CC BY
51
Журналистика
УДК 80 : 070
ББК 80.9 + 76.01
Б 57
Бешукова Ф. Б.
Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и журналистики Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected]
Проблема коммуникации в современном постмодернистском тексте
(Рецензирована)
Аннотация:
Целью является исследование особенностей художественной реализации одной из важнейших проблем современного общества - проблемы межличностной коммуникации. Современный постмодернистский текст анализируется с позиций теории текста. Базовый тезис исследования о необходимости междисциплинарного подхода к анализу проблемы коммуникации основывается на трудах современных и зарубежных ученых в области теории текста, лингвистики, психолингвистики и др. Задачи работы сформулированы в соответствии с актуальностью проблемы коммуникации и сводятся к выявлению текстовых иллюстраций коммуникативных срывов персонажей современного постмодернистского текста. Методология исследования базируется на теории постмодернизма, на коммуникативно-прагматическом подходе к анализу текста и на междисциплинарных исследованиях закономерностей процесса коммуникации. В качестве иллюстративного текстового материала используются фрагменты романа С. Минаева «Духless. Повесть о ненастоящем человеке», являющегося репрезентативным в контексте исследуемой проблемы. В результате выявляется несомненная связь между прагматикой текста и его коммуникативной составляющей, а также устанавливается, что проблема межличностной коммуникации становится одним из актуальных проблемных вопросов современной художественной литературы.
Ключевые слова:
Проблема межличностной коммуникации, постмодернистский текст, коммуникативно-прагматическом подход в лингвистике текста, информационная составляющая текста.
Beshukova F. B.
Doctor of Philology, Professor of the Literature and Journalism Department, Adyghe State University, e-mail: [email protected]
Communication problem in the modern postmodernist text
Abstract:
The goal of this work is to explore features of literal implementation of one of the most important problems of modern society - a problem of interpersonal communication. Here we analyze the modern postmodernist text in terms of the theory of the text. The basic thesis of research about need to use an interdisciplinary approach to the analysis of a problem of
communication is based on works of modern domestic and foreign scientists in the field of the theory of the text, linguistics, psycholinguistics, etc. Objectives of this work are formulated according to relevance of a problem of communication and center around identification of text illustrations to show communicative failures of characters of the modern postmodernist text. The methodology of research is based on the theory of a postmodernism, on communicative pragmatic approach to the analysis of the text and on interdisciplinary researches of the laws of communication process. Fragments of the novel «The soulless. The story about the bad person» by S. Minaev, being representative in the context of the studied problem, are used as illustrative text material. As a result, an undoubted relationship between pragmatics of the text and its communicative component is identified. Also it is established that the problem of interpersonal communication becomes one of topical problematic issues of modern fiction.
Keywords:
Problem of interpersonal communication, postmodernist text, communicative pragmatic approach in text linguistics, information component of the text.
Постмодернистский художественный текст трудно поддается однолинейной интерпретации. Многослойность структуры, многосмысленность, полифония, аллюзитивность и другие его характеристики дают широкие возможности для литературоведов, лингвистов, культурологов, философов и др. Традиционное понятие «комплексный филологический анализ» практически непри-ложимо к постмодернистской структуре. Например, рассматривая специфику соц-артовских текстов, мы уже отмечали продуктивность постфрейдистской аналитической модели: «Воздействие на сознание, против воли индивида, идет, чаще всего, через сферу бессознательного. Создание заманчивых идеальных миров, гиперреальностей при помощи симулятив-ной практики играло на бессознательном стремлении каждого человека к справедливой, комфортной, бесконфликтной жизни» [1: 146]. Сегодня мы встречаем чаще отдельные методологические подходы, направленные на исследование частного функционального феномена, как, например, коммуникативно-прагматический (Л.В. Балахонская, О.А. Дмитриева, Л.П. Дядечко и др.). Некоторые лингвисты, в частности, Л.Г. Бабенко, Е.В. Веселов-ский, Н.С. Болотнова, В.А. Маслова, рассматривают художественный текст в целом как коммуникативно-прагматическое
образование. В. Дресслер под прагматикой понимает не только стратегию текста, но и коммуникативную ситуацию [2: 62]. Термин «прагматика» введен Чарльзом Моррисом. В целом, это направление, исследующее отношение к знакам говорящих, рассматривающее комплекс вопросов, связанных с говорящим субъектом, адресатом, их взаимодействием, речевую тактику и типы поведения, правила речевого общения, которое осуществляется на текстовой основе. Таким образом, выявляется несомненная связь между прагматикой текста и его коммуникативной составляющей.
