академии МВД России по слу-
жебно-боевой подготовке, кандидат педагогических наук
E-mail: [email protected]
Проблемы современной уголовно-правовой науки и практики (на примере преступлений, предусмотренных главой 23 УК РФ)
Статья посвящена рассмотрению вопросов, стоящих перед современной уголовно-правовой наукой и практикой. На основе анализа преступлений, посягающих на интересы службы в коммерческих и иных организациях, авторы обращают внимание на ряд наиболее актуальных и важных теоретических и практических проблем, связанных с повышением эффективности реализации норм, предусмотренных главой 23 УК РФ, и предлагают пути их решения.
The paper is devoted to some aspects of modern criminal science and practice. Based on the analysis of crimes infringing upon service interests in commercial and other organizations, the authors pay attention to some most actual and important theoretical and practical problems concerning rising efficiency of realizing the norms provided by the Chapter 23 of the criminal code of the Russian Federation, and suggest approaches to solve these problems.
В современных условиях, в период коренных социально-экономических и политико-правовых отношений в России, повышаются роль и значение всех общественных наук, в том числе и уголовного права. Без развития названной науки и использования ее результатов в сфере противодействия преступности невозможно решить те задачи, которые поставлены перед ней. Объяснение этому видится в том, что она служит теоретической основой или неким фундаментом, на базе которого реализуется система мер по предупреждению крайних форм отклоняющегося поведения.
Отметим, что одной из основных прикладных задач науки уголовного права является анализ уголовного законодательства и практики его применения. На основе изучения эффективности действующего законодательства и познания закономерностей общественного развития наука вырабатывает рекомендации по его совершенствованию. Необходимость в этом особенно актуализировалась в последние годы1.
Практически сразу же после принятия в 1996 году Уголовного кодекса Российской Федерации, даже еще до вступления его в действие, стали раздаваться многочисленные голоса о внесении в него более или менее значительных изменений, а то и призывающие к разработке нового УК РФ или об-
новленной его редакции. «Своеобразный законотворческий "зуд", — как метко заметил Б.В. Вол-женкин, — охватил органы, обладающие правом законодательной инициативы»2.
Другая особенность современной законотворческой деятельности связана со стремлением заполнить мнимые пробелы в уголовно-правовой охране путем конструирования специальных норм при наличии в УК РФ общих норм, действие которых распространяется на соответствующие общественно опасные деяния. Юридическая общественность, обсуждая на научных конференциях тенденции развития законодательства, отмечала отсутствие стратегии в уголовно-правовой доктрине и совершенствовании уголовно-правовых норм, иначе говоря, продуманной уголовной политики, а также игнорирование правил законодательной техники3.
Все указанные выше проблемы, как в зеркале, отображающем состояние современной уголовно-правовой науки, а также проблемы законотворческой и правоприменительной практики, можно наблюдать на примере норм о преступлениях, ответственность за которые предусмотрена в главе 23 УК РФ «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях». В связи с этим представляется целесообразным обратиться к анализу этих норм и к тем вопросам, которые возника-
ют на пути к реализации закрепленных в них установлений.
Первая проблема, которая обращает на себя внимание, — это вопрос об объекте преступлений, предусмотренных главой 23 УК РФ, и о целесообразности выделения норм об ответственности за данные деяния в рамках самостоятельной главы.
Как видно из структуры действующего УК РФ, в качестве видового объекта названной главы законодатель выделяет правильное функционирование службы в коммерческих и иных организациях, то есть их внутреннюю и внешнюю деятельность. Однако трудно уяснить, в чем состоит публичный интерес государства в регулировании этих отношений. Непонятно также, что побуждает государство вмешиваться во внутреннюю и внешнюю деятельность коммерческих структур, устанавливая уголовно-правовые запреты на действия, направленные против правильного функционирования службы в указанных организациях. Полагаем, что организация правильного функционирования службы в той или иной коммерческой организации — задача не столько государства, сколько ее собственника. Разумеется, что последний должен действовать в определенных рамках, не нарушая при этом закон. Пределы регуляции устанавливаются нормативно-правовыми актами, обычаями делового оборота, а также учредительными документами, либо не противоречащими им локальными интересами коммерческой или иной организации. Государство не должно вмешиваться в эту деятельность, тем более, когда оно провозглашает свободу предпринимательской и иной экономической деятельности. Если же в процессе различного рода злоупотреблений интересы службы все-таки пострадают, то прибегать к мерам уголовного воздействия вовсе не обязательно. Эти общественные отношения вполне могут быть защищены нормами частного права, то есть в гражданско-правовом порядке. И лишь тогда, когда в результате противоправного поведения служащего коммерческой или иной организации вред будет причинен тем благам и ценностям, которые представляют публичный интерес, их защита должна быть обеспечена средствами уголовно-правовой охраны. В связи с этим совершенно справедливым является высказывание А.В. Пашковской о том, что «...преступным может быть признано только то, что причиняет или может причинить существенный вред какому-либо социально значимому благу, интересу, то есть то, что с точки зрения общества является социально опасным»4.
Говоря об объекте названных преступлений и об объекте преступления вообще, следует отметить, что это одно из основных, базовых понятий в уголовном праве. Объект играет значительную роль в качестве основания для построения системы Особенной части УК РФ5. Но этим значение объекта посягательства не исчерпывается. Как правильно отмечает Б.С. Никифоров, «рост значения того или иного общественного отношения влечет
за собой наряду с усилением наказания за совершение соответствующих посягательств, так сказать, кристаллизацию, собирание к одному месту дотоле разрозненных постановлений уголовного закона, их объединение в один или несколько "укрупненных" составов, построенных на основе группового объекта объединяемых преступлений»6. Безусловно, вводя в действие ту или иную норму, законодатель в первую очередь должен определить, какие общественные отношения она будет защищать. При этом нужно дать четкое разъяснение относительно ее размещения в соответствующей главе УК РФ. Если же в кодекс вводится целая глава, которой не было в ранее действовавшем законодательстве, то, естественно, обоснование ее появления должно быть еще более убедительным. Та или иная новелла, предлагаемая законодателем, должна быть, прежде всего, оправданной и понятной правоприменителю. Раскрыть механизм защиты, сделать его наиболее эффективным — задача уголовного права7. К сожалению, в случае с выделением в отдельную главу преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях авторы такого решения не дали ему какого-либо объяснения8. Законодатель зафиксировал появление новой главы в УК РФ, по сути дела никак не обосновав его.
Эффективность арсенала уголовно-правовых мер противодействия преступлениям во многом зависит от того, насколько они адекватно отражают существующие социально-экономические реалии; в каком объеме составитель УК РФ использует накопленный в последние годы опыт законотворчества и достижения законодательной техники9.
Г.А. Злобин указывает, что «основания криминализации — это то, что создает действительную общественную потребность в уголовно-правовой новелле, внутренняя необходимость возникновения уголовно-правовой нормы»10. Таким образом, решающим фактором для отнесения законодателем тех или иных деяний к числу преступных является их общественная опасность11.
«Характер общественной опасности, прежде всего, зависит от ценности того блага, которому причиняется ущерб конкретным человеческим поступком, то есть от ценности тех или иных общественных отношений. При помощи норм уголовного права охраняются наиболее важные общественные отношения. Другие охраняются при помощи иных мер воздействия, а не путем применения уголовного наказания. <...> Ценность группы общественных отношений определяется законодателем на момент принятия закона в зависимости от конкретных условий жизни общества в тот или иной период»12.
