CC BY
102
і
ПОЛИТОЛОГИЯ PoLITICAL SCIENCE
УДК 323.1 ББК 66.2
Игорь Николаевич Блохин,
доктор политических наук, доцент, Санкт-Петербургский государственный университет (199106, Россия, Санкт-Петербург, 1-я линия Васильевского острова, 26)
e-mail: igor.blohin@mail.ru
Журналистика в этнополитических коммуникациях: интерпретации толерантности
В статье представлена концепция журналистской деятельности в сфере этнополити-ческой коммуникации. Автор анализирует условия выполнения журналистикой функций политического института. Обоснование участия журналистики в процессах коммуникации в конкретных ситуациях социально-политического взаимодействия обусловливается спецификой субъектов коммуникаций. В статье выделены аспекты журналистской деятельности в условиях этнополитических коммуникаций, определена специфика и представлены возможные варианты анализа. Анализируется интерпретация понятия «толерантность» в зависимости от политического и культурного контекста. Определяется значение толерантности как коммуникативной совместимости. В статье анализируются расхождения в интерпретации толерантности по линиям «большинство - меньшинство» и «естественные - искусственные (конструируемые) сообщества». Предлагается модель анализа коммуникаций с учётом характеристик согласований: политических, международных, экономических, социальных, культурных, исторических, религиозных, демографических, расово-антропологических, языковых, экологических и психологических. Подвергается критике современный нормативный подход к регулированию этнополитических коммуникаций. Рассматривается интерпретация толерантности, формируемая в журналистском сообществе, как коммуникативной, идеологической культурно-мировоззренческой открытости и состояния равноправного этнополитического, этнокультурного диалога.
Ключевые слова: коммуникации, журналистика, публицистика, толерантность, коммуникативная совместимость, идентичность.
Igor Nikolayevich Blokhin,
Doctor of Political Sciences, Associate Professor, St.Petersburg State University (26 1st line of Vasilievsky Island, Saint-Petersburg, Russia,199106)
e-mail: igor.blohin@mail.ru
Journalism in Ethno-Political Communications: Tolerance Interpretation
In article the concept of journalistic activity in the sphere of ethno-political communication is presented. The author analyses the conditions for journalism to execute the political institution functions. The rationale for journalism participation in the communication processes in specific situations of social and political relations due to the specifics of the communications subjects. The article highlights the aspects of journalistic activities in the conditions of ethno-political communications, defined specificity and presents possible options analysis. The author examines the concept of “tolerance” depending on the political and cultural context, defines the value of tolerance as communication compatibility. The article analyses the differences in the
110
© Блохин И. Н., 2014
interpretation of tolerance along the lines of “majority minority” and “natural artificial (imagined) community”. The author proposes a model of communications analysis, taking into account the characteristics of compatibility: political, international, economic, social, cultural, historical, religious, demographic, racial-anthropological, linguistic, environmental, and psychological. In the article the author criticizes the modern regulatory approach to the management of ethno-political communications, discusses the interpretation of tolerance formed in the journalistic community as a communicative, ideological, cultural and attitudinal openness and equal status of ethno-political, ethno-cultural dialogue.
Keywords: communication, journalism, publicism, tolerance, communicative compatibility, identity.
Исследование института журналистики в сфере массовой коммуникации предполагает интеграцию методологических подходов, сложившихся в рамках структурного функционализма (институциональный подход) и теории социальных полей (сферный подход). В данном интегральном контексте бытование, функционирование, существование журналистики происходит в коммуникативной среде, которой обусловлены технологические, социально-психологические, политические, культурные, экономические условия журналистской деятельности.
