CC BY
0
Вестник УДК 101 1
°nM>K°r0 Г^Гг^Т^. DO1 10.24147/1812-3996.2024.2.66-73
2024. №2 (29). С. 66-73
ПРОБЛЕМА «ЖИЗНЕННОГО МИРА» КАК ИСХОДНОЙ ПОЧВЫ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ В КОНЦЕПЦИИ Э. ГУССЕРЛЯ
Н. А. Черняк
д-р филос. наук, доцент, профессор, e-mail: chernyaknatalya@rambler.ru Омский государственный университет им. Ф. М. Достоевского, г. Омск, Россия
Аннотация. В статье анализируется идея Э. Гуссерля о «жизненном мире» как исходной почве всякого научного знания в контексте решения задачи построения философии как строгой науки. Рассматривается тема генезиса чистых сущностей, учреждения геометрических и математических конструктов, а также отнесения становления наук к жизненному миру. Дается оценка гуссерлев-ской идее исторического априори как неустранимого пред-научного культурного горизонта и важнейшего условия выработки объективно-истинного научного знания.
Ключевые слова: «жизненный мир», донаучное знание, аподиктичность, математическое априори, историческое априори.
В философской эволюции Э. Гуссерля можно выделить несколько этапов, каждый из которых акцентирует специфический корпус проблем, и, тем не менее, эти этапы внутренне связаны между собой рядом магистральных идей. Одна из них -идеал философии как строгой науки, который не ограничен нормами логических и дедуктивных наук. С точки зрения Гуссерля, научность философии заключается не в некритическом следовании нормам точных наук, а в реализации собственной автономности и рациональности, логически предшествующих всякому позитивному знанию. Радикальная автономность философии означала беспредпосылочность философского знания, способом достижения которой объявлялось эпохе, феноменологическая и трансцендентальная редукции, а рациональность выражалась в обеспечении чистоты и самоосведомленности методических процедур, исключавших все непроясненные и некритически усвоенные предпосылки. Целью феноменологического проекта было выявить «корни», или «начала», всякого знания, тот неустранимый фундамент, который делает возможным научное знание, а также исходные жизненные смыслы и ценностные установки. Игнорирование этих «корней», самоустранение от вопросов ценности и смысла послужило, с точки зрения, Гуссерля, причиной кризиса западноевропейских наук рубежа Х1Х-ХХ вв.
Нужно сказать, что тема исходной почвы научного знания не сразу стала центральной в философской эволюции Гуссерля, но как момент проблемы становления философии как универсальной науки присутствовала всегда. В «Картезианских размышлениях» Гуссерль, опираясь на декартовскую идею о первоначалах философии, стремится дать обоснование и доказательство возможности универсальной науки. При этом он пишет, что «для Декарта само собой заранее разумелось, что
универсальная наука имеет вид дедуктивной системы, все здание которой должно опираться на аксиоматический фундамент, служащий основанием дедукции». Роль этого неустранимого фундамента у Декарта, по словам Гуссерля, играет «аксиома абсолютной самодостоверности ego вместе с врожденными этому ego аксиоматическими принципами» [1, с. 332]. Требование обоснованности и доказательности универсальной науки остается незыблемым и для Гуссерля. В качестве безусловного критерия научного знания Гуссерль называет идею адекватной очевидности и абсолютной несомненности, которые принимают характер аподиктичности, т. е. необходимости и достоверности знания.
Только придерживаясь таких принципов, наука сможет полноценно выполнять возложенные на нее функции и выявлять искомое в требуемом от нее истинном виде. Эти предпосылки диктуют необходимость найти первое аподиктическое знание, которое предшествовало бы всем иным знаниям. Существование мира в качестве такового первоначального знания, данного в опыте, Гуссерлем сразу отметается, ибо чувственный опыт не соответствует сам по себе критериям аподиктичности. Вслед за Декартом он приходит к идее трансцендентальной субъективности, к ego cogito как к аподиктически достоверной и последней почве суждений, на которой должна быть основана всякая радикальная философия [1, с. 345]. Собственно период трансцендентальной феноменологии с такими ключевыми работами Гуссерля, как «Картезианские медитации», «Лекции по феноменологии внутреннего сознания времени», «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» и др., посвящен тщательной разработке трансцендентального Ego как неустранимого фундамента, на котором должна строиться радикальная философия.
