CC BY
193
Примечания
1. Хомяков В. А. Введение в изучение сленга - основного компонента англ. просторечия. М.: ЛИБРОКОМ, 2009. С. 77.
2. Большой энциклопедический словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М.: АСТ: Астрель, 2008. С. 374.
3. Бучинская Т. Л. Лексико-семантическая характеристика молодежного сленга: дипл. раб. Винница, 2010.
4. Гальперин И. Р. Очерки по стилистике английского языка. М., 1958. С. 90-92.
5. Broken Promises / Sheila Marie Hopkins. L.: 1994. C. 47.
6. Там же. С. 94.
7. The final Diagnosis / Arthur Hailey. М. Айрис-пресс, 2006. C. 302.
8. Swift / James Follett. L.: Mandarin, 1991. C. 108.
9. Rain / Stephen Gallagher. L.: New English Library / Hodder and Stoughton, 1991. C. 12.
10. The Value of Life / Andy Crowson. Smashwords Edition, 2005. P. 22.
11. Там же. С. 114.
12. Там же. С. 38.
13. Spy Shadow / Tim Sebastian. Toronto etc.: Bantam Books, 1990. C. 43.
14. Там же. С. 114.
Notes
1. Khomyakov V.A. Vvedenie v izuchenie slenga - osnovnogo komponenta angl. prostorechiya [An introduction to the study of slang - the main component of English colloquialisms. Moscow. LIBROKOM. 2009. P. 77.
2. Big encyclopedic dictionary. 2nd ed., rev. and ext. Moscow. AST: Astrel. 2008. P. 374.
3. Buchinskaya T. L. Leksiko semanticheskaya harakteristika molodezhnogo slenga: dipl. rab [Lexical semantic characteristics of youth slang: dipl. work]. Vinnitsa. 2010.
4. Galperin I. R. Ocherki po stilistike anglijskogo yazyka [Essays in stylistics of the English language]. Moscow. 1958. Pp. 90-92.
5. Broken Promises / Sheila Marie Hopkins. L.: 1994. C. 47.
6. Ibid. P. 94.
7. The final Diagnosis / Arthur Hailey. M iris press, 2006. C. 302.
8. Swift / James Follett. L.: Mandarin, 1991. C. 108.
9. Rain / Stephen Gallagher. L.: New English Library / Hodder and Stoughton, 1991. C. 12.
10. The Value of Life / Andy Crowson. Smashwords Edition, 2005. P. 22.
11. Ibid. P. 114.
12. Ibid. P. 38.
13. Spy Shadow / Tim Sebastian. Toronto etc.: Bantam Books, 1990. C. 43.
14. Ibid. P. 114.
УДК 7(470)"1656/1658"
C. М. Балуев
Проблема профессионального искусства в Древней Руси («Послание Симону Ушакову» (1656-1658) Иосифа Владимирова)
The article considers the matter of the utterances of the «Message to Simon Ushakov» by Iosif Vladimi-rov. The author shows that it is in the pamphlet by Vladimirov that the origins of a realistic representation of the life of professional art and of emerging method of Russian art criticism. Special attention is rendered to such notions as "professional art", "handicraft industry", "second-hand dealer", in the whole context of Vladi-mirov's concept. The principal purpose of the paper is to show the inner wholeness of the views of Vladimi-rov's, reveal the possibility of using Vladimirov's ideas within the history of art. The article argues with a common view that the «Message to Simon Ushakov» is a scientific treatise. The writer's opinion is that the answer to the question of origins genre of message should be sought in the history of publicism.
В статье исследуются положения «Послания Симону Ушакову», принадлежащего перу Иосифа Владимирова. Автор отмечает, что в сочинении Владимирова реалистически отражены жизнь профессионального искусства и формирование метода русской художественной критики. Особое внимание
© Балуев С. М., 2014
уделено таким понятиям, рассмотренным в широком контексте воззрений Владимирова, как «профессиональное искусство», «ремесленное производство», «перекупщики». При этом основной задачей статьи было показать внутреннюю цельность взглядов Владимирова, обнаружить возможность применения его идей в историческом развитии искусства. В статье оспаривается мнение о том, что «Послание Симону Ушакову» - научный трактат. Автор придерживается той точки зрения, что ответ на вопрос об истоках жанра послания следует искать в истории публицистики.
Ключевые слова: русская художественная критика, Иосиф Владимиров, Симон Ушаков, профессиональное искусство, живопись.
Keywords: Russian artcriticism, Iosif Vladimirov, Simon Ushakov, professional art, painting.
Искусствоведами и историками давно отмечен тот факт, что в средневековой русской «иконописи сосуществовали господский и крестьянский» стили [1]. В XVII в., когда «в большей степени, чем в предыдущую эпоху, проявляется социальная неоднородность русского общества» [2], эти стилевые тенденции вступили в противоречие. Раскрыть его смысл помогает привлекавшее, начиная с XIX в., внимание исследователей «Послание царскому изографу Симону Федоровичу». Рукопись принадлежит перу Иосифа Владимирова, работавшего в 1640-1660-е гг. в качестве живописца и знаменщика (рисовальщика. - С. Б.) в Ярославле, Москве и Ростове Великом.
