CC BY
10Научная статья УДК 343.2/.7
ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИИ НЕВМЕНЯЕМОСТИ
Кузнецов Дмитрий Юрьевич
Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова, Орел,
Россия
demetrio.k@yandex.ru
Аннотация. Статья посвящена актуальной для современной науки уголовного права и правоприменительной практики проблеме установления состояния невменяемости лица, совершившего объективно-противоправное деяние. Автор обобщает основные положения современной доктрины невменяемости, реципированной отечественным законодателем, и получившей формальную регламентацию в нормах действующего уголовного закона. Отдельное внимание в статье уделяется прикладным аспектам реализации законодательных конструкций и возникающим в связи с этим проблемам установления критериев невменяемости.
Ключевые слова: невменяемость; уголовно-релевантные психические состояния; субъект преступления.
Для цитирования: Кузнецов, Д. Ю. Проблемы реализации законодательной концепции невменяемости // Научный вестник Орловского юридического института МВД России имени В.В. Лукьянова. 2023. № 1(94). С. 111-118.
IMPLEMENTATION PROBLEMS OF THE LEGISLATIVE CONCEPT OF INSANITY
Dmitry Y. Kuznetsov
Lukyanov Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia, Orel, Russia
demetrio.k@yandex.ru
Abstract. The article is devoted to the problem of establishing the state of insanity of a person who has committed an objectively illegal act, which is relevant for the modern science of criminal law and law enforcement practice. The author summarizes the main provisions of the modern doctrine of insanity, received by the domestic legislator, and received formal regulation in the norms of the current criminal law. Special attention is paid in the article to the applied aspects of the implementation of legislative structures and the problems arising in this regard of establishing criteria of insanity.
For citation: Kuznetsov, D. Y. Implementation problems of the legislative concept of insanity // Scientific Bulletin of the Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of the Russian Federation named after V.V. Lukyanov. 2023. № 1(94). P. 111-118.
Одним из обязательных признаков субъекта преступления является его вменяемость. Как известно, современное российское законодательство не содержит легального определения указанной категории, давая при этом характеристику его негативной проекции - состоянию невменяемости. В соответствии с избранным законодателем подходом, изложенным в ч. 1 ст. 21 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ),
для того чтобы признать лицо невменяемым, необходимо установить, что оно во время совершения общественно опасного деяния не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (так называемый юридический критерий) вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики (так называемый медицинский критерий)1. При этом юридический критерий невменяемости, по смыслу закона, должен быть обусловлен медицинским и пребывать в диалектическом единстве с ним. Такова современная уголовно-правовая концепция невменяемости. С одной стороны, она представлена в достаточно простой с точки зрения текстуального подхода юридической конструкции, однако с другой стороны, доктрина невменяемости при попытках ее практической реализации обнаруживает ряд существенных проблем. При этом видится, что именно теория, то есть уголовно-правовая наука, должна породить импульс к методологически верному разрешению концептуальных проблем установления состояния невменяемости, поскольку правоприменительная практика в данном вопросе пребывает в некотором тупике.
Современные исследования, в которых рассматривается феномен невменяемости, обычно касаются вопросов понятийно-категориального аппарата [1], а также критериев невменяемости [2]. При этом кажется очевидным, что эффективное и непротиворечивое применение представленной концепции невменяемости в практической деятельности возможно только при достаточном теоретико-правовом осмыслении феномена. В этой связи анализируемая проблематика характеризуется высокой степенью актуальности в современной науке уголовного права, имея при этом несомненное прикладное значение. Исследование проблемы невменяемости и связанных с этим психических явлений, воспринятых юриспруденцией, традиционно рассматривается как глубочайшая сфера научных интересов. Указанные вопросы во многом связаны с человеческими страстями, вызывая, помимо живого интереса ученых, многочисленные споры. С этой точки зрения отмеченная проблематика представляет собой перспективное направление научных изысканий.
Безусловно, крупнейшим и авторитетнейшим специалистом по вопросам невменяемости и уголовно-релевантных психических состояний среди современных ученых является профессор Г.В. Назаренко. Обобщая высказанные в юридической, психологической и медицинской литературе взгляды, он обращает внимание на смешение в современной доктрине невменяемости понятий и категорий из разных отраслей научного знания, расширительную трактовку законодательных категорий, а также на наличие ошибочного понимания критериев невменяемости [3, с. 43].
