CC BY
163
чаи у индоарийцев и славян // Советское славяноведение. 1969. № 1; Зарубин А. А. Сходные изображения солнца и зорь у индоарийцев и славян // Советское славяноведение. 1971. № 6; Багдасаров Р. Свастика: Священный символ: этнолингвистические очерки. М., 2001; Трубачев О. Н. Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в Северном Причерноморье // Вопросы языкознания. № 6. 1977; Ларина Е. А, Пискарев В. А, Тимощук А. С. К вопросу об арийских корнях славян //Академия три-нитаризма. М. Эл. № 77-6567, публ. 11970.
4. Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.
5. Тимощук А. С. е1сот. ги Корректнее русскую народную культуру именовать условно христианской, учитывая сохранявшуюся мощную языческую традицию. Иначе совершенно необъяснимо происхождение советской культуры и мировоззрения.
6. Топоров В. Н. Святость и святые в русской духовной культуре: в 2 т. Т. 1. М.: Языки русской культуры, 1995.
7. Заратустра. Учение огня. Гаты и молитвы. М.: Эксмо, 2005. С. 483.
8. Васильев Л. С. История религий Востока. М., 2006. С. 512.
9. Очерки истории культуры славян. М.: Индрик,
1996.
10. Путилов Б. Н. Древняя Русь в лицах: Боги, герои, люди. СПб., 1999. С. 47.
11. Берегова О. Символы славян. СПб., 2007. С. 249.
12. Пуцко В. Г. Древнерусская культура на пороге второго тысячелетия // Исследования по новой и древней литературе. Л., 1987. С. 303; Живов В. М. Разыскания в области истории и предыстории русской культуры. М., 2001.
13. Серяков М. Л. Вселенский закон. Незримая ось мироздания. М., 2005.
14. Трубачев О. Н. История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. Изд-е 2-е. М., 2006. С. 46.
15. Жарникова С. В. Отражение ведических мифологем в восточнославянской календарной обрядности // На пути к возрождению. Опыт освоения традиций народной культуры Вологодской области. Вологда, 2001.
16. Пименов А. Непрошедшее прошлое: К характеристике нетеистической религиозности // Религия. Магия. Современные философские исследования. М.,
1997.
17. Франк С. Л. Духовные основы общества. М., 1992. С. 475.
18. Радхакришнан С. Индийская философия. Т. 1. М., 1994. С. 107.
УДК 616.89
А. Г. Колчина
ПРОБЛЕМА ИЗМЕНЕННЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ В ПСИХИАТРИИ, ПСИХОЛОГИИ И ФИЛОСОФИИ
Предпринимается попытка определить основные направления исследования измененных состояний сознания. Подчеркиваются преимущества философского подхода к исследованию этой проблемы. Измененные состояния сознания рассматриваются как следствие нарушения взаимодействия индивида со средой. Постулируется мысль, что фактором измененных состояний сознания выступает отчуждение и деперсонализация личности. Такая постановка проблемы выводит автора в сферу актуальных проблем не только онтологии и гносеологии, но и философской антропологии и социальной философии.
It makes an attempt to define the main research directions of transformed conditions of consciousness. It emphasizes the preferences of philosophic method in researching. The transformed conditions of consciousness are regarded as consequence of interaction violation of person with society. It emphasizes that depersonalisation and alienation are come out as a factor of transformed conditions of consciousness. Such problem organization inferred the author in a sphere of actual questions of ontology, kinesiology, philosophic anthropology and social philosophy.
Ключевые слова: измененные состояния сознания, философский подход, отчуждение, деперсонализация.
Keywords: transformed conditions of consciousness, philosophic method in researching, alienation, depersonalisation.
До недавнего времени многие измененные состояния сознания на Западе считались патологическими [1]. Проблема измененных состояний сознания в психиатрии была маргинальной, и все ценное, что можно было получить психиатрам при изучении измененных состояний сознания, оставалось либо в рамках психологии, либо вообще за пределами науки. В этом догматическом отстаивании специфики любых аномальных проявлений психического, как представляется, заключается одна из существенных причин неразработанности проблемы сознания в психиатрии.
Кроме того, исследования, проведенные в рамках, например, гуманистической психологии полностью опровергают эту концепцию. Так, А. Мас-лоу, опросив сотни людей, которые пережили спонтанные мистические переживания (или, как он их называл, «пиковые переживания»), показал, что
КОЛЧИНА Алина Геннадиевна - аспирант кафедры философии и социально-экономических наук Педагогического института СГУ им. Н. Г. Чернышевского © Колчина А. Г., 2009
Колчина А. Г. Проблема измененных состояний сознания 6 психиатрии, психологии и фолософии
мистические переживания не являются симптомами патологии и не имеют отношения к психиатрии. Зачастую они имеют место у людей без каких бы то ни было серьезных эмоциональных проблем и которых во всех остальных отношениях можно считать «нормальными». Более того, если эти переживания происходят в благоприятной обстановке и хорошо усваиваются, они могут дать весьма полезные результаты, в частности, улучшить жизнедеятельность, повысить творческие способности и «самоактуализацию» [2].
