CC BY
18
ЭВОЛЮЦИЯ СТРАН ЦВЕ
Александр ТЭВДОЙ-БУРМУЛИ
ПРОБЛЕМЫ ИМИДЖА РОССИИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛАТВИИ
Значимость проблематики имиджа России в сегодняшней Латвии обусловлена несколькими мотивами.
Во-первых, наличием значительного меньшинства, считающего своим родным языком русский, но рассматриваемого официальными властями в качестве реликтового пережитка эпохи СССР. Подобный подход латвийских властей создаёт перманентное напряжение в отношениях государства и титульной этнической группы с русскоязычной общиной. Это обстоятельство накладывает особые обязательства на Российскую Федерацию, являющуюся не только правопреемницей СССР, но и государством - культурной метрополией по отношению к русскоязычным группам населения на всём постсоветском пространстве.
Во-вторых, специфическим характером отношений, установившимся между Латвией, с одной стороны, и Россией - с другой, что придаёт особую важность имиджевой политике как части общей стратегии российской дипломатии в отношении данного государства. Задача заключается в трансформации очевидно негативного стереотипа восприятия России, характерного для значительной части латвийского населения и элиты.
Проблема имиджа России в Латвии приобретает ещё большую актуальность в контексте расширения Евросоюза на Восток. Вступление в ЕС стран ЦВЕ, в том числе государств Балтии, вносит новые оттенки в общую политику Союза в отношении России. Новички ЕС привнесли в евро-российские отношения непростой опыт своего исторического прошлого, отягощённого "призраком советских имперских амбиций". В свете этого формирование положительного имиджа России в Латвии и, в целом, в балтийских государствах можно рассматривать и как компо-
© Тэвдой-Бурмули Александр Изяславович - доцент, кандидат политических наук,
кафедра европейской интеграции МГИМО(У) МИД РФ.
Работа подготовлена в рамках гранта РГНФ, проект №06-03-02115а.
нент формирования позитивного имиджа России в ЕС, иными словами - как часть российской внешнеполитической стратегии на её европейском направлении.
На кого ориентирована (или, точнее, должна быть ориентирована) имиджевая политика России? Ответ на этот вопрос кажется очевидным - на латвийское общество как таковое. Общество формирует определённое представление и проецирует его на уровень принятия решений. Власть, таким образом, действует в соответствии с представлениями и "заказом" гражданского общества.
Таков общий принцип реализации властных полномочий народа в демократическом государстве. Таковым - в идеале - должен он быть и применительно к Латвии как государству - члену ЕС. Известно, однако, что реальность латвийского общества вносит существенные коррективы в эту схему. Достаточно упомянуть феномен неграждан - сотен тысяч легально проживающих в Латвии граждан бывшего СССР, лишённых политических и, частично, социальных прав на основании ныне действующего латвийского законодательства.
Данное обстоятельство специфическим образом воздействует на задачи реализации российской имиджевой политики в Латвии. Объект политики - латвийское общество - предстает в виде бинарной структуры. Сообщество наделённых политическими правами граждан соседствует с обширным сообществом политически несостоятельных жителей Латвии. Последние практически стопроцентно принадлежат к категории так называемых "русскоязычных". Уместно, впрочем, добавить, что латвийская политическая и правовая традиция избегает подобной терминологии и использует типологию не лингвистической, а этнической принадлежности, что позволяет раздробить на этнические фрагменты количественно и политически значимую категорию русскоязычных.
Из бинарности латвийского общества следует, что российская имиджевая политика в Латвии фактически должна применяться к двум разнородным объектам - национальному латышскоязычному/латышскому* социуму, во-первых, и сообществу русскоязычных граждан и неграждан Латвии, во-вторых.
Очевидно, что цели, стратегия и методы реализации имиджевой политики в отношении латышского социума и - в значительной мере - латвийской политической элиты по определению должны существенно отличаться от целей этой политики в отношении русскоязычной общины Латвии.
Стереотипы латышского социума в отношении России
Для части населения страны, которая представляет латышский социум, характерны несколько весьма существенных черт.
* Ниже применительно к этой группе мы будем использовать термин "латышский социум". При всей очевидной "этноцентричности" и, следовательно, уязвимости, этот термин более релевантен для целей данного анализа, чем термин "латышскоязыч-ные". Это обусловлено, во-первых, самой идеологией современной латвийской государственности, во-вторых, тем обстоятельством, что значительная часть так называемых русскоязычных владеет латышским языком как вторым родным и, следовательно, так же попадает в категорию латышскоязычных.
