CC BY
24
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 11. ПРАВО. 2015. № 1
А.П. Кузнецов, доктор юридических наук, заслуженный деятель науки
РФ, заслуженный юрист РФ, профессор кафедры уголовного и уголовно-
исполнительного права Нижегородской академии МВД России
ПРОБЛЕМЫ РАССОГЛАСОВАННОСТИ ПОЛОЖЕНИЙ
ГЛАВЫ 22 УК РФ С ПОЛОЖЕНИЯМИ ОТРАСЛЕВЫХ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВ
В статье автор обращает внимание на проблему правовых рассогласований (коллизий), допущенных в процессе правотворческой деятельности законодателем, на примере исследований уголовного и смежных с ним законодательств.
Ключевые слова: правовая рассогласованность, системность уголовного законодательства, правотворчество законодателя.
The author draws attention to the problem of legal inconsistencies (collision), made in the process of law-making by the legislator, on the example of the criminal and contiguous legislation.
Keywords: legal inconsistencies, system of criminal law, law-making of legislator.
В юридической литературе ученые традиционно рассматривают проблемы согласования правовых положений на уровне всей правовой системы. Наряду с другими категориями (экономической, политической, социальной систем) правовая система прочно вошла в научный и практический оборот. Несмотря на определенную специфику применения различных юридико-технологических приемов, используемых в различных отраслях права, законодатель должен стремиться к унификации правовых предписаний, их гармонизации для целенаправленного регулирования правового поведения субъектов с учетом тех или иных социальных интересов. В рамках правовой системы достигается согласованность, взаимосвязь правовых средств, правовых категорий, всего правового инструментария. Так должно быть, но российская действительность свидетельствует об обратном. В процессе законотворческой деятельности при изготовлении правового продукта наблюдается многополярность содержательного и оформительского характера, выражающаяся в неудачном формулировании норм-дефиниций, дублировании и искажении терминов, путанице текста, игнорировании системных связей, сомнительном названии статей и обозначении их частей и др.1 В представленной статье автор обра-
1 См.: Тихомиров Ю.А. Законодательная техника как фактор эффективности законодательной и правоприменительной деятельности // Проблемы юридической техники: Сб. ст. / Под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000. С. 44.
щает внимание научной общественности на проблему правовых рассогласований (коллизий), допущенных в процессе правотворческой деятельности законодателем, на примере исследований уголовного и смежных с ним законодательств.
Ситуация 1. Законодатель в примечании 4 к ст. 178 УК РФ предусмотрел, что неоднократным злоупотреблением доминирующим положением признается совершенное лицом злоупотребление доминирующим положением более двух раз в течение трех лет, за которое указанное лицо было привлечено к административной ответственности. По мнению Л.В. Иногамовой-Хегай, в данном случае требуется выполнение трех условий: а) нарушений должно быть не менее трех; б) нарушения должны быть совершены в промежуток в три года; в) за каждое нарушение должно быть вынесено административное взыска-ние2. Как видно, текст данного примечания противоречит административному законодательству, так как оно сформулировано без учета положений ст. 4.6 КоАП РФ, не приняты во внимание сроки административного взыскания. В соответствии с указанной статьей «лицо, которому назначено административное наказание за совершение административного правонарушения, считается подвергнутым данному наказанию в течение одного года со дня окончательного исполнения постановления о назначении административного взыскания». Таким образом, по истечении указанного срока между двумя административными правонарушениями (административное наказание утрачивает свои правовые последствия, т.е. погашается) лицо считается не подвергнутым за первое из них административному наказанию, что в свою очередь исключает признак неоднократности злоупотребления доминирующим положением. Поэтому обстоятельства, изложенные в примечании 4 к ст. 178 УК РФ, не могут иметь место, если перерыв между двумя из трех случаев привлечения к административной ответственности за злоупотребление доминирующим положением за три года превышает годичный срок. Соответственно состав преступления наличествует, но преступление совершено быть не может3.
Ситуация 2. В ч. 2 ст. 180 УК РФ законодатель предусмотрел ответственность за «незаконное использование предупредительной маркировки в отношении незарегистрированного в РФ товарного знака или наименования места происхождения товара, если это деяние совершено неоднократно...». Исходя из законодательной фабулы, речь
2 См.: Иногамова-ХегайЛ.В. О системности и сбалансированности норм Уголовного кодекса Российской Федерации в начале XXI века // Науч. тр. РАЮН: В 3 т. Т. 2. М., 2004. С. 548; Ее же. Тенденции уголовной политики в сфере борьбы с экономическими преступлениями // Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт: Материалы совместного российско-германского круглого стола (9 октября 2009 г.). М., 2009. С. 120.
