CC BY
98
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(4)"375/1492"
Е. Е. Лях
Проблема распространения монашества в восточной части Римской империи в IV в. (в работах прот. Георгия Флоровского)
В работе на основе мнений различных групп исследователей, свидетельств источников рассматривается проблема распространения монашества на территории восточной части Римской империи в IV в. н. э. в условиях, когда христианство становится не только разрешенной, но и государственной религией. Особое внимание уделяется точке зрения русского историка и богослова Г. В. Флоровского. Он полагает, что с момента возникновения монашества христианская история разворачивается между двумя полюсами - Империей и Пустыней. Они являют собой два пути движения христианского общества.
In the work on the ground of different groups of researchers' opinions, evidences of sources the problem of monkery expansion within the territory of Eastern part of the Roman Empire in the IVth century is kept under review. It was time when the Roman Empire became not only permitted, but state religion. Special attention is paid to the opinion of Russian historian and theologian G. V. Florovsky. He believes that with appearance of monkery the history of Christianity is set between two poles - the Empire and the Desert. These are two ways of Christian society movement.
Ключевые слова: христианство, монашеское движение, IV в. н. э., русская философия, «Парижская школа русского богословия», Г. В. Флоровский, аскеза, «Империя и Пустыня», Византия.
Keywords: Christianity, monastic movement, IVth century, Russian philosophy, "Russian Theology School of Paris", G. V. Florovsky, ascetic, "the Empire and the Desert", Byzantine Empire.
IV в. - это важнейшая эпоха в истории христианства в Римской империи, это не только время изменения отношений римского государства к христианской церкви, но и время широкого распространения монашеского движения внутри самой христианской церкви.
Проблема возникновения христианского монашества, его отличия от дохристианского, основные этапы развития монашеского движения, его духовные основы неоднократно исследовались и не являются предметом исторических дискуссий. Однако в истории монашества есть некоторые моменты, вызывающие удивление и неоднозначную трактовку исследователей. Одним из таких моментов стала вторая половина IV в., время, когда в условиях легализации христианской религии и объявления ее не только «дозволенной», но и «государственной», начинается массовый уход многих христиан в пустыню или в уже образованные монастыри.
В чем причина быстрого распространения монашества именно во второй половине IV в., когда угроза гонений на христиан исчезла? Вопрос этот не простой. Часто в современных вузовских учебниках «История средних веков» (в частности, под. ред. проф. С. П. Карпова) в главах по истории христианской церкви он просто не разбирается. В соответствующих главах только констатируется появление и распространение монашеских общин в IV в. Между тем этот вопрос немаловажный, так как помогает понять особенности мировоззрения людей прошлых эпох, а это одна из ключевых задач историка.
Чаще всего ученые дают объяснения данного явления, исходя из их собственного понимания христианства. В первую группу исследователей можно отнести неправославных ученых XIX в., часть которых была близка к протестантизму (например, А. Гарнак, Г. Буасье, Э. Гиббон и др). Наиболее частым их объяснением является утверждение о том, что с момента провозглашения христианства государственной религией в него приходит большое количество вчерашних язычников, которые приносят с собой элементы языческого мировоззрения. Кроме того, язычники принимали христианство из желания сделать карьеру при императоре-христианине (Г. Буасье, Э. Гиббон). Та-
© Лях Е. Е., 2015
ким образом, происходит некая «порча», обмирщение церкви, утрата ею чистоты первоначального христианства. (Вероятно, именно эту чистоту в XVI в. и восстанавливают протестанты.) Естественной реакцией на эти процессы стало бегство части христиан из мира, в пустыню. «Люди убегали не только от мира. ...Люди убегали также от обмирщившейся Церкви» [1].
Похожую точку зрения можно встретить и у некоторых православных историков в их обобщающих трудах по истории церкви, например у отечественных историков XIX в. - начала XX в. Н. Тальберга и Е. Смирнова. «Ослабление строгости христианской жизни со вступлением в Церковь. язычников, которые и в христианстве заботились только о мирских интересах, побуждало ревнителей благочестия уходить из городов в пустыню, чтобы там, вдали от мирских волнений проводить жизнь в подвигах, самоотречении, молитве и размышлениях о Боге» [2].
