CC BY
407
ГОСУДАРСТВО И ЭКОНОМИКА
ПРОБЛЕМЫ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ И СУДЕБНОГО ТОЛКОВАНИЯ ПОРУЧИТЕЛЬСТВА
С.С. Занковский
Институт государства и права Российской академии наук 119019, Российская Федерация, Москва, ул. Знаменка, 10 E-mail: [email protected]
Статья подготовлена при информационной поддержке
СПС «КонсультантПлюс».
Рассматривая правовую конструкцию поручительства, можно сформулировать следующие ее характеристики: простота для понимания, применения и соответствие известному общеправовому принципу справедливости, дан анализ интересов должника, кредитора и поручителя. В законодательном регулировании поручительства констатирован явный и не всегда оправданный уклон в сторону защиты интересов кредитора, который препятствует широкому применению поручительства. Рассмотрен ряд примеров такого уклона, в частности, закрепленное в законе правило о том, что изменение должником и кредитором обеспеченного поручительством обязательства не требует согласия поручителя и не прекращает поручительство. Обоснован вывод о том, что в результате поручитель лишен возможности достоверно оценивать свои риски. Отмечено, что возникновению поручительства не препятствует отсутствие согласия на него должника, и здесь просматривается прокредиторский подход к поручительству, потому что должник вопреки принципу свободы в осуществлении прав может оказаться перед лицом кредитора, о существовании которого он не знал. Это свидетельствует о том, что в отношениях поручителя с кредитором принцип равенства участников гражданско-правовых отношений принесен в жертву задачам обеспечения интересов кредитора.
8 Поручительство, договор, обязательство, ответственность, кредитор, должник, риски, суд, правовое регулирование, толкование, интерес, залог, обеспечение, имущество.
Поручительство, если говорить о предпринимательстве, возникает прежде всего в тех случаях, когда продавец не отпускает товары в долг, т.е. под условием оплаты покупателем после их оборота,
но требует предоплаты. Именно в такой ситуации оказывается малый и средний бизнес, особенно в условиях кризиса, что и вызывает потребность в кредитных ресурсах. Возврат последних, однако, требует обеспечения, одним из вариантов которого является поручительство.
Правовая конструкция поручительства должна быть проста для понимания, применения и справедлива в смысле соответствия известному общеправовому принципу. Однако недавно обновленное в Гражданском кодексе РФ (далее — ГК РФ) поручительство этим критериям не отвечает.
Само по себе поручительство не представляет ничего сложного, объединяя три фигуры: должника, кредитора и поручителя, причем каждый из них преследует свои собственные интересы: должник желал бы получить от кредитора займ или купить у него (взять в пользование) какие-либо вещи, работы и услуги; кредитор хотел бы на этом заработать. Фигура поручителя возникает между ними как следствие опасений кредитора по поводу надежности должника, которому трудно получить что-то от партнера без полной предоплаты или подходящего обеспечения.
Интерес поручителей зависит от их принадлежности к одной из трех категорий. Так, граждане, выступая в роли поручителей, могут руководствоваться соображениями морального характера. Некоммерческие организации обеспечивают таким образом свои неимущественные или имущественные выгоды. Лица предпринимательского круга ориентированы на получение прибыли.
Но если кредитор и должник, заключая договор, находят баланс интересов сами1, то отношения «поручитель — кредитор» строятся главным образом на императивных нормах ГК РФ, причем законодатель в отношениях поручительства занимает явную прокредиторскую позицию. В самом деле, если кредитор обеспечил себя, помимо поручительства, еще и залогом имущества должника, то при его утрате по обстоятельствам, зависящим от кредитора, поручитель уже не может рассчитывать на этот залог в случае своего регресса к должнику. Этим обусловлено освобождение поручителя от ответственности в той мере, в какой он мог потребо-
1 Такой баланс, по существу, является саморегулированием предпринимательства в широком смысле и выражением свободы экономической деятельности (см. об этом: Булгакова Л.И. Саморегулирование бизнеса и свобода экономической деятельности // Предпринимательское право. 2916. № 3).
вать возмещения за счет утраченного залога. Однако против него действует установленная в ст. 363 ГК РФ презумпция: поручитель должен доказать, что в момент заключения договора поручительства он был вправе разумно рассчитывать на такое возмещение.
