CC BY
142
УДК 159.9
ПРОБЛЕМА СТРУКТУРЫ И ДИНАМИКИ ИДЕНТИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ ЗАРУБЕЖНОЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Д. Н. Разорина
THE PROBLEM OF THE STRUCTURE AND DYNAMICS OF IDENTITY IN MODERN FOREIGN SOCIAL PSYCHOLOGY
D. N. Razorina
В статье рассматриваются современные зарубежные модели идентичности, согласно которым идентичность представляет собой многомерную систему, содержание элементов которой систематизировано, а место элемента в общей идентификационной структуре личности зависит от его эмоциональной и ценностной оценки субъектом. Подчеркивается, что развитие идентичности определяется как общепсихологическими, так и специфическими для идентичности процессами. Также оно может быть мотивировано стремлением человека понизить уровень переживаемого дискомфорта или повысить собственное психологическое благополучие. Утверждается, что модель идентичности, в которой были бы четко определены структура и динамика идентичности, а также их взаимосвязь, на данный момент не разработана и может быть лишь составлена из фрагментов других концепций.
Identity is a multidimensional system, its content is systematized and consists of elements of three types: personal, role and social identities. Element place in the overall structure depends on its emotional and value assessment by the subject. The formation and development of identity is determined by psychological and specific identity processes. It can also be motivated by the person's desire to lower the level of experienced discomfort or to improve his or her own psychological well-being. The model of identity, which clearly defines the structure and dynamics of identity and their correlation, is not currently developed and can only be made up of fragments of other concepts.
Ключевые слова: идентичность, Я-концепция, типы идентичности, иерархия идентичностей, сложность социальной идентичности, движущие силы идентичности.
Keywords: identity, self-concept, basis of identity, hierarchy of identities, social identity complexity, identity motives.
Понятие идентичности объединяет явления, за каждым из которых стоит свое определение феномена, теоретический подход и исследовательская традиция. Такая разнородность исследований имеет как плюсы, так и минусы. С одной стороны, выделение в идентичности разных аспектов позволяет описать ее более тщательно и полно, с другой стороны, интеграция результатов, полученных в рамках разных подходов, практически не происходит, что затрудняет дальнейшие исследования в данной области. Изолированность друг от друга понятийных систем разных традиций изучения отражается в проблемах структуры и динамики идентичности, на анализе которых мы сосредоточимся в настоящей работе.
Различные определения и масштаб понятия идентичности
Характеристика, объединяющая разные представления об идентичности, - ощущение тождества самому себе и переживание собственной непрерывности во времени. Специфические условия и масштаб, в котором переживается эта тождественность, отражены в основных теоретических подходах к феномену идентичности и методологических традициях его изучения. Их условно можно разделить на два подхода: один из них рассматривает идентичность как центральное образование личности, а другой - как один из элементов Я-концепции.
(1) Идентичность как центральное образование личности, особая структура, интегрирующая разнообразные и разнопорядковые качества человека. Это самый крупный масштаб, в пределах которого человек может переживать ощущение собственного постоянства на протяжении всей жизни от начала и до конца. Та-
кое понимание характерно для самой первой и наследовавшей принципы эго-психологии концепции идентичности Э. Эриксона (Эриксон, 2006). Введенное им понятие психосоциальной идентичности имеет, как известно, два аспекта:
1) психологический, понимаемый как ощущение тождественности самому себе и непрерывности Я во времени и пространстве;
2) социальный как чувство включенности Я в человеческие общности и наличие образа мира, не противоречащего системе ценностей и мировосприятия этих общностей.
С этой точки зрения идентичность понимается как чувство принадлежности человека эпохе и гармоничное единство собственного образа мира и доминирующих в обществе социальных представлений, при этом важным является переживание целенаправленности и осмысленности собственной жизни [1]. Разведение в идентичности двух граней - личной и социальной -оказалось в свое время достаточно эвристично. Однако представляется, что жесткое противопоставление или даже обособление этих аспектов может приводить к довольно странным с точки зрения здравого смысла результатам. Например, толкование личной идентичности как описания в терминах физических или психологических черт нивелирует само понятие идентичности. Действительно, насколько долго можно поддерживать переживание тождественности самому себе идеями о цвете своих волос или степени доброты? Обе эти характеристики включаются в комплексы представлений о себе и формируют различные образы Я, но не идентичность. Вопрос соотношения личной и социальной граней идентичности можно сформулировать и несколько иначе: не как соотношение личных и соци-
альных идентичностей, а как соотношение личного и социального компонентов идентичности.
Дж. МакКолл и Дж. Симмонз, определяя ролевую идентичность как образ себя, который человек рисует в своем воображении, и отражающий то, как ему нравится думать о себе, находясь и действуя в определенной социальной позиции, выделяют в ней два измерения. Традиционное (conventional) измерение как «роль ролевой идентичности», отражающее ожидания, связанные с социальной позицией в социальной структуре, которые акторы стараются оправдать, и уникальное (idiosyncratic) как «идентичность ролевой идентичности», содержащее уникальные интерпретации, которые человек вносит в свои роли [9]. Другими словами, определяя себя в терминах социальных групп, человек неизбежно приписывает этим группам свои собственные интерпретации, а характеризуя себя при помощи личных черт, например, «добрый» или «красивый», он относит себя к группе «добрых» или «красивых» людей соответственно. Противопоставление двух ипостасей идентичности снимает Г. Брейкуэлл [3] отмечая, что дихотомия социальной и персональной идентичности есть артефакт, порождаемый временем, поскольку в течение жизни видно, как социальная идентичность становится персональной идентичностью.
