CC BY
68
ИСТОРИЯ ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
УДК 101 . 1
Проблема поиска путей исторического развития России в философском наследии Н.А. Бердяева
В статье анализируются закономерности исторического развития России . Предлагается рассматривать российскую историю не как ряд исключающих друг друга периодов, а как единый процесс, связанный общими тенденциями в русле поступательного развития и дополнения содержательной стороны национальной идеи . Для анализа содержания национальной идеи используется философское наследие Н .А. Бердяева .
Ключевые слова: историческое развитие, национальная идея, менталитет, социализм, либерализм
В настоящее время особую актуальность приобрел вопрос о направлении развития России . Менее двух десятилетий назад представлялось, что сделан однозначный выбор между социализмом и либерализмом в пользу последнего. Однако многочисленные события прошедших десятилетий показали как неоднозначность содержания либеральной идеи, так и противоречия, связанные с ее переносом в российские социокультурные реалии В то же время, реанимация социализма представляется неосуществимой, хотя сам идеал социальной справедливости не может утратить свою актуальность
Очевиден факт раскола российского общества, однако этот раскол не сводится к дихотомии «социализм — либерализм». Сохраняет свою актуальность проблема исторического осмысления дореволюционного, имперского прошлого России, так как несомненно, что началом отечественной истории нельзя считать ни 1917, ни 1991 год. Особое значение этот вопрос приобретает в условиях нарастающих фобий перед возрождением имперских амбиций России Столь же важно решить проблему места и роли национального самосознания, которое, зачастую неоправданно, интерпретируется как агрессивный национализм . При этом обретение национального самосознания неразрывно связано с поиском основных
© Кальней М .С. , 2016
М.С. Кальней
идей, определяющих существование российского общества и выбор направления его развития .
В этой связи заслуживает особого внимания философское наследие Н .А. Бердяева, связанное с осмыслением русской национальной идеи . У Н . А. Бердяева неоднократно отмечалась такая черта русского менталитета, как ориентация на реализацию идеала в действительности [2, с . 47]. Можно с достаточными основаниями считать ценностную ориентацию русского сознания на преодоление действительности, реализацию идеала в реальности, то есть максимализм и перфектибилизм, ментальной «проекцией» объективной необходимости в предельном напряжении усилий для выживания
Максимализм русского менталитета можно без преувеличений признать причиной перфектибилизма и трансцендентности в русском сознании и следствием особой роли Российского государства, вызванной, в свою очередь, природно-климатическим фактором
Еще одним, не менее важным следствием особой роли Российского государства является русский коллективизм и его особенности Н А Бердяев отмечал, что «огромная, превратившаяся в самодовлеющую силу, русская государственность боялась самодеятельности и активности русского человека, она слагала с русского человека бремя ответственности за судьбу России и возлагала на него службу» [2, с . 76]. Иными словами, миссия нравственного развития передавалась от человека коллективу. Следовательно, как утверждал философ, «русский человек не ставил себе задачей выработать и дисциплинировать личность, он слишком склонен был полагаться на то, что органический коллектив, к которому он принадлежит, за него все сделает для его нравственного здоровья» [2, с . 82] .
С точки зрения Н А Бердяева, для преодоления этих недостатков необходимо новое сознание, связанное с активной творческой позицией [2, с . 77] . Сама эта позиция тесно связана с такой чертой русского менталитета, как теургизм — понимание труда как особого рода миссии по преобразованию природы . Парадоксальным выглядит то, что такое активно-теургическое содержание проявилось в марксизме и его интерпретации в российской действительности
Не подлежит отрицанию тот факт, что 1917 год характеризовался кризисом легитимности монархического режима . Как отмечал Н . А. Бердяев, «из официальной фразеологии "православие, самодержавие и народность" исчезло реальное содержание» [2, с . 729] . При этом мыслитель рассматривал революцию как проявление не столько созидательного, сколько разрушительного начала [1, с. 94—100].
Однако, анализируя духовные истоки русской революции, Бердяев уделяет также внимание и личностным особенностям ее руководителей В частности, философ подчеркивал своеобразие личности В . И. Ленина, сочетавшего в себе тип революционера и государственника [1, с . 359—360].
