CC BY
72
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2009. № 3
Е.А. Попова
(кандидат исторических наук, доцент кафедры археологии исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова)*
ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ И ИСТОРИИ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КРЫМА в IV в. до н.э. — I в. н.э.
(по материалам городища «Чайка» в Евпатории и некрополя у поселка Заозерное)**
В статье анализируются материалы двух археологических памятников Северо-Западного Крыма — городища «Чайка» и некрополя у пос. Заозерное, связанных с историей Херсонесского государства и так называемых поздних скифов. Дается историографический обзор по проблемам, которые затрагиваются автором. Рассматриваются хронология и периодизация этих памятников и предлагаются варианты реконструкции исторических событий в Северо-Западном Крыму в IV—II вв. до н.э. Особое внимание уделяется проблеме истоков позднескифской культуры на материалах конца II в. до н.э. — I в. н.э. и выдвигается гипотеза о ее связи с античной культурой Боспора.
Ключевые слова: Северное Причерноморье, Северо-Западный Крым, греческая культура, античная эпоха, Херсонес Таврический, Боспорское государство, позднескифская культура.
The article deals with the study of the archaeological materials originating from two ancient sites of the North-Western Crimes, namely settlements of Chaika and necropolis by Zaozernoe village. Both monuments are closely connected with the history of the Chersonesian state and that of the so-called Late Scythians. Historiographical review of the problems tackled by the author is provided. Issues of chronology and classification of the archaeological sites of the region are considered and some schemes of possible reconstruction of the historical events in the North-Western Crimea in the 4th—2nd centuries BC are suggested. Basing on the archaeological materials dated from the late 2nd cent. BC — 1st cent. AD the author pays special attention to the problem of the roots of the Late-Scythian culture and its links with the ancient culture of Bosporos.
Key words: The Northern Black Sea CoastRegion, North-Western Crimea, the Greek culture, the Antiquity, The Taurida Chersonese, The Bosporos State, the late Scythian culture.
* Попова Елена Александровна, тел.: 939-56-47, e-mail: [email protected].
** Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ: 2002 г., № 02-01-18020е «Полевые исследования античных памятников в окрестностях Евпатории»; 2003 г., № 03-01-18019е «Полевые исследования греко-скифских памятников в округе Евпатории»; 2004 г., № 04-01-18040е «Полевые исследования греко-скифских памятников в окрестностях Евпатории»; 2005 г., № 05-01-18096е «Раскопки греко-скифских памятников в окрестностях Евпатории».
* * *
В настоящем очерке автор ставит своей задачей осветить вопросы, связанные с историей Северо-Западного Крыма в античное время, базируясь на археологических материалах одного из самых крупных многослойных памятников этого региона — городища «Чайка» в Евпатории и относящегося к нему некрополя у пос. Заозерное.
Круг проблем, требующих решения, довольно широк, хронологически охватывает около пяти столетий и распадается на две большие группы. Первая связана с временем безраздельного господства на Северо-Западном побережье Таврики греков, вторая касается следующего хронологического периода, который характеризуется приходом на эту территорию нового населения, так называемых поздних скифов.
Греческий период в Северо-Западном Крыму отмечен рядом нерешенных вопросов, один из которых — время начала колонизации этого района.
Благодаря археологическим изысканиям на дальней хоре Хер-сонеса к концу 70-х гг. ХХ в. назрела необходимость интерпретации материалов, полученных в результате исследований памятников Северо-Западного Крыма. Наметился и ряд проблем, требующих специального освещения. И прежде всего это проблема начала освоения греками территорий Северо-Западного Крыма и связанные с этим вопросы хронологии нижних горизонтов открытых поселений, поскольку от их решения зависит и определение первоначальной принадлежности памятников Северо-Западного Крыма тому или иному государственному образованию.
В обобщающей монографии А.Н. Щеглова констатировалось, что единственным греческим поселением в V в. до н.э. в СевероЗападном Крыму была Керкинитида1. Все остальные памятники датировались автором не ранее середины IV в. до н.э. и связывались с колонизационной активностью Херсонеса. В монографии была дана сводка памятников, в которую вошли и те из них, где проводились лишь разведочные работы с целью получения стратиграфических разрезов и определения датировок. Хорошо исследованные памятники использовались в качестве опорных при построении модели исторического развития Северо-Западного Крыма. Среди них одним из основных было чайкинское городище, возникновение которого А.Н. Щеглов относил к середине IV в. до н.э.
В результате работ на поселении Панское-1 выяснилось, что его основание относится к концу V — рубежу V—IV вв. до н.э.2
1 См.: ЩегловА.Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. Л., 1978. С. 37.
2 См.: Виноградов Ю.Г., Щеглов А.Н. Образование территориального Херсонес-ского государства // Эллинизм. М., 1990. С. 313.
Раскопки Керкинитиды дали нижнюю дату существования города — VI в. до н.э. В.А. Кутайсов, исследовавший этот памятник, считает основателями Керкинитиды ионийцев, возможно милетян3. Панское, по мнению А.Н. Щеглова, возникло в результате ольвийской экспансии. Оба памятника, таким образом, имели ионийские корни, однако к середине IV в. до н.э. они вошли в состав владений дорийского Херсонеса.
Проблема начала освоения Северо-Западного Крыма и первоначальной принадлежности памятников определенному государственному образованию продолжает оставаться дискуссионной. Зачастую появляются предположения, не подкрепленные достаточно вескими аргументами, но претендующие на истину в последней инстанции. Наряду с встречающимися в литературе умозрительными заключениями о том, что до херсонесской экспансии здесь непременно должны были существовать греческие поселения, неверные выводы иногда делаются просто на основании недоказанных исходных положений. Прежде всего это относится именно к чайкинскому городищу, возникновение которого многими исследователями датируется V в. до н.э. или рубежом V—IV вв. до н.э.
С.Ю. Сапрыкин допускает возможность первоначального основания чайкинского поселения как эмпория Гераклеи Понтийской4.
B.А. Кутайсов и С. Б. Ланцов склоняются к тому, чтобы считать «поселение, предшествующее херсонесскому укреплению "Чайки", принадлежащим хоре Керкинитиды»5. В.А. Кутайсов совершенно определенно говорит о «Чайке» как об «ионийском поселении», поглощенном Херсонесом так же, как Керкинитида и Панское-16. Показательно, что подобные чисто умозрительные предположения уже приобретают в новейшей литературе статус вполне доказанных фактов и используются исследователями как отправные точки для построения разного рода моделей и реконструкций исторического развития Северо-Западной Таврики в позднеклас-сическую эпоху7. В 1990 г. Ю.Г. Виноградовым и А.Н. Щегловым
3 См.: Кутайсов В.А. Античный город Керкинитида. Киев, 1990. С. 146.
4 См.: Сапрыкин С.Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986.
C. 95—96.
5 Кутайсов В.А. Античный город... С. 151, прим.; Ланцов С.Б. Античное поселение Ново-Федоровка и некоторые вопросы истории херсонесской хоры // СевероЗападный Крым в античную эпоху. Киев, 1994. С. 93.
6 См.: Кутайсов В.А. Античный город. С. 3.
7 См., напр.: Рогов Е.Я. Некоторые проблемы становления и развития Херсо-несского государства // Stratum plus. 1999. N 3. P. 132; Stolba V.F. Graffiti and dipint // Panskoye 1. Aarhus, 2002. Vol. 1. Р. 236; Зубарь В.М. Некоторые аспекты истории Северо-Западной Таврики в конце VI — на рубеже IV—III вв. до н.э. // Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск, 2003. Вып. XIII. С. 50; Уженцев В.Б. Ранний Калос-Лимен (первая половина — третья четверть IV в. до н.э.) // У Понта Евксинского. Симферополь, 2004. С. 174.
практически постулируется ольвийское происхождение чайкин-ской крепости и дата ее возникновения — рубеж V—IV вв. до н.э.8
Отправной точкой, породившей убеждение, что херсонесскому укреплению на чайкинском городище предшествовало более раннее греческое поселение, была краткая публикация А.Н. Карасевым в 1967 г. остатков небольшого здания у юго-западной башни хер-сонесской крепости. По характеру кладки из рустованных квадров А.Н. Карасев датировал эту постройку концом V в. до н.э.9 Следуя этому заключению, И.В. Яценко не раз высказывала мысль, что херсонесская крепость была построена на месте более древнего греческого поселения, «о котором пока известно очень мало»10.
А.Н. Щеглов в упомянутой монографии выразил справедливые сомнения по поводу столь заниженной датировки11. Несмотря на это, предположение А.Н. Карасева получило признание в научной литературе и в итоге привело к тем выводам, о которых было сказано выше12.
Доследование участка с постройкой, открытой А.Н. Карасевым и отнесенной им к V в. до н.э., показало, что она была возведена, скорее всего, в начале второго или в самом конце первого этапа и существовала в основном в III в. до н.э.13, что согласуется с упоминанием А.Н. Карасевым в отчете о раскопках найденного здесь материала этого столетия.