Обоснование того, каким образом журналистика «работает» в сфере массовой коммуникации, какие задачи решает и какие цели преследует, ставит проблему субъектно-сти («акторности») журналистики, которая в зависимости от характера коммуникативных условий может быть как инструментом, так и относительно автономным субъектом (институтом). Обретение журналистикой институционального статуса возможно только в определённых политических и исторических условиях. При «вертикальной» системе реализации власти, к которой относится определение политики как управленческой директивной деятельности, журналистика выполняет инструментальные функции, она встроена в систему политических отношений, занимая подчинённое положение зависимости от других политических субъектов. В таких условиях журналистика приобретает форму инструмента по реализации пропагандистских, агитационных, релаксационных функций. В условиях «горизонтальной» системы реализации власти политика определяется как деятельность по согласованию интересов различных субъектов в сфере регулирования общественных отношений. Демократическое устройство общественно-политической жизни диктует равноправное сотрудничество институтов власти, гражданского общества и журналистики. Демократия ставит перед журналистикой новые задачи установления диалога власти и общества, представления общественных интересов, экспертизы властных управленческих
решений. Журналистика в условиях демократии приобретает институциональный статус, а её основными регулятивными функциями являются самоуправление и контроль. Таким образом, к политическим функциям журналистики относятся инструментальная функция управления, автономная функция самоуправления (в условиях гражданского общества) и функция контроля, эффективность которой определена условиями общественного доверия к институту журналистики в целом.
Участие журналистики в процессах коммуникации в конкретных ситуациях социально-политического взаимодействия обусловлено спецификой субъектов коммуникаций. Именно необходимость учёта специфики субъектов коммуникаций определяет требования к анализу журналистики в социальном взаимодействии. Поэтому не существует единых рецептов и рекомендаций как к самой журналистской деятельности, так и к её анализу, но существует возможность разработки модели измерений коммуникаций, в которой применимой оказывается дискриминируемый ныне концепт «толерантности».
Толерантность дискриминируется из-за ложной трактовки и поверхностного понимания её как терпимости [9, с. 9-10]. Подобное объяснение восходит к поверхностному христианскому толкованию и подвергается критике даже высшим церковным иерархом [6]. В пропаганде «толерантности как терпимости» есть и заслуга органов власти, регулярно объявляющих программы в области образования, массовой информации, социальной работы и т. д. В условиях отчуждения народа от власти, все исходящие от неё инициативы (даже самые благие) встречают недоверие и скепсис, которые автоматически переносятся и на журналистов, поднимающих тему толерантности и участвующих в её пропаганде.
Толерантность оказалась подвержена расширительному толкованию не только в культурном, но и в социальном аспекте. Подобная трактовка внедряется в сферу регулирования общественных отношений, где толерантного к себе отношения требуют группы
lll
меньшинств, независимо от доминирующего (а поэтому - и интегрирующего общество) блока ценностей, традиций и смыслов социального большинства. Расширение дискурсивного поля толерантности приводит к социальной дезориентации, деформации норм и легитимизации девиаций. Социальные и политические действия, журналистские и даже просто публичные высказывания становятся зависимыми от оценки меньшинств - всегда более сплочённых по сравнению с большинством из-за необходимости постоянного укрепления идентичности. Как результат - меньшинства более активны, в том числе и в сфере массовой информации, а большинство замыкается в «спирали молчания», каждый новый виток которой образуется с выходом на авансцену медиа новой группы меньшинства, требующей признания и общественного внимания.
Таким образом, первый раскол в интерпретации толерантности проходит по линии «большинство - меньшинства». Второй (но, по сути, не менее важный) раскол - по линии «естественные - искусственные (конструируемые) сообщества. Конструктивизм рассматривает социальность как результат деятельности социальных акторов. Это определяемая, обнаруживаемая субъектом принадлежность к культурной группе (идентичность). Конструктивистская модель идентичности обоснована Бенедиктом Андерсоном, который определяет нацию как конструируемое («воображаемое») сообщество [1]. Подобные интерпретации демонстрируют неоднозначность понимания природы национального - нации «конструируются» гражданами («гражданские нации») и/или развиваются естественно и представляют собой высшую стадию этнической эволюции. Отмеченное противоречие приводит к выводу, что каждое сообщество может быть понято и осмыслено только в своём собственном ценностно-культурном контексте. Данный контекст является определяющим для социального коммуникативного взаимодействия и, следовательно, подтверждает, что общих рецептов и требований для достижения согласия не существует. Попытка перевода национальности в разряд искусственных конструкций содействует нивелированию и других естественных идентичностей - гендерных, расовых, цивилизационных и превращает их в объект социальной игры.