Э. Гроссе, выделяя 8 типов текстов по принципу выполняемых ими функций, подчеркивает:
1. Функция поэтических текстов заключается в выражении художественной позиции автора. Основное содержание таких текстов воплощено в различных художественных произведениях (стихотворении, романе и др.);
2. Тексты с доминантой самовыражения служат средством углублённого авторского анализа своего собственного жизненного опыта, описания фактов собственной биографии [3].
В психолингвистической трактовке в художественном тексте выявляется, по меньшей мере, два подуровня: когнитивный и коммуникативный (А.М. Шахнаро-
вич). Речь идет о том, что художественный текст не только несет определенную информацию, но и имеет своей целью воздействие на читателя. Авторы постмодернистских концепций, в частности, теории смерти Автора, отмечают в качестве характерной черты современного текста полную остраненность автора, но это не означает, что коммуникативная функция отсутствует. По мнению В. Курицына, особенностями постмодернизма являются «интерактивность» и «виртуальность» [4: 10]. «С появлением сетей массовой коммуникации, Internet, с усилением в нашей жизни роли компьютеров появилась возможность замены реального мира компьютерной иллюзией. Таким образом, теперь мы все в большей или меньшей степени соприкасаемся с виртуальной реальностью, существование которой порой ставит под сомнение существование действительной реальности. Именно на этом сомнении, как основном принципе, и строятся все произведения постмодернистской эстетики» [5: 124]. Это высказывание совершенно справедливо указывает на такую черту культуры современности, как виртуализация. Люди отходят от межличностного общения, в котором неизбежно возникают точки столкновения интересов, конфликтные ситуации, и уходят в виртуальные миры, где можно моделировать бесконфликтную действительность, центром которой становится твое «Я».
В современной культуре и в первую очередь - художественной литературе стираются границы между массовым сознанием и элитарным. Лозунг Лесли Фид-лера «Пересекайте границы, засыпайте рвы», провозглашенный в одноименной статье еще в 1969 году, обозначил новый вектор развития культуры. Начав с резкой критики модернизма в лице Джойса, Пруста и Элиота, Фидлер показывает, что модернистская «элитарность», существование в заоблачных высотах, в башнях и на небесах есть не богатство духа, а бедность духа, ибо носитель модернистско-
элитарного сознания лишает себя той части культурного вещества, что расположена «ниже» линии облаков, по ту сторону рва [см.: 3].
Сегодня читатель уже отошел от культурного шока, вызванного в 90-е романами Сорокина, Пелевина, Соколова, Битова и др. Негодования по поводу литературной «безвкусицы, китча, дурного слога, нецензурщины, сцен насилия и порнографии» утихли, и эта литература заняла свою нишу. И сами писатели первой волны постмодернизма переключили внимание с деконструкции социалистического дискурса на другие темы, в основном обратив внимание на построение альтернативных историй. Впрочем, если ниша образовалась, значит, была потребность в ее заполнении.
Современный этап отечественной литературы актуализировал новую тематику, связанную с современными реалиями - появлением новых социальных прослоек, поколения next, или пепси (по Пелевину), а также «менеджерского планктона» (по С. Минаеву). «Поколению 1970 -1976 годов рождения, такому многообещающему и такому перспективному. Чей старт был столь ярок, и чья жизнь была столь бездарно растрачена. Да упокоятся с миром наши мечты о счастливом будущем, где все должно было быть иначе... » (здесь и далее цит. по изданию: Минаев С. Духless. Повесть о ненастоящем человеке. http://www.litlib.net/bk/699/read) - так начинается роман С. Минаева «Духless. Повесть о ненастоящем человеке». Это поколение - «герои» нашего времени, и их жизнь, чувства и чаяния тоже достойны художественного воплощения. Новая литература, к которой никак не привыкнет среднее поколение, внешне не показывает нравственного перерождения героя, не учит жить, лишена словесной изящности, и этим вызывает массу нареканий у искушенного читателя.