В связи с этим А. Маслоу формулирует и задачу психотерапии (индивидуальной и групповой) противостоять патологическим тенденциям, стремиться преодолеть непонимание, рассогласованность, десинхронизацию человека с самим собой, с окружающими, повысить уровень коммуникабельности, развить способность к общению. Иными словами, сформировать способность человека к самореализации заложенных в нем возможностей. А. Маслоу полагает, что основная цель всех видов терапии - самоактуализация, предельным выражением которой являются «высшие переживания», «мгновения экстаза, которые нельзя купить». В книге «Мотивация и личность» А. Маслоу так описывает впечатления людей о высших переживаниях: «сужение поля зрения, одновременное чувство прилива сил и ни с чем не сравнимой беспомощности, ощущение возвышенного экстаза, потери ориентировки во времени и пространстве и, наконец, сознание того, что произошло что-то очень важное и значительное, ценное» [2]. Существенная черта высших переживаний - достижение большей целостности во внутриорганическом функционировании человека и интеграции между индивидом и внешним миром. «Вероятно, - полагает Маслоу, - высшие переживания есть огромная интенсификация любого переживания, в котором присутствует потеря "Я" или его границ, или забывание себя и восхищение музыкой или искусством» [2]. Одной из важнейших черт, необходимых человеку для достижения гармонии, он считает чувство прекрасного, формирование которого должно быть сверхзадачей обучения: научить человека слышать и видеть красоту, сопереживать ее в произведениях искусства. Именно на этой основе возможен один из видов психотерапии, использующий механизмы, заложенные в восприятии искусства. Человек в процессе восприятия произведения искусства сопереживает, становится соучастником действия. Он в каком-то смысле погружается в поток описываемых или показываемых событий, полностью отдаваясь происходящему. Он на время отдает частицу своего «Я», присоединяя ее в «другому». Катарсическое воздействие искусства подобно очищающему действию грозы, которой предшествовало мучительное предгрозовое конфликтное состояние.
Как уже было сказано, измененные состояния сознания до недавнего времени рассматривались патологически. Однако следует заметить, что вопрос о норме и патологии должен решаться не абстрактно-догматически, а конкретно-ситуационно, так как нормальное поведение человека не есть неизменное качество, а функция от определенной конкретно-исторической, этнокультурно- и эколо-го-биологически обусловленной ситуации. В качестве отрицательного момента, например, экстатических состояний приводят то положение, что высшая психическая деятельность подавляется силой эмоционального возбуждения, сознание сужается до узкого круга представлений, связанных с эмоцией. Последняя получает доминантный характер, восприятие внешнего мира выключается или искажается. Но что происходит потом? Согласно А. А. Ухтомскому, «центр, близкий в своем возбуждении к кульминации, от добавочного раздражения будет впадать в торможение» [3], то есть из активного состояния человек перейдет в пассивное, расслабленное. А как часто это необходимо человеку эпохи НТР и как много заболеваний происходит из-за поломки механизма перехода из активного в пассивное и наоборот (бессонница, депрессии и т. д.). Согласно концепции А. А. Ухтомского, как раз доминанта есть важнейший принцип поведения и реагирования человека, в том числе и в эмоциональной сфере, которое определяется соединением этнокультурного опыта и наличной ситуации. Наш мозг - «удивительный аппарат, представляющий собой множество переменных, калейдоскопически сменяющихся органов предупредительного восприятия, предвкушения и проектирования среды. Процесс же смены органов достигается посредством образования доминанты и торможения прочего мозгового поля» [3]. Доминанта есть комплекс симптомов во всем организме - и в мышцах, и в секреторной работе, и в сосудистой системе. Это есть совокупность центров с повышенной возбудимостью в разнообразных этажах головного и спинного мозга, а также в автономной системе. Воспоминание доминанты есть возобновление в организме всего комплекса явлений на всех уровнях. При таком понимании общефизиологического процесса становится ясен общий механизм, возможность, необходимость и основания переключения человека от одной формы деятельности к другой. Возбуждение одних центров есть торможение других. Перевозбуждение дает торможение доминанты. Собственно, этот принцип положен в основу терапий аналитического типа, а именно умение пережить с избытком неприятный эпизод, имевший травматические последствия. Травматические ситуации прошлого - заторможенное психофизиологическое содержание предшествующих доминант, ушедших в подсознание, которые необходимо согласовать с настоящим. Содержа-
ние пережитых доминант не огранивается лишь «отрицательным» содержанием. Переживаемые заново самые счастливые события в жизни человека дают ему возможность гармонизации в трудной и экстремальной ситуации. Следовательно, память о прошлом может помочь человеку решить наличную ситуацию действием. Еще один вариант использования доминанты - формирование воображаемой доминанты с положительной эмоциональной окраской и ее сопереживание. Все эти варианты есть основа психотерапии различного вида.