(2) Идентичность как один из множества разноуровневых, но имеющих схожую структуру элементов Я-концепции, как отдельный аспект представления человека о самом себе. Это представление можно обнаружить в социальной психологии в рамках двух подходов - в теории социальной идентичности [7] и в теории идентичности [11]. Данные теории имеют как общие, так и специфические черты, но их принципиальное различие помимо методологических оснований, на наш взгляд, состоит в фокусе анализа соотношения социального и индивидуального в личности.
Теория социальной идентичности, представляя когнитивную ориентацию в социальной психологии, сосредоточена на групповых явлениях и социально-психологическом анализе роли Я-концепции в формировании группового членства. В основе данной теории лежит убеждение, что коллективные явления не могут быть адекватно объяснены в терминах изолированных личностных процессов или же межличностных взаимодействий самих по себе. Группа определяется когнитивистски - в терминах Я-концепций людей как членов группы. Так, группа существует психологически, если трое или более людей толкуют и оценивают себя в терминах общих характерных черт, которые отличают их всех вместе от других людей [7]. Ключевое для теории понятие А. Тэшфел определяет следующим образом: социальная идентичность - это «знание человека о том, что он принадлежит к определенным социальным группам в сочетании с некоторой эмоциональной и ценностной значимостью для него членства в этих группах» (Цит. по: [7, p. 113]).
Другая концепция - теория идентичности - вырастает из структурного символического интеракцио-низма и фокусируется на идее преломления социального в Я. При этом переосмысливается традиционный подход к символическим интеракциям с точки зрения ситуационизма. Применение ситуационного подхода,
рассматривающего общество как находящееся в постоянном процессе созидания посредством интерпретаций и определений акторов в ситуации, приводит к тому, что Я, как отражающее общество, также становится недифференцированным, неупорядоченным, нестабильным, эфемерным и недоступным для изучения. Структурный подход к символическим интеракциям утверждает, что общество обладает характеристиками стабильности и длительности, а также структурообразующими элементами в виде образцов поведения, и поэтому Я обладает теми же качествами [11]. Характерной является, например, позиция Ш. Страйкера, который определяет идентичность как «интернализованное позиционное обозначение» для каждой из различных позиций или ролей, которые человек занимает в обществе [12, p. 60]. Аналогично П. Бёрк рассматривает идентичность как набор значений, прилагаемых к Я в социальной роли или ситуации, и определяющих для человека, что значит быть тем, кто он есть; фактически, этот набор значений служит стандартом или справкой о том, кем является человек [5].
На наш взгляд, данный подход к идентичности соотносится с концепцией психосоциальной идентичности Э. Эриксона по принципу матрешки: совокупность разнообразных идентичностей человека с учетом других факторов (например, их сформированно-сти, согласованности, психологического благополучия личности и др.) и является основой для ощущения непрерывности своего Я на протяжении жизни.
Свой вклад в понимание динамической природы идентичности вносит и процессуальная теория идентичности (identity process theory) Г. Брейкуэлл, развивающаяся на стыке когнитивистского и интеракцио-нистского подходов. Согласно этой теории, идентичность принадлежит к психологическим процессам, но проявляется через мысли, поступки и эмоции. Тем самым идентичность - это динамический социальный продукт взаимодействия субъекта (его способностей запоминать, осознавать и упорядоченно толковать) и социального контекста (физических и социетальных структур и процессов влияния). Соответственно, она может быть описана в терминах ее структуры и процессов как со стороны субъекта, так и со стороны социального контекста [3].
Проблема структуры идентичности
Структура идентичности традиционно понимается как строение отдельной идентичности, изучению которого посвящено множество научных работ. Но само понимание идентичности как элемента, а не целого, содержит идею множественности, что, в свою очередь, порождает проблему организации идентич-ностей в систему и их взаимодействия между собой.
Представления о системе идентичностей в общем виде можно найти в уже упомянутой процессуальной теории идентичности [3], с точки зрения которой структуру идентичности субъекта составляют два измерения - содержания и ценности.
Измерение содержания идентичности представляет собой констелляцию качеств, маркирующих субъекта как уникального. Оно охватывает и те характеристики, которые ранее рассматривались как сферы социальной идентичности (групповое членство, роли,
ярлыки социальных категорий, и т. п.) и персональной идентичности (ценности, установки, когнитивный стиль и т. п.). Измерение содержания идентичности систематизировано. Система может быть характеризована в терминах степени центральности, иерархическом упорядочении элементов и относительной значимости компонентов. Эта организация не статична, она чувствительна к входным сигналам и требованиям социального контекста, кроме того, ее преднамеренная реконструкция инициируется субъектом.
