CC BY
48Проблемы российской естественной науки в начале третьего десятилетия XXI века
Оу sovman.ru/article/9605/
Отправить статью мне на email Авторы
Ромодин Леонид Александрович
ассистент кафедры радиобиологии и биофизики имени академика А.Д.Белова Россия, Московская государственная академия ветеринарной медицины и биотехнологии - МВА имени К.И. Скрябина [email protected]
Аннотация
Настоящая статья посвящена основным проблемам, имеющим сейчас место в российской науке. При этом основной упор делается на область естественных наук, а именно - на биологию. Это связано с тем, что в течение последних двух лет развитию этого направления в правительственных постановлениях отводится особое место. В статье обсуждаются цели национального проекта «Наука» и программы развития генетических технологий. Приводятся аргументы в пользу некорректности принятых в них критериев оценки эффективности научных работников и некоторых задач, представленных в данных документах. Указывается, почему при нынешних условиях российская наука не занимает
лидирующей позиции в мире, почему замедленными темпами идет реальное обновление кадров и истинное развитие отечественной науки. Последнее, в целом, связано с проблемами проведения по-настоящему сложных исследований. В работе приводятся рекомендации по решению ряда поднятых проблем.
Ключевые слова
управление наукой, библиометрические показатели, эффективность учёного, мотивация учёных, финансирование российской науки.
Категории статьи:
Управление в здравоохранении, образовании, науке и социальной сфере
Читайте также
Статья также доступна (this article also available):
• Русский
^ English (Английский)
Рекомендуемая ссылка
Ромодин Леонид Александрович
Проблемы российской естественной науки в начале третьего десятилетия XXI века// Современные технологии управления. ISSN 2226-9339. — №3 (96). Номер статьи: 9605. Дата публикации: 2021-10-19 . Режим доступа: https://sovman.ru/article/9605/
Введение
В настоящее время заметно возрос интерес Правительства России к научной сфере. Об этом свидетельствует, к примеру, запущенный им национальный проект «Наука» [1]. По идее, в целом, конечным его результатом должно быть возвращение отечественной науке тех позиций, которые у неё были в третьей четверти XX века. Для решения данной задачи необходимо решить целый ряд острейших проблем, причём затягивание в разрешении любой из них приведёт к резкому усложнению ситуации, и, как следствие, - к необходимости гораздо больших затрат в будущем. Однако вначале укажем на пункты, заявленные в качестве целей описываемого национального проекта в его паспорте [1]. Первая заявленная цель проекта «Наука» - это «обеспечение присутствия Российской
Федерации в числе пяти ведущих стран мира, осуществляющих научные исследования», в качестве задач, решение которых должно привести к достижению данной цели указываются увеличение числа статей в журналах, индексируемых в международных базах цитирования, увеличение числа заявок на получение патентов на изобретения, занятие Россией к 2024 году 4-го места в мире по числу человек, занятых в области научных исследований. Второй заявленной целью является «обеспечение привлекательности Российской Федерации для российских и зарубежных ведущих учёных и молодых перспективных исследований». К слову, критерием определения перспективности и отношения к числу ведущих специалистов опять-таки является число публикаций исследователя в изданиях, индексируемых в международных базах цитирования. И третья заявленная цель - это увеличение доли финансирования науки. В целом, схожие цели и задачи ставятся и в федеральной научно-технической программе о развитии генетических технологий, утверждённой в 2019 году [2], с той лишь разницей, что в последней упор делается на исследования в области именно генетики.
Конечно, достижение всех этих целей является нужным делом, однако только ли этим ограничивается перечень вопросов, которые необходимо решить для возвращения России статуса ведущей научной державы? Очевидно, что нет.
Обсуждения
Пожалуй, лишь только увеличение финансирования российской науки является по-настоящему необходимой задачей из указанных в [1]. Однако и здесь крайне важно, на что конкретно будут потрачены выделенные деньги. Одно дело, если, к примеру, исследования будут всегда вестись на иностранном оборудовании при покупке иностранных наборов реактивов, и совсем другое дело - если в ближайшие годы будут разработаны современные отечественные приборы и принципиально новые реактивы, скажем, собственные наборы для выделения нуклеиновых кислот, определённых белков, липидов и т.п. В первом случае мы получим какой-то научный результат и статьи, возможно, и в журналах первого квартиля базы Web of science (такие особенно ценятся в [1]). Во втором случае мы можем получить всё то же самое, но ещё поверх этого Россия станет независимой от поставок иностранных реактивов, да ещё и сможет поставлять данную продукцию на мировой рынок. Хотя, к слову, программа развития генетических технологий подразумевает создание российского оборудования для работы в области генетики и молекулярной биологии [2].