Следует иметь в виду, что не все отношения, складывающиеся и существующие в обществе в определенный период времени, нуждаются в защите уголовно-правовыми средствами. Уголовное право берет под свою охрану лишь наиболее важные общественные отношения13. Представляется,
что правильное функционирование службы в коммерческих и иных организациях не принадлежит к таковым. На наш взгляд, законодатель произвел неоправданную рокировку, предпочтя защите публичных интересов охрану правильного функционирования службы в коммерческих и иных организациях. Таким образом, наиболее важные общественные отношения — права и законные интересы граждан, организаций, интересы общества и государства отодвинулись на второй план, составляя лишь дополнительный объект преступлений главы 23, уступив свое место менее значимым, имеющим второстепенное для публичного интереса государства общественным отношениям, содержанием которых является правильное функционирование службы в коммерческих и иных организациях.
Необходимо отметить, что интересы службы в коммерческих и иных организациях тоже могут выступать в качестве объекта уголовно-правовой охраны, но, по нашему мнению, лишь в виде дополнительного или факультативного объекта. В качестве же родового, видового и основного непосредственного объекта должны выступать такие общественные отношения, которые представляют значимость с точки зрения публичного интереса.
С изложенной точкой зрения не согласна В.И. Зубкова, которая отмечает, что «...основой классификации объектов преступных посягательств является совокупность однородных отличительных признаков и качеств правоохраняемых интересов, взятых под охрану уголовно-правовыми нормами. Законодатель определяет однородные общественные отношения и интересы, нуждающиеся в уголовно-правовой защите, а затем по этим интересам уголовно-правовые нормы и объединяет их в главы и разделы»14. В связи с приведенным высказыванием следует пояснить, что отстаиваемая нами позиция не подвергает сомнению устоявшиеся основы классификации объекта преступления. Речь идет лишь о том, что в случае с выделением в качестве самостоятельной главы о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях законодатель избрал в качестве объекта уголовно-правовой охраны такие общественные отношения, которые, на наш взгляд, являются второстепенными для публичного интереса государства. И как раз этим самым и были нарушены данные правила классификации объекта.
Вполне справедливым является мнение Б.В. Волженкина, полагающего, что самостоятельное существование главы 23 УК РФ является необоснованным ввиду отсутствия особого право-охраняемого объекта15. Однако это вовсе не означает, что нужно декриминализовать составы, помещенные в ней. Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях вполне могут, на наш взгляд, найти свое место в других главах УК РФ16.
Вторая проблема, на которую следует обратить внимание при рассмотрении анализируемых деяний, — это существующий дисбаланс с «родствен-
ными» нормами, ответственность за которые предусмотрена в главе 30 УК РФ «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления».
Известно, что именно по образу и подобию последних сформулированы нормы главы 23 УК РФ. Вместе с тем, необходимой последовательности в конструировании соответствующих составов преступлений законодатель не проявил. Так, если в главе 30 УК РФ имеются нормы, устанавливающие ответственность как за злоупотребление (ст. 285), так и за превышение должностных полномочий (ст. 286), то в главе 23 УК РФ имеется лишь норма о злоупотреблении полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях (ст. 201), а состав, предусматривающий ответственность указанных субъектов за превышение полномочий, отсутствует. В связи с этим возникает вопрос: возможно ли привлечение к уголовной ответственности по статье 201 УК РФ за случаи превышения лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческих и иных организациях, своих служебных полномочий?
Мнения ученых по анализируемой проблеме разделились. Некоторые авторы дают положительный ответ на поставленный вопрос, отмечая при этом, что превышение полномочий является частным случаем злоупотребления полномочиями, и отсутствие в законе специальной нормы не исключает возможности привлечения к ответственности по статье уголовного законодательства, предусматривающей норму общего характера, каковой является статья 201 УК РФ17. Так, В. Борков, поддерживая данную позицию, отмечает, что при расследовании преступлений, совершаемых в коммерческих и иных организациях, часто бывает непросто определить, превысил свои полномочия управленческий работник или нет. Поэтому, по мнению указанного автора, состав злоупотребления полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, охватывает одновременно и выход за пределы имеющихся у них полномочий18.
Другие криминалисты, анализируя указанную ситуацию, полагают, что рассматриваемые преступления (злоупотребление полномочиями и превышение полномочий) не соотносятся между собой как общая и специальная нормы19, поэтому в этом случае имеет место законодательный пробел20. Представляется, что приведенная точка зрения является более обоснованной.
Действительно, деяние, состоящее в превышении служебных полномочий лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой и иной организации, отличается от злоупотребления полномочиями. «Злоупотребление управленческими полномочиями, — отмечает Н.А. Егорова, — и их превышение в управленческих преступлениях — проявления злоупотребления правом в общеюридическом смысле. Но с позиций уголовного права
это разные явления, поэтому ни одно из них не может быть специальной разновидностью другого. Превышение есть нарушение в юридических основаниях осуществления управленческих функций21; злоупотребление — нарушение правовых форм и содержания управленческих функций (иногда в сочетании с искажением целей, ради которых эти функции выполняются)»22.
Злоупотребление полномочиями внешне выглядит легитимно, а в действительности общественно опасным образом изменяет отношения, существующие в сфере служебной компетенции преступника23. Причинение существенного вреда интересам личности, общества, государства становится возможным в результате маскировки управленческим работником своих общественно опасных действий. Напротив, при превышении служебных полномочий виновный объективно совершает действия, на которые у него отсутствуют законные основания 24.
Как правило, действия, явно выходящие за пределы полномочий (по аналогии с превышением должностных полномочий ст. 286 УК РФ), могут состоять:
а) в совершении действий, которые входят в компетенцию другого руководителя коммерческой или иной организации или вышестоящего в данной организации;
б) в совершении действий, отнесенных к ведению конкретного управленческого работника, но выполненных с нарушением порядка их осуществления (принятие единоличного решения при необходимости коллегиального25; совершение действий при отсутствии специальных полномочий или условий, необходимых в конкретной ситуации);
в) в совершении действий, на которые не имеет право никто, в том числе и лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации (например, глумление над личностью и т. п.).
Вместе с тем, как отмечалось, ответственность в статье 201 УК РФ предусматривается именно за злоупотребление полномочиями, а не за превышение полномочий. Если за действия лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации, относящиеся к последней группе (состоящие в насилии или глумлении над личностью и т. п.), привлечение к ответственности возможно на общих основаниях, то за действия, входящие в первые две группы, данную категорию лиц к уголовной ответственности привлечь нельзя. Рекомендации же о привлечении лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, за превышение ими своих полномочий по статье 201 УК РФ являются необоснованными, так как они не соответствуют закону и вступают в противоречие с частью 2 статьи 3 УК РФ (принцип законности), которая устанавливает, что применение уголовного закона по аналогии не допускается. Кроме того, нарушается известный юридический постулат «nullum crimen sine lege» («нет преступления без указания о том закона»). Полагаем,
что субъективное желание отдельных авторов видеть рассматриваемые деяния (состоящие в превышении полномочий лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях) уголовно наказуемыми вряд ли в состоянии оправдать расширительное толкование закона.
Таким образом, необходимо констатировать, что в рассматриваемой ситуации имеет место законодательный пробел. При этом можно выделить два подхода, рекомендуемых для его устранения. Первый заключается в том, что для решения проблемы предлагается ввести в УК РФ специальную норму, предусматривающую ответственность за превышение полномочий лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях26. Второй подход состоит в предложении о конструировании единой нормы об ответственности за злоупотребление полномочиями и превышение полномочий27.