3 См.: Благов Е.В. Состав экономического преступления и преступление, которого. нет // Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт. С. 45.
идет об административно-правовой преюдиции, т.е. лицо должно быть привлечено к административной ответственности за административное правонарушение. Выполнить указанное условие представляется не только проблематичным, но и неосуществимым, так как в административном законодательстве отсутствует норма об ответственности за незаконное использование предупредительной маркировки. Таким образом, ч. 2 ст. 180 УК РФ обречена на неприменение.
Ситуация 3. Примером межотраслевой рассогласованности могут служить положения уголовного и административного законодательства в части установления ответственности за незаконное использование товарного знака. Законодатель в ст. 180 УК РФ предусмотрел ответственность за «незаконное использование чужого товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара или сходных с ним обозначений для однородных товаров, если это деяние совершено неоднократно (курсив мой. — А.К.) или причинило крупный ущерб». Одновременно с этим законодатель также предусмотрел ответственность за незаконное использование товарного знака в ст. 14.9 КоАП РФ и изложил ее в следующей редакции: «незаконное использование чужого товарного знака, знака обслуживания, наименования места происхождения товара или сходных с ним обозначений для однородных товаров».
Таким образом, исходя из законодательной фабулы, изложенной в ч. 1 ст. 180 УК РФ, на практике может возникнуть такая ситуация, когда лицо за первое правонарушение было подвергнуто административному наказанию в соответствии со ст. 14.10 КоАП РФ и после этого совершило вновь правонарушение (не повлекшее крупный ущерб). В этой связи его действия необходимо рассматривать как совершенные неоднократно, если не истек срок, в течение которого лицо считается подвергавшимся административному наказанию4. В данном случае лицо совершает однородные действия, предусмотренные одной статьей, и подлежит уголовной ответственности по ч. 1 ст. 180 УК РФ. На первый взгляд здесь не возникает никаких проблем, но исследование административно-правовых норм показывает, что проблемы все же имеются. Если принять во внимание положение п. 2 ч. 1 ст. 4.3 КоАП РФ, привлечение лица к уголовной ответственности невозможно. Согласно указанной статьи повторное совершение однородного административного правонарушения признается обстоятельством, отягчающим административную ответственность, если за совершение первого административного правонарушения лицо уже подвергалось административному наказанию, по которому не истек срок, в течение которого лицо считается подвергнутым административному наказанию. Исходя их важнейшего уголовно-правового принципа — экономии уголовно-
4 См.: Кондрашина В.А. Ответственность за незаконное использование товарного знака по уголовному праву России. Казань, 2004. С. 36.
правовой репрессии, в случае повторного незаконного использования товарного знака приоритет должен отдаваться административному законодательству. Объясняется это тем, что уголовно-правовая норма не может применяться к лицу, совершившему деяние, до тех пор пока не будет исчерпан в полном объеме правовой потенциал, установленный в норме административного законодательства. Следует отметить, что в уголовно-правовой литературе признак неоднократности, используемый в уголовном законодательстве применительно к ст. 180 УК РФ, понимался как повторность действий, которые необязательно должны преследоваться предварительно в административном порядке. С данным суждением трудно согласиться исходя из того, что лицо, совершившее деяние, связанное с незаконным использованием чужого товарного знака, будет привлекаться к уголовной ответственности, которая не регламентирована правовыми предписаниями на основании только самого деяния. Такой подход нельзя считать приемлемым и противоречащим принятым установкам в правовом государстве.
Ситуация 4. Нормой, свидетельствующей о нарушении принципа системности уголовного законодательства и иного законодательства, является ст. 1711 УК РФ, устанавливающая ответственность за производство, приобретение, хранение, перевозку в целях сбыта или сбыт немаркированных товаров и продукции, которые подлежат обязательной маркировке марками акцизного сбора, специальными марками или знаками соответствия, защищенными от подделок, совершенные в крупном размере. Конструкция ее диспозиции является бланкетной и отсылает правоприменителя к различным правовым актам, т.е. на системность, сбалансированность и правильность применения уголовно-правовой нормы оказывают влияние нормативные положения других отраслей права.