В развитие темы инновационного приборостроения необходимо сказать, что здесь существует два, по сути, противоположных подхода. Первый заключается в копировании образцов зарубежной техники, в создании, к примеру, российских секвенаторов, принцип работы которых сводится к методу Сенгера или более современным секвенированию лигированием или секвенированию методом регистрации комбинационного рассеивания (подробно с этими и другими методами можно ознакомиться в книге [3]). Второй подход - это разработка принципиально
новых способов определения первичных последовательностей. Очевидно, что он требует гораздо более компетентных специалистов, и его реализация гораздо сложнее, но и результат, в том числе и экономический, будет куда заметнее, не говоря уже об общем престиже российской молекулярной биологии. Для реализации данного подхода требуется подготовка специалистов высокого уровня, справиться с этой задачей, пожалуй, сейчас смогут крупные университеты (не институты и ПТУ, назвавшиеся университетами в течение последних 30 лет, а настоящие университеты) и научно-исследовательские институты. На базе них следует как реализовывать программы подготовки уровня магистратуры и аспирантуры с обязательной защитой кандидатских диссертаций, так и проводить повышение квалификации сотрудников других учреждений для повышения эффективности работы последних и недопущения превращения ведущих организаций в некое подобие средневековых «закрытых орденов», знания которых доступны узкому кругу лиц. Кроме того, данную задачу необходимо решать как можно скорее, так как реальный кадровый потенциал в российской естественной науке снижается по причине ухода из жизни или невозможности продолжать деятельность в связи с ухудшением здоровья, свойственным старости, научных работников, ставших учёными в советский период. Во многих областях естественных наук, например в биофизике и радиобиологии, практически полностью отсутствует поколение 40-50-летних докторов наук, что стало следствием ситуации, сложившейся на рубеже ХХ-ХХ1 вв. К сожалению, на данный момент настоящих улучшений в области отечественной естественной науки не наблюдается.
Главная причина такой плачевной ситуации - отсутствие какой бы то ни было реальной поддержки рядовых научных работников (может быть, за исключением ничтожного количества организаций) в сочетании с отсутствием технических возможностей к проведению научной работы по-настоящему высокого уровня в абсолютном большинстве организаций. Под отсутствием поддержки научных работников понимается в первую очередь крайне низкая заработная плата, порой не способная покрыть даже самых базовых потребностей и обеспечить банальное выживание. Про отсутствие обеспечения жильём даже не стоит упоминать. Уже этого достаточно для, скажем, фактического умирания наукоградов, которое наблюдается в настоящее время. К слову, в программе [2] говориться о создании «центров геномных исследований мирового уровня», и здесь необходимо сразу указать, что для соответствия их «мировому уровню» помимо всего прочего необходимо и то, чтобы заработная плана и научных сотрудников, и лаборантов была как минимум не ниже, чем в научных организациях США, ФРГ, Великобритании, Китая и Японии. При этом в те годы, когда рубль дешевеет по отношению к доллару и евро, необходимо соответственно проводить индексацию заработной платы для её дальнейшего соответствия этому уровню. В этом случае удастся предотвратить эмиграцию научных работников из России «в поисках лучшей доли». В случае же превышения заработной платы таковой в других странах можно будет эффективно привлекать специалистов со всего мира. Тогда российская наука сможет развиваться с темпами, опережающими мировые.
