CC BY
55
ПРОБЛЕМА ИСТОРИЗМА В ЛИТЕРАТУРОВЕДЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ Ф.И. БУСЛАЕВА (ПО МАТЕРИАЛАМ РГАЛИ)
I Н.Ф. Злобина
Аннотация. Работы Ф.И. Буслаева - это классика русской филологии. Связь историко-литературного процесса с развитием духовности - основная идея его концепции. Развитие художественных направлений и стилей, эволюция фольклорной и литературной поэтик тонко и убедительно связывается ученым с развитием общественно-политической мысли и духовности.
Ключевые слова: филология, православная духовность, мифология, архивные материалы, методология, историзм, теория литературы.
Summary. The works of T. Byslaev - are classics of Russian philology. The article is devoted to the analysis of the conception the history of literature by T. Byslaev with using archive for the first time. Connection of the historical and literature process with the spirit is the main idea of his conception. Their views are actual for modern research of folk-lore, history of literature and art.
Keywords: philology, orthodox spirit, mythology, archive materials, methodology, historical method, theory of literature.
ИН
"нтерес к работам Ф.И. Буслаева -не ослабевает. Многие труды пе-322 реиздаются. Вклад ученого в науку признан как его современниками, так и учеными последующих поколений. Юбилейный для ученого 2008 год был ознаменован рядом серьезных, международного уровня конференций, вызвал всплеск публикаций в печати. При этом в науке происходит постоянное уточнение позиций Буслаева по разнообразным вопросам, например, о соотношении в его фольклористическом наследии мифологических, исторических и миграционистских позиций, общественных взглядах ученого, отношении его к западникам, славянофилам, романтикам, революционерам-демократам, проблемам историзма, мифа в его концепции, основных при-
нципах его методики и методологии, «синтетическом методе», причинах цельности его творчества и др.
Многие проблемы, поднятые Буслаевым, являются важными до сих пор, но «концептуальное осмысление наследия мифологической школы, к сожалению, отстает от культурной ситуации» [1, 95]. Актуальны разработанные Буслаевым основные типы сходств, которые, как считает С.Н. Аз-белев, «были выдвинуты как бы заново В.М. Жирмунским» [2, 19]. Общетеоретическое значение имеет комплексный подход [3]. В фольклористике требуют внимательного изучения и развития взгляды Буслаева относительно украинского эпоса, духовных стихов, проблем двоеверия [4, 65] и историзма [5, 19], в том числе «о судь-
ВЕК
бе индоевропейского мифологического наследия на славянской почве» [5, 148] и др. В перечень глобальных задач вносятся проблемы специфики русской мифологической школы, вклада «мифологов в изучение разных жанров русского и славянского фольклора (сказки, былины, загадки, заговоры и др.), а также в изучение других проблем (славянская мифология, культурная лексика и фразеология)» [1, 9596]. Взгляды Ф.И. Буслаева по вопросам исторической поэтики; сравнительному изучению христианских культур (восточной и западной), особенностям методики и методологии языка и литературы, литературно-фольклорным связям, взаимовлияния словесности и искусства также ждут своего исследователя[6, 83]. Творчество Буслаева вдохновляет тем, что «учит нравственному подходу к изучаемому материалу, дает обширнейший материал по проблемам философии педагогики» [2, 18—19].
Изучение неопубликованных материалов Буслаева из РГАЛИ позволяет сделать существенные дополнения к традиционному взгляду относительно литературоведческого наследия ученого. Обратимся к анализу двух единиц хранения фонда 69 РГАЛИ: программе лекций Буслаева по истории русской словесности (1867) [9], лекциям истории русской литературы заслуженного профессора Ф.И. Буслаева (1878/9) [8].
Эти дела включают несколько документов, которые не отражены в названии. Дело 10 состоит из следующих самостоятельных документов: 1. Программа лекций Буслаева по истории русской словесности. 1867. Л. 1—2. (Краткая.) Оригинал рукописи автора. 2. Программа лекций Буслаева по истории русской словесности. 1867.