Специальные исследования нижнего горизонта чайкинского городища свидетельствуют о полном отсутствии каких бы то ни было остатков поселения, предшествовавшего херсонесскому укреплению14.
Несомненная принадлежность некрополя у пос. Заозерное греческому поселению «Чайка» подтверждает датировку возникновения его не ранее середины IV в. до н.э. Исследования показали, что самые ранние погребения датируются по наличию в них ам-форных клейм ближе к последней четверти IV в. до н.э.15 Причем
8 См.: ВиноградовЮ.Г., Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 313.
9 См.: Карасев А.Н. Раскопки городища «Чайка» в Евпатории // АО 1966 года. М., 1967. С. 215.
10 Яценко И.В. Новые сведения о планировке скифского поселения у санатория «Чайка» в Евпатории // АО 1973 года. М., 1974. С. 211; Она же. Крепость и сельские усадьбы херсонесцев на окраине современной Евпатории (IV—II вв. до н.э.) // Путешествия в древность. М., 1983. С. 187.
11 См.: Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым... 1978. С. 37.
12 См.: Дашевская О.Д. О происхождении названия города Керкинитида // ВДИ. 1970. № 2. С. 128; Щеглов А.Н. Процесс и характер территориальной экспансии Херсонеса в IV в. до н.э. // Античная гражданская община. Л., 1986. С. 166, 168.
13 Попова Е.А., Коваленко С.А. Историко-археологические очерки греческой и позднескифской культур в Северо-Западном Крыму. М., 2005. С. 10—11.
14 Там же. С. 29.
15 См.: Мошинский А.П. Погребальный обряд некрополя IV—III вв. до н.э. у поселка Заозерное // СА. 1988. № 4. С. 127.
столь ранних захоронений в нем обнаружено немного, а их основная масса относится к концу IV — началу III в. до н.э., о чем говорят находки чернолаковой керамики16.
Проведенные исследования нижних горизонтов чайкинской крепости дали возможность построить стратиграфическую шкалу с хронологическим контекстом, основанным на данных керамической эпиграфики и нумизматики. Согласно этой шкале, можно выделить три основных этапа существования здесь греческого поселения.
Первый этап: 60-е гг. — конец IVв. до н.э. На этом этапе фиксируются два строительных подпериода, не разделенных значительными слоями и демонстрирующих последовательность возведения крепости. Нижняя дата первого этапа определяется наиболее ранними клеймами на синопской черепице как конец второй четверти IV в. до н.э. Нумизматические материалы датируются около 380—375 гг. до н.э.17, однако длительное нахождение монет в обращении не противоречит принятию предложенной выше даты — около 360 г. до н.э. Окончание этого периода фиксируется наличием следов разрушений и пожаров.
Второй этап: рубеж IV—III вв. до н.э. — 70—60-е гг. III в. до н.э. Конец его характеризуется присутствием в слоях следов мощных пожаров.
Третий этап: около середины III в. до н.э. — середина — третья четверть IIв. до н.э.
Первый этап — это время строительства крепости властями Херсонеса. Она была возведена в традициях греческого фортификационного искусства, несомненно, по единому плану, с привлечением архитекторов и умелых строителей. Вдоль оборонительных стен шли помещения. У восточной стены располагались склады. Внутренняя застройка представляла собой дома из сырцовых кирпичей на каменных цоколях.
На втором этапе архитектурный облик поселения меняется. На территории городища строятся частновладельческие усадьбы, что свидетельствует о перемене статуса поселения. Об этом же говорит и утеря складскими помещениями своих прежних функций — они становятся жилыми. Разбирается значительная часть оборонительной системы, в частности полностью уничтожается западная оборонительная стена. Из квадров, снятых со стен, строятся стены усадеб. О причинах столь резких изменений мы можем говорить
16 См.: Егорова Т.В. Чернолаковая керамика из некрополя у поселка Заозерное // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датирования памятников. СПб., 2004. С. 150.
17 См.: Коваленко С.А. О монетном деле Херсонеса Таврического в позднекласси-ческую эпоху // НЭ. 1999. Т. XVI. С. 121—122, 127.
лишь предположительно. Однако представляется вполне возможным связать археологические данные с историей Херсонеса.
В конце IV — на рубеже IV—III вв. до н.э. Херсонес потрясают внутренние социальные смуты, вызванные, по всей вероятности, борьбой аристократических и демократических слоев полиса. Об этом свидетельствует знаменитый памятник лапидарной эпиграфики, так называемая Присяга херсонеситов рубежа IV—III вв. до н.э.18, т.е. времени разрушения херсонесской крепости и начала строительства частновладельческих усадеб на чайкинском городище. Исследования показали, что на рубеже IV—III вв. до н.э. в Херсо-несе в результате неудавшейся попытки антидемократического переворота представители потерпевшей поражение политической группировки были вынуждены уйти в изгнание19. Изгнанники закрепились на территории Херсонесского государства, отторгнув у него часть дальней хоры. Опорным пунктом для них мог стать один (или несколько) находившихся там херсонесских фортов. Весьма вероятно, что чайкинское городище (возможно, наряду с Калос-Лименом и Керкинитидой) и было одним из этих фортов.
Как показывают материалы археологических исследований, и в частности следы пожаров конца IV в. до н.э., зафиксированные на городище, оно могло быть захвачено в результате военного штурма. Необходимо отметить, что масштабы связанных с этими военными действиями разрушений были не настолько велики, чтобы инициировать последовавшую затем полную перестройку крепости. Осуществленная в ходе этой перестройки сознательная разборка остававшихся еще вполне боеспособными крепостных стен и башен несомненно свидетельствует о стремлении лишить городище изначальных оборонительных функций, что вряд ли отвечало интересам Херсонесского государства. Появление на месте государственной крепости частных усадеб позволяет предполагать, что их владельцы и были теми изгнанниками, о которых упоминает Присяга.
В 70—60-х гг. III в. до н.э. чайкинские усадьбы гибнут в пожаре, как и другие памятники Северо-Западного Крыма. Это событие может быть связано с прокатившимся в конце первой трети III в. до н.э. разгромом сельскохозяйственных греческих поселений во всем Северо-Западном Крыму20. Материалы и чайкинских усадеб, и других памятников региона однозначно свидетельствуют о военном конфликте как о причине этого разгрома и позволяют связы-
18 См.: Виноградов Ю.Г., Щеглов А.Н. Указ. соч. С. 343.
19 Там же. С. 343—344.
20 См.: Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым... С. 129; Sceglov A.N. Un etabliss-ment rural en Crimee: Panskoje 1 (fouilles de 1969—1985) // Dialoues d'histoire ancienne. 1987. N 13. P. 250.
вать его с активным проникновением в Крым теснимых сарматами скифских племен.
В середине III в. до н.э. жизнь на поселении возрождается, но, как показывают археологические материалы, уже не в таких масштабах.
После скифского разгрома 70—60-х гг. III в. до н.э., примерно с середины этого столетия и вплоть до середины II в. до н.э. жизнь на некоторых из этих поселений продолжалась, но в масштабах, не сопоставимых с более ранним временем расцвета Херсонесского полиса. Этот этап в истории Северо-Западного Крыма представляет особую сложность для ее реконструкции.
В это время чайкинское поселение было очень небольшим сельским неукрепленным поселком площадью около 1600 кв. м, т.е. почти в пять раз меньше первоначального херсонесского поселения21.
Основой для устройства жилищ зачастую служили оставшиеся от двух первых периодов помещения, что говорит об отсутствии длительного промежутка между периодами жизни поселка. Они же были планировочной основой для новых построек, явно включавшихся в систему сохранившихся строений, будучи ориентированными, как и ранние постройки, по сторонам света. Насколько можно судить, планировочно они представляли собой прямоугольные одноэтажные дома, вытянутые по оси север—юг и состоявшие из нескольких помещений.
О последовательном сокращении поселка от периода к периоду говорит тот факт, что в пятом периоде перестает существовать комплекс второго ряда помещений у оборонительной стены первого периода. Возможно, указанный комплекс сокращался постепенно и частично заносился песком. На завершающем этапе жизни греческого поселения остатки ранней крепости уже отсутствовали. Постройки пятого периода использовались в течение очень недолгого времени и были практически полностью уничтожены поздне-скифским строительством. Некоторые комплексы четвертого периода продолжали функционировать и в течение пятого периода22.
Таким образом, описанные остатки жизнедеятельности на поселении свидетельствуют, что она продолжалась в течение второй пол овины III — третьей четверти II в. до н.э. Причем временем окончательного прекращения существования греческого поселения на городище «Чайка» является именно третья четверть II в. до н.э. Об этом говорит наличие родосских амфор, фрагментов с клеймами V и VI групп, а также мегарских чаш второй — третьей четверти
21 См.: Попова Е.А. Греческое поселение на городище «Чайка» во второй половине III—II в. до н.э. // Материалы исследований городища «Чайка» в СевероЗападном Крыму. М., 2007. С. 4 и сл.