Однако вышесказанным проблемы не ограничиваются. Зачастую лаборатории не получают должного количества реактивов, нет денег на содержание лабораторных животных. К этому необходимо добавить различные требования о гуманном отношении к последним. Все международные журналы принимают к печати только те работы, в ходе выполнения которых были выполнены определённые правила касательно этого. К примеру, эвтаназию крыс и мышей нельзя проводить замариванием эфиром, а гуманным методом эвтаназии является их удушение под действием углекислого газа [4]. Абсолютное число лабораторий не в состоянии соответствовать этим нормам, и они попросту игнорируются. К слову, необходимо добавить, что при жёстких требованиях гуманного отношения к лабораторным животным ничего подобного даже близко нет по отношению к животным, содержащимся для нужд пищевой промышленности, хотя их число в миллионы раз выше, чем общее количество лабораторных животных по всему миру. Однако никаких громких возмущений по этому поводу нет. Поэтому можно говорить о том, что мы имеем дело во многом с лоббированием под благим предлогом темы гуманного отношения к лабораторным животным со стороны, во-первых, производителей различного оборудования и расходных материалов для обеспечения требований [4], во-вторых, со стороны фармацевтических корпораций, способных соответствовать этим требованиям, для нивелирования возможности появления на рынке конкурентов в лице более мелких, а потому более бедных организаций, и в-третьих, в меньшей степени, возможно, - со стороны производителей культур клеток. Однако при этом, несомненно, экспериментальная практика должна быть более гуманной к лабораторным животным.
А вот недостаток реактивов проигнорировать нельзя. И зачастую исследователям приходится покупать их за собственный счёт (и это при столь низком уровне дохода). Часто с этим сталкиваются начинающие исследователи, выполняющие диссертационные работы. Очень часто здесь действует негласное правило: «Тебе надо эту работу делать - ты её себе и финансируй». Естественно, что использование качественных реактивов в таких условиях невозможно. Кроме того, методология проведения экспериментов подразумевает обязательное многократное повторение одного измерения и/или использование групп лабораторных животных. Снижение числа измерений, количества особей в группах ведут к снижению достоверности получаемых данных. На это всё, конечно, можно возразить репликой о возможности получения грантов на работу, но на самом деле грантовое финансирование в его нынешнем виде не способно вывести российскую науку вперёд.
Размер большинства грантов чрезвычайно низкий. На эти средства, скажем, закупить новое оборудование для лаборатории невозможно. Отсюда сразу следует изначальное и всё более усугубляющееся неравенство между организациями: выполнить грант можно лишь в хорошо оснащённой лаборатории, а в силу того, что в менее оснащённых хорошие исследования проводится не будут, то у них не будет и научных результатов, а значит шансы получить грант в будущем для них окончательно исчезают. Недостатки грантовой системы в России уже не раз
обсуждались. Так, М.Г. Лазар в статье [5] описал многие из них, среди которых приведены непрозрачность работы грантовых комиссий (здесь появляются широкие возможности для кумовства и коррупции), фактически полная невозможность широкого научного сообщества как-либо её корректировать, необходимость перечисления части средств гранта в пользу организации, на базе которой выполняется работа. Организация не сможет с этих средств переоснастить лаборатории. Видимо, имеется в виду, что эти средства будут направлены на оплату электроэнергии, на отопление помещений лабораторий и т.п. Но это всё должно обеспечиваться базовым, независимым от грантов, бюджетным финансированием высших учебных заведений и научно-исследовательских институтов.
Однако наиболее противоречивым является примерное равенство размеров грантов, выделяемых в естественно-научных и гуманитарных областях. Очевидно, что затраты на первые в разы выше. Если во втором случае большую часть гранта можно направить на вознаграждение исполнителей, то в первом необходимо также покрыть уже упомянутые расходы на оборудование, лабораторную посуду и животных, реактивы и расходные материалы.
Также необходимо сказать пару слов о том, что называют психологическим климатом и мотивационными факторами. Здесь ситуация также весьма удручающая. Практически во всех организациях наблюдается сокращение количества научных и/или преподавательских ставок. Часто это делается для создания видимости увеличения заработной платы. А при объединении организаций в научные центры и слиянии высших учебных заведений и/или их структурных подразделений количество ставок после объединения всегда меньше суммарного числа ставок в объединяемых организациях до их слияния. В этих условиях складывается ситуация, когда работники воспринимают своих непосредственных коллег как конкурентов. Все знают, что при следующей оптимизации придётся пожертвовать какой-то своей частью ставки, а то и вообще быть уволенными, что особенно актуально для пожилых работников (особенно не имеющих степени доктора наук), рискующих стать жертвой политики омоложения кадров. Но при этом настоящего омоложения и обновления нет и не может быть, потому что, понятно, что, когда ставок не хватает для уже работающих исследователей, взять нового сотрудника нельзя, не «потеснив» кого-то из уже работающих. А потенциальный новый сотрудник входит в разрез с объективными их интересами, несмотря на возможные прекрасные их с ним межличностные отношения. Ситуация ещё усугубляется тем, что, скажем, преподавательский стаж для присуждения учёного звания, может быть засчитан лишь в том случае, если сотрудник занимает не менее 0,25 ставки [6]. А при меньшем этом значении в некотором роде получается работа впустую. Всё это ведёт к росту «психологического напряжения» внутри научных коллективов.