Это её весьма высокая степень индоктринированности ныне доминирующим официальным видением истории латвийско-советских отношений, трактующим советский период истории Латвии как время иностранной оккупации, - то есть отчётливо негативно. Лояльность же титульной этнической группы официальной версии истории обусловлена: юридической коллизией, касающейся оформления вступления Латвийской республики в состав СССР в 1940 году и легко поддающейся взаимоисключающим толкованиям; спецификой советской национальной и экономической политики в союзных республиках; очевидными выгодами, в первую очередь политическими, полученными латышской общиной Латвии после восстановления независимости в 1991 году. Не следует забывать и о значимости для национального чувства фактора национальной культуры, а именно: после 1991 года латышская культура и её основной компонент - латышский язык - получили очевидные преимущества для своего развития.
Россия в глазах латышского социума предстаёт страной, неоднократно угрожавшей Латвии в прошлом (подтверждением чему, по их мнению, является двукратное пребывание Латвии в составе России/СССР) и по сей день якобы не утратившей своих имперских амбиций. Опрос 2005 года засвидетельствовал, что 70% латышей трактуют присоединение Латвии к СССР в 1940 году как оккупацию 1. Тезис об исходящей от России угрозе они видят, в частности, в ряде торгово-экономических мероприятий российской стороны, намеренной или случайной жертвой которых становилась в последние годы Латвия, - от переноса маршрутов нефтяного транзита из Вентспилса в российские порты до эмбарго на поставку латвийских шпрот на российский рынок. Для среднего латыша Россия - страна с плохо функционирующей правоохранительной системой, высоким уровнем коррупции и преступности, устарелой инфраструктурой, низкой культурой быта и пр. Оставляя в стороне вопрос о том, насколько эти стереотипы соответствуют реальному положению вещей, констатируем лишь, что картина в целом получается однозначно негативная. Немаловажно также, что названные стереотипы сформированы не только современной информационной политикой, но и опытом существования (для старшего поколения) в Советском Союзе. Исключение составляют лишь те представители латышского социума, которые в силу своей политической ориентации позитивно воспринимают советское прошлое Латвии и переносят часть своей ностальгической лояльности на современную Россию. Они, однако, настолько маргинализованы, что являют собой очень малую величину.
Меняется представление латышского социума и о востребованности русского языка и культуры, поскольку происходит неуклонное сужение количества носителей русского языка среди представителей титульного этноса. Речь не идёт об исчезновении в среднесрочной перспективе русского языка из обихода этнических латышей - как показывает практика последнего десятилетия, витальность русского языка в Латвии как средства межнационального общения гарантирует ему нишу в профессиональной и образовательной средах. Однако неизбежным представляется существенное обеднение тезауруса остающегося в Латвии в оби-
1 Опрос ВЦИОМ-ЗКББ зимы 2004-05 гг. (Пресс-выпуск ВЦИОМ № 202, http://wciom.ru/arkhiv/tematicheskii-arkhiv/item/single/1234.html)
ходе русского языка, вымывание из него специальной литературно-книжной лексики и сведение его к общей литературно-разговорной и нелитературной лекси-кам. Эта печальная для любого языка динамика характерна, конечно, не только для независимой Латвии, но и для самой России, что делает этот процесс ещё более фатальным. Применительно же к латышскому социуму незнание аудиторией русского языка существенно сокращает пригодный для применения инструментарий такой политики, а прогрессирующая отчуждённость от русской культуры ещё более затрудняет взаимопонимание.
В то же время происходящая смена поколений, приводя к сокращению количества владеющих русским языком, имеет и некоторый позитивный эффект в контексте проблематики российского имиджа в латышской среде. Уходят активные участники (старшего возраста) национального латышского движения конца 80 - начала 90-х годов ХХ века - идеологи возрождения латвийского независимого государства. Вступает в политически активный возраст поколение, не заставшее националистический взлёт начала 90-х годов, поколение более прагматичное, исповедующее скорее индивидуалистические ценности личного успеха, нежели коллективистские ценности национальной лояльности. Более того, национальная лояльность становится всё более несовременной в контексте ускоряющихся процессов растворения только что обретённой латвийской государственности в горниле расширившегося Европейского Союза. Поэтому молодые латыши представляются той частью латышского социума, которая в меньшей степени национально ангажирована и, следовательно, в меньшей степени подвержена воздействию устойчивых антироссийских стереотипов - отчасти просто потому, что не интересуется подобными вопросами.