Ко второй группе можно отнести светских историков (Г. М. Лифшиц, Р. Ю. Виппер, И. С. Свен-цицкая В. П. Оргиши, А. Донини и др.). Рассматривая причину распространения монашества в IV в., они повторяют идею обмирщения церкви в результате прихода в нее большого числа язычников, но выдвигают еще и свою причину ухода в монашество - участие Церкви в делах светского государства. «Люди, стремившиеся воплотить идеалы христианства, отказывались "от мира", становились отшельниками. Так в IV в. как своеобразная реакция на участие Церкви в мирских делах распространяется монашество» [3].
Таким образом, важнейшими причинами распространения монашества в IV в. первые две группы называют внешний фактор - массовый приход язычников общины и участие Церкви в делах государства.
К третьей группе можно отнести историков, большая часть которых принадлежит к православной традиции. Они высказывают несколько иную точку зрения на рассматриваемую проблему. Не отрицая факт прихода в IV в. в христианские общины большого числа язычников, эти авторы иначе объясняют процесс распространения монашества. Например, профессор А. И. Сидоров пишет, что причиной «пространственного ухода от мира. является стремление реализовать в человеческой жизни проявление иного царства - Царства Божия» [4]. А это «требует прежде всего отречения от начал прежней жизни или от всего, что выработал человек как обычную сферу и установку своей жизни во грехе» [5].
Итак, важнейшей причиной стремления к пустынножительству было не просто желание уйти от мира, а стремление прийти к иному миру, Божиему, через отречение от старого мира. Более того, А. И. Сидоров сомневается в решающем влиянии внешних факторов на распространение монашества, так как «в христианской религии вообще и в монашестве в частности не внешнее определяет внутреннее, а, наоборот, внутреннее - внешнее» [6].
Не менее важную причину развития в IV в. монашеского движения называет исследователь А. Дворкин. «.Это не случайно, что монашество появилось в то время, когда завершились гонения и христианство стало модным. Монахи стали бескровными мучениками тогда, когда кровавое мученичество прекратилось. .Монахи. напоминали христианам, что Царство Божие - не от мира сего» [7].
Таким образом, А. Дворкин подтверждает точку зрения А. И. Сидорова, что причиной распространения монашества было внутреннее стремление христиан к подвигу во имя Христа, но и подчеркивает, что этот подвиг стал невозможен с момента провозглашения христианства государственной религией. А. Дворкин пишет, что монашество служило противовесом официальной Церкви, но не в смысле ее «обмирщения», а как напоминание о невозможности построения Царства Божия на земле. «Это был не уход от жизни, а уход от суррогатов Царства Божия, предлагавшихся обществом. И чем благополучнее общество, тем больше суровых испытаний накладывали на себя монахи» [8].
Аналогичную точку зрения на рассматриваемую проблему высказывает исследователь В. Ф. Асмус. «Монашество было не просто протестом против обмирщения Церкви, против того, что церковное общество захватывалось в какой-то степени стихиями мира сего. Оно было, прежде всего, исканием Царства Божия и правды Божией. В монашестве, в вечном его идеале, очень силен эсхатологический момент, эсхатологическая направленность» [9].
Подтверждая точку зрения В. Ф. Асмуса, историк М. Э. Поснов характеризует монашество как «стремление к высшему пути служения Богу» [10].
Митрополит Илларион (Алфеев) связывает широкое распространение монашества в рассматриваемый период с деятельностью великих подвижников - Григория Богослова, Афанасия Великого, Василия Великого, Пахомия Великого, Евстафия Севастийского, Иллариона Великого и др. [11]
Итак, православные исследователи не согласны с точкой зрения двух предыдущих групп и объясняют причины массового развития монашеского движения в IV в. не столько внешними обстоятельствами, сколько внутренними причинами и побуждениями самих христиан - стремление к Царству Божию. 30
Однако все ученые пишут о «стремлении людей уйти от мира». Но что это означает? Исследователи первых двух групп понимают эту мысль дословно, как уход, бегство, а историки третьей группы объясняют ее иначе - не как бегство от мира, а как стремление к Богу.
В такой ситуации различия мнений необходимо обратиться к источникам, к свидетельствам самих подвижников, живших в то время и ушедших от мира. Их имена хорошо известны: это Григорий Богослов, Антоний Великий, Василий Великий, Макарий Великий.
