CC BY
66
Е. Н. Нечаева
ПРОБЛЕМА ПЕРЕБЕЖЧИКОВ ВО ВЗАИМООНОШЕНИЯХ ГУННОВ И ВОСТНОЧНОРИМСКОЙ ИМПЕРИИ (ПО ДАННЫМ ПРИСКА ПАНИЙСКОГО)
Вопрос о перебежчиках был одним из наиболее обсуждаемых в Позднеантичной дипломатии. Большинство описанных Приском Панийским конфликтов и переговоров гуннов с Римской империей было так или иначе связано с проблемой т. н. «беглых».
Дошедший до нас текст Приска начинается с сообщения о правлении гуннского царя Руа: «Над гуннами царствовал Руа. Он решил вести войну против Амилзуров, Итимаров, Тоносуров, Войсков и других народов, поселившихся по Истру и прибегавших к союзу с римлянами, Он грозил нарушением прежде установленных условий, если Римляне не выдадут им всех беглых»1 (2.1-72). Приск употребляет слово «ethnos», и именно они перебегали (kataphugganousin) на сторону Империи. Таким образом, этот фрагмент следует понимать так: некоторые племена отпадают от державы Аттилы и предпочитают военный союз с Римской империей. Условия Руа заключались в том, чтобы римляне возвратили всех «перебежчиков», т. е., вероятно, отошли от союзнических отношений с ними.
Далее в том же фрагменте, скорее всего, присутствует лакуна, т. к. следующий блок информации касается уже переговоров с Атгилой, который наследовал Руа. Приск перечисляет статьи заключенного договора: «чтобы гуннам были выдаваемы бегущие из Скифии люди, равно и прежде бежавшие к Римлянам, также и бывшие у них в плену Римляне, без выкупа перешедшие к своим..,» (2.29-31).
Здесь Приск (или текст соглашения) говорит, скорее, о частных случаях, т, е., возможно, о перебежчиках-«индивидуалах», а не о племенных группах. В пользу этого может свидетельствовать и то, что вопрос о перебежчиках (katapheugontas и уже pepheugon-tas) упомянут вместе с проблемой пленных. Однако важно отметить, что использованы те же термины, что и в предыдущем случае (katapheugo, ekdidomai). Следующим пунктом соглашения было: «чтобы Римляне не помогали никакому варварскому народу, с которым гунны вели войну» (2.33-34). Последняя фраза вновь возвращает нас к первому фрагменту, в котором речь шла об отпадающих племенах. Условие договора о несоюзе с теми, с кем воюют гунны, можно понять и как запрет заключать союз с восставшими—отложившимися племенами, которые стремились к Риму, отпадая от гуннов, подобно Амилзурам, Итимарам, Тоносурам, Войскам и другим народам.
После того, как соглашение было заключено, «варварам были выданы искавшие убежища у Римлян гунны. В числе их были и дети Мамы и Атакама, происходившие из царского рода. В наказание за их бегство гунны, получив их, распяли во Фракийской крепости Карс» (2.38-43).
На первый взгляд кажется, что здесь речь также идет об индивидуалах, которые были возвращены и наказаны. Но возможен и другой подход: под kataphygontes можно понимать и племена, как мы видели прежде, когда был использован однокоренной термин. Таким образом, возможно и понимание этой фразы так, что некие группы,
© Е. Н. Нечаева, 2007
возможно племенные, были возвращены под власть Аттилы, и римляне прекратили союзнические отношения с ними. Кого же казнили гунны? Представляется, что эти знатные персоны (ЬавПеюи genous) могли быть лидерами этнических групп, переметнувшихся на сторону Рима3.
Предложенная версия может показаться слишком гипотетической, но окончание фрагмента добавляет аргументов в ее пользу: когда уже Атшла и его брат Бледа заключают договор с империей (также на условиях выдачи неких перебежчиков), его приближенные «обратились к покорению других народов Скифии и повели войну с Соросгами» (2.44-46),
Если сравнить это свидетельство с началом фрагмента, мы увидим, что после того как был заключен мир и проблема перебежчиков была решена, Атгила и Бледа начали войну, подчиняя племена в Скифии, т. е. осуществляя программу их предшественника Руа.