Таким образом, применительно к латышской части латвийского общества российская имиджевая политика обречена сталкиваться с двумя основными проблемами: в целом негативная (в лучшем случае - нейтрально-безразличная) окраска бытующих стереотипов, касающихся России, и быстрое исчезновение русского языка и русской культуры из коммуникативного обихода.
Действия России
На фоне существующих представлений о России проведение ею эффективной имиджевой политики в отношении данной группы представляется непростой задачей.
Так, сомнительными выглядят перспективы широкого использования СМИ для информационного воздействия на латышскую аудиторию как по причине априорно негативного отношения к русскоязычным источникам информации в той или иной мере подконтрольным Кремлю, так и ввиду всё более очевидной узости потенциальной аудитории. Издающаяся сегодня в Латвии русскоязычная пресса ориентирована на русскоязычного читателя и представляет собой либо официоз, либо респектабельные, тяготеющие к неполитической (экономической) проблематике, либо развлекательные издания той или иной степени желтизны. Массовые политические русскоязычные газеты (типа возникающей под всё новыми именами "Панорамы Латвии") всегда ориентировались исключительно на русскоязычную среду, ностальгирующую по социалистическому прошлому.
Информационный аспект рассчитанной на латышскую аудиторию имиджевой политики в этих условиях может теоретически осуществляться либо через нерусскоязычные СМИ, либо через респектабельные русскоязычные издания, пользующие доверием латышскоязычных профессионалов. В последнем случае подобное, вероятно, имеет место - экономическая реальность современной России позволяет латвийским русскоязычным СМИ давать позитивные комментарии о России без опасений быть заподозренными в необъективности и ангажированности. Однако можно ли это считать плодом целенаправленной имиджевой политики, или же имиджмейкером в данном случае является конъюнктура рынка? Что касается нерусскоязычных СМИ, то этот канал кажется малоэффективным: появление позитивно окрашенного информационного или аналитического материала, посвящённого российской проблематике, в национальной, англо- либо немецкоязычной прессе вызовет в первую очередь подозрение в заказном характере материала. Недавно начатая и широко разрекламированная кампания российских властей по формированию позитивного имиджа России за рубежом оказала в этом смысле скорее отрицательное воздействие.
Возможно, именно поэтому следов какого-либо целенаправленного информационного воздействия в плане формирования позитивного имиджа России через названные каналы обнаружить невозможно.
Важным и традиционно используемым инструментом имиджевой политики государства является национальная культура. Программы обучения языку, туризм служат прекрасным средством повысить престиж страны через ознакомление с её культурным и природным своеобразием. Специфика стран Балтии и, в частности, Латвии, однако, такова, что русский язык пока служит скорее жупелом в латвийской внутренней политике и его потенциал как средства диалога и укрепления взаимопонимания пропадает втуне. Ситуация же с использованием русской культуры как инструмента имиджевой политики крайне противоречива.
С одной стороны, остаётся уделом образованной латышской элиты старшего поколения русская высокая культура, в полной мере способная выполнять миссию защиты российского реноме. Однако пополнение этой немногочисленной когорты идёт гораздо медленнее, чем её убывание; ряды её тают, как тают и ряды тех латышей, которые получили образование в советских средних школах и неизбежно приобщились к русскому культурному тезаурусу - пусть и в его школьной версии.
С другой стороны, в информационном поле сегодняшней Латвии обильно представлена современная массовая культура российского происхождения. Ввиду своей более высокой, нежели у местной аналогичной продукции, ресурсо-обеспеченности, неполитизированности и денационализированности она относительно легко воспринимается латышской аудиторией - достаточно упомянуть регулярно проходящие в Латвии гастроли и даже конкурсы российской эстрады.
Остаётся, впрочем, открытым вопрос, насколько успешно может данный слой современной российской культуры служить целям повышения имиджа России за рубежом. Мы, со своей стороны, на этот вопрос дали бы скорее отрицательный ответ.