Представляется, что выражение «разумно рассчитывать», включенное в текст ГК РФ, не очень удачно. Кредитор, имея дело с платежеспособным поручителем, не станет проявлять особого беспокойства о сохранности предмета залога, тем более что и судам удобнее взыскать с поручителя долг в полном объеме вместо того, чтобы исследовать его доказательства о неудобомыслимом праве «на разумное рассчитывание».
Так, в постановлении Арбитражного суда Центрального округа от 26 мая 2017 г. по делу № А68-4118/20162 указано, что доводы поручителя о том, что кредитором (банком) в полном объеме не предпринимались меры по периодической проверке сохранности залогового имущества, а это свидетельствует о недобросовестности банка, не могут быть приняты судом кассационной инстанции во внимание, так как не основаны на нормах права. Отчуждение и необеспечение сохранности имущества, являющегося предметом залога товаров в обороте, — следствие недобросовестных действий заемщика, но не банка.
Понятно, что не будь поручительства, банк не оставил бы заемщика «наедине» с залогом. Возникающие здесь проблемы заставляют согласиться с С.М. Мотуренко в том, что юридические механизмы, обеспечивающие приемы и методы управления отечественной экономикой, требуют постоянного совершенствования3.
Статус поручителя определяется тем, что законодатель рассматривает его обязательство как «младшего брата» основного договора между кредитором и должником. Поэтому поручитель, принявший на себя обязанность по частичному обеспечению требований кредитора и исполнивший эту обязанность, все равно не сможет обратить взыскание на предмет залога до полного удовлетворения требований кредитора по основному обязательству.
Причудливый вывод о содержании поручительства сделан Верховным Судом РФ. Договор поручительства, как подчеркнуто в
2
СПС «КонсультантПлюс».
3
См.: Мотуренко С.М. Зоны территориального развития как новая форма развития предпринимательства // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 1, С. 178—189.
определении от 24 ноября 2015 г. № 89-КГ15-134, начинает исполняться поручителем в тот момент, когда он принимает на себя обязанность отвечать перед кредитором за должника по основному договору. Такая обязанность возникает у него при подписании договора (если самим договором не предусмотрено иное), поскольку именно в этот момент происходит волеизъявление стороны отвечать солидарно с основным должником по его обязательствам. По истечении срока действия договора поручительства он считается исполненным поручителем даже в случае, если кредитором не было предъявлено к поручителю никаких требований.
Далее Верховный Суд РФ апеллирует к ст. 10 ГК РФ, согласно которой добросовестность должника по исполнению своего обязательства предполагается и, следовательно, момент предъявления требования об исполнении договора поручительства наступить не должен; таким образом, если считать ответственность поручителя исполнением, то кредитор и поручитель заключали бы договор, который вообще не предполагал бы своего исполнения.
Однако при таком подходе поручительство обращается в «пустое» обязательство, объектом которого служит воздержание от действия. Между тем кредитор ждет от поручителя именно действия — погашения долга, которое должно быть совершено при наступлении такого юридического факта, как нарушение основного договора должником. Это действие и составляет исполнение поручительства, а использование в ГК РФ термина «ответственность» условно уже по той причине, что поручитель не выступает в роли содолжника и никак не может отвечать за нарушение основного договора.
Кроме того, приведенная выше позиция Верховного Суда РФ вступает в противоречие с правилом п. 2 ст. 367 ГК РФ: если исполнение поручительства начинается с момента заключения договора, а срок основного обязательства продлен без согласия поручителя, то ввиду продления вслед за ним и самого поручительства оно не может исполняться на прежних условиях. Следовательно, под исполнением здесь следует понимать не сам факт наличия обязательства поручительства, а удовлетворение поручителем требований кредитора к неисправному должнику.
Тем не менее та же позиция Верховного Суда РФ просматривается еще в двух сюжетах. Рассмотрим сначала ситуацию, когда
4 СПС «КонсультантПлюс».
гражданин, состоящий в браке, свободно выступает поручителем без согласия супруга, хотя возможный урон для общего имущества очевиден.
Верховный Суд РФ в связи с этим выстроил следующую модель рассуждений: согласно п. 3 ст. 253 ГК РФ, регулирующей владение, пользование и распоряжение имуществом, находящимся в совместной собственности, каждый из участников такой собственности вправе совершать сделки по распоряжению общим имуществом, если иное не вытекает из соглашения всех участников. Совершенная одним из участников совместной собственности сделка, связанная с распоряжением общим имуществом, может быть признана недействительной по требованию остальных участников по мотивам отсутствия у участника, совершившего сделку, необходимых полномочий только в случае, если доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об этом.