В. В. Козловский определяет толерантность «как меру совместимости акторов, участников взаимодействия. Толерантность -это, прежде всего, способ и качество интер-
субъективной совместимости, диапазон солидарности и сплочённости. В толерантности как терпимости выявляются лишь внешние второстепенные черты. В толерантности как совместимости выделяется существенная сторона кооперации, сопряжения и слаженности в отношениях и действиях разных индивидов и групп» [5, с. 188]. Французский исследователь Доминик Вольтон анализирует значение толерантности в контексте коммуникации: «Коммуникация значит всё меньше -передавать послание, редко - делиться с кем-нибудь, чаще всего - договариваться, и в конечном итоге - сосуществовать. <...> На уровне общества это приводит к признанию того, что большинство наших обществ - это общества мультикультурные; в этом состоит их сила, а не угроза, в частности для национальной идентичности. Мультикультурные общества могут легче осмысливать соотношение себя с Другим» [3, с. 23].
В каждой культуре существует собственная иерархия и процедура идентификации других сообществ. Схематично эта иерархия представлена «Своими», «Другими» и «Чужими», а процедура идентификации состоит в согласовании ценностей и факторов коммуникативной совместимости. Журналисту как представителю социальной профессии, который вынужден использовать социально-статусные номинации, постоянно приходиться участвовать в таком согласовании. Коммуникативная совместимость складывается из совокупности согласований политических, международных, экономических, социальных, культурных, исторических, религиозных, демографических, расово-антропологических, языковых, экологических и психологических характеристик. Совокупность согласований формирует образы «Своих» (совпадение основных характеристик и базовых ценностей), «Других» (несовпадение характеристик, но согласие с базовыми ценностями) и «Чужих» (характеристики могут и совпадать, но согласие в поле ценностей отсутствует). Согласованные (интегральные) образы «Своих», «Других» и «Чужих» состоят из следующих компонентов: расово-антропологического
(внешний облик), социально-исторического (оценка событий общей истории и коммуникативных ситуаций), этногеографического (природные особенности и обусловленный ими образ жизни), информационного (актуальная коммуникация) и психологического (национальный характер, менталитет).
В журналистике коммуникативное действие в отношении «Другого» осуществляется на базе ценностного согласия, а в отноше-
нии «Чужого» с целью ценностного переформатирования. Как ценностное согласие, так и ценностное переформатирование строятся на фундаменте целеполагания совместного сосуществования. Таким образом, построение такого общего фундамента преследует выполнение задачи не только консенсуса по поводу совместного сосуществования, но и формулировку согласованных целей дальнейшего совместного развития.
Сторонники нормативного подхода к регулированию толерантности (интолерант-ности) в СМИ декларируют точку зрения об игнорировании этнического фактора в журналистских выступлениях. В 2007 г. Мосгордума выступила с законодательной инициативой о запрете распространения в СМИ «сведений
о национальной, расовой принадлежности или об отношении к религии потерпевших, лиц, совершивших правонарушения, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» [10]. Подобный подход, несмотря на возможную эффективность в достижении межнационального согласия, имеет определённые ограничения. Это отразилось на нормативном регулировании журналистской деятельности в условиях межэтнического взаимодействия в различных странах мира. В разделе «Дискриминация» Кодекса практики, ратифицированного Британской комиссией по жалобам на прессу 26 ноября 1997 г., отмечается: «Пресса вправе упоминать расовую, национальную, половую принадлежность лица, а также его сексуальную ориентацию, физические и умственные недостатки только в случае самостоятельной значимости этой информации» [7, с. 176] (здесь и далее выделено автором). В директиве 12.1 «Материалы о преступлениях» германского Кодекса печати содержится подобное требование: «При публикации материалов о преступлениях принадлежность подозреваемого или преступника к какому-либо религиозному, этническому или другому меньшинству упоминается лишь в том случае, если есть основания считать, что это содействует лучшему пониманию описываемых обстоятельств дела. Особенно следует помнить о том, что упоминание такого рода принадлежности может вызвать волну предубеждений в отношении этих групп, нуждающихся в защите» [4, с. 33-34].
