CC BY
348
Раздел 7. Проблемы юридической науки и практики: взгляд молодых исследователей
ПРОБЛЕМЫ СООТНОШЕНИЯ АУТЕНТИЧНОГО ТОЛКОВАНИЯ
И ПРАВОТВОРЧЕСТВА
В.А. Лазарева
(аспирант Тюменской государственной академии мировой экономики, управления и права)
Проблема соотношения аутентичного нормативного толкования и правотворчества является весьма острой. Оно близко соприкасается с правотворчеством, поскольку производится органом, принявшим толкуемый акт, что создает возможность появления неблагоприятных последствий в виде внесения посредством толкования изменений в разъясняемые нормы права. Такая практика явно нежелательна, она противоречит назначению толкования, т.к. последнее сводится к раскрытию смысла, который вложил законодатель в уже действующий акт.
Затрагивая данную проблему, В.С. Нерсесянц отмечает: «Использование безграничных возможностей аутентичного толкования открывает (особенно для различных министерств и иных структур исполнительной власти) широкий простор для обхода закона и для бесконтрольного произвола в сфере правотворческой и правоприменительной деятельности. Аутентичное толкование ведет к отрицанию правопорядка и законности в стране, к разрушению иерархии источников действующего права, к девальвации роли закона и бюрократизации нормативной системы, к откровенной и повсеместной подмене общих требований закона всевозможными ведомственными псевдотолкованиями и конъюнктурными разъяснениями о том, что в стране на самом деле является правом с точки зрения соответствующего органа или чиновника, его инструктивных и директивных приказов и писем...» [1, с. 503].
Такие проблемы действительно существуют и требуют обсуждения, поскольку случаи выхода за пределы толко-
вания и создания новых правовых норм при толковании нормотворческим органом изданного им же нормативного правового акта нередки. Кроме того, в условиях отсутствия какой бы то ни было правовой регламентации аутентического толкования на федеральном уровне и наличия противоречивого нормативного регулирования данного вопроса на региональном уровне эта проблема приобретает все большую актуальный характер.
Говоря об аутентичном толковании, ряд исследователей фактически отождествляет акты данного толкования с нормативными правовыми актами, т.е. сводит данное толкование к правотворчеству, не признавая его, по сути, толкованием как таковым. Особенно сильны были традиции именно такого понимания аутентического толкования права в русской дореволюционной юридической науке. Для Г.Ф. Шер-шеневича, например, аутентическое толкование «представляет собою в сущности изъяснение смысла прежнего закона новым законом». Поэтому, по его утверждению, аутентическое толкование «не подходит под тот умственный процесс уяснения мысли, который называется толкованием и который зависит от убеждения, а не от внешней обязанности» [2, с. 49]. Еще более определенно высказался об этом Е.Н. Трубецкой. По его мнению, «аутентическое: толкование есть просто новый закон» [3, с. 139]. Сходную с Г.Ф. Шершеневи-чем и Е.Н. Трубецким позицию занимали Е.В. Васьковский, писавший, что «аутентическое толкование представляет собой законодательную норму, значение аутентического толкования имеет не всякая норма, разъясняющая содержание другой
Юридическая наука и правоохранительная практика нормы, а лишь такая, которая издана именно с целью разъяснить другую» [4, с. 32],
Н.С. Таганцев [5, с. 94] и др.
Близкие к воззрениям дореволюционных авторов суждения об аутентическом толковании высказывают и некоторые современные ученые. Так, фактически не проводит границу между аутентическим толкованием и правотворчеством В.М. Сырых. Отстаивая точку зрения о том, что Государственная Дума может толковать принимаемые ею законы, он утверждает, что «акты аутентического толкования Государственной Думы могут приниматься только в форме законов и с соблюдением конституционных требований к процедуре их принятия, в том числе требуют одобрения Совета Федерации и согласия Президента РФ» [6, с. 233]. Таким образом, между актом аутентического толкования Государственной Думы и федеральным законом, с точки зрения В.М. Сырых, нет никаких принципиальных различий.