22 Там же. С. 20—21.
второго столетия. С.А. Коваленко по монетным находкам делает вывод о том, что после разрушения усадебных комплексов в 70-е гг III в. до н.э. на поселении отсутствовала какая-либо регулярная жизнь23. Оно было обитаемо, но во второй половине III — начале II в. до н.э. не достигло уровня развития, характерного для первых этапов своего существования24.
Вторая половина III—II в. до н.э. — самая «глухая» пора в истории Херсонесского государства и его дальней хоры — СевероЗападного Крыма прежде всего потому, что этот отрезок времени не обеспечен письменными источниками. 70—30-е гг. III в. до н.э. В.А. Кутайсов не без оснований называет темными десятилетиями в истории Северо-Западного Крыма25. Но это определение с полным правом относится и к более позднему периоду
Нумизматические материалы свидетельствуют о том, что уже на рубеже IV—III вв. до н.э. греческое поселение на городище «Чайка» начинает ориентироваться больше на Керкинитиду, чем на Херсо-нес26. Находки керкинитидских монет типа «скиф-лошадь» в слоях, относящихся именно к последующим периодам, подтверждают это наблюдение С.А. Коваленко. Можно предположить, что напряженность политической обстановки в Херсонесе, по-видимому завершившаяся уходом (или изгнанием) из него части населения, привела к захвату изгнанниками некоторых территорий дальней хоры, крепости «Чайка» во всяком случае. Новое население, находившееся в оппозиции херсонесским властям, вероятно, уже тогда переориентировалось экономически на Керкинитиду. Поэтому, думается, уже со второго, так называемого усадебного периода история чайкинского поселения была больше связана с этим полисом, нежели с Херсонесом. Примечательной представляется периодизация истории Керкинитиды, предложенная В.А. Кутайсовым, где второй период существования полиса датируется третьей-четвертой четвертями IV — третьей четвертью II в. до н.э. Окончание жизни греков в городе, таким образом, относится именно к третьей четверти II в. до н.э.27
Верхняя дата, предложенная В.А. Кутайсовым, не согласуется с традиционной датой окончания существования других греческих поселений в регионе, которой считается середина II в. до н.э. Как полагают, в это время Херсонес полностью утрачивает свою хору
23 См.: Коваленко С.А. Находки монет с городища «Чайка» в Северо-Западном Крыму (1959—2001 гг.) // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 2006. Вып. XVI/1. С. 149.
24 Там же.
25 Кутайсов В.А. Керкинитида в античную эпоху. Киев, 2004. С. 124.
26 См.: Коваленко С.А. Находки монет... С. 147.
27 См.: Кутайсов В.А. Античный город. С. 141.
в Северо-Западном Крыму28. Однако если это, по-видимому, справедливо для большинства греческих населенных пунктов, из которых лучше всего исследованными являются Калос-Лимен29 и Бе-ляус30, то для чайкинского поселения можно говорить о несколько более позднем времени. В.А. Кутайсов в соответствии с традиционной точкой зрения уверенно пишет о том, что на «Чайке», как и на других поселениях, жизнь прекращается уже в начале II в. до н.э., «вероятно, где-то на рубеже первой и второй четвертей»31. Но материалы городища красноречиво свидетельствуют о том, что греческое поселение просуществовало здесь до четвертой четверти II в. до н.э., т.е. в третьей четверти жизнь тут еще не прекратилась, как и в Керкинитиде.
Археологические данные демонстрируют сложные перипетии в истории поселения. Наличие нескольких периодов существования после разгрома усадеб в конце первой четверти III в. до н.э. уже само по себе говорит о нестабильности политической ситуации в регионе во второй половине III—II в. до н.э.
Полное отсутствие на «Чайке» монет позднее первой половины III в. до н.э. наводит на размышления. Вероятно, со второй половины III в. до н.э., т.е. в третьем периоде, поселок, ставший небольшим поселением, не игравшим значительной роли в экономике Керкинитиды (не говоря уже о Херсонесе), осуществлял торговые связи с ней на основе натурального обмена. Примечательно, что для второй половины III в. до н.э. в Керкинитиде В.А. Кутайсов отмечает признаки стагнации и предполагает, что «в такой ситуации, возможно, происходила натурализация хозяйства, направленная в первую очередь на удовлетворение самых элементарных собственных запросов»32. Начало оживления экономики Керкинитиды исследователь относит к середине 30-х гг. III в. до н.э.33 Это вполне согласуется с тем, что мы имеем на чай-кинском поселении. Указанное время приходится на третий период, когда продолжают функционировать постройки первых двух периодов: ряд помещений у оборонительной стены крепости, здание III в. до н.э. с башней. Кроме того, возникают новые постройки.
Как и на других греческих населенных пунктах, один из периодов ознаменован реконструкцией основного фортификационного
28 См.: ЩегловА.Н. Северо-Западный Крым... С. 131.
29 См.: Уженцев В.Б. Эллины и варвары Прекрасной Гавани. Симферополь, 2004.
30 См.: Дашевская О.Д., ГоленцовА.С. К 40-летию раскопок городища Беляус // Археология Северо-Западного Крыма. Симферополь, 2004.
31 См.: КутайсовВ.А. Керкинитида... С. 124.
32 Там же.
33 Там же.
сооружения — башни в здании III в. до н.э., выразившейся в об-несении ее стен дополнительным каменным поясом. Когда это произошло?
В литературе высказывались самые разные точки зрения по этому поводу. Исследователи датируют данное событие от середины III в. до н.э.34 до второй половины II в. до н.э.35 Причем в зависимости от того, с какими военными опасностями была, по мнению автора датировки, связана эта реконструкция, более узко датируется и возведение поясов. С.Ю. Сапрыкин говорит о третьей четверти III в. до н.э., о скифо-херсонесских войнах36. Е.Я. Туровский, несколько удревняя события войн херсонесцев со скифами, считает, что это произошло в начале последней трети — втором десятилетии того же столетия37. А.Н. Щеглов датировал возведение поясов концом III — началом II в. до н.э.38 Разница в том, что речь идет о разных событиях. Разгром в первой четверти III в. до н.э. связан с так называемыми скифо-херсонесскими войнами, положившими конец чайкинскому второму периоду, а разрушения конца III — начала II в. до н.э. связывают с угрозой со стороны так называемых поздних скифов, о чем говорил А.Н. Щеглов39. Однако столь разные датировки не могут нас удовлетворить, поскольку укрепление башен дополнительными поясами на Гераклейском полуострове и по всему Северо-Западному Крыму проводится единовременно и по единым техническим характеристикам40. Учитывая последнее обстоятельство, необходимо установить более фиксированную дату. Недавно В.А. Кутайсовым была предложена дата — вторая четверть II в. до н.э.41 Но в слое, на который был поставлен панцирь башни на «Чайке», присутствовали материалы, датируемые началом II в. до н.э. Поскольку слой из-под панциря не был затронут перекопами и представлял собой, таким образом, «закрытый комплекс», думается, можно с большой долей вероятности отнести постройку дополнительного пояса к первой четверти II в. до н.э. По периодизации, предложенной нами для греческого поселения
34 См.: Голенцов А.С. Фортификация городища Кульчук // Фортификация в древности и средневековье. СПб., 1995. С. 51.
35 См.: Кутайсов В.А., Уженцев В.Б. Калос-Лимен (раскопки 1988—1995 гг.) // Археология Крыма. 1997. № 1. С. 80.
36 Saprykin S.Yu. Ancient Farms and Land-Plots on the Khora of Khersonesos Taurike (Research in the Herakleian Peninsula 1974—1990). Amsterdam, 1994. P. 206.
37 См.: Туровский Е.Я. О характере фортификации сельских усадеб Херсонеса на Гераклейском полуострове в IV—II вв. до н.э. // Фортификация в древности... С. 55.
38 См.: Щеглов А.Н. Полис и хора. Симферополь, 1976. С. 63.
39 Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым... С. 124.
40 См.: Кутайсов В.А. Керкинитида... С. 124.
41 Там же. С. 125.
послеусадебного периода, это четвертый период, который начинается земляночным строительством после значительных разрушений. Следы поспешности возведения пояса, отмеченные И.В. Яценко, свидетельствуют о необходимости для населения поселка укрепить единственное надежное убежище, в котором можно было бы быстро укрыться в случае опасности.
Конечная дата существования греческого поселения на «Чайке», как и в Керкинитиде, определяется наличием родосских и книдских амфорных клейм пятой и шестой группы42. При этом обращает на себя внимание слабая насыщенность датирующим материалом слоев, связанных непосредственно с существованием и разрушением построек. Это обстоятельство в значительной мере объясняется тем, что вследствие очисток территорий после разрушений для нового строительства подобный материал оказался перемещенным. В южной половине городища находилась свалка, куда выбрасывали мусор. Материалы, уцелевшие в слоях поселения после неоднократных зачисток, хронологически и типологически синхронны материалам свалки43. Кроме того, проводились перекопы и во время строительства. Поэтому произошла инфильтрация ранних вещей в слои более поздние.