Л. 38—39. (Краткая.) Копия оригинала неизвестным лицом. 3. Программа лекций проф. Буслаева об истории русской литературы. Л. 12—37. (Развернутая.) Оригинал рукописи автора. 4. [Слово Буслаева перед выступлением певца былин Ивана Аникича Касьянова.] Читано в университете. Год 1872. апреля 30. Л. 6—11.
Программы, краткая и развернутая, хотя и датированы 1867 годом, отражают идеи автора, которые он реа-лизовывал еще ранее в книге «История русской литературы. Лекции, читанные его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу (1859-1860 г.)» [9]. Об этом в развернутой программе дана определенная запись: «Эти основные положения сосредотачиваются к главной мысли, данной мне в руководство в преподавании Его Высочеству Государю наследнику истории русской словесности в том ее значении, как она служит выражением духовных интересов народа» [7, 15].
Основная идея этих программ заключается в том, что духовные интересы народов формируют содержание и и£и формы словесности. Буслаев проводил мысль о том, что мифологические и древнехристианские основы национальных эпосов и искусств как Востока, так и Запада являются общими. Сравнительный метод необходим, чтобы определить самобытность, а также причины общих историко-литературовед-ческих тенденций культур Востока и Запада, которые соотносятся с разными периодами национальных культур. Близкое духовное устроение народа вызывает заимствование. Как на западе, так и на востоке происходит смена одинаковых эпох и направлений: ложноклассицизм эпохи Возрождения сме-
няется символико-эмблематическим направлением эпохи Просвещения, которое разрушается романтизмом.
В программах предложена периодизация словесности: выделено шесть периодов, дана их характеристика. Эта периодизация соотносится с периодизацией, предложенной в лекциях Цесаревичу 1859-1860 гг.
4. Слово Буслаева перед выступлением певца былин Ивана Аникича Касьянова. Читано в университете. Год 1872. апреля 30. Л. 6—11.
Здесь ученый рассматривает истоки фольклористики как самостоятельной науки и видит их в романтизме, кратко характеризует разные фольклористические подходы и современное состояние фольклористики: мифологическую теорию, сравнительно-типологический метод. В фольклоре разных народов (французов, немцев, итальянцев, греков и др.) Буслаев отмечает «сродность» сюжетов, общих мест или эпических формул (победа героя над змеем, освобождение женщины, свадьба жены и др.). Отмечает, что сравнительное изучение народностей 324 сначала открыло основу первобытного сродства на уровне индоевропейских народов, позже — на уровне народностей «всего земного шара». Эти обширные сходства пытается объяснить наука «народная психология» или теория влияния одной национальности на другую. Здесь же характеризуется современное состояние русского народного эпического творчества на примере творчества Ивана Аникича Касьянова, рассматриваются причины вымирания эпоса и живучести лирических бытовых песен, духовных стихов.
Внутри ед. хр. 1, описи 2, фонда 69 выделяются следующие самостоятельные документы:
1. Лекции истории русской литературы заслуженного профессора Ф.И. Буслаева. 1878/9. Л. 1—94.
2. История русской литературы заслуженного профессора Буслаева 1877/8. Л. 95—132.
3. История русской литературы. Курс 4. Л. 133—160.
В курсе «История русской литературы. Курс 4» Буслаев рассматривает в основном зарубежную литературу с целью проследить «европейские интересы» в русской литературе. Он указывает на связь русских лубочных сказок с западно-европейскими романами о плутах, которые, в свою очередь, обязаны басням Эзопа; на связь русского апокрифа о Соломоне и Китоврасе с легендами о Морольфе и Мерлине, испанском короле Бертольде и немецком Уленшпигеле. Ученый обращает внимание, что повесть о Дракуле имела большое влияние в древнерусской литературе XV в. Рассматривая проблему заимствования и влияний, Буслаев выяснял причины этого явления. По его мнению, заимствоваться могут отдельные эпизоды, которые ходят самостоятельно. Притягивать эти эпизоды может собственное имя, например, исторического лица, что и формирует одинаковые сюжеты разных народов.
В апокрифах как ранних литературных повестях западное влияние выделяется с трудом. В XVI-XVII вв. волна западного влияния шла из Польши через «восточно-византийские памятники», с которыми знакомились в латинских переделках, или через славянские сборники переводов с греческого языка.