Определяя революцию как стихийное движение иррациональных сил, Н А Бердяев отмечал, что «стихийности Ленин противополагал сознательность революционного меньшинства, которое призвано господствовать над общественным процессом» [1, с . 65, 367]. Иными словами, здесь проявляется тот контроль разума над стихией, который Н . А. Бердяев считал необходимым для успешного существования социума [1, с . 92—93].
Не менее важным условием духовного оздоровления России мыслитель считал «организованный производительный труд, всегда предполагающий нравственную самодисциплину» [1, с . 62] . При этом Н .А. Бердяев отмечал, что В. И . Ленин в 1918 году призывал «к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению» [1, с . 360]. Иными словами, именно большевики оказались носителями того активно-деятельностно-го начала, которое философ признавал необходимым для существования России При этом место религиозного начала заняло то, что Н А Бердяев назвал «диктатурой миросозерцания» [1, с. 392] . В результате возник новый тип личности: «Выработка нового типа практика, у которого мечтательность и фантазерство перешло в дело, в строительство, в технику, бюрократа нового типа» [1, с. 391].
Следует, однако, отметить, что в большевизме сохранились и традиционные составляющие русской национальной идеи К ним, прежде всего, относятся коллективизм, опора на культурно-историческую традицию, идея сильного государства, зачастую персонифицированная в личности лидера, а также духовность как нематериальная мотивация поведения
Будучи коллективистской идеологией, большевизм вначале отрицал государство Ментальные особенности русской интеллигенции обусловили восприятие социализма как квазирелигии, определяющей ценностные ориентации и мотивы поведения личности Однако ряд исторических трансформаций привел к тому, что государственность стала одной из составляющих советской идеологии Можно с достаточным основанием считать теоретическим базисом этой трансформации идеи «диктатуры пролетариата». Точно так же по мере развития советской системы тотальное отрицание дореволюционного прошлого сменилось его признанием как необходимого этапа естественноисторического процесса Иначе говоря, наступивший этап исторического развития характеризовался не столько типичным для утопии тотальным отрицанием прошлого, сколько сохранением и развитием его позитивных сторон, их модификацией в соответствии с новым историческим периодом
А.С . Панарин определяет большевизм, как разновидность «теократического суррогата — секуляризованной версии спасения и обретения обетованной земли под водительством мессианского вождя» [8, с . 300] . Б . П . Шулын-дин выделяет следующие «базовые черты российской цивилизации, которые находятся в органической связи между собой: в аспекте отношения лично-
сти к сверхличностному — это духовность; в аспекте отношения личности к обществу — «общественность»; в аспекте межличностных отношений, отношения личности к другим личностям — коллективизм [10, с. 145] .
Духовность здесь определяется как «способность индивида в своей деятельности сознательно или бессознательно выходить за рамки своей собственной жизни, своего собственного индивидуального существования, ставить перед собой и реализовывать цели и задачи, не связанные с поддержанием своего собственного существования, поддержанием и улучшением условий своей индивидуальной жизни» [10, с . 153].
Под термином «общественность» понимается «отношение к труду как к обязанности перед обществом и государством, стремление к социальной справедливости, понимаемой как воздаяние государства за заслуги перед ним и обществом; отношение к собственности как к служебной, обеспечивающей возможность служения государству и обществу, отрицание "священного" характера частной собственности» [10, с . 151—152] . Среди различных проявлений коллективизма в русском менталитете Шулындин выделяет общинность в отношениях между «ближними», коллективизм поколений, понимание народа как единства поколений, живших ранее, живущих сейчас и будущих поколений . В отношениях между «дальними» исследователь подчеркивает, с одной стороны, открытость в восприятии других этносов, их идей и систем ценностей, с другой — «мобилизационный» коллективизм, выражающийся в активных действиях по мобилизации народа силами, авторитет которых является общепризнанным . Этот последний, отмечает Шулындин, проявляется в условиях угрозы независимости Российского государства или самому существованию русского народа [10, с . 156].