К сожалению, тиражируемые годами некорректные и вовсе не верные идеи относительно содержания уголовно-правового понятия невменяемости оказали влияние на сформировавшийся в рамках судебно-следственной и судебно-психиатрической практики подход, при котором сама категория невменяемости отождествилась с экскульпацией, то есть медицинским термином, предполагающим освобождение от уголовной ответственности психически больного лица. При этом неправильность такого подхода, при котором происходит отождествление невменяемости и ненаказуемости психически больных, была вполне осмыслена и обоснована учеными еще в 30-е годы прошлого века [4, с. 112]. Думается, что любая сложная категория, обнаруживающая в своем содержании относящиеся к различным отраслям научного знания аспекты, должна рассматриваться комплексно. В этой связи интересный подход к уголовно-
1 Уголовный кодекс Рос. Федерации: Федер. закон от 13 июня 1996 г. № 64-ФЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. - 1996. - № 25, ст. 2954.
правовой трактовке и пониманию таких категорий предлагает А.И. Сорокин на примере состояния аффекта с его уголовно-правовым значением, которое исследователь формулирует через психологическое содержание, то есть некоторое свойство ограничивать возможность лица отдавать отчет своим действиям и контролировать их [5, с. 39].
Экстраполируя выбранный коллегой методологический подход на предмет настоящей статьи, представляется, что уголовно-правовая категория невменяемости, несомненно, имеет определенное психиатрическое содержание, заключенное в медицинском критерии. Однако установление юридического критерия, то есть способности либо неспособности лица во время совершения общественно опасного деяния действовать осознанно и волимо, должно достигаться целиком и полностью правовыми мерами (вывод следователя, сделанный на основе анализа заключения по итогам проведенной в рамках уголовного дела психиатрической судебной экспертизы либо комплексной психолого-психиатрической экспертизы; постановление суда по итогам рассмотрения ходатайства следователя о назначении лицу принудительных мер медицинского характера).
К таким выводам побуждает приведенная выше законодательная трактовка состояния невменяемости, поскольку она семантически разделяет юридический и медицинский критерии. Данный подход позволяет провести четкую грань между принципиально разными примерами, например между лицом, совершившим общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, и лицом, заболевшим психическим расстройством после совершения преступления. Отождествление невменяемости с экскульпаци-ей не дает возможности провести подобных различий, следовательно, неизбежно приведет к ошибкам правоприменения.
Вместе с тем значимость психологических и психиатрических вопросов, разрешаемых в ходе экспертизы, также не должна принижаться в процессе установления состояния невменяемости. Именно судебная экспертиза, а не юридическое либо философское истолкование, как верно отмечает В.Р. Семенов, позволяет отграничить схожие по ряду внешних признаков состояние эмоционального напряжения в психотрав-мирующей ситуации от имеющего принципиально иное правовое значение состояния психического расстройства, не исключающего вменяемости [6, с. 35].
Наконец, с учетом отмеченной диалектической обусловленности юридического критерия невменяемости медицинским окончательный вывод о том, подлежит ли совершившее общественно опасное деяние лицо уголовной ответственности, должен делаться на основе комплексной оценки выявленных признаков. Подобный подход позволяет в некотором роде сопоставить процесс определения состояния невменяемости с постановкой медицинского диагноза, то есть не вполне врачебным по своему содержанию, а, скорее, философским актом. Представляется, что замысел законодателя в этой связи заключался в том, что суд, оценивая представленные доказательства, в частности заключение эксперта, в котором устанавливается наличие медицинского критерия, должен сделать итоговый вывод о возможности привлечения лица к уголовной ответственности. В данном случае, с одной стороны, отсутствие медицинского критерия исключает возможность определения состояния невменяемости, с другой же -наличие установленного экспертом какого-либо уголовно-релевантного психического состояния не влечет безусловного признания лица невменяемым, поскольку для этого необходимо, чтобы выявленное состояние психики лишало его способности действовать осознанно или волимо в темпоральном аспекте.
