Природогенная цивилизация Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

21

Рубрика для участников и победителей в секциях конференции «Энергетическая политика и дипломатия в современном мире: ресурсы управления и сотрудничества». Секция: «Кризисы: теория явления»

УДК 165.5

ПРИРОДОГЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

© Свитин Александр Парфенович1

1 доктор философских наук, профессор Сибирского федерального университета

В статье рассмотрены понятия «природогенность» и «антигенность». Показана антиприродогенная модальность технократического цивилизационного

развития. Предложена альтернативная -природогенная - стратегия

природопостижения.

Ключевые слова: природогенность, антигенность, технологизм.

Рассмотрим две основные платформы отношения человека к природе, задающие стратегические интенции технологизма (антигенности) и

природогенности.

Современную цивилизацию,

основанную на технологической ориентации науки, иногда называют «техногенной». Однако использование понятия «техногенность» в этом контексте представляется не вполне корректным. Понятие «гены» недвусмысленно ассоциируются с явлением жизни или, по крайней мере, с «первой природой», имеющей ряд принципиальных отличий от техники, техносферы «второй природы». Гены выступают в роли информационно -жизненных сущностей, природных зародышей, которые, разворачиваясь во времени и пространстве, самостоятельно формируют целостный природный организм или природное явление. И в этом смысле такого явления, как «генность», строго говоря, в техносфере не существует. В её основе лежит другой принцип - принцип искусственного синтеза разнородностей, «насильственного» агрегирования

элементов вещества, полей и их свойств. Более того, как показано в [1. С. 23], есть основания полагать, что именно

принципиальная антигенность техники и привела к конфликту антигенного техномира с генной биосферой.

Для обозначения принципа организации техносферы более уместными представляются следующие понятия: технотронность, технотропность,

техницизм, технократизм, техносферность. Условимся использовать для этой цели понятие «технологизм».

Концепция природогенной

созидательности, согласно [1, 2], ориентирована на другой фундаментальный принцип. Её стратегия нацелена на созидание артефактов «второй природы», совместимых с фактами «первой природы». Эта совместимость достигается благодаря наличию у творимого человеком специального свойства, которое мы обозначаем как природогенность. Под последним мы понимаем свойство природоподобия, природоподражания и называем природогенными не только материальные продукты человеческой деятельности, но и творимые человеком идеи, теории, проекты, если они не противоречат природе, а являются ее биографически возможными,

биогенетически допустимыми,

эволюционно оправданными

продолжениями.

Ориентация на идеалы природогенности способствует

формированию методологии

неразрушающего взаимодействия с миром [3]. Напротив, идеалы технологической, материаловедческой целесообразности программируют создание методов, укладывающихся в лоно стратегий разрушающего, неприродогенного

природопотребления. В этом смысле цивилизация, не разрушающая, а приумножающая природогенность мира. соответствует истинному пониманию науки как фундаментального природопостижения. Идеология же разрушающего

природогенность технологического

освоения мира фундирует современное научно-прикладное природопользование, природопотребление.

Рассматривая природогенность в качестве фундаментального принципа цивилизации нового типа, следует учитывать следующее обстоятельство. Необходимо отличать требование

22

природогеннои состоятельности от экстремальных призывов в духе вульгарной «экофилии» и антисциентизма. Принцип природогенности ориентирует нас не на любое природное как таковое, а - на самое совершенное, проявленое в природе. На то, что дает и поддерживает жизнь, ограждая её от патологий. Эти островки гармонии в природе, в том числе и неживой (где «роль» жизни, жизнесущности, играют эффекты саморегуляции систем) континуальной целостности мира. Задача человека -постигая эту целостность, достраивать мир такими артефактами, которые находились бы с ней в согласии, а не противоречили, как это случилось с техносферой.

Традиционное противостояние Восток - Запад в новом измерении может быть рассмотрено как конфликт фундаментообразующих культурных

принципов - принципа технологической антигенности и принципа природогенности. Эффективная стратегия социальной ответственности, основанная на диалоге цивилизаций, поиск форматов которого не прекращается, возможна лишь при условии согласования позиций и потенциалов технологической и природогенной программ.