Автор произведения входил в круг известных представителей сообщества изографов второй половины XVII в. Тесная дружба связывала его с адресатом послания, близким ко двору Симоном Ушаковым, признанным мастером-иконописцем, который в 1648-1664-е гг. работал знаменщиком Серебряной палаты, «а с 1664 по 1686 год занимал место первого художника в Оружейной палате» [3]. В первой половине 1660-х гг. и сам Владимиров - единственный штатный знаменщик Московского печатного двора, типографии, которая, превратившись к середине XVII в. в центр разработки идеологии правящей династии, «была в большое состояние и умножение произведена» [4].
В 1964 г. Е. С. Овчинникова опубликовала «Послание Симону Ушакову» [5], которое датируется 1656-1658 гг. [6]. Во вступительной статье историком были подвергнуты критике редакторы, подготовившие в 1937 г. фрагменты рукописи для публикации в четырехтомнике «Мастера искусства об искусстве». Овчинникова, в частности, выделила факт недопустимого вмешательства в текст, когда, печатая произведение под заглавием «Трактат об иконо-писании», «издатели не оговаривают даже, что название является их собственным домыслом» [7].
Екатерина Овчинникова сочла, что название «Трактат об иконописании» - неудачное, «необоснованно суживающее содержание этого труда, обширного по своему замыслу» [8]. В сборнике «Древнерусское искусство. XVII век» рукопись напечатана под заглавием «Послание некоего изуграфа Иосифа к цареву изуграфу и мудрейшему живописцу Симону Федоровичу». Оно приведено публикатором по единственному имеющему заголовок списку сочинения Владимирова из собрания Российской национальной библиотеки (ОР РНБ. ОСРК. Q. I. 1101. кон. XVII в.).
В то же время в предпосланной публикации статье Овчинникова называет произведение изографа Иосифа трактатом об искусстве. Тем самым исследователь подчеркивает, что проблематика сочинения Владимирова в большей степени относится к области науки. Однако нельзя игнорировать то обстоятельство, что в трудах русских библиографов и историков литературы начиная с 1820-х гг. труд Владимирова фигурирует именно как «Послание царскому изографу Симону Федоровичу от изографа Иосифа» [9].
Это заглавие говорит о сосредоточенности автора на важных, представляющих интерес для царского изографа проблемах. К. Ф. Калайдович и Ф. И. Буслаев, надо полагать, видели здесь выражение публицистичности произведения и поэтому именовали рукопись посланием. Ведь в допетровской литературе «послание существовало как прозаический эпистоляр-но-публицистический жанр: обращение какого-либо авторитетного общественного или политического деятеля к другому лицу по важному вопросу» [10].
В тексте Владимирова имеются прямые авторские маркировки эпистолярно-публицис-тического жанра - называния: «Цареву агиографу и мудрейшему живописцу Господину Симону Феодоровичю, упованием будущих благ о бозе радоватися Щарскому художнику и
искуснейшему живописцу господину Симону Федоровичу желаю радоваться о боге в надежде на дарование будущих благ\» (с. 24); «И о сих благоразсудный господине, Симоне Феодоро-вичю, елико ти бог просветит очи сердечнии, усердно вся наша разсмотри \И об этом, рассудительный господин Симон Федорович, поскольку бог просветлил твои "сердечные очи", усердно все [написанное здесь нами] рассмотри\» (с. 28) и др.
И, тем не менее, изучавшие произведение исследователи не склонны относить его к критической публицистике. Так, принадлежность «Послания Ушакову» к научной прозе в 1974 г. обосновывал А. А. Салтыков, обративший внимание на то, что в состоящем из двух частей произведении «в обеих частях рассматриваются одни и те же вопросы живописи», но во второй части они «разработаны с большей полнотой». По мнению исследователя, фиксированная им «сложность построения "Послания" такова, что по существу оно выходит за рамки обычного эпистолярного произведения и приобретает характер "научного" для своего времени трактата» [11].
Такая аргументация суждения о типе текста явно недостаточна. В завершающей части послания автор, полемизируя с архидиаконом Иоанном Плешковичем, подчас действительно развивает и углубляет положения, выдвинутые в первой части сочинения. Но это делается в рамках единой стратегии: в начальном разделе вопросы ставятся и обсуждаются позитивно, в обращениях к alter ego пишущего, во второй же части Владимиров оспаривает мнение своего идейного противника.
Резкое противопоставление образов сподвижника автора и его антагониста повышает эффективность убеждающей коммуникации. Характерная для патетической публицистики барокко антитеза оттеняется средствами стилистической отделки текста: эпитетами, метафорами и выразительными олицетворениями. «Мудрейшему живописцу господину Симону Феодорови-чю» обращены такие, например, слова: «Иосиф Изуграф твоему благоумному верху целование воздаю <...> много обогатихся слухом доброполезных словес в сладкогласной беседе медо-точныхуст твоих \ [Я] Иосиф художник, приветствую твою высокую мудрость <...> [Я] много обогатился <...> слушая хорошие и полезные речи из твоих медоточивых уст\» (с. 24).