Однако поручительство как один из способов обеспечения исполнения обязательства, ответственность по которому несет лично поручитель, не является сделкой по распоряжению общим имуществом супругов. Договор поручительства не является также сделкой, требующей нотариального удостоверения и (или) регистрации в установленном законом порядке, в связи с чем на его заключение не требуется получения нотариального согласия другого супруга.
Поэтому супруг, заключая договор поручительства, не распоряжается каким-либо нажитым совместно в браке с другим супругом имуществом. Он лишь принимает на себя обязательство отвечать в случае неисполнения должником обязательств последнего принадлежащим ему (поручителю) имуществом лично.
Таким образом, выводы о том, что заключение одним супругом договора поручительства без согласия другого супруга является основанием для признания договора поручительства недействительным, нельзя признать правомерными, поскольку они не основаны на законе5.
В основе приведенного рассуждения лежат все те же соображения о том, что при предполагаемой добросовестности должника момент предъявления требования об исполнении договора пору-
5 См.: определение Верховного Суда РФ от 12 апреля 2016 г. № 18-КГ16-23 // СПС «КонсультантПлюс».
чительства наступить не должен и, стало быть, супруг вполне может вступить в отношения поручительства и тем самым исполнять его вне каких-либо посягательств на общее имущество.
Но эти «розовые очки» снимает обращение к п. 3 ст. 256 ГК РФ, согласно которому по обязательствам одного из супругов взыскание может быть обращено помимо имущества, находящегося в его собственности, также на его долю в общем имуществе супругов, которая причиталась бы ему при разделе этого имущества. Если собственности супруга для реализации поручительства не хватит, общее имущество, уменьшившись в объеме, прекратит свое существование.
Другая ситуация связана с выходом на сцену фиктивных поручителей, т.е. субъектов, которые в силу своей имущественной скудости заведомо неспособны погашать чужие долги. Такие субъекты могут выступать в роли поручителей как вследствие неосмотрительности кредитора, так и в ситуациях, когда долг с избытком обеспечен другими средствами (например, залогом), однако кредитор в силу обязательных для него правил непременно должен привлечь поручителя. Причем если в первом случае речь может идти о сделке, совершенной под влиянием обмана, то во втором Верховный Суд РФ не обнаружил признаков мнимой сделки и указал, что отсутствие у поручителя имущества на момент заключения оспариваемого договора само по себе не свидетельствует о его мнимости и не означает, что у стороны договора поручительства и в будущем будет отсутствовать возможность удовлетворить требования кредитора6. Тем самым фиктивное поручительство было «освящено» судебной властью.
При этом Верховный Суд РФ указал, что согласно п. 1 ст. 170 ГК РФ мнимой является сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. По смыслу указанной нормы стороны мнимой сделки при ее заключении не имеют намерения устанавливать, изменять либо прекращать права и обязанности ввиду ее заключения, т.е. исполнять ее либо требовать ее исполнения.
Юридически значимым обстоятельством, подлежащим установлению при рассмотрении требования о признании той или иной сделки мнимой, является выяснение того, имелось ли у сто-
6 См.: определение Верховного Суда РФ от 28 февраля 2017 г. № 22-КГ16-16// СПС «КонсультантПлюс».
рон сделки намерение исполнить ее. Таким доказательством не может служить то, что кредитор не проверил платежеспособность поручителя, поскольку действующее гражданское законодательство не ставит возможность заключения договора поручительства, а также обязанность поручителя нести солидарную ответственность с должником вследствие неисполнения последним обеспеченных поручительством обязательств в зависимость от платежеспособности поручителя либо наличия у него имущества, достаточного для исполнения такого обязательства.
По поводу конкретного спора Верховный Суд РФ отметил, что действия кредитора после заключения спорных договоров поручительства были направлены на реализацию возникших в результате их заключения прав кредитора посредством обращения в суд за защитой своего права. Кроме того, после заключения договоров поручительства между этими же сторонами заключались дополнительные соглашения, уточняющие порядок погашения задолженности по основному обязательству, т.е. каждая сторона договора, изменяя его условия, совершала действия, свидетельствующие о признании существования правоотношений, возникших на его основании.