Отметим, что знаки соответствия, защищенные от подделок, были введены в России Постановлением Правительства РФ от 17 мая 1997 г. № 601 «О маркировании товаров и продукции на территории РФ знаками соответствия, защищенными от подделок»5. Обращение к правовому массиву показало, что Конституционный Суд РФ Постановлением № 15-П от 22 ноября 2001 г. признал не соответствующим Конституции РФ введение не относящейся к сертификации обязательной маркировки конкретной продукции марками учетной информации с оплатой соответствующих расходов субъектами предпринимательской деятельности. Правительство РФ на основании указанного Постановления Конституционного Суда отменило свое Постановление от 17 мая 1997 г., а также все последующие изменения и дополнения, которые были в него внесены. Полагаем, что с февраля 2002 г. уголовная ответственность перестала распространяться на лю-
5 Собрание законодательства РФ. 1997. № 21. Ст. 2487.
бые действия, связанные с оборотом знаков соответствия, защищенных от подделок (оборот немаркированной знаками соответствия аудио-, видео-, компьютерной техники и оргтехники (ст. 171 УК)6).
Ситуация 5. В действующем российском уголовном законодательстве предусмотрена ответственность за: уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физических лиц (ст. 198 УК РФ); уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организаций (ст. 199 УК РФ); неисполнение обязанностей налогового агента (ст. 1991 УК РФ); сокрытие денежных средств либо имущества организации или индивидуального предпринимателя, за счет которых производится взыскание налогов и (или) сборов.
Конструкции составов налоговых преступлений настолько сложны и неопределенны как с точки зрения юридико-технического, так и с точки зрения лексического построения, что с неизбежностью затрудняет их применение. Во всех случаях при квалификации указанных противоправных деяний, посягающих на налоговые отношения, правоприменитель в соответствии с диспозициями статей должен обращаться к законодательству Российской Федерации о налогах и сборах.
При описании признаков объективной стороны составов преступлений законодатель в качестве криминообразующих признаков использовал термины: «уклонение», «налоги», «сборы». В свою очередь при конструировании объективной стороны налогового правонарушения, указанного в ч. 1 ст. 122 Налогового кодекса РФ, законодатель использовал другую терминологию и изложил диспозицию в следующей редакции: «Неуплата или неполная уплата сумм налога, сбора (курсив мой. — А.К.) в результате занижения налоговой базы, иного неправильного исчисления налога (сбора) или других неправомерных действий (бездействия)».
Сравнительное исследование налогового и уголовного законодательства позволило установить существенные противоречия в применении терминологического инструментария. При описании криминоо-бразующих признаков объективной стороны, во-первых, использовано существительное «налоги», «сборы» во множественном числе, а не «налог», «сбор» в единственном числе, как в налоговом законодательстве. Согласно филологическому способу толкования, уголовная ответственность может наступать только в том случае, если уклонение будет совершаться в отношении двух налогов, сборов, а не одного налога, сбора, независимо от размера.
Во-вторых, при конструировании признаков объективной стороны законодатель использовал термин «уклонение» (в налоговом законодательстве — «неуплата» или «неполная уплата»), тем самым создал определенные трудности в процессе квалификации ст. 198, 199 УК РФ.
6 Иногамова-Хегай Л.В. О системности и сбалансированности норм Уголовного кодекса Российской Федерации в начале XXI века. С. 548.
Исходя их законодательной конструкции уголовно-правовых норм, можно в установленном порядке представлять налоговые документы без внесения в них заведомо ложных сведений, но налог не платить, так как за неуплату налога ответственность не наступает.
Возникшие рассогласования стали возможны в результате нечетко сформулированных положений, несовершенства конструкции смежных отраслей права — уголовного и налогового, их противоречивости. Межотраслевые коллизии необходимо устранить путем внесения изменений в уголовный закон.
