CC BY
16Актуальные проблемы высшего музыкального образования. 2021. № 3 (61). С. 76-81. Actual problems of higher music education. 2021. No 3 (61). P. 76-81.
Научная статья УДК 7.01
DOI: 10.26086/NK.2021.61.3.013
Проблема мифопоэтики изобразительного искусства XX века в контексте теоретического обоснования взаимосвязи мифологического и поэтического
Елена Ивановна Булычева
Нижегородская государственная консерватория им. М. И. Глинки, Нижний Новгород, Россия, elena.i.bulycheva@gmail.com
Аннотация. В XX веке признание того факта, что мифологическое мышление присуще не только архаическому, но и современному человеку, привело к тому, что замкнуто-локальные исследования мифа переросли рамки этнологии и вылились в особую сферу гуманитарного знания. В связи с этим происходит перенос термина миф из сферы исследований архаических форм культуры на процессы, происходящие в современной культуре, что значительно расширяет интерпретацию таких понятий как миф, мифология, мифологическое.
Как одна из теоретических проблем в статье обозначена проблема взаимосвязи мифологического и поэтического, в частности, отмечается, что в процессе ремифологизации культуры в XX веке намечается тенденция к синтезу мифологического и поэтического. Изменение представлений о мифе в рамках позитивной науки практически совпало с актуализацией мифологизма в художественной практике XX века. Благодаря расширительному толкованию понятия поэтического, открывается возможность рассматривать проблему соотнесенности мифологического и поэтического (художественного) и в изобразительном искусстве.
В статье рассматриваются некоторые теоретические аспекты взаимосвязи мифологического и поэтического, а также специфика их проявления в мифопоэтике изобразительного искусства XX века.
Ключевые слова: миф, мифологическое, поэтическое, мифопоэтика, изобразительное искусство Для цитирования: Булычева Е. И. Проблема мифопоэтики изобразительного искусства XX века в контексте теоретического обоснования взаимосвязи мифологического и поэтического // Актуальные проблемы высшего музыкального образования. 2021. № 3 (61). С. 76-81. http://doi.oig/10.26086/NK.2021.6L3.013.
Original article
The problem of mythopoetics of the fine arts of the 20th century in the context of theoretical justification of the interconnection of the mythological and poetical
Elena I. Bulycheva
Glinka Nizhny Novgorod State Conservatoire, Nizhny Novgorod, Russia, elena.i.bulycheva@gmail.com
Abstract. In the 20th century, the recognition of the fact that mythological thinking is inherent not only in archaic, but also in modern man, led to the fact that closed-local research of myth has outgrown the framework of ethnology and poured into a special sphere of humanitarian knowledge. In this regard, there is a transfer of the term myth from the field of research of archaic forms of culture on the processes taking place in modern culture, which significantly expands the interpretation of such concepts mythological.
As one of the theoretical problems, the article outlines the problem of the relationship between mythological and poetic, in particular, it is noted that in the process of remythologizing culture in the 20th century, there is a tendency towards the synthesis of mythological and poetic. The change in ideas about myth within the framework of positive science also practically coincided with the actualization of mythologism in the artistic practice of the 20th century. Thanks to the broad interpretation of the concept of poetic, it becomes possible to consider the problem of correlation between mythological and poetic (artistic) and in the visual arts.
The article examines some theoretical aspects of the relationship between mythological and poetic, as well as the specifics of their manifestation in the mythopoetics of the fine arts of the 20th century.
© Булычева Е. И., 2021
Keywords: myth, mythological, poetic, mythopoetics, fine arts
For citation: Bulycheva E. I. The problem of mythopoetics of the fine arts of the 20th century in the context of theoretical justification of the interconnection of the mythological and poetical. Aktualnye problemy vysshego muzykalno-go obrazovaniya = Actual problems of higher music education. 2021;3(61); 76-81 (In Russ.). http://doi.org/10.26086/ NK.2021.61.3.013.
