ПРОБЛЕМА НАКАЗАНИЯ ВО ВЗГЛЯДАХ И. КАНТА И Ф. ГЕГЕЛЯ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ПРОБЛЕМА НАКАЗАНИЯ ВО ВЗГЛЯДАХ И. КАНТА И Ф. ГЕГЕЛЯ

© Гнеушева Т.Б.1

Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ

В статье рассматриваются проблемы сущности и обоснования наказания в рамках философии И. Канта и Ф. Гегеля. Автор указывает на то, что представители абсолютных теорий наказания (И. Кант и Ф. Гегель) рассматривают преступление в прошедшем и видят в наказании исключительно возмездие по принципу справедливости. Автор делает вывод о том, что теория материального возмездия, представленная Кантом, все-таки не решает до конца ею же самой провозглашенной цели наказания - осуществления абсолютной справедливости, поскольку невозможно в наказании в точности воспроизвести ситуацию преступления.

В связи с этим, автору наиболее точной представляется теория наказания Гегеля, получившая название «теории диалектического возмездия».

Ключевые слова наказание, преступление, справедливость, возмездие, абсолютные теории, Кант, Гегель.

Проблема наказания существует с незапамятных времен жизни человеческого общества и всегда является актуальной.

На протяжении тысячелетий она находится в центре внимания таких мыслителей как Аристотель, Платон, Августин, Гоббс, Локк, Лейбниц, Монтескье, Кант, Гегель, Фихте и многих других.

Первоначально наказание являлось актом справедливого возмездия, предусматриваемое уголовным законом и предупреждающее об ответственности головой за совершение преступлений согласно принципу кровной мести.

По мнению А. Гуревича, обычай кровной мести был религиозным долгом и сохранялся вплоть до принятия христианства. «У древних народов, -отмечал он, - кровная месть была обязанностью, налагаемой родственными связями. По обычаю наследники убитого не могли получить наследство, пока не отомстят за его смерть. Кровная месть существовала и у евреев. Ближайший родственник убитого, который обязан был мстить, считался опозоренным до тех пор, пока ему не удавалось смыть позор кровью обидчика» [2, с. 9].

Обычай кровной мести, как правило, допускал несоразмерные наказания, осуществляемые посредством самосуда: «жизнь - за око». Очевидно, что единственным достоинством этого вида наказания была его реальность и неотвратимость.

1 Аспирант кафедры Философии.

«Право на наказание преступления в форме мести, - писал Гегель, -есть лишь право в себе, а не в форме правового акта, т.е. не правовое в своем существовании. Наказание может иметь место только в государстве, вне его оно является мстящей справедливостью, ... возмещением в форме случайности» [1, с. 146].

На более поздних этапах истории человечества на смену кровной мести пришел ветхозаветный принцип талиона - принцип отплаты равным за равное: «око за око, зуб за зуб.». Эта точка зрения рассматривает наказание как проявление присущего человеку инстинкта мести. Данная теория получила свое выражение не только в древних законодательствах, но и в концепциях многих философов. Так, И. Кант в свое время выдвинул концепцию «нравственного возмездия» или, как он сам ее назвал, абсолютную теорию наказания. В соответствии с данной теорией наказание есть осуществление абсолютной справедливости, и обоснование применения наказания какими-либо утилитарными целями противоречит требованиям категорического императива. Осуществляя требование категорического императива, наказание защищает прирожденные права личности преступника как разумного существа и отдает должное его достоинству. Недопустимо освобождать преступника от наказания, так как это есть дело его чести. «Карающий закон есть категорический императив, и горе тому, кто в изворотах учения о счастье пытается найти нечто такое, что по соображениям обещанной законом выгоды избавило бы его от кары или хотя бы от какой-то части ее согласно девизу фарисеев: «Пусть лучше умрет один, чем погибнет весь народ»; ведь если исчезнет справедливость, жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности» [4, с. 256].

Таким образом, приобщив принцип талиона к своему «категорическому императиву», И. Кант в своих трудах обосновывал необходимость всегда «наказывать убийство смертной казнью, изнасилование - кастрацией, скотоложство - изгнанием из человеческого общества» [5, с. 80].

Нравственный императив требует, чтобы зло было отплачено злом, поэтому меру и объем наказания определяет воздаяние по принципу равенства: грабя или убивая кого-либо, ты грабишь или убиваешь себя. Однако И. Кант понимал, что нельзя буквально провести в жизнь принцип отплаты равным за равное. Например, за оскорбление словом нельзя назначить денежный штраф, поскольку такое наказание не может сравниться с нанесенным оскорблением. Философ полагает, что не надо наносить ответного оскорбления, но и нельзя удовлетвориться лишь извинением обидчика. Требование карательной справедливости будет удовлетворено лишь тогда, когда обидчик по приговору суда будет вынужден поцеловать руку потерпевшего, даже если последний относится к низшим слоям общества. Если знатный человек избил гражданина, стоящего ниже по социальной лестнице, то помимо извинения он должен быть приговорен к тяжелому тюремному заключению,

