CC BY
91
УДК 343.13 ББК 67.311
ПРОБЛЕМНЫЕ ВОПРОСЫ ЗАОЧНОГО АРЕСТА ПРИ ИЗБРАНИИ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ — ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПОД СТРАЖУ
МАРАТ АСЛАНБИЕВИЧ КУНАШЕВ,
адъюнкт Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Рецензент: Земскова А.В., доктор юридических наук, профессор
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются проблемы, возникающие при реализации норм действующего уголовно-процессуального законодательства об избрании меры пресечения — заключение под стражу. Проводится сравнительный анализ норм, регламентирующих порядок избрания данной меры пресечения, содержащихся в международных актах и национальном законодательстве. Рассматриваются вопросы заочного ареста.
Ключевые слова: Заочный арест. Мера пресечения. Полномочия суда. Полномочия следователя.
Annotation. In the clause the problems arising at realization in practice of rates of the acting criminal procedure legislation on election of a preventive punishment — imprisonment are considered. The comparative analysis of rates regulating an order of election of the given preventive punishment contained in the international acts and the national legislation is carried out. Questions of correspondence arrest are considered.
Keywords: Correspondence arrest. A preventive punishment. Powers of court. Powers of the inspector.
К числу основополагающих конституционных принципов уголовного процесса относится состязательность сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса РФ — далее УПК РФ). Основу этого принципа составляет разделение функций защиты, обвинения и разрешения дела.
Состязательность предполагает равноправие сторон обвинения и защиты перед судом и корреспондирующий объем прав и обязанностей сторон, которые образуют определенное соотношение (ч. 4 ст. 15 УПК РФ). Помимо этого, в уголовном процессе можно выделить и соотношение объема прав участников уголовного судопроизводства по отношению к функциям и задачам, которые стоят перед ними. Речь идет, прежде всего, о государственных органах и вопросе достаточности их полномочий для успешного выполнения стоящих перед ними задач.
Проблемы, возникающие на практике при применении норм, регламентирующих порядок избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, позволяют говорить о наличии необоснованного, как представляется, расширения полномочий суда в сравнении с однородными полномочиями органов предварительного расследования.
Так, ч. 4 ст. 108 УПК РФ запрещает рассмотрение ходатайства о заключении обвиняемого под стражу без обеспечения его реального участия в судебном заседании. Исключение сделано только для случаев, когда обвиняемый объявлен в международный розыск (ч. 5 ст. 108 УПК РФ). Это решение законодателя, на наш взгляд, сомнительно, поскольку стоящие перед правоохранительными органами задачи по уголовному преследованию лиц, объявленных в международный розыск, и лиц, находящихся в розыске внутригосударственном, идентичны. В этом смысле устанавливать
различные процедуры для применения мер процессуального принуждения для таких лиц вряд ли оправданно.
Сторонники приверженности Европейским ценностям прав человека и прав обвиняемого, оправдывая введение и наличие в законе данной нормы, приводят некоторые примеры, когда обвиняемый якобы не зная о том, что его разыскивают правоохранительные органы, вдруг неожиданно для себя, находясь в другом регионе России, вдали от места производства расследования, оказывается под стражей в пенитенциарном учреждении вне места расследования на основании решения, вынесенного заочно.
Но если критически рассмотреть этот аргумент, то гораздо более тяжелые последствия для обвиняемого может иметь его заключение под стражу в другом государстве, вдали от родины, по решению опять же принятому пусть и судом, но без его участия, с перспективой находиться «за решеткой» на протяжении длительного времени пока компетентные органы двух государств определят порядок и выполнят все законодательные процедуры обоих стран для его экстрадиции.