Таким образом, большевизм сохранил в себе все традиционные черты русской национальной идеи, прибавив к ним идеал социальной справедливости и активно-деятельностной жизненной позиции . Однако общественно-экономические процессы второй половины XX века продемонстрировали ряд противоречий советской системы В первую очередь следует рассматривать не столько экономические противоречия, сколько идеологические
А.А. Зиновьев отмечает, что указанный период характеризовался осознанием того, что идеализированный коммунизм недостижим, и существующий коммунизм является единственно возможной реальностью Вместе с тем, разоблачения сталинского режима породили сомнения в справедливости советской системы как таковой [4, с. 28—29]. Сходным образом Ф. Фукуяма указывает, что кризис легитимности Советской власти проявился в осознании несправедливости массовых репрессий, декларируемом характере социальной справедливости (при фактическом существовании привилегированного слоя бюрократии) и неприятии тотального идеологического контроля [9, с. 67—68].
Кризис легитимности Советской власти породил «разновидность оптимистической эсхатологии», в соответствии с которой ожидаемый при-
ход «светлого будущего» («конца истории») снимет все противоречия, связанные с историческим опытом в целом и, в частности, со считающимися негативными элементами русского менталитета Крайним типом такого эсхатологизма считаются представления о том, что интересы «прогрессивного движения» по либерально-рыночному пути выше интересов России [6, с. 120—121] .
Несомненно, что идея свободы сама по себе требует особого рассмотрения в аспекте ее сочетания с традиционными составляющими русской национальной идеи Казалось бы, постсоветский период показал несовместимость либеральных ценностей с русской национальной идеей Либерализм, будучи изначально индивидуалистической идеологией, противоречит коллективизму, отрицает государство или стремится свести его роль к минимуму, отрицает культурно-историческую идентичность личности, противопоставляет конкуренцию социальной справедливости, сводит всю мотивацию личности к потреблению Вследствие этого постсоветский период характеризовался тотальным отрицанием всех предшествующих этапов русской истории ради либеральных ценностей, а последнее время наблюдается столь же тотальное отрицание либеральных ценностей в российском общественном сознании
Однако невозможно игнорировать тот факт, что массовое отторжение социалистических идей в пользу либеральных имело место, и объяснение этого факта несводимо к идеям заговора или массового помрачения сознания Особое внимание в этой связи следует обратить на слова Н А Бердяева о том, что в русском национальном сознании должно «выработаться уважение к человеку и его правам, должно сознаться достоинство человека как существа, живущего в обществе и государстве» [2, с . 56]. Именно потребность в уважении к личности и ее свободе послужила причиной отрицания чрезмерного коллективизма советского общества
В этой связи необходимо проанализировать возможность синтеза идеи свободы с традиционными компонентами русской национальной идеи В экономическом аспекте следует отметить, что исторический опыт показал бесперспективность как избыточного бюрократического контроля над экономикой в советский период, так и устранения государства из экономики в «лихие девяностые» При этом опыт показал, что массовый рост материального благосостояния оказался возможен в условиях сильного государства
Кроме того, сама идея невмешательства государства в экономику в значительной степени представляет собой миф, опровергаемый хотя бы таким общеизвестным фактом, как лоббизм Иными словами, «общество потребления» не противоречит идее сильного государства, обеспечивающего социальную справедливость В той же мере свобода личности не противоречит идее сохранения культурно-исторических традиций Тенденции последнего времени все более указывают на то, что неолиберализм, отрицая все
виды идентичности личности, включая природные (кровнородственную, гендерную идентичность), превращает личность в объект глобальных манипуляций . Тем самым неолиберализм оказывается превращенной, крайней формой свободы, переходящей в свою противоположность .
Таким образом, идеал свободы несводим к потребительским ценностям и отрицанию всех ограничений для личности . В этом аспекте особого внимания заслуживает понимание творческой свободы у Н .А. Бердяева . В работе «Смысл творчества» философ указывает на взаимосвязь свободы с творческой самореализацией личности . При этом самореализация в представлениях Бердяева противоположна индивидуализму, который рассматривается как отчуждение от мира, а отсюда следует осознание окружающего бытия как насилия над собой [3, с. 134] . В противоположность этому, подлинная свобода — это «выражение космического (в противоположность хаотическому) состояния вселенной, ее иерархической гармонии, внутренней соединенности всех ее частей» [3, с . 135].