На основании сказанного может создаться впечатление, что любые стратегии России в деле изменения в лучшую сторону своего имиджа в Латвии, адресован-
ные латышской аудитории, выглядят либо бессмысленно, либо обречены на поражение. Мы оспорили бы категоричность такого вывода. Действительно, сегодняшнее состояние латышского социума не способствует эффективности мероприятий по улучшению имиджа России в его среде. Националистический комплекс, который привёл к восстановлению латвийской государственности, ещё слишком активен, и любые шаги российской власти в сторону позитивной коррекции имиджа страны будут восприниматься либо как обман, либо как угроза для Латвии. Однако в более далекой перспективе уже угадываются первые признаки ослабления латышского националистического алармизма - и эта грядущая неизбежная фаза развития латвийской государственности должна оказаться более плодотворной для российской имиджевой политики и, как следствие, для динамики латвийско-российских отношений в целом.
Какой же должна стать имиджевая политика РФ по отношению к латышской общине Латвии? Прежде всего, она должна уйти от сохранившихся с советского времени стереотипов информационно-пропагандистского воздействия. Сегодняшний мировой опыт проведения подобной политики свидетельствует, что прямая пропагандистская активность постепенно уступает место дифференцированным коммуникационным программам, нацеленным на вовлечение адресатов имиджевых мероприятий в ценностно-культурную среду страны-имиджмейкера. Формирование позитивного имиджа происходит в процессе наращивания плотности межличностных и межкультурных коммуникаций в формате, заданном страной-имиджмейкером.
Очевидным (и пока слабо используемым) ресурсом РФ в этом контексте является развитие российских международных образовательных программ.
Возможность использования такого ресурса обусловлена двумя факторами: сравнительно высоким качеством российской системы высшего образования в сочетании с относительной её дешевизной; формированием европейского образовательного пространства с участием РФ в контексте, в частности, Болонского процесса. Конкретными формами реализации этого ресурса могло бы стать развитие образовательных программ дистанционного и очного обучения, ориентированных на балтийский регион, интенсификация программ обмена и магистерских программ, повышение их привлекательности за счёт государственного финансирования.
Это не только имело бы благоприятный краткосрочный эффект, но и заложило бы основу для формирования более комфортного межгосударственного диалога в среднесрочной перспективе - когда сегодняшние студенты и аспиранты станут определять повестку дня политического и экономического сотрудничества РФ и Латвии.
Нельзя сказать, что в данном направлении ничего не делается. На протяжении ряда лет в российских ВУЗах - в том числе региональных - существуют программы дистанционного обучения для лиц, постоянно проживающих в балтийских странах. Так, для жителей Латвии на 2007-2008 учебный год российским правительством выделена бюджетная квота в российских ВУЗах для 50 выпускников средних школ, 30 стажировок для молодых учителей, 5 мест в российских аспирантурах.
Отнюдь не всегда эти места занимают русскоязычные. В МГИМО на протяжении ряда лет учатся, а затем остаются в аспирантуре представители титульных общин всех стран Балтии. Очевидно, однако, что потенциал подобных программ пока далёк от полного раскрытия.
Имиджевая политика России в отношении русскоязычной общины Латвии
Термин "русскоязычные", закрепившийся в российской политической практике за нелатышской частью латвийского общества, носит заведомо расширительный характер: в когорту "русскоязычных" включены украинцы, белорусы, татары, евреи и другие "нетитульные" обитатели Латвии. Подобная дифференциация стала возможной не столько ввиду своей политической пригодности для целей российской внешней политики, сколько вследствие выбора Ригой de-facto этноцентричной модели построения национального государства в начале 1990-х годов. Именно акцент идеологов латвийского национального возрождения на этнокультурные основы вновь создаваемой латвийской национальной идентичности и использование жупела "оккупантов" дал Москве шанс аккумулировать под своим патронажем весь "не-латышский" сектор латвийского социума. И Россия этот очевидный шанс использовала.
Можно, однако, констатировать, что это не принесло России особенных дивидендов: прошедшие с момента восстановления государственной независимости Латвии полтора десятилетия показали, что влияние России на политику Латвии никак не соответствует доле "русскоязычных" в совокупном населении страны (37,3% на 2003 г.). Латвийская власть последовательно реализует политический курс, который не имеет ничего общего с интересами государства, "опекающего", как традиционно принято считать, более трети населения Латвии.
Причина этого парадокса кроется не столько в слабости российской политики и государства как такового, сколько в структурной, эндогенной специфике так называемой "русскоязычной общины" Латвии и некоторых особенностях латвийской внутренней политики.