Сторонами договоров, указал Суд, были совершены необходимые действия, направленные на создание соответствующих спорным договорам правовых последствий. Невозможность исполнения сделки при ее заключении не свидетельствует о ее мнимости и не означает, что у стороны договора поручительства и в будущем будет отсутствовать возможность удовлетворить требования кредитора. Кроме того, при заключении договора поручительства его стороны действуют на свой страх и риск, вследствие чего обязанность оценки степени риска заключения договора поручительства, который заключается в обеспечение возврата кредита заемщиком, лежит в равной мере и на поручителе'.
Таким образом, поручитель, ничего не делая, исполняет договор; наличие у него денег не имеет значения, а супруг, вступая в поручительство, не должен получить согласие другого супруга, потому что должник не забудет о своей гражданско-правовой добросовестности.
7
См.: определение Верховного Суда РФ от 17 мая 2016 г. № 2-КГ16-2 // СПС «КонсультантПлюс».
По нашему мнению, формальное применение закона в приведенных спорах уводит практику от понимания сути поручительства.
Поручитель, далее, в силу ст. 367 ГК РФ лишен возможности достоверно оценивать свои риски, поскольку изменение должником и кредитором обеспеченного поручительством обязательства не требует его согласия и не прекращает поручительство. И хотя согласно п. 2 указанной статьи в этом случае он отвечает на прежних условиях, на самом деле это не так: понятно, что такие типичные изменения, как перенос сроков возврата кредита под увеличение процентной ставки, повышают риск невозврата должником денег. По этой причине обязанность поручителя оценить степень риска, на которую указал Верховный Суд РФ, на практике трудновыполнима.
Поручитель, не являясь стороной основного договора, не может играть никакой активной роли в его исполнении: такой договор не создает для него прав и не порождает обязанностей. Поручитель находится в «режиме ожидания» под риском исполнения основного обязательства за должника, и поскольку стороны этого обязательства имеют возможность по своему усмотрению изменять его существенные условия без согласия поручителя, такой риск выходит за всякие разумные пределы.
В самом деле, при оценке кредитного риска Центральный банк РФ предлагает учитывать как неблагоприятный фактор реструктурирование ссуды, т.е. изменение на основании соглашений кредитора с заемщиком существенных условий первоначального договора, на основании которого ссуда предоставлена8. Однако такое изменение проходит мимо поручителя, и он вразрез с основными началами гражданского законодательства утрачивает возможность управлять посредством своей воли своими интересами. Вступая в правоотношение с кредитором должника под определенные условия кредитного договора, поручитель сопоставляет свои риски с финансовыми возможностями должника. Увеличение размера требований по основному обязательству повышает эти риски, а поскольку поручительство продолжает обеспечивать
8
См.: Положение о порядке формирования кредитными организациями резервов на возможные потери по ссудам, по ссудной и приравненной к ней задолженности (утв. Банком России 26 марта 2004 г. № 254-П) // Вестник Банка России. 2004. № 29.
обязательство должника в том размере, в каком оно существовало бы без такого увеличения, то это означает лишь, что поручителю на фоне повышенного риска не придется отвечать в большем объеме, чем было предусмотрено в договоре о поручительстве.
Иными словами, ответственность та же, но риск ее наступления выше.
Кроме того, поручитель как более слабая сторона в правоотношении оказывается в явно проигрышном положении по сравнению со сторонами кредитного договора, изменяющими существенные условия кредитного обязательства без его ведома и учета его интересов. Тем самым нарушается еще один основополагающий принцип гражданского законодательства, основанный на признании равенства участников регулируемых им отношений.
Исполнение поручительства не приостанавливается со смертью должника, причем пределы ответственности поручителя никак не связаны с отсутствием наследственной массы или ее недостаточностью для покрытия долга.
И если поручительство по общему правилу прекращается с прекращением обеспеченного им обязательства, то прекращение указанного обязательства в связи с ликвидацией должника после того, как кредитор предъявил в суд или в ином установленном законом порядке требование к поручителю, не прекращает поручительство. В.В. Витрянский увидел в этом исключение из общего правила9, однако вполне уместно говорить о том, что это исключение находится в одном ряду с другими законодательными правилами, которые ставят поручителя в заведомо невыгодное положение. Отчасти это связано с представлениями о том, что поручитель исполняет перед кредитором собственное обязательство, а не основное. В связи с этим в литературе утверждается, что верным путем развития законодательства и правоприменительной практики является исключение всех формулировок, которые характеризуют обязанность поручителя как обязанность исполнить основное обязательство. Логичность такого подхода подтверждает тот факт, что объем обязанности поручителя может отличаться от объема основного долга10.
