CC BY
178
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2015. № 5
Никита Романович Сетов,
кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры истории и теории политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия), e-mai¡: nsetov@gmail.com
ПРОБЛЕМА СТАБИЛЬНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИСТЕМ В ЗАПАДНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКЕ ХХ в.: БИХЕВИОРАЛЬНЫЙ ПОДХОД
В статье рассматриваются положения бихевиорального подхода к исследованию политики, связанные с проблемой стабильности политических систем и эффективного политического управления. В первой части статьи приводится краткий исторический экскурс в становление западной политической науки ХХ в. и бихевиорализма в частности. При рассмотрении основных теоретико-методологических оснований бихевиорального подхода особое внимание уделяется идеям Ч. Мерриама и Г. Лассуэлла, касающимся понимания власти и государства, а также стабильного состояния политической системы и механизмов политической символизации. Далее анализируется теория социального обмена П. Блау и Дж. Хоманса, в рамках которой основными понятиями являются власть и общественная ассоциация. При этом особое внимание уделяется механизмам легитимации и обеспечения стабильности политических систем. В заключение автор приходит к выводу о том, что бихевиоральный подход ставил своей целью формирование лояльных граждан для обеспечения стабильности государств.
Ключевые слова: бихевиорализм, политическая система, стабильность, Ч. Мерриам, Г. Лассуэлл, П. Блау, Дж. Хоманс.
Nikita Romanovich Setov,
Kandidat of Political Sciences, associate professor, History and Theory of Politics Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Russia), e-mail: nsetov@gmail.com
THE PROBLEM OF STABILITY OF POLITICAL SYSTEMS IN WESTERN POLITICAL SCIENCE OF THE 20th CENTURY: THE BEHAVIORAL APPROACH
This article discusses the provisions of the behavioral approach to the study of politics in relation to the problem of stability of political systems and efficient political management. The first part of the article provides a brief historical excursus into the development of Western political science in the 20th century and behavioralism in particular. The author examines key theoretical and methodological foundations
of the behavioral approach and pays special attention to the ideas of Charles Mer-riam and Harold LassweU, which are linked with the understanding of power and the state, as well as the stability of political systems and mechanisms of political symbolization. Author then moves on to the social exchange theory of Peter Blau and George Homans, in which the terms power and social association are key concepts. The author pays special attention to legitimating mechanisms and the stability of political systems. In his conclusion, the author holds that the behavioral approach was aimed at forming loyal citizens to ensure the stability of the state.
Key words: behavioralism, political system, stability, Charles Merriam, Harold Lasswell, Peter Blau, George Homans.
ХХ в. в истории политической науки разительно отличается от предыдущих этапов эволюции знаний об обществе, политике и государстве. В ХХ в. политология окончательно обрела статус научной дисциплины, институционализировалась как сфера профессиональной деятельности, что привело к фундаментальным трансформациям ее проблемного поля и теоретико-методологического инструментария.
Трансформация проблемного поля была связана с изменением социально-политических запросов к интеллектуальной элите, исходивших от общества в целом и политических элит в частности. Развитие капитализма в первой половине ХХ в., происходившее по совсем иным сценариям, нежели в XIX в., возникновение фашистских режимов в Европе, итоги Первой мировой войны и другие исторические события — все это изменило взгляды на историко-политические процессы и, как следствие, сформировало необходимость появления новых подходов и методов их изучения. Главной компетенцией американских политологов становилось не только собственно исследование политики, но и обеспечение стабильности существующего социального порядка и политического режима.
Переломным моментом в этом отношении стала середина 1920-х гг., когда социальные исследования в США начали совершать методологический «разворот» от классического анализа институ-тов1, под которыми понимались наборы кодифицированных норм и правил, регулирующих определенные сферы общественной жизни, к исследованию поведения человека и групп людей в политике. Новый подход, сформировавшийся по итогам вышеупомянутого «разворота», получил название поведенческого или бихевиорального, так
1 Подробнее об этом см., например: Structuring Politics: Historical Institutionalism in Comparative Analysis / Ed. S. Steinmo, K. Thelen. Cambridge: Cambridge University Press, 1992.
как одним из его методологических оснований стала американская психологическая теория бихевиоризма2.