Ценностное измерение идентичности образовано ценностями и эмоциями, связанными с элементами содержания идентичности. Ценность каждого элемента пересматривается вследствие изменений в социальной системе ценностей и модификации позиции субъекта по отношению к этой системе [3]. Можно предположить, что системообразующим фактором в приведенной модели является именно ценностное измерение идентичности, поскольку место различных элементов содержания идентичности в общей системе зависит от субъективной оценки человеком его значимости.
Другие концепции описывают систему идентич-ностей более подробно, выделяя в ней различные элементы. Представленные ниже идеи организации множества идентичностей человека, хотя многие из них и называются авторами иерархиями, мы будем рассматривать как системы, поскольку они в значительной мере относительны, подразумевают подвижность структуры в целом и наличие некого ядра или центра, а термин «иерархия» подразумевает более статичную вертикальную последовательность.
Ядро этой системы может формироваться под воздействием различных факторов. Так, Дж. Тернер полагает, что центральными элементами становятся базисные знания и чувства, испытываемые людьми по отношению к себе, которые обычно важны почти во всех ситуациях [13]. Ш. Страйкер в качестве основного принципа, определяющего место идентичности в системе, описывает приверженность идентичности, которая имеет два измерения, характеризующие связи с социальной средой, - количественное и качественное. Количественное измерение отражает количество людей, с которыми человек связан через определенную идентичность, чем их больше, тем больше приверженность этой идентичности. А качественное измерение отражает глубину или силу связей с другими, основанных на идентичности [11]. То есть идентичность, с которой связано большее количество людей и более интенсивные связи с ними, находится ближе к центру системы. Похожие факторы приводят Дж. МакКолл и Дж. Симмонз, отмечая, что на место идентичности в иерархии влияет получаемая за счет этой идентичности поддержка и поощрения со стороны других, приверженность идентичности, потребности человека в поощрениях, получаемых за исполнение идентичности, и благоприятная оценка возможности актуализации идентичности в ситуации [9].
Рассмотрение систем идентичностей начнем с основных типов идентичностей (basis of identity), изучаемых в символическом интеракционизме. Среди них ролевые идентичности, они представляют все значения, которые человек относит к себе при исполнении какой-либо роли, связаны со значениями, со-
держащимися в ролевом поведении, при этом присутствует человек, исполняющий дополняющую роль (например, дочь и мать/отец, студент и преподаватель). Социальные идентичности определяются как идентификации себя в качестве членов различных категорий; в этом случае человек считает себя похожим на членов некоторой ин-группы и отличным от членов аут-групп. Личные идентичности описываются как набор значений, привязанный к Я и поддерживающий человека как личность более, чем ролевые и социальные идентичности [11].
Два типа иерархии идентичностей описывают Дж. МакКолл и Дж. Симмонз. Первая из них - иерархия выдающихся идентичностей (prominence hierarchy of identities), иногда называемая идеальное Я, она более прочная и стабильная, и отражает то, как люди предпочитают смотреть на себя, учитывая их идеалы, желания или то, что существенно или важно для них. Иерархия ярких идентичностей (salience hierarchy of identities) является более гибкой и отражает ситуационное Я, место идентичности в этой иерархии в значительной мере зависит от ее места в описанной выше иерархии выдающихся идентичностей [9].
Иной подход к описанию системы идентичностей представлен в социологической теории транзакцион-ных потребностей Дж. Тернера. Согласно ей иерархия состояний потребности формируется на основании потребности подтвердить Я и составляющие его идентичности. Я составляют четыре базисных идентичности. Центральной является:
1) ядерная (или личностная) идентичность; затем идут;
2) социальные идентичности, определяемые на основании социальных категорий;
3) групповые идентичности, определяемые членством в группах;
4) ролевые идентичности или роли, которые люди играют в любом социальном контексте [13].
Основной принцип функционирования этой системы заключается в том, что чем ближе идентичность к ядру, тем больше она имеет неосознаваемых элементов, вызывает более интенсивные чувства, проявляется в большем количестве социальных ситуаций и контролирует идентичности, расположенные ближе к периферии.
Однако идентичности не изолированы друг от друга, они часто обладают пересекающимися или общими смыслами и ценностями, что представляет сложность в изучении идентичности, поскольку в сознании субъекта выделяемые в теории идентичности образуют некие комплексы и это сказывается на анализе отдельных идентичностей. Типы взаимодействия различных социальных идентичностей между собой детально рассмотрены С. Рокас и М. Брюер [10]. Вводимое ими понятие сложности социальной идентичности (social identity complexity), отражает субъективное представление индивида о взаимоотношениях между его множественными групповыми идентичностя-ми и степень, в которой актуальные группы членства воспринимаются как частично совпадающие. Авторы представляют четыре альтернативные структуры идентичности, разделяя их по уровням сложности. На низком уровне сложности множественные идентичности субъективно встраиваются в единственный ин-
групповой образ. К этому уровню относятся две формы: пересечение (intersection) - представление о более чем одной социальной идентичности при одной ин-группе, которая образуется на пересечении множества групп членства (например, ин-группой может стать группа женщин-юристов); преобладание (dominance) -единственная социальная идентичность, формирующая ин-группу, все остальные идентичности оцениваются как подчиненные главной и обеспечивающие вариативность в ин-группе различные аспекты Я-концепции.