Следует начать с того, что российский взгляд на нелатышскую часть латвийского социума как на сообщество русскоязычных успешно оспаривается официальной Ригой, дробящей этот угрожающих размеров конгломерат на этнические составляющие. Латвийские власти предпочитают оперировать критерием этнической принадлежности - в противовес критерию языка, признаваемого родным. Поощряется создание национальных школ меньшинств - украинских, еврейских и других. Концепт политизации наталкивается здесь на концепт этнизации, и этноцентричная модель структурирования латвийского социума играет в данном случае жизненно важную для перспектив становления латвийской нации роль1.
1 Оговоримся - в случае современной Латвии формально речь отнюдь не идёт о создании государства одного этноса. Напротив - декларированный властями подход предполагает формирование единой латвийской гражданской нации. Однако в основе вновь создаваемой нации видится культурная идентичность титульного этноса при гарантиях сохранения этнокультурной идентичности всех населяющих республику
Доля населения Латвии, номинально имеющая основания видеть в сегодняшней России отчизну-метрополию, сокращается таким путем до 27-28%.
Насколько успешна подобная политика Риги, нацеленная на дробление потенциального очага влияния России на этнокультурные составляющие? Весной 2005 года 31% опрошенных жителей Латвии из числа нелатышей и нерусских придерживались мнения о насильственном характере присоединения Латвии к СССР в 1940 году1. Среди русских доля сторонников этой точки зрения составила лишь 13%. Таким образом, по ключевому для политической и идентитарной ориентации жителя Латвии вопросу о трактовке событий 1940 года представители русского меньшинства демонстрируют совершенно иные показатели, нежели респонденты, принадлежащие к иным нетитульным этносам республики. Иначе говоря, сообщества русскоязычных как устойчивого и более или менее гомогенного субъекта латвийской политики (и объекта политики российской) не существует.
Вряд ли может внести существенные изменения в эту констатацию постепенный отказ от концепта "русскоязычных" и переход к концепту "соотечественников", укоренившемуся в российской внешней политике к началу XXI века. Призванный уточнить ранее используемый новый термин на практике лишь зафиксировал сужение ареала потенциального влияния России в республике до пределов собственно русской общины. Гражданский проект "соотечественников" в логике этноцентристской модели латвийской внутренней политики неизбежно превращается в этнический проект "русских в Латвии": иные этнические компоненты категории "соотечественников" институционально и идеологически стимулируются к переориентации на новые "малые метрополии" - Украину, Беларусь, Литву и пр. Исключение составляют представители этнических групп, традиционно глубоко интегрированных в русский культурный проект, в частности евреи, татары.
Таким образом, характеризуя не-латышскоязычный объект имиджевой политики России в Латвии, мы вправе говорить о русскоязычной общине лишь в редуцированном смысле, подразумевая под этим термином собственно русскую общину со значительной долей интегрированных в русский культурный код представителей иных этнических групп.
Насколько весом голос этой общины в процессе определения внешнеполитических приоритетов Латвии? Ресурс воздействия русскоязычной общины на процесс принятия политических решений в сегодняшней Латвии очевидно мал. Это обусловлено двумя причинами. С одной стороны, значительная часть русскоязычных исключена из латвийской политической жизни ввиду отсутствия у них латвийского гражданства (на 2007 год - порядка 30%). С другой стороны, русскоязычные граждане Латвии, получившие ввиду своего гражданства доступ к политическим правам, как правило, не склонны ставить свою общинную этнокультурную лояльность выше лояльности латвийскому государству.
Более того, даже те русскоязычные жители Латвии, которые до сих пор не приняли латвийского гражданства, отнюдь не являются идеальным объектом для
этнических меньшинств. Это и даёт основания определять латвийский проект национального строительства как de-facto этноцентричный.
1 Опрос ВЦИОМ-SKDS зимы 2004-05 гг., там же.
российских имиджевых мероприятий. Отказ русскоязычных от гражданства Латвии, как показывают наблюдения, не означает автоматической манифестации лояльности сегодняшнему российскому государству, о чём красноречиво свидетельствуют близкие к нулевым показатели иммиграции из Латвии в Россию в последние годы. Даже у представителей этой категории Россия ассоциируется с беспорядком, бытовой неустроенностью, высокой коррумпированностью. Опрос весны 2005 года показал, что только 45% русских жителей Латвии считают вхождение Латвии в СССР добровольным, 31% русских респондентов затруднились ответить на этот вопрос. Трудно говорить о какой-либо лояльности России в этом контексте.
Помимо этого, для русскоязычной молодёжи почти в той же степени, что и для молодёжи титульного этноса, характерна аполитичность, что не раз отмечалось исследователями.
