CC BY
113
УДК 15 (09)
Е.Л. Бобылев
канд. психол. наук, доцент, кафедра психологии, ФГАОУ ВО «Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского», Арзамасский филиал
ПРОБЛЕМА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ИСКУССТВА В ГУМАНИТАРНОЙ НАУКЕ НА СТЫКЕ 19-20 ВЕКОВ
Аннотация. В статье представлен анализ специфики различных подходов к изучению искусства. Сравнивается изучение искусства с философских, эстетических, литературоведческих и психологических позиций. Акцент делается на специфику психологического изучения искусства.
Ключевые слова: психология искусства, психология творчества, психология литературного творчества.
E.L. Bobylev, Arzamas branch of Lobachevsky Nizhny Novgorod State University
THE PROBLEM OF PSYCHOLOGICAL ANALYSIS OF ART IN THE HUMANITIES AT THE JUNCTION OF
THE 19TH AND 20TH CENTURIES
Abstract. The article presents an analysis of the specifics of various approaches to the study of art. Compared with the study of art, aesthetic, literary and psychological positions. The emphasis is on the specifics of the psychological study of art.
Keywords: psychology of art, psychology of creativity, psychology of literary creation.
Зарождение такой междисциплинарной области знания, как психология искусства произошло не так давно, и было связано, с одной стороны, с выделением во второй половине XIX века психологии в самостоятельную науку, а с другой - с бурным развитием в этот период литературоведения. Именно с этого момента психология искусства развивалась как бы в двух параллельных плоскостях - чисто фундаментальной психологической с одной стороны, а с другой в рамках не психологических (метапсихологических) наук, которые тоже затрагивали проблему психологии искусства. Особое положение русской классической литературы XIX века способствовало тому, что именно она стала первым видом искусства, который подвергся всестороннему психологическому исследованию [1, с. 5].
По мнению Н.В. Осьмакова, появление интереса к психологическим аспектам искусства было связано с преодолением ограниченности научных позиций культурно-исторической школы, которая была очень популярна в России во второй половине XIX века. Ориентируясь на успехи естественных наук, культурно-историческая школа стремилась довести понимание причинности и детерминизма в литературоведении до точных, осязаемых факторов. Традиции этой школы в России развивали Н.С. Тихонравов, А.Н. Пыпин, Н.И. Стороженко и др. [6, с. 8-9]. В последней трети XIX века в западноевропейском литературоведении культурно-исторический метод углублялся с помощью сравнительно-исторического и особенно психологического подхода. В условиях бурного развития физиологии, психологии в этот период и возникла психологическая школа, которая определяла искусство как познавание (В. Вундт, И. Фолъкелът, Р. Мюллер-Фрейенфельс, А.А. Потебня, Д.Н. Овсянико-Куликовский и др.).
Одним из первых вариантов психологической школы был методологический труд французского литературоведа Э. Геннекена (в ряде источников Э. Эннекен) «Эстопсихология» (1892 г.) - своеобразное дополнение исследований И. Тэна эстетическими и психологическими проблемами, которое можно назвать теорией восприятия художественных явлений. Э. Геннекен выдвинул требование исследовать явления культуры в их художественно-эстетическом своеобразии, в их обусловленности психологической индивидуальностью творцов культурных ценностей, а также, что особо важно, определить духовный облик «среды», воспринимающей эти культурные ценности. Отсюда следовало, что каждое изучаемое явление культуры должно включать три стадии анализа: эстетическую, психологическую и социологическую.
Окончательное отделение от историко-культурной особой «психологической» школы произошло в 80-90 годы XIX века. Литература стала рассматриваться как продукт душевной деятельности конкретного человека. Осуществлялись попытки психологического анализа героев художественных произведений, строились догадки относительно психических свойств писателя исходя из его сочинений.
В рамках творчества русских революционных демократов XIX века особо следует отметить работу Н.Г. Чернышевского «Эстетическое отношение искусства к действительности», который занимался разработкой психологических аспектов эстетического отражения действительности. Этот ученый испытал влияние как культурно-исторической школы, так и учения А.А. Потебни.
