CC BY
64
ПРОБЛЕМЫ СОПЕРНИЧЕСТВА ГЛАЗАМИ И.А. БУНИНА -«МУЖЧИНЫ» И «ХУДОЖНИКА»
(авторский текст и автобиографический подтекст)
И.С. Жемчужный Курск
Буниноведы уже многое определили в истории любви И.А. Бунина и В.В. Пащенко оставив неосвещенным только один момент -отношение писателя к своему сопернику Арсению Бибикову.
В рассказе "Без роду-племени" Богаут, за которого вышла замуж Зина, — это Арсений Бибиков, к которому убежала В.В. Пащенко. Об Арсении Бибикове знаем лишь о, что он был молод (на два года моложе Бунина и Пащенко), о чем можно судить по письму Бунина брату Юлию Алексеевичу от 28 августа 1890 года: "у Бибиковой есть еще брат Арсений" [1]. Очевидно, что Бунин был в дружеских отношениях прежде всего с Анной Николаевной Бибиковой, т.к. ей отводится первое место в письме, а затем в качестве факта сообщается о наличии у нее брата. Вероятно, вскоре Иван Алексеевич стал Арсением, поскольку тот сопровождал его на призывной пункт в ноябре 1891 год вместе с братом писателя Евгением, переживал за Ивана Алексеевича. "Ну, брат, слава шанс есть", в один голос сказали Евгений и Ар-сик (А.Н. Бибиков - А.Б.), когда я воротился в толпу.. .Ночь мы провели с Арсением. Евгений спал, а мы почти нет. Сегодня они 10 часов в прием." [2]
Как упоминает Бабореко, когда Бунин узнал, что "В .В. Пащенко вышла замуж за его друга А.Н. Бибикова, это известие настолько ошеломило Бунина, что, по словам Марии Алексеевны, с ним "сделалось дурно, его водой брызгали". [3]
В различных документальных материалах 1894-1897 гг. мы не обнаружим интереса Ивана Алексеевича к личности Арсения Бибикова. Мы не можем узнать, как относился писатель к такому "другу", с которым сбежала его любимая и который позволил себе жениться на женщине, безумно любимой его другом. Ни одного слова в его адрес. Вся боль и горечь была связана с Пащенко.
Глубже понять отношение Бунина-человека к проблеме соперничества мы попытаемся, рассмотрев его произведения с явно автобиографической основой ("Велга", "Без племени"). Это позволяет нам пролить свет на истинные чувства Бунина к Бибикову.
В рассказе "Велга", написанном по горячим следам событий в 1895 году, ни одним словом не упрекнула Велга сестру, отнявшую у нее любимого, не бросила ни одного косого взгляда на нее. Автор позволил себе лишь наделить героинь контрастными характерами, что весьма примечательно.
Так, Велга отличается неспокойным и неистовым нравом: "Толстая Снегтар часто смеялась и пела, да не умела она так звонко кричать и так смело кидаться в шумящее море, как Велга" (II, 154); [4] смелостью и отвагой: "Если же прилив был в бурю, то оно (море -И.Ж.) хлестало даже в окна... Тогда Сеггар, обрывала песню, бросала в испуге работу и уходила от окон... Но сама Велга не боялась бури" (II, 156); поэтическим видением мира: «Милая Снегтар, хочешь я расскажу тебе, как ласков летний ветер, как легко пахнет море водой..." (II, 156). И главное, что есть у Велги, — сердце, способное неистово и самозабвенно любить, в отличие от спокойной и равнодушной Снег-гар: "Милая Снеггар, хочешь я расскажу тебе... как мне грустно без Ирвальда?
— Не хочу, - отвечала Снеггар, праздно и спокойно сидя у порога" (II, 156).
Именно неистовость страсти Бунина больше всего и пугала В.В. Пащенко, писавшую его брату 8 июля 1862 года: "...я всё время, решив окончательно жить с ним, старалась примениться к нему, к его характеру, но теперь вижу, что сделать этого не могу." [5] Её привлекла "мягкость натуры, покладистый характер" Бибикова, как Ирвальда
- спокойствие Снеггар.
Но обиженный, уязвленный, отвергнутый влюбленный писатель разворачивает события не в пользу соперницы: не она решилась спасти ценой собственной жизни избранника. Тем самым Бунин хотел доказать Варваре Владимировне, что только такое неистовое сердце, как его, способно любить до самозабвения, до жертвы. Да и холодная, равнодушная Снеггар не понимает своего счастья, она даже не чувствует радости от присутствия Ирвальда, очевидно, намекая на то, что соперник Бунина никогда не оценит вару Владимировну по достоинству.