Позиция исследователей, полагающих, что специального права на осуществление аутентичного толкования правотворческому органу не требуется, и данное право прямо вытекает из нормотворческих функций органа или должностного лица, является господствующей в отечественной юридической литературе. Однако должного обоснования своей точки зрения данные исследователи не приводят, ограничиваясь лишь перечислением одних и тех же «постулатов» (право на толкование правотворческим органом своего нормативного правового акта презюмируется: «имея право на большее, он имеет право и на меньшее») и т.д. [7, с. 71-72; 6, с. 233; 8, с. 283]. При этом, на наш взгляд, приводимые «постулаты» являются довольно спорными.
Так, В.С. Нерсесянц, остро поставивший вопрос вообще о недопустимости такого толкования как противоречащего основным началам права и правовой государственности, в обоснование своей точки зрения привел два главных довода.
Первый из них заключается в том, что аутентическое толкование не предусмотрено действующим законодательством. По мнению В.С. Нерсесянца, это как
раз один из тех важных случаев, когда то, что прямо не разрешено законом государственному органу или должностному лицу, ему запрещено, что является нелегальным, то нелегально и антилегально. Для предотвращения такого толкования необходим прямой запрет на занятие государственными органами подобной деятельностью. Суть второго довода состоит в том, что издание нормативных правовых актов и осуществление их официального нормативного толкования (причем как своих, так и любых других актов) представляют собой две совершенно разные функции, а поэтому в условиях разделения властей нельзя допустить, чтобы один орган одновременно обладал двумя соответствующими полномочиями [1, с. 501].
Что касается первого из доводов В.С. Нерсесянца, то действительно, аутентическое толкование на законодательном уровне должным образом не регламентируется. Правда, в последнее время наметилась тенденция официального признания такого толкования. Так, в проектах Федерального закона «О нормативных правовых актах Российской Федерации» предполагалось закрепить право толкования федеральных конституционных и федеральных законов за Государственной Думой. Например, в соответствии с ч. 1 ст. 84 проекта Федерального закона № 96700088-2 «О нормативных правовых актах Российской Федерации», подготовленного группой специалистов Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, Государственная Дума дает толкование федеральных конституционных и федеральных законов, последнее оформляется постановлением Государственной Думы. Для вступления в силу постановления Государственной Думы о толковании федерального конституционного закона проектом предусматривается дополнительное условие. Оно нуждается в утверждении Советом Федерации (ч. 2 ст. 84 проекта Федерального закона № 96700088-2). Толкование иных нормативных правовых актов, согласно рассматриваемому законопроекту, осуществляется исключительно теми правотворчески-
ми органами, которыми они принимаются (ст. 85 проекта Федерального закона № 96700088-2) [7, с. 239-240].
Другой довод В.С. Нерсесянца также представляется обоснованным. Его суждение о разной направленности деятельности, связанной с изданием и толкованием нормативных правовых актов, и принципиальной недопустимости в условиях разделения властей сосредоточения двух этих полномочий в руках одного органа, достаточно убедительно. Действительно, толкование права и правотворчество являются совершенно разными видами деятельности, поэтому нежелательно, чтобы правотворческие органы осуществляли официальное толкование своих собственных актов.
Так, согласно принципу разделения властей, государство обладает тремя юридическими (правовыми) функциями (нормоустановление, нормоисполнение (нормообеспечение) и юрисдикция), которые распределяются между различными институтами. При этом такое распределение должно препятствовать концентрации власти в одних руках. Нормоустановитель-ная функция должна заключаться только в создании норм. Все остальное должно относиться к иным функциям (нормообеспечительной и юрисдикционной) [9, с. 34-76]. Толкование норм права - необходимый элемент правообеспечения и юрисдикционной деятельности. В нормотворческой же деятельности оно неуместно.
В советское время в условиях отрицания разделения властей естественной была передача права официального толкования тем органам, которые принимали нормативные акты (например, Верховному Совету СССР). Однако в современных условиях с учетом признания принципа разделения властей теоретически неверно принимать аутентичное толкование как таковое. У каждого органа своя компетенция, а толкование права имеет иную природу, чем нормотворчество, в связи с чем, на наш взгляд, постулаты о том, что «имеющий право на большее, имеет право на меньшее», «право толкования вытекает из права нормотворчества», не являются неопровержимыми. Что же касается Государственной Думы,
то право толкования принятых ею законов не может быть закреплено за данным органом хотя бы потому, что в законодательном процессе участвует не только она. Что касается актов исполнительных органов, то если такому органу предоставлено право принимать нормативные акты, это отнюдь не означает, что этот же орган имеет право аутентичного толкования. По нашему мнению, функция нормотворчества, «распыленная» на конституционном уровне, как правило, между законодательными и исполнительными органами, сама по себе не предполагает права толкования принимаемых органами нормативных актов.