В конце XIX - начале XX века, как отмечала И.Е. Сироткина, интерес к использованию достижений литературы в психологии стал активно проявляться среди психиатров [9, с. 98]. То, что специалисты с естественнонаучным образованием признавали за литературой такую важную роль, в России не было ни редким, ни случайным фактом. В русской культуре конца XIX века литература занимала важное место. Когда в конце 1880 года профессор Московского университета Н.Я. Грот начал издавать первый в России психологический журнал, он отвел почетное место в своем издании Ф.М. Достоевскому и Л.Н. Толстому. А первый профессор психиатрии в Киеве, И.А. Сикорский, писал: «Писатели, одаренные Божьей искрой, всегда были историческими диагностами, которые распознают добро и зло, здоровье и болезнь общественной души. Для психиатра художественная литература составляет истинную настольную книгу его профессии» [8, с. 613]. «Как ни прекрасно будущее, которое сулят нам поклонники экспериментальной психологии», - писал психиатр М.О. Шайкевич, - «все-таки ... душевная деятельность по самой своей природе, в силу ее несомненной и исключительной субъективности, такова, что без чувственного познавания через посредство образов многое останется недоступным для упомянутых научных методов. А потому интуиция, художественное творчество ... будет еще долго снабжать нас, психиатров, ценным материалом» [10, с. 55-57].
Первые собственно-психологические работы по психологии искусства, появившиеся в начале XX века, имели междисциплинарный характер. Особый вклад в развитие психологии искусства был сделан представителями ассоциативной психология, гештальтпсихологии и теории бессознательного. Ассоциативная психология изучала способы соединения представлений по определенным законам, разработанным еще Аристотелем. Ассоциативная психология была важна для изучения механизмов художественного восприятия, и принципов взаимодействия образной системы художественного текста. Существенное значение для художественно-эстетических исследований имела и гештальтпсихология - направление, разрабатывающее природу психики человека с позиций теории целостности. Выявление единства действия осознаваемых и безотчетных стимулов, типов личностей и темпераментов было напрямую связано с изучением психологического своеобразия фигуры художника. И наконец, чрезвычайную важность представляли разработки теории бессознательного, проливающей свет на малоизученные процессы художественного творчества и художественного восприятия. Подобная ситуация явилась благоприятной почвой для возникновения психологической концепции З. Фрейда и К. Юнга, получившей большую известность и за пределами психологии.
Главенствующей фигурой в русском психоанализе бесспорно был профессор, психиатр И.Д. Ермаков. Он с первых лет своей научной деятельности проявлял интерес к психологическим проблемам художественного творчества. В автобиографии, написанной в 1926 году, он отмечал, что еще студентом наблюдал в клинике М.А. Врубеля и на основании своих исследований впоследствии написал очерк о личности и творчестве великого художника. Будучи председателем Русского психоаналитического общества, в 1923 году возглавлял там
секцию психологии искусства и литературы.
Как реакция против субъективизма в литературоведении, интуитивизма и биографического импрессионизма, с одной стороны, и методов, игнорировавших специфику искусства (культурно-историческая школа), - с другой, в 10 годах XX века возникла «формальная школа». Философская база формализма: это И. Кант и неокантианство. Лидерами школы на всем ее протяжении оставались В. Шкловский, развивавший свои идеи в нарочито парадоксальной форме, Б. Эйхенбаум и Ю. Тынянов, более академичные по своим интересам. Литература для формалистов - не «отражение» общественных настроений (как считали сторонники культурно-исторического метода), не проекция индивидуального мировоззрения писателя (как ставили вопрос потебнианцы), не классовая идеология, отражающая действительность, какой она является для марксистов, а безыдейная игра, самоцель. Вторым элементом формализма являлось утверждение особенностей литературы как вида искусства, утверждение особых законов, характерных для ее структуры - особой системы поэтического языка, резко отличного по своей конструкции от прозаического. Отрицая значение индивидуальной и социальной психологии (правда, недостаточно последовательно и на практике часто к ней обращаясь), формалисты трактовали литературное произведение как явление, внеположное сознанию. Известный отечественный литературный критик Д. Благой, анализируя основные принципы формалистов писал, что они «правильно поставили в центр изучения саму литературу, но, превратив ее автономию в абсолютную независимость от всего, что не литература, они выхолостили ее сущность, ее обездушили» [3, с. 223].
