CC BY
141
ФИЛОЛОГИЯ
УДК 81'27 Л.В. ОКЛАДНИКОВА
ББК 81.2-7 кандидат филологических наук, доцент
Байкальского государственного университета экономики и права,
г. Иркутск e-mail: [email protected]
ПРОБЛЕМА УНИВЕРСАЛЬНОСТИ ВЕЖЛИВОСТИ
Дискуссия по вопросу об универсальности вежливости основывается на нормативности вербального общения и культурной дифференциации ценностных моделей. Вежливость одновременно универсальна и присуща всем культурным сообществам, но по времени и культурно вариативна. Вежливость является примером лексических универсалий, лингвистический анализ которых применительно к выбранному для исследования языку позволяет определить специфику присущего носителям данного языка видения мира и ценностные доминанты, релевантные для коммуникативного взаимодействия на этом языке.
Ключевые слова: вежливость, культурные нормы и ценности, речевые акты, межкультурная коммуникация.
Большинство эмпирических исследований вежливости основывается на сравнении реализации речевых актов в различных языках1. Неоднозначность полученных результатов данных работ ставит вопрос об универсальности вежливости. Основаниями для исследования данного вопроса является нормативность вербального общения и культурная дифференциация ценностных моделей.
В связи с этим сравнение реализаций речевых актов в различных языках до сих пор вызывает вопросы: являются ли функциональные принципы использования языка универсальными прагматическими принципами, употребление которых культурноспе-цифично2, или они формулируются из концептуализации культурного этноса каждого отдельного языка3.
А. Вежбицкая при исследовании различий между польским и английским языками аргументирует свою позицию тем, что в их основе лежат культурные нормы и культурный этнос: дело не в различных способах выражения вежливости, а в различных культурных ценностях4. Прагматические нормы
взаимодействуют с иерархией ценностей, характерных для той или иной культуры.
Основываясь на данных положениях, А. Вежбицкая критикует теорию вежливости П. Браун и С. Левинсона5 и обозначает ее этноцентричной, аргументируя это тем, что авторы сформулировали свою позицию на основе английского языка и разработали понятие «негативное лицо». Поэтому претензия на универсальность их теоретической модели вежливости оказалась несостоятельной, а именно в том ее пункте, где авторы предполагают, что во всех культурах вежливость обусловлена сохранением лица. Несомненно, это является мотивацией для вежливости, однако такое предположение межкультурно не подтверждается6.
В частности, Р. Ратмайр указывает на то, что в русской культуре больше представлены максимы симпатии, признания и согласия и меньше — максимы такта7. Она определяет русский тип вежливости как «вежливость солидарности» (Solidaritatshбflichkeit), а западноевропейский тип как «вежливость, ориентированную на социальную дистанцию» (Distanzhбflichkeit)8.
© Л.В. Окладникова, 2009
ФИЛОЛОГИЯ
Оперируя понятием «позитивное / негативное лицо», Р. Ратмайр отмечает, что в русской культуре, в сравнении с европейской культурой, менее важно сохранение негативного лица, т.е. потребности к индивидуально обозначенным границам, нежели сохранение позитивного лица, т.е. желания признания и общности. Минимизация дистанции между говорящим и адресатом ведет к тому, что те речевые акты, которые угрожают негативному лицу адресата или говорящего, являются менее ущербными в русской культуре общения, нежели в европейской. Так, например, в соответствии с теорией П. Браун и С. Левинсона, негативному лицу адресата угрожают такие речевые акты, как приказ, совет, предупреждение, угроза; негативному лицу говорящего — принятие предложения, благодарности, неохотное обещание9. Позитивному лицу адресата угрожают следующие речевые акты: жалоба на себя, критика, несогласие. Позитивному лицу говорящего — извинения, принятие комплиментов, признание вины. Названные речевые акты, по мнению Р. Ратмайр, в русской культуре имеют совсем другую градацию10.
Ю. Гу, исследуя вежливость применительно к китайской культуре, приходит к выводу: для китайской культуры важными являются не социальные потребности участников коммуникации, а их ориентация на нормативность вербального поведения, которая и выступает лейтмотивом для демонстрации вежливости11.
Уход от императивных конструкций в японском языке имеет целью также не сохранение лица, а скорее обозначение места, территории, поэтому функция вежливости заключается в оценочном индексировании социальных отношений12.
Универсальность теоретической концепции вежливости по конверсационным мак-симам13 является также спорной. Причина этого лежит в отсутствии эмпирических подтверждений универсальности предложенных максим14. Модель конверсационных максим не является достаточно абстрактной, чтобы она могла структурно выдержать требование универсальности. Каждое речевое сообщество ориентируется на ценности и нормы, в соответствии с которыми его члены организуют вербальное общение.