Кроме того, ссылка на то, что никто не может осуществить толкование нормативного правового акта лучше принявшего его органа, также не является веским обоснованием необходимости аутентичного толкования. Ведь нельзя не согласиться, что аутентичность толкования - фикция, поскольку нормативный правовой акт является плодом коллективного труда множества людей, возможно живших задолго до того состава законодательного органа, который осуществляет толкование.
В чем же заключается принципиальное различие правотворчеством и толкованием, почему нельзя наделять один и тот же государственный орган правом издавать нормативные правовые акты и вместе с тем толковать их?
Отвечая на данный вопрос, отметим, что целью правотворчества является установление норм права. Цель же толкования права заключается в уяснении их содержания. В ходе толкования права нельзя создавать новые нормы права или вносить в действующие правовые предписания какие-либо изменения и дополнения. Однако соблюсти это требование на практике весьма непросто. Над интерпретатором всегда висит угроза неверного истолкования норм права, в результате чего он может исказить смысл тех или иных правовых установлений. Когда же нормативный правовой акт устанавливается тем органом, который его принял, то опасность неправильности его интерпретации еще более усиливается. Причем если в первом случае это происхо-
Юридическая наука и правоохранительная практика дит неосознанно, то во втором, что нередко имеет место при толковании права, совершается сознательно, когда правотворческий орган по самым разнообразным причинам (желанию улучшить акт, отразить в нем новую социально-политическую обстановку, зафиксировать изменение своей позиции по какому-либо вопросу и т.п.) изменяет содержание нормативного правового акта. Причем такое стремление является для правотворческого органа вполне естественным. Обладая правотворческими полномочиями, он просто не видит ничего предосудительного в фактическом изменении содержания акта путем его толкования. Подобная практика является явно нежелательной и даже противозаконной. На наш взгляд, в условиях официального признания аутентического толкования преодолеть такую практику невозможно. Поэтому следует согласиться с мнением В.С. Нерсесянца о недопустимости такого толкования и наложения на него прямого законодательного запрета.
У правотворческого органа всегда есть возможность внести коррективы в принятый им нормативный правовой акт в рамках предусмотренной законодательством процедуры внесения в него изменений и дополнений. Так, из Определения Судебной Коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29 мая 2001 г. № 83-Г01-08 «О признании частично недействительным закона Брянской области «О законах и иных нормативных правовых актах Брянской области» следует: «...изменение содержания норм, в том числе неясного или неточного характера, может быть произведено только в форме принятия равного по значению областному закону акта, т.е. только в форме принятия другого закона, изменяющего (уточняющего, конкретизирующего, устраняющего неточности и т.п.) содержание нормы, нуждающейся в официальном толковании» [10]. Таким образом, если некорректность нормы становится очевидной не только правоприменительным органам, но и самому нормотворческому органу, то этот орган должен не принимать акт толкования, а изменять нормативный правовой акт. Использование
же аутентического толкования, как верно отмечается в специальной литературе, дает «широкий простор для обхода закона и для бесконтрольного произвола в сфере правотворческой и правоприменительной деятельности» [1, с. 502]. В этих условиях официальное нормативное толкование права должно осуществляться исключительно теми государственными органами, которые сами толкуемые акты не издавали, но получили право на совершение такого действия по закону, т.е. путем легального толкования права.