В 20 годы XX столетия многие психологические теории искусства в значительной степени утратили свой авторитет. По мере своего развития они становились все более аморфными. Становилось ясно, если психологический подход к литературе и правомерен, то лишь на новой, методологически продуманной основе. Попытку такого пересмотра методологических принципов предпринял в книге «Психология писателя» советский филолог и переводчик Б.А. Грифцов, концепция которого представляла собой одну из разновидностей формального метода. От старого литературоведческого психологизма Б.А. Грифцов отходил, прежде всего, в том отношении, что последовательно и сознательно отстаивал суверенность художественного творчества, т.е. под психологией писателя он понимал только психологию творческого акта, отвлекаясь от всех нетворческих переживаний художника. Материалом его исследования было, прежде всего, само литературное произведение. Целый ряд ведущих мотивов-идей «Психологии искусства» Л.С. Выготского и «Эстетики словесного творчества» М.М. Бахтина в конспективном, но четком изложении обнаруживаются у Б.А. Грифцова. Вопрос о взаимовлиянии этих трех авторов, по мнению А.Н. Лощилина и Н.П. Французовой, еще не изучен. О приоритете того или другого из них говорить пока не приходится. Но уже одна сопряженность, идейная связанность указанных имен говорит о многом. Несмотря на то, что Л.С. Выготский критиковал Б.А. Грифцова за субъективизм его концепции, А.Н. Лощилин и Н.П. Французова отмечали и главную заслугу филолога: «преодоление (независимо от Выготского) «наивного психологизма» позитивистских теорий творчества и осознание фундаментального значения художественной формы, процесса формосозидания» [4, с. 78].
Следует отметить, что в конце XIX века в западноевропейской науке уже была сделана попытка объективного изучения искусства и творчества в практике экспериментальной эстетики Г.Т. Фехнера (1897 г.) и его школы психофизики, однако это направление слишком упрощенно и обобщенно понимало искусство и творчество. Частично объективный подход к психологии искусства прослеживается в работах В.М. Бехтерева, посвященных проблемам влияния музыки на психическое развитие и эстетическое воспитание ребенка, формирование его эмоциональной сферы, ставится вопрос о важности музыкального слуха как «органа» восприятия и понимания музыкальных произведений. Бехтерев рассматривает также
прикладные аспекты данной проблемы, в частности, обосновывает психотерапевтическое влияние музыки, необходимость использования метода музыкотерапии в клинической практике. С объективной точки зрения В.М. Бехтерев прослеживает эволюцию ранних форм самостоятельной изобразительной деятельности детей. Высказывается мысль, что «законы развития искусства в жизни народов те же, что и законы развития искусства в жизни отдельных лиц, и поэтому естественно, что общие черты развития детского рисунка повторяют те ступени развития человеческого искусства, которые оно проходило, начиная с доисторического периода своего развития» [2, с. 17].
Проблема воздействия художественной литературы на психическое развитие человека в 20-30-е гг. активно разрабатывалась в русле библиопсихологии, и прежде всего в трудах создателя этого направления Н.А. Рубакина. Им были сформулированы задачи психического развития человека посредством приобщения к книжной культуре, формирования потребности в чтении, развития навыков работы с текстом. Это, в свою очередь, привело ученого к постановке проблемы психологии чтения и читателя, ставшей основой разработанной им дисциплины -библиопсихологии.
Г.Г. Шпет считал, что будущее науки XX века - именно в межкультурном взаимодействии, на базе которого будет сформировано новое понимание, новое качество и науки, и культуры, и жизни, так как только межкультурные исследования позволят найти всеобщие принципы, объясняющие закономерности не только научного знания, но и всеобщего бытия. В 20-е гг. он пришел к выводу о том, что наиболее продуктивно для разработки такого подхода выбрать искусство в качестве основного предмета исследования, так как именно в нем соединяется все то, что было разорвано, разъединено в поисках отдельных объяснительных принципов - как принципов естественных и гуманитарных наук, так и житейских принципов. Г.Г. Шпет считал, что искусство представляет собой специфический вид знания, особенности которого связаны с его эмоциональной первичностью. Таким образом, при взаимодействии с произведением искусства человек не только воспринимает форму этого произведения, но и стремится расшифровать его форму, раскрыть ее значение и смысл для художника, для окружающих, т.е. человек познает произведение как определенный знак, имеющий свойственное данной культуре значение. Исходя из этого, можно сказать, что значение - это кристаллизация культуры, духа народа и переживаний творца, т.е. произведение отражает состояние души как общей, так и индивидуальной. Но при восприятии произведения человек может не только заразиться чужими чувствами, но и пережить другие эмоции, отличные от тех, которые были заложены автором, т.е. может привнести в данную форму свой собственный смысл [5].
