CC BY
16
ЧЕЛОВЕК В КУЛЬТУРЕ
DOI: 10.17212/2075-0862-2022-14.4.2-431-452 УДК 02.41.11
ПРОБЛЕМА ВОСПРИЯТИЯ ПОНЯТИЯ «ТОЛЕРАНТНОСТЬ» В РОССИЙСКОМ КУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Бардаков Андрей Васильевич,
кандидат философских наук,
заведующий лабораторией Красноярского краевого института
повышения квалификации (КК ИПК),
Россия, 660017, г. Красноярск, пр. Мира, 76
ORCID: 0000-0002-4381-9652
kerpc@mail.ru
Ломанов Павел Владимирович,
кандидат культурологии,
старший научный сотрудник Красноярского художественного музея имени В.И. Сурикова, Россия, г. Красноярск, 660049, ул. Карла Маркса /Парижской Коммуны, 36/20; доцент кафедры культурологии и искусствоведения Гуманитарного института
Россия, г. Красноярск, 660041, пр. Свободный, 82 ORCID: 0000-0002-3841-7173 lpv79@mail.ru
Аннотация
Статья посвящена проблеме восприятия понятия «толерантность» в современной России. Авторы указывают, что в последние годы сложилась традиция устойчивого игнорирования самого понятия и непринятия основных концепций толерантности. Авторы делают вывод об актуальности понятия «толерантность» и необходимости пересмотра сложившихся практик его использования. В статье рассматриваются 4 основных аспекта критики практик использования понятия. Первый аспект связан с возможностью (в условиях толерантного отношения к чуждым системам ценностей) замещения в культуре своих ценностей чужими. Это может стать разрушительным для всей системы культуры и общества. Второй аспект предполагает возможную несовместимость различных ценностных систем. Авторы предлагают в рамках общественной дискуссии определить границы и пределы в области ценностных систем, а также возможности приятия и неприятия конкретных культурных явлений. Третий аспект критики направлен на существующие концепции толерантности, в которых она понимается как чисто внешнее терпимое отношение к различным проявлениям чуждых культурных установок. Авторы подчеркивают, что именно та-
кой подход к толерантности лег в основу политики «мультикультурализма» и, возможно, стал причиной ее кризиса. Авторы предлагают разрабатывать модель толерантности на основе концепции диалога, развивавшейся в российской культурологической мысли. Диалог не ограничивается только внешними коммуникациями, а требует стремления понять партнера по коммуникативному процессу. Четвертый аспект критики современных концепций толерантности направлен на то, что в современном коммуникационном пространстве уделяется внимание лишь некоторым формам толерантности (расовой, медицинской, гендерной, сексуальной). Они связаны, прежде всего, с индивидуальными проявлениями личности. Но практически игнорируются такие формы, как религиозная, межкультурная, политическая, основанные на особенностях, которые представляют установки, усвоенные в рамках социального и культурного существования индивида, характеризующие его как представителя определенной общности (социальной, культурной, этнической, религиозной).
Ключевые слова: толерантность, гендерная толерантность, политическая толерантность, религиозная толерантность, этническая толерантность, культурная толерантность, коммуникативная толерантность, диалог, индивидуалистическое общество, коллективистское общество.
Библиографическое описание для цитирования:
Бардаков А.В., Ломанов П.В. Проблема восприятия понятия «толерантность» в российском культурном пространстве // Идеи и идеалы. — 2022. — Т. 14, № 4, ч. 2. — С. 431-452. - DOI: 10.17212/2075-0862-2022-14.4.2-431-452.
Понятие «толерантность», восходящее к латинскому слову «tolerantia», может быть переведено на русский язык как «терпимость», и в общем в современном русском языке два термина — «толерантность» и «терпимость» — стали взаимозаменяемы, хотя, конечно же, чаще используется общепринятый вариант «толерантность». У данного понятия в России сложная судьба. Оно получило массовое употребление достаточно давно, еще в начале 1990-х гг., обретя популярность в период с конца 1990-х по конец 2000-х. Помимо профессионального языка ученых (социологов, политологов, культурологов) и философов, а также СМИ, это понятие использовалось в официальных государственных документах. Так, в 2001 г. проблема формирования толерантности была поставлена в федеральной целевой программе «Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001—2005 годы)», утвержденной постановлением Правительства Российской Федерации от 25.08.2001 [23]. Но с начала 2010-х гг. понятие начинает звучать реже и реже. Можно утверждать, что в современной России складывается традиция устойчивого игнорирования или неприятия понятия «толерантность» в социальном, политическом, культурном аспектах. Многие деятели отечественной науки, СМИ, отдельные пред-
ставители высших административных и политических кругов, в том числе определяющие культурную и образовательную политику в России, предпочитают избегать употребления данного понятия. Особенно часто озвучивается критика наиболее распространенных концепций толерантности в кругах, которые условно можно назвать «патриотическими», «консервативными», «традиционалистскими», «церковными». В публицистике часто можно встретить и прямую критику, даже не конкретных концепций толерантности, а самого понятия. Так, один автор прямо заявляет: «Слово "толерантность" в наши дни вызывает стойкое раздражение у людей ортодоксальных, настроенных серьезно в религии вообще, и в церковной жизни в частности» [15].
Для России вследствие ее многонациональности и поликонфессио-нальности проблема толерантности имеет особое значение. Существуют важные документы стратегического планирования, принятые в Российской Федерации на самом высоком уровне, обозначившие поддержание социального, межэтнического, межконфессионального мира в российском обществе как приоритетную задачу. Но в них не употребляется понятие «толерантность». Хотя именно терпимость является необходимым условием социального мира.
В период 2012—2016 гг. в Российской Федерации были приняты следующие документы стратегического планирования, определяющие главные направления государственной культурной, молодежной и национальной политики на период до 2025 или до 2030 г.
1. Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (принята указом Президента РФ от 19 декабря 2012 г.).
2. Основы государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года (утверждены распоряжением Правительства Российской Федерации от 29 ноября 2014 г.).
3. Основы государственной культурной политики Российской Федерации (утверждены указом Президента РФ от 24 декабря 2014 г.).
4. Стратегия государственной культурной политики Российской Федерации на период до 2030 года (утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 29 февраля 2016 г.).
Понятие «толерантность» (терпимость) не используется в языке этих документов. Но в определении целей, задач и приоритетов национальной, молодежной и культурной политики озвучиваются тезисы, из которых возможно прямо вывести необходимость формирования конкретных форм толерантности в российском обществе. Все указанные документы определяют в качестве особой опасности для многонационального российского общества проявления нетерпимости, угрожающие социальному
миру; декларируют как цель выработку межнациональной, межрелигиозной терпимости.