Исходя из изложенного, видится, что только глубокий и методологически грамотный подход к установлению состояния невменяемости может обеспечить разграничение внешне схожих, но концептуально различных случаев и состояний. Так, например, принципиального отграничения от невменяемости и неизбежно следующей за ней экскульпа-цией требуют случаи совершения преступлений лицами, страдающими психическими расстройствами, однако не лишенными по этой причине способности действовать осознанно и волимо. Между тем отмеченные эрратологические аспекты доктрины невменя-
емости, значительно укоренившись в правоприменительной практике, приводят к серьезным противоречиям. Известный психолог О.Д. Ситковская справедливо отмечает, что, вопреки требованиям закона, судебные специалисты исследуют состояние психики подэкспертного на момент производства экспертизы, которое зачастую не тождественно психическому состоянию лица во время совершения общественно опасного деяния [7, с. 109]. При этом следует признать, что эмпирическая недоступность явлений прошлого для психиатрических исследований не может служить достаточным обоснованием правильности применяемой методики.
Складывающаяся практика осуществления психиатрических экспертиз приводит к ориентированности специалистов на медицинский критерий невменяемости [7, с. 110] и, если вдуматься, даже к смешению таких критериев. Фактически судебный эксперт устанавливает одновременно оба критерия, чем вполне удовлетворяется следователь, для которого достаточно получить соответствующий вывод от психиатра, чтобы вынести постановление о прекращении уголовного преследования о возбуждении перед судом ходатайства о назначении лицу принудительных мер медицинского характера. Как показывает практика, это вполне устраивает и суд, который, по сути, дублирует выводы эксперта-психиатра в описательно-мотивировочной части приговора либо постановления.
Основываясь на опыте службы в органах предварительного следствия, хочется заметить, что подобная проблема встречается на практике постоянно. И в порядке некоторого «научного покаяния» необходимо признать, что судебно-следственные правоприменительные акты фактически тиражируют выводы психиатров, которые, в свою очередь, априори не могут и не должны разрешать юридические вопросы.
Например, приговором Орловского районного суда от 21.03.2018 по делу № 1-47/2018 установлено, что, согласно заключению амбулаторной комиссионной су-дебно-психиатрической экспертизы, подсудимый «имеет признаки расстройства психики в форме эмоционально неустойчивого расстройства личности, что не лишало его на время инкриминируемого деяния возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими»1.
С одной стороны, в приведенном примере комиссия экспертов-психиатров справедливо установила наличие у подэкспертного лица психического расстройства, не исключающего вменяемости. С другой же - крайне сомнительна возможность разрешения медиками сугубо юридического критерия - способности действовать осознанно и волимо. Кроме того, обращает на себя внимание отмеченная О.Д. Ситковской особенность - специалисты исследуют психическое состояние лица на момент производства экспертизы, делая выводы о его психической деятельности во время совершения противоправного деяния.
Другим показательным примером из следственной практики автора настоящей статьи является привлечение М. к уголовной ответственности за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью в ходе типичного бытового конфликта. Так, приговором суда установлено, что «согласно первичной амбулаторной комиссионной судебно-психиатрической экспертизе, он обнаруживает признаки органического расстройства личности. На время инкриминируемого ему деяния мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, признаков какого-либо временного болезненного расстройства психической деятельности не имелось. В принудительных мерах медицинского характера не нуждается, обнаруживает признаки употребления алкоголя с синдромом зависимости, рекомендовано наблюдение, лечение
1 Приговор Орловского районного суда от 21 марта 2018 г. по делу № 1-47/2018 [Электронный ресурс]: материалы официального сайта Орловского районного суда Орловской области. URL:https://orlovskyorl.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=4833763 0&delo_ id= 1540006&new=0&text_number= 1 (дата обращения: 30.12.2022).
и реабилитация у врача-нарколога, противопоказаний к лечению не имеет»1.
В данном случае эксперты также «подавили» юридический критерий медицинским, поскольку, определив у подэкспертного психическое расстройство, не исключающее вменяемости, сразу же сделали вывод о его способности действовать осознанно и волимо, релевантный ко времени совершения противоправного деяния.
Постоянство, с которым медицинский критерий вменяемости (невменяемости) смешивается с юридическим, свидетельствует о том, что правоприменитель, по сути, не видит разницы между этими категориями, доверяя их исследование и установление психиатрам. Таким образом, можно констатировать складывающуюся на практике психиат-ризацию юридической (уголовно-правовой) категории невменяемости. В некоторых случаях эксперты в разрешении юридических вопросов заходят еще дальше.