Проблема взаимосвязи мифологического и поэтического заявила о себе практически сразу, как только миф стал объектом научного осмысления. До начала XX века среди исследователей мифологии доминировало представление о мифе как об особом типе мировоззрения, присущем архаическим культурам. Ученые рассматривали миф главным образом как донаучный, наивный способ объяснения первобытным человеком окружающего мира, но при этом в их трудах, так или иначе, находила свое отражение глубокая внутренняя связь мифологического и поэтического. Уже Дж. Вико в своей работе «Основания новой науки об общей природе наций» (1725) утверждает прямую связь поэзии и мифа: «первые в Мире Алтари воздвигались Язычниками на первом Небе Поэтов: последние в своих мифах, верно, передали нам, что Небо царствовало на земле над людьми и оставило великие благодеяния роду человеческому...» [1, с. 2]. Более того, Вико рассматривает миф как одну из форм поэзии: «Создателями такой Поэзии были первые народы, состоявшие, как это будет показано, целиком из Поэтов-Теологов; они, несомненно, как нам рассказывают, основали языческие нации при посредстве Мифов о Богах» [1, с. 4, 5].
В контексте исследований XIX века, рассматривающих миф как продукт человеческого воображения на начальных стадиях эволюции культуры, соотношение мифологического и поэтического во многом предопределяло общую направленность этих исследований и служило основой для ряда теорий происхождения мифа. В частности, Макс Мюллер (монография «Сравнительная мифология», 1856) на основе анализа метафорического строя мифа исходил из того, что на ранних стадиях развития культуры человек мыслил поэтически — и лишь по мере усложнения форм духовной жизни поэтическое мышление трансформировалось в мифологическое.
Э. Б. Тайлор в своей монографии «Первобытная культура» (1871) специально на проблеме взаимозависимости мифологического и поэтического не останавливается, но в его тексте эта проблема не только просматривается, но и обозначаются определенные иерархические отношения между мифом и поэзией. В частности, он пишет: «Первая и главная причина превращения фактов ежедневного опыта в миф — верование в одушев-
ление всей природы — верование, которое достигает высшей точки в олицетворение ее <...>. Иногда же видимое человеческим глазом представляется лишь простым орудием для той или иной цели или еще бесформенным материалом, за которым скрывается какое-нибудь чудовищное, хотя и получеловеческое существо <...>. Основа, на которой построены подобные идеи, не может быть сужена до поэтического вымысла или до простой метафоры» [2, с. 129-130]. Как видим, признавая родство мифа и поэзии, ученый предполагает, что роль мифа в жизни человека мощнее, потому что миф опирается «на широкую философию природы», «полную мысли и понимаемую вполне реально и серьезно» [2, с. 130] Дж. Фрезер в работе «Золотая ветвь: исследование магии и религии» (1890) размышляя об изначальном мифологизме научных представлений человека о мире, пишет о «бесплотности» этого мира, «извлеченного из пустоты человеческой мыслью», и о том, что «миражи, которые сегодня эта таинственная волшебница вызвала к жизни, она может завтра погрузить во мрак. Эти, да и многие другие миражи, которые кажутся реальностью обычному человеческому взгляду, могут растаять в воздухе...» [3, с. 746]. Рассуждая о «миражах» «таинственной волшебницы» — мысли, Фрезер уже самим характером своего текста дает прочувствовать безусловную связь мифа и поэзии.
В России одним из первых, кто всерьез поставил вопрос о взаимосвязи мифологического и поэтического и, тем самым, обозначил проблему мифопоэтики, был А. А. Потебня. Признав, что «мифология есть история мифического миросозерцания, в чем бы оно ни выражалось: в слове и сказании или в вещественном памятнике, обычае и обряде» [4], ученый обозначил почву, на которой произрастает близость мифологического и поэтического. Рассматривая миф и поэзию как две формы существования слова, Потебня отмечал несомненное их сходство постольку, поскольку миф, «как всякое поэтическое произведение <...>, состоит из образа и значения, связь между коими не доказывается, как в науке, а является непосредственно убедительной, принимается на веру...» [4]. В силу этого, считал ученый, в архаических моделях культуры провести отчетливую грань между мифологическим и поэтическим представляется довольно затруднительной за-
дачей. Потебня особо подчеркивает, что «миф отличен лишь от поэзии, понимаемой в тесном значении, позднейшем по времени появления... В позднейшем поэтическом произведении образ есть не более как средство создания (сознания) значения, средство, которое разлагается на свои стихии, то есть, как цельность разрушается каждый раз, когда оно достигло своей цели, то есть в целом имеющее только иносказательный смысл. Напротив, в мифе <...> иносказательность образа существует, но самим субъектом не сознается, образ целиком (не разлагается) переносится в значение» [4]. Близкие взгляды о неразрывной связи мифологического и поэтического исповедывал А. Афанасьев — автор трехтомного исследования «Поэтические воззрения славян на природу. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов» (1865-1869) [5].