Представляется, что последний вариант является более предпочтительным. На практике злоупотребление полномочиями часто связано с их реальным превышением. Особенно это характерно для деятельности управленческого персонала коммерческих и иных организаций. Однако, несмотря на имеющиеся отличия между злоупотреблением полномочиями и превышением полномочий, полагаем, что они не настолько велики, чтобы конструировать две самостоятельные нормы. Кроме того, и общественная опасность данных деяний существенно не различается28. Поэтому, по нашему мнению, в статью 201 УК РФ необходимо внести соответствующие поправки, закрепляющие уголовную ответственность не только за злоупотребление полномочиями, но и за превышение пол-номочий29.
Сопоставительный анализ норм об ответственности за преступления, предусмотренные главой 30 УК РФ, и деяния, посягающие на интересы службы в коммерческих и иных организациях, показывает, что в число последних не входят также специальные нормы о нецелевом расходовании бюджетных средств и средств государственных внебюджетных фондов, служебном подлоге, халатности. Полагаем, что следует согласиться с авторами, усматривающими в этом законодательный пробел, который следует восполнить путем конструирования соответствующих составов преступлений в рамках главы 23 УК РФ30. Принятие такого решения, на наш взгляд, исключило бы различие в подходах и правовой оценке случаев, связанных с совершением подобного рода преступлений, и более соответствовало бы унификации норм уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за родственные общественно опасные деяния.
Третья проблема, требующая самостоятельного рассмотрения, — это эффективность сформулированных в законе дефиниций и оценка их влияния на правоприменительную практику.
Выдающийся немецкий математик, физик, философ-идеалист Готфрид Вильгельм Лейбниц как-то справедливо заметил, что математики считают цифрами, а юристы оперируют понятиями. Проблемы, касающиеся закрепления всякого рода законодательных определений всегда были достаточно актуальными для нормотворческого процесса31. «Техника определения юридических терминов представляет собой фундаментальное явление, влияющее на всю законодательную деятельность любого государства, ею как бы предопределяется эффективность законодательства, поддерживаемая другими процедурами по подготовке законов»32. Таким образом, от четкости и ясности изложения тех или иных дефиниций, зависит то, как они будут истолкованы правоприменителями и реализованы на практике33. Все это в полной мере относится к понятию лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих и иных организациях, закрепленному в примечании 1 к статье 201 УК РФ.
Таковым до недавнего времени признавалось лицо, которое постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняет организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением.
Данное определение первоначально охватывало лишь преступления, содержащиеся в главе 23 УК РФ. Чуть позже34 законодатель распространил его и на статью 196 УК РФ35 (Преднамеренное банкротство). Несмотря на внесенные в УК РФ изменения, некоторые авторы по-прежнему рекомендовали искать признаки субъекта преступления, предусмотренного статьей 196 УК РФ, непосредственно в этой уголовно-правовой норме, что, безусловно, противоречило закону36.
Отдельные специалисты, расширительно толкуя нормативные установления, закрепленные в прежней редакции примечания 1 к статье 201 УК РФ, считали, что их следует распространять на статьи 1992, 2151 и 314 УК РФ37. Между тем в соответствии с прямым указанием закона понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, охватывало собой лишь преступления главы 23 УК РФ и статьи 196 УК РФ.
Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона "О противодействии коррупции"» от 25 декабря 2008 года № 280-ФЗ38 внес новые изменения в примечание 1 к статье 201 УК РФ, определив, что: «Выполняющим управленческие функции в коммерчес-
кой или иной организации, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением, в статьях настоящей главы (гл. 23 УК РФ — С.И., А.К., Е.Р.), а также в статьях 1992 и 304 настоящего Кодекса признается лицо, выполняющее функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа, а также лицо, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в этих организациях».
Представляется, однако, что данная законодательная новация вряд ли будет способствовать повышению эффективности правоприменительной практики по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих и иных организациях, поскольку она «грешит» определенными недостатками.
Во-первых, ограничение анализируемого понятия рамками главы 23 УК РФ и статей 1992 и 304 УК РФ39 представляется нам половинчатым законодательным решением. Полагаем, что понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих и иных организациях, следует распространить на все статьи УК РФ, предусматривающие ответственность за преступления, субъектами которых могут быть указанные лица (например, на ст. 1451, 195, 196, 197, 2151 УК РФ и некоторые другие деяния)40. Такой подход, на наш взгляд, полностью бы соответствовал и положениям части 2 статьи 3 УК РФ (закрепляющей правило, в соответствии с которым применение закона по аналогии в российском уголовном законодательстве не допускается), и способствовал бы унификации нормативных установлений.
Во-вторых, из новой законодательной формулировки «...в коммерческой или иной организации, а также в некоммерческой организации» совершенно не понятно, как соотносятся между собой и чем отличаются друг от друга «иные организации» и «некоммерческие организации». Прежняя редакция анализируемого примечания была более удачной, поскольку она соответствовала наименованию главы и называла только два вида организаций — коммерческие и иные (некоммерческие)41. Кроме того, действующему гражданскому законодательству также известны только эти виды организаций.
В-третьих, поскольку обязанности лиц, выполняющих функции единоличного исполнительного органа, члена совета директоров или иного коллегиального исполнительного органа, выражаются в совершении действий организационно-распорядительного или административно-хозяйственного характера, полагаем, что вполне достаточным являлось бы указание на то, что данные субъекты выполняют соответствующие управленческие функции (как это и было в прежней редакции примечания).
В-четвертых, новая формулировка, так же как и ранее действовавшая, не учитывает законодательных изменений, внесенных в УК РФ Федеральным законом «О внесении изменений в отдельные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О государственной корпорации по атомной энергетике «РОСАТОМ»"» от 1 декабря 2007 года № 318-Ф342. Согласно данному закону лица, выполняющие организационно-распорядительные и административно-хозяйственные функции в государственных корпорациях, отнесены к субъектам преступлений, посягающих на интересы государственной власти, интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ), поэтому в редакцию примечания 1 к статье 201 УК РФ, целесообразно было внести соответствующие изменения.
Совокупность указанных выше обстоятельств позволяет сделать неутешительный вывод о том, что анализируемое определение, по сути дела не устранив прежних проблем, породило новые. Взяв за основу первоначальную формулировку дефиниции, определяющей понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации, можно предложить следующую редакцию примечания 1 к статье 201 УК РФ: «Выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации в статьях настоящего Кодекса признается лицо, постоянно, временно либо по специальному полномочию выполняющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные обязанности в коммерческой организации независимо от формы собственности, а также в некоммерческой организации, не являющейся государственным органом, органом местного самоуправления, государственным или муниципальным учреждением либо государственной корпорацией».
Четвертая проблема — это ясность, четкость и последовательность проведения уголовной политики в стране, в том числе и в отношении деяний, ответственность за которые предусмотрена главой 23 УК РФ.
Представляется, что отказ от особого либерализма законодателя по отношению к установлению границ преступности и наказуемости анализируемых общественно опасных деяний играет значимую роль в их предупреждении. На данную проблему неоднократно обращали внимание и ученые, и представители политической элиты страны.
Так, еще в 2002 году в своем выступлении на одном из пленарных заседаний Государственной думы экс-президент РФ В.В. Путин отмечал: «Говоря о коррупции, мы сужаем ее сферу, ограничиваясь только государственной службой. Почему коммерческий подкуп представляет собой значительно меньшую социальную, общественную опасность, чем получение взятки? Например, если деяние совершено в МПС, то чиновник наказывается более сурово, чем за то же самое, совершенное в РАО «Газпром» или в РАО «ЕЭС России», то есть в акционерном обществе, но с государственным капиталом,
деятельность которого не менее важна для государства. В связи с этим просил бы присутствующих обратить внимание на санкции этих статей: за получение взятки (ст. 290 УК РФ) — 12 лет лишения свободы, а за коммерческий подкуп — лишь пять лет лишения свободы. Все отмеченное выше можно отнести и к злоупотреблению полномочиями»43.