Так, в тексте Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 г. сказано, что приоритетами государственной национальной политики Российской Федерации являются в том числе «укрепление гражданского единства, гражданского самосознания и сохранение самобытности многонационального народа Российской Федерации (российской нации)», «сохранение этнокультурного и языкового многообразия Российской Федерации», «гармонизация межнациональных (межэтнических) отношений, профилактика экстремизма и предупреждение конфликтов на национальной и религиозной почве» [22].
В Основах государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 г. указано, что «проблемным фактором является деструктивное информационное воздействие на молодежь, следствием которого в условиях социального расслоения, как показывает опыт других стран, могут стать повышенная агрессивность в молодежной среде, национальная и религиозная нетерпимость, а также социальное напряжение в обществе». И «ключевой задачей является воспитание патриотично настроенной молодежи с независимым мышлением, обладающей созидательным мировоззрением, профессиональными знаниями, демонстрирующей высокую культуру, в том числе культуру межнационального общения, ответственность и способность принимать самостоятельные решения, нацеленные на повышение благосостояния страны, народа и своей семьи» [17].
Основы государственной культурной политики Российской Федерации и выводимая из них Стратегия государственной культурной политики Российской Федерации на период до 2030 года указывают, что в России «накоплен уникальный исторический опыт взаимовлияния, взаимообогащения, взаимного уважения различных культур — на этом естественным образом веками строилась российская государственность. Ключевая, объединяющая роль в историческом сознании многонационального российского народа принадлежит русскому языку, великой русской культуре.
В формировании системы ценностей России особую роль сыграло православие. Ислам, буддизм, иудаизм, другие религии и верования, традиционные для нашего Отечества, также внесли свой вклад в формирование национально-культурного самосознания народов России. Ни вероисповедание, ни национальность не разделяют и не должны разделять народы России» [16].
В тексте Основ государственной культурной политики Российской Федерации и Стратегии государственной культурной политики Российской
Федерации на период до 2030 г. говорится о культурном кризисе, а к наиболее опасным для будущего России возможным проявлениям этого кризиса относятся следующие: «снижение интеллектуального и культурного уровня общества; девальвация общепризнанных ценностей и искажение ценностных ориентиров; рост агрессии и нетерпимости, проявления асоциального поведения; деформация исторической памяти, негативная оценка значительных периодов отечественной истории, распространение ложного представления об исторической отсталости России; атомизация общества — разрыв социальных связей (дружеских, семейных, соседских), рост индивидуализма, пренебрежения правами других» [16].
Среди принципов культурной политики России указываются «открытость и взаимодействие с другими народами и культурами, представление об отечественной культуре как о неотъемлемой части мировой культуры» [16].
Среди задач определяются: «сохранение этнических культурных традиций и поддержка основанного на них народного творчества, сохранение этнокультурного разнообразия как одного из значимых источников профессиональной культуры и важной составляющей этнонациональной идентичности» [16].
Во всех указанных документах говорится, что проявления национальной, религиозной, культурной нетерпимости представляют существенную угрозу социальному миру в России. И понятно, что без воспитания, формирования религиозной, этнической, культурной толерантности многонациональная, поликультурная, поликонфессиональная Российская Федерация просто не может существовать.
На данный момент можно заключить, что нет другого понятия, которое смогло бы выразить качество, необходимое для поддержания социального мира, кроме слов «терпимость» и «толерантность». Видимо, не стоит избегать и критиковать само понятие, а следует переосмыслить формы его использования. Критика понятия «толерантность» и связанных с его употреблением социальных и культурных практик обычно выстраивается в ракурсе четырех аспектов.
Первый аспект: часто указывается на использование понятия «толерантность» в медицине, где существует термин «иммунологическая толерантность». Сама степень иммунологической толерантности — это степень восприятия иммунной системой организма чужеродных генов как своих. Чем выше уровень толерантности, тем ниже иммунитет организма (так же понятие «толерантность» фигурирует в фармакологии, где, по сути, означает степень привыкания организма к препарату). Авторы, критикующие использование понятия «толерантность», часто проводят аналоги явлениям иммунологической толерантности в социальной жизни.
Если социологическое понятие «толерантность» применять по аналогии с медицинским, то в этом случае высокий уровень толерантности в
Проиллюстрировать данный тезис можно через аксиологический подход. У любого общества есть конкретные базовые ценности — те ценности, на которых выстроена сама культура межличностных и социальных отношений, этика. У разных обществ системы ценностей различны. Если конкретное общество начинает принимать чужие ценностные установки как свои, то может происходить замещение одних ценностей другими. Конечно же, можно возразить, что уважение к чужим ценностям не означает отказа от своих. Но озабоченность данной проблемой, озвучиваемая многими авторами, вполне понятна. Сам процесс замещения традиционных ценностей иными, зачастую диаметрально противоположными, может стать опасным и разрушительным для современного российского общества. Механизм такого замещения хорошо описывается в рамках концепции американского социолога Т. Парсонса, рассматривавшего в своей классической работе «The Social System», вышедшей в 1951 г., общество как системность, состоящую из нескольких «подсистем», выделяемых посредством функционального анализа. Т. Парсонс писал о культуре как о «детерминанте систем человеческого социального взаимодействия» (Culture, that is, ... a determinant of systems of human social interaction) [30, с. 9], при этом настаивая на преимущественно ценностной ее природе. А сама культура выполняет функцию «поддержания образца» [1, р. 24], обеспечивая самовоспроизводство общества. Принятие чуждых ценностей как своих в случае их несовпадения со своими, становясь замещением ценностной системы, культуры, может привести к саморазрушению самого общества.
В отечественной культурологической традиции получила развитие трактовка культуры как «надбиологической коллективной памяти» человечества. Подступы к научной разработке этой концепции предпринял Ю.М. Лотман [12], в популярной форме ее раскрывал Д.С. Лихачёв [9]. Так эту установку выразил Ю.М. Лотман: «С точки зрения семиотики культура представляет собой коллективный интеллект и коллективную память, т. е. надындивидуальный механизм хранения и передачи некоторых сообщений (текстов) и выработки новых. В этом смысле пространство культуры может быть определено как пространство некоторой общей памяти, т. е. пространство, в пределах которого некоторые общие тексты могут сохраняться и быть актуализированы» [12, с. 673]. Такое понимание культуры близко к позиции Т. Парсонса. Культура — память общества, отвечающая за его самоидентификацию, выполняющая функцию «поддержания образца». Как потеря памяти индивидом в результате амнезии может привести к разрушению личности, так и отказ от базовых основ культуры (про-
конкретном обществе будет отрицательным показателем.