Патологическое рассмотрение измененных состояний сознания критиковалось представителями антипсихиатрического движения, ярким представителем которого является Р. Лэйнг. Одним из проявлений измененных состояний сознания он полагает деперсонализацию.
Деперсонализация, или расстройство сознания «Я», издавна рассматривается в качестве одной из основных проблем клинической психиатрии, общей психопатологии, а также патологической психологии. Проявления этого расстройства исключительно разнообразны. Иногда оно в виде отчуждения своего голоса или наблюдения за своими действиями как бы со стороны возникает на мгновение при переутомлении или на высоте волнения и у здоровых людей. У больных расстройство сознания «Я» наступает и в виде утраты принадлежности себе своих мыслей, чувств, поступков, так называемых «сделанных» феноменов, и в виде чувства отчуждения отдельных членов и всего своего тела, и в форме утраты эмоций, исчезновения реальности окружающего мира - превращения действительности в призрачность. У некоторых больных подобные расстройства сочетаются или без резких границ переходят в другие, носящие название психосенсорных, а также нарушения «схемы тела».
Несмотря на продолжающееся почти в течение века исследование деперсонализации, ее психопатология и клиника изучены еще далеко недостаточно, также отсутствует и общепризнанная систематика весьма разнообразных проявлений этого расстройства. Одни авторы в понятие деперсонализации включают все ее виды. Другие считают деперсонализацией лишь чувство изменения или раздвоения своей личности и рассматривают ее как один из видов более широкого расстройства сознания «Я», которое может проявляться и в исчезновении реальности, действительности мира и бытия, и в утрате чувств, и в отчуждении собственных психических актов, тела, и в «сделанных» феноменах [4].
Деперсонализация является методом, повсеместно используемым в качестве средства общения с другим, когда он становится чересчур надоедливым или беспокоящим. Себе уже не позволяется реагировать на его чувства, и можно стать готовым рассматривать его и относиться к нему так,
словно у него нет никаких чувств. Оба человека здесь стремятся ощущать себя более или менее деперсонализированными и стремятся деперсонализировать другого. Они постоянно боятся быть деперсонализированными другим. Акт превращения его в вещь для него действительно является окаменением. Перед лицом того факта, что с ним обращаются как с «вещью», его собственная субъективность может отхлынуть от него, будто кровь от лица. По существу, он требует постоянного подтверждения от других своего собственного существования в качестве личности. Частичная деперсонализация других широко практикуется в повседневной жизни и считается нормальной, а то и весьма желательной.
Большинство взаимоотношений основываются на тенденции к частичной деперсонализации, поскольку человек относится к другому не с точки зрения знания о том, кем тот может являться сам по себе, но фактически как к человекообразному роботу, играющему некую роль в большой машине, в которой он сам тоже может играть какую-то иную роль. Тем самым мы отчетливо видим, что психика отдельного человека неразрывно связана с его личностными, социально обусловленными ориентациями [5]. Не случайно поэтому проблема измененных состояний сознания оказывается тесно связана с такими проблемами, как деперсонализация, и другой, еще более фундаментальной философской проблемой, проблемой отчуждения.
Краткий экскурс в историю проблемы отчуждения показывает, что философский смысл понятия «отчуждение», вытекающий из гегелевского «отчужденного духа», у К. Маркса в «Философ-ско-экономических рукописях 1844 года» выступает прежде всего в общественно-экономическом аспекте как отчуждение продуктов человеческой деятельности и труда при капитализме. Однако в понятие «отчуждение» включаются социально-политический, моральный, эстетический и некоторые другие аспекты.
Социологи и социальные психологи прежде всего исследуют различные аспекты отчуждения личности в условиях современного общества. Это отстранение, замкнутость человека, «рефлективный его уход от мира» [6], «внутренняя эмиграция», порождающая одиночество [7]. Это и конформность современной молодежи как выражение двух тенденций одного процесса идентифицированного человека и отчужденного мира [8]. Это и отчуждение цели, порожденное ситуацией целевого конфликта, когда индивид оказывается в «плену» одновременно двух или более целей, одинаково значимых для него. Подобная ситуация буриданова осла вызывает невротические симптомы у субъекта.
Попытки исследователей выбраться из плена теоретических абстракций и ухватить реальные жиз-
Колчина А. Г. Проблема измененных состояний сознания в психиатрии, психологии и фолософии
ненные проявления отчуждения человека неизменно упираются в препятствия эмпирического характера. Все очевиднее встает вопрос об адекватных методиках изучения феноменологии отчуждения. Вместе с тем богатство смысловых значений, а также необходимость объяснения сложных, противоречивых связей человека с миром и другими людьми обусловили распространение этого понятия из общефилософского дискурса в собственно психологический [9].
