CC BY
108
УДК 1008+ 908(036) ББК 71 + (Т)63.3(2)6-7
Ю.В. Лобанова
проблема стиля городской культуры (на материале санкт-петербурга)
Раскрываются возможности осмысления культуры города с использованием категории «стиль» в ее искусствоведческой трактовке. Доказывается, что, в отличие от категорий «бренд» и «имидж», стиль способен не только обозначить внешние проявления культуры города, но и раскрыть ее глубинные смыслы. Кроме того, стиль проявляется во всех аспектах культуры и, следовательно, может помочь упорядочить представление о городе как «организме», целостности. Доминирующей стилевой тенденцией культуры Санкт-Петербурга на протяжении длительного времени был классицизм. В особенностях данного стиля нашли выражение такие качества этого города, как рациональность и светскость (эти качества были присущи и эпохе Просвещения, в которую был основан город на Неве). Классицизм свидетельствует о большой роли, которую для данного города играла государственная, имперская идея. В настоящее время можно говорить об академизме петербургской культуры, если под академизмом понимать бережное отношение к сложившейся традиции, стремление сохранить баланс между формой и содержанием, между общественным и личным, учитывать основные достижения европейской цивилизации.
Ключевые слова:
академизм, бренд, имидж, классицизм, культура города, культура Санкт-Петербурга, образ города, стиль города, художественный стиль.
Лобанова Ю.В. Проблема стиля городской культуры (на материале Санкт-Петербурга) // Общество. Среда. Развитие. - 2017, № 4. - С. 96-101.
© Лобанова Юлия Владимировна - кандидат культурологии, доцент, Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена, Санкт-Петербург; е-таН; yuliya_lobanova@mail.ru
О
Стиль петербургской культуры становился1 и будет становиться темой научных исследований. Более того: можно предположить, что со временем будет актуализироваться прикладное значение данной темы. Не только культурологи, философы и литературоведы, но и чиновники и менеджеры, прежде всего - курирующие туристический бизнес, начинают осознавать, насколько для города важен привлекательный имидж, позволяющий ему не затеряться на современном «рынке услуг», предоставляемых городами, либо уже пережившими переход от индустриальной фазы в постиндустриальную, либо, как Санкт-Петербург, находящимися в процессе этого перехода.
Стиль, осмысленный в его многочисленных прикладных (имиджевых) проявлениях, может быть обозначен понятием «бренд». В качестве брендов чаще всего называются конкретные феномены городской среды, к которым опрашиваемые респонденты относят и белые ночи, и нерест корюшки, и «творчество отдельных деятелей культуры, выразивших "душу Петербурга", в первую очередь - Пушкина, Гоголя и Достоевского» [3, с. 134], и многие другие явления. Таким образом, «брендовый» подход к осмыслению города строится на краеведческом принципе на-
копления, суммирования, когда к уже имеющимся приметам среды добавляются новые объекты и имена. При этом, даже если исследователь придерживается восприятия Санкт-Петербурга как целостности и подчеркивает, что «речь в данном контексте надо вести о совокупных свойствах города и его образов как о синергетическом объекте», то все равно приходит к заключению, что «каждая отдельная черта, особенность, присущая городу, - в сущности, тоже может играть роль бренда» [3, с. 135].
«Стилевое» прочтение культуры города, как представляется, должно строиться не на суммировании явлений, делающих его заметным, и не на акцентировании какого-то одного бренда-«заставки», способного представлять Петербург в массовом «клиповом» сознании эпохи Постмодернизма подобно тому, как Эйфелева башня репрезентирует Париж, а Биг Бен - Лондон. Даже если сделать справедливое допущение, что бренд является носителем информации, то и в этом случае данное явление будет содержать, в первую очередь, отсылку к внешнему плану, не затрагивая «сути», глубинных оснований культуры того или иного города.