Перейдём к обсуждению применяемых критериев эффективности учёных, которые используются при их оценке грантовыми комиссиями, и которые указываются в правительственных документах [1, 2]. Это количество публикаций в журналах,
включённых в международные базы цитирования. О некорректности оценки эффективности как по просто числу публикаций [7, 8], так и по показателям цитируемости [7, 8, 9] уже сообщалось ранее, как и о возможных случаях прямого мошенничества на этой почве [10]. Очевидное предпочтение в [1, 2] отдаётся журналам, входящим в первый и второй квартили по базе Web of science, то есть, обладающим наибольшим импакт-фактором. Сразу заметим, что публикация в таких изданиях весьма затратна: даже если предусматривается возможность бесплатной для автора публикации, то в этом случае чаще всего возможность бесплатного чтения полной версии этой статьи получат лишь непосредственные подписчики журнала. То есть работа становится недоступной для широкой научной общественности, вместе с этим и уменьшается потенциальный индекс Хирша авторов этой статьи. На сайтах многих журналов прямо указывается на то, что оплачивать публикации должны спонсоры исследований, но зачастую размер грантов не позволяет этого сделать. А в случае, если исследование делается не по гранту (чаще всего грант дают только тем, у кого уже есть публикации в ведущих изданиях по теме гранта), исследователи лишаются возможности представления своих результатов. Необходимо также упомянуть о негласных правилах, имеющих место в научных сообществах ряда стран. Так, например, исследователи из США стараются цитировать только своих соотечественников [9], поэтому американские учёные всегда будут в среднем иметь более высокие индексы Хирша, чем их российские коллеги, а журналы (в основном американские или британские), в которых они публикуются, - наивысшие значения импакт-фактора.
Однако это ещё только полбеды. В силу того, что журналы с высоким импакт-фактором привлекают наиболее важные работы, то с течением времени по указанной выше причине происходит неизбежная концентрация научного знания в странах, которым принадлежат эти издания. Поэтому в отдалённой перспективе неравенство в развитии стран будет только углубляться при видимых их равенстве и глобальном развитии. В связи с этим необходимо всесторонне способствовать повышению импакт-факторов отечественных изданий. А этого не указано в задачах ни в [1], ни в [2]. Для этого нужно, чтобы полные тексты не только русскоязычных, но и англоязычных изданий были в бесплатном доступе для всех пользователей Интернета. Кроме того, можно было бы обеспечить перевод статей и на китайский язык, а также - хотя бы возможность прочтения аннотации на немецком, французском и испанских языках для статей, получивших наивысшие оценки рецензентов.
Оценка научного работника по числу его статей приводит к искусственному увеличению числа публикаций одного человека с потерей их качества: вместо того, чтобы описать результаты исследования в одной статье, в которой будут представлены результаты всех экспериментов с сопоставлением их между собой и с результатами других авторов, человек может издать несколько небольших статей, каждая из которых будет освещать небольшую часть его работы. Это сильно усложнит ознакомление с его работой для его коллег, так как им вместо того, чтобы прочитать одну целостную и полную статью, придётся знакомиться с несколькими публикациями, по сути, описывающими одно и то же. В результате их временные
затраты резко увеличатся. Заметим, что как сообщается в статье [8], комиссии по присуждению Нобелевских премий не учитывают ни число статей учёного, ни библиометрические показатели его самого или журналов, в которых он публиковался; а широкое использование этих критериев в оценке учёных обусловлено исключительно понятностью и простотой восприятия числовых показателей для чиновников. А между тем, присудить Нобелевскую премию могут и за научные результаты, представленные только одной публикацией; есть даже словосочетание «нобелевская статья», в качестве примера можно привести публикацию Дж. Уотсона и Ф. Крика [11], в которой описано строение двухцепочечной молекулы ДНК. К слову, некоторые представители администрации научных организаций и организаций высшей школы, требуя от исследователей и преподавателей высоких значений библиометрических показателей, порой не знают, как именно вычисляются импакт-факторы журналов и индексы Хирша для авторов публикаций!
