CC BY
30Голобоков А.С.
к.полит.н., доцент Владивостокского государственного университета экономики и сервиса
golobokov_as@mail.ru
ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ РОССИЙСКО-КИТАЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА ПО ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ДАЛЬНЕВОСТОЧНОМ РЕГИОНЕ
Ключевые слова: Россия, КНР, Восточный экономический форум, энергетическое сотрудничество, российский Дальний Восток.
Keywords: PRC, Russia, energy cooperation, East economic forum, Russian Far East.
Политико-экономическое развитие российского Дальнего Востока тесно связано с созданием новой модели региональной энергетической безопасности, обеспечивающей условия, при которых потребитель имеет надежный доступ к необходимой ему энергии, а поставщик - к её потребителям. В качестве системного фактора, обеспечивающего долговременное существование подобной модели, некоторые российские и китайские специалисты называют российско-китайский энергетический альянс, который с учетом возможности формирования способен со временем решить задачу создания энергетического кольца Северо-Восточной Азии1.
Помимо этого, одним из аспектов российско-китайского энергетического сотрудничества в регионе является идея использования ресурсного потенциала Дальнего Востока для совокупного социально-экономического развития Северо-восточной Азии и АТР. Отдельные элементы этой парадигмы были озвучены сторонами на прошедшем в 2015 году во Владивостоке первом Восточном экономическом форуме (ВЭФ). Фактически, в последние несколько лет на региональном уровне проявилась позиция правительства, облегчающая допуск иностранных компаний к освоению стратегических месторождений углеводородов на российской территории.
В то же время надежды, которые Россия возлагала на реализацию газового сотрудничества с Китаем, пока не оправдываются. Проблемы, связанные с неблагоприятным для страны внешним фоном, усугубляются отсутствием единого подхода к добыче и к использованию нефтегазовых ресурсов; падением мировых цен на нефть; перспективами дальнейшего падения ВВП России на фоне ухудшившихся экономических условий; слаборазвитой транспортной инфраструктурой и недостаточным объемом геологоразведочных работ, сопровождающих дефицит и неэффективность использования внутренних инвестиционных ресурсов в СВА.
Дальний Восток в этой отрасли держится особняком, поскольку средний уровень газификации региона невысокий, а из действующих международных проектов газовой промышленности к региону относится только «Сахалин-2», в котором КНР имеет наименьшую долю из всех участников2. С проведением ВЭФ и представленными на нем энергетическими проектами Дальнего Востока интерес зарубежных инвесторов возрос. Однако реальность и объективные обстоятельства заставляют взглянуть на перспективы российско-китайской региональной энергетики в несколько ином ключе.
Для начала стоит отметить положительную динамику, которую Россия и Китай несколько лет подряд демонстрировали в энергетическом и в частности, газовом сотрудничестве. В 2014 г. на официальном уровне был подписан пакет соглашений о расширении кооперации между компаниями России и Китая в области энергетики, а также 30-летний двусторонний договор о поставке сжиженного природного раза (СПГ) по «восточному» маршруту. В 2015 г., несмотря на неблагоприятный для страны внешний фон, связанный с антироссийскими санкциями, удорожанием ряда профильных услуг в КНР и девальвацией российского рубля, динамика энергетического сотрудничества не ослабевала. Призыв В. Путина на летнем Саммите ШОС наполнять эту отрасль сотрудничества конкретными проектами3 был поддержан в рамках ВЭФ, Азиатского экономического форума в Боао и Красноярского экономического форума.