Ситуация 6. В Уголовном кодексе РФ в ст. 198, 199, 1991, 1992 законодатель предусматривает ответственность за уклонение от уплаты сборов. В данном случае законодательная регламентация сбора как предмета налоговых преступлений вызывает определенные сомнения. В соответствии с Налоговым кодексом РФ (ч. 2 ст. 8) сбор — это обязательный взнос, взимаемый с организаций и физических лиц, уплата которого является одним из условий совершения в отношении плательщика сборов государственными органами, органами местного самоуправления, иными уполномоченными органами и должностными лицами юридически значимых действий, включая предоставление определенных прав или выдачу разрешения (лицензии). Таким образом, сбор — это плата организации или физического лица за услугу в виде юридически значимых действий, предоставляемых государством. Учитывая возникшие противоречия между положениями, сформулированными в уголовном законе и налоговом законодательстве, представляется целесообразным ответственность за уклонение от уплаты сборов исключить. Объяснение этому видится в том, что, во-первых, в соответствии с налоговым законодательством в систему налогов и сборов включены только два вида сбора (государственная пошлина и сборы за пользование объектами животного мира и за пользование объектами водных биологических ресурсов), размеры которых являются незначительными; во-вторых, обязанности предоставления соответствующих документов, возлагаемой на плательщика сборов, не существует, поскольку уплата сбора происходит, в отличие от налога, в силу существующей правовой обязанности, а не в силу реализации субъективного права лица. Несмотря на то что закон криминализирует возможность уклонения от уплаты сбора путем непредоставления документов, предъявление которых в соответствии с налоговым законодательством обязательно, на практике такая ситуация невозможна; в-третьих, правовая природа сборов отличается от правовой природы налоговых платежей7.
7 См.: Соловьев О.Г. Уголовно-правовой анализ составов и проблемы квалификации отдельных преступлений в сфере экономической деятельности // Основные проблемы реформирования уголовно-правовых норм об экономических преступлениях и практики
В соответствии со ст. 24 Налогового кодекса РФ налоговыми агентами признаются лица, на которых в соответствии с настоящим Кодексом возложены обязанности по исчислению, удержанию у налогоплательщика и перечислению налогов в бюджетную систему. Исходя из текста указанной статьи, законодатель в ст. 24 НК РФ закрепил обязанность налогового агента исчислять, удерживать и перечислять налоги. Удержание и перечисление страховых взносов на налогового агента не возлагаются. В связи с этим лишним является криминализация в УК ответственности налоговых агентов за неисполнение ими обязанностей по исчислению, удержанию и перечислению в бюджетную систему сборов.
Следует также согласиться с высказанными суждениями об исключении из диспозиции ст. 1992 УК РФ термина «внебюджетный фонд», так как для налогового агента обязанность удержания и перечисления налогов действующим налоговым законодательством не предусмотрена8.
Ситуация 7. Законодатель в ст. 198 УК РФ «Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица» устанавливает ответственность за «непредставление налоговой декларации или иных документов, представление которых в соответствии с законодательством Российской Федерации о налогах и сборах является обязательным, либо путем включения в налоговую декларацию или таких документов заведомо ложных сведений...». Как видно из диспозиции указанной статьи, законодатель криминализировал два деяния: а) лицо не представило в налоговый орган декларацию или иной документ либо б) представило декларацию или иные документы, но заведомо исказило их данные.
В соответствии со ст. 163 Налогового кодекса РФ налогоплательщики, являющиеся физическими лицами, уплачивают транспортный налог на основании налогового уведомления, направляемого налоговым органом. Одновременно с этим в ст. 397 Налогового кодекса РФ предусматривается аналогичное правило в отношении земельного налога, т.е. обязанность по информированию налогоплательщика об уплате им налогов возлагается на налоговый орган. Данный пример свидетельствует, что законодатель допустил рассогласованность положений, сформулированных в двух федеральных законах — Налоговом и Уголовном кодексах РФ. Вводя уголовную ответственность за указанные выше деяния, законодатель не учел закрепленное в НК РФ положение, согласно которому налоговый агент для уплаты налога не по всем их видам предусматривает обязанность подачи декларации или иных документов. В настоящее время сложилась ситуация, согласно
их применения на современном этапе развития России / Л.Л. Кругликов, А.В. Иванчин,
О.В. Комарова и др. Ярославль, 2012. С. 155.
8 Там же. С. 233.
которой сознательная неуплата данных налогов налогоплательщиками (физическими лицами) не является уголовно наказуемой9.
Юридико-технические ошибки, выразившиеся в неточности, неясности, неопределенности уголовного закона, порождают возможности неоднозначного толкования и, следовательно, применения его норм в противоречии конституционным принципам, из которых вытекает обобщенное к законодателю требование определенности, ясности, недвусмысленности правовых норм, их согласованности в системе действующего правового регулирования10.