Бихевиорализм, его предметное поле и методологический инструментарий сформировались в рамках полемики с классическим институциональным подходом. По мнению одного из видных представителей поведенческого подхода Х. Эулау, эта полемика касалась трех основных вопросов. Первый вопрос был связан с проблемой самостоятельности политологии как научной дисциплины: «Возможна ли наука о политике, или же исследования политики являются предметом философии?»3 Второй вопрос был связан с проблемой ценностей в политике и необходимостью исследования их роли в социально-политической жизни. И, наконец, третий вопрос был связан с определением предметного поля исследования: «Должен ли политолог изучать индивидуальное и коллективное поведение, или ему следует ограничить себя исследованием институтов и крупномасштабных процессов?»4 Ответы на обозначенные выше вопросы были следующими:
— Да, наука о политике возможна, она должна быть отделена от философии и иметь свой теоретико-методологический инструментарий.
— Политологам следует отказаться от изучения ценностей, так как они являются предметом философии, а не науки, и не оказывают фундаментального влияния на политические процессы.
— Политолог может и должен изучать поведение во всех его проявлениях, отказавшись от исследования институциональной составляющей политики, так как именно поведение человека и групп людей определяет сущность политического.
Эти ответы на вопросы, обозначенные Х. Эулау, были окончательно сформулированы на рубеже 1920-1930-х гг. американским исследователем Ч. Мерриамом, основателем и идейным вдохновителем Чикагской школы политической науки. В своей статье, вышедшей в 1923 г., Мерриам писал, что в течение последнего времени «политика находилась под влиянием экономики», и «мы предпринимаем попытку интерпретировать экономические ценности в терминах менталь-
2 Основателем бихевиоризма принято считать Дж. Уотсона. Подробнее о его подходе см.: Watson J.B. Behaviorism. London: Transactions Publishers, 1924.
3 Eulau H. Tradition and Innovation: On the Tension between Ancient and Modern Ways in the Study of Politics // Behavioralism in Political Science / Ed. H. Eulau. London: Transaction Publishers, 2011. P. 3.
4 Ibid. P. 3.
ных позиций»5. Научно-исследовательская программа Ч. Мерриама базировалась на следующих ключевых позициях, которые определяли методологические принципы анализа политики. Во-первых, это отсутствие необходимости метафизических и философских построений при условии наличия четких и эффективных методов прикладных политических исследований. Во-вторых, это синтез различных подходов6 и методологических программ других наук и отраслей знаний, причем не обязательно гуманитарных. И, наконец, в-третьих, Ч. Мерриам и исследователи, работавшие под его началом, впервые в истории политической науки начали использовать количественные методы исследования (опросы, анкетирование и т.д.). Как справедливо отмечают современные отечественные исследователи, главной заслугой Ч. Мерриама и Чикагской школы политической науки было «требование точности эмпирических исследований и убедительности выводов при изучении политических проблем»7. Иными словами, отказавшись от классического институционального подхода, бихевиоралисты, по словам Г. Лассуэлла, сделали ставку на «изложение условий вместо декларации предпочтений»8.
На первый взгляд может показаться, что бихевиорализм как теоретико-методологический подход в политической науке не предполагает изучения таких феноменов, как государство, политический процесс, процесс выработки и принятия политических решений, и жертвует ими в пользу поведения индивида или группы людей в политике. Действительно, поведенческая программа исследования в первую очередь обращается именно к человеку как субъекту политики, но это отнюдь не означает пренебрежения макрополитической проблематикой. Как уже отмечалось выше, одной из основных задач исследователя политики в Соединенных Штатах второй четверти ХХ в. было не только собственно исследование, но поиск способов поддержания существующего политического режима, который в силу особенностей национально-исторического развития
5 Merriam C.E. Recent Advances in Political Methods // Discipline and History: Political Science in the United States / Ed. J. Farr, R. Seidelman. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1992. P. 139.
6 Принято считать, что бихевиорализм совместил в себе элементы четырех подходов: позитивизма, прагматизма, бихевиоризма и психоанализа.
7 Бойцова О.Ю. Политическая наука в ХХ в.: общие характеристики и основные этапы становления // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2001. № 1. C. 11.
8 Lasswell H.D. Legal Education and Public Policy. London: Transaction Publishers, 2012. P. 133.
американского государства считался наиболее эффективным из возможных и существующих в мире. Именно поэтому бихевиора-листы, занимаясь исследованиями политического поведения, также стремились найти ответ не только на вопрос о том, как и почему ведет себя человек в определенных условиях, но искали способы обеспечения стабильности политических систем и поддержания социального порядка. Чтобы понять, каким образом представители бихевиорального подхода предлагали анализировать политические системы и исследовали их стабильность, необходимо определить, что представляло собой государство как таковое в их понимании.