Окончание жизни на греческом поселении чайкинского городища произошло, по-видимому, по причине ухода населения сначала, возможно, в Керкинитиду, а затем, как предполагает В.А. Кутайсов, в Херсонес44.
Небезынтересно в связи с материалами городища «Чайка» бросить взгляд и на общую картину истории Северного Причерноморья в рассматриваемое время. Любопытно, что исследуемый хронологический отрезок — вторая половина III—II в. до н.э. — был недавно выделен как период «относительной, но ощутимой стабилизации в Северном Причерноморье»45. Однако это справедливо в полной мере для Боспора и Ольвии, а для Херсонесского государства археологические материалы не позволяют однозначно присоединиться к подобному утверждению. И если в данном словосочетании эпитет «ощутимая» подтверждается в отношении упомянутых двух крупнейших полисов, то для Херсонеса превалирующее значение приобретает эпитет «относительная».
42 Там же. С. 127.
43 Коваленко С.А. Свалка II в. до н.э. в южной части чайкинского городища // Материалы исследований городища «Чайка»... С. 195 и сл.
44 См.: Кутайсов В.А. Античный город... С. 159.
45 См.: Марченко К.К. Третий период стабилизации в Северном Причерноморье античной эпохи // РА. 1996. № 2; Виноградов Ю.А. Северное Причерноморье после падения Великой Скифии (своеобразие стабилизации в регионе второй половины III — первой половины II в. до н.э.) // Hiperboreus. 1999. Vol. 5. Fasc. 1. P. 56.
Определяющим фактором стабилизации в этот период исследователи считают переход сарматской экспансии в более мирное русло и установление системы политических, экономических и культурных связей новых владык степей с греческими центрами Северного Причерноморья46. Но Херсонесское государство, как известно, страдало от скифских притязаний. И, несмотря на возрождение жизни на ближней и дальней хоре после разгрома в конце первой четверти III в. до н.э., археологические артефакты второй половины III—II в. до н.э. не позволяют признать этот период стабилизационным в полной мере. Раскопки памятников в СевероЗападном Крыму дают все больше подтверждений угасанию здесь жизненной активности греческого населения. Этот период В.А. Ку-тайсов справедливо назвал «агонией» Херсонесского государства47. Материалы чайкинского поселения наглядно демонстрируют этот затяжной процесс. Отличие лишь в том, что разные памятники существовали разное по продолжительности время. Материалы «Чайки» — поселения, возродившегося после первого разгрома дальней хоры Херсонеса и продержавшегося несколько дольше других, — иллюстрируют состояние затяжного кризиса как нельзя лучше.
Изложенные выше результаты исследований городища «Чайка» и некрополя у пос. Заозерное позволяют предложить вариант реконструкции истории Северо-Западного Крыма в период греческой колонизации. Предлагаемая модель в некоторых пунктах гипотетична, поскольку довольно значительное количество памятников исследовано весьма слабо. Однако именно поэтому городище «Чайка» является основой для ее построения, так как время его существования охватывает почти все периоды истории региона в целом, и они выявляются весьма отчетливо.
К началу освоения греками его территорий, т.е. к VI—V вв. до н.э., могут быть отнесены только два пункта — это Керкинитида и Панское-1. Несколько позднее, к концу V в. до н.э., основывается и Калос-Лимен. Возникновение последнего по недавней полной публикации датируется рубежом V—IV вв. до н.э. и, как Керкинитида и Панское-1, считается ионийским поселением48.
С 60-х гг. IV в. до н.э. начинается активная колонизация территории Северо-Западного Крыма Херсонесом. Памятники, датируемые этим временем, — «Чайка», Кульчук, Джан-Баба и Караджинское городище. Они строятся херсонесскими властями. Тогда же и Керкинитида, Панское и Калос-Лимен переходят в руки Херсонеса. В конце IV в. до н.э. в результате захвата территории Северо-
46 См.: Виноградов Ю.А. Северное Причерноморье после падения. С. 56—57.
47 Кутайсов В.А. Керкинитида. С. 125.
48 Уженцев В.Б. Эллины и варвары. С. 21.
8 ВМУ, история, № 3
113
Западного Крыма оппозиционной группировкой из Херсонеса, когда строятся усадьбы на «Чайке», возникают пункты, состоящие также из блоков усадеб. Это Беляус, Южно-Донузлавское, Тарпан-чи и Маслины. Возникновение этих городищ датируется их исследователями последней четвертью — концом IV в. до н.э. — рубежом ГУ—Ш вв. до н.э.49 Особенно схожими с «Чайкой» являются Маслины и Беляус. Все упомянутые пункты, по-видимому, строятся выходцами из Херсонеса, покинувшими полис по политическим причинам. «Чайка» была захвачена ими силой как опорный пункт Херсонеса и затем перестроена как блок частновладельческих усадеб. Остальные пункты, имеющие более позднюю дату основания, вероятно, возникали сразу как блоки усадеб.
Еще одна проблема, связанная с начальным этапом освоения Херсонесом территорий Северо-Западного Крыма, — вопрос о присутствии в среде греческих колонистов представителей местного варварского населения.
Присутствие варварского населения на античных поселениях определяется наличием в слоях характерной лепной керамики. В Северо-Западном Крыму на многих античных поселениях были сделаны находки лепной керамики кизил-кобинского типа. Обнаружение такой керамики наталкивает исследователей на два вопроса: указывает ли ее наличие на существование более раннего поселения местного варварского населения или представители его просто жили среди греков? Решение этих вопросов связано с классификацией лепной керамики кизил-кобинского типа.
Лепная керамика с резным или гребенчатым орнаментом давно привлекала внимание исследователей часто именно в связи с обнаружением ее в слоях античных поселений. Но опубликованных материалов было немного, на что справедливо сетовал С.Г. Колту-хов50. Лишь в последнее время появились работы, позволяющие более полно охарактеризовать эту категорию керамики.
В греческих слоях городища «Чайка» лепная керамика с резным орнаментом встречается в нижних горизонтах в довольно большом количестве51. Несомненно, что она принадлежит именно к типу кизил-кобинской посуды. Эта керамика настолько специфична,
49 См.: Дашевская О.Д., ГоленцовА.С. Указ. соч. С. 27; Дашевская О.Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1961—1962 гг. // Краткие сообщения Одесского государственного археологического музея. Одесса, 1962; Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым... С. 39; Латышева В.А. Раскопки античного поселения Маслины в Северо-Западном Крыму // КСИА. 1978. Вып. 156. С. 59.
50 См.: Колтухов С.Г. Лепная керамика скифского населения степного и предгорного Крыма // Херсонесский сборник. Севастополь, 2004. Вып. XIII. С. 100.
51 См.: Беловинцева Н.И., Попова Е.А. Находки кизил-кобинской керамики с городища «Чайка» // Материалы исследований городища «Чайка». С. 131 и сл.
что в приемах ее изготовления и орнаментации исследователи вполне оправданно усматривают отражение устойчивых традиций, сложившихся в определенном этносе52. В том же, что кизил-кобин-ская культура отождествляется с этносом тавров, теперь уже большинство исследователей не сомневается53. Чайкинская керамика также принадлежит, несомненно, таврам, поскольку совершенно аналогична керамике с собственно таврского поселения Карань-2. С.Н. Сенаторов, опубликовавший эти материалы, приводит примеры лепной керамики такого типа и с других поселений Южного Крыма54. Схема и техника нанесения орнамента идентичны чай-кинским находкам. С.Н. Сенаторовым была сделана классификация кизил-кобинской керамики поздних этапов и предложена схема развития ее орнаментации55. В соответствии с ней керамика с «Чайки» относится к финальному этапу кизил-кобинской культуры, датируемому второй половиной IV — первой третью III в. до н.э. Судя по опубликованным к настоящему времени материалам, кизил-кобинская керамика этого периода присутствует и на других поселениях дальней хоры Херсонеса в Северо-Западном Крыму: Беляус, Южно-Донузлавское, Панское, Маслины56. В Хер-сонесе же преобладает керамика более ранняя57. Очень вероятно, что на месте, занятом позднее греческим полисом, располагалось таврское поселение, что согласуется со свидетельствами письменных источников о территории расселения тавров. Более странным представляется наличие и в Керкинитиде кизил-кобинской керамики в слоях V в. до н.э.58 Возможно, это обстоятельство может служить аргументом в пользу идеи о проведении западной границы расселения тавров в районе Керкинитиды59.
Материалы с «Чайки» не дают повода считать, что до основания херсонесской крепости здесь было таврское поселение, так как керамика кизил-кобинского типа вся происходит из античных слоев и датируется второй половиной IV — началом III в. до н.э.,
52 См.: Латышева В.А. О населении херсонесской хоры в Северо-Западном Крыму (по материалам поселения Маслины) // Древности 1996. Харьков, 1997. С. 58.
53 См.: Колотухин В.А. Горный Крым в эпоху поздней бронзы — начале железного века (этнокультурные процессы). Киев, 1996. С. 79.