являющихся прежде всего как традиционные ценности) может подрывать основы всей системы общества.
Второй аспект также связан с аксиологическим пониманием понятия «толерантность». В современном дискурсе о понятии «толерантность» часто противниками современных концепций толерантности обозначается вопрос: любые ли ценности достойны уважения? Некоторые общества выработали такие нормы, которые просто несовместимы с системами норм и ценностей (этических, культурных) других обществ. Примеров можно приводить очень много. Важно то, что в определенных случаях внешнее проявление толерантности просто может стать прикрытием нравственного нигилизма.
Третий аспект: те модели толерантности, которые предложены в последние десятилетия в западном обществе, основываются не на взаимном уважении различных культур, этнических, социальных, конфессиональных групп. Взаимное уважение требует взаимного познания, понимания, стремления к диалогу. Большая часть современных западных концепций толерантности призывает поверхностно «терпеть» чужие ценности без их понимания. Критика подобных концепций толерантности, основанных на пассивном принятии норм и ценностей другого, уже озвучивалась отечественными авторами [3]. Будет ли устойчивым общество, воплотившее эту форму толерантности? Многие государства Европейского союза в 1980-е — 2000-е гг. столкнулись с притоком мигрантов из чуждых культурно для европейцев стран Африки и Ближнего Востока. С опорой на ряд социологических и культурфилософских концепций политические элиты этих стран попытались выработать модель, получившую название «мультикуль-турализм». Лучше всего ее описывает резолюция Парламентской ассамблеи Совета Европы от 8 ноября 2004 г. «Новая концепция эволюции государства демократического выбора» [29], которая предлагает европейским государствам развивать «гражданский мультикультурализм, основанный на равенстве всех граждан и их равной лояльности по отношению к общему государству (гражданской нации), при уважительном отношении к различиям и межкультурному сосуществованию» [8, с. 13]. К середине 2010-х стало понятно, что «политика мультикультурализма в реальности оказалась политикой "неполной" интеграции, приведшей к целому ряду негативных последствий для культурной и социально-экономической стабильности принимающих европейских стран» [26, с. 186]. Внешнее, поверхностное соприкосновение различных обществ, различных ценностных систем неустойчиво, мирное сосуществование представителей разных этносов, культур, религий почти невозможно. Итогом насаждения такой модели толерантности стал кризис мультикультурализма, с которым столкнулись европейские государства. Исследователи этой проблемы конста-
тируют: «В Европе в последние несколько лет резко изменилось в худшую сторону отношение к мигрантам, особенно к мусульманам. В достаточно широких слоях европейского общества стала возрождаться национальная нетерпимость» [26, с. 186].
Описанный подход к толерантности привел к массовому использованию СМИ, правоведами, публицистами, политиками термина «полит-корректность». Он возник в 1970-е гг. всего лишь как общее ироническое определение набора эвфемизмов, принятых в политической практике, но в наше время стал употребляться в достаточно конкретном значении и восприниматься вполне серьезно. Российский исследователь Л.Г. Ионин пишет: «Политкорректность — это идеология современной массовой демократии, служащая, с одной стороны, обоснованию внутренней и внешней политики западных государств и союзов, а с другой — подавлению инакомыслия и обеспечению идейного и ценностного консенсуса» [7, с. 8]. Авторы представленной публикации считают, что «политкорректность» — это практика использования речевых оборотов, призванных сгладить остроту ситуаций культурного конфликта и недопонимания. Явление «политкорректного языка» свидетельствует о господстве в обществе такой модели толерантности, при которой не подразумевается диалог культур и традиций, а различным сторонам процесса межкультурной коммуникации достаточно лишь выработать систему терминов, обобщающих социальную и культурную реальность. Но понятие «политкорректности» в наше время уже связано не только с языком. Призванные сгладить межконфессиональные, этнические, культурные противоречия запреты (на ношение хиджабов и другой религиозной атрибутики в образовательных учреждениях, на публичное празднование таких традиционных праздников, как Рождество, Пасха и т. д.) в ряде европейских государств тому подтверждение. Абсурд, но призывы к политкорректному поведению сами могут трактоваться как проявления религиозной, этнической, культурной нетерпимости.
Четвертый аспект: в современном дискурсе, формирующемся вокруг проблемы толерантности, часто речь идет лишь об отдельных ее формах (гендерной, сексуальной, расовой и т. д.), и эти отдельные формы подаются как толерантность вообще. Дело в том, что у толерантности (когда речь идет о социальном, культурном, политическом, психологическом контекстах использования понятия) множество конкретных форм. Разные современные авторы выделяют разные формы терпимости, например, Е.Ю. Жмырова выделяет следующие:
— интеллектуальная (толерантность к носителям других взглядов, идей, мнений);
— этническая (к другим этническим группам);
— конфессиональная (к носителям других религиозных убеждений);
— межкультурная (к представителям иных культур);
— гендерная (к представителям другого пола);
— сексуальная (к носителям других представлений о сексуальном поведении);
— медицинская (к людям с иным состоянием здоровья);
— возрастная (к людям других возрастных групп);
— классовая (к представителям других социальных групп) [5, с. 1265].
К приведенному перечню авторы могли бы добавить еще политическую толерантность — терпимость к носителям иных политических взглядов, убеждений.
Проблема в том, что в современных СМИ, а отчасти даже в современном научном и философском дискурсе придают особое, центральное значение одним формам толерантности и занижают значение других. Следует отметить, что между различными формами толерантности существуют противоречия. Бывают ситуации, когда проявление толерантности в одной сфере становится и проявлением нетерпимости в другой. Например, это проблема сексуальной толерантности в ее соотношении с религиозной, этнической, культурной.