В иной тональности во второй части говорится о «сурове и злоречивехульнике на живописание святых икон» \грубом и злоречивом хулителе живописания святых икон\ Иоанне Плешковиче (с. 24). Позиция оппонента характеризуется автором послания с подлинно публицистической страстностью: «Ты ли ныне, блекотливый козлище, своими ложными ве-щаньми хощеши живописание низложити \Теперь ты, пустословящий козлище, своими ложными вещаниями хочешь живописное искусство низвергнуть\» (с. 55).
Свойственная барочной публицистике сгущенная эмоциональная окраска высказываний, сочетание средств высокого стиля (ложными вещаньми, низложити) и просторечия (блекотливый) делают хорошо заметными главные смысловые акценты, выделяя тенденции, которые отстаивает автор. В результате читатель получает возможность быстро ориентироваться в тексте произведения. К тому же эмоциональность типичной для публицистики, обращенной в будущее и построенной как совет (делиберативной) речи оттеняет субъективный характер авторских оценок. Эффект усиливается за счет обнажения перед читателем личности публициста (с этой целью и показаны: его сердечный друг и идейный враг).
При всем том личностный характер суждений, высказанных в «Послании Симону Федоровичу», ни в коей мере не обусловливает снижение научного уровня авторской мысли. Такое снижение лишило бы текст смысла, так как речь в произведении Владимирова идет об многосложных обстоятельствах художественной жизни, осмыслить которые можно, лишь имея теоретическую подготовку. Но в отличие от автора научного текста, задача которого -объективное представление выработанных знаний, публицист их не просто презентует, но использует, применяет в ходе анализа фактов, отобранных с учетом актуальности и общественной значимости.
Проводя намеченную таким образом границу, можно с определенными основаниями видеть в послании царскому изографу произведение критической публицистики. Это, между прочим, ощущает и Александр Салтыков, когда ставит в статье «Эстетические взгляды Иосифа Владимирова» цель: «уточнить его (Владимирова. - С. Б.) место в развитии русской художественно-общественной мысли XVII в.» [12] (курсив наш. - С. Б.). И все же исследователь выявляет преимущественно научный, теоретический характер сочинения средневекового русского книжника.
Основываясь на подробном разборе фактов, Салтыков характеризует труд Владимирова как попытку «преодолеть интерпретирующий характер древнерусского искусства и поставить новые художественные задачи». Сочинение изографа Иосифа, пишет исследователь, показало: в русской эстетике XVII в. наметился «разрыв с символико-истолковательным содержанием древнерусского искусства при незначительном еще отходе от сложившихся форм» [13]. Салтыковым сделан также вывод о том, что источник эстетических идей автора «Послания к Ушакову» «в конечном смысле» - западный, хотя он «и его современники еще слишком чужды психологизму западноевропейского искусства» [14].
Продолжая мысль, искусствовед отмечает «глубоко противоречивый характер теории «живоподобия», выдвинутой Владимировым. Ее центральное положение - писать «светло и румяно, тенно и живоподобне» (с. 52), наделяя при этом образ свойствами «идеального», не могло, по мнению исследователя, «удовлетворить потребности искусства, и поэтому "живопо-добный" стиль скоро был отброшен в ходе коренных преобразований XVIII в., не оказав никакого влияния на дальнейшее развитие русского искусства» [15].
Думается, выводы относительно значения, которое приобрели мнения и оценки Владимирова в процессе становления национальной школы изобразительного искусства, можно дополнить и притом без пересмотра понятных объяснений их исторически обусловленной ограниченности. Более полное представление о роли изографа Иосифа в процессе развития художественно-общественной мысли России второй половины XVII в. можно составить в исследовании коммуникативных намерений автора «Послания Симону Федоровичу» как критико-публицистического произведения.
Уже отмечалось, что Салтыков, рассматривая теорию «живоподобия», делает ударение на отсутствии в ней резкого разрыва со средневековой традицией. Искусствовед находит, что в основе требования идеализации изображения лежит сделанная теоретиком «важная уступка прошлому» [16]. По мнению исследователя, «то, что современники воспринимали как едва ли не революционные преобразования в искусстве, на фоне общего исторического развития оказалось всего лишь компромиссом. Но дух компромисса, - заключает Салтыков, - неприемлем для истории» [17].
Спорное утверждение скрывает незамеченную взаимосвязь традиции и новаторства в теориях русского книжника XVII в. А между тем еще в 1861 г. академик Ф. И. Буслаев, публикуя в «Исторической хрестоматии церковнославянского и древнерусского языков» отрывки из «Послания Симону Федоровичу», писал, что сочинение это служит «существенным дополнением к иконописным подлинникам» [18; курсив Буслаева. - С. Б.]. Изограф Иосиф, бесспорно, видит в них «выражение деятельности мастеров многих поколений» [19].
Вместе с тем критик-публицист пишет о невозможности использования подлинника в качестве инструмента, который может быть употреблен в целях придания художественной жизни импульса развития: «Что же ныне рещи о подлинниках тех? У кого они есть истиннии и где аще и обрящеши у иконописцов зде, но различны суть и неправлены, ни весьма свидетельствованы, или из друкарни бы выданы | Что же ныне сказать о тех подлинниках? У кого они верные [исправные]? И если где и найдутся здесь [у кого-нибудь из] иконописцев, то все они различны [между собой] и неисправны, не освидетельствованы и не напечатаны в типографии^» (с. 32).