В поздних работах - «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» и «Начало геометрии» - вводится тема истории или генезиса чистых сущностей, о которых шла речь в трансцендентальной феноменологии, учреждения геометрических и математических конструктов, а также отнесения становления наук к жизненному миру. Мысль Гуссерля заключается в том, что каким бы самодостаточным и замкнутым на себя предприятием не выглядела бы наука, она возникает не на пустом месте. Таковым фундаментом, на котором рождается всякое научное знание, является жизненный мир.
Жизненный мир, мир «презренной доксы» - это мир, в котором мы живем в естественной установке, мир, как он предстает в наших непосредственных переживаниях, это - «царство изначальных очевидностей». Он естественным образом заранее дан отдельным лицам в актуальном контакте с другими как «этот» мир, общий для всех, он всегда дан как универсальное поле всякой действительной и возможной практики. Это пространственно-временной мир вещей, как мы его познаем в опыте нашей жизни. Жизненный мир уже всегда присутствует для нас, ведущих в нем бодрствующую жизнь, как мир нашей повседневной практической и познавательной деятельности. При этом Гуссерль обращает внимание на то, что объекты этого мира приобретают для нас значимость лишь в плане горизонта мира, т. е. в совокупности значимостей, приобретенных людьми в их совместной жизни, в мире обычных интерсубъективных опытов [2, с. 167, 175, 182]. И именно конкретный жизненный мир образует постоянную почву значений и смыслов как под-основу для наук, он создает жизненную среду, в которой коренится «научно-истинный» мир.
Для Гуссерля важно показать, что именно жизненный мир, принадлежащие ему изначальные очевидности, служит источником научного знания, его многочисленные дологические значимости обосновывают логические, теоретические истины. Лишь в силу этой укорененности в жизненном мире объективная наука имеет постоянную смысловую соотнесенность с миром, в котором мы всегда пребываем.
Анализ этого жизненного мира, должен, согласно Гуссерлю, стать задачей «новой универсальной науки о мире преддающей субъективности». «В противоположность всем прежде разработанным объективным наукам ... это была бы наука об универсальном способе предданности мира, т. е. о том, в чем состоит его бытие в качестве универсальной почвы для какой бы то ни было объективности. И это означает также создание науки о последних основах, из которых всякое объективное обоснование черпает свою истинную силу и которые придают ему его последний смысл» [2, с. 199]. Основанием для такого рода заявления Гуссерлю служит убеждение в том, «что универсальное априори объективно-логической ступени - априори математических и всех прочих, в обычном смысле априорных наук - основывается на по себе более раннем универсальном априори, а именно на априори жизненного мира». «Именно в результате известного идеализирующего свершения на основе априори жизненного мира осуществляется смыслообразование более высокой ступени и бытийная значимость математического и всякого объективного априори» [2, с. 190, 191].
Тем самым, была положена тема истории и генезиса науки, которая будет наиболее полно развернута в трактате «Начало геометрии».
В «Начале геометрии» Гуссерлем ставится задача выяснения того, как субъективные идеальности, такие, как математические и геометрические конструкты, возникшие в сознании первых геометров, обрели статус объективных образований. Причем, отмечает Гуссерль, эта объективность носит идеальный характер. Эта идеальность присуща целому классу духовных образований культурного мира, к которым принадлежат все научные построения, а также произведения художественной литературы. В отличие от телесных материальных объектов, имеющих пространственно-временную индивидуацию, духовные формы обладают универсальностью и идеальной «предметностью». Например, разъясняет Гуссерль, чистая математика имеет дело с телами и с телесным миром лишь в абстракции, а именно лишь с абстрактными гештальтами как с чисто «идеальными» предельными гештальтами. Объективный и инвариантный характер этой идеальности находит свое выражение в том, что «теорема Пифагора, вся геометрия существует лишь один раз, как бы часто и даже на каких бы языках ее ни выражали. Она точно такая же на эвклидовом "языке оригинала" и во всех "переводах", и на всех языках та же самая...» [3, с. 215-216].