Сексуальную толерантность часто смешивают с гендерной. Гендерная толерантность — это в наиболее упрощенном виде терпимое отношение и взаимное уважение между лицами разных полов, принятие определенных психологических особенностей, поведенческих стереотипов, обусловленных принадлежностью к полу, установка на равноправие и равноценность людей вне зависимости от половой принадлежности. В силу того, что к понятию «гендер» в российской научной традиции существует различное отношение, этот термин возможно заменить на понятие «половая толерантность». И в этом случае мы получаем почти синоним с понятием «сексуальная толерантность», учитывая изначальное значение слова sex — «пол». Но в последние десятилетия понятие «сексуальная толерантность» наполняется несколько иным содержанием. Оно стало обозначать терпимое отношение к нетрадиционным формам сексуального поведения, к ряду различных сексуальных инверсий. Большая часть религий (и в особенности мировые религии: буддизм, христианство, ислам), во всяком случае, в их традиционных формах, не принимают и даже категорически запрещают эти нетрадиционные формы сексуальной активности (это касается и часто связанной с религией традиционной этнической культуры). В странах, которые последовательно развивают программы внедрения сексуальной толерантности, обнаруживается конфликт с традиционными религиозными конфессиями, часто принятие сексуальной толерантности обозначает отказ от толерантности религиозной (а иногда и этнической, культурной). Это лишь один пример. Нередко критика разных концепций
толерантности направлена на конкретные формы толерантности (точнее, на их преобладание в современном культурном пространстве при замалчи-
вании других). Действительно, отслеживая в информационном пространстве сообщения, связанные с проблемой толерантности, можно прийти к выводу, что современное западное общество игнорирует религиозную толерантность, очень ограниченно и выборочно (в отношении конкретных народов, культур, политических установок) принимает этническую, межкультурную, политическую, но придает огромное значение сексуальной, гендерной, расовой, медицинской.
Учитывая все аспекты критики понятия «толерантность» и связанных с ним практик (политических, социальных, культурных), авторы представленной публикации считают, что в современных российских реалиях невозможно отказаться от самого понятия, но необходимо пересмотреть контексты его использования, смыслы, которыми оно наделяется.
Что касается первых двух направлений критики современных концепций толерантности (указывающих на аксиологический аспект проблемы), то, по мнению авторов, необходимо в рамках общественной дискуссии четкое определение границ, пределов в области системы ценностей, возможности принятия и непринятия конкретных проявлений поведения личности, культурных и социальных практик. Очень важно на уровне как концептуального, выраженного в рамках культурологических, социологических философских концепций, так и обыденного общественного сознания определить «красные линии» в области сохранения своих, традиционных, ценностей и принятия чужих.
Третий аспект связан с тем направлением критики современных концепций толерантности, которое указывает на недостаточность, непрочность модели, подразумевающей лишь внешнюю терпимость. Важно понимать, что условием, которое делает возможным само проявление толерантности, является наличие процесса коммуникации. Причем коммуникации не односторонней — то есть диалога. С одной стороны, только процесс диалогического общения может включить какие-либо проявления толерантности, с другой — диалог возможен лишь при наличии у сторон определенной комплементарности, что требует в отдельных ситуациях различных форм терпимости. Толерантность — необходимое условие диалога. Здесь уместно привести цитату из письма константинопольского патриарха Николая Мистика халифу ал-Муктадиру, датированного началом X в. (послания Николая Мистика халифу считаются одним из ранних примеров христиано-мусульманского богословского диалога): «И уже по одному этому нам нужно относиться друг к другу общительно и по-братски и из-за того, что мы разделены образом жизни, нравами и религией, не следует вполне чуждаться друг друга и лишать себя и того неполного об-
щения, которое совершается путем письменных сношений» [20]. Для подлинного проявления толерантности необходимым является не готовность к проявлению поверхностной терпимости, а заинтересованность сторон в диалоге.
В европейской философии новейшего времени, особенно немецкой экзистенциальной философии, развивалось течение, которое условно можно назвать «философией диалога». Основными его представителями можно считать М. Бубера, О. Розенштока-Хюсси, К.Т. Ясперса. Параллельно представителями французской мысли также разрабатывалась тесно связанная с проблемой диалога тема «другого» (Э. Левинас, Ж. Дерри-да и др.). Тема диалога стала одной из главных философских проблем в XX в., и она не может не затрагивать проблемы толерантности [27]. В русской мысли первой четверти XX в. В.И. Иванов, философ и поэт-символист, и С.Л. Франк, один из представителей так называемой русской религиозной философии, опережая развитие европейской мысли, занимались проблемой диалога и сделали ее традиционной для отечественной философской и социальной мысли. Позже, в советское время, М.М. Бахтин, Ю.М. Лотман, Д.С. Лихачёв, В.С. Библер развивали диалогическую модель культуры. Особенно важны для отечественной социально-философской традиции построения С.Л. Франка и Ю.М. Лотмана.
Семён Людвигович Франк разрабатывал диалогическую модель функционирования самого общества как «диалогической» системы. В рамках социальной проблематики С.Л. Франк опирался на традиции русской метафизики, того течения, которое получило название «философия всеединства». Основным термином в социологическом учении С.Л. Франка является понятие «соборность», традиционное для русской мысли со второй половины XIX в. У разных авторов по-разному трактуется это понятие. У С.Л. Франка термин «соборность» отображает глубинное основание общества, базовый принцип единства всей социальной системы. Соборность у Франка — единство онтологических «Я» и «Ты», образующее «Мы». Категория «Мы» для С.Л. Франка так же первична, как категории «Я» и «Ты». «Я» и «Мы» обусловлены друг другом. Для Франка на онтологическом уровне бытие едино и ни одна вещь не мыслится сама по себе, а только в своей соотнесенности с другими вещами. Из этого гносеологического принципа и развивает С.Л. Франк свою социальную концепцию. Онтологическое единство «Я» и «Ты» в «Мы» выступает конкретным проявлением единства бытия вообще [10, с. 376]. С.Л. Франк пишет: «соборное единство образует жизненное содержание самой личности» [24, с. 61]. По Франку, «соборность» дополняется «общественностью», которая есть механический принцип организации социума вокруг общих практик и интересов. Два этих принципа (соборность и общественность) не противо-
поставляются С.Л. Франком. Они мыслятся философом как реализация разных типов интеграции общества на двух разных уровнях. Соборность — внутренний, глубинный принцип непосредственного межличностного взаимодействия, общественность — внешний, связанный с социальными институциями. Реализация соборности подразумевает ситуацию диалога, которая невозможна при абсолютном единстве его участников. Диалог всегда подразумевает «другого». И диалог не ограничен сугубо внешними коммуникациями, это всегда стремление понять другого, проникнуть в его мир, взглянуть на бытие его глазами.