Однако, несмотря на всё вышесказанное, очевидным ресурсом, позволяющим России в долгосрочной перспективе проводить имиджевые мероприятия в отношении русскоязычной общины Латвии, остаётся русский язык. Несмотря на неуклонное наступление властей на русскоязычную систему образования в республике, нет никакого сомнения, что русский язык сохранит свой статус доминирующего языка общины и второго языка билингвального латвийского социума.
Как обстоит дело с доступом русскоязычного населения Латвии к информационным источникам на родном языке? В общей сложности русскоязычной аудитории доступно на территории Латвии более 30 ориентированных на неё русских телеканалов - как латвийских, так и зарубежных. Львиную их долю составляют каналы спутниковые. Это, впрочем, лишь незначительно ограничивает их доступность для потенциального зрителя, так как спутниковая антенна - как индивидуальная, так и коллективная - давно стала приметой быта большинства проживающих в Латвии телезрителей. Таким образом, проводимая Ригой политика ограничения вещания на негосударственных языках не приводит к фактическому ущемлению прав русскоязычного населения на получение информации на родном языке. Не существует, следовательно, и препятствий для реализации российских имиджевых проектов, предназначенных для русскоязычной аудитории. Поэтому цели российской имиджевой политики для этой категории людей должны быть обусловлены теми качественными особенностями русскоязычной общины, о которых было сказано выше.
Учитывая, что значительная часть русскоязычной аудитории Латвии - в первую очередь молодёжь - по типу своей лояльности, поведенческим стереотипам и ценностным ориентациям практически ничем уже не отличается от аналогичной группы латышского социума, адресованные этим группам имиджевые программы могут быть типологически схожи. Формирование позитивного имиджа России может реализовываться в данном случае как через ознакомление с культурой, языком, городами метрополии (что может применяться более широко, нежели для латышскоязычной аудитории), так и через различные образовательные программы. Например, уже несколько лет латвийские школьники - победители олимпиад по русскому языку и литературе - получают возможность бесплатной туристической поездки по городам России. Вместе с российским посольством в
Риге программу поддерживают Латвийская ассоциация преподавателей русского языка и литературы (ЛАПРЯЛ), латвийские бизнес-структуры.
Дополнительным элементом имиджевого воздействия на молодёжную аудиторию - вне зависимости от национальной принадлежности - могут стать ориентированные на возраст аудитории культурные мероприятия (фестивали, конкурсы и пр.).
Сохранение в Латвии значительной доли русскоязычных неграждан, не планирующих, однако, вернуться в Россию, позволяет считать одной из целей российской имиджевой политики поощрение интеграции этой части русскоязычной общины в латвийскую гражданскую нацию. Это существенно расширит доступ русскоязычной части населения к процессу принятия решений, что может повлиять, в перспективе, на характер эволюции внутренней и внешней политики Латвии. Кроме того, идейное спонсирование Россией этого процесса можно рассматривать и как имиджевое мероприятие в отношении латышской общины Латвии. Поощрение Россией интеграции русскоязычных в латвийское общество окажет, с некоторой вероятностью, позитивное воздействие на климат двусторонних отношений при полном отсутствии какого-либо ущерба для позиций России в регионе.
* * *
Подытоживая сказанное, можно констатировать, что применительно к такому проблемному направлению, как латвийская имиджевая политика РФ, она должна быть не столько политикой информационного воздействия, сколько поощрения коммуникационных трендов.
Данная политика должна быть ориентирована как на русскояычную аудиторию, так и на собственно латышский социум, который является ключевым игроком в процессе принятия политических решений. При этом цели российской имиджевой/коммуникационной политики применительно к обеим группам должны быть дифференцированы.
Основной целью политики применительно к русскоязычным должно стать поощрение интеграции этой группы в латвийскую нацию при сохранении группой её культурной и лингвистической идентичности. Задача, не требующая особых усилий - выше уже говорилось о сформировавшихся за постсоветский период приоритетах лояльности русскоязычной общины Латвии.
На собственно "латышском" направлении российская имиджевая политика должна исходить из приоритета наращивания плотности межличностных коммуникаций - в первую очередь в группах, которые определяют сегодня или будут определять завтра контекст латвийско-российских отношений. Наиболее эффективным и доступным инструментом реализации этой задачи могли бы стать российские международные образовательные программы - ресурс, используемый ныне явно не в полную силу.