В 2003 году В.В. Путин, обращаясь к представителям высшего законодательного органа страны, вновь акцентировал свое внимание на том, что в стране происходит перманентный процесс сращивания государственных органов власти и коммерческих структур, что способствует как процессу коррумпирования отдельных представителей органов власти, так и совершению уголовно-правовых деликтов в коммерческой среде44.
О необходимости корректировки уголовного законодательства в рассматриваемой сфере многократно высказывались ученые. Некоторые из них ратовали за ужесточение мер уголовно-правового воздействия за преступления, совершаемые в частном секторе45, другие — призывали законодателя к приведению видов и размеров наказаний за преступления, предусмотренные главой 23 УК РФ, в соответствие с теми, которые установлены для преступлений, посягающих на интересы государственной власти, интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления (гл. 30 УК РФ)46.
Первая из указанных выше позиций представляется чрезмерно радикальной. Ведь основная цель уголовно-правовой политики противодействия преступности должна состоять в реализации непреложной правовой истины: главное — не жестокость наказания, а его неотвратимость47.
Видимо, поэтому именно последняя позиция была принята во внимание законодателем и упомянутым выше Федеральным законом «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона "О противодействии коррупции"» от 25 декабря 2008 года № 280-Ф3 — размеры наказаний за совершение преступлений, предусмотренных статьей 201 УК РФ (Злоупотребление полномочиями) и статьей 204 УК РФ (Коммерческий подкуп) были «подтянуты» к размерам наказаний соответствующих должностных преступлений (ст. 285, 286, 290, 291 УК РФ).
Однако представляется, что данное законотворческое решение является лишь частичной мерой в вопросе об установлении границ преступности и наказуемости преступлений, предусмотренных главой 23 УК РФ. Так, из сферы внимания законодателя «выпало» такое коррупционное преступление, как злоупотребление полномочиями частными нотариусами и аудиторами (ст. 202 УК РФ), которое по характеру и степени общественной опасности
ничем не уступает злоупотреблению полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях. В связи с этим было бы вполне логично, на наш взгляд, «поднять» санкции основного и квалифицированного составов этого преступления на тот же уровень, что и в преступлении, предусмотренном статьей 201 УК РФ.
Пятая проблема — качество вносимых в УК РФ новелл и оценка эффективности их влияния на правоприменительную практику.
Известно, какое важное значение для юристов имеет нормотворческая деятельность. Между тем предлагаемые законотворческие решения не всегда отвечают тем критериям, которые предъявляются к качеству юридических норм. Проиллюстрируем данный тезис, обратившись к статье 203 УК РФ.
Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного контроля в сфере частной охранной и детективной деятельности» от 22 декабря 2008 года № 272-ФЗ47 внес существенные изменения в указанную выше норму. Они затронули не только наименование нормы (теперь она именуется «Превышение полномочий частным детективом или работником частной охранной организации, имеющим удостоверение частного охранника, при выполнении ими своих должностных обязанностей»), но и негативным образом отразились на ее содержании.
Основной составанализируемого преступления значительно отличается от прежнего тем, что, во-первых, законодатель исключил из части 1 статьи 203 УК РФ указание на насильственный способ совершения рассматриваемого общественно опасного деяния (применение насилия либо угроза его применения), отнеся данный признак к квалифицированному виду этого преступления; во-вторых, конкретизировал его субъектов; в-третьих, уточнил признаки объективной стороны; в-четвертых, преобразовал формальный состав в материальный.
Объективная сторона основного состава рассматриваемого преступления состоит в действиях, выходящих за пределы полномочий, установленных законодательством РФ, регламентирующим осуществление частной охранной и детективной деятельности, и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан и (или) организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства.
Сравнительный анализ нормы, предусматривающей ответственность за превышение полномочий частным детективом или работником частной охранной организации, имеющим удостоверение частного охранника, при выполнении ими своих должностных обязанностей (ст. 203 УК РФ), и состава превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ) позволяет сделать вывод о том, что новая редакция статьи 203 УК РФ во многом схожа со статьей 286 УК РФ. Видимо, это обусловлено стремлением законодателя унифицировать уголов-
но-правовые нормы об ответственности за «родственные» преступления.
Ранее в доктрине уже высказывались предложения о том, чтобы состав преступления, предусмотренного статьей 203 УК РФ, построить по типу нормы об ответственности за превышение должностных полномочий: в основном составе предусмотреть наступление общественно опасных последствий в виде существенного вреда правам и законным интересам граждан, организаций, общества или государства (материальный состав), в квалифицированном виде преступления — применение насилия или угрозы его применения, в особо квалифицированном — наступление тяжких последствий49. В целом, это предложение можно одобрить, однако справедливости ради следует отметить, что особенностью деятельности служащих частных охранных и детективных служб является то, что превышение данными субъектами своих полномочий по службе связано, в основном, с применением насилия или угрозой его применения, поэтому решение, закрепленное в статье 203 УК РФ, в ее редакции, действовавшей до 2010 года, представляется также оправданным.
Л.Е. Смирнова совершенно справедливо отмечает, что «...с одной стороны, унификация упрощает правовой материал, уменьшает его объем, исключает элементы дублирования, содействует правильному пониманию и применению правовых предписаний, в ряде случаев устраняет чрезмерную дифференциацию, но, с другой стороны, она не должна осуществляться безгранично, а при выходе за определенные пределы унификационные процессы могут оказаться абсолютно неэффективными, даже нежелательными»50. Полагаем, что все это в полной мере можно отнести и к статье 203 УК РФ в ее новой редакции. Унификация в данном случае привела к потере качества указанной нормы; на наш взгляд, оно существенно пострадало.
Так, представляется совершенно излишним упоминание в названии статьи о том, что превышение полномочий частным детективом или работником частной охранной организации, имеющим удостоверение частного охранника, возможно при выполнении ими своих должностных обязанностей, поскольку если лицо не выполняет те или иные должностные обязанности, то оно и не наделяется соответствующими служебными полномочиями. Отметим, что в диспозиции статьи такая конкретизация отсутствует.
Другим недостатком анализируемой нормы является отсутствие в основном составе преступления (в отличие от ст. 286 УК РФ) указания на явность51 выхода субъекта за пределы своих полномочий. Такое законодательное решение практически стирает грань между формальным и грубым (явным) выходом за пределы полномочий, дисциплинарным проступком и уголовно наказуемым деянием. Полагаем, что в характеристику деяния, изложенного в диспозиции части 1 статьи 203 УК РФ, необходимо включить названный выше признак.
Квалифицированный состав преступления, указанного в статье 203 УК РФ, предусматривает более строгую ответственность, если это преступление совершено с применением насилия или с угрозой его применения либо с использованием оружия или специальных средств и повлекшее тяжкие последствия.