54 См.: Сенаторов С.Н. Поселение позднего этапа кизил-кобинской культуры Карань-2 // Херсонесский сборник. Севастополь, 1998. Вып. IX. Рис. 8, 9.
55 См.: Сенаторов С.Н. Кизил-кибинская керамика конца VI — первой половины IV в. до н.э. // Херсонесский сборник. Севастополь, 2003. Вып. XII. С. 23.
56 См.: Дашевская О.Д. О таврской керамике с гребенчатым орнаментом // СА. 1963. № 4; Латышева В.А. О населении.; Stolba V.F., Sceglov A.N. Panskoe 1. The Monumental Building U 6. Aarhus, 2001.
57 См.: Сенаторов С.Н. Кизил-кобинская керамика. С. 14 и сл.
58 См.: Кутайсов В.А. Кизил-кобинская керамика из раскопок Керкинитиды // Материалы к этнической истории Крыма VII в. до н.э. — VII в. н.э. Киев, 1987. С. 37.
59 См.: Колотухин В.А. Горный Крым. С. 71.
т.е. в основном относится к первому периоду жизни на греческом поселении. На всех других уже упоминавшихся греческих поселениях, основанных херсонесцами, также присутствует керамика кизил-кобинской культуры ее финального этапа.
А.Н. Щеглов отметил, что после основания Херсонеса кизил-кобинские поселения прекратили свое существование60. По-видимому, эти события были связаны и характеризовались поглощением таврской территории греками и включением ее населения в состав полиса. В.Ф. Столба, основываясь на материалах кизил-кобинской керамики позднего этапа с поселения Панское-1, сделал вывод о проникновении в Северо-Западный Крым с херсоне-ситами таврского (или тавро-скифского) населения61. О том же свидетельствуют и материалы «Чайки».
В связи с этим возникает вопрос о статусе варварского населения в греческой общине. В.А. Латышева предположила (как наиболее вероятное) зависимое положение тавров в земледельческой общине греков-колонистов62, но совершенно справедливо заметила, что степень их зависимости и ее формы не могут быть конкретизированы. Материалы «Чайки», так же как и керамика Маслин, говорят о небольшом количестве тавров в составе населения греческих поселений, не составлявших самостоятельно организованного этноса63. В этом смысле интересны находки кизил-кобинской керамики на некрополе у пос. Заозерное (курган 20). Курган был ограблен. Но если эта керамика составляла инвентарь погребения, то это означает, что представители варварского населения захоранивались в некрополе вместе с греками. Это ставит под сомнение неполноправность тавров в составе греческих общин. Не исключено, конечно, что тавры представляли собой дополнительную рабочую силу, необходимую при строительстве новых укрепленных поселений. Вопрос о статусе таврского населения в Херсонесе и на его хоре остается дискуссионным.
Вторая группа проблем, с которыми мы сталкиваемся при исследовании нашего памятника, связана с появлением на городище «Чайка» новых жителей, строящих свое укрепленное поселение.
Позднескифское поселение на городище «Чайка» исследовано практически полностью, если иметь в виду территорию. Не всюду изучены нижние слои, однако и исследованных площадей достаточно, чтобы сделать выводы о начальном этапе его существования.
60 См.: Щеглов А.Н. Тавры в VII — первой половине IV в. до н.э. и греко-таврские взаимоотношения // Местные этнополитические объединения Причерноморья в VII—IV вв. до н.э. Тбилиси, 1988. С. 74.
61 Stolba V.F. Op. cit. P. 188.
62 См.: Латышева В.А. О населении... С. 59.
63 Там же.
Поселение построено на дюнных песках, которыми было занесено разрушившееся греческое. Оно представляло собой небольшую крепость площадью около 2500 кв. м. Фортификационная система состояла из оборонительных стен и башен. Внутри поселение делилось на кварталы, состоявшие из жилищно-хозяйственных комплексов, разделявшихся мощенными камнем улицами64.
Самой первой обжитой площадью стала площадь греческой усадьбы № 1 — так называемого здания III в. до н.э. Его остатки, по-видимому, не были полностью занесены песками, и поэтому новые насельники отстраивают заново внутреннюю часть усадьбы, а также укрепляют ее оборонительные стены. И это небольшое укрепление становится центром, своеобразной цитаделью, вокруг которой начинают отстраиваться кварталы, располагавшиеся в основном вдоль оборонительных стен поселения.
Техника строительства разительно отличалась от греческой: все постройки возводились из необработанных камней, скреплявшихся глинистым раствором. Более тщательно возводились оборонительные стены. В целом архитектурный облик новой крепости создает впечатление, что строительство ее связано с так называемыми варварскими традициями.
По вещевым материалам, в особенности по керамическому комплексу, существование поселения датируется в целом II в. до н.э. — I в. н.э. Однако его анализ позволяет предложить более точные даты начала и окончания жизни на поселении. Стратиграфия слоев дает представление о трех основных периодах, на которые делится его история.
Дата первого, начального периода может быть уточнена в связи с датой окончания существования греческого поселения. С учетом того, что в третьей четверти II в. до н.э. здесь еще жили греки, а после их ухода городище какое-то время стояло необитаемым и заносилось песком, дату прихода сюда поздних скифов можно с достаточной долей уверенности считать около середины последней четверти этого столетия, т.е. около 113—112 гг. до н.э. Это подтверждается находками клейм родосских амфор V и VI группы в слоях, куда впущены кладки первого периода позднескифского
64 См.: Яценко И.В. Исследование сооружений скифского периода на городище «Чайка» в Евпатории (1964—1967 гг.) // КСИА. 1970. Вып. 124; Яценко И.В. Северный квартал 1 скифского поселения на чайкинском городище в Евпатории (по материалам раскопок 1974—1975 гг.) // Население и культура Крыма в первые века н.э. Киев, 1983; Попова Е.А. Юго-западный квартал скифского поселения у санатория «Чайка» близ Евпатории // Памятники железного века в окрестностях Евпатории. М., 1991; Попова Е.А. О северо-причерноморском домостроительстве I в. до н.э. — I в. н.э. (по материалам квартала Запад-П городища «Чайка») // Историческая археология: традиции и перспективы. М., 1998.
поселения. Благодаря недавним исследованиям материалов керамической эпиграфики, а именно амфорных клейм Родосского центра существенное уточнение получила дата начала позднескифского строительства. Если ранее деятельность некоторых эпонимов датировалась первой половиной II в. до н.э., 180—150 гг. до н.э.65, то теперь Г. Финкельштейном они отнесены к Vb группе, т.е. около 125—108 гг. до н.э.66
Исследования на некрополе у пос. Заозерное также не позволяют датировать приход поздних скифов на место бывшего греческого поселения ранее последней четверти II в. до н.э., так как самые ранние захоронения относятся к I в. до н.э.
Конец первого периода отмечен разрушениями построек и следами пожаров.
Второй период был ознаменован значительными изменениями в архитектурном облике поселения. Это касается усиления его обороноспособности. Закладываются входы на две улицы, которые представляли собой входы на поселение, — северный и западный, и на их месте возводятся башни. Строится вторая линия обороны с западной стороны, закладывается вылазная калитка в южной оборонительной стене. Между первоначальной западной оборонительной стеной и новой линией обороны, представлявшей собой новую западную стену с башней, фланкировавшей новый въезд в крепость, было оставлено свободное от построек пространство. Эта фортификация напоминает греческие традиции.
Второй период длится от начала I в. до н.э. до середины — начала третьей четверти I в. до н.э. Третий период, самый продолжительный в истории жизни поселения, относится к третьей четверти I в. до н.э. — первой четверти I в. н.э. Он датируется наличием в слоях большого количества светлоглиняных широкогорлых амфор с двуствольными ручками, которые появляются в середине I в. до н.э.67 Верхнюю дату третьего периода позволяет определить присутствие в амфорном комплексе фрагментов светлоглиняных амфор с профилированными ручками типов, которые датируются не позднее чем первой третью I в. н.э.68
Последний период жизни на поселении был отмечен активным строительством и за пределами его оборонительных стен69, что
65 См.: ЩегловД.Б. Керамические клейма из Танаиса. М., 1975. С. 75.
66 См.: Finkielsztejn G. Chronologie detaillee et revisee des eponyms amphoriques rhodiens, dt 270 a 108 av. J.-C. environ // BAR. International Series 990. 2001. Tabl. 12.
67 См.: Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры I в. до н.э. — II в. н.э. (морфология). М., 2003. С. 202.
68 Там же. С. 110. Рис. 43; С. 202.
69 См.: Попова Е.А. Здание типа мегарон позднескифского городища «Чайка» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 1996. № 1. С. 71 и сл.
свидетельствует о более стабильной политической ситуации в регионе, тогда как жизнь во втором периоде, видимо, так же, как и в первом, сопровождалась военными столкновениями. Об этом говорят материалы так называемого «предместья», построенного к юго-западу от основного поселения70.