Как мы видим, первоначально психологические исследования искусства велись в одном из двух направлений: либо изучалась психология творца, создателя по тому, как она выразилась в том или ином произведении, либо изучалось переживание зрителя, читателя, воспринимающего это произведение. На очевидность несовершенства и ограниченности обоих этих методов указал Л.С. Выготский. Осознание антипсихологизма формальной школы привело ученого к созданию объективно аналитического метода, в основе которого лежало различие между эстетическим и неэстетическим объектом. В результате всякое произведение искусства рассматривалось психологом как система раздражителей, сознательно и преднамеренно организованных с таким расчетом, чтобы вызвать эстетическую реакцию. Объективно аналитический метод гарантировал достаточную объективность получаемых результатов и всей системы исследования, потому что он исходил из изучения твердых, объективно существующих и учитываемых фактов. Общее направление этого метода можно выразить следующей формулой: от формы художественного произведения через функциональный анализ ее элементов и структуры к воссозданию эстетической реакции и к установлению ее
общих законов. Гуманистической концепции Л.С. Выготского близки взгляды М.М. Бахтина, который проблему литературного текста считал предметом гуманитарных наук. Вопрос о взаимовлиянии ученых до конца еще не ясен, но они, несомненно, были знакомы с идеями друг друга. Гуманизм концепций Л.С. Выготского и М.М. Бахтина заключался в исследовании социальной обусловленность глубинных структур человеческой психики, а вернее, ее специфически человеческих свойств.
Развитие психологии искусства в XX веке характеризовалось чрезвычайным многообразием разных школ, направлений, течений. Я.А. Пономарев в книге «Психология творчества» (1976 г.) писал: «Большой и разносторонний интерес к этой области знания характерен для первых дней после Октября. Он сохранился до середины 30 годов, однако затем пошел на спад и почти исчез. В настоящее время кривая, этого интереса вновь резко поднялась» [7, с. 8]. Те авторы, о которых шла речь выше, заложили фундамент психологических подходов к анализу искусства, сформулировали ряд узловых проблем, наметили способы их решения, которые впоследствии оспаривались, отвергались, дополнялись, но, так или иначе, выступили почвой развертывания новых поисков в психологии искусства на протяжении всего XX столетия.
Список литературы:
1. Бобылев, Е.Л. Психологический анализ художественного творчества в работах отечественных психологов конца XIX - 30 годов XX века: монография / Е.Л. Бобылев, Е.С. Минькова. - М., 2008. - 174 с.
2. Бехтерев В.М. Первоначальная эволюция детского рисунка в объективном изучении / В.М. Бехтерев // Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. - 1910. -Т. 7, вып. 1. - С. 220-227.
3. Благой Д.Д. Душа в заветной лире / Д.Д. Благой // Новый мир. - 1971. - № 6. -С. 220-227.
4. Лощилин А.Н. Творчество в пространстве и времени культуры: монография / А.Н. Лощилина, Н.П. Французова. - М., 2002. - 104 с.
5. Марцинковская Т.Д. Искусство как вид знания / Т.Д. Марцинковская // Декоративное искусство. - 1996. - № 3. - С. 27-36.
6. Осьмаков Н.В. Психологическое направление в русском литературоведении / Н.В. Осьмаков. - М.: Просвещение, 1981. - 160 с.
7. Пономарев Я.А. Психология творчества / Я.А. Пономарев. - М.: Наука, 1976. - 303с.
8. Сикорский И.А. Психологические основы воспитания / И.А. Сикорский // Вопр. нервно-психической медицины. - 1905. - № 4. - С. 608-622.
9. Сироткина И.Е. Классики и психиатры. Психиатрия в Российской культуре конца XIX -начала ХХ века / И.Е. Сироткина. - М.: Новое лит. обозрение, 2008. - 272 с.
10. Шайкевич М.О. Психопатологические черты героев Максима Горького / М.О. Шайкевич // Вестн. психологии, криминальной антропологии и гипнотизма. - 1904. - № 1. - С.55-57.