Современных исследователей текста в информационную эпоху интересует ком-
плекс проблем, в частности коммуникативная прагматика художественного текста. Если рассматривать тексты С. Минаева с этой точки зрения, не говоря о погрешностях стиля и просто пунктуации и орфографии (в 2007 С. Минаев был удостоен премии «Полный абзац» за свои произведения «Духless» и «Media Sapiens», а в пресс-релизе жюри говорится: «Впервые мы вручали гран-при человеку, чьи романы достойны обладать статуэтками по всем номинациям. Обе книги наводнены грамматическими, пунктуационными и фактическими ошибками»), то они представляют обширное пространство окололичностных реалий - материального и коммуникативного пространства. Сам автор говорит о себе, что он не писатель, а публицист, и что книга «Духless» получилась из записок на салфетках в ресторане, а также различных колонок и небольших эссе. В этом можно заметить сходство с историей «Бесконечного тупика» Д. Гал-ковского, началом которого стало 20-стра-ничное эссе о В. Розанове.
Коммуникативный процесс - это процесс обмена информацией между двумя или более людьми. Целью коммуникативного процесса является обеспечение понимания информации. При чтении романа «Духless» возникает ощущение, что все его персонажи либо аутисты, либо слабослышащие, налицо разрыв коммуникативной цепи, основным побудительным мотивом к общению является не интерес к другой личности, а скука:
1. «Дружба» (исходя из цити-
руемых фрагментов, это понятие можно вводить только в кавычках):
• начало встречи «друзей»: «Я сижу со своим знакомым Тимуром, одним из тех знакомых, которых все по привычке называют друзьями, хотя, конечно, никакие они не друзья, а просто люди, которым ты звонишь, когда тебе нечем занять вечер и нужен собутыльник, чтобы просадить в кабаке очередную пару сотен»;
• финал встречи: « ... я впал в тра-
диционное для себя состояние пустоты, когда вечер завершен, тебе снова жутко скучно и единственным желанием остается, чтобы твой собеседник молчал»;
• компания «друзей в ресторане»: «Если бы хоть на секунду дать волю нашим чувствам, вы бы увидели исключительно кривые от зависти и тоски морды. Настолько кривые, как будто все разом откусили от зеленого лайма. Настоящая тоска зеленая».
2. Работа:
• секретарши - «...Добавим сюда каменные лбы секретарш, их пулеметные скороговорки, бухающие фугасом хамские выкрики по отношению к сотрудникам низшего звена, и иллюзия превратится в реальность»; «Я-то точно знаю, что наши секретарши — андроиды. И работают они притом от сети. В стульях запаяны контакты, снабжающие секретарш энергией и поддерживающие их жизнеобеспечение. Стоит им подняться со стула, как контакт размыкается, вызывая сбои в информационной системе секретарши»;
• топ - менеджеры - «... топ-менеджерам, к числу коих я, по недоразумению, принадлежу, в виде поблажки негласно разрешается курить в собственных кабинетах. Этим, наверное, Компания подчеркивает, что ей все равно, от чего и с каким цветом лица вы сдохнете... Такова жизнь. Большую ее часть ты карабкаешься в стремлении занять место под солнцем, а когда достигаешь желаемого, то подчас испускаешь дух, так и не успев насладиться его первыми лучами».
3. «Любовь»:
• порывы: «Еще я говорю ей, что устал от ежедневных кривляний, клубных девочек и клубных приятелей. Что хочется вернуться на десять лет назад, гулять здесь восемнадцатилетним студентом и чувствовать любовь, которой вокруг так не хватает, и чувствовать потребность любить и потребность отдаваться без остатка.»;
• реальность: «Мы чокаемся, и тут эта девица заводит беседу. Она запускает руку мне в волосы и начинает говорить о том, ...что все ее подруги стали та... кими «шмоточницами» (как она выразилась) и помешались на «Gucci», тогда как она совсем этого не понимает и есть еще и другие ценности (секс, например, про себя отмечаю я), и вообще ей «Gucci» не нравится, она бы вот только часики — у него там одни есть — купила бы, и все. Я все это слушаю с улыбкой, качаю головой и, хотя мне все про нее давно понятно, все-таки чуть-чуть злюсь, слушая эти бредни.
И вдруг она резко меняет тему с «Gucci» и двигает мне такую тему:
- Слушай, поедем, наверное, да? Мы можем по пути заехать к одной моей подруге, я ей денег должна, а ей завтра кому-то нужно непременно отдать за что-то. У тебя ВЕДЬ ЕСТЬ С СОБОЙ ДВЕСТИ ДОЛЛАРОВ?».
Процитированные фрагменты текста демонстрируют главную проблему романа - люди перестали слышать друг друга, вернее, нарушены связи между ними, отсутствует так называемая обратная связь, которая повышает шансы на эффективный обмен информацией и позволяет обеим сторонам подавлять шум. Шумом называют любое вмешательство в процесс коммуникации на любом из его участков, искажающее смысл послания. Источниками шума, вносящего изменения в передаваемый сигнал, могут быть язык, различия в восприятии, из-за которых изменяется смысл при кодировании и декодировании.