В рамках англо-американской традиции современных политических исследований бихевиоралисты одними из первых разграничили понятия «правительство» и «государство», а также конкретизировали содержание термина «власть». Ч. Мерриам, в частности, писал, что «в нашей (американской. — Н. С) политической системе правительство и государство по-разному организованы и используют разные методы деятельности»9. Государство для бихевиоралистов представляет собой систему институтов, которые выполняют различные функции в отношении граждан и общественных объединений. В этом контексте нельзя не упомянуть, что Г. Лассуэлл был одним из первых исследователей, которые начали применять структурно-функциональный анализ для изучения политики, хотя традиционно его имя не ассоциируется с этим методологическим подходом. Правительство же является функциональной организацией, цель которой — претворение в жизнь политического курса и контроль за его исполнением.
Как уже отмечалось выше, представители бихевиорального подхода конкретизировали содержание термина «власть». До выхода на авансцену поведенческих исследований в политологии доминировало убеждение, что власть как бы «привязана» к конкретным лицам или институтам, которые ее осуществляют. Бихевиорали-сты, в свою очередь, придерживались иной точки зрения: «Хотя мы подчеркиваем разницу между формальной властью (authority) и эффективным контролем, мы не сводим власть (power) к одному или другому»10. Формальная власть в данном случае связана с государством, а эффективный контроль — с правительством; тем не менее
9 Merriam C.E. A History of American Political Theories. London: Transaction Publishers, 2009. P. 327.
10 Lasswell H.D., Kaplan A. Power and Society: A Framework for Political Inquiry. London: Transaction Publishers, 2014. P. 177.
ни одно из измерений этого феномена не отражает всей полноты содержания власти. Таким образом, власть для бихевиоралистов есть нечто большее, чем продукт деятельности институтов или мероприятий в рамках правительственного политического курса. Власть в рамках поведенческого подхода предстает как результат гражданской активности и согласия (легитимации) в отношении политических решений, т.е. связывает государство, правительство и граждан. Основным источником власти, с точки зрения Г. Лассуэлла, является так называемый «локус суверенитета»11, в рамках которого возникает общественное согласие и, как следствие, формируется властный потенциал.
В политической науке ХХ в. Г. Лассуэлл также известен как один из ведущих политологов, занимавшихся проблемами политической коммуникации и символизации, и в этой части его теоретического наследия можно обнаружить соответствующие импликации, связанные со стабильностью политических систем и деятельностью политических элит. В своей основополагающей работе «Политика: кто получает что, когда и как» Лассуэлл писал: «Любая элита защищает и утверждает себя во имя символов общей судьбы. Этими символами для установленного порядка является идеология, для контрэлит — утопия»12. Из приведенной цитаты следует, что элита, правящая или не правящая, использует различные символы для того, чтобы транслировать смыслы в общество, тем самым создавая поддержку системы или, наоборот, провоцируя противостояние режиму. Г. Лассуэлл большое внимание уделял вопросу о роли языковых практик в политике, отмечая, что при использовании в политических целях язык обретает новые функции: «Когда целью является влияние на власть, и есть некоторое воздействие на нее, мы говорим о политической функции языка»13. Политическая функция
11 Данный термин чаще встречается в зарубежных политико-правовых исследованиях и работах, посвященных проблематике федерализма, нежели в исследованиях в области политической теории. Подробнее об этом см.: Grimm D. Sovereignty: The Origin and Future of a Political and Legal Concept. New York: Columbia University Press, 2015; Kurtulus E.N. Sovereignty: Concept, Phenomenon, and Ramifications. New York: Palgrave Macmillan, 2005.
12 LasswellH.D. Politics: Who Gets What, When and How // Lasswell H.D. Political Writings. Westport: Greenwood Press, 1979. P. 311. В данном тезисе усматривается связь с концепцией идеологии К. Мангейма, который считал, что идеология нацелена на сохранение режима, утопия же стремится к его разрушению. Подробнее см.: Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994.
13 Lasswell H.D., Leites N. Language of Politics: Studies in Quantative Semantics. New York: George W. Stewart, Publisher, Inc., 1949. P. 8.
языка возникает в тот момент, когда транслируемые элитой символы, закодированные с помощью языковых конструкций, приобретают специфический смысл. Лассуэлл выделял три типа символов, которые чаще всего используются в политике: символы идентификации, символы требований и символы ожиданий. Все эти символы могут быть использованы элитой для поддержания стабильности политической системы: в первом случае для проведения идеологической демаркации по принципу «свой — чужой», во втором — для акцентирования проблем безопасности и устойчивого развития, в третьем — для формирования ожидания повышения качества жизни в результате реализуемого политического курса.