Несмотря на признание такой тесной взаимосвязи мифа и поэзии, в первой половине XX века в исследованиях мифа предпринимаются все более отчетливые попытки обособить эти два понятия — мифологическое и поэтическое. Отдельный раздел означенной проблеме посвящает А. Ф. Лосев в своей работе «Диалектика мифа», названный им «Миф не есть поэтическое произведение». Свои размышления он начинает с фразы: «Вопрос об отношении мифологии и поэзии — действительно весьма запутанный вопрос» [6, с. 58]. И далее ученый ставит конкретную задачу — обозначить их сходство и различия.
В качестве сходства он отмечает, во-первых, что «мифический и поэтический образ суть оба вместе виды выразительной формы вообще». При этом особо оговаривает, что «по линии выражения, то есть схемы, аллегории и символа невозможно провести грань между мифологией и поэзией. И мифический, и поэтический образ может быть и схемой, и аллегорией, и символом» [6, с. 58]. Во-вторых, утверждает, что мифология и поэзия «это не только выражение, но и одушевленное, одухотворенное выражение». Более того, размышляя над этой чертой, в равной степени присущей обеим «выразительным формам», Лосев особо подчеркивает мысль о том, что «всякое искусство таково», в том числе и пластическое. В частности, он говорит об орнаменте: «Это не просто выражение. Это — такое выражение, которое во всех своих извивах хочет быть одухотворенным, хочет быть духовно свободным, стремиться к освобождению от тяжести и темноты неодухотворенной и глухонемой, тупой вещественности» [6, с. 59]. Эти рассуждения об орнаменте тем более справедливы по отношению к изобразительному искусству
в целом, в котором мастера при создании образа с еще большей страстностью стремятся преодолеть «тупую» косность материала. Еще одна родственная черта, характерная и для мифологического, и для поэтического мышления — это тот факт, что образ и в том, и в другом случае «не нуждается ни в какой логической системе, ни в какой науке, философии или вообще теории. Он — наглядно и непосредственно видим» [6, с. 60].
При всей схожести этих двух форм выражения, есть между ними принципиальное различие. «Их разделяет характер свойственной тому и другому отрешенности. Поэтическая отрешенность есть <...> отрешенность от факта. Мифическая же отрешенность есть отрешенность от смысла, от идеи повседневной и обыденной жизни» [6, с. 62]. В поэзии «уничтожается сама реальность», а «мифическое бытие — реальное бытие» [6, с. 62]. Другими словами, Лосев, признавая близость мифологического и поэтического, отмечает фундаментальное их расхождение в отношении к действительности. Поэтическое, в свободном полете фантазии, играет с метафоричностью образов, отрывая их от действительности, и этот свободный отрыв очевиден как для создателя образа, так и для воспринимающего субъекта. Мифическое же, при всей причудливости и метафоричности образа, переживается и воспринимается как абсолютная достоверная реальность.
В XX веке в силу того, что культура актуализирует миф, как особую систему взаимоотношений человека с миром, происходит активная мифологизация художественной практики. Это оказалось возможным, потому что «даже тогда, когда популярность традиционных, в конечном счете, мифологических, сюжетов, резко уменьшилась, древние архетипы имплицитно продолжали просматриваться и в новых сюжетах» [4]. Это, в свою очередь, служит источником зарождения иного соотношения между сферами мифического и поэтического и способствует формированию особой мифопоэтики. Если А. А. Потебня, размышляя над процессом дифференциации мифа и поэзии и отмечая его длительность, выделил три стадии их разделения и особо обозначил ранний промежуточный вариант в становлении поэтического — «народно-поэтическую стадию», на которой в архаических обществах происходит первоначальное расслоение целостной мифической системы на миф и поэзию, то в XX веке в процессе ремифологизации культуры намечается противоположная тенденция — тяготение к синтезу мифологического и поэтического.