Саммит АТЭС 2012 г. и ВЭФ во Владивостоке продемонстрировали, что неотъемлемой составляющей сценариев развития Дальнего Востока в последние два десятилетия остаются стратегии вовлечения отдаленных российских территорий в международные интеграционные процессы и создание в этом деловом пространстве собственных центров экономического влияния4. На экономическом форуме, прошедшем в феврале 2016 г. в г. Красноярске вице-премьер правительства РФ А. Дворкович пригласил китайские компании к полномасштабному участию в освоении
1 Российско-китайский диалог: модель 2015, доклад № 18/2015. - М.: Спецкнига, 2015. - http://russiancouncil.ru/common/ upload/RIAC_Russia_Chma_Report.pdf
2 Косенко В.А. Cахалинская область: анализ товарной структуры экспорта // Вестник Хабаровского государственного университета экономики и права. 2014. - № 6. - http://vestnik.ael.ru/Portals/13/hgaep_umm/2014_vestnik_n6/%D0%9A%D0%BE% D1%81%D0%B5%D0%BD%D0%BA%D0%BE.pdf
3 Путин: один из приоритетов ШОС - сотрудничество в финансовой сфере. - http://ria.ru/economy/20150710/1124546711.html
4 Голобоков А.С. Итоги Восточного экономического форума как фактор устойчивого развития социально-экономического потенциала российского Дальнего Востока // Фундаментальные исследования. 2015. - № 11. - С. 981-985.
стратегических газовых и нефтяных месторождений и созданию транспортной инфраструктуры в Сибири и на Дальнем Востоке России1.
В то же время на практике говорить о полноценной реализации газовых проектов между Россией и Китаем пока не приходится. Экономический спад в Китае резко снизил темпы прироста потребления первичной энергии, что фактически заблокировало увеличение объемов инвестиций и торговли по двусторонним «газовым» контрактам. Ситуация усугубляется тем, что в России добываемые объемы газа существенно превышают возможности его продать, что, в свою очередь, делает малорентабельными анонсированные проекты «восточного маршрута» СПГ «Сила Сибири» и «Сила Сибири-2» («Алтай»). Кроме того, негативное влияние на социально-экономическую и политическую обстановку в регионе продолжают оказывать проблемы развития Дальнего Востока, усугубившиеся экономическим кризисом и международными санкциями.
Успешнее, чем газовые контракты, пока развивается нефтяная сфера. Об интересе Китая, в частности, говорит желание китайской корпорации «Кэжуй» закрепиться в России этом году с новыми технологиями бурения скважин вследствие не слишком высокой конкуренции2. Отметим и запущенный трубопровод «Сковородино-Мохэ-Дацин», хотя с ним связан ряд экономических и политических особенностей, которые в условиях непростых российско-китайских переговоров по энергетике выглядят неоднозначно. Наиболее позитивным на этом фоне выглядит эффект, достигнутый нашими странами в ядерной энергетике, в частности в привлечении российских инженеров к строительству Тяньваньской АЭС в Китае3.
В сложившихся условиях Китай с декабря 2015 г. увеличил собственную добычу сланцевого газа в провинции Сычуань, что позволило правительству страны наложить давно планируемые ограничения на добычу в стране каменного угля. Это, впрочем, не означает, что Китай не нуждается больше в этом виде ископаемого топлива, поскольку только через пограничный переход Махалино-Хунчунь Китай с 2013 г. вывез более 100 тыс. тонн угля4. Как уже было упомянуто, газовой отраслью Дальнего Востока Китай интересуется меньше, занимая в международном газовом проекте «Сахалин-2» чуть более 1%.
Подчеркивая устойчивость данной тенденции на Дальнем Востоке можно отметить, что согласно анализу реализации программы сотрудничества между регионами России и КНР интерес китайских инвесторов к другим проектам Республики Саха (Якутия), Камчатского, Приморского и Хабаровского краев, Сахалинской области и Чукотского автономного округа на стратегическом уровне отсутствует5. То обстоятельство, что Китай больше заинтересован в транспортировке угля, лесных и водных ресурсов, можно связать не столько с уязвимой ценой на газ, сколько с недоработанными соглашениями о финансировании, фактически привязанными к контрактам на уровне государственных корпораций, не допускающих в область энергетики субъекты регионального бизнеса.