В описанной ситуации, по словам Владимирова, «по презорству ли то мудрых, или на-чальнейших нерадением, и небрежением духовных попущена ведомость такова художества простаком и неукам на самовольстве без подобника неискус не марати злообразные и неистовые иконы 1из-за пренебрежения ли то разумных, или по нерадению начальников, или по небрежности духовных [лиц] допущено ведать художеством простакам и неучам, которые самовольно, без подлинника неискусно марают злообразные и плохие иконы1» (с. 33). Ответ на содержащийся здесь косвенный вопрос о причинах падения художественного уровня произведений иконописи дается во второй части послания.
Среди инвектив, которыми автор осыпает Иоанна Плешковича, есть такая: «Не и ты ли ныне, Плешковиче, подобне мудрствуешь, со жиды пресветлому и радостотворному лицу Христову зазираеши, и законополагаешь постным и умерщвенным лицем Христов образ описывать? И указуешь во образец закоптелые и старые иконы, были меженью олифлены или в печи подсмяжены. То бо не премудраго художества, но просальскоемшелодейство есть |Не ты ли ныне, Плешкович, подобно рассуждаешь, в согласии с иудеями пресветлый и дарящий
радость лик [образ] Христов осуждаешь и требуешь, чтобы изображали Христа с постным и изможденным лицом? И указываешь художникам, [в качестве] образца, закоптелые и старые иконы, которые были меженью олифлены или в печи задымлены [поджегою], это ведь не искусное художество, а торгашеская корысть\» (с. 52) (Е. С. Овчинникова ошибочно переводит словосочетание «просальское мшелодейство» как деревенское изделие [20]).
Широкомасштабное производство «злообразных» икон, которые «в печи подсмяжены», становится возможным «бо дерзость плохописания иконного прониче от неискусных маза-рев и от осначев тех, кои иконоторжством кормятся \потому что дерзость плохого написания икон проникла к нам от неискусных "мазарей" и перекупщиков, которые кормятся от торговли иконами\» (с. 36). Свойственная барочной публицистике экспрессия, соединяясь с эмоциональностью, рельефно выделяет жизненный смысл, заложенный в произведение автором, который ставит вопрос о подрыве экономических основ существования на Руси профессионального искусства.
Владимиров описывает то, как действуют в погоне за прибылью корыстолюбивые посредники: «И простую чадь осначи те своими блядословьми обаяючи, глаголют, яко от доб-рописания прощи не бывает, а в чюдотворных иконах, и плохово де письма, много. И то слы-шавше, сельстии жители добрых писем не збирают, а ищут дешевых икон. Егда и зело плоху видят икону, но мнят такое письмо и чюдотворно, а се и купят непроторно \И перекупщики, своими обманными словами обольщая простой народ, говорят, что от хорошо написанных [икон] не бывает прощения грехов, а в иконах плохого-де письма много чудотворной [силы]. И то услышав, сельские жители не покупают хорошо написанных икон, а ищут дешевых. Когда и очень плохую увидят икону, думают, что такое письмо чудотворно и тут же покупают ее\» (с. 33).
Намерение автора послания, стремившегося представить в сочинении «критику существующего положения» дел в искусстве [21], без сомнения, реализуется. Однако не все введенные в научный оборот подтверждающие это факты комментировались. Так, например, изучая сохранившиеся списки сочинения изографа Иосифа, Екатерина Овчинникова установила, что в тексте экземпляра из собрания РГБ [22] имеется правка, которая была внесена не Владимировым [23]. По всей видимости, результатом редакторского вмешательства было и сокращение текста (список РГБ начинается, если сравнивать с послужившим основой для публикации Овчинниковой списком из собрания А. С. Уварова, с л. 12 об. и обрывается на л. 51 об. [24]).
Предположение о природе купюр имеет под собой основания. В заключительном фрагменте, отсутствующем в списке из отдела рукописей РГБ, патриарх Никон титулуется великим государем (см.: с. 55). Кроме того, в сокращенных редактором начальном и заключительном фрагментах послания делаются ссылки на решения Стоглавого собора (1551 г.) об «иконном благоустроении». При этом мнение, на которое, как считает Владимиров, подобает опираться, подкрепляя суждения о данном вопросе, - царское. Автор «Послания Симону Федоровичу» ищет и находит прямые для себя указания у «благовернаго государя царя и великого князя Иоанна Васильевича <...> в книзе \книге\ его <...> по главам: в 27 и в 41, и в 43, и 74, и в последней, в 100 главе» (с. 25).
Так и священство, с точки зрения изографа Иосифа, должно руководствоваться волей монарха даже в чисто, казалось бы, церковных делах, подобных «иконному благоустроению». Такой смысл придает рассуждению интертекстуальный знак, цитата из «Стоглава»: «во царьствующему бо граде Москве и по всем градом по царскому совету преосвященному митрополиту и архиепископом и епископом: беречи о много различных церковных чинех, паче ж о святых и честных иконах и о живописцех, и каковым подобает им быти \в царствующем городе Москве и по всем городам по царскому совету преосвященному митрополиту, архиепископам и епископам: заботиться о многих различных церковных чинах больше же всего о святых и честных иконах и о живописцах, и каким им подобает быть\» (с. 55). Принимая это во внимание, можно толковать намерения редактора Владимирова.