На высоком уровне сложности признается разграничение и различие ин-групповых категорий. Уровень представлен двумя формами: разделение (compartmen-talization) - в качестве основы социальной идентичности выступает более чем одна группа членства, множественные идентичности активируются и выражаются посредством дифференциации и изоляции, социальные идентичности проявляются в специфичном контексте или ситуации; слияние (merger) - группы членства признаются и объединяются, ин-групповая идентификация распространяется на всех, кто попадает хотя бы в одну важную для индивида категорию.
Также эти авторы выделяют три группы факторов, влияющих на становление более или менее сложной идентичности:
1) сложность социального опыта, включающая в себя структуру общества и степень схожести ин-групп;
2) личные качества (в частности - толерантность к неопределенности);
3) ситуационные факторы, снижающие ресурсы внимания и повышающие значимость отдельной ин-группы [10].
На наш взгляд, комплексы идентичностей образуются на основе общности ценностных оценок и смыслов, придаваемых отдельным идентичностям. Иными словами, можно предполагать, что чем более совпадают ценностные компоненты идентичностей, тем более похожими и связанными они воспринимаются субъектом.
Динамика идентичности
Рассуждая о проблеме изменений идентичности в рамках структурного символического интеракциониз-ма, Й. Стетс отмечает, что, хотя в данной области проводились некоторые исследования, в целом она остается мало изученной, причем сложно определить причины, по которым это происходит. Среди них, с его точки зрения, можно выделить недостаток лонгитюдных данных, нехватку теоретических оснований, либо же недостаточность и данных, и теории [11].
Изменения идентичности могут быть описаны в терминах общепсихологических процессов. Так, например, в процессуальной теории идентичности Г. Брейкуэлл динамика идентичности представлена двумя процессами - ассимиляцией/аккомодацией и оцениванием. Процесс ассимиляции состоит во встраивании новых компонентов в структуру идентичности, а процесс аккомодации - в согласовании, происходящем в существующей структуре с целью найти место для новых элементов. Процесс оценивания влечет за собой выделение значения и ценности/эмоции и для нового, и для старого содержания идентичности. Эти два процесса взаимодействуют и определяют изменение содержания и ценности идентичности во времени, а из-
менение моделей ассимиляции требует изменения оценивания и наоборот.
В рамках данной теории социальный контекст может быть схематически представлен так же в двух измерениях: структурном и процессуальном. В простейшем виде структура социального контекста включает в себя межличностные сети, групповое и социально-категориальное членство и межгрупповые отношения. Содержание идентичности ассимилируется из этих структур, генерирующих роли, которые должны быть усвоены, и убеждения, которые должны быть приняты. Второе измерение состоит из процессов социального влияния, которые, действуя сообща, создают многогранную идеологическую среду для идентичности. Процессы социального влияния (образование, пропаганда, убеждение и т. п.) устанавливают системы ценностей и убеждений, материализованные в социальных представлениях, социальных нормах и социальных атрибуциях, определяющие арену, на которой конструируются содержание и ценность отдельных идентично-стей [3].
В теории контроля идентичности (identity control theory) П. Бёрк рассматривает процессуальную сторону идентичности как систему контроля. В его модели отношения субъекта и общества подчиняются законам кибернетики: активация идентичности приводит к установлению обратной связи между человеком и социальным окружением, включающей со стороны человека блок сравнения, он является источником поведения и воспринимает релевантную активной идентичности информацию, а социальное окружение реагирует на поведение и оценивает его. Идентичность функционирует нормально в том случае, если оценка поведения человека социальным окружением соответствует «прописанным» в идентичности стандартам. Например, если у женщины в стандартах идентичности матери содержится представление о властности, то она будет искать подтверждение этой характеристике; если эта черта не подтверждается социальным окружением, она может изменять свое поведение до тех пор, пока окружение не начнет «правильно» реагировать [5].
Нарушение процессов идентичности, считает П. Бёрк, может вызывать социальный стресс. При этом он рассматривает стресс не в традиционном понимании перегрузки, а развивает идеи когнитивистов о том, что причиной стресса является некоторое нарушение (interruption) - неподтверждение ожиданий или незавершение начатого действия. Так, когнитивная оценка человеком своих ожиданий как неподтвержденных или своих действий как незавершенных, ведет к нарушениям идентификационных процессов, которые «запускают» новый виток социального стресса. Социальный стресс, вызываемый нарушением процессов идентичности, может быть результатом четырех процессов:
1) нарушения обратной связи;
2) интерференции между системами идентично-стей;
3) чрезмерного контроля систем идентичностей;
4) обращения к эпизодическим идентичностям.