С материалистической точки зрения, это означает понимание свободы как потребности в творческом саморазвитии личности При этом сама личность не ограничена в своей мотивации одним лишь потребительством, ощущает себя в гармонии с окружающей ее средой . Достижение гармонии считается возможным лишь при наличии духовных основ личности, проявляющихся в осознании своей идентичности, укорененной в культурной традиции Сама эта гармония противопоставляется восприятию межличностных отношений как конкуренции или взаимовыгодных контрактов Следует отметить, что одним из главных признаков постиндустриального общества считается доминирование «постматериалистических потребностей» [7, с . 13] . К этим потребностям нельзя не отнести потребность в поддержке окружения, в творческой самореализации, в «качестве жизни», а не в потреблении Все это вполне сочетается с ранее перечисленными составляющими национальной идеи: коллективизмом, духовностью, государственностью, признанием культурно-исторической традиции, социальной справедливостью и активно-деятельностной жизненной позицией
Таким образом, выбор национальной идеи столь же необходим, сколь и затруднен расколом в общественном сознании Не меньшее затруднение представляет отсутствие ясного понимания сути общества, пришедшего на смену коммунистическому Несомненно, прошедших двух десятилетий недостаточно, чтобы дать объективную оценку происходившим и не завершившимся до сих пор социально-экономическим процессам . Однако заслуживает интереса мнение А.А. Зиновьева, согласно которому на месте коммунизма возник феномен, определяемый автором как «постсоветизм» Это явление философ считает гибридным, включающим в себя сохранение значительным числом граждан советских образцов существования, имитацию западных институтов демократии (таких как, к примеру, многопартийные выборы, разделение властей, захват собственности, маскиру-
ющийся под возникновение частной собственности) . При этом А.А. Зиновьев усматривает в «постсоветизме» третий элемент, заключающийся, по мнению философа, в идеализации, реанимации дореволюционного прошлого в качестве альтернативы коммунизму. Эту идеализацию А. А. Зиновьев расценивает как частичное возвращение к феодализму, противоречащее объективным социальным законам . Таким образом, «постсоветизм» А. А. Зиновьев рассматривает как гибридное явление с неоднозначными перспективами его сохранения [5, с. 420—440].
Представляется, что для сохранения российского общества особое значение имеет осознание сущностных черт русской идеи на всех этапах отечественной истории . Это, прежде всего, необходимо для восприятия исторических процессов, происходивших в нашей стране, как единого целого, обусловленного своими закономерностями . Целостность такого понимания возможна при определении тех сущностных свойств русской национальной идеи, которые по-своему проявляются в каждый исторический период. В этом аспекте и необходимо обратиться к философскому наследию Н .А. Бердяева и других русских философов .
Литература
1. Бердяев Н.А. Духовные основы русской революции . Истоки и смысл русского коммунизма . М . : АСТ: АСТ Москва: Хранитель, 2006. 444 с .
2. Бердяев Н.А. Русская идея . М . : Эксмо; СПб: Мидгард, 2005 . 832 с .
3. Бердяев Н.А. Смысл творчества . М . : АСТ; Харьков: Фолио . 678 с .
4. Зиновьев А.А. Запад . Феномен западнизма . М . : Центрполиграф, 1995, 461 с .
5. Зиновьев А.А. Фактор понимания . М . : Алгоритм: Эксмо, 2006 . 528 с .
6. Ильин В.В., Панарин А.С. Философия политики . М . : Изд-во МГУ, 1994. 283 с .
7. Иноземцев В.Л. Собственность в постиндустриальном обществе и исторической ретроспективе // Вопросы философии . 2000 . № 12 . С . 3—14.
8. Панарин А.С. Правда железного занавеса . М . , 2006 . 336 с .
9. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М. : АСТ: Ермак, 2005 . 588 с
10. Шулындин Б.П. Российская цивилизация и технологический прогресс // Философия и общество 2002 № 2 С 138—163