Он не мог не учитывать тот факт, что в 1666 г. патриарх Никон был осужден и низложен московским собором архиереев главных церквей православного востока, после чего, как прекрасно понимал, сокращая текст, редактор, исключалось его титулование великим государем. Помимо этого логика сокращений отразила стремление редактора проникнуть послание духом компромисса, достигнутого на «великом соборе». Его участники, как известно,
отвергли притязания Никона на то, чтобы признавать «священство выше царства». Но в то же время греческие и русские иерархи после долгих споров пришли к согласию относительно того, что царь должен иметь преимущество в государственных делах, а патриарх - в церковных [25].
Объяснение мотивов правки текста Владимирова подтверждают результаты проведенного Екатериной Овчинниковой палеографического анализа, основываясь на которых, она пришла к выводу о том, что список РГБ сделан после 1666 г. [26], то есть после окончания «великого собора». В сложившейся ситуации редактор сочинения Владимирова, а им, как с определенной долей уверенности предположила Овчинникова, мог быть С. Ф. Ушаков [27], стремился актуализировать идеи Владимирова, обеспечивая читателю доступ к его сочинению в новых политических условиях.
Вдумчивый и заинтересованный читатель-редактор, естественно, хотел выделить те положения, ради сохранения которых в общественном сознании и осуществлялась модернизация текста. Поэтому обнаруженная Овчинниковой в списке РГБ правка - уникальный источник. Исправления и дополнения указывают на то, как «человеком, близко стоящим к автору послания» [28], воспринимались коммуникативные намерения изографа Иосифа.
В связи с этим характерны поправки на л. 824 об. списка, вплетенного в Хронограф № 458 из собрания РГБ. Первоначально в рукописи было: «Художницы ж тых мудрии зогра-фи и во градех даньми и тяготами и налоги отягощаются облагаются умоляются, крыются мнозии |А в городах искусных художников-живописцев облагают податями и отягощают тяглом, [из-за этого] многие мельчают, скрываются1» [29] (см. также: с. 35). Редактор высказанную мысль конкретизирует: «Художницы ж тых мудрии зографи и во градех презираются и, яко простолюдины, даньми и тяготами облагаются мнозии |А в городах многих искусных художников-живописцев считают недостойными [людьми] и как простолюдинов унижают и облагают податями и отягощают тяглом1» [30] (см. также: с. 35).
Следом за этим в текст вносится дополнение: «...кузнецом оклады и корм больш [е] и портным мастером; кузнецы и каменьщики обелены; подьячий же чин честнее дослуживаются дьячества 1кузнецы и портные обелены [находятся в более выгодном положении, чем тяглые (черные) люди], их содержание и довольствие больше; подьячие могут, служа честно, стать дьяками1» [31] (см. также: с. 35). Если рассматривать дополнение наряду с описанными выше поправками, обнаруживается стратегия редактирования: текст совершенствуется с целью привнести важные оттенки смысла в суждения автора о крайне неудовлетворительном положении изографов.
Вносимые исправления помогают читателю осознать: проблема в том, что не определено место художника в структуре общества. Он не служит государству, как приказный (подьячий, дьяк), и не «обелен», подобно ремесленникам, исполняющим заказы воинства (кузнецам и портным). Анализ обнаруженных Екатериной Овчинниковой на листах списка РГБ исправлений дает основания для формирования не одностороннего, а широкого взгляда на то, как в «Послании Симону Федоровичу» ставится вопрос о разделении ремесла и искусства.
Александр Салтыков увидел «очевидную пристрастность» Владимирова в его критике «народной иконописи». Искусствовед пишет: «Объектом этой очень резкой критики является современное ему (Владимирову. - С. Б.) "неискусное" иконописание - "плошье". С чувством немалого превосходства он обрушивается на шуян, холуян и палешан, которые пишут дешевые иконы и распространяют их в народе» [32].
В действительности же автором послания движет не чувство превосходства над мастерами иконописных промыслов, а обеспокоенность, если не сказать страх, который вызван мыслью о судьбах профессионального искусства. Угрозу «премудрому иконному художеству», по мнению Владимирова, таит в себе диктат рынка ремесленной продукции. И главные игроки на нем не шуяне и палешане, а посредники-перекупщики «везде бо по деревням и по селом прасолы и осначи иконы крошнями таскают <...> прасол у прасола перекупают, что и простагощепьяпо сту и по тысящи 1везде по деревням и по селам прасолы и осначи таскают иконы корзинами <...> продавец у продавца перекупает [иконы те] по сто и по тысяче, как простое щепье|» (с. 33).
Владимиров понимает: профессиональное, «премудрое» искусство располагает потенциалом постоянного обновления. Однако критик-публицист видит, что многое препятствует его раскрытию русскими изографами, которые «не токмо от своих пользовательная наказа-
ния готови приимать, но иностранных достойная ко исправлению желают \не только от своих художников готовы принимать полезные указания, но и от иностранцев - все достойное [важное] для усовершенствования искусства\» (с. 60). Несмотря на это движение к новому по существу невозможно, так как мастерам, не имеющим никаких социальных гарантий, приходится противостоять натиску рынка.