так как в этом случае виновный страдает не только морально, но и физически. Справедливым воздаянием за кражу будет лишение виновного имущества и средств к существованию. В случае убийства воздаяние может быть только одно - смерть, так как заменой жизни не может быть ни что иное. Справедливо на основании судебного приговора казнить убийцу - это есть требование категорического императива, справедливости, которая является высшей ценностью человеческого общества. По И. Канту, лишь два вида умышленных убийств не заслуживают смертной казни: убийство матерью своего незаконнорожденного ребенка и убийство противника на дуэли. Кант И. обосновывает это тем, что законодатель не в состоянии уничтожить «стыд» незаконного рождения, как не в состоянии уничтожить то «пятно», которое падет на офицера, отказавшегося из страха возможной смерти собственной рукой смыть нанесенное ему оскорбление [4, с. 257].

Кант И. отрицательно относится к фактам помилования преступников, так как это является ограничением абсолютного требования категорического императива осуществлять общественную справедливость.

В концепции нравственного возмездия И. Канта главным спорным моментом является вопрос: как установить точное соотношение между вредом, причиненным потерпевшему и воздаянием преступнику? Особенно трудно это сделать в случаях государственных преступлений и преступлений против порядка управления, то есть преступлений, где получателем страданий и вреда выступает неодушевленный предмет - государство. Или случаи, когда тяжесть преступления во много раз превышает все мыслимые пределы возможного наказания одного человека (например, в случаях множества изощренных убийств, совершенных маньяком). Даже если возможно установить соответствие между преступлением и наказанием, то все равно воздаяние носит преимущественно однообразный характер: тюремное заключение, штраф и т.д.

Кант И. считал, что характер наказания должен соответствовать не только объективной значимости преступления, но и внутренним качествам преступника. Для подтверждения этой мысли он берет в качестве примера восстание против государственной власти, когда одна часть его участников считает, что они действуют во имя благой цели, а другая преследует личные интересы. Первые, безусловно, должны быть наказаны менее строго, нежели чем вторые. Но есть два основных наказания, сообразных важности преступления: смертная казнь и каторга. Если бы подсудимые имели возможность выбирать между смертью и каторгой, то идейные борцы, как люди чести выбрали бы смерть, а лица, действующие в своих интересах - каторгу. Но есть еще и общественная справедливость, которая требует карать смертью всех, посягнувших на общую безопасность, охраняемую государством. Из всего этого И. Кант делает вывод, что смерть - это лучшая уравнительная мера, справедливая по отношению ко всем участникам восстания [3, с. 67].

Таким образом, теория материального возмездия, представленная Кантом, все-таки не решает до конца ею же самой провозглашенной цели наказания - осуществления абсолютной справедливости, поскольку невозможно найти точный материальный эквивалент вреда, причиненного преступлением. Невозможно в наказании в точности воспроизвести ситуацию преступления.

В связи с этим, на наш взгляд более точной представляется теория наказания Гегеля, получившая название «теории диалектического возмездия». Согласно этой теории наказание не целесообразно, а логически необходимо как процесс развития идеи. Суть наказания заключается не в чувственном моменте страдания, являющегося отплатой за страдание, а в логическом отрицании и уничтожении. Поэтому Гегель назвал свою концепцию не теорией возмездия, а теорией восстановления, которая вытекает из его учения о преступлении.

Не - право, неправда есть отрицание абсолютной воли. Она в своем развитии проходит три стадии. Первая - это гражданская или бессознательная неправда, когда противоположение существует только фактически, поскольку каждый из спорящих думает, что право на его стороне. Вторая - это обман, когда совершающий обман маскируется внешним подчинением, а тем временем нарушает право. Третья - это собственно уголовное преступление, когда преступник прямо восстает против права, тем самым нарушая его и объективно, и субъективно в своей воле.

Сама же абсолютная воля, воплощающаяся в законе, есть трансцеден-тальное понятие и поэтому она недосягаема для преступной воли. Воля преступника отрицает собственную разумную сущность. Цель и сущность наказания по Гегелю - отрицание отрицания права и его восстановление через обнаружение мнимого бытия преступления. «Совершение нарушения права как права есть, правда, позитивное внешнее существование, но такое, которое ничтожно в себе. Проявление этой ничтожности есть также вступающее в существование уничтожение этого нарушения - действительность права как его опосредующая себя собой через снятие своего нарушения не-обходимость»[1, с. 145]. Если отрицательное состояние преступной воли имеет свой количественный и качественный объем, то такой же объем должен содержаться и в наказании. Но это равенство не определяется по материальным свойствам преступного акта, это есть равноценность - соответствие меры преступной воли с мерой наказания. Таким образом, право устанавливает лишь общий принцип воздаяния, но не определяет его конкретные методы.