Более детально они состоят в следующем. Обратная связь может нарушаться, когда действия человека не оказывают влияния на социальное окружение, или когда он по каким-то причинам не способен в должном объеме воспринять или понять значения ситуации. Ин-
терференция между идентичностями возникает тогда, когда в налаженную работу системы подтверждения одной идентичности вклинивается другая, система замыкается и начинает колебаться между этими двумя идентичностями. Чрезмерный контроль системы идентичности проявляется в том, что человек постоянно ищет подтверждение конкретной идентичности, что может прерывать другие ментальные процессы или прерываться ими. Эпизодическое исполнение роли не позволяет согласовать поведение и ожидаемые реакции окружения, поэтому, чем реже исполняется роль, тем больший стресс в итоге она может вызвать [5].
Обе эти концепции в некоторой степени противоречивы и акцентируют разные стороны процессов изменения идентичности. Г. Брейкуэлл определяет идентичность как динамичную структуру, но для нее она является скорее результатом общих психологических процессов, обеспечивающих функционирование идентичности. У П. Бёрка наоборот: определяя идентичность как когнитивную схему, он затем описывает процессы, которые инициирует идентичность и ее собственные механизмы регуляции.
Движущие силы формирования и развития идентичности
Движущие силы формирования и развития идентичности можно условно разделить на два вида:
1) понижающие дискомфорт;
2) повышающие субъективное благополучие.
Одним из способов минимизировать дискомфорт
является стремление к снижению неопределенности. Его можно назвать базовой и самой простой формой выражения движущих сил идентичности. Так, М. Хогг [7] считает, что неопределенность - это фундаментальная мотивация, движущая людьми при идентификации с группами и включения в них. Его теория идентичности в условиях неопределенности (uncertainty-identity theory) основывается на идее, что чувство неопределенности относительно себя, своих ощущений, установок, ценностей и поведения, отражающееся на идентичности и чувствовании себя, вызывает эмоциональный дискомфорт и побуждает стремление к его минимизации. Стратегия его разрешения зависит от оценки человеком собственных ресурсов. Когда человек уверен, что обладает достаточными ресурсами для уменьшения неопределенности, «неопределенность в Я» (self-uncertainty) переживается как вызов, побуждающий движение вперед или поведение, направленное на принятие решения. Когда же ресурсы оцениваются человеком как недостаточные, «неопределенность в Я» переживается как угроза, побуждающая защитное или избегающее поведение.
Процесс социальной категоризации себя и других снижает «неопределенность в Я», поскольку деперсо-нализует восприятие в терминах прототипов групп, то есть нечетких наборов свойств (установок и поведения), которые определяют группу, отличают ее от других групп и предписывают поведение ее членов. Деперсонализация других позволяет человеку предсказывать, как они будут себя вести и взаимодействовать. Таким образом, социальная категоризация Я и других снижает неопределенность относительно того,
кем является человек, как он должен себя вести и как с ним будут обращаться другие.
С точки зрения М. Хогга, группы различаются по тому, насколько эффективно они снижают «неопределенность в Я». Ведущими факторами здесь являются ясность групповых границ, внутренняя однородность группы, четкая внутренняя структура, общие цели и судьба. Группы с более высокой организованностью предоставляют человеку возможности для обретения более понятной и характерной идентичности и связанного с ней ин-группового прототипа, и тем самым позволяют лучше справляться со снижением «неопределенности в Я». В условиях социетальной или глубокой личной неопределенности особенно привлекательными становятся группы с жестко обозначенными границами, предписывающие идентичность и поведение, направленное на ее защиту. М. Хогг относит к таким группам экстремистские и криминальные [6]. Это означает, что отсутствие в обществе ориентиров, делающих его более понятным и структурированным, может приводить к формированию чувства неопределенности в Я, и эти факторы, накладываясь друг на друга, могут стимулировать возникновение агрессивных тоталитарных групп, численность которых будет стремительно расти.
Еще одна «дискомфортная» теория принадлежит П. Бёрку. Он считает, что изменения идентичности обусловлены нарушениями процессов функционирования идентичностей. Он выделяет два главных источника систематических изменений идентичности:
1) постоянные проблемы с верификацией отдельной идентичности;
2) активация множественных идентичностей одновременно, чьи верификации требуют того, чтобы в поведении субъекта проявлялись противоположные смыслы.
Разница между этими источниками изменений состоит в источнике конфликта смыслов. В первом случае источником является нарушение смыслов во внешней ситуации, являющееся причиной того, что они воспринимаются как расходящиеся со смыслами стандарта идентичности. Во втором случае источником является внутренний конфликт, возникающий, когда две идентичности, контролирующие одно и то же измерение смысла, но на разных уровнях, активированы одновременно. В обоих случаях значение стандартов идентичности, вероятно, изменится, чтобы сделать возможной верификацию идентичности [4]. С нашей точки зрения, такая трактовка изменения идентичности довольно механистична и отказывает человеку в субъектности.