Напомним, что признак «применение насилия или угроза его применения» ранее характеризовал основной состав превышения полномочий служащими частных охранных или детективных служб. Этот признак достаточно подробно описан в юридической литературе, поэтому его рассмотрение в рамках настоящей статьи считаем нецелесообразным. Между тем такой признак, как «использование оружия или специальных средств» при совершении анализируемого преступления, является законодательной новеллой. Отметим, что квалифицирующий признак «деяние, совершенное с применением оружия или специальных средств» закреплен в соответствующей норме Модельного УК. Это решение представляется правильным. Думается, что уже сам факт насилия, совершенного с применением оружия или специальных средств, представляет достаточно большую угрозу причинения ущерба интересам и правам личности, нежели простое физическое воздействие, сопряженное, например, с приемами рукопашного боя. Нельзя также не учитывать тот массив вооружения, который имеют на данный момент времени частные охранные организации52. Поэтому вполне логично и справедливо, на наш взгляд, что законодатель предусмотрел данное обстоятельство в числе квалифицирующих признаков в новой редакции части 2 статьи 203 УК РФ.
Квалифицированный состав превышения полномочий характеризуется также тяжкими последствиями. Их понятие в законе не раскрыто и относится к категории оценочных.
Анализ положений, закрепленных в части 2 статьи 203 УК РФ, позволил сделать вывод о их несовершенстве. Так, из буквального толкования законодательной формулировки квалифицированного состава анализируемого преступления («то же деяние, совершенное с применением насилия или с угрозой его применения либо с использованием оружия или специальных средств и повлекшее тяжкие последствия») следует, что данный признак будет вменяться только в том случае, если применение насилия или угроза его применения, а также использование оружия или специальных средств повлекут тяжкие последствия. На это, в частности, указывает соединительный союз «и», используемый в данной формулировке между словосочетаниями «с применением насилия или с угрозой его применения либо с использованием оружия или специальных средств» и «тяжкие последствия». Поскольку побои, легкой и средней тяжести вред здоровью не относятся к тяжким последствиям, а часть 1 статьи 203 УК РФ не связана законодателем с применением насилия или угрозой его применения, а так-
же с использованием оружия или специальных средств, получается, что такие (нетяжкие) последствия «выпадают» из сферы действия нормы.
Думается, что в данном случае имеет место законодательная ошибка, которую необходимо срочно, до введения в действие новой редакции статьи 203 УК РФ в действие, исправить и часть 2 статьи 203 УК РФ изложить следующим образом:
«2. То же деяние:
а) совершенное с применением насилия или с угрозой его применения;
б) совершенное с использованием оружия или специальных средств;
в) повлекшее тяжкие последствия»53.
Такое изложение нормы позволит, на наш
взгляд, избежать трудностей, с которыми сталкиваются правоприменители при квалификации указанного преступления.
Кроме того, в специальной литературе отмечается, что наличие у частных охранников и детективов специальной физической подготовки, юридических знаний, осведомленности о приемах и методах ведения оперативной и следственной работы делает их желанными членами организованных преступных группировок. Это подтверждает и проведенный криминологический анализ преступности в коммерческих и иных организациях54. С учетом данного обстоятельства представляется целесообразным в качестве квалифицирующего и особо квалифицирующего признаков анализируемого состава преступления предусмотреть совершение этого деяния соответственно группой лиц по предварительному сговору (признак квалифицированного состава) либо организованной группой (признак особо квалифицированного состава).
Принимая во внимание изложенные выше обстоятельства, представляется целесообразным предложить следующую редакцию рассматриваемой нормы:
«Статья 203. Превышение полномочий частным детективом или работником частной охранной организации, имеющим удостоверение частного охранника
1. Превышение частным детективом или работником частной охранной организации, имеющим удостоверение частного охранника, действий, явно выходящих за пределы полномочий, установленных законодательством Российской Федерации, регламентирующим осуществление частной охранной и детективной деятельности, и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан и (или) организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства...
(Преступление небольшой тяжести)
2. То же деяние, совершенное:
а) с применением насилия или с угрозой его применения;
б) с использованием оружия или специальных средств;
в) группой лиц, по предварительному сговору...
(Преступление средней тяжести)
3. Деяние, предусмотренное частями первой и второй настоящей статьи, совершенное организованной группой или повлекшее тяжкие последствия...
(Тяжкое преступление).
Шестая проблема — вопрос о целесообразности использования частноправовых начал в рамках уголовного судопроизводства. Речь идет о принципе диспозитивности, закрепленном в примечании 2 к статье 201 УК РФ. Он заключается в том, что в случае, когда преступлением, предусмотренным данной или иной статьей главы 23 УК РФ, причинен вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия.
Отметим, что в уголовно-правовой литературе отношение к принципу диспозитивности далеко неоднозначно. Одни авторы не только признают обоснованность данного законодательного решения, но и говорят о необходимости расширения частных начал в уголовном праве55. Другие, напротив, негативно относятся к закреплению в уголовном законе указанного выше положения56.
Полагаем, что последняя позиция является все же более обоснованной.
Во-первых, потому что действие принципа диспозитивности вступает в противоречие с конституционными положениями, закрепляющими равенство всех форм собственности и провозглашающими их одинаковую защиту57.
Во-вторых, нормативные установления, закрепленные в примечании 2 к статье 201 УК РФ, вступают в коллизию с понятием преступления, конститутивным признаком которого является общественная опасность, то есть вредоносность для общества. Отсутствие общественной опасности деяния означает отсутствие преступления58.
В-третьих, в уголовном праве не должны содержаться нормы процессуального характера, снижающие эффективность общей превенции уголовного закона и угрозы наказания59.
В-четвертых, для того чтобы установить, что преступление, предусмотренное главой 23 УК РФ, никому не причинило вреда, необходимо сначала его расследовать, что невозможно сделать, так как этот факт должен быть установлен до начала уголовного преследования. Во всяком случае, при подозрении в совершении соответствующих преступлений это подозрение должно быть доведено до сведения заинтересованных лиц (инвесторов, кредиторов, работников, общественности)60.
В-пятых, как отмечалось выше, трудно представить такую ситуацию, при которой ущерб, причиняемый коммерческой организации, всегда функционирующей в системе других предприятий, не отразился бы на интересах последних61. «Производство и реализация материальных благ внутри государства и на межгосударственной основе предполагают множество связующих предприятия и органи-
зации экономических, производственных, инвестиционных и других нитей, сотрудничество работодателей и производителей, создание постоянных и временных ассоциаций. Оторванных, замкнутых коммерческих организаций не существует»62.
В-шестых, действие принципа диспозитивности может способствовать совершению других преступлений в сфере деятельности коммерческих и иных организаций (например, руководители данных структур могут шантажировать других, более «мелких», управленческих работников, принуждая их, например, за деньги решить вопрос без возбуждения уголовного дела).
В-седьмых, законодательные установления примечания 2 к статье 201 УК РФ являются достаточно противоречивыми (до сих пор нет единства во взглядах на понимание данных положений ни у ученых, ни у практиков) и создающими значительные сложности в правоприменительной деятельности63. Так, результаты опроса работников правоохранительных органов, научных сотрудников и преподавателей юридических вузов, проведенного H.A. Егоровой, показали, что 129 анкетируемых лиц (59,45%) полагают, что порядок уголовного преследования за преступления, предусмотренные главой 23 УК РФ, является весьма затруднительным; 44 респондента (20,28%) ответили, что в данных преступлениях сложно определить, кому причинен вред деянием; 26 (11,98%) считают, что статья 23 УПК РФ позволяет уйти от ответственности руководителю организации, совершившему злоупотребление; 30 (13,82%) отметили неясность критерия отнесения предприятий к государственным и муниципальным; 46 (21,2%) указали на то, что у них нет четкого представления о том, кто должен инициировать заявление или давать согласие на осуществление уголовного преследования64. Среди изученных нами уголовных дел не встретилось ни одного, где бы был реализован принцип диспо-зитивности65.