Григорий Богослов: «...Меня объяла какая-то пламенная любовь к благу безмолвия и отшельничества, любителем которого я стал с самого начала. .Ничто не казалось мне таким (прекрасным), как, замкнув чувства, став вне плоти и мира, собравшись внутрь себя, не касаясь ничего человеческого без крайней необходимости, собеседуя с самим собой и с Богом, жить выше видимого и носить в себе всегда чистые божественные образы.» [12] Антоний Великий: «Кто хочет спастись, пусть не остается в доме своем и не живет в городе. Духовные отцы наши утверждают, что пустыня есть самое пригодное место для размышления о смерти и верное убежище от увлечения вещами мирскими, покоящими плоть» [13]. Василий Великий: «Итак, воин Христов. Предназначь себе жизнь бездомную, необщественную, нестяжательную. Сделайся независимым, отрешившись от всех мирских забот. .Тогда-то и. перейдешь от смерти к вечной жизни. понесут Ангелы представить тебя Христу, и наречешься другом, и услышишь вожделеннейшую похвалу. Будешь ликовать вечным ликованием» [14]. Макарий Великий: «Кто стремится к Богу и действительно хочет стать последователем Христовым, тот должен следовать за Ним, стараясь перемениться, стать лучшим и новым человеком, не удерживая в себе ничего свойственного ветхому человеку, - потому что сказано: "Кто во Христе, тот новое творение"» [15].
Итак, в этих текстах подвижников не говорится ни об обмирщении церкви, ни о приходе в нее язычников, ни об участии Церкви в делах государства. Все тексты показывают, что важнейшей причиной ухода людей в монашество было их стремление к Богу, желание стать Его истинным последователем, «новым человеком».
Находясь в рамках православной традиции, понимание проблемы распространения монашества в IV в. предлагает в своей небольшой работе «Христианство и Цивилизация» русский историк, богослов и философ Г. В. Флоровский. Георгий Васильевич Флоровский (1893-1979) был одним из выдающихся представителей «Парижской школы русского богословия». Работа была написана в 1959 г. и опубликована на русском языке в 2000 г. в сборнике «Избранные богословские статьи».
Г. Флоровский отмечает важность IV в. для истории Римской империи. Для римского общества - это период дисгармонии, «распада связи времен». Для Церкви - это новая эпоха, когда «заканчивается ее вынужденная изоляция и она принимает под свои священные воды ищущий спасения мир. Церковь была призвана помочь избавиться от отчаяния и смирить гордыню» [16]. Но IV в. -это также и время противостояния христианства и эллинизма, наиболее показательным и типичным проявлением которого были отношения между христианскими мыслителями Климентом Александрийским и Оригеном, с одной стороны, и римскими интеллектуалами Цельсом и Порфи-рием - с другой [17]. В этом противостоянии рождались новая цивилизация и новая культура.
Пытаясь определить роль и значение эллинского и христианского начала в новой культуре, историки характеризуют процесс ее рождения как «новый эллинизм», или как «острую эллинизацию библейского христианства, в котором потерялась вся новизна Откровения», или как «замаскированный эллинизм» [18]. Г. Флоровский понимает этот процесс как «обращение эллинского ума и сердца» [19]. Он считает, что в результате этого противостояния традиция эллинизма не была прервана, она сохранилась, но было вовлечена в процесс христианского перетолкования. Христианской традицией были восприняты и подвергнуты переоценке все основные составляющие культуры. «Живым символом достигнутого успеха навсегда останется великолепный храм. Св. Софии в Константинополе» [20].
IV в. был временем трагических противоречий. «Империя стала христианской, и возник шанс преобразовать всю человеческую творческую деятельность. и поддаться искушению историческим оптимизмом, мечтой осуществления Града Божия на земле. И многие соблазнились этой мечтой» [21]. Именно в это время распространяется монашеское движение, «бегство в пустыню».
