CC BY
313
Галкин А.Ю.
Проблемы квалификации объективной стороны террористического акта
Квалификация объективной стороны состава террористического акта имеет ряд проблем.
Федеральный закон РФ от 27 июля 2006 г. № 153-Ф3 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона "О ратификации Конвенции Совета Европы о предупреждении терроризма" и Федерального закона "О противодействии терроризму"» [1] решил некоторые проблемы, связанные с составом ст. 205 УК РФ. В частности, это касается объективных признаков состава террористического акта.
Объективная сторона - это внешняя характеристика преступления. Она представляет общественно опасное и противоправное деяние, посягающее на объект, охраняемый законом.
Статья 205 УК РФ устанавливает, что террористический акт - это «совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях» [2].
Такая формулировка указывает на то, что террористический акт совершается путем активных действий.
Между тем в юридической литературе высказываются мнения, согласно которым террористический акт может совершаться путем бездействия.
Так, по мнению В.В. Мальцева, «террористическая акция иногда может быть осуществлена и путем бездействия (например, посредством невыполнения обязанностей, связанных со своевременным отключением производственных или технологических процессов в энергетике, на транспорте либо в добывающей промышленности)» [3, с. 104]. Поэтому ученый в своем варианте формулировки диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ вместо термина «действия» указывает термин «деяния» [3, с. 107].
О возможности совершения террористического акта путем бездействия высказывается И.С. Тауб-кин. Он считает, что в случае, если лицо умышленно допустило нарушение правил производственной безопасности, в связи с чем произошел взрыв, и при этом преследовало цели, указанные в ст. 205 УК РФ, тогда данное преступление должно квалифицироваться по ст. 205 УК РФ [4, с. 12].
Таким образом, хотя террористические акты совершаются в основном путем активных действий, но нельзя исключать их совершение и путем бездействия. Исходя из этого представляется целесообразным в диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ заменить термин «действия» на термин «деяния».
Данное положение, однако, не будет распространяться на объективную сторону террористического акта, выражающегося в форме угрозы. Как отмечает В. Емельянов, «можно угрожать бездействием, но невозможно бездействовать при выражении угрозы» [5, с. 50].
На основании изложенного можно прийти к выводу, что физическая форма объективной стороны состава террористического акта (взрыв, поджог и т.п.) может осуществляться как путем активных действий, что в большей степени и имеет место, так и путем бездействия. Вторая форма объективной стороны - информационная (угроза взрывом, поджогом и т.п.) - может выражаться только в активных действиях.
Следующая проблема касается способов совершения террористического акта. К таковым относится совершение взрыва, поджога или иных действий, а также угроза совершением таковых. Статья 205 УК РФ выделяет взрывы и поджоги, так как последние являются основным способом совершения рассматриваемого преступления. Что же касается так называемых «иных действий», то они представляют собой действия, которые могут повлечь такие же тяжкие последствия, как при совершении взрыва или поджога. К «иным действиям» могут относиться, например, заражение местности, источников воды, устройство аварий и т.п.
В юридической литературе высказываются мнения о неточности такой формулировки и предлагаются свои.
Так, В. Емельянов предлагает вместо определения «иные действия» указывать «иные общеопасные действия» [6, с. 43]. Замечание, предложенное ученым, представляется не совсем уточняющим, т.к. согласно ч. 1 ст. 14 УК РФ любое преступление является общественно опасным. Исходя из этого никакого уточнения не будет внесено. Поэтому возможно указать на деяния, совершаемые общеопасным способом. Представляется, что именно это хотел подчеркнуть ученый.
С. Дикаев предлагает такую формулировку, как: «умышленное совершение насильственного преступления, относящегося к категории тяжкого или особо тяжкого, если это преступление совершено в целях воздействия на принятие органами власти выгодных для террористов решений...» [7, с. 22]. Данное определение, однако, охватывает также и состав ст. 206 УК РФ «Захват заложника», ведь такие действия, как захват и удержание заложника, - это тоже насилие.