Возможность подобного рода синтеза во многом была подготовлена взглядами представи-
телей романтизма на сущность мифа и его роль в творческом процессе. В ряду текстов XIX века, в которых рассматриваемая проблематика не ограничивается только архаическими моделями культуры, а выводится в Новое время, следует назвать, прежде всего, «Философию искусства» Шеллинга. Принципиальное отличие этого текста от исследований, рассматривающих миф как феномен, характерный для ранних стадий развития культуры, состоит в том, что философ признает значимость мифа для современных ему процессов творчества. Отмечая, что, «греческая мифология есть высочайший первообраз поэтического мира» в силу своей божественной целостности [7, с. 96], Шеллинг пишет о том, что, «Новое время не имеет подлинного эпоса и, так как лишь в последнем закрепляется мифология, не имеет и замкнутой мифологии». [7, с. 162]. Далее он утверждает, что в свете ситуации разомкнутости, фрагментарности отношений человека Нового времени с действительностью, для создания подлинных поэтических образов «всякий великий поэт призван превратить в нечто целое открывшуюся часть мира и из его материала создать собственную мифологию» [7, с. 166].
Подобная позиция позволила по-новому увидеть роль мифа в творческом процессе и с достаточной ясностью обозначила в новом свете и проблему осмысления взаимосвязи мифологического и поэтического. Перенос термина миф из круга исследований архаических форм культуры на процессы, происходящие в культуре Нового времени, значительно расширил интерпретацию таких понятий как мифология, мифологическое. «Новым взглядом на значение мифа романтизм открыл широкое поле для дальнейших исследований» [8, с. 93]. Поэтому концепцию Шеллинга, в какой-то степени, можно рассматривать как предвестие «возрождения» мифа в творческой сфере XX века. «Возрождение», которое также «отчасти опиралось на новое апологетическое отношение к мифу как к вечно живому началу, провозглашенное "философией жизни" (Ф. Ницше, А. Бергсон), на уникальный в своем роде творческий опыт Р. Вагнера, на психоанализ 3. Фрейда и особенно К. Г. Юнга...» [9; 10].
Мы позволим себе расширительно интерпретировать поэтическое — и из сферы художественного творчества, обусловленного словом (поэзии) перенесем его также в сферу пластических искусств, тем более что такого рода перенос, как это видно из выше приведенной цитаты, свободно допускал в своих рассуждениях А. Ф. Лосев. «Во всех искусствах ведется один процесс» [11, с. 115], — утверждает и П. Флоренский в ра-
боте «Анализ пространственности (и времени) в художественно-изобразительных произведениях». Размышляя о внутренних связях поэзии, живописи, графики и скульптуры, он пишет: «Несмотря на коренные, по-видимому, различия, все искусства произрастают от одного корня, и стоит начать вглядываться в них, как единство выступает все более и более убедительно» [11, с. 116].
Благодаря расширительному толкованию понятия поэтического, о котором уже было сказано выше, открывается возможность рассматривать проблему взаимосвязи мифологического и поэтического (художественного) и в изобразительном искусстве. Органичная возможность синтеза этих двух начал в изобразительном искусстве заключена в их знаковой природе — и миф, и искусство относятся к вторичным знаковым системам. В мифопоэтической системе изобразительного искусства единичные элементы обеих автономных сфер входят одновременно в несколько контекстных структур, обогащаясь значениями каждой их них, являясь одновременно и частью системы, и ее нарушением. Эффект выразительности заключается в сосуществовании в такой системе нескольких семантических ступеней и в их подвижности: образ, заключенный в ней, мерцает, являя разные грани. Воспользовавшись структурными единицами мифа, изобразительное искусство не механически их копирует, но переводя их на язык пластических образов, обогащает своими специфически устойчивыми элементами, которые в таком контексте выступают эквивалентами элементов структуры мифа. В этой роли могут выступать линия, цвет, объем, фактура, силуэт, и т. п.