Юрий Михайлович Лотман, выдающийся советский филолог, философ, культуролог, считал, что ситуация диалога есть основа самой системы культуры. Обязательным условием для диалога является наличие двух (или более) участников. Само развитие культуры обусловлено именно диалогом: «В реальных исторических процессах... мы имеем дело не с одной, а минимально с двумя "чуждыми" друг другу, то есть устроенными принципиально различным образом культурными системами. Фактически перед нами всегда множество различных систем. Причем некоторые из них представляют собой относительно близкие или, по крайней мере, в определенной степени взаимопереводимые системы. Другие же функционируют именно в силу своей взаимной непереводимости, как чуждые друг другу. Эта заполненность пространства культуры языками разной степени родства и переводимости, с одной стороны, и разной степени отчужденности и непереводимости — с другой, составляет тот реальный механизм, который придает культуре динамический характер» [11, с. 45]. Диалог, по С.Л. Франку и Ю.М. Лотману, лежит в основании системы общества, самой культуры, и толерантность является главным условием этого диалога, его успешности, но не внешняя терпимость, а такая толерантность, которая выстраивается на познании, понимании друг друга. Как уже было сказано, модель культурной толерантности, подразумевающая именно настрой на внешнюю терпимость, которая предлагалась странам Европейского союза в рамках политики мультикультурализма, показала свою несостоятельность. И, возможно, перед обществом стоит задача выработки иной модели, подразумевающей настроенность на диалог как базовое условие сосуществования различных культур.
Четвертый аспект критики указывает на то, что среди многочисленных форм толерантности в современных обществах отдается предпочтение только нескольким: гендерной, сексуальной, расовой, медицинской. При этом религиозная, а частично и этническая, межкультурная, политическая часто игнорируются в СМИ, в политических заявлениях, в специальных научных исследованиях. Интересно, что само начало дискурса толерантности в европейской мысли связано с той формой, которую
в данной публикации мы условно называем «религиозной». Как отмечает В.Ф. Мезенцев, «проблема толерантности в европейской истории раннего нового времени возникает как проблема веротерпимости в условиях ожесточенного религиозного противостояния, развернувшегося с началом Реформации» [13, с. 201]. Можно утверждать, что у истоков этого дискурса находится фигура Дж. Локка с его «Опытом о веротерпимости» (1667) и «Двумя посланиями о веротерпимости» (1686). Но в современном западном обществе с его индивидуалистической направленностью и религиозным индифферентизмом проблема религиозной терпимости уходит на второй план.
По наблюдению авторов, практически все существующие формы толерантности так или иначе связаны с проявлениями терпимости либо к непосредственным индивидуальным особенностям участников процесса коммуникации, человеческих личностей (интеллектуальная, гендерная, сексуальная, медицинская, расовая), либо к усвоенным в рамках социального существования культурным особенностям (межкультурная, этническая, религиозная, политическая). Понятно, что социально детерминированные культурные особенности индивида проявляются в том числе на уровне непосредственной коммуникации и часто определяют личностные характеристики. Да и определенные культурные, религиозные, политические установки часто индивид усваивает в силу личностных особенностей. Но мы можем обобщенно разделить толерантность на терпимость к личности (различным поведенческим личностным проявлениям) с ее многочисленными индивидуальными особенностями и терпимость к характеристикам, носителями которых являются группы — этнические, религиозные, социальные и т. д., да и усваиваются эти характеристики в процессе социального бытия индивида. Некоторые авторы эти две группы форм толерантности связывают с «либеральными» и «консервативными» ценностями культуры [14]. Но невозможно классифицировать формы толерантности на основании доминирующих в обществе направлений политической идеологии.
Существует традиция рассмотрения истории человечества вообще, а также отдельных социальных и культурных процессов через диалектическое противопоставление коллективистских и индивидуалистических в своих глубинных основаниях обществ. В последние десятилетия выходили даже учебные пособия, использовавшие подобный подход [6]. Российское общество традиционно относят к коллективистским, противопоставляя индивидуалистическим западным. Одним из авторов, стоявших у истоков такого противопоставления, был Ф.А. фон Хаек. В своей известной работе «Дорога к рабству» он называл толерантность главной характеристикой, базовой ценностью и необходимой основой
именно индивидуалистического общества. Характеризуя индивидуализм как форму существования западного общества нового времени, он писал: «его основной чертой является уважение к личности как таковой, т. е. признание абсолютного суверенитета взглядов и наклонностей человека в сфере его жизнедеятельности, какой бы специфической она ни была, и убеждение в том, что каждый человек должен развивать присущие ему дарования. Я не хочу употреблять слово "свобода" для обозначения ценностей, господствующих в эту эпоху: значение его сегодня слишком размыто от частого и не всегда уместного употребления. "Терпимость" — вот, может быть, самое точное слово. Оно вполне передает смысл идеалов и ценностей, находившихся в течение этих столетий в зените и лишь недавно начавших клониться к закату, чтобы совсем исчезнуть с появлением тоталитарного государства» («But the essential features of that individualism ... are the respect for the individual man qua man, that is, the recognition of his own views and tastes as supreme in his own sphere, however narrowly that can be circumscribed, and the belief that it is desirable that men should develop their own individual gifts and bents. "Freedom" and "liberty" are now words so worn with use and abuse that one must hesitate to employ them to express the ideas for which they stood during that period. "Tolerance" is, perhaps, the only word which still preserves the full meaning of the principle which during the whole of this period was in ascendant and which only recent times has again been in decline, to disappear completely with the rise of the totalitarian state)» [28, p. 14]. То есть, по Ф. фон Хаеку, терпимость — характеристика исключительно индивидуалистического общества. Правда, фон Хаек принимает лишь такие формы толерантности, которые связаны с проявлениями индивидуальных особенностей личности. Мы указывали выше, что такие виды толерантности могут противоречить другим, относящимся к особенностям, усвоенным в рамках социокультурного взаимодействия. Мы уже указали на то, что формы терпимости к личностным, «индивидуалистическим» качествам и установкам, не обязательно находятся в противоречии с терпимостью к «коллективистским». Многие из них, например, мировоззренческие установки (религиозные и политические взгляды), поведенческие стереотипы, присущие социальным группам, этносам, при определенной мере их усвоения индивидом становятся проявлениями личностными. Ф.А. фон Хаек, приписывая терпимость индивидуалистическим обществам, направлял свою критику на любые формы коллективизма (который он связывал с тоталитарными политическими режимами). Но невозможно разделять наличное многообразие обществ на коллективистские и индивидуалистические. Общество — это сложная система, на разных уровнях которой одновременно могут преобладать то коллективистские, то индивидуалистические установки.