Ю.С. Горбунов предлагает определять террористический акт как «предусмотренные УК преступления, когда они преследуют террористические цели» [8, с. 105-106]. Согласно данной позиции любое преступление может являться террористическим актом, если оно совершено в целях понуждения органов власти и международных организаций.
Названные способы совершения террористического акта, о чем говорится в ч. 1 ст. 205 УК РФ, должны устрашать население и создавать опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий.
В юридической литературе высказываются мнения, согласно которым следовало бы указать на создание опасности жизни и здоровью человека.
Так, С.Д. Гринько полагает, что состав террористического акта более правильно определить как «совершение террористических действий, создающих опасность не только гибели людей, но и их здоровью, так как в большинстве случаев потерпевшим причиняется именно вред здоровью различной степени тяжести» [9, с. 45].
Данная позиция представляется правильной, иначе же попросту происходит отказ от такого охраняемого законом объекта, как здоровье человека. Исходя из этого представляется возможным в ч. 1 ст. 205 УК РФ указать такой признак, как «создание опасности причинения вреда здоровью человека».
По мнению ряда ученых, указание законодателем на такой признак, как «причинение значительного имущественного ущерба», является нецелесообразным. Так, С.Д. Гринько отмечает, что опасность террористического акта «не может выражаться только в опасности причинения имущественного ущерба» [9, с. 45].
Все же представляется, что такой признак, как причинение ущерба материальным объектам, должен иметь место в диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ, т.к. совершением террористического акта может быть причинен вред и материальным ценностям.
Следует также обратить внимание на то, что законодатель не относит причинение значительного имущественного ущерба к числу особо отягчающих обстоятельств. Ведь исходя из логики построения ст. 205 УК РФ, если в ч. 1 говорится только о создании опасности причинения значительного имущественного ущерба, то в ч. 3 этой статьи должна предусматриваться ответственность за реальное причинение такого ущерба, как это сделано применительно к таким обстоятельствам, как причинение смерти человеку и наступление иных тяжких последствий. Возможно, что законодатель относит значительный имущественный ущерб к так называемым «иным тяжким последствиям», но, как уже было сказано, такой признак самостоятельно выделяется в ч. 1 ст. 205 УК РФ. А если такового не предусмотрено в ч. 3 ст. 205 УК РФ, не ясно можно ли его отнести к особо отягчающим обстоятельствам состава террористического акта или нет?
Следует еще раз отметить, что действия, указанные в ч. 1 ст. 205 УК РФ, предполагают только создание опасности гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий.
В отношении этого в юридической литературе имеет место мнение, согласно которому террористический акт не создает опасность, а непосредственно причиняет вред.
Так, О. Аксенов отмечает, что «взрыв и поджог создают не опасность, а влекут реальные человеческие жертвы, уничтожение или повреждение различных материальных ценностей» [10, с. 59]. Ученый указывает на то, что «конструкция объективной стороны юридически ставит знак равенства между реальным наступлением общественно опасных последствий и созданием лишь опасности их возникновения, что нельзя признать правильным. Ведь наступление указанных последствий и опасность их наступления в рамках единой уголовно-правовой нормы явно не равнозначны по фактической степени общественной опасности содеянного. Такая конструкция нарушает принцип дифференциации при назначении наказания» [10, с. 59].
Другая форма объективной стороны рассматриваемого состава преступления выражается в угрозе совершения взрыва, поджога или иных действий.
Вопрос, связанный с угрозой как формой объективной стороны террористического акта, представляется довольно сложным. Прежде всего, это касается признаков, присущих угрозе.
О. Коростылев отмечает, что к основным признакам угрозы относятся «реальная возможность наступления вреда (реальность) и психическое насилие» [11, с. 37].
Таким образом, получается, что если в угрозе отсутствует признак реальности и имеет место только высказывание намерения совершить определенные деяния (например, взрыв), то состав террористического акта отпадает и в данном случае будет иметь место состав ст. 207 УК РФ - «Заведомо ложное сообщение об акте терроризма».