Дошедшая до нас часть сочинения Приска начинается с известия о племенах-перебежчиках, с которыми Руа решил веста войну и в связи с этим отправил посольство в Восточноримскую империю. Требование возвратить перебежчиков в этом контексте, как кажется, означало требование прекратить союзнические отношения с ними4. Разумеется, если бы римляне отказались, война с их союзниками означала бы и серьезное ухудшение отношений с самой империей Далее мы видим, что как только условия, наконец, были выполнены, союзнические отношения были прекращены, последователи Руа приступили к осуществлению плана. Если союз с империей был расторгнут, эти народы становились как бы «открытыми» для гуннской реконкисты,
Проблема перебежчиков, судя по тексту Приска, обсуждалась во время большинства переговоров между римлянами и гуннами.
В 441 г гунны грозили, что «если римляне не выдадут, по договору, и переметчиков (рЫщас^), которых у римлян находилось очень много, то они будут действовать против них оружием». После этого действительно начались военные действия (6.8-10). С одной стороны, кажется, что в данном случае речь идет об «индивидуальных» перебежчиках, которых было множество, и это могло явиться поводом к началу войны. С другой стороны, требование перебежчиков выдвиг ается в контексте предыдущих договоренностей (ка1а Ха. Ьирокешепа), которые, как уже было показано, могут быть поняты двойственным образом, в том числе и как соглашения о «перебегающих» племенах. Можно предположить, что имели место и более глобальные политические проблемы, связанные с отпадением от гуннской державы каких-то племен или этнических групп.
Когда во время войны 441 г Атшла отправляет послов в Константинополь с требованием возвращения перебежчиков, он получает очень характерный ответ: «римляне не выдадут прибегших под их покровительство людей, но вместе с ними примут войну» (9.8-10).
Опять же кажется, что, видимо, речь идет о союзе с некой группой, возможно, этнической, а не просто об отдельных изменниках родины. Вступление в войну с кем-то вместе скорее подразумевает поддержку союзников или подчиненных. Вероятно, число этих «беглецов» было достаточно значительным, и они представляли собой определенную силу, которую хотела использовать в своих интересах каждая из сторон. Не исключено, что именно эта неразрешимая проблема т. н. перебежчиков в римско-гуннских отношениях и привела к кризису и попытке византийского двора отравить Аттилу.
Военные столкновения 441 г. были завершены т. н. миром Анатолия, по условиям которого римляне, как обычно, обязывались вернуть перебежчиков. Особым пунктом соглашения оговаривалось, что римляне не должны были «принимать никакого варвара, прибегающего к ним» (9.3.9-10).
При выполнении условий этого договора «римляне убивали многих переметчиков, потому что те противились выдаче их скифам. В их числе было несколько человек из царского рода, которые приехали к римлянам, отказываясь служить Аттиле» (9.3.35-38). За несколько лет до этого члены гуннского царского дома, перешедшие на сторону империи, были распяты после их экстрадиции. Неудивительно, что на этом фоне возвращение под власть Аттилы не выглядело привлекательным, Конечно, в данном случае имеются в виду отдельные личности, вероятно, представители гуннской знати. Видимо, они перешли на сторону Рима не одни, а в сопровождении каких-то последователей, возможно, племенных групп. Какие-то представители гуннской знати, оппозиционной Аттиле, переходили на римскую сторону. Для Константинополя они могли явиться удобным инструментом влияния на опасного Аттилу. Знатные перебежчики могли быть лидерами территориальных или этнических объединений. Нам хорошо известно, что одной из целей римской внешней политики было установление контроля над подданными империи Аттилы.
Интересно переданное Приском высказывание самого Аттилы по этому поводу. Когда очередное восточноримское посольство прибыло к Аттиле, Гуннский правитель в ярости кричал на римских послов из-за того, что перебежчики не были выданы. «Он велел секретарям прочесть бумагу, в которой записаны были имена беглых...» (11.2.185 sqq).