Положительной стороной гегелевского учения о наказании является придание последнему правового публичного характера, при котором главной целью наказания выступает осуществление абсолютной справедливости. При этом Гегель различает месть и возмездие в наказании. «Будучи позитивным деянием особенной воли, месть становится новым нарушением; в

качестве такого противоречия она оказывается внутри продвижения, уходящего в бесконечность, и передается по наследству от поколения к поколению» [1, с. 146]. Возмездие по суду, хотя оно совершается частными лицами, является не их волей, а «всеобщей волей закона, и они не стремятся вкладывать в наказание то, чего нет в природе вещей»[1, с. 147]. Сам же потерпевший не знает меры в возмездии, что приводит к новой неправде.

И, наконец, самая древняя и самая простейшая теория возмездия - искупление вины перед Богом. Преступление возбуждает гнев оскорбленного божества не только против преступника, но и против всего народа, среди которого этот преступник проживает. Кара преступника необходима для умиротворения и смягчения гнева Божества. «И сказал Господь Моисею и Аарону, говоря: отделитесь от общества сего, и я истреблю их во мгновение. Они же пали на лица свои и сказали: Боже, Боже духов всякой плоти! Один человек согрешил, и ты гневаешься на все общество?». Кара преступников должна состоять в мучениях, телесных страданиях и пролитии крови, которая искупает вину и умилостивляет Божество. У всех народов в древности практиковалось принесение в жертву преступников как акт очищения, а позднее - жертвоприношение животных как очищение символическое. При таком подходе главной целью наказания является оправдание перед Божеством за нарушение данных заповедей. Предполагается, что между Божеством и народом заключается договор, оформленный в виде кодекса заповедей. Государственная власть является представителем Царства Божьего на земле (цари-помазанники в Древнем Израиле и в христианских монархиях). Преступление есть нарушение этих заповедей, заключающееся в сознательном их презрении. Преступление будет более тяжкое, чем важнее нарушенная заповедь и чем сильнее она нарушалась. Поэтому самым тяжелым считалось преступление против главной заповеди Богопочитания. В Соборном Уложении 1649 года, принятом в России, первой главой идет перечисление проступков против Веры и Церкви: «. будь кто иноверцем или русским человеком, если возложит хулу на Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, или на Родившуюся Его Пречистую Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, или на Честный Крест, или на Святых Его угодников -про то сыскивать всякими сысками накрепко. А коль сыщется про то доп-рямо - того богохульника, обличив, казнить, сжечь».

Наказание в этом смысле есть не только отмщение за нарушение заповедей Бога, но и искупление вины преступника. Инквизиторы, сжигавшие своих жертв, искренне считали, что тем самым спасают души грешников, мучая их тела. Спорность данной концепции очевидна: каким образом несовершенный человек может быть вещателем абсолютно совершенной воли Божьей и как он может точно определить меру наказания, меру страданий?

Таким образом, можно сделать вывод о том, что представленные выше точки зрения (наказание как Божественное, материальное или диалектиче-

ское возмездие) объединяет то, что все они оправдывают наказание прошлым, видят в нем последствия преступления. Строго говоря, они не преследуют особых целей, поскольку наказание понимается как логический момент преступления. Исполнитель наказания действует как бы автоматически, являясь проводником воли Бога, или голоса совести, или непреложных требований разума. Сам факт преступления обязывает к наказанию.

Принцип отмщения берет свое начало в первобытном явлении кровной мести. На протяжении истории это явление проходит трансформацию от частной расплаты с обидчиком до публичного возмездия, совершенного государством. Соответственно, сама процедура отмщения рационализируется, «смягчается», но ее суть от этого не меняется. Возмездие восстанавливает формальную справедливость, абстрактное право.

Владимир Соловьев справедливо замечает, что «... Это мнимое рассуждение вращается вокруг термина «право». Но действительно право всегда есть чье-нибудь (должен быть субъект права). Речь идет о праве потерпевшего лица (частном праве), защитить которое берется государство (публичное право). Но когда государство казнит преступника за убийство, оно не восстанавливает право убитого на жизнь. Две смерти дают в итоге два трупа, а не жизнь. Восстанавливается абсолютная справедливость, но реальная злая преступная воля не упраздняется, потому что это невозможно свершить внешним воздействием [6, с. 236].

Список литературы:

1. Гегель Г. Философия права. - М.: Мысль, 1990. - 524 с.

2. Гуревич А. История и сага. - М.: Наука, 1972. - 202 с.

3. Кант И. Критика чистого разума. - СПб., 1993. - С. 28.

4. Кант И. Метафизика нравов // Собр. Соч.: в 6 т. - М., 1963-1966. -Т. 4, Ч. 2. - С. 256.

5. Пионтковский А.А. Уголовно-правовые воззрения Канта, А. Фейербаха и Фихте. - М., 1940. - 191 с.

6. Соловьев В.С. Оправдание добра. - М.: Республика, 1996. - 479 с.

ФИЛОСОФСКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ПРЕДПОСЫЛОК ФОРМИРОВАНИЯ БИОЭТИКИ

© Федорин В.В.1

Московский педагогический государственный университет, г. Москва

В статье рассмотрены предпосылки формирования биоэтики. Сделан анализ определений предмета биоэтики, продемонстрировано, что био-

1 Аспирант кафедры Философии.