CC BY
25Проблемы нарушения границ телесности в родах
Шалыгина Н.В.
В статье рассматриваются возможные причины появления эмоциональных переживаний молодых россиянок в процессе ведения естественных родов. Автор полагает, что основной причиной данного феномена являются общие изменения в социокультурной самоидентификации российских женщин, и, в том числе, изменения восприятия ими своей телесности. Кратко рассматривается история изучения телесности в мировой науке и делается вывод о вторичности телесности в советской культуре, по сравнению с духовностью советского человека.
Ключевые слова: роды, материнство, естественные роды, блогос-фера, целостный подход, феноменологический подход, дихотомический подход, менталитет, глобализация, практика акушерства, альтернативные роды, психопрофилактика родов.
Shalygina N.V.
Problems of violation of limits of corporality in labor In the article, possible causes of the emotional experiences of young Russian women in the process of conducting natural births are considered. The author believes that the main reason for this phenomenon is the general changes in the socio-cultural self-identification of Russian women, and, in particular, changes in their perception of their corporeality. The history of the study of corporeality in world science is briefly examined and a conclusion is drawn about the secondary nature of corporality in Soviet culture, in comparison with the spirituality of the Soviet man. Keywords: childbirth, motherhood, natural birth, holistic approach, phenomenological approach, dichotomous approach, mentality, globalization, obstetrics practice, alternative births, psycho prophylaxis of childhood.
Практики ведения родового процесса в России за последнее время стали включать в себя качественно новые эмоциальные переживания. Воспринимая роды как естественный процесс, отличающийся по множеству параметров от экстренного медицинского вмешательства, женщины приводят такие аргументы, как существование пакета ведения родов, заранее предусматривающего перечень медицинских манипуляций. Согласно этому пакету, все действия медицинского персонала требуют согласия роженицы и предоставляют ей право самостоятельно исключать некоторые пункты (например, число необходимых осмотров, контролирующих родовую деятельность). В этом случае врач-акушер, по мнению сегодняшних российских рожениц, должен использовать другие, косвенные признаки, не требующие многократного осмотра женщины и "несанкционированного" вторжения в ее телесность.
Актуализация этой проблемы в настоящее время имеет глубокий подтекст, который, возможно, связан с общими изменениями в социокультурной самоидентификации женщин, и, в том числе, в восприятии ими своей телесности. Ценность человеческого тела как культурного феномена рассматривалась на протяжении эпох, и на сегодняшний день изучается в рамках самых различных подходов и междисцплинарных парадигм. Классические исследования телесной организации человека в структуре социального пространства проводились французским этнографом и антропологом Марселем Моссом [Мосс, 1996], британским антропологом Мэри Дуглас [Douglas, 1966] британским социологом и антропологом Брайаном Тернером [Тернер, 1994: 137-167] и другими известными учены-
ми. В большинстве классических исследований телесность человека рассматривается в рамках так называемого холистического подхода, сформировавшегося еще в эпоху античности и понимавшего тело как неотъемлемую часть мира и природы в целом.
Одним из основных направлений социокультурного анализа телесности является также и феноменологический подход, предложивший воспринимать телесность как некую структуру, которая находится в пограничной зоне между социальной системой и субъективным миром человека. Этой тематике посвящены, например, концептуальные разработки «феноменального тела» французского философа Мориса Мерло-Понти (1908-1961 гг.), выявляющие непродуктивность противопоставления «духовного» и «телесного» [Мерло-Понти, 1999].
Кроме того, тело изучалось и как средство передачи информации в ходе социализации и формирования социальной памяти [Кон, 2001], и как знаковая система [Юнг, 1998], и как структурный элемент экологических систем [Пасссо-мор, 1998] и др.
Но в контексте рассматриваемой темы особое место следует, очевидно, отвести так называемому дихотомическому подходу к пониманию человеческого тела, в основе которого лежит рационалистическая традиция, противопоставляющая "человека телесного" "человеку духовному" и сформировавшаяся еще на заре возникновения христианства. Одним из логических вариантов развития рационалистического подхода к телесности стала идея о том, что человек должен рассматриваться как средство для достижения высоких, "надчеловеческих" целей, а само человеческое тело следует воспринимать как один из инструментов достижения этих целей.