Согласно [4. С. 31], «ранний технократизм прошел в ХУШ-Х1Х веках этапы техноцентризма - отождествления общества с политической или экономической «машиной» (позже - в ХХ веке - с «мегамашиной» Л. Мэмфорда). К середине XIX века была сформулирована идея власти «индустриалов»,

промышленного патрициата и «капитанов индустрии». На заре ХХ века Торстейн Веблен выдвинул идею «революции инженеров», которая, по мысли его последователей, должна была привести к системе «ТЕХНАТ'а» - властной вертикали «советов инженеров»». В статье [4] представлены варианты «концептуально единой идеологии технократизма», пронизывающие в наше время «все сферы общественной жизни». К ним отнесены: «господство технических экспертов» («экспертократия»); «техноцентристское позиционирование» в решении любых проблем; «господство предметной необходимости вплоть до появления тотального «технического государства»»; «пропаганда компьютерного

информационно-системно-контролируемого типа общественной организации». Несмотря на явный технократический характер современной цивилизации, согласно [4. С. 39], «не существует никакого сознательного и целенаправленного заговора «однобоких технарей», с помощью которого они намереваются захватить власть над обществом. Реальные процессы и факты говорят, что техническая интеллигенция не составляет тайной секты или заговора экспертов для приобретения теневой власти. Заговор техников существовал всегда по большей части в головах критиков техники...». Нам представляется, что дело обстоит несколько сложнее. «Заговора техников», действительно, нет. Но есть другое - использование техники, технологий как инструментов завоевания и удержания власти политической, социально-экономической и не только. Именно технологическая парадигма науки обеспечивает порабощение человеком природы. «Дисциплинарная власть» над «телом» природы, включая тело человека (вспомним М. Фуко), - не самая достойная, но весьма выразительная черта нашего времени. Таким образом, политики, персоны, одержимые навязыванием своей воли природе и обществу, - вот реальные заказчики и потребители технократической идеологии, ее инструментария, а также -основные работодатели ее носителей -армии техников, инженеров, технологов.

Каким видится противостояние угрозе дальнейшей дегуманистической технократизации? Как ни странно, надежды возлагаются «на сознательную

гуманизацию условий человеческого существования в рамках технического прогресса. Инженер-гражданин должен проявлять постоянный интерес к вопросам социального использования техники, к общим моральным, политическим, мировоззренческим и юридическим проблемам, вытекающим из практики технического развития» [4. С. 40]. Парадокс здесь состоит в том, что в качестве средства борьбы с технократосферой предлагается использовать те самые технологические методы, которые заложили ее основание. Это напоминает формулу - технократия «с человеческим лицом». Доброй волей и доброй совестью исполнителей здесь не обойтись. Необходимы повышение

23

социальной ответственности и

кардинальная смена стратегии

природопользования. А именно - переход от технологической к природогенной цивилизации.

Согласно [4. С. 36], «в технически ориентированном обществе заранее предопределяются условия и смысл существования человека». Думается, однако, проблема не в том, что «условия и смыслы» предопределяются заранее, а в том, что, будучи предопределеными, они как бы «замораживаются», и тем самым с течением времени вступают в противоречие с динамикой исторической

непредсказуемости развития систем, на которые наложены эти техноконстантные неподвижные маски. «Условия и смыслы» предопределять не только можно, но и организационно необходимо (в согласии с концепцией «потребного будущего»), но при этом также необходимы такие формы «условий и смыслов», которые допускали бы собственную динамику исторически согласованного с динамикой систем сосуществования.

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Согласно [4. С. 36-37], «волны технических инноваций порождают соответствующие психологические и социальные отношения между индивидами и ситуации, в которые включаются люди-объекты. Это происходит вследствие того, что в «техническом государстве» господствуют соответствующие ему технократические приоритеты». В качестве альтернативы «техническому государству» можно рассматривать природогенное государство как потенциально вероятное будущее состояние человеческой цивилизации, противостоящей

современному технологизму и основанной на природогенных приоритетах.