Анализируя причины этого процесса, Г. Флоровский пишет, что «крайне несправедливо подозревать тех, кто оставлял "мир" в том, что они это делали из-за слишком больших мирских трудностей. в поисках легкой жизни. Непонятно, в каком смысле жизнь в пустыне могла бы считаться легкой. .У нас есть все основания полагать, что они убегали не сколько от мирских тревог и трудностей, сколько от "мирских привязанностей и суетности", проявляющихся даже в христианской цивилизации» [22]. В подтверждение своих слов Г. Флоровский приводит высказывание Св. Иоанна Златоуста (современника событий), который настойчиво предостерегает против
31
опасностей благосостояния. Св. Иоанн считает, что благосостояние и «безопасность представляют большую угрозу, чем все преследования. чем самое кровавое гонение, исходящее извне. .Реальная опасность для подлинного благочестия возникла в результате внешней победы Церкви, когда христианин получил возможность устроиться в этом мире со значительной степенью комфорта и забыть о том, чтобы быть странником и пришельцем на земле. .Значение монашества состоит не в принятии суровых обетов. .Уход в монашество был, прежде всего, уходом от Империи (даже от христианской). отказом от собственности, от владения этим миром» [23].
Уход в монашество «не требовал отрицания Космоса (Мироздания). И Богом созданная красота природы гораздо более живо воспринималась в пустыне, чем на рыночной площади делового города» [24]. «Только в пустыне можно было в полной мере реализовать всецело верность единому... Христу», - отмечает Г. Флоровский, подтверждая точку зрения таких исследователей, как А. И. Сидоров, митрополит Илларион Алфеев, А. Дворкин, В. Ф. Асмус, М. Э. Поснов и других историков, принадлежащих к православной традиции.
Итак, монашество - это не просто уход от мира, а прежде всего «переход в другую социальную плоскость, в иное измерение» [25]. С момента широкого распространения монашеского движения «христианская история разворачивается между двумя противоположными полюсами: Империей и Пустыней».
Далее Г. Флоровский характеризует эти два полюса. Он утверждает, что монашество никогда не носило антисоциального характера. Оно представляло собой попытку построить Иной Град. «Монах оставлял мир для того, чтобы строить новое общество, новую общинную жизнь. Не случайно монашество неизменно принимало форму общин, общежития. .Эта организация предназначена для взаимной заботы и помощи, как проявления Любви» [26].
Монашество не отрицало культуру, более того, именно монашеству, по мнению Г. Флоров-ского, удалось в гораздо большей степени, чем Империи, «сохранить истинный идеал культуры в чистоте и свободе» [27], так как «духовное творчество черпает силы из глубин духовной жизни. .Скалы, пустыни, пещеры становятся новыми центрами теургической мудрости» [28]. И поэтому совершенно не случайно именно монашество в период иконоборчества стало защитником искусства и «отстаивало свободу религиозного искусства от давления государства и от. утилитарного упрощенного подхода» [29].
Монастыри были не только крупными центрами учености и знания, но и само монашество, отмечает Г. Флоровский, было особым явлением культуры. Основа монашества - аскетизм, так как творческая свобода невозможна без начального самоотречения. Г. Флоровский подчеркивает, что аскеза не ограничивает творчество, а ставит его своей целью. Аскетическое отречение «высвобождает дух, освобождает душу» [30]. Аскеза - эта «творческая работа над собой» [31], «выработка своего истинного Я. Человек созидает самого себя в полном посвящении Богу. Он становится самим собой только в этом творческом процессе». Суть аскеза не в запретах. «Истинный аскетизм вдохновляется не презрением, а стремлением к преобразованию. .Благодаря аскетическим трудам изменяется и обновляется само видение мира» [32].
Как отмечает Г. Флоровский, такое соединение творчества и аскетизма может показаться неожиданным и странным. «С исторической точки зрения аскеза не ведет к творчеству. .Однако благодаря аскетической практике открылось множество новых многообразных проблем культуры, была явлена новая иерархия ценностей и целей» [33]. «Христианские цели и ценности выходят за пределы истории, так как человек был создан для того, чтобы наследовать вечность» [34]. Итак, монашество - это преобразование человеком самого себя.