В другом рассказе, "Без роду-племени" (1897 г.), где отчетливо проявляется автобиографическое начало, тот же прием контрастного изображения соперников. Нелюдимому гордецу Ветвицкому, подверженному меланхолическим размышлениям о жизни и смерти, жадно мечтающему о каком-то "неопределенном счастье" противопоставлен мойщик присяжного поверенного Богаут, молодой человек, здоровый и жизнерадостный, как немец, всегда и со всеми любезный и ласковый" (II, 169), которого и предпочла Зина.
Да, герои обладают противоположными чертами характера. Но в отличие от "Велги", качества соперника нельзя определить как отрицательные, скорее, по мнению автора, на его стороне преимущества в этой жизни. Это-то и злит Сергея Николаевича Ветвицкого, он
позволяет себе даже смеяться над избранником Зины: "Чтобы заглушить чувство боли, я усиленно развивал в себе эту злобу, презрение к этим свадебным приготовлениям. Я бродил по городу и, когда однажды встретил жениха, проехавшего с какими-то картонками в коляске, остановился и расхохотался. Катается на чужих лошадях и доволен! Как домой, является в чужую семью, где портнихи и белошвейки завалили все комнаты материями и выкройками!" (II, 162).
Пытается язвить отверженный и по поводу свадебного обряда: "А потом будут сумерки, освещенная церковь, суета около паперти... Подкатывают кареты, и щеголь-пристав горячится, чтобы сохранить порядок в этой церемонии... И церемония совершается: в образцовом порядке! (11, 162) Как же может оставить это спокойным Бунина, когда с ним-то Пащенко отказалась венчаться, согласившись на роль только неофициальной жены: как замечает сам писатель, эти "попытки злиться не удавались мне", они выглядят жалкими уколами глубоко раненого и обессиленного влюбленного.
Как сложились дальнейшие взаимоотношения семьи Бибиковых и И.А. Бунина? Муромцева-Бунина в книге "Жизнь Бунина" представляет их следующим образом:
"К Арсению Николаевичу Бибикову у Ивана Алексеевича не было не только злобы, но и дурного чувства.
Когда Бибиковы в 1909 году стали зимовать в Москве, то И.А. встретился с дружески, несмотря на то, что вскоре после брака Бибиков написал такое письмо Ивану Алексеевичу, которое сам назвал "грубым и пошлым" и в котором сам искренне раскаивался, прося в следующем письме "забыть то, что можно забыть". Там же он писал: я протягиваю руку первым..."
Была у нас в гостях и Варвара Владимировна, но у И.А. с ней установились внешние отношения... У Бибиковых родилась дочь, Мелица, она оказалась очень одаренной в музыкальном отношении, поступила по классу рояля в консерваторию... В возрасте заболела туберкулезом, а позже умерла." [6]
Рассказывая о Варваре Владимировне, Вера Николаевна так подает материал, чтобы представить первую горячо любимую Буниным женщину в явно неблагоприятном свете: «В 1909 году 1 ноября, когда Бибиковы обедали у нас, перед тем, как мы должны были из-за стола и перейти в гостиную пить кофе, горничная подала мне телеграмму, в которой Бунина поздравляли с избранием почетным академиком Российской Академии по разряду изящной словесности.
Я взглянула на Бибикову, уже вставшую из-за стола. Она била бледна, но спокойна. Через минуту она раздельно сказала: "Поздравляю вас". [7]
В том же тоне сообщается и о смерти Варвары Владимировны. "Скончалась! Владимировна от туберкулеза. Она и в мое время была стриженой, в пенсне, всегда одинаково одета в тайер, даже и на юбилеях. Она в жен-
ском клубе имела поклонниц...ее называли "наш Гегечкори". Ко мне она, как передавали, относилась хорошо. И при встречах мы всегда бывали любезны друг с другом. С моей мамой, которая не знала о ее прошлом, она дружила.
Иван Алексеевич не был на похоронах. На следующий день... он отправился в Козлов, Тамбов, Пензу, где им за выступление платили.." [8]
Для окончательного выяснения взаимоотношений бывших соперников важную роль играет то обстоятельство, как сообщает та же Муромцева-Бунина, "1 мая 1918 года рано утром, я еще лежала в постели и услышала мужские шаги: кто-то вошел в комнату Ивана Алексеевича. Это оказался Бибиков. Тоьько то скончалась его жена, и он кинулся к нему.