Методологическая проблема модели конверсационных максим заключена в деривации максим. Они не основываются на квалитативно или квантитативно представленных данных, а также не выведены из какого-либо базисного теоретического конструкта посредством строгой процедуры. Интуитивно распознаваемые, они типичны для аналогичных культур. Для максим не существует обобщающих теоретических критериев для ограничения их числа, соответственно, можно добавлять новые максимы, что мы и наблюдаем в научной литературе.
Несостоятельность претензий на универсальность основных теоретических концепций вежливости обусловлена недостаточной эмпирической базой, которая использовалась для исследования. Последующие работы, основанные на анализе речевых актов, выявили концептуальные различия вербальной реализации вежливости в той или иной культуре. Их результаты позволяют также говорить о парадоксе вежливости: она одновременно универсальна и присуща всем культурным сообществам, но по времени и культурно вариативна; на уровне вербального действия она соответствует социальным правилам и конвенциям определенного культурного сообщества, тогда как тип действия она универсальна.
Дискуссия по вопросу об универсальности вежливости позволяет говорить о культурной вариативности способов вербальной репрезентации вежливости. Данная дискуссия основывается на теоретическом положении А. Вежбицкой о том, что, с одной стороны, язык антропоцентричен, т.е. предназначен для человека, и вся языковая категоризация объектов и явлений внешнего мира ориентирована на человека, а с другой стороны, каждый язык национально специфичен15. В связи с этим необходимо отметить, что универсальные для всего человечества понятия могут образовывать специфичные для каждой культуры конфигурации. Различия в концептуализации основаны на национальном характере, сведения о котором оказываются результатом лингвистического анализа.
Согласно данному тезису, вежливость является примером лексических универсалий, т.е. «универсальных концептов, лексикали-зованных во всех языках мира»16. Лингвисти-
Известия ИГЭА. 2009. № 1 (63)
Л.В. ОКЛАДНИКОВА
ческии анализ такого плана лексических универсалий применительно к выбранному для исследования языку позволяет определить специфику присущего носителям данного языка видения мира и ценностные доминанты, релевантные для коммуникативного взаимодействия на этом языке.
Примечания
1 Ide S. Formal forms and discernment // Multilingua. 1989. N° 8. P. 223-248; Idem. The concept of politeness: an empirical study of american english and japanese // Politeness in language: studies in its history, theory and practice. Berlin, 1992. P. 281-297; Watts R.J. Linguistic politeness and politic verbal behaviour: Reconsidering claims for universality // Ibid. P. 43-69; Gu Y. Politeness phenomena in modern chinesa // Journal of pragmatics. 1990. Vol. 14. P. 237-257; Fraser B. Perspectives on politeness // Ibid. P. 219-236; Kasper G. Linguistic politeness. Current research issues // Ibid. P. 193-218; Arndt H., Janney R.W. Intracultural tact versus intercultural tact // Politeness in language: studies in its history, theory and practice. P. 21-41; Blum-Kulka Sh. Indirectness and politeness in requests: same or different? // Journal of pragmatics. 1987. Vol. 11. P. 31-146; Idem. The metapragmatics of politeness in israeli society // Politeness in language: studies in its history, theory and practice. P. 255-280; Held G. Verbale Höflichkeit: Studien zur linguistischen Theorienbildung und empirische Untersuhung zum Sprachverhalten französischer und italienischer Jugendlicher in Bitte-
und Dankessituationen. Tübingen, 1995; Rathmayr R. Höflichkeit als kulturspezifisches Phänomen: Russisch im Vergleich // Wechselbeziehungen zwischen slawischen Sprachen, Literaturen und Kulturen in Vergangenheit und Gegenwart. Innsbruck, 1996. S. 174-185.
2 Searle J.R. Speech acts: an essay in the philosophy of language. Cambridge, 1969; Austin J.L. How to do things with words. Oxford, 1962; Leech G.N. Principles of pragmatics. L., 1983; Brown P., Levin-son S.C. Politeness: some universals in language usage. Cambridge, 1987.
3 Wierzbicka A. Different cultures, different languages, different speech acts. Polish vs. english // Journal of pragmatics. 1985. Vol. 9. P. 145-178.
4 Ibid.
5 Brown P., Levinson S.C. Op. cit.
6 Watts R.J. Op. cit.
7 Rathmayr R. Pragmatik der Entschuldigungen. Köln, 1996.
8 Ibid. S. 22.
9 Brown P., Levinson S.C. Op. cit.
10 Rathmayr R. Pragmatik der Entschuldigungen.
11 Gu Y. Op. cit.
12 Ide S. Formal forms and discernment.
13 Lakoff R.T. The logic of politeness; or, minding your p's and q's // Papers from the 9th regional meeting of the Chikago linguistic society. Chikago, 1973. P. 292-305; Leech G.N. Op. cit.
14 Kasper G. Politeness // Concise encyclopedia of pragmatics. Amsterdam, 1998. P. 677-684.
15 Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. M., 1997.
16 Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. M., 1999. С. 653.
Известия ИГЭА. 2009. № 1 (63)