Другой полюс - это Империя. Г. Флоровский не дает подробной характеристики этого полюса. Он отмечает, что Империя исторична и отождествляет ее с цивилизацией, хотя и не дает определения последней. Философ подчеркивает сложные отношения между Империей и Пустыней. Он пишет, что, «уже начиная с Юстиниана, Империя была озабочена тем, чтобы приручить монашество, включить его в общую политическую и социальную структуру» [35]. Обращаясь к известной метафоре Блаженного Августина о Двух Градах - Земном и Небесном, Г. Флоровский поясняет, что «даже в христианизированном граде. монашество было нечто вроде "антиграда", оно всегда остается вне любой мирской системы. .Монастыри никогда не растворяются полностью в имперском порядке жизни. .Они жили по законам противоположным законам мира. .Своей кульминации напряжение между Полюсами достигало в страшном взрыве ожесточения и ярости, которые сопровождали иконоборческие споры» [36].
Не проводя детального анализа отношений Империи и Пустыни, Г. Флоровский констатирует, что идея «воцерковления Империи потерпела крушение. Империя распалась на части в кровавых конфликтах. .Пустыня имела больше успеха. Она навсегда останется свидетельством творческих усилий ранней Церкви, византийского богословия». Но наиболее ярко, по мнению 32
философа, различие этих путей проявилось в самом конце истории Византии. Империя пала после заключения «двусмысленной унии с Римом, которая никогда не была принята народом» [37] и не спасла Империю. В самый канун падения Империи Пустыня дает «славное цветение мистического созерцания на горе Афон и возрождение искусств и философии».
Таким образом, русский философ переосмысливает феномен монашества, получивший широкое распространение в IV в. на территории восточной части Римской империи, на территории будущей Византии. Для него монашество не только особый путь следования за Христом, как об этом писали многие православные историки церкви, но и особый путь развития христианства. Христианская Империя и Пустыня являются двумя парадигмами движения христианского общества. И если христианское государство возникает, живет и гибнет в истории, то монашеская парадигма выходит за рамки истории в вечность. «Это крушение Империи и исполнение Пустыни» [38].
Примечания
1. ГарнакА. Монашество. Его идеалы и его истоки СПб., 1906. С . 2.
2. Смирнов Е. И. История христианской Церкви. М., 2007. С. 400.
3. Свенцицкая И. С. Раннее христианство: страницы истории. М.: Политиздат, 1997. С. 181.
4. Сидоров А. И. Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества. М.: Православный паломник, 1998. С. 118.
5. Там же. С. 118-119.
6. Там же. С. 118.
7. Дворкин А. Очерки истории Вселенской Православной Церкви. Н. Новгород: Изд-во Братства во имя св. князя Александра Невского, 2005. С. 169.
8. Там же. С. 170.
9. Асмус В. Ф. История Церкви: курс лекций. Лекция 6. URL: http://pstgu.ru/e_resources/ (дата обращения - 25.12.2014).
10. Поснов М. Э. История Христианской Церкви. Киев, 2007. С. 350.
11. Илларион (Алфеев) Церковь в истории. М.: Вече, 2013. С. 84-87.
12. Святитель Григ Богослов. Слова. Сл. 3. URL: http://www.orthlib.info/ (дата обращения -20.12.2014).
13. Антоний Великий. Устав отшельнической жизни 3. 5 // Добротолюбие. М.: Сибирская Благозвон-ница, 2010, Т. 1. С. 85.
14. Святитель Василий Великий Предначертание подвижничества // Святитель Василий Великий. О подвижничестве. URL: http://www. orthlib. info/ (дата обращения - 20.12.2014).
15. Наставления преподобного Макария Великого // Наставления Святых Отцов. URL: http://www. orthlib.info/ (дата обращения - 20.12.2014).
16. Флоровский Г. В. Христианство и Цивилизация // Флоровский Г. В. Избранные богословские статьи. М.: Пробел, 2000. С. 218.
17. Там же. С. 218.
18. Там же. С. 218-219.
19. Там же. С. 219.
20. Там же. С. 219-220.
21. Там же. С. 221.
22. Там же. С. 221-222.
23. Там же. С. 221-222.
24. Там же. С. 222.
25. Там же. С. 223-224.
26. Там же. С. 226.
27. Там же. С. 223-224.
28. Там же. С. 224.
29. Там же. С. 224-225.
30. Там же. С. 225.
31. Там же. С. 225.
32. Там же. С. 226.
33. Там же. С. 226.
34. Там же. С. 225.