Однако здесь возникает другая проблема. Как быть, если лицо совершило заведомо ложное сообщение о террористическом акте, которое устрашило население, в целях оказания воздействия на органы власти или международные организации? Будет ли это преступление террористическим актом? По
мнению А. Сумина, данное деяние нужно квалифицировать по ст. 205 УК РФ, т.к. имеют место все признаки угрозы как формы объективной стороны террористического акта [12, с. 3].
Ю.М. Антонян отмечает, что «для квалификации каких-то поступков в качестве угрозы не имеет значения, действительно ли ее намеривались исполнить, поскольку главным является то, что она была высказана для достижения тех целей. которые определены в законе» [13, с. 279-280].
Изложенные позиции представляются правильными. Любая угроза совершением таких общественно опасных действий, как взрыв, поджог и т.п., будь она реальной или ложной, способна вызвать страх у людей. Исходя из этого представляется, что если преступники, высказывая угрозу, преследовали такие цели, как оказание воздействия на органы власти или международные организации, то данное деяние должно квалифицироваться как угроза террористическим актом.
По мнению ряда ученых, наличие в ст. 205 УК РФ угрозы как одной из форм объективной стороны террористического акта не совсем оправданно.
Так, В.В. Мальцев отмечает, что согласно ч. 1 ст. 205 УК РФ угроза приравнена к совершению террористических действий, что является неоправданным, ибо угроза совершения таких действий «по общественной опасности совсем не равна реальному взрыву, поджогу, иным террористическим действиям» [13, с. 105].
B. Боровиков отмечает, что указанные в ст. 205 УК РФ деяния: совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, - несомненно, «опаснее, чем названная здесь же другая форма этого преступления - угроза совершения указанных действий» [14, с. 11].
C.Д. Гринько считает, что угрозу террористическим актом «целесообразнее предусмотреть в отдельной статье УК либо в статье о заведомо ложном сообщении об акте терроризма» [9, с. 45-46].
В отношении исключения из состава ст. 205 УК РФ формы объективной стороны, выражающейся в угрозе, высказываются и другие ученые, в частности Л. Гаухман [15, с. 6].
Исходя из вышесказанного представляется возможным исключить объективную сторону в форме угрозы из состава, предусмотренного ст. 205 УК РФ, и включить в УК РФ новую статью, объективную сторону которой и будет составлять «угроза». Эту статью можно озаглавить, например, «Угроза террористическим актом». В содержании же этой статьи указать следующее: «угроза совершением террористического акта, то есть деяния, предусмотренного ст. 205 настоящего Кодекса».
Таким образом, остается ряд нерешенных проблем, касающихся объективной стороны состава террористического акта. В частности, эти проблемы связаны с определением способов совершения террористического акта и признаков, их характеризующих.
Литература
1. Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (часть I). Ст. 3452.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
3. Мальцев В.В. Терроризм: проблема уголовно-правового урегулирования // Государство и право. 1998. № 8.
4. Таубкин И.С. Взрывы. Уголовно-правовая квалификация // Закон и право. 2005. № 12.
5. Емельянов В. Разграничение терроризма и посягательств с элементами терроризирования // Российская юстиция. 2001. № 4.
6. Емельянов В. Понятие терроризма в уголовном законодательстве России и Украины. Сравнительный анализ // Российская юстиция. 1999. № 11.
7. Дикаев С. Теоретические проблемы установления смысловых границ в уголовно-правовом определении терроризма // Уголовное право. 2004. № 1.
8. Горбунов Ю.С. Уголовно-правовая квалификация терроризма: история, теория, практика // Журнал российского права. 2006. № 12.
9. Гринько С.Д. Понятие терроризма // Законность. 2005. № 8.
10. Аксенов О. В чьих интересах совершается теракт? // Российская юстиция. 2001. № 1.
11. Коростылев О. Угроза в уголовном праве: понятие, виды, значение // Уголовное право. 2006. №
3.
12. Сумин А. Вопросы борьбы с терроризмом // Законность. 1999. № 11.
13. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. М.: ЩитМ, 1998.
14. Боровиков В. Преступления против общественной безопасности: вопросы ответственности и совершенствования законодательства // Уголовное право. 2006. № 4.
15. Гаухман Л. Уголовно-правовая борьба с терроризмом // Законность. 2001. № 5.