Буслаев отмечает, что на западе в XIII, XIV вв. поклонение Святой Троице заменяется поклонением Мадонне. В связи с этим появляется много бого-
родичных литературных сюжетов, которые заимствуются русской литературой в XVII в. Для западно-европейских легенд характерен романтический элемент, занимательность, богатство вымысла, обращение к вопросам философии, наличие католических взглядов и убеждений. Заимствуясь, они влияют на стиль русских легенд. Стиль рассматривает Буслаев как сущность художественного понятия, а не только как форму. Таким образом, западное влияние изменяет стиль древнерусских легенд, в которых присутствовало однообразие и отвлеченность характеров, событий, подробностей, сглаженность разнообразных оттенков действительности, аскетическая схема.
Смена стилей в западноевропейской литературе отражает выхолащивание древнехристианского духа. Ложноклассицизм эпохи Возрождения сменяется направлением эмблемати-ко-символическим. Для классического стиля характерна схоластика. Она усиливается в стиле символов и эмблем. Буслаев проводит связь этого стиля с учением номиналистов, которое вытесняет веру из религиозных нравственных понятий и оставляет только знак вместо живой мысли и чувства. Измельчавшие художественные интересы запада вводят игривые формы пасторали, эротики.
Опираясь на анализ произведений Ж.-Ж. Руссо, Филдинга, Ричардсона, Буслаев характеризует художественные стиль литературы XVII-XVПI вв. как напыщенный, фигурный, ходульный, карикатурный, для которого гримаса и отсутствие естественности — норма. С горькой иронией говорит Буслаев о «Исповеди» Ж.-Ж. Руссо: «Замечательное произведение, отличающееся циничною невинностью,
бесстыдством, хвастливостью, санти-ментальностью пройдохи» [8, 133].
В курсе лекций «История русской литературы заслуженного профессора Буслаева 1877/8 г.» Буслаев освещает вопросы исторической поэтики и взаимовлияний. Он настаивает на широком понимании предмета истории литературы и сравнительном методе изучения литератур, ставит и решает проблемы исторической поэтики: происхождение и развитие стихотворной и прозаической форм, связь стиха с устной формой передачи, с эпохой формирования языка, древней мифологией и бытом, с образным сознанием; отмечает синкретизм стихотворной формы, связь ее с музыкой, пением. Рассматривает стих как совершенную форму идей мифологического периода; уточняет происхождение и эволюцию художественных тропов (от изобразительности к иллюстративности): метафоры, аллитерации, полилогии, постоянного эпитета, эпических формул, символа, аллегории, параллелизма. Возвращает к проблеме «певец, поэт, исполнитель», указывает на влияние письменности при разрушении древней стихотворной формы; рассматривает развитие прозы в мифологический период (сказки, легенды), историческое время (новелла, повесть, роман).
Ученый отмечает, что несовпадение идеи и формы приводит к выхолащиванию самой идеи. В эпоху Возрождения при отсутствии живой мифологической идеи возрождение древней классической формы привело к ложноклассицизму, который страдал схематизмом. Здесь же дается эволюция понятия «образец»: античный, изящный, образованного общества; развитие понятий «приличный» и «неприличный».
325
326
В лекциях поднимается проблема взаимовлияний в мифологический и христианский периоды; указывается на одинаковые эпизоды в западной средневековой литературе, индийской Панчатантре, арабской литературе, персидской Книге о семи мудрецах, еврейских и классических источниках; дается разбор сборников Petri Alfonsi Disciplina cliricalis, «Новеллино или 100 старинных новелл» конца XIII в. и др. произведений. Сравниваются эпизоды русских былин, французского «Chansons de geste», испанского «Romansero», делаются критические замечания на книги «Сравнительная мифология» М. Мюллера, «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева; развернуто характеризуется «Поэтика» Аристотеля как часть современной эстетики, западноевропейских поэтик эпохи средних веков; рассматривается поэзия трубадуров Франции, Италии.
В курсе «Лекции истории русской литературы заслуженного профессора Ф.И. Буслаева. 1878/9. Л. 1-94» Буслаев поднимает вопросы теории литературы, истории литературы, исторической поэтики.