Также необходимо указать на то, что в [1, 2] не упоминается такой жанр научной работы как монография. А между тем, именно по анализу монографии во многом можно понять о том, можно ли данного научного работника назвать ведущим учёным. Скорее всего, неучитывание монографий связано именно с тем, что их невозможно будет оценить подобно тому, как оценивается статья по импакт-фактору журнала, в котором она опубликована. Однако именно в монографии учёный может в полной мере систематизировать результаты своей работы, монографии не ограничиваются по объёму, а потому автор может в полной мере ознакомить читателя с результатами своей работы и своей точкой зрения относительно них. Продолжая тему монографий, необходимо также вернуться к теме поддержки научных работников. Снижение популярности жанра монографии среди авторов связано не только с его «невыгодностью» в системе учёта библиометрических показателей, но и с финансовыми затратами, необходимыми для издания книги (хотя эти затраты зачастую и вполне сопоставимы с затратами на публикацию в журнале первого квартиля). В качестве помощи в издании монографий можно предложить возможность государственного финансирования издательских услуг авторам, предъявившим положительные рецензии на монографии, или же организация на базе Российской академии наук или Высшей аттестационной комиссии издательства, которое будет за счёт авторов печатать небольшой (не более 30 экземпляров) тираж монографии и размещать эту работу в сети Интернет с предоставлением к ней полного бесплатного доступа. Так можно в некоторой степени снизить масштаб фиктивного авторства. Ведь на сайтах многих издательств прямо написано, что снизить стоимость издания монографии можно, включив в неё в качества автора человека-спонсора. К слову, такие «лишние люди», часто могут появляться и в авторском списке журнальных статей. Зачастую считается хорошим тоном указать в качестве автора публикации представителя администрации своей организации. И таким образом может получиться так, что человек, не разбирающийся или почти не разбирающийся в определённой теме, может иметь по ней огромное количество работ, а потому -считаться ведущим учёным по критериям, предложенным в [1].
Особое внимание хотелось бы посвятить перспективным направлениям исследований в области биологии, которой уделяется особое внимание в [1, 2]. Однако, к сожалению, здесь акценты смещены в сторону вульгарного представления о генетике: всё сводится к изучению непосредственно последовательностей ДНК. Однако функционально значимы для организма белки, причём в состоянии третичной, четвертичной, реже вторичной структуры. И так как зависимость третичной структуры белка от его первичной последовательности в настоящее время весьма сложно определяема [12], то протеомику (науку, изучающую белковые молекулы) необходимо также отнести к приоритетному направлению. В пользу необходимости детального изучения сложных белковых структур говорит, к примеру, возможность одинаковой по составу последовательности аминокислот (первичной структуры белка) образовывать третичные структуры, кардинально отличные по своим функциям. Наиболее ярким примером этого является белок, кодируемый геном PRNR В норме это один из мембранных белков в составе нервных клеток [13]. Но неправильное сворачивание белковой цепочки при образовании третичной структуры (т.н. фолдинге) приводит к образованию вещества, которое не только не выполняет свои функции, но и становится опасным: этот белок, называемый прионным, при взаимодействии с нормальным белком-продуктом экспрессии гена PRNP приводит к изменению третичной структуры последнего на идентичную таковой для приона, и превращении его в такой же. При попадании приона в другой организм (такой белок переносит кипячение, заморозку и т.п.) приводит, по сути, к его инфицированию [13]. В этом организме также в геометрической прогрессии начинается образование прионных белков. При этом обнаружить их общеиспользуемыми методами диагностики инфекций проблематично.