Противоположную позицию занимает Г. Брей-куэлл, полагая, что изменения идентичности направляются принципами, которые определяют желаемые состояния структуры идентичности, и эти состояния, возможно, специфичны для того или иного времени и культуры. С ее точки зрения, в настоящее время в западных постиндустриальных культурах четырьмя ведущими принципами являются: жажда непрерывности (continuity), самобытности/отличия (distinctive-ness), самоэффективности и самоуважения/самооценки. Эти четыре принципа варьируют по своей относительной и абсолютной значимости с течением времени и в разных ситуациях, на протяжении жизни. Если
по каким-то причинам процессы ассимиляции-аккомодации идентичности неспособны соответствовать этим принципам, то данное несоответствие становится угрозой идентичности. Если последняя осознается субъектом, то он будет стремиться восстановить соответствие работы процессов идентичности и принципов, определяющих желаемые состояния идентичности [3].
Эти идеи Г. Брейкуэлл развиваются в работах В. Виньолеса и его коллег [14]. К выделенным ею четырем принципам они добавляют еще два: мотив смысла и стоящий в оппозиции к мотиву самобытности мотив причастности. Полученные шесть элементов они называют движущими силами идентичности (мотивами). Данное понятие они определяют как силы, ведущие к определенным состояниям идентичности и прочь от других и направляющие процессы конструирования идентичности.
Эти авторы раскрывают выделенные ими движущие силы идентичности следующим образом. (1) Мотив самоуважения/самооценки состоит в стремлении человека поддержать и усилить положительное представление о себе; (2) желание непрерывности - в стремлении поддержать и усилить чувство непрерывности во времени и ситуациях внутри идентичности;
(3) мотив самобытности отражает утверждение и поддержание человеком чувства отличия от других;
(4) мотив причастности - потребность поддержать и усилить чувства близости или принятия другими людьми в диадических отношениях или внутри ин-групп; (5) мотив успешности (эффективности) -поддержание и усиление чувства компетентности и контроля; (6) стремление к смыслу состоит в потребности найти смысл или цель в собственном существовании [14]. В дополнение к этим шести Р. Джаспал и М. Синнирелла вводят принцип психологической согласованности, отличный от принципа непрерывности. Если непрерывность означает временную согласованность и чувство длительности Я, особенно в свете неожиданных событий и переживаний, то принцип психологической согласованности относится к потребности в совместимости и согласованности между ранее существовавшими идентичностями - то есть между разными составляющими элементами Я-концепции [8].
Эти движущие силы могут быть как осознаваемыми, так и неосознаваемыми, но их действие может быть выведено из их предсказуемого влияния на идентичности людей. Аспекты идентичности, удовлетворяющие этим мотивам, могут быть связаны с положительными эмоциями, восприниматься как особенно важные для самоопределения или акцентироваться в самопрезентации, в то время как фрустрация мотивов идентичности может быть связана с отрицательными эмоциями или не иметь когнитивного или поведенческого значения. Сознательно или бессознательно, люди стремятся максимизировать удовлетворение и минимизировать фрустрацию этих мотивов при конструировании идентичности.
Проведенное В. Виньолесом и его коллегами эмпирическое исследование показало, что респонденты воспринимали как более существенные те элементы идентичности, которые обеспечивали большее чувство самоуважения, непрерывности, самобытности и
смысла. Мотивы принадлежности и эффективности влияли на определение идентичности не напрямую, а через влияние на активацию идентичности и их вклад в самоуважение. Наибольшее ощущение счастья у респондентов вызывали те элементы идентичности, которые наилучшим образом удовлетворяли мотивы самоуважения и эффективности [14].
То есть формирование идентичности может направляться двумя стремлениями - снизить дискомфорт или повысить субъективное благополучие. Если человек движим стремлением понизить дискомфорт, то он склонен искать группы с ясными правилами и «готовой» идентичностью, которую осталось лишь принять. Если же человек стремится повысить субъективное благополучие, то он более склонен самостоятельно конструировать свою идентичность.
Также к движущим силам формирования идентичности можно отнести отношение к релевантной идентичности информации, представленное в процессуальной модели формирования идентичности М. Берзонски [2]. Следует отметить, что эта теория развивает идеи Э. Эриксона и его последователей. Но мы полагаем, что она способна объяснить и отношение к идентичностям, рассматриваемым в рамках вышеописанных когнитивных социально-психологических подходов к идентичности.
Предложенная М. Берзонски модель фокусируется на различиях в социально-когнитивных процессах и стратегиях, используемых субъектами для того, чтобы выполнить или избежать задач конструирования, поддержания и/или реконструирования чувства идентичности. Эта модель включает три различных социально-когнитивных стиля переработки информации об идентичности: информационный, нормативный и диффузно-избегающий.
Информационный стиль характеризуется сознательным поиском, обработкой и оценкой релевантной для Я информации до разрешения конфликтов идентичности и формирования ориентаций. Такие люди размышляют о себе, скептичны по отношению к своим взглядам на себя, заинтересованы узнавать новое о себе и хотят оценивать и изменять свою структуру идентичности в свете противоречивой обратной связи.
Нормативный стиль проявляется в более непроизвольном принятии и интернализации целей и стандартов значимых других и референтных групп.
Диффузно-избегающий стиль соответствует отсрочиванию и попыткам отложить встречу с конфликтами идентичности и проблемами, насколько это возможно. Когда таким людям приходится действовать или принимать решение, их поведение управляется внешними требованиями и результатами. Этот стиль включает попытки уклониться или скрыть потенциально негативную для Я обратную связь [2].