Юридическая практика демонстрирует, что очень сложно доказать национальную мотивацию преступления, с другой - СМИ не могут игнорировать явление так называемой этнической преступности. Кроме того, суще-
ствуют другие трудности, с которыми сталкивается журналист, работающий с материалами о подобных преступлениях. Даже если этническая принадлежность того или иного лица не упоминается, то у взаимодействующих субъектов существуют другие этнокультурные отличительные признаки, которые в журналистском материале не указать невозможно: имя и фамилия, изображение внешности или символических атрибутов. В некоторых случаях этнонимы используются самими преступниками, осуществляющими экстремистские и террористические действия, для обозначения своих организованных групп -«Карачаевский джамаат», «Ногайский батальон» и т. д.
В качестве примера «толерантного» телевизионного сообщения обратим внимание на сюжет телеканала ТВЦ «Трудовым мигрантам из Таджикистана продлят срок пребывания в России»1: «Российское правительство поручило ФМС провести переговоры с Таджикистаном и подписать протокол о внесении изменений в соглашение о трудовой деятельности граждан этой страны в России. Соответствующий документ размещен в понедельник на официальном портале правовой информации. Так, согласно документу разрешение на работу мигрантам будут выдавать на срок заключённого договора, но не более чем на три года. Согласно действующему соглашению между РФ и Таджикистаном, работники могут трудиться в другой стране не более года, но этот срок может быть увеличен ещё на один год “по мотивированной просьбе работодателя или заказчика работ.” После недавних событий в московском Бирюлёве, когда выходец из Азербайджана зарезал 25-летнего жителя столицы, тема нелегальной миграции обострилась в российском обществе». Текст не содержит упоминания этнической или религиозной принадлежности никого из действующих лиц сюжета. Однако сам факт обращения к теме миграции уже вызывает у аудитории определенное отношение, которое опирается на существующие стереотипные представления и опыт реальных социальных взаимодействий.
Один из возможных подходов к определению толерантности состоит в рассмотрении в качестве её критериев норм журналистской деятельности. К таким нормам относятся требования достоверности; рассмотрения фактов и анализа событий в контексте конкретной общественно-политической, социальной, морально-психологической обстановки; пре-
1 2013. 21 октября. URL: http://www.tvc.ru/news/
show/id/19641 (дата обращения: 16.04.2014).
одоления селективности в выборе фактов и событий из всей их совокупности. Перечисленные нормы в их совокупности выступают как интегральный принцип журналистского коммуникативного действия - принцип толерантности, которая представляет собой меру коммуникативной совместимости, т. е. всегда конкретна и зависит от условий уникальной ситуации социального взаимодействия с участием журналиста. Таким образом, толерантность в журналистике связана с мотивом познания других культур, пониманием их ценностного основания и, следовательно, расшифровкой культурных кодов, т. е. фактически уничтожением страха и снятием ксенофобии.
В журналистской среде формируется понимание толерантности как идеологической культурно-мировоззренческой открытости и состояния равноправного этнополитического, этнокультурного (и даже цивилизационного) диалога. СМИ в подобном контексте выступают в качестве площадок коммуникации с целью достижения согласия через артикуляцию (рационализацию) противоречий, поиск «точек согласия», выработку целей и определение направлений совместной деятельности.