С одной стороны, идея исключительности, неповторимости, находящая проявление в наборе брендовых примет, являет-
ся магистральном для развития города, выступает одновременно и целью его существования, и критерием, определяющим конкретные способы и формы его бытия. С другой стороны, не меньшее значение для городской среды имеет срединный, «типический» уровень, на котором оказывается возможным говорить не о единичных, пусть и знаковых на каком-то этапе, свидетельствах ее культуры, а о качествах, проявляющихся во многих феноменах или персоналиях. Как раз на этом уровне раскрывается стилевое своеобразие города. Следует заметить, что речь идет именно о качествах, а не о функциях, хотя выявление в Санкт-Петербурге, к примеру, черт города-порта, города-музея и т. д., - характеризует его в принадлежности к определенным типам городов, т. е. отсылает нас к тому же срединному уровню.
Феномен стиля, как отмечают исследователи, не имеет однозначного толкования, общего для всех сфер гуманитарного знания2. В подобных случаях в поисках определения лучше всего обратиться к одной из тех научных областей, в пределах которых осмысление данного феномена имеет характер устойчивой традиции и не вызывает особых разночтений, несмотря на наличие более узких и расширенных трактовок. Такой областью является, наряду с языкознанием, искусствоведение. Согласно искусствоведческому пониманию, принятому также в эстетике, стиль (в искусстве) - «исторически сложившаяся общность образной системы, средств и приемов художественной выразительности, обусловленная единством идейно-эстетического и общественно-исторического содержания» [10, с. 459-460]. Если жанр содержит, прежде всего, отсылку к семантике3, а категория вида/разновидности - к форме, то стиль, как следует из предложенного определения, соединяет, примиряет содержание и форму, и, следовательно, также имеет «медиальный» характер. Еще раз подчеркнем, что и качества города проявляются как в форме, так и в содержании его элементов, и в этом смысле понятия «стиль» и «качественное своеобразие» применительно к городу могут быть трактованы как синонимы. Этот ряд синонимов можно продолжить, вспомнив также о «душе» Санкт-Петербурга - термине, который благодаря Н.П. Анциферову утвердился в отечественной науке о городе4.
Разговор о «душе», о качествах города возможен только при осознании последнего как организма (системы). Данные качества являются результатом взаимо-
действия всех составляющих городской среды - взаимодействия, которое осуществляется через человеческую деятельность и может быть обозначено как синтез. И здесь опять уместна параллель с искусст-восферой, а именно с феноменом синтеза искусств - органического единства «художественных средств и образных элементов различных искусств, в котором воплощается универсальная способность человека эстетически осваивать мир» [12, с. 315]. Перефразируя это определение, можно сказать, что культура города - это органическое единство всех его элементов, явившееся результатом деятельности в тех ее формах, которые соответствуют городскому образу жизни. И в пространстве мира искусства, и в пространстве города человек занимает особое положение, которое можно назвать «антропоцентричным», только в первом случает это место обуславливается творческой деятельностью, а во второй - всеми возможными формами деятельности, включая творческую.
Таким образом, «синтетичность», связанность элементов - неотъемлемое условие функционирования и развития городской среды. Можно сказать, что город испытывает потребность в синтезе так же, как и искусство. И если стиль «служит одним из связующих элементов в синтезе искусств» [12, с. 333], то похожую роль он может играть и применительно к «синтезу», образуемому всеми компонентами городской среды. В этом смысле стиль великого города (каким, без сомнения, является Санкт-Петербург) - это всегда, пользуясь искусствоведческой терминологией, «большой» («великий») стиль, охватывающий, как было отмечено, все сферы жизни горожан, все модальности городской культуры, заключающий в себе магистральную идею, которой подчинено существование данного города, и соответствующую ей форму5.