Возникновение его в конце первой четверти I в. до н.э. надо связывать с необходимостью расширения площади поселения. Ближе к середине столетия происходят какие-то катаклизмы, что сопровождается значительными разрушениями и пожарами, после чего усадьба возрождается, ремонтируется и расширяется. Второй период существования «предместья» длится до первой четверти I в. н.э., когда весь комплекс гибнет в сильном пожаре, видимо, в результате военного конфликта. После непродолжительного существования на сильно сократившейся площади в третьем периоде не позднее 30-х гг. I в. н.э. жизнь «предместья» прекращается.
С какими же событиями в истории Крыма и других районов Северного Причерноморья можно связать так называемый позд-нескифский период жизни на чайкинском городище?
Поселение этого периода возникло в результате перемещения какой-то части населения из другого района Северного Причерноморья. Отсюда возникают проблемы, связанные с историей позд-нескифских поселений в Северо-Западном Крыму, выходящие за рамки проблематики истории только данного региона. И прежде всего это касается связи с проблемой истоков позднескифской культуры в целом. Факт единовременного появления совершенно аналогичных по материальной культуре памятников — поселений так называемых поздних скифов — на местах прежних греческих пунктов уже сам по себе примечателен. Это явно был значительный контингент оседлого населения, по каким-то причинам покинувшего прежнее место жительства, разделившегося на отдельные группы и занявшего пункты, известные заранее как удобные для проживания. В связи с этим надо вернуться к концепции об эволюции культуры скифов-кочевников и утверждению о превращении ее в культуру оседлого населения, археологически представленного поселениями типа «Чайка» и других упоминавшихся выше так называемых позднескифских памятников.
К 1970-м гг. П.Н. Шульцем была сформулирована концепция, согласно которой жители этих поселений имели генетическую связь с ранними скифами-кочевниками71. Автор утверждал, что это — скифы Малой Скифии Страбона (VII, 4, 5) и формирование
70 См.: Попова Е.А., Коваленко С.А. Указ. соч. С. 84 и сл.
71 См.: Шульц П.Н. Позднескифская культура и ее варианты на Днепре и в Крыму // Проблемы скифской археологии. МИА. М., 1971. № 177. С. 127 и сл.
позднескифской культуры происходило в степной полосе Скифии в условиях оседания кочевников на землю72. Данная концепция прочно утвердилась в научной литературе. Однако результаты археологических исследований в Северо-Западном Крыму заставляют признать ее ошибочность.
Основное положение упомянутой концепции — об оседании скифов-кочевников на землю — предполагает наличие памятников их оседлости по крайней мере с III в. до н.э. прежде всего в Поднепровье. Между тем таких памятников нет, что подтверждается исследованиями самого последнего времени73. Также нет прототипов этой культуры ни в Северо-Западном, ни в Центральном Крыму, где позднескифские памятники известны не ранее чем со II в. до н.э. Археологические материалы свидетельствуют о том, что культура эта — культура населения прочной и давней оседлости с традициями каменного домостроительства и развитого земледелия, но варварских сельскохозяйственных поселений IV—III вв. до н.э. в упомянутых районах до сих пор не обнаружено. Исследования на городище «Чайка» позволяют в очень осторожной и гипотетической форме высказать некоторые предположения относительно того, как в Северо-Западном Крыму появились поздне-скифские памятники, какими причинами это было вызвано и с какими политическими событиями могло быть связано.
Главный вопрос — откуда взялось население, многочисленные укрепленные поселения которого появились в Северо-Западном Крыму после ухода с этих мест греков. В Крыму мы знаем только один очаг прочной оседлости скифского населения — это Восточный Крым, т.е. Европейский Боспор, который был в это время покрыт сетью сельскохозяйственных поселений74. О значительном скифском компоненте среди жителей поселений Боспора свидетельствуют материалы Акташского могильника75.
И.В. Яценко, публикуя материалы чайкинского городища, обратила внимание на сходство его планировки с боспорскими сельскохозяйственными поселками76. Разницу она видела в отсутствии на последних акрополей. В настоящее время А.А. Масленниковым сделан обзор поселений Боспора и проведена их классификация77. Одним из типов поселений на Боспоре был тип, где «вокруг центральной постройки, своеобразной цитадели, имелись другие строе-
72 Там же.
73 См.: Былкова В.П. Нижнее Поднепровье в античную эпоху (по материалам раскопок поселений). Херсон, 2007. С. 125—126.
74 См.: Кругликова И.Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975. С. 80—113.
75 См.: Бессонова С.С., Бунятян Е.П., Гаврилюк Н.А. Акташский могильник скифского времени в восточном Крыму. Киев, 1988. С. 103.
76 См.: Яценко И.В. Исследование сооружений... С. 38.
77 См.: Масленников A.A. Эллинская хора на краю Ойкумены. М., 1998. С. 26—181.
ния, отгороженные, в свою очередь, еще одной, внешней стеной»78, что мы видим на «Чайке».
В отечественной литературе в свое время укоренилось мнение о враждебных отношениях Боспорского государства со скифами. Однако это касалось скифов-кочевников, которые, судя по сообщениям древних авторов, взимали с него дань. Но некоторые археологические материалы свидетельствуют о другом. Найденная в Пантикапее надпись на жертвенном столе дочери царя Скилура заставила по-иному взглянуть на отношения скифов с Боспором. Этот документ говорит о том, что Боспор и позднескифское государство находились в тесной зависимости, отношения их были дружественными и даже привели к военному союзу79. Одним из свидетельств прочности и долговременности таких отношений поздних скифов и Боспора может быть находка в Неаполе скифском тарелки царицы Гипепирии80.
По строительным остаткам четко прослеживается обострение внешнеполитической ситуации в I в. до н.э., во втором строительном периоде. В это время укрепляются оборонительные стены, закладываются башнями входы на улицы. Думается, что это может быть связано со стремлением Херсонеса вернуть себе захваченные поздними скифами территории. В связи с этим необходимо вспомнить об отношениях Херсонеса, Боспора и позднескифского государства, сложившихся во II—I вв. до н.э. В свое время А.Н. Щеглов высказал предположение, что власть боспорских царей в I в. до н.э. — I в. н.э., под опекой которых находился Херсонес, распространилась и на Северо-Западный Крым81. В связи с этим кажется возможным предложить вариант развития событий, по которому территории прежних владений Херсонеса были заняты поздними скифами в конце II в. до н.э. не без участия Боспора. Будучи двумя самыми сильными государствами в Крыму, причем с разным политическим устройством, Херсонес и Боспор, по-видимому, были антаго-нистами82. Возможно, на этом историческом этапе их интересовали одни и те же земледельческие территории, а поздние скифы являлись той силой, с помощью которой эти два государства осуществляли свои замыслы. Правда, А.А. Масленников говорит о том, что к концу II в. до н.э. общественная ситуация на Боспоре
78 Там же. С. 115.
79 См.: Виноградов ЮГ. Вотивная надпись дочери царя Скилура из Пантикапея и проблемы истории Скифии и Боспора во II в. до н.э. // ВДИ. 1987. № 1. С. 58—73.
80 См.: Яценко И.В. Тарелка царицы Гипепирии из Неаполя скифского // Исто-рико-археологический сборник. М., 1962. С. 110.
81 См.: Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым... С. 134.
82 См.: Нейхард А.А. Херсонесские клейма как источник для изучения торговых связей Херсонеса и Боспора в эллинистическую эпоху // Проблемы истории древнего мира. М.; Л., 1963. С. 315.
не была стабильной, а напротив, он был ослаблен войнами83. Но речь идет не о военном захвате территорий херсонесской хоры, а именно об освоении ее путем переселения сюда какой-то части жителей, о чем красноречиво свидетельствуют археологические материалы «Чайки», так как стратиграфия указывает на значительный временной разрыв между окончанием жизни на греческом поселении и возникновением поселения позднескифского.
В I в. до н.э. в дела Боспора и Херсонеса начинает вмешиваться Рим, и в 46—45 гг. до н.э. Херсонес получает независимость, о чем свидетельствует херсонесский декрет84. По-видимому, Херсонес стремился и ранее получить назад свои территории Северо-Западного Крыма. Этот момент, возможно, и отражают археологические материалы, указывающие на усиление фортификации поздне-скифских городищ в I в. до н.э. Однако Херсонесу это не удалось, и Боспор окончательно распространяет свою власть на СевероЗападный Крым. В этом смысле представляет интерес открытие в Юго-Восточном Крыму боспорской крепости Кутлак85. Ее основание датируется С.Б. Ланцовым серединой I в. до н.э. Возникновение такого военного пункта на пути к Херсонесу именно в это время вполне согласуется с необходимостью для Боспора укрепиться на дальней западной территории. А.А. Масленников отмечает, что «большая удаленность» его от территории Боспорского царства неудивительна, так как «влияние и сила Боспора в это время были значительными и появление сильного форпоста далеко на западе вполне реально»86.