В-восьмых, нормативные установления, закрепленные в примечании 2 к статье 201 УК РФ и в статье 23 УПК РФ, способствуют бесконтрольности преступных действий управленцев. «Убеждение в этом приходит только после знакомства с реальной действительностью различных коммерческих и некоммерческих организаций»66.
В-девятых, преступления, совершаемые лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, поражая почти с неизбежностью партнерские, инвестиционные и другие экономически значимые отношения, подрывают общественное доверие к этим отношениям. В связи с этим указанные общественно опасные деяния нельзя рассматривать в качестве частного дела потерпевших67.
В-десятых, для решения вопроса об уголовной ответственности лица, совершившего какое-либо из преступлений главы 23 УК РФ, вполне достаточным, на наш взгляд, является учет положений, закрепленных в статье 75 УК РФ68.
На основании изложенного представляется целесообразным использовать императивный метод регулирования уголовно-правовых отношений, возникающих при совершении преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, и осуществлять уголовное преследование по делам данной категории на общих основаниях. В связи с этим примечание 2 к статье 201 необходимо исключить из УК РФ. Данное решение, по мнению авторов, в наибольшей степени будет соответствовать положениям, закрепленным в Конституции РФ, а также окажет существенное позитивное влияние на практику применения норм главы 23 УК РФ.
Примечания
1. См.: Полный курс уголовного права: В 5 т. / Под ред. А.И. Коробеева. — СПб., 2008. — Т. 1: Преступление и наказание. — С. 31.
2. Волженкин Б.В. Избранные труды по уголовному праву и криминологии (1963—2007 гг.). — СПб., 2008. — С.666.
3. См.: Кузнецова Н.Ф. Избранные труды. — СПб., 2003. — С. 555.
4. Пашковская А.В. Курс уголовного права. Общая часть: Учебник для вузов / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. — М., 2002. — Т. 1: Учение о преступлении. — С. 204.
5. См., например: ТрайнинА.Н. Избранные труды. — СПб., 2004. — С. 78; Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологические аспекты. — М., 2001. — С. 21—23; и др.
6. Никифоров Б.С. Об объекте преступления // Советское государство и право. — 1948. — № 9. — С. 16.
7. См., например: Загородников Н.И. Демократизация советского общества и проблемы науки уголовного права / Н.И. Загородников, А.Б. Сахаров // Советское государство и право. — 1990. — № 12. — С. 52; Сума-чев А.В. Публичность и диспозитивность в уголовном праве: Монография. — М., 2003. — С. 134; и др.
8. Безусловно, правы авторы, указывающие на необходимость проведения тщательной экспертизы всех законопроектов, особенно в области уголовного законодательства, которая бы предшествовала принятию и введению в действие соответствующих поправок в УК РФ (См., например: Кузнецова Н.Ф. Нужна ли модернизация уголовного права? // Уголовное право. — 2007. — № 2. — С. 133; Лопашенко Н.А. Преступления в сфере экономики: Авторский комментарий к уголовному закону (раздел VIII УК РФ). — М., 2006. — С. 5 (Предисловие); и др.
9. См., например: Мальцагов И.Д. Криминализация деяний в законодательстве Российской Федерации (теоретико-правовой анализ): Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2007. — С. 6—7; Антонов А.Д. Теоретические основы криминализации и декриминализации: Дис... канд. юрид. наук. — М., 2001. — С. 77; и др.
10. Основания уголовно-правового запрета. — М., 1982. — С. 198.
11. См.: Фефелов П.А. Критерии установления уголовной наказуемости деяний // Советское государство и право. — 1970. — № 11. — С. 101.
12. Антонов А.Д. Указ. соч. — С. 88—89.
13. См., например: Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. — М., 1996. — С. 108—109; Российское уголовное право. Общая часть: Учебник. — М., 1997. — С. 92—93; Наумов А.В. Российское уголовное право. — М., 1996. — С. 149; Курс уголовного права. Общая часть: В 2 т. — М., 2002. — Т. 1. — С. 204; и др.
14. Курс уголовного права. Общая часть: В 5 т. — М., 2002. — Т. 1. — С. 204.
15. См.: УК РФ. Комментарий / Под ред. Б.В. Вол-женкина. — СПб., 1996. — С. 214.
16. См., например: Волженкин Б.В. Модельный Уголовный кодекс для государств — участников Содружества Независимых Государств // Государство и право. — 1996. — № 5. — С. 76; Изосимов С.В. Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях (уголовно-правовой анализ): Дис... канд. юрид. наук. — СПб., 1997. — С. 144—159; Ташкинов А.В. Уголовно-правовое противодействие преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях // Криминальная экономика и организованная преступность / Под ред. А.И. Долговой. — М., 2007. — С. 119 — 120; и др.
17. См., например: Максимов С.В. Уголовная ответственность за злоупотребление полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях, и коммерческий подкуп // Уголовное право. — 1999. — № 1. — С. 10; Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. Б.В. Здравомыслова. — 2-е изд., пере-раб. и доп. — М., 1999. — С. 242; Волженкин Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. — СПб., 2005. — С. 257—258; Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. — М., 2005. — С. 233; и др.
Противоречивой является позиция А.Я. Асниса, который, с одной стороны, полагает, что превышение полномочий лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, охватывается статьей 201 УК РФ (см.: Аснис А.Я. Уголовная ответственность за служебные преступления в России. — М., 2004. — С. 343). С другой стороны, усматривая в действующем законодательном решении пробел, вносит предложение о введении в УК РФ специальной нормы, предусматривающей ответственность за превышение (см. там же. — С. 358).
18. См.: Борков В. Уголовно-правовое значение использования должностных полномочий и их превышения // Уголовное право. — 2005. — № 2. — С. 13.
19. См., например: Макаров А.В. Уголовно-правовые меры противодействия бюджетным преступлениям (Преступления в бюджетной сфере: социально-экономическая и правовая характеристика): Монография. — М., 2004. — С. 209; Шнитенков А.В. Ответственность за преступления против интересов государственной службы и интересов службы в коммерческих и иных организациях. — СПб., 2006. — С. 220; и др.
20. См., например: Асанов Р.Ф. Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях: квалификация и ответственность. — Уфа, 2000. — С. 60; Кузнецова Н.Ф. Избранные труды. — СПб., 2003. — С. 543; Изосимов С.В. Преступления, совершаемые управленческим персоналом коммерческих и иных организаций. — Н.Новгород, 2003. — С. 130; Панченко П.Н. Уголовная политика в сфере экономического правопорядка и совершенствование уголовного
законодательства // Служебно-экономическая преступность и коррупция: теория, практика, законодательная регламентация: Сборник научных трудов межвузовской научно-практической конференции / Под общ. ред. А.Г. Петрова, М.Г. Иванова. — Чебоксары, 2004. — С. 32; Черебедов С.С. Злоупотребление полномочиями по российскому уголовному праву: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2008. — С. 17; и др.
21. Именно нарушением правовых оснований управленческой деятельности превышение полномочий отличается от недолжностного преступления, совершаемого при отсутствии таких оснований (нельзя нарушить то, чего нет).
22. Егорова H.A. Деяние как признак объективной стороны управленческого преступления // Правоведение. — 2007. — № 2. — С. 95.
23. См.: Борков В. Указ. соч. — С. 11.
24. См., например: Динека В.И. Особенности квалификации превышения должностных полномочий // Научные труды Российской академии юридических наук: В 2 т. — М., 2004. — Т. 2. — С. 520; Шаймул-лин Р.К. Уголовно-правовая характеристика злоупотребления полномочиями в коммерческих и иных организациях: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2006. — С. 21.