«Большие» стили в искусстве проявлялись в периоды, когда в культуре, до определенного момента характеризующейся относительно высокой степенью мировоззренческой стабильности или даже целостности, начинала нарастать энтропия, картина мира приобретала черты неопределенности, раздробленности, иррациональности и для своего прояснения нуждалась в особом «инструментарии», направленном на обобщение, сведение к единому знаменателю явлений, связи между которыми носили неявный характер6. Такую роль в Средние века выполнял готический стиль (который можно расценить как воплощение и кризисности, переходности культуры
«осени Средневековья», и иррационального характера этой культуры). Не случайно также, что два великих стиля Нового времени - барокко и классицизм - возникли на закате эпохи Возрождения и стали важнейшими инструментами самовыражения европейской культуры XVII столетия, ознаменовавшейся утратой «специфически ренессансной веры в целостность, гармоничность и самого человека, и его взаимоотношений с природой» [4, с. 64]. Утрата гармоничности - это и есть сдвиг культуры в сторону иррациональности (непримиримости противоречий между божественным и человеческим, высоким и низким, духовным и телесным, реальным и идеальным и т. д.). Само присутствие в культуре двух прямо противоположных стилей, какими являются барокко и классицизм как по форме, так и по заложенному в них содержанию, - указывало на ее иррациональный характер. Культура XVII века, по справедливому замечанию М.С. Кагана, предваряла «ту идеологическую и социально-психологическую ситуацию, которая повторится в Романтизме» [4, с. 108] - еще одной эпохе с выраженным иррациональным началом7.
Эти примеры свидетельствуют о том, что художественный стиль, как и тенденция искусств к синтезу, ярче всего проявляется в определенном социокультурном контексте. Сказанное может быть проиллюстрировано на примере Русского царства (позднее - Российской империи) конца XVII - первой половины XVIII века, когда его культура впервые обрела стилевое выражение в обозначенном выше смысле. И таким стилевым проявлением стало барокко сначала в его «московской» («нарышкинской»), позднее - в петровской, «аннинской» и елизаветинской версиях. К этому моменту за стилем барокко достаточно прочно утвердилось религиозно-католическое содержание. В России католический «аттрактор» не мог играть существенной роли, но налицо были другие проявления иррациональности и динамичности, обусловленной как реформами допетровского и петровского времени, так и возникшей в их результате ситуацией культурных напластований - одновременного освоения отечественной культурой наследия сразу трех периодов в истории Европы, включая мощный средневековый пласт, во многом сохранявший свою актуальность в российских реалиях того времени, плюс приобщения к формирующейся культуре Просвещения. Подвижный контекст эпохи, к тому же примечательной чередой дворцовых переворотов, давал достаточные ос-
нования для освоения культурой нашей страны, и ее новой столицы, возможностей первого для нее «большого» европейского стиля.
Из сказанного следует, что, изначально проявляясь в социокультурном контексте, имеющем тенденцию к иррациональности, дуалистичности8, «большие» стили несли в себе рациональную функцию, выступали в качестве неотъемлемой составляющей «механизма самосознания» культуры. Однако степень рациональности этих стилей была различной, и, сосуществуя во времени, они, тем не менее, оказывались привязаны к разным локальным социокультурным контекстам. И, в отличие от барокко, присутствие классицизма ярче всего обозначалось в искусстве тех стран, для которых религиозный фактор не был единственно определяющим для развития их культуры, уступив первенство светской в своей основе государственной идее. Последняя была важна для античности (в которой классицизм видел образец для подражания, полагая его универсальным), в какой мере -явствует из того опыта государственного строительства во всем многообразии его форм, который дала человечеству данная цивилизация; для культуры некоторых европейских стран в эпоху Барокко. Эта же идея9 выполняла роль важного ориентира для культур Европы, России, Северной Америки XVIII - начала XIX столетия.
Известно, что в греческой античности государства нередко принимали форму полисов - особых общин, существовавших в пространстве города и его сельской округи. Этот же - полисный - принцип государственного устройства стал важным фундаментом, на котором выросла эпоха Возрождения (применительно к которой понятие «стиль» приобретает несколько иное звучание, но к которой восходит представление о классике как эпохе «высшего подъема античного искусства», связанного с «расцветом древнегреческих государств-полисов (гл. обр. Афин) в 5-4 вв. до н.э.» [2, с. 255]). Без осознания специфики города-коммуны, города-республики (и связанного с ними феномена «городского патриотизма») невозможно ни объяснить истоки зарождения культуры Ренессанса, ни понять причины ее кризиса.