Подобную позицию формулирует шеф-редактор радиостанции «Говорит Москва» Рустам Арифджанов: «... абсолютно правильная идея - использовать толерантность как оружие. Ты заманиваешь на свою площадку самую разную аудиторию и уже здесь, в своих стенах, начинаешь с ней работать»1. Рустам Арифджанов формулирует новый подход к пониманию толерантности не как терпимости к проявлениям других идеологий и культур, а как меры коммуникативной совместимости. Для журналистской деятельности такое понимание имеет прямое целевое практическое значение: не провоцировать и обострять конфликты, не оправдывать медиаагрессию требованием привлечения аудитории, а в режиме диалога (пусть даже и в острых формах) искать и находить решения социальных проблем.
Новая русская публицистика XXI в. продолжает традицию своего бытования на стыке художественной литературы и актуальной журналистики. Отсюда и основные вопросы, обращённые к самой себе, - о сопоставимости литературного и журналистского, о перспективах существования, о героях и авторах, об эстетике. «К началу нулевых годов появилась целая “банда”, целая генерация, целое поколение молодых литераторов, писателей, в первую очередь, и критиков, ко-
Завтра. 2006. № 22.
торые пришли в литературу с совершенно другими тезисами, с совершенно другой позицией. Условно говоря, это люди, которые, с одной стороны, унаследовали отчасти модернистское понимание работы над текстом. С другой стороны, они по сущности своей остаются все безусловными традиционалистами и консерваторами» [8]. Круг новых авторов не столько возрастной, сколько мировоззренческий. Объединяет их активное присутствие писателей в медиасфере. Сергей Шаргунов, являясь редактором сайта «Свободная пресса», публикуется одновременно и в «Известиях», и в газете «Завтра», и в «Новой газете»; Захар Прилепин (шеф-редактор «Свободной прессы») печатается и в «Новом мире», и в «Нашем современнике», вёл авторскую программу на телеканале «Дождь»; петербуржец Герман Садулаев выступает на телевидении (100 ТВ, РИегТ^, пишет колонки в журнале «Однако», публикуется в «Знамени», «Огоньке», «Континенте» и др.; писатель из Северодвинска Андрей Рудалёв как критик и публицист публикуется в журналах «Вопросы литературы», «Октябрь», «Дружба народов» и т. д.
Конечно, одновременность присутствия как в мире литературы, так и в мире журналистики не является чем-то особенным для писателей. М. М. Бахтин, анализируя творчество Ф. М. Достоевского, отмечал, что «он почти никогда не апеллирует к истории как таковой, и всякий социальный и политический вопрос трактует в плане современности; и это объясняется не только его положением журналиста, требующим трактовки всего в разрезе современности; напротив, мы думаем, что пристрастие Достоевского к журналистике и его любовь к газете, его глубокое и тонкое понимание газетного листа как живого отражения противоречивой социальной современности в разрезе одного дня, где рядом и друг против друга экстенсивно развертывается многообразнейший и противоречивейший материал, объясняется именно основною особенностью его художественного видения» [2, с. 38].
Однако для литературно-публицистической группы «новых реалистов» такое присутствие в СМИ имеет одно отличительное качество - отрицание деления медиа на «свои» и «чужие». Захар Прилепин отмечает, что ощущает «себя свободным человеком в медиасфере, иногда даже - хозяином. ... это деление и противопоставление: вот здесь можно печататься, а вот здесь нельзя - нас, по большому счету, совершенно не волновало. ... прийти в совершенно враждебную
тебе аудиторию и произнести то же самое - в этом есть даже какое-то гусарство. И в этом есть очевидная стратегия - работать со всем населением России, а не с одним каким-то своим катакомбным ресурсом» [8]. Подобная
установка на активную деятельность в сфере коммуникации демонстрирует, что требование достижения коммуникативной совместимости находит свою опору и в рядах современной отечественной публицистики.