Использование символов в политике, по мнению Г. Лассуэлла, тесно связано с феноменом пропаганды, которая выполняет важную функцию по поддержанию стабильности политической системы, используя, как правило, такие конструкты, как агрессия, слабость, обвинение, привязанность14. Помимо пропаганды, политические элиты также используют другие методы поддержания своей власти, в частности насилие, которое «должно быть скоординировано с организацией, пропагандой и информацией»15. Правящие круги также могут использовать материальные блага, которые можно уничтожать, удерживать или ограничивать для того, чтобы влиять на граждан в политической системе. Наконец, любая политическая элита для поддержания своего правления стремится к тому, чтобы формализовать и четко определить те способы властвования, которые являются наиболее приемлемыми для конкретного общества и государства. Для достижения этой цели они создают конституцию, определяющую «практики, которые считаются фундаментальными для правительства и социального порядка»16.
Использование всех этих методов поддержания власти элиты и, как следствие, стабильности политической системы, согласно концепции Г. Лассуэлла, преследует своей целью формирование так называемой превентивной политики, направленной на блокирование конфликтов в обществе и государстве.
Вопрос о легитимности власти и стабильности политических систем в рамках бихевиорального подхода рассматривался не только в контексте суверенитета и символизации, но и в контексте формирования общественных ассоциаций и использования мето-
14 Lasswell H.D. Politics: Who Gets What, When and How. P. 317.
15 Ibid. P. 341.
16 Ibid. P. 360.
дов социальной психологии. Наиболее яркими представителями этой разновидности поведенческого подхода являются П.М. Блау и Дж. Хоманс, работы которых формируют так называемую теорию социального обмена, призванную объяснить не только процесс создания различных общностей, но и способы поддержания стабильности в общественно-политических объединениях. По словам самого Блау, «ядро теории общества призвано объяснить взаимозависимость между субструктурами различных типов, зачастую пересекающихся, на разных уровнях»17.
Ключевыми понятиями в теории социального обмена П.М. Блау и Дж. Хоманса являются термины «власть» и «общественная ассоциация». Под властью исследователи понимают «способность людей или групп распространять свою волю на других вне зависимости от противостояния последних путем сдерживания их с помощью удержания постоянных вознаграждений или с помощью наказаний <.. .> т.е. негативных санкций»18. Очевидно, что в данном определении авторы используют классическую веберианскую трактовку власти, которая предполагает наличие принуждения к действию или, напротив, запрет на совершение каких-либо действий19. Общественные ассоциации П. Блау и Дж. Хоманс трактуют как любые социальные группы, большие или малые, возникающие в результате действия сил социальной аттракции (привлекательности), которые «стимулируют трансакции обмена. Социальный обмен, в свою очередь, усиливает дифференциацию статуса и власти»20. Трансакция обмена — процесс взаимовыгодной передачи индивидами или группами людей друг другу различных материальных и нематериальных ресурсов, основанный на взаимной аттракции, которая понимается как привлекательность в широком смысле этого термина.
Ключевой характеристикой таких обменов между участниками общественно-политических процессов является то, что они осуществляются с целью повышения общественного согласия по тому или иному вопросу и, как следствие, влекут за собой повышение легитимности лидера или правящей элиты: «Консенсус, который
17 Blau P.M. Exchange and Power in Social Life. London: Transaction Publishers, 2009. P. 2.
18 Ibid. P. 117.
19 М. Вебер различал власть и господство: если власть всегда предполагает принуждение индивида, то в условиях господства индивид сам готов подчиняться государству. Господство, в свою очередь, может существовать в трех измерениях: харизматическом, традиционном, рационально-легальном. Подробнее об этом см.: Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
20 Blau P.M. Op. cit. P. 14.
возникает как результат таких коммуникаций, находит свое выражение в групповом давлении, которое усиливает степень согласия с приказами правителя, усиливая таким образом его возможности контроля и легитимизируя его авторитет»21. Легитимация авторитета лидера и его власти, по мнению представителей теории социального обмена, является основой любой социально-политической системы и условием ее стабильности. Определение легитимности как критерия стабильности системы связано с тем, что она «дает возможность соединения коллективных усилий для дальнейшего достижения различных целей, некоторые из них не могут быть достигнуты индивидами отдельно от всех или могут быть достигнуты более эффективно через координацию усилий»22. Таким образом, стабильность социально-политических систем связана с возможностью коллективного действия индивидов с помощью механизмов обмена и легитимностью лидера или правящей элиты.