Владимиров ярко и выразительно обосновывает необходимость изменения положения. В «возразительном отписании» Плешковичу показано, что профессиональное искусство близко устремленному в будущее русскому народу: «Мню, яко от невежескаго его (Плешко-вича. - С. Б.) разсуждения тако мудрствует или от лукаваго помышления хотя покуситины, возмнев, яко Руси безрасудне, всякую старину любят и того ради иныя и неправописаньево иконах вещи не в лепоту за старинский обычай похваляет \Думаю, что [он] (Плешкович. -С. Б.) из-за неосведомленности так рассуждает [предпочитая старые иконы новым] или от лукавого помысла, желая искушать нас, возомнив, что русские безрассудно, всякую любят старину; и ради того они неправильно написанные, некрасиво изображенные на иконах вещи хвалят за старину\» (с. 25).
Сочинение Владимирова оказало глубокое воздействие на процесс становления русской художественной школы. По всей видимости, соображения «изуграфа Иосифа» о социальном статусе иконописцев были учтены при составлении жалованной им грамоты царя Алексея Михайловича 1669 года, где он их называет «тщаливии и честные икон святых писатели, яко истинные церковницы, благолепия художницы» [33]. А полвека спустя в столице России откроется, - и не одно, - организованное по европейскому образцу «премудрое живописующих училище» (с. 55), какие восхищали критика.
У приехавших из Европы по приглашению Петра I «майстров в живописных науках», как называл их Владимиров, станут учиться будущие профессионалы. Пройдет столетие с момента, когда было написано «Послание Симону Федоровичу», и в российском государстве создадут Петербургскую Академию художеств - национальный центр профессионального изобразительного искусства. Будет воплощаться в жизнь смелая мысль русского иконописца-книжника, первым в стране критически судившего о том, «яко же свободну быти живописующему художеству благочестивому и всечестному делу» [34.] (см. также: с. 35).
Примечания
1. Миронов Г. Е. Иконопись XVII века: находки и утраты // История государства Российского: Хрестоматия. Свидетельства. Источники. Мнения. XVII в. / авт.-сост. Г. Е. Миронов: в 2 кн. Кн. 2. М.: Изд-во «Кн. палата», 2000. С. 315-327.
2. Там же.
3. Бекенева Н. Г. Симон Ушаков. 1626-1686. Л.: Художник РСФСР, 1984. С. 12.
4. Покровский А. А. Печатный Московский двор в первой половине XVII века // Древности: Труды Императорского московского Археологического общества. М.: [В тип. В. И. Воронова], 1914. Т. 23. Вып. 2. С. 72.
5. См.: Владимиров И. Послание некоего изуграфа Иосифа к цареву изуграфу и мудрейшему живописцу Симону Федоровичу // Древнерусское искусство. XVII век / АН СССР; Ин-т истории искусств Министерства культуры СССР; редкол.: В. Н. Лазарев, О. И. Подобедова, В. В. Косточкин. М.: Наука, 1964. С. 24-61. В дальнейшем при цитировании текст послания приводится по этому изданию, где он опубликован по списку из собрания А. С. Уварова, хранящемуся в отделе рукописей Государственного исторического музея, с учетом всех известных списков и с упрощением графики (титла раскрыты; «ъ» в конце слов опущен; «ь» введен в середине и в конце слов; если по правилам современного правописания это требуется, буквы «Ь>, «■», «е», «оу», «а» заменены везде буквами «и», «е», «ф», «у», «я»; буквы-цифры заменены цифрами; знаки препинания современные); перевод Е. С. Овчинниковой. Ссылки на это издание даны в тексте в круглых скобках с указанием страниц.
6. См.: Салтыков А. А. Эстетические взгляды Иосифа Владимирова (по посланию к Симону Ушакову) // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. XXVIII: Исследования по истории русской литературы XI-XVII вв. Л.: Наука, 1974. С. 273.
7. Овчинникова Е. С. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве // Древнерусское искусство. XVII век / АН СССР; Институт истории искусств Министерства культуры СССР; редкол.: В. Н. Лазарев, О. И Подобедова, В. В. Косточкин. М.: Наука, 1964. С. 9.
8. Овчинникова Е. С. Россия семнадцатого и восемнадцатого веков. Изобразительные искусства // История европейского искусствознания. От Античности до конца XVIII века / отв. ред. Б. Р. Виппер, Т. Н. Ливанова. [разд.] 6. [§] 2. М.: Изд-во АН СССР, 1963. С. 16.
9. Обстоятельное описание славяно-российских рукописей, хранящихся в Москве в библиотеке тайного советника, сенатора, Двора Его Императорского Величества действительного камергера и кавалера графа Федора Андреевича Толстого: издание К. Калайдовича и П. Строева. М.: [В тип. С. Селиванов-ского], 1825. С. 239-240; см. также: Из послания изографа Иосифа к цареву живописцу Симону Федоровичу Ушакову (по рукоп. графа А. С. Уварова) // Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков / подгот. текста Ф. И. Буслаева. М.: [В университет. тип.], 1861. Стб. 1449-1454.