Жак Эллюль полагает, что «гуманизация техники и власти» возможна лишь на пути предотвращения союза бюрократии и информатики [Цит. по 4. С. 39]. Однако известно, что бюрократизм расцвел и самоангажировался

технологизмом задолго до информатики. Кроме того, информатика - лезвие обоюдоострое. Укрепляя позиции бюрократии в части тотального контроля, она в то же время и ослабляет их, делая

бюрократический аппарат более прозрачным для общества.

Согласно [5. С. 100], «одним из теоретических источников

техногенетического подхода является концепция «финализации науки» <...> состоящей в том, что цели научного исследования во все возрастающей степени определяются не внутринаучными, а заданными извне, социальными

целеполаганиями». Глубинные механизмы развития технологической парадигмы науки и техники запускаются внешними целеполаганиями, в том числе технологическими, ресурсными,

социальными, задающими те или иные технические решения.

Следует отметить, что наше замечание относительно выражения «техногенетический код» (техногенность) имеет характер терминологического предостережения. Нам представляется, что это как раз тот самый случай с «хромой аналогией». Так, в [5. С. 101] читаем: «Исследования техногенеза <...> обращены к первичной и даже «эмбриональной» стадиям развития конкретного вида техники. Подобно эволюции биологических организмов, на этих стадиях существенным и даже решающим образом определяется направление будущего развития техники». Именно к такого рода чрезмерного аналогирования и относится наше предостережение. Подобную

метафоризация научного языка мы считаем избыточной, дезориентирующей внимание исследователей.

Приведем еще один пример подобного аналогирования. «В

техногенетическом исследовании аналогом сверхгипотезы выступает руководящее представление. Однако эта аналогия может быть продолжена, если техногенез понимать как социальную коммуникацию, подобную языковой коммуникации, а технику - как своеобразный текст. Технический артефакт при этом подходе как бы приглашает к прочтению или интерпретации

«заложенного» в нем текста» [5. С. 102]. Интенция «заложенности», целеполагания «текста» как такового в этом контексте представляется избыточной. И даже кавычки не скрашивают метафорической натяжки. По-видимому, в этом случае уместнее было бы говорить об имитации

24

распознавания, или - как бы имитации «как бы текста», поиске подобий, аналогий элементов текстуальности. В прямом значении операция «распознавания текста» относится к лингвистическим

конструкциям, как к совокупности знаков (замысленных как знаки), осуществленных и воспринимаемых как послание. Здесь же, в случае технических артефактов, артефактный «текст» не целеположен как послание. Попытки рассматривать технику как явления текстополагания выявляют стремление обнаружить в структуре технических артефактов такие элементы и межэлементные связи, которые бы имитировали лингвистические явления текстообразования. Этот тип

«распознавания» можно было бы назвать имитационным распознаванием «как бы» текстов или псевдотекстов.

Вспомним, как понимал чистоту базовых понятий фундаментальной науки Г. Башляр. Он считал, что придать понятию соответствующий научный статус значит «отделить его от понятий обыденного языка, устранить все резонансы, которые могут затеряться в широте и разнообразии образов и легкости метафор» [6. С. 345]. Наше предостережение относительно понятия «техногенность» направлено на «отсечение» резонансов, связанных с дефиницией «генность». Одно дело «генность» в биологических и естественноприродных системах, и совсем другое - «композицируемость» в технических конструктах. Последнее может обладать преемственностью, но не столь совершенной как генетическое

бионаследование.

Принцип природогенности может быть сопоставлен с этикой А. Швейцера. Согласно ему, «добро - то, что служит сохранению жизни, зло есть то, что уничтожает жизнь или препятствует ей» [7. С. 218]. А. Швейцер, полагая, что «истинно этическое есть истинно разумное» [7. С. 229], и призывая к «полемике с действительностью» на основе

«благоговения перед жизнью», фактически предвосхитил альтернативную идеологию природопользования, подразумевая под ней природопостижение, фундированное

принципом природогенности. Однако сегодня этот диалог с Природой может быть поднят на новый уровень. Во-первых,

расширилось понимание Природы. Она из «существующей» превратилась в «возникающую» сущность (И. Пригожин). Во-вторых, возникла надежда на конверсию экологически несостоятельной научно-технологической парадигмы. В-третьих, швейцеровский принцип «благоговения перед жизнью» теперь может быть расширен до принципа природогенности человеческой деятельности. В этом смысле благоговение перед природогенностью есть нечто существенно более масштабное, ибо понятие «природогенность» шире понятия «жизнь». Она охватывает и неживую природу, все, что существовало и существует до человека и вне человека, как и в самом человеке, но, разумеется, помимо примеров его безумного вмешательства в свою человеческую природу.