Как уже отмечалось выше, процессы социального обмена усиливают дифференциацию статуса и власти в общественных системах. Феномен дифференциации власти, в свою очередь, играет ключевую роль в приведении политической системы в стабильное или нестабильное состояние. Распределение власти в системе, по мнению П. Блау, может проходить по двум основным сценариям. С одной стороны, это наличие «процессов легитимации, которые поддерживают организации индивидов и групп в коллективных стремлениях»23, с другой — действие «сил выравнивания, которые отрицают легитимность власти и поощряют оппозицию и расколы»24. Силы выравнивания в данном контексте следует понимать как социально-политические феномены, снижающие иерархичность общества и государства, т.е. отрицающие не только легитимность правящей элиты, но и основной принцип любой системы — иерархичность и структурированность. Таким образом, условием стабильности социально-политических систем, с точки зрения П.М. Блау, является недопущение действия сил выравнивания, которые отрицательно влияют на легитимность.
Кроме того, на стабильность политических систем, по мнению представителей теории социального обмена, также влияют четыре фактора, которые нельзя обойти вниманием в данной статье.
21 Ibid. P. 23.
22 Ibid.
23 Ibid. P. 24.
24 Ibid.
1. Ресурсы подчиненных, которые не должны быть столь велики, чтобы они могли полностью обеспечивать всю полноту социальных трансакций обмена без участия лидера или правящей элиты.
2. Наличие альтернатив для получения выгод: у контролируемых системой индивидов и их трансакций обмена не должно быть большого количества альтернативных способов получения вознаграждений помимо стандартизированных позитивных санкций системы.
3. Регулирование трансакций, которое в обязательном порядке должно производиться системой. В противном случае процессы обмена выйдут из-под контроля и, как следствие, снизится легитимность власти;
4. Контроль ценностей в системе, которые должны поддерживать легитимность лидера и элиты, а также определять приемлемые механизмы социальных трансакций обмена.
Помимо четырех вышеуказанных условий, П.М. Блау также указывал на то, что стабильность социально-политических систем зависит не только от легитимности власти, но и от институциональных характеристик, которые определяют правила трансакций, а также от лидерских качеств, которыми должна обладать правящая элита.
Подводя итог нашего краткого обзора, необходимо еще раз обозначить ключевые положения бихевиорального подхода к проблеме стабильности политических систем.
Как отмечалось выше, бихевиоралисты, которые стояли у истоков западной политологии как научной дисциплины и сферы профессиональной деятельности, внесли весомый вклад в понимание того, что представляют собой власть и государство. Эти ключевые для политической науки категории неизменно определяются ими с использованием понятия легитимности, которая служит в их концепциях основой правления и политической системы. Легитимность в рамках поведенческого подхода может трактоваться как с политико-правовой точки зрения (локус суверенитета в концепции Г. Лассуэлла), так и в терминах поддержки индивидами или группами людей лидеров и правящих элит (теория социального обмена П.М. Блау и Дж. Хоманса).
Стабильность политических систем в бихевиоральной парадигме также тесно связана с вопросами эффективной коммуникации и использования политических символов для пропаганды.
Пропаганда, будучи одним из ключевых феноменов в политике, для эффективного использования должна сочетаться с насилием, контролем над материальными благами и формализацией форм и методов властвования. Совокупное использование этих инструментов, по мнению Г. Лассуэлла, позволяет сформировать превентивную политику, поддерживающую политические системы в устойчивом и бесконфликтном состоянии.
В некоторых вариациях бихевиорального подхода, таких как теория социального обмена П.М. Блау и Дж. Хоманса, стабильность политических систем тесно связана с поддержанием легитимности правителя или элиты. Легитимность в рамках этой теории формируется за счет эффективного и взаимовыгодного социального обмена, который позволяет индивидам совершать коллективные действия. Таким образом, устойчивость политических систем связана не только с деятельностью элиты, но и с поддержкой власти со стороны общественных ассоциаций, являющихся средой для трансакций обмена.