10. Артемова С. Ю. Стихотворное послание // Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий / гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М.: Изд-во Кулагиной; Intrada, 2008. С. 172.
11. Салтыков А. А. Указ. соч. С. 275.
12. Там же. С. 272.
13. Там же. С. 288.
14. Там же.
15. Там же.
16. Там же. С. 281.
17. Там же. С. 288.
18. Буслаев Ф. И. Примеч. к публикации «Из послания изографа Иосифа к цареву живописцу Симону Федоровичу Ушакову (по рукоп. графа А. С. Уварова)» // Историческая хрестоматия церковнославянского и древнерусского языков. М.: [В университет. тип.], 1861. Стб. 1453-1454.
19. Буслаев Ф. И. Общие понятия о русской иконописи // Древнерусская литература и православное искусство. СПб.: Лига Плюс, 2001. C. 63.
20. См.: Владимиров И. Трактат об искусстве // Мастера искусства об искусстве: в 7 т. М.: Искусство, 1969. Т. 6. С. 40.
21. Овчинникова Е. С. Россия семнадцатого и восемнадцатого веков... С. 326.
22. Рассуждение об иконописном мастерстве // Хронограф. Летописец от сотворения мира. ОР РГБ. Ф. 256. № 458. 2. [Б. м.]: первая половина XVII в. Л. 820-834 об.
23. Овчинникова Е. С. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве. С. 20.
24. Там же.
25. См., напр., Дело о патриархе Никоне. СПб.: Изд. Археографической комиссии, 1897. С. 323-329.
26. Овчинникова Е. С. Иосиф Владимиров. Трактат об искусстве. С. 20.
27. Там же.
28. Там же.
29. Рассуждение об иконописном мастерстве. Л. 824 об.
30. Там же.
31. Там же.
32. Салтыков А. А. Указ. соч. С. 277.
33. Кукольник Н. В. Русская живописная школа // Картины русской живописи / под ред. Н. В. Кукольника. СПб.: В тип. III Отдел. Собств. Е. И. В. канцелярии, 1846. С. 7.
34. Рассуждение об иконописном мастерстве. Л. 824 об.
Notes
1. Mironov G.E. Ikonopis' XVII veka: nahodki i utraty [Icon-painting of the XVII century: findings and losses] // Istoriya gosudarstva Rossijskogo: Hrestomatiya. Svidetel'stva. Istochniki. Mneniya. XVII v. - History of the Russian state: reading book. Testimonies. Sources. The views. XVII century / ed. comp. G. E. Mironov: in 2 books. Book 2. Moscow. Knizhnaya Palata Publ. 2000. Pp. 315-327.
2. Ibid.
3. Bekeneva N.G. Simon Ushakov. 1626-1686 [Simon Ushakov. 1626-1686]. Leningrad: Khudozhnik RSFSR. 1984. P. 12.
4. Pokrovsky A. A. Pechatnyj Moskovskij dvor v pervoj polovine XVII veka [Moscow print court in the first half of the seventeenth century] // Drevnosti: Trudy Imperatorskogo moskovskogo Arheologicheskogo obshchestva - Antiquity: Proceedings of the Imperial Moscow Archaeological society. Moscow. [In typography of V. I. Voronov]. 1914. Vol. 23. Is. 2. P. 72.
5. See: I. Vladimirov Poslanie nekoego izugrafa Iosifa k carevu izugrafu i mudrejshemu zhivopiscu Simonu Fedorovichu [Message of isograph Joseph to tsar's isograph and wisest painter Simon Fedorovich] // Drevnerusskoe iskusstvo. XVII vek - Ancient art. XVII century / the USSR Academy of Sciences; Institute of history of arts of the USSR Ministry of culture; editorial board: V. N. Lazarev, O. I. Podobedova, V.V. Kostochkin. Moscow. Nauka. 1964. Pp. 24-61. In the future, when quoting the text of the message is given in this edition, where he published the list from the collection of A. S. Uvarov, stored in the Department of manuscripts at the State historical Museum, taking into account all known lists and simplified graphics (title disclosed; «ъ» at the end of words omitted; «ь» introduced in the middle and at the end of words; if the rules of the modern spelling is required, the letters «i», «Ъ», «e», «oy», «ia» are replaced everywhere by the letters «и», «е», «ф», «у», «я»; letters-numbers replaced by numerals; punctuation modern); translated by E. S. Ovchinnikova. References to this edition are given in the text in parentheses with the page.
6. See: Saltykov A.A. EHsteticheskie vzglyady losifa Vladimirova (po poslaniyu k Simonu Ushakovu) [Aesthetic views of Joseph Vladimirov (by the message to Simon Ushakov)] // Trudy Otdela drevnerusskoj literatury. T. XXVlll: Issledovaniya po istorii russkoj literatury Xl-XVll vv - Proceedings of the Department of old Russian literature. Vol. XXVIII: Studies on the history of Russian literature of the XI-XVII centuries. Leningrad: Nauka. 1974. P. 273.