В связи с этим приведем позицию В.М. Сырых, выступавшего сторонником аутентичного толкования. Он отмечал: «.акты аутентичного толкования могут приниматься только тем органом, который принимает соответствующий нормативный акт, и соблюдением всех процедур, предусмотренных регламентом для принятия такого акта. Следовательно, акты аутентичного толкования Государственной Думы могут приниматься только в форме законов и с соблюдением конституционных требований к процедуре их принятия, в том числе требуют одобрения Совета Федерации и согласия Президента РФ. Именно в таком порядке был принят Федеральный Закон “О введении в действие части первой Гражданского Кодекса РФ”, разъясняющий некоторые неясные вопросы, связанные с вступлением этого закона в силу» [6, с. 233]. Непонятно, чем, по сути, такое толкование отличается от правотворчества, в чем заключается необходимость использования понятия толкования в данном случае? Если Государственная Дума считает, что принятый акт страдает такими недостатками, которые не могут быть преодолены в процессе его реализации и применения, то она должна в установленных законом форме и порядке внести в него необходимые поправки и уточнения. Никакой отдельной процедуры толкования быть не может. Странной выглядит формулировка: «Настоящий Федеральный Закон принимается в целях толкования Федерального закона... »
Проблему аутентичного толкования можно рассмотреть и на уровне Тюменс-
кой области. Прежде всего следует отметить, что в отличие от федерального уровня, на котором этот вопрос нормативно вообще никак не урегулирован, в законодательстве Тюменской области он получил определенную правовую регламентацию.
Так, п. 1 ст. 40 Закона Тюменской области «О порядке подготовки, принятия и действия нормативных правовых и правовых актов Тюменской области» № 121, принятого Тюменской областной Думой 20 февраля 2003 г., устанавливает, что официальное толкование вступивших в силу законов области вправе давать только Тюменская областная Дума как по собственной инициативе, так и по запросам Губернатора области и иных субъектов права законодательной инициативы в областной
Думе [11].
Однако осуществление официального толкования Устава Тюменской области согласно ст. 45 данного Устава относится к компетенции Уставного суда Тюменской области [12]. В Законе Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области» от 23 января 1998 г. № 141 также закреплено полномочие Уставного суда давать толкование Устава Тюменской области [13]. К сожалению, указанная статья Устава является недействующей с момента принятия Закона Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области», в который трижды вносились изменения областными законами, а Законом Тюменской области от 13 января 2001 г. № 250 действие его вовсе приостановлено [14]. Тюменская областная Дума постановила создать рабочую группу для приведения Закона Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области» в соответствие с федеральным законодательством. Однако срок действия Закона Тюменской области «О приостановлении действия Закона Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области» был четырежды продлен, последний раз Постановлением Тюменской областной Думы от от 22 декабря 2005 г. № 2558 до 1 февраля 2006 г. [15]
В то же время Тюменской областной Думой во втором чтении 24 апреля 2001 г. был принят Проекта Закона Тюменской
области «Об уставном суде Тюменской области», в соответствии с п. 1.3 ст. 1 которого Уставный суд Тюменской области уполномочен давать толкование Устава Тюменской области [16]. Однако исполнение Постановления областной Думы «О проекте закона Тюменской области “Об Уставном суде Тюменской области”» от 24 апреля 2001 г. № 1723 было продлено до 1 февраля 2007 г.
Таким образом, законодательство Тюменской области предусматривает наличие органов уставного правосудия и института толкования в Уставе, однако не развивает данные нормы в текущем законодательстве, что ведет к отсутствию указанных органов. Закон Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области» был приостановлен в целях якобы приведения его в соответствие с нормами федерального законодательства. С этого момента судьба уставной юстиции в области остается неясной. Так, Член Комиссии по правам человека и гражданина Тюменской области, заслуженный юрист РФ А.М. Быков назвал несколько причин «нефункцио-нирования» уставного суда: 1) отсутствие финансирования; 2) разногласия при создании такого суда в сложнопостроенном субъекте [17, с. 13]. Ю. Уткин по данному поводу пишет: «К созданию судов областные законодатели почему-то относятся избирательно. К примеру, оперативно сформирован институт мировых судей... А вот с Уставным судом региональная власть не торопится. А между тем подобные суды уже эффективно действуют в других регионах России. У меня в руках, к примеру, один из номеров вестника Уставного суда Свердловской области. Судя по всему, он хорошо и эффективно работает. Не этого ли боятся тюменские законодатели? Судьи обнаружат огрехи в их документах, неприятности последуют. А кому это хочется?» [18]. В продолжение данной темы Ю. Уткин отмечает: «Может быть, Уставному суду нечего делать в нашей области? Тогда давайте посмотрим, для чего он вообще создавался. В ст. 3 Закона Тюменской области «Об Уставном суде Тюменской области» говорится, что Уставный суд созда-
Юридическая наука и правоохранительная практика ется в целях верховенства Устава области на территории Тюменской области. Разве это не важно для губернатора и депутатов областной Думы? Может быть, данный суд лишний в системе органов государственной власти и ему просто нечем будет заниматься?» [19].