Так, совершивший кражу Н., «согласно заключению первичной амбулаторной комиссионной судебно-психиатрической экспертизы хроническим психическим расстройством, временным психическим расстройством, слабоумием, иным болезненным состоянием психики не страдал на время инкриминируемого ему деяния и не страдает в настоящее время, а имеет признаки расстройства психики в форме эмоционально неустойчивого расстройства личности. Употребление алкоголя с синдромом зависимости. Указанные в рамках выставленного диагноза особенности психики не лишали его на время инкриминируемого ему деяния возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Под действие ст. 22 УК РФ не подпадает. На время инкриминируемого ему деяния у него не было признаков какого-либо болезненного расстройства психической деятельности, а он находился в состоянии острой алкогольной интоксикации не осложненной (простого алкогольного опьянения). Н. мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Под действие ст. 81 УК РФ не подпадает. По своему психическому состоянию в настоящее время Н. социальной опасности не представляет, в принудительных мерах медицинского характера не нуждается»2.
В данном случае комиссией экспертов констатировано отсутствие у Н. признаков, входящих в медицинский критерий невменяемости. При этом был определен ряд иных расстройств психики. Не ограничившись медицинским объяснением природы таких расстройств, психиатры сделали сразу три юридических вывода: во-первых, они установили, что подэкспертный действовал осознанно и волимо во время совершения противоправного деяния; во-вторых, в выводах экспертов присутствует буквальное утверждение о том, что Н. не подпадает под действие ст. 22 УК РФ, вместо традиционно медицинского заключения об отсутствии у лица признаков психических расстройств, не исключающих вменяемости; наконец, в-третьих, комиссия экспертов-психиатров, вероятно, отвечая на вопрос следователя о потребности применения к Н. принудительных мер медицинского характера, сделала прямой вывод о том, что подэкспертный не может быть освобожден от уголовной ответственности в связи с болезнью, то есть они оценили возможность применения к нему положений ст. 81 УК РФ. Обращает на себя внимание также и то обстоятельство, что такие выводы экспертов приводятся в приговоре как доказательство, на котором суд основывает свои умозаключения о вменяемости подсудимого. Иными словами, медицинский критерий снова смешивается с юридическим, а далее тиражируется в правоприменительных актах.
1 Приговор Орловского районного суда от 22 декабря 2017 г. по делу № 1-141/2017 [Электронный ресурс]: материалы официального сайта Орловского районного суда Орловской области. URL:https://orlovskyorl.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=4833727 5&delo_ id= 1540006&new=0&text_number= 1 (дата обращения: 30.12.2022).
2 Приговор Орловского районного суда от 09.11.2018 года по делу № 1-117/2018 [Электронный ресурс] : материалы официального сайта Орловского районного суда Орловской области. URL: https://orlovsky--orl.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=doc&number=48338557 &delo_ id= 1540006&new=0&text_number=1 (дата обращения: 30.12.2022).
Хочется отметить, что не вызывает критики правомерность выставления экспертами-психиатрами диагнозов, а также сугубо врачебное описание психического состояния. Сомнения автора в данном случае касаются самой возможности предопределения экспертами юридических выводов, которые должны оставаться в компетенции следователя и суда. При этом любопытно также, что Н. попал в поле зрения комиссии психиатров только из-за того, что следователь в ходе допроса заметил на его голове внушительных размеров шрам, что могло свидетельствовать о наличии черепно-мозговой травмы, следовательно, возможной невменяемости.
Думается, что психиатризация уголовно-правового термина - невменяемости (вменяемости), является весьма опасной тенденцией, поскольку сложная и комплексная категория не может устанавливаться только за счет одной из своих составляющих. Г.В. Назаренко, комментируя отдельные изыскания современных исследователей невменяемости, подчеркивает, что концепции невменяемости с одним (медицинским, психологическим либо юридическим) и тремя критериями (юридическим, медицинским и темпоральным) отражают стремление авторов решить дискуссионный вопрос о компетенции судебных психиатров, психологов и юристов в пользу одной из сторон [4, с. 112].