Следует сказать, что здесь мы сталкиваемся с проблемой, которая проходит через всю историю западноевропейской философии, начиная с платоновской концепции идей, через дискуссии средневекового реализма и номинализма, новоевропейского рационализма и эмпиризма, неокантианства рубежа Х1Х-ХХ вв., а также позитивизма разного толка и др. концепций нашего времени. Это - проблема природы идеальных образований, объективного статуса идеальных «предметностей», своего рода идеальных гештальтов. Ясно, что все они являются продуктом субъективной
сознательной деятельности. В то же время неоспоримым является факт их надин-дивидуального, инвариантно-устойчивого объективного существования.
В объяснении этого факта Гуссерль отмечает, что такое превращение из внутри-субьективного образования в объективное возможно лишь благодаря языку, благодаря его чувственным воплощениям. Но здесь возникает вопрос: как языковое воплощение из лишь внутрисубьективного делает образование объективным, таким, что геометрическое понятие становится для всех попятным и значимым в своем идеальном геометрическом смысле, уже в языковом выражении как геометрический дискурс, как геометрическое положение? [3, с. 216].
В общем и целом, Гуссерль здесь следует распространенной и разделяемой большинством исследователей концепции социальной (коммуникативной) природы языка. Наше существование всегда окружено неким горизонтом совместной жизни, горизонтом совместно живущих людей. Мы осознаем открытый горизонт нашего со-человечества в качестве тех, с которыми мы вступаем в непосредственный и опосредствованный контакт, во взаимное понимание с другими, и на основе этого контакта вступаем в какого-нибудь рода общность с ними, и затем также в знание об этом совместном бытии. Только через язык и его далеко простирающиеся фиксации как возможные сообщения горизонт человечества является открыто бесконечным, каковым он всегда и есть для людей [3, с. 217]. При этом Гуссерль приводит известный аргумент, представленный им еще в знаменитом Пятом «Картезианском размышлении», заключающийся в том, что мое е§о априори может быть е§о, воспринимающим мир в опыте, только находясь в сообществе с подобными ему другими е§о, благодаря эмпатии, или вчувствованию. Таким образом, Гуссерль рассматривает окружающее человечество как вчувствующееся и языковое сообщество. В контакте взаимного языкового понимания произведения, сохраняя тождественность, распространяются от одного лица к другому, и в понимательной цепи этих повторений многих лиц многократно воспроизведенные образы будут осознаваться как один общий [3, с. 217].
Гуссерль отмечает значение распространения письменности, которая делает возможным реактивацию исходного смыслового образа. И здесь встает проблема, как может геометрия удерживать в живой реактивируемости свою изначальную осмысленность и не утратить смысловое единство в свободной игре ассоциативных образов, в актах производства мышлением нового? [3, с. 224]. Он указывает на значение такой процедуры, как прояснение, благодаря которой пассивный смысловой образ превращается в образ, формирующий себя в активном производстве. Объясненное, проясненное суждение становится традируемой идеальной предметностью. На основе уже признанных суждений становится возможным формирование других суждений по алгоритму дедуктивного вывода. В обосновании великих познавательных конструкций геометрии действует фундаментальный закон: если предпосылки можно действительно реактивировать до изначальной очевидности, то то же можно сделать и с их очевидными следствиями [3, с. 226-227].
Нужно иметь в виду, что главное в этих рассуждениях Гуссерля заключается не столько в том, чтобы описать процесс идеализации, т. е. превращение внутрисубьек-тивных образований в объективные, сколько обосновать тезис о том, что все высшие геометрические и математические истины и гештальты стали возможны, бла-
годаря способности к реактивации изначальных смыслов, заключенных в базисных понятиях донаучного материала. Без донаучного материала, геометрия была бы лишенной смысла традицией, о которой мы бы никогда не смогли бы узнать, обладает ли или обладала ли она когда-нибудь подлинным, истинно разрешимым смыслом [3, с. 228]. Признание этого факта делает необходимым обращение к перво-материалам первого смыслообразования, к перво-предпосылкам, лежащим в донаучном культурном мире.