35. Там же. С. 222-223.
36. Там же. С. 223.
37. Там же. С. 227.
38. Там же. С. 227.
Notes
1. Harnack A. Monashestvo. Ego idealy i ego istoki [Monasticism. Its ideals and its origins] SPb. 1906. P. 2.
2. Smirnov E. I. Istoriya hristianskoj Cerkvi [History of the Christian Church]. M. 2007. P. 400.
3. Sventsitskaya I. S. Rannee hristianstvo: stranicy istorii [Early Christianity: pages of history]. M. Politizdat. 1997. P. 181.
4. Sidorov A. I. Drevnekhristianskij asketizm i zarozhdenie monashestva [Early Christian asceticism and the emergence of monasticism]. M. Pravpslavny Palomnik. 1998. P. 118.
5. Ibid. Pp. 118-119.
6. Ibid. P. 118.
7. Dvorkin A. Ocherki istorii Vselenskoj Pravoslavnoj Cerkvi [Essays on the history of the Universal Orthodox Church]. N. Novgorod. Publishing house of the Brotherhood of St. Prince Alexander Nevsky. 2005. P. 169.
8. Ibid. P. 170.
9. Asmus V. F. Istoriya Cerkvi: kurs lekcij [History of the Church: a course of lectures]. Lecture 6. Available at: http://pstgu.ru/e_resources/ (accessed - 25.12.2014).
10. Posnov M. E. Istoriya Hristianskoj Cerkvi [History of the Christian Church]. Kiev. 2007. P.350.
11. Hilarion (Alfeyev) Cerkov' v istorii [Church in history]. M. Veche. 2013. Pp. 84-87.
12. The Saint Grieg Theologian. Words. Word 3. Available at: http://www.orthlib.info/ (date of access 20.12.2014). (in Russ.)
13. Anthony The Great. Ustav otshel'nicheskoj zhizni 3. 5 [Charter of hermit life 3. 5] // Dobrotolyubie -Philokalia. M. Siberian Blagozvonnitsa. 2010. Vol. 1. P. 85.
14. St. Basil the Great Prednachertanie podvizhnichestva [Destiny of asceticism] // St. Basil the Great. O pod-vizhnichestve - About asceticism. Available at: http://www. orthlib. info/ (date of access 20.12.2014).
15. The instructions of the venerable Macarius the Great // Teachings of the Holy Fathers. Available at: http://www.orthlib.info/ (date of access 20.12.2014).
16. G. V. Florovsky Hristianstvo i Civilizaciya [Christianity and Civilization] // G. V. Florovsky Selected theological articles. M. Space. 2000. P. 218.
17. Ibid. P. 218.
18. Ibid. Pp. 218-219.
19. Ibid. P. 219.
20. Ibid. P. 219-220.
21. Ibid. P. 221.
22. Ibid. Pp. 221-222.
23. Ibid. Pp. 221-222.
24. Ibid. P. 222.
25. Ibid. Pp. 223-224.
26. Ibid. P. 226.
27. Ibid. Pp. 223-224.
28. Ibid. P. 224.
29. Ibid. Pp. 224-225.
30. Ibid. P. 225.
31. Ibid. P. 225.
32. Ibid. P. 226.
33. Ibid. P. 226.
34. Ibid. P.225.
35. Ibid. Pp. 222-223.
36. Ibid. P. 223.
37. Ibid. P. 227.
38. Ibid. P. 227
УДК 94(100)"18/19"(=1.73)(=581)(=521)
К. А. Мозгина
Социокультурный контекст китайской и японской иммиграции в США в конце XIX - начале XX в.
Статья содержит сравнительный анализ образов китайской и японской иммиграции в США до запретительного акта 1924 г. В частности, исследуются особенности американских представлений об азиатских диаспорах, изучаются объективные и субъективные факторы, влиявшие на законодательную политику Конгресса. Работа включает исследование общественного мнения американцев в отношении приезжающих из Азии, разрабатываются аспекты, являвшиеся источниками негативных представлений о китайцах и японцах у коренных жителей Соединенных Штатов. Сравнительный анализ проводится по следующим критериям: историческому, географическому, демографическому, хронологическому, экономическому,
© Мозгина К. А., 2015 34