9 См.: Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М., 2016. Приведено по данным СПС «Консультант-Плюс».
10 См.: Договорное право России: реформирование, проблемы и тенденции развития / Под общ. ред. Л.Ю. Василевской. М., 2016.
Верховным Судом РФ была сформулирована позиция, согласно которой основания для прекращения поручительства предусмотрены в ст. 387 ГК РФ. Исходя из этого поручительство не прекращается в случае, когда обязанность должника по возврату денежных средств не прекратилась, и он, хотя и не является обязанным лицом перед банком-кредитором, имеет обязанности перед поручителем, выплатившим сумму задолженности11.
В этом случае регресс поручителя к должнику приравнен к самому поручительству, которое здесь лишено своих главных свойств — акцессорности и обеспечительности.
Возникновению поручительства не препятствует отсутствие согласия на него должника, и в этом можно видеть прокредиторский подход к поручительству, потому что должник вопреки принципу свободы в осуществлении прав может оказаться перед лицом кредитора, о существовании которого он не знал. Между тем на любом этапе развития общества информация присутствует как неотъемлемый элемент в процессе принятия решений12. Раскрытие информации — обязательное условие хозяйственной деятельности13.
Это говорит о том, что в отношениях поручителя с кредитором уже названный принцип равенства участников гражданско-правовых отношений принесен в жертву задачам обеспечения интересов кредитора. Такой подход представляется спорным, особенно учитывая задачи обеспечения равного признания и защиты интересов
14
сторон14.
Кроме того, при таком варианте круг возможных поручителей должен включать две категории: во-первых, лиц, готовых идти на риск в условиях столь неудобного для них правового регулирования поручительства, во-вторых, фиктивных поручителей, о которых говорилось выше.
11 См.: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 3 (2016) (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 19 октября 2016 г.) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2017. № 5—6.
12
См. об этом: Соловяненко Н.И. Рецензия на книгу Л.К. Терещенко «Правовой режим информации» // Информационное право. 2008. № 1.
13
См.: Оленева А.М. Правовое регулирование отношений акционера и общества-эмитента в связи с раскрытием информации // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 1. С. 105.
14 См.: Платонова Н.Л. Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О концессионных соглашениях». М., 2015. С. 9.
Применительно к исполнению поручительства в натуре интересна мысль, приведенная в п. 12 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 июля 2012 г. № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством»15, где говорится о том, что поручитель не является содолжником в обеспеченном поручительством обязательстве; предъявленный ему в случае просрочки должника иск о понуждении к исполнению обеспеченного обязательства в натуре не подлежит удовлетворению, так как в данном случае поручитель обязан уплатить денежную сумму, соответствующую имущественным потерям кредитора, вызванным неисполнением либо ненадлежащим исполнением должником обеспеченного обязательства.
При этом Суд пришел к выводу, что поручитель не лишен права предложить кредитору надлежащее исполнение неденежного обязательства задолжника по правилам п. 1 ст. 313 ГК РФ. Предпосылкой для такого вывода послужило соображение о том, что поручитель не является содолжником в обеспеченном поручительством обязательстве, предъявленный к нему в случае просрочки должника иск о понуждении к исполнению обеспеченного обязательства в натуре не подлежит удовлетворению, так как в данном случае он обязан уплатить денежную сумму, соответствующую имущественным потерям кредитора, вызванным неисполнением либо ненадлежащим исполнением должником обеспеченного обязательства. Вместе с тем поручитель не лишен права предложить кредитору надлежащее исполнение неденежного обязательства за должника по правилам п. 1 ст. 313 ГК РФ.
Иными словами, если должник оказался неспособен поставить кредитору некий товар, то за него это вправе сделать поручитель. Кредитор обязан принять товар, но не вправе требовать его поставки, а отпадение денежного долга лишает смысла и поставку.
Тем самым Высшим Арбитражным Судом РФ была предложена конструкция, аналогичная факультативным обязательствам, которые были закреплены в ГК РФ значительно позже.
В указанном выше постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ дана правовая оценка договору, который может быть заключен между должником и поручителем. Она состоит в том, что для отношений поручителя с кредитором этот договор
15 Экономика и жизнь. 2012. №34. Труды Института государства и права РАН. 2017. Том 12. № 5
значения не имеет, а потому его расторжение, признание недействительным или незаключенным не влечет прекращения поручительства.