Ситуация 8. В Российской Федерации экономическая политика государства реализуется в рамках бюджетной системы с помощью финансово-кредитного механизма, регламентированного Бюджетным кодексом Российской Федерации11. Несоблюдение требований, установленных в указанном нормативно-правовом акте, или отступление от них признаются неправомерными действиями, нарушающими бюджетное законодательство. В этой связи неслучайно законодатель Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ в Уголовный кодекс РФ включил ст. 2851 «Нецелевое расходование бюджетных средств» и ст. 2852 «Нецелевое расходование средств государственных внебюджетных фондов». Потребность в уголовно-правовой охране финансовых отношений в деятельности государства объяснялась тем, что в результате совершения названных преступлений нарушается не только законодательно регламентированная деятельность государственного аппарата управления и местного самоуправления, но и подрываются основы бюджетной системы, создаются благоприятные условия для различных форм злоупотреблений должностными лицами, причиняется существенный имущественный ущерб охраняемым законом интересам граждан, общества и государства.
Так, в соответствии со ст. 2851 УК РФ уголовно наказуемым деянием признается расходование бюджетных средств должностным лицом получателя бюджетных средств на цели, не соответствующие условиям их получения, определенным утвержденными бюджетом, бюджетной росписью, уведомлением о бюджетных ассигнованиях, сметой доходов и расходов либо иным документом, являющимся основанием для получения бюджетных средств, совершенное в крупном размере. Бланкетная диспозиция конструкции указанной статьи обязывает правоприменителя обращаться к положениям Бюджетного кодекса РФ и использовать их при установлении признаков объективной стороны преступления.
9 См.: Кузнецов А.П. Государственная политика противодействия налоговым преступлениям: проблема формирования, законодательной регламентации и практического осуществления / Под ред. П.Н. Панченко. Н.Новгород, 2003. С. 120.
10 Вестник Конституционного Суда РФ. 2008. № 4. Ст. 23.
11 Собрание законодательства РФ. 1998. № 31. Ст. 3823.
В частности, ст. 160 Бюджетного кодекса РФ устанавливает ответственность главного распорядителя и распорядителя бюджетных средств за нецелевое использование выделенных в их распоряжение бюджетных средств. Следует отметить, что согласно данному правовому акту главный распорядитель средств федерального бюджета — это орган государственной власти Российской Федерации, имеющий право распределять средства федерального бюджета по подведомственным распорядителям и получателям бюджетных средств, определенный ведомственной классификацией расходов федерального бюджета. Главный распорядитель средств бюджета субъекта РФ и главный распорядитель средств местного бюджета — соответственно органы государственной власти субъекта РФ, органы местного самоуправления, бюджетное учреждение, имеющее право распределять бюджетные средства по подведомственным распорядителям и получателям средств бюджета субъекта РФ, средств местного бюджета, определенные ведомственной классификацией расходов соответствующего бюджета (ст. 158 БК РФ). Распорядитель бюджетных средств — это орган государственной власти или орган местного самоуправления, имеющий право распределять бюджетные средства по подведомственным получателям бюджетных средств (п. 1 ст. 59 БК РФ). Как видно, Бюджетный кодекс РФ различает распорядителей бюджетных средств и получателей бюджетных средств. Исходя из того, что в ст. 2851 УК РФ устанавливается ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств получателя бюджетных средств, можно предположить, что нецелевое использование бюджетных средств, совершенное должностным лицом главного распорядителя или распорядителя бюджетных средств, не подпадает под действие ст. 2851 УК РФ и в связи с этим ее нахождение в главе 30 УК РФ становится бесполезной12. Таким образом, можно констатировать имеющиеся рассогласования положений Бюджетного кодекса РФ и Уголовного кодекса РФ.
Ситуация 9. В соответствии со ст. 289 Бюджетного кодекса РФ нецелевое использование бюджетных средств выражается в направлении и использовании их на цели, не соответствующие условиям получения указанных средств, определенным утвержденным бюджетом, бюджетной росписью, уведомлением о бюджетных ассигнованиях, сметой о доходах и расходах либо иным основаниям их получения. Отметим, что одним из принципов бюджетной системы Российской Федерации является принцип адресности и целевого характера бюджетных средств, означающий, что бюджетные средства выделяются в распоряжение конкретных получателей бюджетных средств с обозначением направления их на финансирование конкретных целей. Несоблюдение
12 См.: ВолженкинБ.В. Служебные преступления: комментарий законодательства и судебной практики. СПб., 2005. С. 125.