Однако, по мнению Гуссерля, ситуация Нового времени такова, что именно вследствие повсеместных прагматических успехов геометрия получила возможность существования без реактивации первоначал и продолжает существовать так до наших дней. Ибо открылась, наконец, возможность конструктивно и однозначно, с помощью априорного, всеобъемлющего систематического метода порождать все вообще мыслимые идеальные гештальты [2, с. 45].
Гуссерль ставит перед собой задачу возвращения к первоначалам геометрии, к ее исходным смыслам. Решить ее можно, раскрыв сущностную структуру исторического горизонта, находясь в котором, мы наследуем геометрию и вообще весь культурный мир. Этот исторический горизонт, в котором мы все пребываем, имеет свою сущностную структуру, которую можно раскрыть в силу того, что все исторические факты являются продуктом смыслообразования и необходимо обладают своей внутренней смысловой структурой [3, с. 235]. При этом Гуссерль подвергает критике историческую науку, понимаемую как собрание и описание фактов. Исторический факт обладает своей внутренней смысловой структурой, поэтому необходимо тематизировать всеобщую смысловую почву и свойственную ей априорную структуру для того, чтобы понять смысл отдельных фактов. Ме-тодическое вопро-шание этой структуры дает нам универсальное априори истории.
Мысль Гуссерля об историческом априори нацелена на то, чтобы акцентировать факт наличия некой универсальной горизонтности в нашем пребывании здесь, горизонта имплицитной достоверности, которая никогда не тематизируется, но всегда уже наделена значимостью. Конкретное историческое Априори, обнимающее все сущее в его историческом бытии-ставшим и в становлении или в его сущностном бытии как традиции и традирующего, - это совокупное культурное настоящее, понятое как тотальность универсальной историчности соответствующего способа существования человечества и культурного мира [3, с. 232].
Следующий шаг, который предпринимает Гуссерль, - тематизирование посредством этого метода материала первогеометра в донаучном мире. Проблема заключается в том, чтобы в обращении к сущностному в истории открыть исторический смысл изначальности, свойственный становлению геометрии, благодаря которому она и приобрела объективно-истинностное значение. При этом он считает важным подчеркнуть, что для того, чтобы некое идеальное образование было понятно и в таком виде традировано и воспроизводимо в идентичном межсубъектном смысле, необходимо, чтобы при идеализации учитывалось аподиктически всеобщее содержание пространственно-временной сферы, инвариантное во всех мыслимых вариациях [3, с. 243].
И далее Гуссерль делает предварительный набросок феноменологического анализа перво-предпосылок и перво-основ донаучного исторического мира, окружавшего первого геометра. Такими предпосылками, в частности, являются уверенность
в том, что все вещи с необходимостью должны были обладать телесностью, что эти чистые тела имеют пространственно-временные формы, связанные с ними «вещественные» свойства (цвет, теплоту, тяжесть, твердость и др.). Также ясно, что в потребностях практической жизни вычленяются и оформляются определенные особенности и что техническая практика все больше и больше градуально нацеливается на производство выгодных в каждом данном случае форм и усовершенствований [3, с. 241]. Именно этот материал и служит основанием мыслительной деятельности геометра в его конструировании из этих первичных форм «идеальных предметно-стей».
Любопытным является тот факт, что тема идеализации материальных образований, перевода их во внутрисубъективный мыслительный план, а затем превращение в объективные идеальные гештальты с совершенно иных теоретико-методологических позиций стала одной из актуальных и обсуждаемых в отечественной философии 70-80-х гг. прошлого столетия (см. дискуссию по проблеме идеального между Э. В. Ильенковым, Д. И. Дубровским, В. П. Тугариновым, А. Г. Спир-киным и др. в журн. «Вопросы философии»). А одним из решающих аргументов диалектико-материалистичекого истолкования природы идеального стало известное высказывание В. И. Ленина по поводу мыслительных форм и разного рода иде-ализаций: «Практическая деятельность человека миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом» [4, с. 172].