Время со второй половины I в. до н.э. отмечено на «Чайке» активным строительством, когда появляются новые постройки за пределами оборонительных стен. Но во второй четверти I в. н.э. по каким-то причинам городище «Чайка» было оставлено его жителями. Возможно, это следует связывать с активизацией борьбы Боспора с Римом87.
Исследования основного поселения на городище показали, что в слоях, связанных с последним этапом его существования, не прослеживается следов насильственного захвата, нет следов пожаров и значительных разрушений построек88. «Предместье» же, напротив, гибнет в мощном пожаре. Некоторые находки позволяют предполагать, что это связано с военными действиями. Как мы вы-
83 См.: Масленников А.А. Эллинская хора... С. 179.
84 Ю8РЕ. Т. 12. 691.
85 См.: Ланцов С.Б. Раскопки боспорской крепости Кутлак // Археологические исследования в Крыму. Симферополь, 1994. С. 185 и сл.
86 См.: Масленников А.А. Эллинская хора. С. 174.
87 См.: Цветаева Г.А. Боспор и Рим. М., 1980. С. 16, 17.
88 См.: Попова Е.А. О северо-причерноморском... С. 190.
яснили, дата окончательной гибели основной части «предместья» — первая четверть I в. н.э. Это время и на других памятниках отмечено следами разгрома89, что уже ранее исследователи справедливо связывали с боспорскими войнами90. По-видимому, с приходом к власти Аспурга изменились и скифо-боспорские отношения. Дата скифо-боспорской войны до 23 г. н.э. совпадает с временем разгрома «предместья» и уходом жителей с основного поселения, дати-рущегося археологическими материалами также первой четвертью I в. н.э. Возможно, войска Аспурга, разрушив комплекс в «предместье», не решились напасть на лучше укрепленное основное поселение и прошли, не оставив своего контингента для заселения этого пункта. То же самое произошло, вероятно, и на других памятниках, так как следов сарматского влияния в это время нет и в археологических материалах поселений, на которых жизнь возобновилась после разгрома.
Весь облик культуры скифского времени, по материалам городища «Чайка», ближе античному, нежели варварскому. Так, домостроительство на «Чайке» несет на себе, безусловно, традиции строительства греческих античных поселений. Прямоугольные в плане дома, но, правда, меньших размеров, в целом почти регулярная планировка — все это свидетельствует о сильном греческом влиянии91. С.Д. Крыжицкий совершенно справедливо определяет чайкинское скифское поселение как имеющее «античный характер» в объемно-планировочных решениях домов и в технике строительства, приемы которой «приближаются к античной традиции конца эллинизма»92. Из этого можно сделать вывод, что степень эллинизации жителей поселка была очень высока.
В этом смысле интересна новая интерпретация появления нижнеднепровских поселений как возникших в результате волны переселения греков из Ольвии на периферию93. Исследователи отмечают, что и структура поселений, и домостроительство, и материальная культура мало чем отличаются от античных, и с этой точки зрения становится объяснимо подобие локальных вариантов культур Нижнего Поднепровья и Крыма94. Действительно, сходство в основном идет на уровне античных традиций в материальной культуре нижнеднепровских и крымских поселений.
89 См: Внуков С.Ю. Новые данные об истории Северо-Западного Крыма // Археология Крыма. 1998. № 2. С. 37—47.
90 См.: Раевский Д. С. К истории греко-скифских отношений // ВДИ. 1973. № 2. С. 115.
91 См.: Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым. С. 83, 84.
92 Крыжицкий С.Д. Жилые дома античных городов Северного Причерноморья. Киев, 1982. С. 138.
93 См.: Гаврилюк Н.А., Абикулова М.М. Позднескифские памятники Нижнего Поднепровья. Киев, 1991. Ч. II. С. 30.
94 Там же.
Одним из аргументов на основе археологических материалов в пользу непрерывности развития скифской культуры является большой процент лепной керамики в керамических комплексах позднескифских поселений. Однако детальное рассмотрение этой категории вещей показывает, что крымская керамика в целом отличается от нижнеднепровской и не может служить доказательством гипотезы о переселении нижнеднепровских скифов в Крым во II в. до н.э.95 Недавно опубликованные материалы лепной керамики Нимфея96 подтверждают этот тезис и демонстрируют разительное сходство нимфейской с комплексом чайкинской лепной посуды. В обоих комплексах значительная часть форм является подражанием греческой гончарной посуде, в них также присутствуют формы, характерные для «позднескифского» населения Крымского полуострова97.
И еще один объект, открытый на городище «Чайка», позволяет провести аналогию с боспорскими поселениями. Это зольничный холм — характерная черта боспорских поселений98. Первый уровень нашего зольника свидетельствует о наличии культа огня и домашнего очага, так как покрыт ямками с «захоронениями» очагов. Сходство культовых объектов представляется очень важным моментом. А аналогий с боспорскими памятниками конца II—I в. до н.э. на «Чайке» набирается немало. Как мы уже говорили, в «предместье» открыто культовое помещение, где некоторые вещи аналогичны вещам из Таманского толоса99. Очень напоминает это помещение и святилище на поселении «Полянка», датируемое рубежом II—I вв. до н.э. — второй половиной I в. до н.э.100 И наконец, совершенно аналогичны домашние жертвенники, ямки с захоронениями частей животных, которых довольно много на «Чайке»101.
Все это наводит на мысль, что поздние скифы поселений Северо-Западного Крыма могли быть потомками того скифского земледельческого населения, которое давно жило на Боспоре, сохраняя какую-то автономию, и было использовано Боспором для заселения херсонесских земель. О том, что Боспор имел тесную связь с поздними скифами, мы уже упоминали. Возможно, Ски-лур и Палак являлись наместниками Боспора в Северо-Западном
95 Там же.
96 См.: Гаврилюк Н.А., Соколова О.Ю. Лепная керамика Нимфея I в. до н.э. — III в. н.э. // Античный мир и варвары на юге России и Украины. М.; Киев; Запорожье, 2007. С. 258.
97 Там же. С. 287, 288.
98 См.: Масленников А.А. Сельские святилища Европейского Боспора. Тула, 2007. С. 406 и сл.
99 См.: Попова Е.А., Коваленко С.А. Указ. соч. С. 86.
100 См.: Масленников А.А. Античное святилище на Меотиде. М., 2006. С. 75.
101 См.: Попова Е.А. Позднескифские жертвенники с городища «Чайка» // СА. 1990. № 3; Масленников А.А. Сельские святилища... С. 515.
и Центральном Крыму, и это говорит о наличии у поздних скифов типичного для Боспора института соправительства, что и отражено в письменных источниках.
Действительно, материалы позднескифских поселений, и в частности городища «Чайка», свидетельствуют об отсутствии прямой генетической связи с ранней культурой скифов-кочевников. Они, скорее, указывают на связь с другой ветвью скифского народа — оседлыми скифами Боспора. Мы видим в указанных материалах не отражение процесса седентаризации, а лишь замену одного земледельческого оседлого населения (греков) другим (поздними скифами) путем переселения последних на херсонесскую хору с ведома и при поддержке Боспора. При этом Малая Скифия не являлась самостоятельным государством в полном смысле этого слова, а была чем-то вроде провинции Боспора.
Это предположение пока является лишь гипотезой и требует дополнительной проверки. Однако вопрос о пересмотре взглядов на позднескифскую культуру витает в воздухе, и высказанная мысль может рассматриваться как попытка поставить проблему.
Список сокращений
АО — Археологические открытия
ВДИ — Вестник древней истории
КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
НЭ — Нумизматика и эпиграфика
РА — Российская археология
СА — Советская археология
IOSPE — Inscriptiones antiquae orae Septentrionalis Ponti Euxini
Список литературы
1. Беловинцева Н.И., Попова Е.А. Находки кизил-кобинской керамики с городища «Чайка» // Материалы исследований городища «Чайка». М., 2007.
2. Бессонова С.С., Бунятян Е.П., Гаврилюк Н.А. Акташский могильник скифского времени в восточном Крыму. Киев, 1988.
3. Былкова В.П. Нижнее Поднепровье в античную эпоху (по материалам раскопок поселений). Херсон, 2007.
4. Виноградов Ю.А. Северное Причерноморье после падения Великой Скифии (своеобразие стабилизации в регионе второй половины III — первой половины II в. до н.э. // Hiperboreus. 1999. Vol. 5. Fasc. 1.
5. Виноградов Ю.Г. Вотивная надпись дочери царя Скилура из Панти-капея и проблемы истории и Боспора во II в. до н.э. // ВДИ. 1987. № 1.
6. Виноградов Ю.Г, Щеглов А.Н. Образование территориального Хер-сонесского государства // Эллинизм. М., 1990.
7. Внуков С.Ю. Новые данные об истории Северо-Западного Крыма // Археология Крыма. 1998. № 2.
8. Внуков С.Ю. Причерноморские амфоры I в. до н.э. — II в. н.э. (морфология). М., 2003.
9. Гаврилюк Н.А., Абикулова М.М. Позднескифские памятники Нижнего Поднепровья. Киев, 1991.