Становление классицизма в конце XVI -начале XVII века происходило в условиях снижающегося значения городов как самостоятельных политических и социально-экономических центров и формирования государств - территориальных образований, по отношению к которым города приобре-
тали подчиненный характер, что неизбежно сопровождалось кризисом их культуры. Государство, не только отстоявшее свои границы, но и стремившееся к их расширению (что было возможно только при наличии сильной централизованной власти), воспринималось как очаг относительной стабильности, становилось мощным фактором рационализации культуры и сознания, что по нарастающей проявилось в характере эпохи Просвещения. «Рационализаторская» деятельность многих философов этой эпохи так или иначе отталкивалась от их представлений о разумно устроенном государстве и достойном его гражданине. Художественным воплощением данных представлений и стал классицизм - стиль, в XVIII столетии упрочивший свои позиции в искусстве ряда стран, в том числе и в России. Классицизм с его светским, человеческим измерением, заложенной в нем воспитательной функцией и ярко выраженным общественным звучанием стал своего рода олицетворением победы государства над городом.. Широко известен факт разработки и реализации во второй половине XVIII - первой половине XIX века планов застройки центров многих российских городов в соответствии с формой и содержанием именно этого стиля10. Пожалуй, лишь начиная с этого времени можно говорить о формировании российского города Нового времени как особого типа. В пределах этого типа особо выделяются те города, которые не просто адаптировались к потребностям государства, в феодальной экономике которого вызревали процессы индустриализации, - а были обязаны ему своим рождением (или обретением городского статуса). Подобно тому, как городские поселения Античности и Средневековья являлись носителями качеств, присущих культуре этих эпох, города Российской империи не могли не вобрать в себя рациональность и светскость - характеристик породившей их культуры.
И в первую очередь это можно сказать о Санкт-Петербурге, пластически и содержательно воплотившем ключевые особенности Просвещения в его российской версии. В отличие от других российских городов, возникших в XVIII столетии (к ним, относятся, к примеру, Петрозаводск и Екатеринбург), - город на Неве уже в первые десятилетия своего существования отличался полифункциональностью18 и размахом, и таким образом в его социокультурном пространстве обозначенные качества могли проявляться в большем мастшабе, в различных компонентах, на разных уровнях. «Случай» Санкт-Петербурга настолько
уникален, что в отношении него можно допустить то, что может показаться некорректным с позиции науки о городе, а именно наличие отношений подобия между культурой этого города и европейски-ориентированным «полюсом» культуры Российской империи12. Как показал с своем труде «Град Петров в истории русской культуры» на основе многочисленных примеров М.С. Каган, Санкт-Петербург не утратил ни светскости, ни своей рационалистической доминанты и за пределами «века Разума»: в последующие периоды в истории города менялись формы проявления этих качеств, степень их присутствия, но не значение для понимания специфики данного города. Рациональность, светскость, намерение впитать в себя все культурное наследие Европы, включая ее античные истоки, сделали Санкт-Петербург оплотом классицизма на российской почве. Как известно, классицизм был далеко не единственным стилем в арсенале культуры Просвещения: одновременно с ним развивались, к примеру, тенденции сентиментализма, но, как справедливо отмечал тот же автор, они не могли укорениться в духовной атмосфере города на Неве [5, с. 112]. Начиная со второй половины XVIII столетия интонации классицизма преобладали во всех видах петербургского искусства - от архитектуры до музыки, также «подминая» собой проявления реализма и предромантизма.