Доминирование такой мировоззренческой установки в политике государства неизбежно должно было приводить к игнорированию многих потребностей человеческого тела, включая, в том числе, и родовую деятельность. Этим, вероятно, можно объяснить и те негативные черты советского роддома, которые сегодня активно воспроизводятся аудиторией Рунета (орфография, лексика и стилистика авторов постов сохранены):
"...Никакой своей одежды иметь не разрешалось, белья тоже. Жуткий больничный халат
на завязочках и омерзительные тапочки - вот что нам, быдлу немытому, было положено. -пациент виноват по умолчанию - в том, что отнимает у врачей и медсестер драгоценное время, которое они могли потратить с большей пользой. Еще пациент обворовывает государство и занимает место в больнице - женщина, которая рожает, виновата еще больше- во-первых нечего тут трахаться и залетать, во-вторых нечего тут орать и мешать персоналу, в -третьих балованные все стали, а надо терпеть - если женщина, которая рожает, не замужем - это пи-пец и финиш. Такие тетки будут с ней разговаривать как с пьяной бомжихой - еды с собой брать нельзя, передач нельзя - нажруться не пойми чего, а потом болеть будут" [Ужасы советского роддома, 2017].
«Средства гигиены после родов - больничные многоразовые салфетки-пелёнки, зажатые между ног: почему-то запрещалось одевать тру-сы:(((. Никаких прокладок тогда ещё не было. Вот это вспоминается с ужасом. Негативные воспоминания о роддоме у меня вот именно о средствах гигиены» [Ужасы советского роддома, 2017].
«Зима 1984 года. Отношение ужасное, все разговаривают свысока, всем некогда. Было очень холодно, на улице -25. Воды горячей не было, кипятильник передавать родственникам не разрешали. Мне мама передала в пачке сахара, пользовались тайком всей палатой. В палате нас было 12 человек. Ванной нет, в туалете все на честном слове. Страшно вспоминать. [Ужасы советского роддома, 2017].
Откровенное пренебрежение к телу рожающей женщины сохранялось в нашей стране на протяжений десятилетий. Сегодня российские женщины, сравнивая свой собственный опыт, полученный в медицинских учреждениях других стран, с практиками родовспоможения в отечественных роддомах, фиксируют "мелкие", но чрезвычайно значимые детали, которые свидетельствуют о глубоких культурных различиях в этой сфере, и которые в итоге оказываются явно не в пользу отечественных практик родовспоможения.
Так, россиянки, обращаясь за медуслугами за рубежом, отмечают особо внимательное отношение врача к их телу: "... Каждый раз, возвращаясь ко мне и собираясь провести какую-то манипуляцию, меня сначала предупреждали
об этом голосом, еще ДО прикосновения...У нас же женщины практически чувствуют себя изнасилованными после регулярных осмотров в процессе схваток. Женщины после родов переживают нарушение интимности своего тела, потому что "кто в нем только не копался за время родов!"... Потому что «без спроса, как к себе домой», потому что одновременно много разных людей, потому что не заботливо и не мягко, потому что банально - без смазки, - это же невозможно больно, когда туда что-то входит «насухо», почему мы об этом по-человечески знаем и помним во время секса, и почему забываем, что и во время родов - это также больно?!..." [Право на прикосновение, 2015].
Нарушение границ телесности во время родов, остро осознаваемое современными женщинами как насилие, на самом деле, стало проблемой, которая требует своего объяснения, в том числе, и с позиций культурной антропологии. В каждую историческую эпоху в жизни человечества возникали и выходили на первыи? план такие формы насилия, которые в наиболь-шеи? степени соответствовали специфике со-циокультурнои? деи?ствительности (например, биологические, экономические, политические формы насилия). Сегодня речь, по-видимому, идет о доминировании таких форм насилия, которые отражают характер и тенденции изменении? информационно-символическои? стороны жизни современного общества. Насилие все более приобретает трудноуловимый, гибридный, не поддающийся осознанной рефлексии характер. Информационное общество, располагая бесконечным множеством коммуникативных инструментов, предоставляет человеку, по сути, неограниченные возможности для манипуляций сознанием других людей, событиями, ценностями, обычаями, традициями и т.д.