Представляется, что эти взгляды могли бы быть дополнены. Так, мы предполагаем, что субъект может использовать в отношении разных идентичностей разные стили переработки информации. Например, конструирование ядерных элементов идентичности может производиться с активным поиском релевантной информации, а периферийные элементы, как менее значимые или вовсе незначимые, могут конструироваться по принципу игнорирования релевантной
информации, и поэтому поведение в соответствующих этим идентичностям ситуациях будет принимать формы, распространенные в обществе (стереотипы, установки и др.).
Подводя итог вышесказанному, отметим, что идентичность является многомерной системой и может быть описана в терминах ее содержания, процессуальных характеристик, ценностей, аспектов включения в социальный контекст и др. Несмотря на многочисленность эмпирических и теоретических работ, посвященных проблеме идентичности, целостное понимание ее формирования и функционирования отсутствует, а существующие представления имеют фрагментарный характер. На данный момент подобная модель может быть составлена лишь в технике мозаики, объединяя в себе результаты исследований, выполненных в различных теоретических подходах, а зачастую и преследующих разные цели. Мы считаем, что более полное понимание феномена идентичности может быть достигнуто путем интегрирования в одной модели представлений о структурных компонентах и функциях или механизмах, обеспечивающих становление идентичности.
При этом само понятие идентичности определяется на разных уровнях. На более высоком уровне - как центральное личностное образование, на более низком - как один из многочисленных элементов Я-кон-цепции. Содержание структуры идентичности систематизировано и упорядочено, однако выделить в нем типичные элементы (например, социальную, ролевую и личную идентичности) можно лишь условно. Так как эти элементы в сознании субъекта, взаимопроникая друг в друга, образуют некие комплексы или сложные идентичности. Среди системообразующих факторов, определяющих формирование структуры идентичности, можно назвать ценностные и эмоциональные компоненты элементов идентичности, особенности связей человека с социальной средой, обеспечиваемых определенной идентичностью (например, количество связей с людьми и их интенсивность).
Описанные в настоящей работе концепции можно условно разделить на три группы, исходя из того, как в них рассматривается структура и динамика идентичности и их соотношение. Структурные концепции содержат подробные описания структуры, которые сопровождаются довольно схематичным изображением процессов, по которым эта структура функционирует. К этой группе относится большинство приведенных
теоретических положений, например, идеи С. Рокас и М. Брюер [10]. Процессуальные концепции достаточно детально описывают процессы, обеспечивающие поддержание идентичности, но не содержат представления об общей структуре, которую формируют эти процессы. Данная группа представлена двумя подходами -теорией контроля идентичности П. Бёрка [5] и процессуальной моделью формирования идентичности М. Берзонски [2], причем внимательное изучение последней показывает, что она входит в эту группу формально и скорее может быть отнесена к следующей. Промежуточные концепции описывают некие переменные, находящиеся между присущей субъекту структурой идентичности и его деятельностью, направленной на поддержание этой структуры при том, что и механизмы функционирования, и структура идентичности в этих концепциях лишь намечены. В эту группу входят концепции Г. Брейкуэлл [3], В. Виньо-леса и его коллег [14].
Кроме того, существует проблема теоретического соотношения и эмпирического изучения «идеальной» и «оперативной» систем идентичностей. «Идеальная» система идентичности содержит представления человека о том, какие аспекты Я-концепции для него важны, какие из них являются для него ориентирами в более широком контексте самоопределения. Причем мнения авторов по этому вопросу противоречивы. Так, согласно Дж. Тернеру [13] содержание ядерной системы недоступно для осознания человеком, а согласно Г. Брейкуэлл [3] человек сам является инициатором переструктурирования всей системы идентичностей. В свою очередь, «оперативная» система идентичности выступает проявлением «идеальной» системы в реальной жизни, преломляющейся в контексте ситуации, потребностей человека в верификации конкретной идентичности и т. д. Это приводит нас к вопросам методологии. При помощи каких методов следует изучать идентичность и что в итоге мы получим: «идеальную» систему или один из ее «оперативных» вариантов?
Обособленность методологических традиций изучения феномена идентичности и выраженная специфичность получаемых в их рамках результатов, а также выявленная нами противоречивость и фрагментарность представлений о структуре и динамике идентичности свидетельствуют о том, что необходимо переосмыслить и систематизировать накопленные по проблеме идентичности теоретические и эмпирические данные.
Литература
1. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Флинта: МПСИ: Прогресс, 2006.
2. Berzonsky M. D., Cieciuch J., Duriez B., Soenens B. The how and what of identity formation: Associations between identity styles and value orientations. Personality and Individual Differences. 2011. 50, 295 - 299.
3. Breakwell G. M. Resisting representations and identity processes. Papers on Social Representations. 2010. 19. 6.1 -6.11.
4. Burke P. Identity change. Social Psychology Quarterly. 2006. 69(1). Р. 81 - 96.
5. Burke P. J. Identity processes and social stress. American Sociological Review. 1991. 56(6). Р. 836 - 849.
6. Hogg M. A. Managing self-uncertainty through group identification. Psychological Inquiry. 2009. 20(4). Р. 221 -
224.