Пожалуй, первым из психологов, использовавших понятие «отчуждение», был 3. Фрейд. Он связывал феномен отчуждения с патологическим развитием личности, для которой социальная культура является чем-то чуждым, враждебным ее естественной природе. Самоотчуждение, по 3. Фрейду, ведет либо к невротической потере своего собственного «Я» (деперсонализации), либо к утрате чувства реальности окружающего мира (дереализации). Вслед за 3. Фрейдом Э. Фромм, включив понятие отчуждения в научный оборот, существенно расширил сферу его применения. «Под отчуждением я понимаю такой тип жизненного опыта, когда человек становится чужим самому себе. Он как бы "отстраняется", отделяется от себя. Он перестает быть центром собственного мира, хозяином своих поступков. Наоборот, эти поступки и их последствия подчиняют его себе, им он повинуется и порой даже превращает их в некий культ», - говорит Э. Фромм [10]. Согласно Э. Фромму, отчуждение выступает в пяти ипостасях: как отчуждение от ближнего, отчуждение от работы, дела, отчуждение от потребности, отчуждение от государства и, наконец, отчуждение от себя [10].
Таким образом, перед нами открываются несомненные преимущества общефилософского подхода к изучению измененных состояний сознания. Его преимущества перед конкретно-научным заключается, в частности, в том, что особенность исследуемой проблемы и ее культурно-исторический дискурс предполагают уже сложившееся понятие субъективности [11].
Так, некоторые психиатры [12] отмечают, что, несмотря на отдельные опыты в понимании патологии сознания, советская психиатрия этими вопросами еще не занялась, и они остаются важнейшей задачей будущего. Психиатрии не удается установить границы и объем понятия расстройства сознания. Имеются трудности отграничения нарушений сознания от аффективных, бредовых, гал-люцинаторно-бредовых расстройств. Отсутствует единогласие в классификации нарушений сознания. Вопрос о границах между клинически фиксируемыми видами нарушения сознания (делирием,
онейроидом, аменцией и пр.) остается малоизученным. Точная квалификация клинического статуса затрудняется многосимптомностью и лабильностью большинства состояний нарушенного сознания [13]. Первый этап изучения расстройств сознания - их описание - не закончен даже с точки зрения статической характеристики. Дальнейшие наблюдения и накопление фактов не только не внесли ясность в решение насущных вопросов, но лишь дополнили эмпирический хаос, более явственно обозначили методологическую неполноценность укоренившегося в психиатрии утилитарного подхода к сознанию.
Представляется очевидным, что психиатрическое понимание сознания и, соответственно, измененных состояний сознания должно развиваться в русле общефилософского и общепсихологического подходов. Вопреки прагматическим ограничениям здравый смысл требует, чтобы психиатрические исследования, обращенные к особым ситуациям душевной жизни, не только были связаны с общим контекстом психологического и философского знания, но и развивались в пространстве как можно большего количества философских систем.
Примечания
1. Ludvig A. Altered States of Consciousness // Archives Of General Psychiatry. 1966. 15. P. 225-234; Phillips D. Identification of Mental Illness: Its Consequences for Rejection // Common Mental Health Journal. 1967. Vol. 3. P. 262-266.
2. Маслоу А. Психология бытия. M.; Киев, 1997.
3. Ухтомский А. А. Избранные произведения Л., 1978. С. 106.
4. Меграбян А. А. Деперсонализация. Ереван, 1962. С. 3-4.
5. Еникеев М. И. Общая и социальная психология. M., 1999.
6. Duhzssen A. Philosophic alienation and the problem of other minds // Philosophical Review. 1969. V. 66. № 4.
7. Burton A. On the nature of loneliness // American Journal of Psychoanalyse. 1961. V. 21. № 1.
8. Davids A. Alienation, social apperception and ego-structure // Journal of Consulting Psychology. 1955. V. 19; Yould L. J. Conformity and marginality: Two faces of alienation // Journal of Social Issues. 1969. V. 25. № 2.
9. Абраменкова В. В. Проблема отчуждения в психологии // Вопросы психологии. 1990. №1. С. 5.
10. Фромм Э. Человек одинок // Иностранная литература. 1966. № 1. С. 230-233.
11. Бородай А. Эротика. Смерть. Табу. M., 1996. С. 16.
12. Юдин Т. И // Большая медицинская энциклопедия. M., 1935.
13. Пападопулос Т. Ф. Проблема расстройств сознания в современной психиатрии. (По данным зарубежной литературы) // Журн. невропатологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 1969. № 3. С. 444-456.