Помимо белков следует обратить внимание и на липиды (жиры и схожие соединения на основе глицерина, холестерин и пр.), роль которых в организме выше, чем считалось ранее. Например, показано, что изменение жирнокислотного состава фосфолипидов может привести к гибели клеток [14]. При использовании этой информации можно начать разработку противораковых средств или антивозрастных препаратов, направленных на недопущение гибели нужных организму клеток. В итоге, таким образом, станет возможной эффективная терапия не только кардиодегенеративных заболеваний, но и нейродегенеративных патологий.
Изменения в липидах являются ключевыми маркёрами ряда патологий, в том числе - связанных с процессом старения; на Западе уже начали работу по созданию по аналогии с геномными липидомных библиотек [15-17].
Особое внимание хотелось бы уделить ситуации, сложившейся в отечественной радиобиологии. Проблемы российской радиобиологии активно освещает Л.М. Рождественский. В статье [18] он указывает, что причиной кризисной ситуации «являются отсталость исследовательской инфраструктуры, особенно, в части Y-
облучательских установок, ограниченность экспериментальных моделей исследования и игнорирование медикаментозной обеспеченности реальных сценариев лучевого поражения».
Фактически слабо развивается радиобиология. Во многом это связано с деятельностью огромного числа контролирующих организаций. Отношения и связи этих организаций крайне запутаны и представляют собой сложную сеть подчинений различным ведомствам и друг другу, которая может в течение пяти лет поменяться кардинально. В результате сложной нормативно-правой базы научные и образовательные организации не могут выполнить все требования, получить одновременно все многочисленные лицензии. В результате сложности возникают при оплате пошлин, выполнении требований контролирующей организации, хранении и вывозе радиоактивных отходов. Подробно этот вопрос в настоящей статье не обсуждается.
Заключение
В завершение статьи хотелось бы ещё сказать несколько слов касательно общей системы организации работы по приоритетным научным направлениям. Отдельная лаборатория чаще всего не в состоянии справиться с по-настоящему большой задачей. Например, при изготовлении лекарственного препарата необходимо не только, собственно, правильно подобрать комбинации действующих веществ, но и - разработать средства доставки лекарства в клетки-мишени. Причём часто в силу токсического эффекта лекарства нужно сделать так, чтобы оно не попадало в здоровые клетки. Если речь идёт о выполнении программы [2], то, хотя в ней и говориться про необходимость тесного сотрудничества между организациями, но нет ни слова о механизмах его реализации (за исключением стажировок для «исследователей младше 39 лет»).
Определённо, что в качестве дополнительного к базовым бюджетным ассигнованиям источника финансирования науки помимо грантовой системы должна существовать система государственных заданий - узких задач, из которых складываются большие задачи, план которых должна детальным образом составлять головная организация. Причём выполнение конкретной задачи необходимо поручать не одной, а нескольким организациям, которые будут работать параллельно. С целью уменьшения нагрузки на бюджет можно по аналогии со многими странами Запада создать венчурные фонды, которые будут привлекать инвесторов для финансирования направлений, способных принести большую прибыль в видимой перспективе (естественно, фундаментальная наука сюда не относится, так как, требуя огромных затрат, прибыль она принести не может).
Объективный ход исторического процесса подвёл человечество к тому, что роль государства постепенно снижается, и повышается роль крупных, в том числе транснациональных, корпораций и банков. Глобальная монополизация неуклонно ведёт к формированию того, что можно назвать некими экономическими
кластерами, в которых под эгидой, допустим, банка, работают и промышленные предприятия, и 1Т-компании, и предприятия аграрного профиля, и даже образовательные учреждения; научные подразделения органично вписываются в эту схему, и в наиболее успешных таких «мегаорганизациях» полнота и глубина курируемых ими научных исследований будут неуклонно увеличиваться. Эти организации уже вполне можно рассматривать не только как потенциальных спонсоров, но даже - как потенциальных организаторов масштабных научных исследований, в том числе - и относящихся к области фундаментальной науки, не приносящей непосредственной коммерческой прибыли. Её данные корпорации могут курировать с целью повышения своего имиджа, что может быть весьма важным для них. Да и фундаментальная наука в перспективе всегда ведёт за собой обширные прикладные исследования с использованием полученного знания. Причём наибольшего успеха в данной области добиваются те, кто делал предшествующие прикладным фундаментальные открытия. Таким образом, для успешной реализации плана по развитию науки в России необходима глубокая корректировка существующей стратегии.