Однако так случилось, что идеи Гуссерля об историческом априори, пред-данности науке донаучного знания были подхвачены и развиты в специфическом русле представителями других течений и направлений философии ХХ в., в частности, М. Фуко, Ж. Деррида, К. Хюбнером и др. Концепции этих авторов требует отдельного самостоятельного анализа, не предусмотренного в данной работе.
В заключение Гуссерль формулирует требование, предъявляемое претендующей на объективную истину науке: только в раскрытии этого Априори может существовать априорная наука, выходящая за рамки всех исторических фактичностей, только так может выступить наука как "aetema veritas". Но это заключение заставляет Гуссерля поставить вопрос: не стоим ли мы здесь перед огромным и глубоким проблемным горизонтом разума, того же самого разума, который действует в каждом, хоть и простом, человеке, в «animal rationale»? [3, с. 244]. Гуссерль отдает отчет в сложности, глубине и объемности поставленной проблемы. Однако указывает на то, что может служить подспорьем в ее решении. «Окружающий человека мир является в сущности все тем же, сегодня и всегда, а значит, и в том, что касается перво-учреждения и устойчивой традиции, мы можем в нашем собственном окружающем мире самым предварительным образом указать на то, о чем следует далее размышлять для решения проблемы идеализирующего перво-учреждения того смыслооб-разования, которое носит название "геометрия"» [3, с. 244-245].
Поводя итоги, следует сказать, что Гуссерль поставил грандиозную задачу: придать философии статус строгой науки, а также связать объективную науку с жизненным миром и его смыслами. Только таким образом объективирующая наука могла бы исполнить высшее призвание служить интересам и целям человечества. Тот факт, что наука утратила человеческую размерность, Гуссерль обстоятельно рас-
крыл в известном трактате «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология». Главная причина, побудившая написать эту работу, заключалась в ситуации «радикального жизненного кризиса европейского человечества», немаловажную роль в котором сыграло естественнонаучное знание и философия. Гуссерль, как никто другой, чувствовал ответственность науки и философии перед произведшим их человечеством. И как никто другой, считал необходимым формирование новых принципов научной рациональности и философии. Эти принципы должны быть соотнесены с исконными жизненными смыслами и ценностями человека.
Литература
1. Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философия. Философия как строгая наука. - Мн. : Харвест ; М. : АСТ, 2000. - 752 с.
2. Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. - СПб. : Фонд Университет: Владимир Даль, 2004. - 399 с.
3. Гуссерль Э. Начало геометрии. - М. : Лё тш^тет, 1996. - 267 с.
4. Ленин В. И. Полное собрание сочинений : в 55 т. - 5-е изд. - М. : Политиздат, 1967-1975. - Т. 29: Философские тетради. - 1969. - 782 с.
THE PROBLEM OF "THE LIFE WORLD" AS THE STARTING GROUND OF SCIENTIFIC KNOWLEDGE IN THE CONCEPT OF E. HUSSERL
N. A. Chernyak
Dr.Sc. (Philos.), Associate Professor, Professor, e-mail: chernyaknatalya@rambler.ru Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia
Abstract. The article analyzes Husserl's idea about «life world» as the starting ground of any scientific knowledge in the context of solving the problem of building philosophy as a strict science. The article considers the topic of genesis of pure entities, establishment of geometric and mathematical constructs, as well as assignment of formation of sciences to the world of life. The article assesses the Husserlev idea of a historical a priori as an irreversible pre-scientific cultural horizon and the most important condition for the development of objective and true scientific knowledge.
Keywords: "life world", pre-scientific knowledge, apodicticism, mathematical a priori, historical a priori.
Дата поступления в редакцию: 08.02.2024