Ярость Аттилы была вызвана, например, тем, что посольство привезло с собой для выдачи 17 перебежчиков — выдача столь малого количества беглых явно не казалась гуннам решением проблемы. Замечание Аттилы об охранении земли и тот факт, что за пятью из этих перебежчиков посольство заезжало по дороге к полководцу Иллирии, могут говорить о том, что империя использовала силы гуннских перебежчиков для защиты границ, например от тех же гуннов. Но трудно себе представить, чтобы секретари Аттилы зачитывали список, в котором были поименно перечислены все дезертиры, тем более что реакция его на привезенных беглецов показывает, что он не имел в виду единицы. Может быть, там значились названия племен? Или имена вождей? Попытка римских послов представить дело так, как будто они не понимают, кого, кроме уже выданных отдельных лиц, имеет в виду Аттила, выглядит скорее дипломатической игрой, демонстрацией. Примечателен образ, который употребляет гуннский царь по отношению к своим бывшим подданным — он называет их своими слугами (therapontes), что придает ситуации дополнительный оттенок. Есть довольно много свидетельств того, что в Поздней античности, в том числе в дипломатической практике, понятия, связанные со службой, подчинением, даже рабством, использовались по отношению к народам, находящимся в отношениях подчиненного союза/договора (Ргосор. В.V. 1.25.1-9.), а определение «беглый раб» — для обозначения тех народов, которые каким-то образом выходили, отпадали от этого союза (Ргосор. В. Р 2.3.32-33; 2.3.39; 2,3.49; Ргосор. В.VI.25.1-9; Men. 12.6.27). Не исключено, что и в словах Аттилы был тот же оттенок, если он говорил об отпавших от его империи племенах или их лидерах. Наконец, отметим, что в этом фрагменте вновь повторяется ультиматум— или выдать перебежчиков или принять войну вместе с ними.
В тексте Приска можно обнаружить и другие свидетельства употребления термина katapheugontes в широком значении, т. е. когда имеются в виду не отдельные личности, а большие племенные группы, которые стремятся к отпадению от одной стороны и заключению союза с другой. Так, Приск описывает ситуацию с кавказским племенем лазов. Восточноримская империя в 50-е гг. V в. вела с ними войну. В это время правитель лазов Гуваз отправляет посольство Персам—очевидно, с просьбой о поддержке, «но Парфский монарх, ведя войну с гуннами Кидаритами, отверг прибывших
к нему лазов» (33.1.10-12) (Lazous katapheugontas). Просьба лазов была отклонена персами, поскольку сипы их были брошены на войну с кидаритами, а поддержка обратившихся к ним за помощью лазов была чревата серьезным конфликтом с Римом. На наш взгляд, в данном случае речь шла именно о просьбе о союзе и помощи, и весьма характерно, что Приск называет лазов katapheugontas5.
Есть еще одно свидетельство Приска, в котором перебежчиками названы именно народы: «В то время как „беглые“ народы пребывали в раздоре с восточными римлянами...» (41.1.1-2). Контекст этого фрагмента очень сложен: перед ним, скорее всего, лакуна, и даже не ясно точно, о каких именно народах идет речь (Сарагуры, Уроги, Оногу-ры). Важно, что слово phygades употребляется как определение к народам (ethnos).
Проведенный анализ фрагментов текста Приска Панийского, как кажется, позволяет заключить, что термин «перебежчики» (kataphygontes, phygades) не всегда используются Приском для определения отдельных дезертиров-индивидуалов. Представляется, что в некоторых случаях, хоть, возможно, и не во всех, речь идет об относительно больших группах, племенах, народах, которые предпочитали служить Римской империи и отпадали от царства гуннов. Такое предположение позволяет лучше объяснить то чрезвычайно важное значение, которое проблема перебежчиков имела для римско-гуннской дипломатии. Гуннские правители сначала собирали свою державу, подчиняя племена, а затем пытались удержать ее целостность, препятствовать стремлению подчиненных отделиться. Кроме того, вероятно, римские политики и дипломаты были склонны в определенной степени манипулировать терминами. Кажущееся поразительным непонимание между римскими официальными лицами и Атгилой, продолжавшего настаивать на том, что империя не выдает ему перебежчиков, коих было множество, а римская сторона с тем же упорством вела речь о единицах, может отчасти объясняться дипломатическими маневрами. Подмена понятий—всегда удобный инструмент дипломатии. Не исключено, что Прииск намеренно сохранил в своем тексте отголоски такой игры.
1 Здесь и далее цитирую по-русски по изданию: Сказания Приска Панийского / Пер. С. Де-стуниса // Ученые записки 2-го отделения Академии наук. СПб., 1861. Вып. 1. Кн. VII.
2 Здесь и далее нумерация фрагментов по изданию: The Fragmentary Classicising Historians of the Later Roman Empire. Eunapius, Olympiodorus, Priscus and Malchus / Ed., transl., comm, by R. C. Block-ley: In 2 vol. Liverpool, 1983.
3 MaasM. Fugitives and ethnography in Priscus of Panium //Byzantine and Modem Greek Studies. 1995. Vol. 19. P. 148-149.
4 Maenchen-Helfen O, The World of the Huns: Studies in Their History' and Culture. Berkeley, 1973. P. 402-403, 453.
5 BraundD. Georgia in Antiquity. A history of Colchis and Transcaucasian Iberia 55 BC—AD 562. Oxford, 1994. P. 271.