Говоря снова о практике, следует отметить, что психиатризация критериев невменяемости прямо противоречит законодательному подходу, в соответствии с которым установленное экспертами уголовно-релевантное психическое состояние, например хроническое психическое расстройство, должно обусловливать неспособность лица во время совершения общественно опасного деяния действовать осознанно или волимо. Соответственно, определяя вменяемость лица как признак субъекта преступления, суды полагают достаточным прямой вывод психиатра о том, что в отношении подэкспетрно-го не подлежат применению ст. 21-22 и 81 УК РФ. Так, доверяя экспертам право делать юридические по своей природе выводы, судебная практика нивелирует значение юридического критерия и его соотносимости (диалектической обусловленности) медицинским критерием (одним из уголовно-релевантных психических состояний).
Указанный подход к установлению невменяемости (вменяемости), сложившийся в современном правоприменении, помимо упомянутых теоретических проблем обнаруживает и прикладные недостатки. Так, лицо, совершившее общественно опасное деяние и при этом страдающее психическим расстройством, подлежит уголовной ответственности, если такое расстройство не лишало его способности действовать осознанно и волимо во время совершения общественно опасного деяния. Вместе с тем, относительно данного лица справедливым будет оценить возможность его экскульпации. Отмеченное смешение юридического и медицинского критериев не позволяет выявлять подобных частностей. С этой точки зрения изрядную условность приобретают проведенные в научной литературе классификации уголовно-релевантных психических состояний на те, с которыми законодатель связывает исключение уголовной ответственности, и те, которые не препятствуют привлечению лица к уголовной ответственности и отбыванию наказания [8, с. 55-56].
Другим существенным недостатком сложившегося подхода является и обратная проблема, когда лица, обнаруживающие признаки уголовно-релевантных психических состояний, несут уголовную ответственность на общих основаниях, поскольку специфика совершенного ими общественно опасного деяния не предполагает обязательности назначения и проведения в отношении них психиатрических судебных экспертиз. Такие лица направляются на экспертизу только в случае, если они состоят на учете у врача-психиатра, либо в отношении них ранее проводились психиатрические экспертизы, либо если имеются внешние признаки, которые могут свидетельствовать о наличии психических расстройств, например видимые последствия черепно-мозговых травм. В большинстве же случаев вопрос о вменяемости таких лиц в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства вовсе не ставится под сомнение. Схожая проблема касается временных психических расстройств и иных болезненных
состояний психики, которые могут проявляться во время совершения общественно опасного деяния, сменяясь стадиями ремиссии. Кроме того, рассматриваемый правоприменительный подход не позволяет учесть многих «пограничных» расстройств личности, установление которых может быть основанием для назначения принудительных мер медицинского характера [9, с. 90].
Учитывая изложенные обстоятельства, можно констатировать существование значительного количества подходов к разрешению концептуальных вопросов невменяемости. При этом данная проблема, как справедливо отмечается, является комплексной [10, с. 89]. Таким образом, вопрос о вменяемости либо невменяемости лица, совершившего общественно опасное деяние, может быть разрешен только при условии установления медицинского критерия профильными экспертами-психиатрами, а юридического критерия - следователем и впоследствии - судом. Вопрос наличия, как было сказано в представленном материале, диалектической обусловленности неспособности лица действовать осознанно или волимо установленным уголовно-релевантным психическим состоянием является ключевым. В этой связи психиатризация либо психологизация критериев невменяемости лишают правоприменителя возможности ответить на него объективно. Безусловно, апеллируя к необходимости выработки методологически правильного и непротиворечивого подхода в практике установления состояний вменяемости и невменяемости, автор сам не претендует на объективность. Таким образом, настоящая статья представляет собой своего рода приглашение к научной дискуссии по вопросу совершенствования применения на практике концепции невменяемости, заложенной в отечественном уголовном законодательстве.
1. Лясина Е.А., Вологина Е.В. О понятии вменяемости и невменяемости, и критериях невменяемости в уголовном праве // Поиск (Волгоград). 2022. № 2(13). С. 44-46.
2. Шелевая А.К., Кузнецова О.В. Учение о вменяемости и невменяемости в науке уголовного права и проблемы его законодательного регулирования // Университетская наука. 2019. № 2(8). С. 204-208.
3. Назаренко Г.В. Доктрина невменяемости: эрратологический аспект // Союз криминалистов и криминологов. 2021. № 1. С. 42-45.
4. Назаренко Г.В. Эволюция концепций невменяемости в отечественном уголовном праве // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2014. № 4. С. 110-113.