Свое доминирующее для культуры Санкт-Петербурга значение проявления классицизма сохранили и в первой половине XIX века, когда в европейском искусстве в качестве основного художественного направления мощно утверждался романтизм. Разумеется, романтические веяния не могли не сказаться на искусстве Санкт-Петербурга, но и они в культуре этого города оказывались и содержательно, и «формально» связанными с классицизмом, что отчетливо прослеживалось в петербургской музыке, поэзии, живописи, театре. В этот период государственная идея, некогда положенная в основание новой столицы, воплотилась со всей возможной полнотой и обрела черты импер-скости, имевшие под собой веские социокультурные основания. Ни в одном другом городе, за пределами Франции, не оказался столь востребованным классицизм в его поздних, ампирных («имперских») формах. В Санкт-Петербурге классицизм продемонстрировал свои ансамблевые возможности13 еще в XVIII столетии, но «ансамблем ансамблей» эта столица России стала в первой половине XIX века во
многом благодаря особенностям ампира, который в романтическом ключе продолжил и одновременно завершил собственно классическую линию в развитии архитектонических искусств Санкт-Петербурга, уступившую место тенденциям «класси-цистичности» и академизма. Некоторые проявления этих тенденций уже были ранее обозначены автором данной статьи [6], теперь раскроем их суть в аспекте стилевого прочтения культуры города.
С периодом, обозначенным М.С. Каганом как «Пушкинский Петербург», оказался связан не только расцвет петербургской культуры, но и первые свидетельства ее кризиса, который впоследствии неуклонно углублялся и не был преодолен ни во второй половине XIX - начале ХХ века, когда Санкт-Петербург сохранял статус столицы, ни, тем более, в советское время. На кризис культуры искусство обычно откликается поисками в области формы (маньеризм, расцветший на излете эпохи Ренессанса, или разнообразные модернистские течения, ставшие симптомом завершения нововременного этапа в развитии европейской истории). Однако есть и другой путь, направленный на утверждение непреходящей ценности уже накопленного опыта, сохранение и развитие «высших, наиболее совершенных традиций» [2, с. 22], - он и может быть обозначен понятиями «академизм», «академизация». Братья Карраччи - основоположники так называемого Болонского академизма, вдохновлялись, прежде всего, образцами Высокого Возрождения; в стенах европейских академий художеств, особенно имевших статус государственных, преимущественное развитие получил классицизм. Как уже было отмечено, Раннее Новое время нуждалось в стиле как инструменте самовыраже-
ния своей культуры. На протяжении Нового времени, по мере того как культура приобретала все более персонализированный характер, феномен стиля утрачивал свое значение, уступая место направлениям, течениям, художественным объединениям. Однако для Санкт-Петербурга, рожденного в эпоху, говорившую, в том числе, на языке «больших стилей», пережившего подъем и расцвет на волне классицизма и вступившего в начальную фазу кризиса в момент, когда понятие «академизм» стало приобретать негативную коннотацию, - проблема стилевого своеобразия сохранила свою актуальность. Город, лишь сравнительно недавно обретший статус культурной столицы (позволяющий хотя бы частично компенсировать утрату столичной функции), но с момента основания учитывавший в своем развитии все достижения европейской цивилизации, по определению должен был стать «вотчиной» академизма. Что касается «классицистич-ности», то в данном случае под ней понимаются все проявления петербургского рационализма и светскости в их европейском прочтении. Классицизм, явившийся одним из порождений иррационального контекста, тем не менее, демонстрировал способность культуры к достижению гармонии. И в этом отношении академизм как «бережное отношение к традициям, высокий профессионализм, "иммунитет" к модным, но недолговечным и поверхностным веяниям в искусстве» [12, с. 10], пусть и трактуемый в современных условиях как проявление консерватизма, в соединении с неустанными поисками соответствия между содержанием и формой, общественным и личным, - и формируют то, что можно назвать петербургским стилем начала XXI века.
Список литературы:
Анциферов Н.П. «Непостижимый город...» Душа Петербурга. Петербург Достоевского. Петербург Пушкина / Сост. М.Б. Вербловская. - СПб.: Лениздат, 1991. - 335 с.
Аполлон. Изобразительное и декоративное искусство. Архитектура: Терминологический словарь / Под общ.ред. А.М. Кантора. - М.: Эллис Лак, 1997. - 735 с.