Но мы видим, что в новейшее время в ряде европейских стран и в США в политическом дискурсе идет постепенное вытеснение многих коллективистских ценностей, установок и осуществляется усиленная пропаганда индивидуалистических.
При этом сама толерантность может проявляться на разных уровнях коммуникативного процесса. И нельзя смешивать формы терпимости, осуществляющиеся на уровне непосредственного взаимодействия индивидов, с формами, осуществляющимися на том уровне, когда стороны коммуникативного процесса (и группы, и отдельные личности) представляют конкретные социальные и культурные объединения, сообщества.
Форма терпимости, проявляющаяся на самом базовом уровне межличностного общения, — «коммуникативная толерантность». По определению В.В. Бойко, она представляет «характеристику отношений личности к людям, показывающую степень переносимости ею неприятных и неприемлемых, по ее мнению, психических состояний, качеств и поступков партнеров по взаимодействию» [2, с. 396]. С.В. Русакова пишет о ней: «Коммуникативная толерантность — это психосоциальная характеристика личности, проявляющаяся при взаимодействии личности с окружающими людьми, характеризующаяся бесконфликтным, коммуникативным поведением и принятием различных качеств и поступков субъектов для достижения положительных целей» [19, с. 13]. Коммуникативная толерантность, таким образом, может пониматься как своеобразная основа других форм толерантности и связываться с определенными навыками общения, нормами этикета, уважительным отношением к любым партнерам по коммуникативному процессу.
Но существование личности в обществе делает необходимым наличие других форм толерантности, связанных уже не с частными ситуациями общения, а с практиками принятия или непринятия определенных социальных и культурных характеристик индивида, не исчерпывающихся коммуникативными навыками и психологическими особенностями.
По мнению авторов представленной публикации, такие виды толерантности, как интеллектуальная, гендерная, медицинская, возрастная, отражают, прежде всего, аспекты толерантности коммуникативной. Тогда как толерантность этническая, религиозная, межкультурная, политическая связаны с другим уровнем общения, когда непосредственные участники коммуникационного процесса предстают как носители конкретных ценностных систем, определенных мировоззренческих позиций, присущих конкретным сообществам поведенческих стереотипов и т. д. Основания этих форм толерантности так
или иначе лежат в восприятии культурных норм. И очень обобщенно все эти формы терпимости можно свести к «толерантности культурной». Важно, что использование самого понятия «культурная толерантность» получило основания в таком важном документе, имеющем международное значение, как Декларация принципов терпимости (в английском оригинале документа «Tolerance»), принятая резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 г. В декларации прямо заявляется, что «терпимость означает уважение, принятие и правильное понимание богатого многообразия культур нашего мира, наших форм самовыражения и способов проявлений человеческой индивидуальности» [4].
Таким образом, хотя многими российскими авторами часто озвучивается критика как наиболее распространенных концепций толерантности, так и практик использования понятия, сам термин «толерантность» остается актуальным; другого научного и философского понятия, выражающего весь спектр смыслов, в него включенных, пока не предложено. Существующая критика скорее выражает необходимость пересмотра содержания, вкладываемого в понятие «толерантность».
Литература
1. Батыгин Г.С. Структурный функционализм Толкотта Парсонса // Вестник РУДН. Серия: Социология. - 2003. - № 4-5. - С. 6-34.
2. Бойко В.В. Энергия эмоций в общении: взгляд на себя и других. - М.: Фи-линъ,1996. - 472 с.
3. Быстров В.Ю. Границы толерантности // Вестник СПбГУ. Философия и конфликтология. - 2020. - Т. 36, вып. 1. - С. 24-34.
4. Декларация принципов терпимости (принята резолюцией 5.61 Генеральной конференции ЮНЕСКО от 16 ноября 1995 года). - URL: https://www.un.org/ ru/documents/decl_conv/declarations/toleranc.shtml (дата обращения: 01.12.2022).
5. Жмырова Е.Ю. О понятии «толерантность» и ее видах // Вестник Тамбовского государственного технического университета. - 2006. - Т. 12, № 4Б. -С. 1265-1269.
6. Ивин АА. Философия истории. - М.: Гардарики, 2000. - 528 с.
7. Ионин Л.. Политкорректность: дивный новый мир. - М.: Ад Маргинем Пресс, 2012. - 112 с.
8. Кризис мультикультурализма и проблемы национальной политики / под ред. М.Б. Погребинского и А.К. Толпыго. - М.: Весь Мир, 2013. - 400 с.
9. Лихачев Д.С. Письмо сорок первое. Память культуры // Лихачев Д.С. Письма о добром и прекрасном. - М.: Детская литература, 1985. - С. 166-174.
10. Ломанов П.В. Научный потенциал социально-философской концепции С.Л. Франка // Наука и образование: опыт, проблемы, перспективы развития:
материалы Международной научно-практической конференции / Красноярский государственный аграрный университет. — Красноярск, 2017. — С. 374—377.
11. Лотман Ю.М. Непредсказуемые механизмы культуры. — Таллин: TLU Press, 2010. - 232 с.
12. Лотман Ю.М. Семиосфера: Культура и взрыв; Внутри мыслящих миров; Статьи. Исследования. Заметки (1968-1992). — СПб.: Искусство-СПб, 2010. — 704 с.
13. Мезенцев В.Ф. Джон Локк и зарождение толерантности в Европе в Новое время // Историко-педагогические чтения. — 2016. — № 20-2. — С. 201—208.
14. Мирзахмедое А.М., Мирзахмедое ХА., Абдухаликоеа НА. Толерантность как предмет исследования антропологии // Globus: Гуманитарные науки. — 2021. — № 1 (35). — С. 20—26.
15. Монахиня Елисаеета (Сенчукоеа). Толерантность: попустительство или любовь? — URL: https://blog.predanie.ru/article/tolerantnost-popustitelstvo-ili-lyubov/ (дата обращения: 01.12.2022).
16. Основы государственной культурной политики Российской Федерации: утв. Указом Президента РФ от 24 декабря 2014 г. — URL: http://www.kremlin.ru/ acts/bank/39208 (дата обращения: 01.12.2022).
17. Основы государственной молодежной политики Российской Федерации на период до 2025 года (утв. распоряжением Правительства Российской Федерации от 29 ноября 2014 г. № 2403-р). — URL: http://gov.garant.ru/ document?id=70713498&byPara=1 (дата обращения: 01.12.2022).
18. Парсонс Т. Социальная система // Парсонс Т. О социальных системах. — М.: Академический проект, 2002. — С. 73—520.