25. С.Н. Сарницкий рассматривает данную форму превышения полномочий в рамках злоупотребления ими (см.: Сарницкий С.Н. Уголовная ответственность за злоупотребление полномочиями в коммерческих организациях: Дис... канд. юрид. наук. — Краснодар, 2004. — С. 9). Такой же позиции придерживается Б.В. Яцеленко (См.: Уголовное право. Общая и Особенная части: Учебник для средних профессиональных учебных заведений / Под общ. ред. М.П. Журавлева и С.И. Никулина. — М., 2007. — С. 420).
26. См., например: Зырянов В.Н. Попустительство по службе, совершаемое в правоохранительной сфере (уголовно-правовая оценка, проблемные ситуации в законодательстве и правоприменительной практике и пути их решения): Дис...д-ра юрид. наук. — Ставрополь, 1999. — С. 325; Асанов Р.Ф. Указ. соч. — С. 60; Цугле-нок H.H. Получение предмета коммерческого подкупа: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Красноярск, 2006. — С. 15; и др.
27. Законодательное оформление такого решения предложено в статье 196 УК Латвийской Республики (см.: Уголовный кодекс Латвийской Республики. — СПб., 2001).
28. Косвенным доказательством этому является сравнение санкций основных составов норм, предусматривающих ответственность за злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285) и превышение должностных полномочий (ст. 286), в главе 30 УК РФ. Они идентичны.
29. См., например: Ташкинов А.В. Уголовно-правовая политика государства в борьбе с преступлениями против интересов службы в коммерческих и иных организациях: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2008. — С. 20; Ремизов М.В. Дифференциация уголовной ответственности за преступления против интересов публичной службы (гл. 30 УК РФ): Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Казань, 2004. — С. 8; Ремизов М.В. Злоупотребление должностными полномочиями и превышение их: нужны ли две отдельные статьи? // Законодательная техника и дифференциация ответственности в современном уголовном праве и процессе России:
Сборник научных статей / Под ред. Л.Л. Крутикова. — Ярославль, 2005. — С. 62—63; и др.
30. См., например: Богатырев С.Г. Уголовная ответственность за злоупотребления полномочиями в сфере нотариальной и аудиторской деятельности: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, 2002. — С. 11; Аснис А.Я. Указ. соч. — С. 358; и др.
31. См.: РабецА.М. Проблемы законодательного закрепления юридических дефиниций // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сборник статей: В 2 т. / Под ред.
B.М. Баранова. — Н. Новгород, 2001. — Т. 1. — С. 233.
32. Нагорная М.А. Техника определения законодательных терминов // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование: Сборник статей: В 2 т. / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2001. — Т. 1. — С. 232.
33. См.: Изосимов С.В. Понятие лица, выполняющего управленческие функции в коммерческих и иных организациях: проблемы законодательного определения, перспективы совершенствования // Законодательная дефиниция: логико-гносеологические, политико-юридические, морально-психологические и практические проблемы: Материалы Международного «круглого стола» (Черновцы, 21—23 сентября 2006 г.) / Под ред. В.М. Баранова, П.С. Пацуркивского, Г.О. Матюшкина. — Н. Новгород, 2007. — С. 1239.
34. См.: Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 8 декабря 2003 года № 162-ФЗ // Собрание законодательства РФ. — 2003. — № 50. — Ст. 4848.
35. Ряд авторов совершенно обоснованно обращали внимание на то, что в диспозиции статьи 196 УК РФ лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческой и иной организации, не упоминается в качестве субъекта преступления, и предлагали устранить эту законодательную оплошность (см., например: Шни-тенков А.В. Указ. соч. — С. 189 —190; Кузьминов Д.А. Уголовно-правовая характеристика преступлений, связанных с банкротством (теоретическое и прикладное исследование): Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2007. — С. 170—171; и др.).
36. См., например: Кондрашина И.А. Ответственность за преднамеренное и фиктивное банкротство по уголовному законодательству России и зарубежных стран: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Самара, 2006. — С. 16.
37. См.: Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть: Учебник / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Ророга, А.И. Чучаева. — М., 2004. — С. 322.
38. Собрание законодательства РФ. — 2008. — № 52. — Ч. I. — Ст. 6235.
39. В новой редакции примечания 1 к статье 201 УК РФ упоминание о статье 196 УК РФ отсутствует.
40. См., например: Егорова Н.А. Теоретические проблемы уголовной ответственности за преступления лиц, выполняющих управленческие функции (управленческие преступления): Монография. — Волгоград, 2006. —
C. 59; Чинибалаянц Г.П. Уголовная ответственность за преступления, связанные с несостоятельностью (банкротством): Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Ростов-на-Дону, 2004. — С. 10—13; Кузьминов Д.А. Квалификация преступлений, связанных с банкротством (ст. 195—197 УК РФ). — Ростов-на-Дону, 2006. — С. 181; и др.
41. Можно предположить, что под «иными организациями» в новой формулировке законодатель подразумевал те структуры, которые упоминаются в статьях главы 23 УК РФ (частный нотариат, частные аудиторские организации, частные охранные и детективные предприятия), однако следовало тогда быть до конца последовательным и внести соответствующие изменения в название этой главы, дав ей наименование «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях, а также в некоммерческих организациях». Думается, что на самом деле в данном случае имеет место элементарная законодательная оплошность, которую необходимо исправить, вернувшись к прежней формулировке «коммерческие и иные организации».
42. Российская газета. — 2007. — 5 декабря.
43. Стенограмма пленарного заседания Государственной Думы (12 марта, 2002 г.).
44. См.: Послание Президента России Владимира Путина Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. — 2003. — 17 мая.
45. См., например: Овчинский В.С. Доклад на научно-практической конференции «Наиболее опасные проявления преступности: опыт борьбы и направления ее совершенствования» (8 декабря 2006 г., ВИПК МВД России); Бабаев М.М. Права человека и криминологическая безопасность / М.М. Бабаев, Е.Н. Рахманова. — М., 2003. — С. 48; и др.
46. См., например: Омаров А.Л. Меры предупреждения коммерческого подкупа // Реагирование на преступность: концепции, закон, практика. — М., 2002. — С. 174; Изосимов С.В. Теоретико-прикладной анализ служебных преступлений, совершаемых в коммерческих и иных организациях (уголовно-правовой и криминологический аспекты): Дис... д-ра юрид. наук. — Н. Новгород, 2004. — С. 279; Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. О.Г. Ковалев. — М., 2007. — С. 40; ТашкиновА.В. Актуальные проблемы уголовно-правовой политики в сфере противодействия преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях // Российский следователь. — 2007. — № 7. — С. 22; и др.
47. См., например: Кузнецов А.П. Государственная политика противодействия налоговым преступлениям в Российской Федерации (проблемы формирования, законодательной регламентации и практического осуществления): Дис... д-ра юрид. наук. — Н. Новгород, 2000. — С. 33; Ташкинов А.В. Актуальные проблемы уголовно-правовой политики в сфере противодействия преступлениям против интересов службы в коммерческих и иных организациях // Российский следователь. — 2007. — № 7. — С. 22; и др.
48. Собрание законодательства РФ. — 2008. — № 52. — Ч. I. — Ст. 6227.
49. См., например: Андреева Е.Г. Антикриминогенная деятельность частных детективных и охранных предприятий. — М., 2000. — С. 132—133; Шнитен-ковА.В. Указ. соч. — С. 230; и др.
50. Смирнова Л.Е. Унификация в уголовном праве: Дис... канд. юрид. наук. — Казань, 2007. — С. 7.