Высоцкий В.Б. Санкт-Петербург в поисках бренда // Концептуальные образы Санкт-Петербурга в современной российской и европейской культуре, искусстве и литературе: Материалы Международной конференции 31 мая - 2 июня 2010 года. - СПб.: Петрополис, 2011. - С. 133-137. Каган М.С. Введение в историю мировой культуры: В 2 кн. Кн. 2. Становление, развитие и современное состояние персоналистского типа культуры: закономерности переходного этапа в Европе (XV-XVIII вв.);самоопределение нового типа культуры (ХТХ-ХХ вв.); проблема «Запад-Россия-Восток»; синергетический взгляд на перспективы развития мировой культуры в XXI в. 2-е изд. - СПб.: Петрополис, 2003. - 320 с.
Каган М.С. Град Петров в истории русской культуры. 2-е изд., перераб. и доп. - СПб.: Паритет, 2006. - 480 с., ил.
Лобанова Ю.В. Теоретические основания исследования художественной культуры Санкт-Петербурга. К юбилею издания монографии М.С. Кагана «Град Петров в истории русской культуры» // Гуманитарное знание. Вып. 21. - СПб.: Астерион, 2016. - С. 32-39.
г^- [1]
о см ^ [2]
о| [3]
о
1—
со со ее О. [4]
ее о
о [5]
ей
о о 3 ю о [6]
[7] Никифорова Л.В. История художественной культуры. Западноевропейский ренессанс: Уч. пос. -СПб.: Изд-во РГПУ им. АИ. Герцена, 2009. - 177 с.
[8] Устюгова Е.Н. Стиль и культура: Опыт построения общей теории стиля. 2-е изд. - СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2006. - 260 с.
[9] Устюгова Е.Н. Стиль петербургской культуры // Каган М.С. Избранные труды в 7 томах. Том VIII. Дополнительный. Моисей Каган во времени и пространстве.- СПб.: Петрополис, 2011. - С. 100-110.
[10] Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. 5-е изд. - М.: Изд-во политической литературы, 1987. - 590 с.
[11] Шквариков В.А. Очерк истории планировки и застройки русских городов. - М.: Гос. изд-во лит. по стр-ву и архит., 1954. - 201 с.: ил., фото.
[12] Эстетика: Словарь / Под общ. ред. А.А. Беляева и др. - М.: Политиздат, 1989. - 447 с.
Например: [9].
Об этом, например, со ссылками на многочисленные источники, в работах: [8].
Жанр применительно к изобразительным искусствам определятся как «совокупность произведений, объединенных общим кругом тем, предметов изображения... а также авторским отношением к предмету, лицу, явлению... либо способом их понимания и истолкования» [2, с. 183].
Согласно ставшему хрестоматийным определением, душа города, по Анциферову - это исторически «проявляющееся единство всех сторон его жизни (сил природы, быта населения, его роста и характера его архитектурного пейзажа, его участие в общей жизни страны, духовное бытие его граждан)» (цит. по [1, с. 48]).
Тогда как в отношении городов с меньшей степенью индивидуального своеобразия понятие «стиль» будет иметь, скорее, метафорическое звучание.
Наряду с «большим» стилем, к «инструментам», выполняющим объединительную функцию, могут быть также отнесены, к примеру, символ, аллегория, метафора и ряд других.
При том, что доминирующей для культуры Нового времени была все же установка на рационализацию отношения человека к окружающему его миру (об этом, например: [7, с. 9.]).
В качестве гипотезы можно предположить, что плюралистичный контекст, напротив, способствует разрушению стиля.
Идея в буквальном смысле этого слова - как некий образ, по-разному проявляющийся в самосознании различных культур. Об этом, к примеру: [11].
Следует подчеркнуть, что этим понятием характеризуется роль Санкт-Петербурга не только для своих жителей (как среда обитания полифункционален каждый город), но и для других городов страны. С позиции концепции биполярности отечественной культуры, например: [5, с. 449]. Внешнее проявление общественно-светского содержания данного стиля.
ь