О чем они говорили, я не спрашивала. Думаю, что рассказ Бунина "В ночном море" я и вырос из этого свидания." [9]
Но написан упомянутый рассказ много позже разговора, в самом начале эмиграции, в 1923 году. Очевидно, писателю потребовалось время, чтобы понять свои чувства и поведать о них на бумаге. Ретроспекция чувств героя потрясает здесь своей полной искренностью и неподдельным трагизмом.
"Пароход, шедший из Одессы в Крым, остановился ночью перед Евпаторией". На палубу поднимается "очень прямой, с прямыми плечами господин" (II, с.99). "Здесь ему предстоит встреча с человеком, полулежащим в полотняном кресле. Они не виделись почти четверть века. Но судьба связала их жизни тугим узлом.
Один стал знаменитым писателем, другой прославился в медицинском мире." [10]
Это излюбленный прием Бунина: ночью, на корме парохода, случайная встреча, двух соперников. Двадцать три года назад Второй, ныне смертельно больной, увел от Первого жену. Позади - почти четверть века, и оба признают, что жизнь уже окончена. Да и женщина уже умерла." [И]
И здесь Бунин с глубоким психологическим мастерством гениального художника и житейской проницательностью тонко чувствующего ретроспективно молодого мужчины поднимает две этически и нравственно важные проблемы. (На оставшихся шести страничках рассказа!).
Во-первых, герои, в далеком прошлом соперники, обдумывают свою былую любовь к Ней. И вот здесь воспоминания Первого вновь обретают накал страстей: "Я узнал ее в пору наивысшей прелести... И ведь это мне первому, в каком-то божественном блаженстве и ужасе, отдала она истинно все, что даровал ей бог, и ведь это ее девичье тело, то есть самое прекрасное, что есть в мире, истинно миллионы раз целовал я в таком исступлении, равного которому не было во всей моей жизни. И ведь это из-за нее сходил я с ума буквально день и ночь, целые годы. Из-за нее плакал, рвал на себе волосы, покушался на самоубийство..." (V, 105-106)
Как видим, "... к прелести любви, к чуду женского обаяния, он (Бунин.- И.Ж.) обращается с тем же благоговением, с тем же чувственным восторгом и преклонением, с каким вдыхает свежесть ночного воздуха, благоухание сирени, вслушивается в рокот морской волны, в родниковую чистоту соловьиной трели. Как поэт Бунин - сенсуалист в самом непосредственном смысле этого понятия: весь он - обоняние, зрение, слух...
Ведь любовь лишь была в давнем прошлом, а вспомнить можно лишь былые чувственные наслаждения. И только нет ни имени ее, ни духовного мира, ничего, кроме ее тела, дававшего некогда исступленность опьянения." [12] .
"Но и этого мало Бунину. Ему нужно дойти до-самого корня драмы, испытанной человеком, у которого похитили чувственную утеху.
В рассказе два старых человека, из которых один уже глядит в глаза смерти, сидят рядышком на корме парохода, под ночным небом и с некоторым ленивым удивлением ворошат пепел прошлого.
Второй, некогда уведший жену нынешнего собеседника, замечает: "Какой ужас, в сущности, причинил я вам. Воображаю, что вы пережили". И тут Первый отвечает с живой взволнованностью, но вся она (взволнованность
- И.Ж.) касается только одного чувства — обостренной половой истомы по "потерянной самке". И сейчас ответ дышит мукой распаляемого ревнивоплотского воображения, начисто лишенного духовной примеси". [13]
Ведь и ныне он лишь вспоминает, как корчился "от мук самолюбия, страшных ревнивых представлений о том счастье, которое испытывает его соперник". Он и ныне лишь помнит, что одновременно готов был "и задушить с самой лютой ненавистью, и осыпать самыми унизительными знаками истинно собачьей покорности и преданности". (V, 103). И ныне аргументы его чисто плотские, распаляемые горячим воображением: "Ну, отбил человек, например, невесту - это еще туда-сюда. Но любовницу или, как в нашем случае жену! Ту, с которой ты извините за прямоту, спал, все особенности тела и души которой знаешь, как свои пять пальцев! Подумайте, какой тут простор ревнивому воображению... Все это просто выше человеческих сил. (V, 103-104)
Как видим, в рассказе представлено особое восприятие Буниным любви вообще, а к Пащенко в частности, по сравнению с предшествующими осмыслениями этого увлечем в рассказах "Велга", "Без роду-племени", где было неуловимое движение cepдца, самоотверженность жертвы, т.е. больше внешняя канва взаимоотношений. Здесь затронуты глубинные процессы человеческого естества. Т.е. взгляд Бунина на чувства существенно изменился.