51. «Явный, то есть совершенно очевидный, бесспорный, ясный для всех» (Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь русского языка. Современная редакция. — М., 2008. — С. 957), в том числе для самого виновного, безосновательный выход за пределы предоставленных ему служебных полномочий (см.: Словарь
по уголовному праву / Отв. ред. А.В. Наумов. — М.,
1997. — С. 396).
52. См.: Маяцкий И. Над статистикой // Мир безопасности. — 1998. — № 4. — С. 15.
53. По мнению авторов, тяжкие последствия следовало бы отнести не к квалифицированному, а к особо квалифицированному виду рассматриваемого преступления.
54. См.: Изосимов С.В. Криминологический анализ служебной преступности в коммерческих и иных организациях: Учебное пособие. — Н. Новгород, 2004. — С. 121.
55. См., например: Тенчов Э.С. О частных началах в российском уголовном праве // Уголовное право. — 2000. — № 1. — С. 44—45; Сумачев А.В. Публичность и диспозитивность в уголовном праве. — М., 2003. — С. 278; Волженкин Б.В. Преступления в сфере экономической деятельности (экономические преступления). — СПб., 2002. — С. 110; Коротенко А.Н. Структура законодательства о преступлениях в сфере экономики: Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2007. — С. 183; и др.
56. См., например: Кузнецова Н.Ф. Профилактическая функция уголовного закона // Уголовное право. —
1998. — № 1. — С. 19; Макаров С.Д. Коммерческий подкуп (уголовно-правовое исследование). — Иркутск,
1999. — С. 112; Марков М.А. Некоторые проблемы привлечения к уголовной ответственности лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях // Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. — М., 2003. — С. 220; Клепиц-кий И.А. Указ. соч. — С. 229; Шаймуллин Р.К. Указ. соч. — С. 17; Цугленок H.H. Указ. соч. — С. 7; Юзефо-вич И.М. Уголовно-правовые меры борьбы с преступлениями против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, а также интересов службы в коммерческих и иных организациях: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2006. — С. 7; Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. О.Г. Ковалев. — М., 2007. — С. 41; Черебедов С.С. Злоупотребление полномочиями по российскому уголовному праву: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — М., 2008. — С. 18; и др.
57. См., например: Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. О.Г. Ковалев. — М., 2007. — С. 40—41.
58. См., например: Чувилев А. Проблемы взаимосвязи и взаимозависимости УК И УПК // Уголовное право. — 1998. — № 1. — С. 23; Шнитенков А.В. Указ. соч. — С. 207; и др.
59. См., например: Прошляков А.Д. Взаимосвязь материального и процессуального уголовного права: Автореф. дис... д-ра юрид. наук. — Екатеринбург, 1997. — С. 11—15; Шаймуллин Р.К. Указ. соч. — С. 17.
60. См.: Клепицкий И.А. Указ. соч. — С. 229.
61. См., например: Панченко n.H. Оптимизация уголовной политики и проблемы правопорядка в экономике: Монография / Под ред. В.М. Баранова. — Н. Новгород, 2004. — С. 276; Волженкин Б.В. Служебные преступления: Комментарий законодательства и судебной практики. — СПб., 2005. — С. 265; Клепицкий И.А. Указ. соч. — С. 229, Шнитенков А.В. Указ. соч. — С. 213; Уголовное право России. Общая часть: Учебник / Отв. ред. О.Г. Ковалев. — М., 2007. — С. 41; Епихина Г.В. Проблемы привлечения к уголовной ответственности за преступления против интересов служ-
бы в коммерческих и иных организациях / Г.В. Епихи-на, A.A. Тарасова // Вестник Саратовской государственной академии. — 2008. — № 6. — С. 70; и др.
62. Шаймуллин Р.К. Указ. соч. — С. 13.
63. См., например: Гончаров Д.Ю. Взаимосвязи и коллизии норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства: Дис... канд. юрид. наук. — Екатеринбург, 2004. — С. 167; и др.
64. См.: Егорова H.A. Коллизия материальных и процессуальных норм в «служебных» преступлениях // Российская юстиция. — 1999. — № 10. — С. 24; см. также: Зайцев С.П. Квалификация некоторых видов должностных преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях // Служебно-эко-номическая преступность и коррупция: теория, прак-
тика, законодательная регламентация: Сборник научных трудов межвузовской научно-практической конференции / Под общ. ред. А.Г. Петрова, М.Г. Иванова. — Чебоксары, 2004. — С. 36.
65. См.: Изосимов C.B. Теоретико-прикладной анализ служебных преступлений, совершаемых в коммерческих и иных организациях (уголовно-правовой и криминологический аспекты): Автореф. дис... д-ра юрид. наук. — Н. Новгород, 2004. — С. 42.
66. Шнитенков A.B. Указ. соч. — С. 213.
67. См.: Клепицкий И.А. Указ. соч. — С. 229.
68. См.: Изосимов C.B. Уголовно-правовой анализ служебных преступлений, совершаемых в коммерческих и иных организациях: Монография / Под науч. ред. Б.В. Волженкина. — Н. Новгород, 2005. — С. 47.
Г.В. Абшилава
Абшилава Георгий Валерьянович — президент Международного центра защиты прав и интересов юридических и
физических лиц (г. Екатеринбург), кандидат юридических наук
E-mail: [email protected]
К вопросу о возможности прекращения уголовного дела в ходе реализации досудебного соглашения о сотрудничестве
В статье анализируется возможность прекращения уголовного преследования обвиняемого после того, как с ним было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Делается вывод о том, что при реализации досудебного соглашения о сотрудничестве уголовное преследование обвиняемого в совершении некоторых преступлений может быть прекращено в соответствии с частью 2 статьи 28 УПК НА. Показываются особенности прекращения уголовного дела при реализации соглашения о сотрудничестве в ходе досудебного производства и в суде.
In article possibility of the termination of criminal prosecution accused is analyzed after with it the prejudicial cooperation agreement has been concluded. The conclusion that at realisation of the pre-judicial cooperation agreement criminal prosecution accused of fulfilment of some crimes can be stopped according to a part of 2 articles 28 CPC of Russia becomes. Features of the termination of criminal case are shown at realisation of the cooperation agreement during pre-judicial manufacture and in court.
Предметом обсуждения данной статьи будет вопрос о возможности прекращения уголовного дела в отношении обвиняемого, с которым было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. В главах 40 и 401 УПК РФ возможность принятия такого решения не предусматривается. На первый взгляд кажется, что, закон имеет в виду только один вариант развития производства — направление уголовного дела с обвинительным заключением и представлением прокурора в суд для разрешения по существу в особом порядке. Однако, мы полагаем, производство по уголовному делу, по которому между сторонами было заключено соглашение о сотрудничестве, в некоторых случаях может быть прекращено. Например, в виду смерти обвиняемого.
Основания, создающие обязанность для следователя прекратить уголовное дело (преследова-
ние), перечислены в пунктах 1—6 части 1 статьи 24 УПК РФ. При их установлении уголовное дело прекращается независимо от заключения и реализации досудебного соглашения о сотрудничестве. К ним относятся и обстоятельства, предусмотренные пунктами 1, 3—6 части 1 статьи 27, частью 2 статьи 28, статьей 281 УПК РФ.
Анализируя формы, в которых может быть осуществлено производство по уголовному делу, по которому было заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, можно предположить такой вариант, когда досудебное производство закончится прекращением уголовного дела (преследования) и по некоторым нереабилитирующим основаниям. Полагаем, что практический интерес представляет исследование вопроса о возможности прекращения уголовного дела по основаниям, предусмот-