Список литературы
1. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / пер. с англ. В. Николаева. М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково поле, 2001. 288 с.
2. Бахтин М. М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М. М. Собр. соч. в 7 тт. Т.2. М.: Русские словари, 2000. С. 5-175.
3. Вольтон Д. Информация не значит коммуникация / пер. с франц. М.: ПОЛПРЕД Справочники, 2011. 37 с.
4. Кодекс печати с директивами относительно редакционной деятельности. Германский совет по делам печати // Совокупность правовых норм, касающихся печати. Райнбах: Интер Национес, 1996. 36 с.
5. Козловский В. В. Ландшафт социальной и межкультурной коммуникации: между конфликтом и толерантностью // Социальные коммуникации: новое в науке, образовании, технологиях: матер. междунар. науч.-практ. конф. СПб.: Роза мира, 2004. С. 188-190.
6. Патриарх Кирилл. Толерантность - пройденный путь в развитии межрелигиозных отношений. URL: http://www.pravmir.ru/ (дата обращения: 30.04.2014).
7. Правовые и этические нормы в журналистике / сост. Е. П. Прохоров, Г. М. Пшеничный, В. М. Хруль. М.: Аспект Пресс, 2004. 222 с.
8. Прилепин Захар. Путь поколения // День литературы. 2013. №11.
9. Толерантность / общ. ред. М. П. Мчедлова. М.: Республика, 2004. 416 с.
10. Федеральное собрание Российской Федерации. Государственная Дума: URL:http://asozd2.duma.gov.ru (дата обращения: 30.04.2014).
References
1. Anderson B. Voobrazhaemye soobshchestva. Razmyshleniya ob istokakh i raspros-tranenii natsionalizma / per. s angl. V. Nikolaeva. M.: KANON-press-Ts, Kuchkovo pole, 2001. 288 s.
2. Bakhtin M. M. Problemy tvorchestva Dostoevskogo // Bakhtin M. M. Sobr. soch. v 7 tt. T.2. M.: Russkie slovari, 2000. S. 5-175.
3. Vol’ton D. Informatsiya ne znachit kommunikatsiya / per. s frants. M.: POLPRED Spra-vochniki, 2011. 37 s.
4. Kodeks pechati s direktivami otnositel’no redaktsionnoi deyatel’nosti. Germanskii sovet po delam pechati // Sovokupnost’ pravovykh norm, kasayushchikhsya pechati. Rainbakh: Inter Natsiones, 1996. 36 s.
5. Kozlovskii V. V. Landshaft sotsial’noi i mezhkul’turnoi kommunikatsii: mezhdu konfliktom
i tolerantnost’yu // Sotsial’nye kommunikatsii: novoe v nauke, obrazovanii, tekhnologiyakh: mater. mezhdunar. nauch.-prakt. konf. SPb.: Roza mira, 2004. S. 188-190.
6. Patriarkh Kirill. Tolerantnost’ - proidennyi put’ v razvitii mezhreligioznykh otnoshenii. URL: http://www.pravmir.ru/ (data obrashcheniya: 30.04.2014).
7. Pravovye i eticheskie normy v zhurnalistike / sost. E. P. Prokhorov, G. M. Pshenichnyi, V. M. Khrul’. M.: Aspekt Press, 2004. 222 s.
8. Prilepin Zakhar. Put’ pokoleniya // Den’ literatury. 2013. №11.
9. Tolerantnost’ / obshch. red. M. P. Mchedlova. M.: Respublika, 2004. 416 s.
10. Federal’noe sobranie Rossiiskoi Federatsii. Gosudarstvennaya Duma: URL:http:// asozd2.duma.gov.ru (data obrashcheniya: 30.04.2014).
Статья поступила в редакцию 05.05.2014