Следует отметить, что в произведении "... происходит как бы теоретический диспут, собеседование на тему, в результате которого оба диспутанта приходят к выводу, что в действительности все эти переживания к умершей отношения ныне не имеют. Второй резюмирует: "Та, другая, как вы выражаетесь, есть просто вы, ваше представление, ваши чувства, ну, словом, что-то ваше. И значит, трогали, волновали вы себя только самим собой" (V, 106)
"А была ли любовь?" [14]
Во-вторых, еще более важная проблема, поставленная в произведении: сохранились ли чувства?
Столько лет суждено будет Бунину кружить вокруг пережитой любви, переживать нечто, восторженно выраженное пушкинской строкой: "Над вымыслом слезами обольюсь" в рассказе "В ночном море" он признает, что от прошедшей страсти и печали не сохранится н и ч е г о (разрядка моя - И.Ж.).
Второй, который увел чужую жену, приходит к выводу: "Говорят: прошлое, прошлое! А все вздор. Никакого прошлого у людей, строго говоря,
нет. Так только, отзвук какой-то всего того, чем жил когда-то..." (V, 105)
Ему хочется проверить, не субъективно ли его ощущение, не сказывается ли ожидание близкой кончины. И он обращается к давнему сопернику:
"— Ну, а скажите... что вы чувствовали, когда узнали о ее смерти? Тоже
ни!
— Да, почти ничего... Больше всего некоторое удивление своему бесчувствию прошлое" (105)
"Постарался заставить себя загрустить, но не получилось. Прошли годы, угасли чувственные волнения, и ныне бывший муж равнодушно роняет: "Но вот прошло двадцать лет - и я тупо смотрю на ее имя в траурной рамке, тупо представляю себе ее в гробу.Представление неприятное, но и только" (V, 106). И Второй сознается, что и он почти ничего не участвует.
И оба поражаются тому, что ныне они ничего не чувствуют - ни вражды друг к другу, ни тоски по ушедшей. И в этом - ужас" .[15]
"И собеседникам ничего не осталось, как мирно и спокойно, с полным равнодушием друг другу пожелать друг другу покойной ночи..." [16]
О том же самом чувстве запишет в своей книге Муромцева-Бунина: "В архиве И.А. я нашла страничку, написанную его рукой. "Арсений Бибиков умер от чахотки (в Москве - когда? В 1923 г.?)
("Умер А.Н. Бибиков не в 1923, а в 1927 году, 54 лет от роду". - В.М.-Б.).
Так исчез из мира, в котором я еще живу, человек, отнявший у меня Варю. Что сталось с его Ворголом, где в ту далекую летнюю ночь мы встретили с ней любовь? [17]
"Несчастная любовь к Варваре Пащенко нанесла рубцы на бунинском сердце. Но она же дала писателю тот горестный опыт, который нельзя постичь ни воображением, ни умственным напряжением. Это надо пережить самому". [18]
Пережитое писателем в молодые годы определило его отношение к женщине, понимание любви на всю оставшуюся жизнь, выросло в художественную концепцию. Реальные впечатления, прочувствованные и выстраданные Буниным, вылились в идеи и образы его произведений. Это и отдельные Моменты истории любви, и характеры героинь, и поведение героев.
1. Примечания
1. Бабореко А.К. Бунин И.А.: Материалы для биографии (с 1970 по 1917).Изд. 2-ое. М., 1983. С. 26.
2. Там же. С.32-33.
3. Там же. С.46.
4. Произведения И.А. Бунина, кроме названных особо, цитируются по изданию: Бунин И.А. Собр. соч.: В 9 т. М., 1965-1967 с указанием тома (римской цифрой) и страницы (арабской) в тексте статьи.
5. Бабореко А.К. Указ. соч. С.38.
6. Муромцева-Бунина В.Н. Жизнь Бунина, 1870-1906; Беседы с памя-
тью. М., 1989. С.145.
7. Там же. С.145-146.
8. Там же. С.146.
9. Там же. С. 146.
10. Лавров В.В. Холодная осень. М. 1989. С.122-123.
11. Горелов А.Е. Три судьбы», Л.. 1976. С.470.
12. Там же. С.471.
13. Там же. С.472.
14. Там же. С.472-473.
15. Там же. С.470.
16. Там же. С.473.
17. Муромцева-Бунина В.Н. Указ. соч. С. 155.
18. Лавров В.В. Указ. соч. М., 1989. С.115.