Библиографический список
1. Паспорт национального проекта «Наука» (утверждён президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и национальным проектам, протокол № 6 от 24.12.2018 г.). URL: http://www.econom22.ru/pnp/natsionalnye-proekty-programmy/%D0%9D%D0%B0%D1%83%D0%BA%D0%B0.pdf
2. Постановление Правительства РФ № 479 от 22 апреля 2019 г. «Об утверждении Федеральной научно-технической программы развития генетических технологий на 2019-2027 годы». URL: http://publication.pravo.gov.ru/Document/View/0001201904230021? index=53&rangeSize=1
3. Ребриков, Д.В., Коростин, Д.О., Шубина, Е.С., Ильинский, В.В. NGS: высокопроизводительное секвенирование; под общей редакцией Д.В. Ребрикова. - 2-е издание. Москва: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2015. - 232 с.
4. Директива Европейского парламента и Совета Европейского Союза 2010/63/ ЕС от 22 сентября 2010 г. «О защите животных, использующихся для научных целей». URL: http://base.garant.ru/70350564/
5. Лазар, М.Г. Этические аспекты функционирования российской грантовой системы финансирования науки // Социология науки и технологий. 2016. Т. 7. № 3. С. 51-64.
6. Положение о присвоении учёных званий. URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/? docbody=&prevDoc=102075416&backlink=1&&nd=102169683
7. Кулагин, А.С. Мониторинг научных организаций или мониторинг научных исследований. Как правильнее? // Вестник Российской академии наук. 2020. Т. 90. № 6. С. 549-559. DOI: 10.31857/S0869587320060079
8. Кулагин, А.С. О терминологической путанице в оценке результатов научной деятельности // Вестник Российской академии наук. 2016. Т. 86. № 8. С. 698705. DOI: 10.7868/S0869587316080053
9. Михайлов, О.В. Парадоксы цитирования // Вестник Российской академии наук. 2018. Т 88. №3. С. 268-271. DOI: 10.7868/S0869587318030131
10. Ростовцев, А.А. Российская и международная практика выявления недобросовестных журналов и авторов // Научный редактор и издатель. 2017. Т. 2. № 1. С. 30-37. DOI: 10.24069/2542-0267-2017-1-30-37
11. Watson, J.D., Crick, F.H. Molecular structure of nucleic acids; a structure for deoxyribose nucleic acid // Nature. 1953. V. 171. P. 737-738. DOI: 10.1038/171737a0
12. Zhou J., Grigoryan G. Rapid search for tertiary fragments reveals protein sequence-structure relationships // Protein science : a publication of the Protein Society. 2015. V. 24. Is. 4. P. 508-524. DOI: 10.1002/pro.2610
13. Yusa S., Oliveira-Martins J.B., Sugita-Konishi Y., Kikuchi Y. Cellular prion protein: from physiology to pathology // Viruses. 2012. V. 4. P. 3109-3131. DOI: 10.3390/v4113109
14. Kagan V.E., Tyurina Y.Y., Sun W.Y. et al. Redox phospholipidomics of enzymatically generated oxygenated phospholipids as specific signals of programmed cell death // Free radical biology & medicine. 2020. V. 147. P. 231241. DOI: 10.1016/j.freeradbiomed.2019.12.028
15. Le Bras A. The mouse brain lipidome // Lab animal. 2020. V. 49. Is. 11. P. 313. DOI: 10.1038/s41684-020-00678-8
16. Hofbauer H.F., Heier C., Sen Saji A.K., Kuhnlein R.P. Lipidome remodeling in aging normal and genetically obese Drosophila males // Insect biochemistry and molecular biology. 2020. Nov 20:103498. DOI: 10.1016/j.ibmb.2020.103498
17. Hsieh W.Y., Williams K.J., Su B., BensingerS.J. Profiling of mouse macrophage lipidome using direct infusion shotgun mass spectrometry // STAR protocols. 2021. V. 2. Is. 1. P. 100235. DOI: 10.1016/j.xpro.2020.100235
18. Rozhdestvensky L.M. Challenges of development of radiation countermeasures // Radiation biology. Radioecology. 2019. V. 59. Is. 2. P. 117-126. [in Russian] DOI: 10.1134/S0869803119020139