10. Гаврилюк Н.А., Соколова О.Ю. Лепная керамика Нимфея I в. до н.э. — III в.н.э. // Античный мир и варвары на юге России и Украины. М.; Киев; Запорожье, 2007.
11. Голенцов А.С. Фортификация городища Кульчук // Фортификация в древности и средневековье. СПб., 1995.
12. Дашевская О.Д. Раскопки Южно-Донузлавского городища в 1961— 1962 гг. // Краткие сообщения Одесского государственного археологического музея. Одесса, 1962.
13. Дашевская О.Д. О происхождении названия города Керкинитида // ВДИ. 1970. № 2.
14. Дашевская О.Д., Голенцов А.С. К 40-летию раскопок городища Бе-ляус // Археология Северо-Западного Крыма. Симферополь, 2004.
15. Егорова Т.В. Чернолаковая керамика из некрополя у поселка Заозерное // Боспорский феномен: проблемы хронологии и датирования памятников. СПб., 2004.
16. Зубарь В.М. Некоторые аспекты истории Северо-Западной Таври-ки в конце VI — на рубеже ГУ—Ш вв. до н.э. // Проблемы истории, филологии, культуры. Магнитогорск, 2003. Вып. XIII.
17. Карасев А.Н. Раскопки городища «Чайка» в Евпатории // АО 1966 года. М., 1967.
18. Коваленко С.А. О монетном деле Херсонеса Таврического в поздне-классическую эпоху // НЭ. 1999. Т. XVI.
19. Коваленко С.А. Находки монет с городища «Чайка» в Северо-Западном Крыму (1959—2001 гг.) // Проблемы истории, филологии, культуры. М.; Магнитогорск, 2006. Вып. ХУ!/1.
20. Коваленко С.А. Свалка II в. до н.э. в южной части чайкинского городища // Материалы исследований городища «Чайка» в Северо-Западном Крыму. М., 2007.
21. Колотухин В.А. Горный Крым в эпоху бронзы — начале железного века (этнокультурные процессы). Киев, 1996.
22. Колтухов С.Г. Лепная керамика скифского населения степного и предгорного Крыма // Херсонесский сборник. Севастополь, 2004. Вып. XIII.
23. Кругликова И.Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975.
24. Крыжицкий С.Д. Жилые дома античных городов Северного Причерноморья. Киев, 1982.
25. Кутайсов В.А. Кизил-кобинская керамика из раскопок Керкинити-ды // Материалы к этнической истории Крыма VII в. до н.э. — VII в. н.э. Киев, 1987.
26. Кутайсов В.А. Античный город Керкинитида. Киев, 1990.
27. Кутайсов В.А. Керкинитида в античную эпоху. Киев, 2004.
28. Кутайсов В.А., Уженцев В.Б. Калос-Лимен (раскопки 1988—1995 гг.) // Археология Крыма. 1997. № 1.
29. Ланцов С.Б. Раскопки боспорской крепости Кутлак // Археологические исследования в Крыму. Симферополь, 1994.
30. Ланцов С.Б. Античное поселение Ново-Федоровка и некоторые вопросы истории херсонесской хоры // Северо-Западный Крым в античную эпоху. Киев, 1994.
31. Латышева В.А. Раскопки античного поселения Маслины в СевероЗападном Крыму // КСИА. 1978. Вып. 156.
32. Латышева В.А. О населении херсонесской хоры в Северо-Западном Крыму (по материалам поселения Маслины) // Древности 1996. Харьков, 1997.
33. Марченко К.К. Третий период стабилизации в Северном Причерноморье античной эпохи // РА. 1996. № 2.
34. Масленников А.А. Эллинская хора на краю Ойкумены. Сельская территория европейского Боспора в античную эпоху. М., 1998.
35. Масленников А.А. Античное святилище на Меотиде. М., 2006.
36. Масленников А.А. Сельские святилища Европейского Боспора. Тула, 2007.
37. Мошинский А.П. Погребальный обряд некрополя IV—III вв. до н.э. у пос. Заозерное // СА. 1988. № 4.
38. Нейхард А.А. Херсонесские клейма как источник для изучения торговых связей Херсонеса и Боспора в эллинистическую эпоху // Проблемы истории древнего мира. М.; Л., 1963.
39. Попова Е.А. Позднескифские жертвенники с городища «Чайка» // СА. 1990. № 3.
40. Попова Е.А. Юго-Западный квартал скифского поселения у санатория «Чайка» близ Евпатории // Памятники железного века в окрестностях Евпатории. М., 1991.
41. Попова Е.А. Здание типа мегарон позднескифского городища «Чайка» // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 1996. № 1.
42. Попова Е.А. О северо-причерноморском домостроительстве I в. до н.э. — I в. н.э. (по материалам квартала Запад-II городища «Чайка») // Историческая археология: традиции и перспективы. М., 1998.
43. Попова Е.А. Греческое поселение на городище «Чайка» во второй половине III—II в. до н.э. // Материалы исследований городища «Чайка» в Северо-Западном Крыму. М., 2007.
44. Попова Е.А., Коваленко С.А. Историко-археологические очерки греческой и позднескифской культур в Северо-Западном Крыму. М., 2005.
45. Раевский Д.С. К истории греко-скифских отношений // ВДИ. 1973. № 2.
46. Рогов Е.Я. Некоторые проблемы становления и развития Херсонес-ского государства // Stratum plus. 1999. N 3.
47. Сапрыкин С.Ю. Гераклея Понтийская и Херсонес Таврический. М., 1986.
48. Сенаторов С.Н. Поселение позднего этапа кизил-кобинской культуры Карань-2 // Херсонесский сборник. Севастополь, 1998. Вып. IX.
49. Сенаторов С.Н. Кизил-кобинская керамика конца VI — первой половины IV в. до н.э. из раскопок в Херсонесе // Херсонесский сборник. Севастополь, 2003. Вып. XII.
50. Туровский Е.Я. О характере фортификации сельских усадеб Херсо-неса на Гераклейском полуострове в IV—II вв. до н.э. // Фортификация в древности и средневековье. СПб., 1995.
51. Уженцев В.Б. Ранний Калос-Лимен (первая половина — третья четверть IV в. до н.э.) // У Понта Евксинского. Симферополь, 2004.
52. Уженцев В.Б. Эллины и варвары Прекрасной Гавани. Симферополь, 2006.
53. Цветаева Г.А. Боспор и Рим. М., 1980.
54. Шелов Д.Б. Керамические клейма из Танаиса. М., 1975.
55. Шульц П.Н. Позднескифская культура и ее варианты на Днепре и в Крыму // Проблемы скифской археологии. МИА. М., 1971. № 177.
56. Щеглов А.Н. Полис и хора. Симферополь, 1976.
57. Щеглов А.Н. Северо-Западный Крым в античную эпоху. Л., 1978.
58. Щеглов А.Н. Процесс и характер территориальной экспансии Хер-сонеса в IV в. до н.э. // Античная гражданская община. Л., 1986.
59. Щеглов А.Н. Тавры в VII — первой половине IV в. до н.э. и греко-таврские взаимоотношения // Местные этнополитические объединения Причерноморья в VII—IV вв. до н.э. Тбилиси, 1988.
60. Яценко И.В. Тарелка царицы Гипепирии из Неаполя скифского // Историко-археологический сборник. М., 1962.
61. Яценко И.В. Исследование сооружений скифского периода на городище «Чайка» в Евпатории (1964—1967 гг.) // КСИА. 1970. Вып. 124.
62. Яценко И.В. Новые сведения о планировке скифского поселения у санатория «Чайка» в Евпатории // АО 1973 года. М., 1974.
63. Яценко И.В. Крепость и сельские усадьбы херсонесцев на окраине современной Евпатории (IV—II вв. до н.э.) // Путешествия в древность. М., 1983.
64. Яценко И.В. Северный квартал 1 скифского поселения на чайкин-ском городище в Евпатории (по материалам раскопок 1974—1975 гг.) // Население и культура Крыма в первые века н.э. Киев, 1983.
65. Finkielsztejn G. Chronologie detaillee et revisee des eponyms amphoriques rhodiens, dt 270 a 108 av. J.-C. environ // BAR International Series 990. 2001.
66. Latyschev V. Inscriptiones antiquae orae Septentrionalis Ponti Euxini. Пг., 1916.
67. Saprykin S.Yu. Ancient Farms and Land-Plots on the Khora Khersonesos S.l. S.y. Taurike (Research in the Herakleian Península 1974—1990). Amsterdam, 1994.
68. Sceglov A.N. Un etablissment rural en Craimee: Panskoje 1 (fouilles de 1969—1985) // Dialoues d histoire ancienne. 1987. N 13.
69. Stolba V.F., Sceglov A.N. Panskoe 1. The monumental building U 6. Aarhus, 2001.
70. Stolba V.F. Graffiti and Dipinti // Panskoye 1. Aarhus, 2002. Vol. 1.
Поступила в редакцию 22.10.2008