Согласно постановлению Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2013 г. N° 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключение под стражу, домашнего ареста и залога» (далее постановление Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41), в числе основных источников, содержащих нормы, регулирующие вопросы заключения под стражу на стадии досудебного и судебного производства, названы Конституция РФ, Международный Пакт о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. (далее Пакт 1966 г.) и Конвенция о защите прав и основных свобод от 4 ноября 1950 г. (далее Конвенция 1950 г.). При этом ни в одном из трех перечисленных нормативных актов нет предписаний, обязывающих суд выносить решение о заключении обвиняемого под стражу в его присутствии. Между тем, по отношению к УПК РФ данные нормативные акты обладают большей юридической силой. Более того, положения Конвенции 1950 г. (ст. 5) и Пакта 1966 г. (ст. 9) не содержат требований о том, что решение об избрании меры пресечения в виде заключении под стражу должно приниматься исключительно су-
дом. Так же нет в названных международно-правовых актах какого-либо запрета на вынесение судами вышеуказанных решений заочно. Содержащееся в ч. 3 ст. 5 Конвенции 1950 г. и в ч. 3 ст. 9 Пакта 1966 г. правило о незамедлительном доставление к судье лица, заключенного под стражу, и требование о необходимости судебного разбирательства в течение разумного срока после задержания вполне выполнимы и при принятии заочного решения об аресте с последующим немедленным доставлением арестованного (после его розыска и фактического задержания) в суд для обеспечения права изложения своей позиции по избранной в отношении него мере пресечения. Из этого можно сделать вывод, что предписания ч. 2 ст. 22 Конституции РФ о том, что арест допускается только по судебному решению и тем более 48-ми часовое ограничение задержания никак не продиктовано требованиями Конвенции 1950 г. и Пакта 1966 г. и является отечественным толкованием международной нормы о праве арестованного «в срочном порядке доставляться к судье».
В частности, и в Конвенции 1950 г., и в Пакте 1966 г. говорится, что право на доставление к судье имеет арестованный или задержанный. В ч. 3 ст. 5 Конвенции 1950 г. провозглашается, что каждый задержанный, арестованный, после фактического задержания имеет право предстать перед лицом, наделенным судебной властью. Практически такое же положение содержится в ч. 3 ст. 9 Пакта 1966 г. Указанные нормы вполне ясно можно понять так, что арестованный по решению компетентного органа (не обязательно суда) имеет право на судебное рассмотрение данного решения уже после (но никак не перед и не во время) принятия решения об аресте. Видимо, международная практика правоприменения совершенно обоснованно пришла к выводу, что обязывание правоохранительных органов доставлять в суд обвиняемого для его ареста, если последний намеренно скрывается либо совершил очевидное тяжкое преступление, сделает невозможной одну из основных функций правоохранительных органов — оперативную изоляцию от общества общественно опасных лиц. Исходя из чего можно сделать вывод о том, что международные акты допускают доставление в суд лица, в отношении которого уже принято решение об аресте.
202
Вестник Московского университета МВД России
№ 10 / 2015
Исходя из опять же буквального толкования, международные нормы оставляют на усмотрение национального законодателя определение момента и органа, который может принимать решение об аресте, требуя только обеспечить арестованному (задержанному) возможность срочно предстать перед судом.
На практике предписание правоохранительным органам в течении 40 часов, а именно таким сроком фактически ограничено в ч. 3 ст. 108 УПК РФ время, в течении которого перед судом должно быть возбуждено ходатайство об аресте, приводит к принятию необоснованных, преждевременных решений о постановке перед судом соответствующих вопросов. Причем это проявляется либо в возбуждении необоснованных, немотивированных ходатайств, либо в том, что ввиду недостаточного количества времени, следователю не удается собрать требуемые данные о личности подозреваемого (обвиняемого), которые свидетельствовали бы о необходимости его изоляции от общества, вследствие чего вопрос об аресте перед судом органом не ставится. Так, по результатам 2014 г. по 27% ходатайств следователей и дознавателей органов внутренних дел МВД по Кабардино-Балкарской Республике об избрании меры пресечения в отношении обвиняемых (подозреваемых) — заключение под стражу, судами отказано в удовлетворении в связи с необоснованностью1. В итоге это приводит к тому, что лица, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления объявляются в розыск с мерой пресечения не связанной с лишением свободы. Так, только в МВД по Кабардино-Балкарской Республике в 2014 г. расследование по 125 тяжким преступлениям приостановлено производством по п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РФ, в связи с объявлением в розыск2.