Равным образом лежат вне правового поля общие экономические интересы поручителя и должника, побудившие их вступить в связанный с поручительством договор: их последующее отпадение не влечет прекращения поручительства.
Все это не вызывает возражений, однако реализация на практике указанных выше нововведений, касающихся регулирования поручительства и во многом аналогичных законодательству Нидерландов, порождает ряд неудобств. Между тем поручительство составляет немаловажный элемент государственной правовой и инвестиционной политики. Последняя обоснованно рассматривается в литературе как ключевая предпосылка увеличения масштабов реального производства16.
Еще одна проблема в рассматриваемой сфере связана с судебной практикой, которая посредством толкования закона иногда придает ему причудливый смысл. По нашему мнению, суды не должны подменять собой законодателя, а если это происходит, то причина кроется в низком качестве самого закона.
Учитывая вышесказанное, представляется, что нормы ГК о поручительстве, как и многие другие, требуют серьезной доработки. Хотя правовая система современной России в своей основе уже сложилась, но ее формирование еще продолжается17, и в рамках этого процесса следовало бы предложить новую концепцию поручительства. Этот инструмент должен отвечать исходным началам гражданского законодательства, быть понятным и предсказуемым для сторон и не оставлять широкого простора для правотворчества судов.
16 См.: Сазонова Е.С. Институты развития как инструмент государственной инвестиционной политики: общая характеристика и особенности правового регулирования // Предпринимательское право. 2013. № 4.
17
См.: Михайлов Н.И. Влияние на экономику страны предпринимательского права через науку и учебный процесс // Предпринимательское право. Приложение к журналу. 2016, № 1.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Булгакова Л.И. Саморегулирование бизнеса и свобода экономической деятельности // Предпринимательское право. 2916. № 3. С. 7—10.
Витрянский В.В. Реформа российского гражданского законодательства: промежуточные итоги. М.: Статут, 2016.
Договорное право России: реформирование, проблемы и тенденции развития / Под общ. ред. Л.Ю. Василевской. М.: НОРМА, ИНФРА-М, 2016.
Михайлов Н.И. Влияние на экономику страны предпринимательского права через науку и учебный процесс // Предпринимательское право. Приложение к журналу. 2016. № 1. С. 17—19.
Мотуренко С.М. Зоны территориального развития как новая форма развития предпринимательства // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 1. С. 178—189.
Оленева А.М. Правовое регулирование отношений акционера и общества-эмитента в связи с раскрытием информации // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 1. С. 105—119.
Платонова Н.Л. Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О концессионных соглашениях». М.: Jus Unum, 2015.
Сазонова Е.С. Институты развития как инструмент государственной инвестиционной политики: общая характеристика и особенности правового регулирования // Предпринимательское право. 2013. № 4. С. 51—55.
Соловяненко Н.И. Рецензия на книгу Л.К. Терещенко «Правовой режим информации» // Информационное право. 2008. № 1. С. 41—43.
PROBLEMS OF LEGAL REGULATION AND JUDICIAL INTERPRETATION OF THE GUARANTEE
Sergey S. Zankovskiy
Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences
10, Znamenka str., Moscow 119019, Russian Federation
E-mail: [email protected]
Examining the legal construction of the guarantee it is possible to formulate its characteristics: simplicity, understanding, application and compliance with the well-known General legal principle of justice. The analysis of the interests of the debtor, the creditor and the surety, a figure which arises between the parties to the principal obligation as a result of lender fears about the solvency of the debtor, which is difficult to get something from a partner without a suitable security. In the
legislative regulation of the guarantee is stated clear and not always justified bias towards protecting the interests of the creditor that prevents the wide application of the guarantee. Considered a number of examples of this bias, in particular, the statutory rule that a change by the debtor and the creditor are secured by a guarantee obligation does not require the consent of the surety and does not terminate the suretyship. The conclusion is that as a result he is deprived of the opportunity to fairly assess their risks. And although the civil code States that in this embodiment, the guarantor is liable under the same conditions, in fact it is not: it is clear that such typical changes like the postponement of repayment of loan increase interest rate, increase the risk of default by the debtor of money. Noted that the occurrence of a guarantee does not preclude the absence of the consent of the debtor, and in this position is visible programerski approach to guarantee, because the debtor contrary to the principle of freedom in the exercise of the rights may be faced with a creditor, the existence of which he did not know.