На наших глазах едва ли не ежедневно происходит переформатирование привычной реальности и создание новых форм человеческого взаимодействия, к которым традиционно ориентированное общество не всегда способно быстро адаптироваться. Роды как коммуникативный акт, насыщенный культурными традициями и символическими знаками, очевидно, представляют собой одну из тех чувствительных точек в жизни социума, которые наиболее болезненно реагируют на изменения знакового обмена в процессе коммуникации/Так, в советс-
кое время женщины, идеологически подготовленные к восприятию «вторичности» своего тела по отношению к высоким целям и достижениям, не были склонны возводить, например, бытовые несовершенства роддома до уровня общественно значимой проблемы. Все, что в процессе родов советских женщин не устраивало, они обсуждали на уровне личных разговоров и «кухонных рассказов», даже не пытаясь в то время что-то изменить или хотя бы понять, почему все происходит так, как происходит.
Новый формат социально-политической и экономической реальности современной России, наполненный феминистскими идеями, снятием всевозможных запретов, формировавшихся веками, либеральными нормами поведения и ценностями общества потребления способствовал появлению принципиально иного отношения человека к своему бытию в целом и к собственной телесности, в частности. Для современного человека его тело становится тем существенным условием, которое во многом определяет профессиональную, социальную и даже личностную успешность. Этот стереотип ежедневно «просачивается» в наше сознание через средства массовой информации (различного рода реклама, в том числе и социальная, разнообразные теле- и радиопередачи, посвященные проблемам здоровья, и т.п.). Налицо бурное развитие телесно ориентированных социальных практик (модели тела и красоты, здоровый образ жизни, правильное питание, увлечение физической культурой) и поток различных концепций тела и телесности [Беркут, 2011: 55-57].
Общественно значимые идеалы советского периода практически полностью утратили приоритетность в сознании большинства молодых россиян и уступили место «очеловеченным» радостям повседневного комфорта, ориентированным на технологически продвинутые ценности западной цивилизации. На основе такого эффективного инструмента работы с общественным сознанием, как агрессивная реклама, человеческому телу (и, прежде всего, женскому) стали отводиться передовые позиции в развитии всего культурного прогресса [Грошев,2002: 119133].
Ценность женского тела в российском менталитете в очередной раз поменяла параметры и обрела качественно иную, по сравнению с
советским периодом, социальную стоимость. Произошел отказ от не отрефлексированной маргинальности телесности, свойственный советской идеологической системе, и женское тело, по сути, стало самоценным и дорогостоящим продуктом рыночного обмена, наполненным характерными знаково-символическими характеристиками. «Язык тела», по сути, был перекодирован на «язык рынка». В результате заметно усилилась объективизация телесности, которая в итоге привела к тому, что в сознании молодых россиянок детородного возраста тело как дорогостоящий продукт получило и новые границы, сопоставимые с символами частной собственности [Беккер, 1994: 12-13]. На этом фоне любое несанкционированное предварительным договором (разного свойства) вторжение действительно может восприниматься как насилие, о чем и свидетельствуют теги Рунета, посвященные родам.
Возник своего рода конфликт интересов между современными российскими роженицами и традиционными акушерскими практиками отечественных роддомов. Современные молодые россиянки 20-30 лет о советском опыте родовспоможения в большинстве своем знают лишь понаслышке. Но зато имеют возможность фактически "с чистого листа" активно воспринимать все инновационные технологии родового процесса, существующие в глобальном мире. Результаты социологического исследования, проведенного сотрудниками Благотворительного фонда "Новая жизнь" совместно с Лигой акушерок России, подтверждают этот тезис: "Институциональное разнообразие и наличие «альтернативных» дискурсов по вопросам репродукции привели к тому, что женщины получили возможность выбора разных практик родов, стали более информированы, а потому и более рефлексивны в отношении своего опыта рождения детей. Постсоветское поколение женщин теоретически может иметь совершенно отличный от советского поколения опыт родов" [Социологическое исследование российских врачей..., 2014].
В отличие от быстро набирающего обороты и глобалистски ориентированного опыта рожениц, акушерские практики российских роддомов в значительной степени сегодня сохраняют свою "преданность" традициям, основанным на межпоколенной преемственности. Как
правило, медперсонал российских роддомов -это женщины старше 45 лет (79%), которые получили образование в советское время и в большинстве своем сегодня не готовы выслушивать пожелания рожениц и тем более считаться с их стремлением руководить самим процессом родов (88,1%). [Социологическое исследование российских врачей., 2014].