Как представляется Верховный суд РФ, понимая отсутствие в Конституции РФ и международных общеобязательных актах вышеописанных ограничений, для облегчения работы судебным органам и, видимо, в ответ на их предложение с мест, ввел фактически новую норму о том, когда еще, помимо случаев прямо указанных в УПК РФ, возможно принятие решения о заключении под стражу в отсутствии лица. Речь идет о подпункте «г» п. 14 постановления Пленума Верховного суда
РФ от 19 декабря 2003 г. № 41 о том, что избрание ареста допускается в отсутствии лица в суде вышестоящей инстанции, когда осужденный должным образом извещенный о времени и месте судебного заседания туда не явился. Однако, не ясно чем этот случай отличается от случая, когда на стадии предварительного следствия подозреваемому, например, вручена повестка о предстоящем предъявлении обвинения в порядке ч. 2 ст. 172 УПК РФ или просто о необходимости явки к следователю (дознавателю) и подозреваемый или уже обвиняемый, намеренно скрывается от органов расследования, не появляясь по своему месту жительства, нарушая избранную подписку о невыезде или данное обязательство о явке. Как представляется, если бы в рассматриваемом подпункте «г» убрали слово «вышестоящий», а слово «осужденный» заменили на слова «подозреваемый, обвиняемый», то эта проблема была бы так же решена фактическим разрешением заочного ареста на стадии предварительного расследования без каких-либо нарушений Конституции РФ, УПК РФ, Конвенции 1950 г. и Пакта 1966 г.
Кроме того, согласно действующему законодательству не допускается принятие заочного решения о заключении под стражу в отношении обвиняемого, который, будучи задержанным в порядке ст. 90—91 УПК РФ, совершил побег при конвоировании в суд для рассмотрения вопроса о заключении под стражу. Нонсенс, но такого обвиняемого должны найти и доставить в суд для соблюдения процедуры ареста, при этом опять же, неясно возможно ли его повторное задержание в порядке ст. 90—92 УПК РФ. В этом видится существенное противоречие. Так, если обвиняемый скрылся от суда в период нахождения уголовного дела в производстве суда (ч. 2 ст. 238 УПК РФ), то суд может в отношении него заочно избрать меру пресечения в виде ареста. Если же обвиняемый скрылся и (или) совершил побег на стадии предварительного следствия, то заочный арест невозможен. С чем вряд ли можно согласиться.
Таким образом, выявленные проблемные вопросы заочного ареста при избрании меры пресечения, диктуют необходимость совершенствования действующего уголовно-процессуального закона.
Литература
1. Конституция РФ.
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации.
3. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 19 декабря 2013 г. № 41 «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога».
4. Международный Пакт «О гражданских и политических правах» от 16 декабря 1966 г.
5. «Конвенция о защите прав и основных свобод» от 4 ноября 1950 г.
6. Статистические сведения ИЦ МВД по Кабардино-Балкарской Республике.
References
1. The Constitution of the Russian Fédération.
Гражданский процесс. Учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности 030501 «Юриспруденция» / [Л.В. Туманова и др.]; под ред. Л.В. Тумановой, Н.Д. Амаглобели. 8-е изд., пере-раб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. 599 с. (Серия «Dura lex, sed lex»).
Раскрыты основные темы курса: сущность и источники гражданского процессуального права, гражданские процессуальные правоотношения, участники и сроки судопроизводства, порядок и особенности его ведения. Рассмотрены основные положения арбитражного процесса, нотариата, третейского суда, а также порядок обращения российских граждан в Европейский суд по правам человека.
Особое внимание уделено порядку рассмотрения гражданских дел в судах апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, а также по делам о пересмотре по новым или вновь открывшимся обстоятельствам судебных постановлений, вступивших в законную силу.
Для студентов, аспирантов и преподавателей высших и средних специальных учебных заведений юридического профиля, а также для всех инте-ресующихся вопросами гражданского процесса.
2. Criminal Procedure Code of the Russian Federation.
3. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation from 19.12.2013 № 41 «On the practice of courts of law on preventive measures in the form of detention, house arrest and bail».
4. International Pact «On Civil and Political Rights» from 16.12.1966.
5. «The Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms» from 04.11. 1950.
6. Statistical information IC Interior Ministry of Kabardino-Balkaria republic Reports PSO/ PSN.
1 Статистические сведения ИЦ МВД по Кабардино-Балкарской Республике — отчет PSO/PSN
2 Там же.
Гражданский процесс
204
Вестник Московского университета МВД России
№ 10 I 2015