This suggests that the relationship of the guarantor with the lender the principle of equality of participants of civil law relations are sacrificed to the task of ensuring the interests of the lender. Another problem for the surety isjudicial practice which through interpretation of the law sometimes gives it a bizarre meaning. But the courts should not replace the legislator, and if it happens, the reason lies in the weak quality of the law.
A prerequisite for this is the secrecy in the preparation of the initial draft GK and projects of amendment, accompanied by the illusion of wide discussion. Guarantee, like many other rules of the civil code, requires a serious analysis and revision.
Surety, contract, obligation, liability, creditor, debtor, risk, court, regulation, interpretation, interest, collateral, security, property, law.
REFERENCES
Bulgakova, L.I. (2016). Samoregulirovanie biznesa i svoboda ekonomicheskoi deyatel'nosti [Self-Regulation of Business and Freedom of Economic Activity]. Predprinimatel'skoe pravo [Enterpreneurial Law], (3), pp. 7—10. (in Russ.).
Mikhailov, N.I. (2016). Vliyanie na ekonomiku strany predprinimatel'skogo prava cherez nauku i uchebnyi protsess [The Impact on the Economy of Business Law Through Science and Educational Process]. Predprinimatel'skoe pravo. Prilozhenie kzhurnalu [Entrepreneurial Law — Application], (1), pp. 17—19. (in Russ.).
Moturenko, S.M. (2014). Zony territorial'nogo razvitiya kak novaya forma razvitiya predprinimatel'stva [Areas of Territorial Development as a New Form of Enterprise Development]. Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN [Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS], (1), pp. 178—189. (in Russ.).
Oleneva, A.M. (2014). Pravovoe regulirovanie otnoshenii aktsionera i obshchestva-emitenta v svyazi s raskrytiem informatsii [From Legal Regulation
of Relations of the Shareholder and the Company-issuer in Connection with the Disclosure of Information]. Trudy Instituta gosudarstva iprava RAN [Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS], (1), pp. 105—119. (in Russ.).
Platonova, N.L. (2015). Nauchno-prakticheskii kommentarii k Federal'nomu zakonu «O kontsessionnykh soglasheniyakh» [Scientific-practical Commentary to the Federal law «On Concession Agreements»]. Moscow: Jus Unum. (in Russ.).
Sazonova, E.S. (2013). Instituty razvitiya kak instrument gosudarstvennoi investitsionnoi politiki: obshchaya kharakteristika i osobennosti pravovogo regulirovaniya [Institutes of Development as an Instrument of State Investment Policy: General Characteristics and Peculiarities of Legal Regulation]. Predprinimatel'skoeparvo [Entrepreneurial Law], (4), pp. 51—55. (in Russ.).
Solovyanenko, N.I. (2008). Retsenziya na knigu L.K. Tereshchenko «Pra-vovoi rezhim informatsii» [Book Review L.K. Tereshchenko «The Legal Regime of Information»]. Informatsionnoe parvo [Informational Law], (1), pp. 41—43. (in Russ.).
Vasilevskaya, L.Yu. ed. (2016). Dogovornoe pravo Rossii: reformirovanie, problemy i tendentsii razvitiya [Contract law of Russia: Reform, Problems and Development Trends]. Moscow: NORMA, INFRA-M. (in Russ.).
Vitryanskii, V.V. (2016). Reforma rossiiskogo grazhdanskogo zakonodatel'stva: promezhutochnye itogi [Reform of Russian Civil Legislation: Interim Results.]. Moscow: Statut.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Занковский Сергей Сергеевич — доктор юридических наук, профессор, заведующий сектором предпринимательского права Института государства и права Российской академии наук.
AUTHOR'S INFO:
Sergey S. Zankovskiy — Doctor of Legal Sciences, Professor, head of the sector of business law, Institute of state and law, Russian Academy of Sciences.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:
Занковский С.С. Проблемы правового регулирования и судебного толкования поручительства //Труды Института государства и права РАН. 2017. Том 12. № 5. С. 112—126.
FOR CITATION:
Zankovskiy S.S. (2017). Problems of Legal Regulation and Judicial Interpretation of the Guarantee. Proceedings of the Institute of State and Law of the RAS, 12(5), pp. 112—126.