требований адресности предусмотренных бюджетных средств либо их направление на цели, не установленные в бюджете при выделении конкретных сумм средств, признаются неправомерными действиями, нарушающими бюджетное законодательство13. Как видно, законодательные дефиниции уголовного и бюджетного законодательства имеют определенные различия. Если в уголовном законе предусмотрена ответственность за нецелевое расходование бюджетных средств, то в бюджетном законе ответственность наступает за нецелевое использование бюджетных средств. Несмотря на некоторые семантические сходства, более точным и правильным с точки зрения юридической техники и филологии является применение термина «использование», так как использование бюджетных средств предполагает не только их расходование, но и пользование в любых других формах14. Несогласованность правовых предписаний, выразившихся в установлении признаков деяния, в данном случае требует, на наш взгляд, устранения.
Ситуация 10. Примером рассогласованности уголовного законодательства с другими отраслевыми законами может служить ст. 197 УК РФ «Фиктивное банкротство». Учитывая бланкетный характер этой нормы, толкование термина «объявление несостоятельности» требует обращения к гражданскому законодательству, в частности законодательству о банкротстве. Гражданское законодательство до недавнего времени различало два способа объявления о несостоятельности: объявление о несостоятельности в качестве внесудебной процедуры; обращение с заявлением в суд, в результате которого должник признавался банкротом, — в качестве судебной процедуры. Однако принятый 26 октября 2002 г. Федеральный закон № 127- ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»15 исключил норму о добровольном объявлении о банкротстве должника, а Федеральный закон от 3 января 2006 г. № 6-ФЗ «О внесении изменений в первую часть гражданского кодекса Российской Федерации и Бюджетный кодекс Российской Федерации»16 внес изменения в ГК РФ, согласно которым из гражданского законодательства исключен институт объявления должника банкротом. В итоге такая внесудебная процедура, как объявление о банкротстве, исключена из сферы правового регулирования как в ГК РФ, так и в законе о банкротстве, поскольку оставлен только судебный порядок обращения с заявлением в суд. В результате чего уголовно-правовая норма о фиктивном банкротстве полностью утратила свое юридическое значение. Исходя из действующего гражданского законодательства и закона
13 Собрание законодательства РФ. 1998. № 3. Ст. 3823.
14 Тимченко В.А., Вершинин А.В. Уголовно-правовая квалификация хищения и нецелевого расходования бюджетных средств // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2007. № 1. С. 149.
15 Собрание законодательства РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
16 Там же. 2006. № 2. Ст. 171.
о банкротстве, совершение этого преступления невозможно. Таким образом, наличие ст. 197 УК РФ нарушает системность уголовного и гражданского законодательства в связи с невозможностью ее применения на практике. Возникшую коллизию можно устранить только путем декриминализации фиктивного банкротства и исключения ст. 197 из уголовного закона.
Список литературы
1. Благов Е.В. Состав экономического преступления и преступление, которого... нет // Преступления в сфере экономики: российский и европейский опыт: Материалы совместного российско-германского круглого стола (9 октября 2009 г.). М., 2009.
2. Волженкин Б.В. Служебные преступления: комментарий законодательства и судебной практики. СПб., 2005.
3. Иногамова-Хегай Л.В. О системности и сбалансированности норм Уголовного кодекса Российской Федерации в начале XXI века // Науч. тр. РАЮН: В 3 т. Т. 2. М., 2004.
4. Кондрашина В.А. Ответственность за незаконное использование товарного знака по уголовному праву России. Казань, 2004.
5. Кузнецов А.П. Государственная политика противодействия налоговым преступлениям: проблема формирования, законодательной регламентации и практического осуществления / Под ред. П.Н. Панченко. Н.Новгород, 2003.
6. Соловьев О.Г. Уголовно-правовой анализ составов и проблемы квалификации отдельных преступлений в сфере экономической деятельности // Основные проблемы реформирования уголовно-правовых норм об экономических преступлениях и практики их применения на современном этапе развития России / Л.Л. Кругликов, А.В. Иванчин, О.В. Комарова и др. Ярославль, 2012.
7. Тимченко В.А., Вершинин А.В. Уголовно-правовая квалификация хищения и нецелевого расходования бюджетных средств // Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал. 2007. № 1.
8. Тихомиров Ю.А. Законодательная техника как фактор эффективности законодательной и правоприменительной деятельности // Проблемы юридической техники: Сб. ст. / Под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000.