Нельзя не отметить, что в период расцвета бихевиорального подхода к исследованию политики вопрос о стабильном функционировании и развитии политических систем занял одну из ключевых позиций в проблемном поле политологии. Несмотря на то что бихевиоралисты считали исходным пунктом любого исследования психологический или статистический анализ поведения человека или группы людей, конечная цель, которую они преследовали, заключалась как раз в выработке алгоритма достижения политической стабильности, причем в масштабе всего мира. В частности, Ч. Мер-риам писал, что реализация программы поведенческих исследований «позволит сделать чисто политическое важнейшим средством интеллектуального влияния на прогресс человечества, обеспечит сознательный контроль над его эволюцией»25. Сторонники бихе-виорального подхода, изучая поведение человека, стремились к поиску способа формирования нового гражданина, главной чертой которого была бы лояльность, логически приводящая к стабильности политической системы.
25 Мерриам Ч. Новые аспекты политики // Политология: Хрестоматия / Сост. М.А. Василик, М.С. Вершинин. М.: Гардарики, 2000. С. 50.
ЛИТЕРАТУРА
Бойцова О.Ю. Политическая наука в ХХ в.: общие характеристики и основные этапы становления // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2001. № 1. С. 5-18.
Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994. Мерриам Ч. Новые аспекты политики // Политология: Хрестоматия / Сост. М.А. Василик, М.С. Вершинин. М.: Гардарики, 2000. С. 42-50.
Behavioralism in Political Science / Ed. H. Eulau. London: Transaction Publishers, 2011.
Blau P.M. Exchange and Power in Social Life. London: Transaction Publishers,
2009.
Discipline and History: Political Science in the United States / Ed. J. Farr, R. Seidel-man. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1992.
Grimm D. Sovereignty: The Origin and Future of a Political and Legal Concept. New York: Columbia University Press, 2015.
Kurtulus E.N. Sovereignty: Concept, Phenomenon, and Ramifications. New York: Palgrave Macmillan, 2005.
LasswellH.D. Legal Education and Public Policy. London: Transaction Publishers,
2012.
Lasswell H.D. Political Writings. Westport: Greenwood Press, 1979. Lasswell H.D., Kaplan A. Power and Society: A Framework for Political Inquiry. London: Transaction Publishers, 2014.
Lasswell H.D., Leites N. Language of Politics: Studies in Quantative Semantics. New York: George W. Stewart, Publisher, Inc., 1949.
Merriam C.E. A History of American Political Theories. London: Transaction Publishers, 2009.
Structuring Politics: Historical Institutionalism in Comparative Analysis / Ed. S. Steinmo, K. Thelen. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. Watson J.B. Behaviorism. London: Transactions Publishers, 1924.
REFERENCES
Blau, P. M. Exchange and Power in Social Life. London: Transaction Publishers,
2009.
Boitsova, O. Iu. "Politicheskaia nauka v XX veke: obshchie kharakteristiki i osnovnye etapy stanovleniia," VestnikMoskovskogo universiteta. Series 12. Politicheskie nauki, No. 1, 2001, pp. 5-18.
Eulau, H. (ed.) Behavioralism in Political Science. London: Transaction Publishers,
2011.
Farr, J.; Seidelman, R. (eds.) Discipline and History: Political Science in the United States. Ann Arbor: The University of Michigan Press, 1992.
Grimm, D. Sovereignty: The Origin and Future of a Political and Legal Concept. New York: Columbia University Press, 2015.
Kurtulus, E. N. Sovereignty: Concept, Phenomenon, and Ramifications. New York: Palgrave Macmillan, 2005.
Lasswell, H. D. Legal Education and Public Policy. London: Transaction Publishers,
2012.
Lasswell, H. D. Political Writings. Westport: Greenwood Press, 1979. Lasswell, H. D.; Kaplan, A. Power and Society: A Framework for Political Inquiry. London: Transaction Publishers, 2014.
Lasswell, H. D.; Leites, N. Language of Politics: Studies in Quantative Semantics. New York: George W. Stewart, Publisher, Inc., 1949.
Mannheim, K. Diagnoz nashego vremeni. Moscow: Iurist, 1994. Merriam, C. E. A History of American Political Theories. London: Transaction Publishers, 2009.
Merriam, C. E. "Novye aspekty politiki," Politologiia: Khrestomatiia, eds. M. A. Vasilik, M. S. Vershinin. Moscow: Gardariki, 2000, pp. 42-50.
Steinmo, S.; Thelen, K. (eds.) Structuring Politics: Historical Institutionalism in Comparative Analysis. Cambridge: Cambridge University Press, 1992. Watson, J. B. Behaviorism. London: Transactions Publishers, 1924. Weber, M. Izbrannyeproizvedeniia. Moscow: Progress, 1990.