Специфика нашего восприятия любой знаковой структуры такова, что «мы обычно заранее настраиваемся на определенную ограниченную сферу понятий и принимаем во внимание только такие лексические элементы, которые принадлежат этой сфере» [12, с. 175]. Миф — особая форма кодирования информации, искусство — тоже. Что происходит с образом, когда он из системы мифа переходит в систему искусства? Даже на коротком историческом отрезке можно выявить его трансформацию, вызванную спецификой кода того или иного художественного направления. Миф строит модель мира, исходя из архетипических оснований, от века неизменных, искусство строит модель мира в рамках конкретного времени и пространства. В такой ситуации мифообраз возникает как конструкт на основе элементов, решительно не соотносимых с ним вне данной конструкции, поэтому сохраняется чувство новизны бесконечно возрождающегося повтора. Часто такой сдвиг воспринимается как неправильность, как нарушение, но
отклонение от норматива — закон существования художественной структуры. Художник включает в свои композиции «неправильность» как составляющую, затрудняющую получение информации. Но именно это затруднение и является источником напряжения, эмоционального подъема, переживаемого как открытие.
Синтез в произведении выразительных компонентов двух знаковых систем — мифа и изобразительного искусства — значительно расширяет его художественный потенциал. Чем больше элементов пересечется в структурной точке «неожиданность», тем богаче становится содержание рождающегося общего, так как одна система служит фоном для другой, сосуществуя в едином поле смыслов. Восприимчивый зритель, желающий понять произведение во всей полноте, «должен реконструировать тот риторический и идеологический универсум, ту коммуникативную ситуацию, в которой родилось произведение» [13, с. 141]. Мифологические элементы, включаясь в произведение, не отменяют значений основных его составляющих, но вступают с ними в новые отношения и выявляют в них черты, прежде не читаемые. В этой особенности мифопоэтиче-ских композиций, видимо, следует искать разгадку неповторимой новизны произведений при достаточной устойчивости и ограниченности круга архетипического, воплощенного в них. Благодаря этому феномену при циклической повторяемости первичных мифообразов возможен процесс их «замещаемости» персонажами, сохраняющими сущность прототипа, но выступающими под иными «масками»: за элементами художественной структуры выявляются элементы структуры мифологической — и случайное, частное воспринимается как первозданно универсальное.
В XX веке тяготение к размыванию границ между мифом и изобразительным искусством влечет серьезные изменения в характере поэтики. Происходит формирование обновленных ее координат, подтверждающее тезис И. Иоффе: «Нет внеисторической поэтики вообще, всякая поэтика и правило связаны с определенной идеологией и мышлением как стадией развития единой истории человеческого познания и творчества» [14, с. 4]. Обозначенные процессы диалога мифологического и поэтического настолько активно себя проявили в изобразительном искусстве, что назрела необходимость ввести в научный обиход понятие «мифопоэтика изобразительного искусства» при аналитике произведений, так или иначе связанных с мифологической тематикой, а также с мифологизацией художественного языка.
Список источников
1. Вико Дж. Основания новой науки об общей природе наций. М.: REFL-book, 1994. 656 с.
2. Тайлор Э. Б. Первобытная культура. М.: Политиздат, 1989. 573 с.
3. Фрезер Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М.: АСТ, 2003. 781 с.
4. Потебня А. А. Слово и миф. М.: Правда, 1989. URL: http://Hbeni.ru/works/potebnya.htm (дата обращения: 12.05.2021).
5. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М.: Академический проект, 2013.462 с.
6. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Миф - Число - Сущность. М.: Мысль, 1994. 919 с.
7. Шеллинг Ф. В. Философия искусства. М.: Мысль, 1999. 608 с.
8. Гадамер Х. Г. Миф и разум // Актуальность прекрасного. М.: Искусство, 1991. С. 92-99. URL: http://filosof.historic.ru/books/item/fD0/ s00/z0000018/index.shtml (дата обращения: 03.07.2021).
9. Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. Вступление. URL: https://www.gumer.info/bibliotek_ Buks/Literat/melet1/ (дата обращения: 16.06.2021).
10. Мелетинский Е. М. Миф и двадцатый век. URL: http://www.ruthenia.ru/folklore/meletin sky1.htm (дата обращения: 24.05.2021).
11. Флоренский П. А. «Анализ пространственно-сти (и времени) в художественно-изобразительных произведениях» // Священник Павел Флоренский. Статьи и исследования по истории и философии искусства и археологии. М.: Мысль, 2000. 446 с.
12. Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М.: Искусство, 1970. 384 с.
13. Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию. СПб.: Симпозиум, 2004. 544 с.
14. Иоффе И. И. Синтетическая история искусств. Введение в историю художественного мышления. Л.: Ленизогиз, 1933. 570 с.
References
1. Vico, J. (1994), Osnovaniya novoy nauki ob obshchey prirode natsiy [Foundations of a new science of the general nature of nations], REFL-book, Moscow, Russia.
2. Taylor, E. B. (1989), Pervobytnaya kul'tura [Primitive culture], Politizdat, Moscow, USSR.
3. Fraser, J. (2003), Zolotaya vetv': issledovaniye magii i religii [Golden branch: a study of magic and religion], AST, Moscow, Russia.
4. Elektronnaya biblioteka "Nestor" (1989), Poteb-nya, A. A., "Word and myth", Pravda, Moscow,
USSR, available at: libelli.ru/works/potebnya. htm (Accessed 12 May 2021).
5. Afanasyev, A. N. (2013), Poeticheskiye vozzreni-ya slavyan na prirodu [Poetic views of the Slavs on nature], Akademicheskiy proyekt, Moscow, Russia.
6. Losev, A.F. (1994), "Dialectics of myth", Mif - Chislo - Sushchnost' [Myth - Number - Essence], Mysl, Moscow, Russia.
7. Schelling, F. V. (1999), Filosofiya iskusstva [Philosophy of Art], Mysl, Moscow, Russia.
8. Gadamer, H. G. (1991), "Myth and reason", Ak-tual'nost' prekrasnogo [Relevance of the beautiful], Iskusstvo, Moscow, USSR, pp. 92-99, available at: http://filosof.historic.ru/books/item/ f00/s00/z0000018/index.shtml (Accessed 03 July 2021).
9. Biblioteka Gumer (2021), Meletinsky, E. M., "The poetics of myth. Introduction", available at: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/ melet1/ (Accessed 18 June 2021).
10. Fol'klor i postfol'klor: struktura, tipologiya, se-miotika (2021), Meletinsky, E. M., "Myth and the twentieth century", available at: www.ruthe-nia.ru/folklore/meletinsky1.htm (Accessed 24 May 2021).
11. Florensky, P. A. (2020), "Analysis of spatiality (and time) in artistic and visual works", Svyash-chennik Pavel Florenskiy. Stat'i i issledovaniya
po istorii i filosofii iskusstva i arkheologii [Priest Pavel Florensky. Articles and research on the history and philosophy of art and archeology], Mysl, Moscow, Russia.
12. Lotman, Yu. M. (1970), Struktura khudozhest-vennogo teksta [The structure of the literary text], Iskusstvo, Moscow, USSR.
13. Eco, U. (2004), Otsutstvuyushchaya struktura. Vvedeniye v semiologiyu [Missing structure. Introduction to Semiology], Symposium, Saint-Petersburg, Russia.
14. Ioffe, I. I. (1933), Sinteticheskaya istoriya is-kusstv. Vvedeniye v istoriyu khudozhestvennogo myshleniya [Synthetic Art History. An introduction to the history of artistic thinking], Lenizogiz, Leningrad, USSR.
Информация об авторе Е. И. Булычева — кандидат философских наук, профессор
Information about the author E. I. Bulycheva — Candidate of Philosophy, Professor
Статья поступила в редакцию 27.08.2021; одобрена после рецензирования 01.09.2021; принята к публикации 17.09.2021.
The article was submitted 27.08.2021; approved after reviewing 01.09.2021; accepted for publication 17.09.2021.