Кроме того, советские практики родовспоможения не учитывали психопрофилактические маркеры ведения родов. Статистика СССР отражала множество количественных показателей беременности (рост количества койкомест в роддомах, увеличение числа медицинского персонала, количества женских консультаций и т.п. [Женщины и дети в СССР., 1969:167-169]. Однако важнейшие для будущей жизни матери и ребенка психопрофилактические показатели практически не учитывались. Мониторинг психологического состояния рожениц был попросту не востребован советскими практиками родовспоможения. Хотя, справедливости ради, следует сказать, что теоретические разработки этой сферы в СССР были на весьма высоком уровне. Еще в 1928 г. советский психиатр И.З. Вельвовский разработал глубоко обоснованное практическое руководство для медиков "Психопрофилактический метод обезболивания родов", практически тогда же нашедшее себе самое широкое применение в западных клиниках [Вельвовский, 1963 ]. Система психопрофилактического обезболивания родов Вельвовского (С.П.О.Р.) предусматривала комплекс мер и приемов, направленных на предупреждение нарушений физиологического течения беременности, максимальное избавление женщин от ложных тревог, страхов и связанных с ними отрицательных эмоций, а также ознакомление рожениц с основными физиологическими закономерностями родового акта и приемами, которые способствуют активному поведению женщин в родах. Но самое главное состояло в том, что система психопрофилактического обезболивания должна предусматривать перестройку традиционных взглядов и представлений о неизбежности страданий в родах. Вельвовский, по сути, предложил внедрять психопрофилактическую практику в роддомах и женских консультациях путем просвещения врачей акушеров-гинекологов и среднего медперсонала, а также с помощью повышения уровня врачебной
этики в целом. Неосторожные высказывания медперсонала, делал вывод ученый, способны вызвать психопатологические реакции у беременных, вплоть до прерывания беременности, если учесть к тому же, что период раннего материнства филогенетически характеризуется повышенной ранимостью, впечатлительностью и внушаемостью женщин.
Однако именно этот пункт психопрофилактической работы в советских роддомах оказался одной из самых трудноразрешимых задач. Следует, очевидно, сделать вывод, что рекомендации Вельвовского, предлагавшего воспитание персонала учреждений родовспоможения в духе «стерильности слова и поведения», "не вписывались" в советские традиции того времени, а, значит, и не подвергались какой-либо профессиональной рефлексии.
Таким образом, противоречия между традициями советского родовспоможения и современными практиками ведения естественных родов являются одной из первопричин возникновения у молодых россиянок ощущения нарушения границ их телесности и несанкционированного вторжения в их частное пространство.
Литература
1. Беккер. Г. Выбор партнера на брачных рынках. THESIS. 1994. №6. С. 12-13.
2. Беркут А. В. Телесность и социальная политика // Молодой ученый. 2011. №4. Т.2. С.
55-57
3. Вельвовский И.З. Система психопрофилактического обезболивания родов. М.: Мед-гиз. 1963. С. 308.
4. Грошев И.В. Полоролевые стереотипы в рекламе / И.В. Грошев // Психологический журнал. 2002. - № 3. - С.119-133.
5. Женщины и дети в СССР. Статистический сборник. М. Статистика, 1969 г. С. 167-169
6. Кон И.С. Битва за штаны: этикет, мода, политика, идеология// Человек, 2001, №3.
7. Мерло-Понти, М. Феноменология восприятия / М. Мерло-Понти; пер. с фр. под ред. И.С. Вдовиной, С.Л. Фокина. - СПб.: Ювента; Наука, 1999. - 603 с.
8. Мосс М. Техники тела // Мосс М. Общества. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. М., 1996
9. Пассомор Дж. История философии. Прогресс-Традиция. 1998. С.496
10. Право на прикосновение (Электронный ресурс) URL: https://svitmam.ua/user/ marinafedko/posts/243847 (17.02.2015)
11. Социологическое исследование российских врачей, акушерок и рожениц. Состояние сегодня // «Аушерство сегодня". Апрель 2014. (Электронный ресурс) http://www.midwifery.ru/ today/opros.htm)
12. Тернер Б. Современные направления развития теории тела // THESIS. Женщина, мужчина, семья. М., 1994. - Вып. 6. - С. 137-167
13. Ужасы советского роддома (как рожали наши мамы и бабушки) http://razumama.0pk.ru/ viewtopic.php?id=118#p565 (2010-08-23 18:32:27). ( Обращение 06.10.2017 19:40)
14. Юнг К.Г. Человек и его символы. http:// knigosite.org/library/read/52694
15. Douglas М. Purity and Danger: An Analysis of Concepts of Pollution and Taboo. 1966. 340 р.