7. Hogg M. A. Social identity theory. In: P. J. Burke (Ed.) Contemporary social psychological theories. Stanford: Stanford University Press. 2006. P. 111 - 136.
8. Jaspal R., Cinnirella M. Coping with potentially incompatible identities: Accounts of religious, ethnic, and sexual identities from British Pakistani men who identify as Muslim and gay. British Journal of Social Psychology. 2010. 49(4). Р. 849 - 870.
9. McCall G. J., Simmons J. L. Identities and interactions. New York: Free Press, 1978.
10. Roccas S., Brewer M. B. Social identity complexity. Personality and Social Psychology Review. 2002. 6(2). Р. 88 - 106.
11. Stets J. E. Identity theory. In: P. J. Burke (Ed.) Contemporary social psychological theories. Stanford: Stanford University Press. 2006. P. 88 - 110.
12. Stryker S. Symbolic interactionism: A social structural version. Menlo Park: Benjamin Cummings, 1980.
13. Turner J. H. Contemporary sociological theory. SAGE Publications. Inc. 2013.
14. Vignoles V. L., Regalia C., Manzi C., Golledge J., Scabini E. Beyond self-esteem: Influence of multiple motives on identity construction. Journal of Personality and Social Psychology. 2006. 90(2). Р. 308 - 333.
Информация об авторе:
Разорина Дарья Николаевна - аспирант кафедры социальной психологии факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, dn-razorina@yandex.ru.
Daria N. Razorina - post-graduate student at the Department of Social Psychology, Lomonosov Moscow State University.
(Научный руководитель: Белинская Елена Павловна - доктор психологических наук, профессор кафедры социальной психологии факультета психологии Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова, elena_belinskaya@list.ru.
Academic advisor: Elena P. Belinskaya - Doctor of Psychology, Professor at the Department of Social Psychology, Lomonosov Moscow State University).
Статья поступила в редколлегию 26.05.2015 г.
УДК 159.922.4
ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ЦЕННОСТИ СТУДЕНТОВ КАК ФАКТОР ИХ СОЦИАЛИЗАЦИИ
Р. Д. Санжаева, А. Р. Монсонова, С. Д. Намсараев
ETHNIC AND CONFESSIONAL VALUES OF STUDENTS AS A FACTOR OF THEIR SOCIALIZATION
R. D. Sanzhaeva, A. R. Monsonova, S. D. Namsaraev
Байкальский регион является одним из толерантных полиэтничных районов России, где на протяжении многих веков мирно сосуществуют русскоязычное население («сибиряки», «семейские»), коренные народы -буряты и эвенки. Одним из факторов этого является уважение к конфессиям каждого народа: к православию русских, его особенностям у староверов, к буддизму бурят и шаманизму эвенков, бурят. Этноконфессиональ-ные, духовные ценности как важнейший фактор социализации личности требуют исследования и его психолого-педагогического сопровождения в годы обучения не только в школе в связи с введением в 4-х классах учебного предмета «Основы религиозных культур и светской этики», но и в ссузах и вузах. С этой точки зрения, курс по теологии должен читаться не только на историческом, но и на всех факультетах вуза.
The Baikal region is a tolerant multi-ethnic region of Russia where the Russian speaking population ("Siberians", "Semey") and the indigenous people - the Buryats and the Evenki - have coexisted peacefully for centuries. One of the important factors in this regard is their respect for the religions of every nation: Russian Orthodoxy, especially in its Old Believer form, Buddhism and shamanism of the Evenki and the Buryats. Ethnoconfessional, spiritual values as the most important factor of socialization of the person require studying and psychological and pedagogical support in the years of training, not only at school in connection with the introduction of the subject "Fundamentals of religious cultures and secular ethics" in the 4th grade, but also in colleges and universities. From this perspective , the course in theology should be taught not only at the Faculty of History , but also at all the faculties of the university.
Ключевые слова: образование, воспитание, этнос, конфессии, ценности, социализация, студенчество, духовность.
Keywords: education, ethnicity, religions , values, socialization, student, spirituality.
Начало нового тысячелетия характеризуется тем, что продолжается и усиливается процесс развития всеобщего религиозного самосознания, растет числа верующих в мире, происходит расщепление религий на более мелкие единицы и формирование на их стыке или полярных полюсах новых конфессиональных групп, ветвей и течений.
Интересным феноменом мировой религиозности являются верующие без религии: они не связывают себя ни с какой религией, не ходят в храмы, не счи-
тают себя атеистами, так называемые «люди нет», «никакие». Согласно «Атласа религий и национальностей», таких людей во всех странах мира становится все больше, и они становятся заметной социальной группой. В России таких 25 %, т. е. четверть населения, и по их количеству мы занимаем 5-е место в мире после Китая, Японии, США, Вьетнама. Основной костяк «никаких» в развитых странах составляет определенное поколение - люди, рожденные между 1966 и 1975 гг., после них идет молодежь 1990-х гг., у