Следует отметить, что нестабильность экономической и социально-политической обстановки в современной России обусловливает необходимость поиска более эффективных способов модернизации существующей правовой системы, в связи с чем институт уставного толкования может быть использован в качестве действенного средства совершенствования правовой системы.
Большинство субъектов РФ на основании ст. 73 Конституции РФ правомерно отнесли толкование конституций и уставов к собственному ведению [20]. Это соответствует ст. 27 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации», относящей толкование конституций и уставов субъектов РФ к ведению самих субъектов, точнее, к ведению конституционных и уставных судов субъектов РФ [21].
Уставное толкование должно осуществляться специализированными органами уставного толкования субъектов РФ
- уставными судами. Такое толкование имеет особый характер, обусловленный прежде всего той ролью, которую играют уставы субъектов РФ в «правовом поле» федеративного государства. В ситуации же кардинальных социально-политических перемен толкование приобретает особую остроту, ибо произвольное и непоследовательное уставное толкование, обусловленное соображениями быстро меняющейся политической конъюнктуры, может повлечь кризис взаимоотношений разных уровней публичной власти, нестабильность федеративных отношений. Особое значение в деле созидания демократического правового федеративного государства приобретает толкование конституций и уставов субъектов РФ по делам, связанным с федеративным устройством [22, с. 57]. Поэтому отсутствие Уставного суда в Тю-
менской области является существенным пробелом.
Таким образом, толкование уставных положений - это, скорее, органическая часть правосудия, нежели законотворчества. Наделение же органа законодательной власти функцией осуществления правосудия нарушает «баланс сдержек и противовесов» в сфере разделения властей.
Так, в Тюменской области правом осуществления толкования Устава наделены формально два органа - Тюменская областная Дума и Уставный суд, фактически же только Тюменская областная Дума. Однако, как уже отмечалось, правотворческий орган вообще не должен осуществлять толкование принятых им нормативных правовых актов - это таит в себе опасность в виде противоправных действий толкующего органа: обход установленного порядка внесения изменений в нормы права, искажение содержания толкуемых норм и, по сути, создания посредством разъяснения новых норм права. И в целом осуществление толкования правотворческим органом принятых им же нормативных правовых актов ведет к тому, что качество результатов правотворчества существенно снижается, этот орган полагает, что нет никакой необходимости стремиться к достижению ясности, четкости и корректности юридических формулировок, совершенствованию законодательной техники, повышению проработанности нормативных правовых актов и т.д., поскольку у него имеется возможность посредством аутентического толкования в дальнейшем внести коррективы в изданный им нормативный правовой акт.
На наш взгляд, в целях разрешения создавшейся коллизии стоит последовать примеру некоторых субъектов РФ, в которых высшие законодательные органы лишены права конституционного (уставного) толкования при условии его осуществления конституционными (уставными) судами (в Воронежской [23], Свердловской [24] областях и г. Москве [25] это сделано прямо, а в Республике Дагестан [26], Коми [27] и Марий Эл [28] - косвенно). Первоочередной же задачей совершенствования
института уставного толкования в Тюменской области является создание реально функционирующего органа конституционной юстиции - Уставного суда Тюменской области.
Подводя итог вышесказанному, сделаем следующие выводы.
Правотворческая и правотолковательная деятельность имеют разную направленность, поэтому в условиях разделения властей недопустимо сосредоточение двух этих полномочий в руках одного органа. Нормотворческая функция сама по себе не предполагает права толкования органами принимаемых ими нормативных актов. Кроме того, осуществление аутентического толкования создает возможность обхода закона и бесконтрольного произвола толкующего органа. У правотворческого органа всегда есть возможность внести коррективы в принятый им нормативный правовой акт в рамках предусмотренной законодательством процедуры внесения в него изменений и дополнений. В этих условиях официальное нормативное толкование права должно осуществляться исключительно теми государственными органами, которые сами толкуемые акты не издавали, но получили право на совершение такого действия по закону, т.е. путем легального толкования права.
1. Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. - М.: Норма, 2000. - 552 с.
2. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. - М.: Автограф, 2001.
- 720 с.
3. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права.
- СПб.: Лунь, 1998. - 224 с.
4. Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению законов. - М.: Юридическое бюро «Городец», 1997. - 128 с.
5. Таганцев Н.С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая: В 2 т. - М.: Автограф, 2001. - Т. 1. - 800 с.
6. Сырых В.М. Теория государства и права. - М.: Былина, 1998. - 512 с.
7. Пиголкин А.С. Толкование норм права и правотворчество: проблемы соотношения // Закон: создание и толкование: Сб. / Под.
ред. А.С. Пиголкина. - М.: Спарк, 1998.
- 283 с.
8. Черданцев А.Ф. Теория государства и права. - М.: Юрайт, 2002. - 430 с.
9. Шайо А. Самоограничение власти (краткий курс конституционализма). - М.: Юристъ, 2001. - 292 с.
10. Определение СК по гражданским делам Верховного Суда РФ от 29 мая 2001 г. № 83-Г01-08 // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www.consultant.ru.
11. Закон Тюменской области от 20 февр. 2003 г. № 121 «О порядке подготовки, принятия и действия нормативных правовых и правовых актов Тюменской области» (с изм. от 8 июля 2008 г.) // Парламентская газета «Тюменские известия». - 2003. - 14 марта.
12. Устав Тюменской области от 30 июня 1995 г. № 6 (с изм. от 7 июня 2008 г.) // Вестник Тюменской областной Думы. - 1995.
- № 7.
13. Закон Тюменской области от 23 янв. 1998 г. № 141 «Об Уставном суде Тюменской области» // Парламентская газета «Тюменские известия». - 1998. - 5 февр.
14. Закон Тюменской области от 13 янв. 2001 г. № 250 «О приостановлении действия Закона Тюменской области “Об Уставном суде Тюменской области”» // Парламентская газета «Тюменские известия».
- 2001. - 19 янв.
15. Постановление Тюменской областной Думы от 22 дек. 2005 г. № 2558 (действие продлено до 1 февр. 2006 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www. consultant.ru.
16. Постановление Тюменской областной Думы от 24 апр. 2001 г. № 1723 «О проекте закона Тюменской области “Об Уставном суде Тюменской области”» // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www. consultant.ru.
17. Шуберт Т.Э. Проблемы образования конституционных (уставных) судов субъектов Российской Федерации // Право и политика. - 2000. - № 3. - С. 12-23.
18. Уткин Ю. Устав есть, а суда нет // Парламентская газета. - 2002. - № 1049.
Юридическая наука и правоохранительная практика
19. Уткин Ю. Размышления о полноте власти // Парламентская газета «Тюменские известия». - 2005. - 3 марта.
20. Конституция Российской Федерации от 12 дек. 1993 г. // Российская газета. - 1993.
- 25 дек.
21. Федеральный конституционный закон от 31 дек. 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (с изм. от 5 апр. 2005 г.) // СЗ РФ. - 1997. - 6 янв.
22. Глигич-Золотарева М.В. Проблемы конституционного (уставного) правосудия в субъектах Российской Федерации через призму института толкования // Актуальные проблемы государственного строительства. Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ. - 2002. - № 34 (190).
- С. 55-75.
23. Устав Воронежской области от 7 июня 2006 г. (в ред. от 4 апр. 2007 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http:// www.consultant.ru.
__________________________________________ 81
24. Устав Свердловской области от 5 дек. 1994 г. № 13-ОЗ (в ред. от 28 марта 2005 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www.consultant.ru.
25. Устав г. Москвы 28 июня 1995 г. (в ред. от 15 февр. 2006 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www. consultant.ru.
26. Конституция Республики Дагестан от 10 июля 2003 г. (с изм. от 12 окт. 2005 г., 4 апр. 2006 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www.consultant.ru.
27. Конституция Республики Коми от 17 февр. 1994 г. (с изм. от 4 мая 2008 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www.consultant.ru.
28. Конституция Республики Марий Эл от 24 июня 1995 г. (в ред. от 29 июня 2005 г.) // Консультант Плюс: [Электронный ресурс]. http://www.consultant.ru.