19. Русакова С.В. Сущностные характеристики коммуникативной толерантности: происхождение понятия // Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова. — 2013. — Т. 19, № 1. — С. 10—13.
20. Николай Мистик.. Два письма к халифу. — URL: https://azbyka.ru/otechnik/ Nikolaj_Mistik/dva-pisma-halifu/ (дата обращения: 01.12.2022).
21. Стратегия государственной культурной политики Российской Федерации на период до 2030 года (утв. распоряжением Правительства Российской Федерации от 29 февраля 2016 г.). — URL: http://static.government.ru/media/files/AsA-9RAyYVAJnoBuKgH0qEJA9IxP7f2xm.pdf (дата обращения: 01.12.2022).
22. Стратегия государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года (принята Указом Президента РФ от 19 декабря 2012 г.). — URL: http://pravo.gov.ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102161949 (дата обращения: 01.12.2022).
23. Формирование установок толерантного сознания и профилактика экстремизма в российском обществе (2001—2005 годы). — URL: http://pravo.gov.ru/ proxy/ips/?docbody=&nd=201009029 (дата обращения: 01.12.2022).
24. Франк СЛ. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992. — 512 с.
25. Хайек ФА. Дорога к рабству. — М.: Новое издательство, 2005. — 264 с.
26. Харитонов И.Н. Кризис политики мультикультурализма и ксенофобия в странах Европы // Социологический альманах. - 2012. - Вып. 3. - С. 186-195.
27. Шевырева М.И. Проблема толерантности в этике другого // Философия и общество. - 2020. - № 2. - С. 131-136.
28. Hayek FA. The Road to Serfdom. - Chicago: The University of Chicago Press, 2007. - 304 p.
29. PACE Resolution No. 1407 (08.10.2004). New concepts to evaluate the state of democratic development. - URL: https://pace.coe.int/en/files/17271/html (accessed: 01.12.2022).
30. Parsons T. The Social System. - Abingdon: Routledge, 2005. - 636 p.
Статья поступила в редакцию 16.06.2022. Статья прошла рецензирование 30.06.2022.
DOI: 10.17212/2075-0862-2022-14.4.2-431-452
THE PROBLEM OF THE PERCEPTION OF THE "TOLERANCE" CONCEPT IN THE RUSSIAN CULTURAL SPACE
Bardakov, Andrey,
Cand. of Sc. (Philosophy),
Krasnoyarsk Regional Institute of Professional Retraining of Educators (KKIPK), 76 Mira Avenue, Krasnoyarsk, 660017, Russian Federation ORCID: 0000-0002-4381-9652 kerpc@mail.ru
Lomanov, Pavel,
Cand. of Sc. (Culturology),
Senior Researcher, V.I. Surikov Krasnoyarsk Art Museum,
36/20 Karl Marx Street, Parizhskoy Kommuny Street, Krasnoyarsk, 660049, Russian Federation;
Associate Professor, Siberian Federal University,
Humanitarian Institute, Department of Cultural Studies and Art History,
82 Svobodny Avenue, Krasnoyarsk, 660041, Russian Federation
ORCID: 0000-0002-3841-7173
lpv79@mail.ru
Abstract
The article is devoted to the problem of perception of the concept of 'tolerance' in modern Russia. The authors point out that in recent years there has been a tradition of persistently ignoring the concept itself and non-acceptance of the basic concepts of tolerance. The authors discuss the relevance of the concept of 'tolerance' and the need to revise the established practices of its use. The article discusses 4 main aspects of criticism of the practices of using the concept. The first aspect is connected with the possibility (in conditions of a tolerant attitude to an alien value system) of replacing one's values with others in culture. This can be destructive for the entire system of culture and society. The second aspect is related to the possible incompatibility of different value systems. The authors propose, within the framework of public discussion, to determine the boundaries and limits in the field of value systems, as well as the possibilities of acceptance and rejection of specific cultural phenomena. The third aspect of criticism is directed at the existing concepts of tolerance, in which it is understood as a purely external tolerant attitude to various manifestations of alien cultural attitudes. The authors emphasize that this approach to tolerance formed the basis of the policy of 'multiculturalism', and may have caused its crisis. The authors propose to develop a model of tolerance based on the concept of dialogue developed in Russian cultural thought. The dialogue is not limited only to external communications, but requires the desire to understand the partner in the communication process. The fourth aspect of the criticism of modern concepts of tolerance is aimed at the fact that in the modern communication space
scientific /journal
attention is paid only to some forms of tolerance (racial, medical, gender, sexual). They are connected, first of all, with individual manifestations of personality. But such forms as religious, intercultural, and political are practically ignored, based on features that represent attitudes learned within the framework of an individual's social and cultural existence, characterizing them as a representative of a certain community (social, cultural, ethnic, religious).
Keywords: tolerance, gender tolerance, political tolerance, religious tolerance, ethnic tolerance, cultural tolerance, communicative tolerance, dialogue, individualistic society, collectivist society.
Bibliographic description for citation:
Bardakov A., Lomanov P. The Problem of the Perception of the "Tolerance" Concept in the Russian Cultural Space. Idei i idealy = Ideas and Ideals, 2022, vol. 14, iss. 4, pt. 2, pp. 431-452. DOI: 10.17212/2075-0862-2022-14.4.2-431-452.
1. Batygin G.S. Strukturnyi funktsionalizm Tolkotta Parsonsa [Talcott Parsons' Structural Functionalism]. Vestnik Rossiiskogo universiteta dru%hby narodov. Seriya: Sotsiologiya = RUDN Journal of Sociology, 2003, no. 4—5, pp. 6—34.
2. Boiko VV Energiya emotsii v obshchenii: v%gjyad na sebya i drugikh [Energy of emotion in socializing: a view on yourself and others]. Moscow, Filin Publ., 1996. 472 p.
3. Bystrov VYu. Granitsy tolerantnosti [Limits of tolerance]. Vestnik Sankt-Peter-burgskogo universiteta. Filosofiya i konfliktologiya = Vestnik of Saint Petersburg University. Philosophy and Conflict Studies, 2020, vol. 36, iss. 1, pp. 24—34.
4. Declaration of Principles on Tolerance (1995). (In Russian). Available at: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/toleranc.shtml (accessed 01.12.2022).
5. Zhmyrova E.Yu. O ponyatii «tolerantnost'» i ee vidakh [To the Notion of "Tolerance"]. Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta = Transactions of the Tambov State Technical University, 2006, vol. 12, no. 4B, pp. 1265—1269.