7. Ovchinnikova E. S. losif Vladimirov. Traktat ob iskusstve [Joseph Vladimirov. A treatise on the art] // Drevnerusskoe iskusstvo. XVll vek - Ancient art. XVII century / the USSR Academy of Sciences; Institute of history of arts of the USSR Ministry of culture; editorial board. C. N. Lazarev, O. I. Podobedova, V.V. Kostochkin. Moscow. Nauka. 1964. P. 9.
8. Ovchinnikova E. S. Rossiya semnadcatogo i vosemnadcatogo vekov. lzobrazitel'nye iskusstva [Russia of seventeenth and eighteenth centuries. Fine art] / lstoriya evropejskogo iskusstvoznaniya. Ot Antichnosti do konca XVlll veka - History of European art. From Antiquity until the end of the eighteenth century / resp. ed. B. R. Vipper, T. N. Livanova. [sec.] 6. [§] 2. Moscow. Publishing house of Academy of Sciences of the USSR. 1963. P. 16.
9. Obstoyatel'noe opisanie slavyano rossijskih rukopisej, hranyashchihsya v Moskve v biblioteke tajnogo sovetnika, senatora, Dvora Ego lmperatorskogo Velichestva dejstvitel'nogo kamergera i kavalera grafa Fedora Andreevicha Tolstogo [A detailed description of Slavic Russian manuscripts held in Moscow in the library privy advisor, Senator, the court of His Imperial Majesty valid Chamberlain and knight of count Fyodor Andreyevich Tolstoy]: the edition of K. Kalajdovich and P. Stroev. Moscow. [In typogr. of S. Selivanovsky], 1825. Pp. 239240; see also: from epistle of painter Joseph to tsar's painter Simon Fyodorovich Ushakov (recop. Earl A. S. Uvarov) // lstoricheskaya hrestomatiya cerkovnoslavyanskogo i drevnerusskogo yazykov - Historical anthology of Church Slavonic and Russian languages / prepared text by F. I. Buslaeva. M: [in University typogr.] 1861. Columns 1449-1454.
10. Artemova S. Y. Stihotvornoe poslanie [Poetic message] // Poehtika: slovar' aktual'nyh terminov i ponyatij - Poetics: a dictionary of relevant terms and concepts / chief scient. ed. N. D. Tamarchenko. Moscow. Kulagina's Publishing house; Intrada. 2008. P. 172.
11. Saltykov A. A. Op. cit. P. 275.
12. Ibid. P. 272.
13. Ibid. P. 288.
14. Ibid.
15. Ibid.
16. Ibid. P. 281.
17. Ibid. P. 288.
18. Buslaev F. I. Primech. k publikacii «lz poslaniya izografa losifa k carevu zhivopiscu Simonu Fedorovichu Ushakovu (po rukop. grafa A. S. Uvarova)» [Notes to the publication "From the message of the painters Joseph to tsar's painter Simon Fyodorovich Ushakov (recop. Earl A. S. Uvarov)"] // lstoricheskaya hrestomatiya cerkovnoslavyanskogo i drevnerusskogo yazykov - Historical anthology of Church Slavonic and Russian languages. Moscow [University typogr.] 1861. Col. 1453-1454.
19. Buslaev F. I. Obshchie ponyatiya o russkoj ikonopisi [General concepts of Russian icon painting] // Drevnerusskaya literatura i pravoslavnoe iskusstvo - Ancient literature and Orthodox art. SPb. Liga Plus. 2001. P. 63.
20. See: Vladimirov I. Traktat ob iskusstve [Treatise on the art] // Mastera iskusstva ob iskusstve -Masters of art about art. in 7 vols. Moscow. Iskusstvo. 1969. Vol. 6. P. 40.
21. Ovchinnikova E. C. Rossiya semnadcatogo i vosemnadcatogo vekov... [Russia in seventeenth and eighteenth centuries...] P. 326.
22. Rassuzhdenie ob ikonopisnom masterstve [Reasoning about the iconographic skill] // Hronograf. Letopisec ot sotvoreniya mira - Chronograph. The chronicler from the creation of the world. PR RSL. F. 256, No. 458. 2. [B. M.]: the first half of the XVII century. Sh. 820-834 turn.
23. Ovchinnikova E. C. losifVladimirov. Traktat ob iskusstve... [Joseph Vladimirov. A treatise on the art...] P. 20.
24. Ibid.
25. See, e.g., Delo o patriarhe Nikone [The case of Patriarch Nikon]. SPb. Publ. of Archeographic Commission. 1897. Pp. 323-329.
26. Ovchinnikova E. C. losifVladimirov. Traktat ob iskusstve... [Joseph Vladimirov. A treatise on the art...] P. 20.
27. Ibid.
28. Ibid.
29. Rassuzhdenie ob ikonopisnom masterstve... [Reasoning about the iconographic skill...] Sh. 824 turn.
30. Ibid.
31. Ibid.
32. Saltykov A. A. Op. cit. P. 277.
33. Kukolnik N.V. Russkaya zhivopisnaya shkola [Russian painting school] // Kartiny russkoj zhivopisi -Pictures of Russian painting / edited by N.V. Kukolnik. SPb. In typogr. III of the Dept. Private E.I.V. office. 1846. P. 7.
34. Rassuzhdenie ob ikonopisnom masterstve... [Reasoning about the iconographic skill...] Sh. 824 turn.