5. Сорокин А.И. Проблемы квалификации убийства, совершенного в состоянии аффекта // Научный вестник Орловского юридического института МВД России имени В.В. Лукьянова. 2020. № 4(85). С. 38-42.
6. Семенов В.Р. Некоторые вопросы квалификации убийства матерью новорожденного ребенка // Научный вестник Орловского юридического института МВД России имени В В. Лукьянова. 2020. № 4(85). С. 33-37.
7. Ситковская О.Д. Психологические основы вменяемости // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. 2021. № 3(83). С. 108-113.
8. Козловский Е.Г. Концептуализация понятия «уголовно-релевантные психические состояния» // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия: Право. 2008. № 28 (128). С. 55-60.
9. Вислобокова Д.В. Проблема установления уголовно-релевантных психических состояний // Проблемы противодействия преступности в современных условиях : сборник научных статей. Орел., 2021. С. 87-91.
10. Назаренко Г.В. Уголовно-релевантные психические состояния лиц, совершивших преступления и общественно опасные деяния. М.: Ось-89. 2009. 240 с.
1. Lyasina E.A., Vologina E.V. O ponyatii vmenyaemosti i nevmenyaemosti, i kriteriyax nevmenyaemosti v ugolovnom prave // Poisk (Volgograd). 2022. № 2(13). S. 44-46.
2. Shelevaya A.K., Kuzneczova O.V. Uchenie o vmenyaemosti i nevmenyaemosti v nauke ugolovnogo prava i problemy' ego zakonodatel'nogo regulirovaniya // Universi-tetskaya nauka. 2019. № 2(8). S. 204-208.
3. Nazarenko G.V. Doktrina nevmenyaemosti: e'rratologicheskij aspekt // Soyuz kri-minalistov i kriminologov. 2021. № 1. S. 42-45.
4. Nazarenko G.V. E'volyuciya koncepcij nevmenyaemosti v otechestvennom ugolovnom prave // Izvestiya Yugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Istoriya i pravo. 2014. № 4. S. 110-113.
5. Sorokin A.I. Problemy' kvalifikacii ubijstva, sovershennogo v sostoyanii affekta // Nauchny'j vestnik Orlovskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii imeni
V.V. Luk'yanova. 2020. № 4(85). S. 38-42.
6. Semenov V.R. Nekotory'e voprosy' kvalifikacii ubijstva mater'yu novorozh-dennogo rebenka // Nauchny'j vestnik Orlovskogo yuridicheskogo instituta MVD Rossii imeni V.V. Luk'yanova. 2020. № 4(85). S. 33-37.
7. Sitkovskaya O.D. Psixologicheskie osnovy' vmenyaemosti // Vestnik Universiteta prokuratury' Rossijskoj Federacii. 2021. № 3(83). S. 108-113.
8. Kozlovskij E.G. Konceptualizaciya ponyatiya «ugolovno-relevantny'e psixiche-skie sostoyaniya» // Vestnik Yuzhno-Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta.
Seriya: Pravo. 2008. № 28 (128). S. 55-60.
9. Vislobokova D.V. Problema ustanovleniya ugolovno-relevantny'x psixicheskix sos-toyanij // Problemy' protivodejstviya prestupnosti v sovremenny'x usloviyax : sbor-nik nauchny'x statej. Orel., 2021. S. 87-91.
10. Nazarenko G.V. Ugolovno-relevantny'e psixicheskie sostoyaniya licz, sovershiv-shix prestupleniya i obshhestvenno opasny'e deyaniya. M.: Os'-89. 2009. 240 s.
Информация об авторе
Дмитрий Юрьевич Кузнецов. Преподаватель кафедры уголовного права, криминологии и психологии. Кандидат юридических наук.
Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова. 302027, Россия, г. Орел, ул. Игнатова, д. 2.
Information about the author
Dmitry Y. Kuznetsov. Teacher of the chair of Criminal Law, Criminology and Psychology. PhD in law.
Lukyanov Orel Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia. 302027, Russia, Orel, st. Ignatova 2.
Статья поступила в редакцию 11.01.2023; одобрена после рецензирования 30.01.2023; принята к публикации 20.02.2023.
The article was submitted January 11, 2023; approved after reviewing January 30, 2023; accepted to the writing of the article for publication February 20, 2023.