6. Ivin A.A. Filosofiya istorii [Philosophy of history]. Moscow, Gardariki Publ., 2000. 528 p.
7. Ionin L. Politkorrektnost': divnyi novyi mir [Political correctness: brave new world]. Moscow, Ad Marginem Press, 2012. 112 p.
8. Pogrebinskiy M.B., Tolpygo A.K., eds. Kri%is mul'tikul'turali^ma i problemy natsional'noipolitiki [Multiculturalism crisis and problems of national policy]. Moscow, Ves' Mir Publ., 2013. 400 p.
9. Likhachev D.S. Pis'mo sorok pervoe. Pamyat' kul'tury ["41th letter, Culture memory"]. Likhachev D.S. Pis'ma o dobrom i prekrasnom [Letters of good and beautiful]. Moscow, Detskaya literature Publ., 1985, pp. 166—174.
10. Lomanov P.V [Science potential of S.L. Frank's social-philosophical concept]. Nauka i obrazovanie: opyt,problemy,perspektivy ra%vitiya [Science and education: experience, problems, perspectives]. Materials of International scientific and practical conference. Krasnoyarsk, 2017, pp. 374—377. (In Russian).
References
11. Lotman Yu.M. Nepredska%uemye mekhani%my kul'tury [Unpredictable mechanics of culture]. Tallin, TLU Press, 2010. 232 p.
12. Lotman Yu.M. Semiosfera: Kul'tura i v%ryv; Vnutri myslyashchikh mirov; Stat'i. Issle-dovaniya.. Zametki (1968—1992) [Semiosphere. Culture and explosion. Inside of thinking worlds. Articles. Research. Notes]. St. Petersburg, Iskusstvo-SPb Publ., 2010. 704 p.
13. Mezentsev VF. Dzhon Lokk i zarozhdenie tolerantnosti v Evrope v Novoe vre-mya [John Locke and the Emergence of Tolerance in Early Modern Europe]. Istoriko-pedagogicheskie chteniya, 2016, no. 20-2, pp. 201—208. (In Russian).
14. Mirzakhmedov A.M., Mirzakhmedov Kh.A., Abdukhalikova N.A. Tolerantnost' kak predmet issledovaniya antropologii [Tolerance as a subject of antropology study]. Globus: Gumanitarnye nauki = Globus: Human Sciences, 2021, no. 1 (35), pp. 20—26.
15. Senchukova E. Tolerantnost': popustitel'stvo ili lyubov'? [Tolerance: connivance or love?]. Available at: https://blog.predanie.ru/article/tolerantnost-popustitelstvo-ili-ly-ubov/ (accessed 01.12.2022).
16. Osnovy gosudarstvennoi kul'turnoi politiki Rossiiskoi Federatsii [Basics of state cultural policy of Russian Federation]. Available at: http://www.kremlin.ru/acts/ bank/39208 (accessed 01.12.2022).
17. Osnovy gosudarstvennoi molodеzhnoi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2025 goda [Basics of state yoputh policy of Russian Federation until 2025]. Available at: http://gov.garant.ru/document?id=70713498&byPara=1 (accessed 01.12.2022).
18. Parsons T. Sotsial'naya sistema [Social system]. Parsons T. O sotsial'nykh sistemakh [About social systems]. Moscow, Akademicheskii proekt Publ., 2002, pp. 73—520. (In Russian).
19. Rusakova S.V Sushchnostnye kharakteristiki kommunikativnoi tolerantnosti: proiskhozhdenie ponyatiya [Essential characteristics of communicative tolerance: origins the notion]. Vestnik Kostromskogo gosudarstvennogo universiteta = Vestnik of Kostroma State University, 2013, vol. 19, no. 1, pp. 10—13.
20. Nicholas Mystikos. Dva pis'ma k khalifu [Two letters to khalif]. Available at: https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Mistik/dva-pisma-halifu/ (accessed 01.12.2022).
21. Strategiya gosudarstvennoi kul'turnoi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2030 goda (utv. rasporyazheniem Pravitel'stva Rossiiskoi Federatsii ot 29 fevralya 2016 g.) [Strategy of state cultural policy of Russian Federation until 2030]. Available at: http://static.government.ru/media/files/AsA9RAyYVAJnoBuKgH0qEJA9IxP-7f2xm.pdf (accessed 01.12.2022).
22. Strategiya gosudarstvennoi natsional'noi politiki Rossiiskoi Federatsii na period do 2025 goda (prinyata Ukazom Prezidenta RF ot 19 dekabrya 2012 g.) [Strategy of state national policy of Russian Federation until 2030]. Available at: http://pravo.gov. ru/proxy/ips/?docbody=&nd=102161949 (accessed 01.12.2022).
23. Formirovanie ustanovok tolerantnogo soznaniya i profilaktika ekstremizma v rossiiskom obshchestve (2001—2005 gody) [Formation of tolerant consciousness setting and extremism prevention in Russian society]. Available at: http://pravo.gov.ru/ proxy/ips/?docbody=&nd=201009029 (accessed 01.12.2022).
scientific MAN-AND-CULTURE
journal...............................................................................................................................................
24. Frank S.L. Dukhovnye osnovy obshchestva [Spiritual basis of society]. Moscow, Respublika Publ., 1992. 512 p. (In Russian).
25. Hayek F.A. Doroga k rabstvu [The Road to Serfdom]. Moscow, Novoe izdatel'stvo Publ., 2005. 264 p. (In Russian).
26. Haritonov I.N. Krizis politiki mul'tikul'turalizma i ksenofobiya v stranakh Ev-ropy [The Crisis of the politics of multiculturalism and xenophobia in Europe]. Sotsio-logicheskii al'manakh, 2012, iss. 3, pp. 186—195. (In Russian).
27. Shevyreva M.I. Problema tolerantnosti v etike drugogo [Problem of tolerance in other one's ethics]. Filosofiya i obshchestvo = Philosophy and Society, 2020, no. 2, pp. 131—136.
28. Hayek F.A. The Road to Serfdom. Chicago, IL, University of Chicago Press, 2007. 304 p.
29. PACE Resolution No. 1407 (08.10.2004). New concepts to evaluate the state of democratic development. Available at: https://pace.coe.int/en/files/17271/html (accessed 01.12.2022).
30. Parsons T. The Social System, Abingdon, UK, Routledge, 2005. 636 p.
The article was received on 16.06.2022. The article was reviewed on 30.06.2022.