Определенные шумы присутствуют всегда. И поэтому на каждом этапе процесса обмена информацией происходит некоторое искажение смысла. Обычно нам удается преодолеть шум и передать наше сообщение. Однако высокий уровень шума определенно приведет к заметной утрате смысла и может полностью блокировать попытку установления
информационного обмена. Герои романа Минаева почти все одинаковы - их интересуют бренды, рестораны, тусовки, кокаин, легкая добыча, в целом - это общество эгоцентристов, каждый из которых хочет, чтобы его воспринимали, но совершенно не способен прислушаться к другому, поэтому можно говорить о том, что уровень шумов в тексте зашкаливает. Своих героев Минаев считает не только жертвами корпораций и брендомании, но и жертвами СМИ, так как «... они живут в плену мифов, поведенческих стереотипов, которые выстраивает медиаинду-стрия, они воспринимают их как единственно верные».
Таким образом, в тексте С. Минаева ставится серьезная проблема современности - нарушение привычных человеческих связей, построенных на чувствах привязанности, дружбы, любви, вечные ценности утратили свое значение и диалог, служащий основой взаимопонимания, превратился в монолог, что говорит о нарушении коммуникационных отношений.
В тексте выявляется два уровня коммуникации - внутритекстовая, о которой мы говорили выше - это отношения внутри системы персонажей, и авторская позиция, т.е. «слово, которое автор хочет сказать миру». Повествование в романе «Духless» ведется от лица безымянного топ-менеджера в российском филиале крупной русско-французской компании, занимающейся производством консервов под брендом «Тандю-эль». Конечно, нельзя его отождествлять с автором текста, хотя во многом роман автобиографичен.
Отношение Минаева к происходящему обозначено сразу - в заглавии, являющемся аллюзией на известную «Повесть о настоящем человеке» Б. Полевого; гибридный окказионализм «духless» означает «бездуховность». Это своего рода авторская установка: информационный посыл дан сразу, следовательно, автор направляет читателя на восприятие образа
главного персонажа. Авторская позиция выражается также и через внутренние монологи героя, амбивалентность которого не вызывает сомнений: он циничен, умен, профессионален, не имеет привязанностей, презирает свое окружение - своего рода Печорин XXI века, но, в отличие от Печорина, не страдает саморефлексией. При этом он постоянно выносит при-
говор этому обществу и своей среде обитания, трезво видя и оценивая происходящее. Автор дает герою шанс - во-первых, это знакомство с Юлией, во-вторых, в финале он оказывается на перепутье, почти как герой «Больших надежд» Ч. Диккенса. Открытый финал позволяет читателю домыслить текст - и это также форма диалогической связи автора с читателем.
Примечания:
1. Бешукова Ф.Б., Пшизова А.К. К проблеме продуктивности постфрейдистской модели анализа текста в современном отечественном литературоведении // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. 2015. Вып. 1. С. 146-152.
2. Дресслер В. Введение в лингвистику текста // Проблемы теории текста: реферат. сб. М., 1978. С. 55-73.
3. Grosse E.U. Text und Kommunication. Ein Linguistische Einführung in die Funktion der Texte. Stuttgart; Berlin; Köln, 1976.
4. Курицын В. Русский литературный постмодернизм. URL: http://www.guelman.ru/ slava/postmod/1.html
5. Курицын В. Группа продленного дня // Пелевин В. Жизнь насекомых. М.: Вагриус, 1999. 302. с.
References:
1. Beshukova F.B., Pshizova A.K. On efficiency of post-Freudian model of the text analysis in contemporary national literary criticism // Bulletin of Adyghe State University. Philology and the Arts. 2015. Iss. 1. P. 146-152.
2. Dressler W. Introduction to text linguistics // Problems of the text theory: Coll. of. abstracts. M., 1978, P. 55-73.
3. Grosse E.U. Text und Kommunication. Ein Linguistische Einführung in die Funktion der Texte. Stuttgart; Berlin; Köln, 1976.
4. Kuritsyn V. Russian literary postmodernism. URL: http://www.guelman.ru/slava/ postmod/1.html
5. Kuritsyn B. Afterschool group // Pelevin V. The life of insects. M.: Vagrius, 1999. 302 pp.