Он определяет предмет теории литературы и объем этой литературоведческой дисциплины, дает историческое описание этого предмета, обращаясь к анализу «Поэтики» Аристотеля, трудов Горация, средневековым поэтикам трубадуров, работам Буало, теории античных искусств Винкельмана, эстетическим этюдам Лессинга, эстетическим трактатам Шеллинга, работам Гете и др. Ученый подробно рассматривает достоинства и недостатки «Поэтики» Аристотеля, отличие ее от следующих поэтик и эстетик, влияние на все последующие теории литерату-
ры, т.е. особенности преломления идей «Поэтики» Аристотеля в средневековых трактатах и философской эстетике, которую считает разделом теории литературы. Здесь же отмечает идеи, выдержавшие испытание временем: выбор безукоризненных образцов, принцип подражания природе, связь поэзии и науки, изучение грамматики как «существенной вещи» инструмента поэзии. Недостатком «Поэтики» Аристотеля считает рассмотрение эпоса с позиций драмы. Ученый характеризует творчество Шеллинга, дает анализ его труда «О подражании природе» и критику «Философии мифологии».
В этом курсе Буслаев подробно рассматривает преподавание теории литературы в Московском университете Мерзляковым, Надеждиным, Давыдовым, Шевыревым и дает свои оценки.
Буслаев определяет предмет истории литературы и объем этой дисциплины, подчеркивая тесную связь словесности с бытом, историческими реальностями эпох, называет С.П. Ше-вырева первым защитником истории литературы в Московском университете.
В рамках истории русской литературы Буслаев рассматривает эпос Калевала, романсы о Сиде, Карле Великом, цикл короля Артура, народную драму и театр, называет особенности народного творчества: коллективность, традиционность, вариативность.
Как древнюю словесность, так и средневековую литературу Буслаев рассматривает сравнительно. Сочинения Вильгельма Дюрана сравнивает со Скрижалями патриарха Никона и произведениями Кирилла Туровского.
Как особенность средневековой литературы отмечает принцип морализаторства, идущий от времен церкви мученичества, но потерявший свое нравственное значение в эпоху Возрождения. Морализаторство, вытесняя исторический смысл произведения, живую христианскую нравственность заменяет знаком. Ученый считает, что «Метаморфозы» Овидия мора-лизовались в христианском сборнике «Римских деяний». Морализаторство распространялось в Средние века и на научные произведения, например, грамматику Доната и др.
Здесь он вновь повторяет, что отсутствие искреннего живого благочестия древнехристианских времен в последующие эпохи Возрождения и Просвещения рождает мистико-сим-волическое, символико-эмблемати-ческое, сентиментальное литературные течения, которые относятся к религиозному благочестию формально. Ученый рассматривает эпические поэмы, идиллические пасторали, драматическое искусство эпохи Возрождения. Проводит тонкий анализ взаимосвязи религиозно-политических изменений (борьба католицизма с протестантизмом и лютеранством, упадок религиозного благочестия) с эволюцией искусства: натурализма в живописи (Ван-Дейки), сентиментализма в литературе (сборник «Небесный поцелуй»).
В рамках символико-эмблемати-ческого течения Буслаев называет труд D. Benedicto Haefteno «Via regca crucis» (1635), сборник «Символы и эмблемы» (1705), книгу, изданную Киево-Печерс-кой Лаврой «Иожа iерополитiка или философия нравоучительная символами и уподоблении изъясненна» (1712). Указывает влияние этого направления
на творчество Рубенса, Державина, народные книги, лубок.
Буслаев рассматривает романтизм как философское и литературное направление, выделяет его виды в истории литературы: «разрушение оков — вот главная характеристическая черта этого направления» (Байрон), мечтательность (Жуковский), «поклонение чистой красоте» (Пушкин). Ученого интересует становление и развитие этого направления в Англии, Франции, Германии в творчестве Шекспира, Вальтера Скотта, Филдинга, Байрона, Шиллера, Гердера, Гете, Ричардсона, Шатобриана, Виктора Гюго. Буслаев также характеризует движение романтических идей в славянском мире: панславизм в Европе (деятельность Ганка, Шафарика, Палацкого), а направление западников и славянофилов в России рассматривает как два полюса романтизма. Дает характеристику Киреевским Ивану и Петру, К. Аксакову, Хомякову, С.П. Шевыреву, В.Г Белинскому. Развитие романтизма в России Буслаев наблюдает от ханжества и мечтательности, надуманной религиозности к национальному самоопределению. Значение романтизма видит в низложении ложно-классицизма, возрождении интереса к христианской истории, утверждении новых сюжетов национальной жизни.