В отсутствие положительной динамики газового сотрудничества между странами в рамках проведения ВЭФ его участниками было предложено сосредоточиться на расширении возможностей экспорта электроэнергии в Китай силами государственно-частного партнерства. Это, в частности, касается совместного проекта Приморского энерговодохозяйственного комплекса (ПЭВК); канала для энергоэкспорта между Владивостокским морским и Хабаровским речным торговыми портами и совместного проекта строительства газовой ТЭЦ в окрестностях г. Уссурийска силами «РАО ЭС Востока» и Хэйлунцзянского энергомашиностроительного альянса6.
На фоне труднореализуемых газовых проектов «Сила Сибири-1, 2» и невысокого участия КНР в проекте «Са-халин-2» связь трансформирующейся региональной политики государства с расширяющейся конкурентной средой Дальнего Востока выглядит разумно. Более того, в условиях слаборазвитого приграничного сотрудничества с Китаем, а также в непростых условиях, сложившихся для России на внешней арене, этот вариант является для формирующейся дальневосточной модели улучшения предпринимательского климата единственно верным. Зависимость Китая как одного из крупнейших энергопотребителей в мире от импортных энергоресурсов находится на уровне 57%, при этом по данным Управления США по энергетической информации в 2020 г. уровень зависимости Китая от импортных нефтяных ресурсов составит 62,8%, а в 2025 г. достигнет 68,8% 7
Для этого необходимо на региональном уровне обеспечить надежные гарантии масштабных инвестиций в новые проекты по сжижению природного газа и разработке сланцевого газа; юридически закрепить единообразные правила формирования тарифов на энергоносители и возможности государственного регулирования этих тарифов с исчерпывающим перечислением оснований; добиваться создания в регионе стратегических запасов нефти и газа для обеспечения устойчивости и предсказуемости энергетического рынка в СВА; гарантировать безопасность сухопутных и морских путей доставки энергетических ресурсов ввиду надежности транзита как ключевого элемента энергетической безопасности.
1 Аркадий Дворкович: политических препятствий для работы с Китаем нет. - http://www.krasnoforum.ru/news/348
2 Китайская Каш планирует выйти на российский рынок с новыми технологиями бурения. - http://www.oilru.com/ news/508542/
3 ЦКБМ планирует поставлять оборудование для второй очереди АЭС «Тяньвань». - http://nuclear.ru/news/73318
4 Грузоперевозка на ДВЖД через железнодорожный погранпереход Махалино (РФ) - Хуньчунь (КНР) с декабря 2013 года достигла 100 тыс. тонн. - http://ns1.rus-shipping.com/news/176584/
5 О ходе реализации Программы сотрудничества между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири Российской Федерации и Северо-востока Китайской Народной Республики (2009-2018 годы) в 2014 году. - http://assoc.khv.gov.ru/regions/foreign-economic-activities/russian-chinese-cooperation-program-monitoring/788
6 От «Роснано» до Чукотки. - http://tass.ru/stati/2248370
7 Ли Син, Ван Чэнсин. Стратегия энергетической безопасности Китая в Центральной Азии // Сравнительная политика. 2013. -№ 2 (12).
На субрегиональном уровне необходимо максимально использовать наметившуюся дальневосточную модель улучшения предпринимательского климата, подразумевающую упрощение процедуры заключения соглашений по осуществлению международных и внешнеэкономических связей между субъектами РФ и субъектами иностранных государств.
Для наиболее полноценного использования сырьевого потенциала Дальнего Востока на международной арене необходимо связать упрощенные соглашения по осуществлению международных энергетических связей между субъектами РФ и КНР с такой моделью сотрудничества, при которой Дальний Восток получил бы больше возможностей распоряжаться доходами от продажи добываемых ресурсов. Учитывая то, что большинство судьбоносных решений в регионе принимаются на основе политической воли, этот фактор сыграл бы не последнюю роль в развитии местного производства, в приведении к международному уровню инфраструктурной обеспеченности и превращении субъектов Дальневосточного региона в экономически самодостаточные.