Здесь ученый вновь поднимает проблемы исторической поэтики и рассматривает происхождение и развитие стихотворной и прозаической форм словесности, художественных тропов: символа, параллелизма, сравнения, анагогии и др.; соотношение формы и содержания произведений. Используя комплексный подход, дает подробную характеристику параллелизму как художественному принципу
327
в монументальном искусстве, древнерусской литературе, живописи Средних веков, а также указывает древнехристианские источники многих образов и сюжетов. В связи с этим анализирует «Слово о Ветхом и Новом Завете» и «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона и проповеди Кирилла Туровского.
Архивные источники представляют большой научный интерес, так как в них содержится целостный взгляд ученого на историко-литературный процесс, дается прямое и конкретное объяснение его отношения к разнообразным историко-литературным событиям, содержатся оценки многих современных ему явлений.
Причину развития словесности (фольклора и литературы) Буслаев видел в изменении духовности. Духовность — это рычаг, которым управляется историко-литературный процесс. Причем исследователь подчеркивал, что духовные процессы одинаковы во всем мире, это вызывает сродность явлений истории литературы, теории литературы, процессов исторической и£0 поэтики. Буслаев отмечал негативность отдельных духовных процессов как на Западе, так и на Востоке, своеобразие усвоения и эволюции индоевропейских и древнехристианских источников: на западе была ориентация на развлечение, на востоке — аскетизм. Ученый устанавливал духовную типологию историко-литературных процессов.
Итак, архивные материалы — ценный источник для уточнения взглядов Буслаева Ф.И. по проблемам истории словесности, теории литературы и фольклора, исторической поэтике, зарубежной литературе, истории науки, культуры и общественной
ВЕК
жизни России второй половины XIX столетия.
Архивные материалы подтверждают, что идеи ученого до сих пор остаются актуальными для лингвистики, фольклористики, истории литературы, искусствоведения, а также методов и методологии этих наук.
ЛИТЕРАТУРА
1. Топорков А.Л. Мифологическая школа и современность / / Российская славистическая фольклористика. Пути развития и исследовательские перспективы. — М., 2007.
2. Азбелев С.Н. Ф.И. Буслаев — исследователь народного эпоса и мифологии // Буслаев Ф.И. Народный эпос и мифология. — М., 2003.
3. Кызласова И.Л. История изучения византийского и древнерусского искусства в России. (Ф.И. Буслаев, Н.П. Кондаков: методы, идеи, теории). — М., 1985.
4. Азадовский М.К. История русской фольклористики. — Т. 2. — М., 1961.
5. Топорков А.Л. Теория мифа в русской филологической науке XIX века. — М., 1997.
6. Злобина Н.Ф. Феномен творческой личности Ф.И. Буслаева в культуре // Феномен творческой личности в культуре. — М., 2006.
7. Буслаев Ф.И. Программы лекций Буслаева Федора Ивановича по истории русской словесности. 1867 // РГАЛИ, фонд 69, оп. 1, ед. хр. 10.
8. Буслаев Ф.И. История русской литературы. Курс 4 // РГАЛИ, фонд 69, оп. 2, ед. хр. 1.
9. Буслаев Ф.И. История русской литературы. Лекции, читанные его Императорскому Высочеству Наследнику Цесаревичу Николаю Александровичу (1859— 1860 г.) / / Старина и новизна. — М., 1904. — Кн. 8. — С. 97—375; М., 1905. — Кн. 10. — С. 1—267; М., 1907. — Кн. 12. — С. 10—306. То же // Отд. оттиск. — М., 1904. —Вып. 1. 279 с.; М., 1905. — Вып. 2. — 267 с.; М., 1907. Вып. 3. — 299 с. ■