Природогенность можно

интерпретировать как инвариант континуальной модальности бытия. В природе вне человека этот инвариант незыблем. И только человек посмел нарушить его. В этом величие и проклятие человеческого разума, способного «играть с огнём» непознанного.

Н. Моисеев считал, что человек «должен научиться по-иному относиться к Природе, отказаться от опасной иллюзии главенства над ней и научиться однажды жить, следуя законам Природы» [8. С. 292]. Возможно, Никита Николаевич, говоря о следовании законам Природы, имел в виду следование природогенности.

Антиприродогенность артефактов второй (технической) природы проявляется повсеместно, фундируя элементарные акты экологических катастроф. Автомобили, самолеты, другие технические средства, помимо позитивной производительной деятельности, ежедневно «убивают» и калечат огромное количество людей и другие объекты природы. Обычно в качестве причин этих трагедий рассматривают либо некачественность техники, либо нарушение техники безопасности в процессе ее эксплуатации. Мы полагаем, что существуют более глубокие первопричины, задающие принципиальную антиприродогенность подавляющего числа технических средств. Например, антиприродогенно такое изобретение, как лодка, «способная», перевернувшись, погубить плывущих в ней

25

людей. Более природогенен в этом смысле плот или катамаран и т.д. Сама система технократической, антиприродогенной идеологии строительства второй, техносферной, природы несостоятельна с точки зрения высшей гармонии глобальной эволюции.

Нам представляется, что создание антиприродогенных артефактов техносферы является следствием

антиприродогенных стратегий на уровне научно-исследовательских программ,

фундированных методологией

разрушающего взаимодействия с природой [3]. Иллюзии на уровне постижения элементарных закономерностей форм движения материи, задаваемые рамками технологической парадигмы научной рациональности, финализизуются и выступают в качестве антиэкологических, антиприродогенных свойств технических конструкций. Как было показано в [2], химическая технология выступает в роли генератора антиприродогенных веществ хемосферы, наряду с созданием незначительной доли и природогенных веществ. Однако в угоду

материаловедческой конъюнктуре

производители пренебрегают контролем за антиприродогенными, лабораторными

интермедиатами. Ещё более опасными являются биотехнологические манипуляции с микроорганизмами, например, вирусами.

Принцип природогенности призывает прислушаться к Природе, прислушиваться так, как прислушивается караван к пустыне: «Я видел, как идет караван через пустыню, - сказал он (Сантьяго. - А. С.) наконец. - Он говорит с ней на одном языке, потому-то она и оставляет ему путь открытым. Пустыня проверит и испытает каждый его шаг, и только если убедится, что он в безупречном созвучии с нею, пропустит к оазису. А тот, кто может быть сколь угодно отважен, но не владеет этим языком, погибнет в первый же день пути». Этот образ швейцеровской «полемики с действительностью», описанный П. Коэльо в «Алхимике» [9. С. 115] и иллюстрирующий природогенную интенцию миропостижения, дополним словами С. Кьеркегора, способными задать вектор социально ответственной методологической конверсии научного мировоззрения: «Не будем торопиться с

ответом, ведь когда целью является ответить, а не победить на беговой дорожке, выигрывает не расторопность, а правильность» [10. С. 169].

Итак, для того чтобы человек превратился в почтенного и добросовестного прихожанина Храма Природы (Первой Природы), он должен постичь «Писание», которое в данном случае выражается совокупностью Законов Природы. Не законов технологизированной науки, а именно - Законов Первой (живой и неживой) Природы, новому формату постижения которых может способствовать такая стратегия научного миропонимания, как природопостижение, эквивалентное воссоединению Человека с Природой. Это означает, что его мировоззрение и деятельность должны обрести статус природоугодности и стать согласованными, со-размерными природоэволюционности, стать дружественными по отношению ко всем формам движения материи.

Список источников и литературы:

1. Свитин, А. П. Становление информационной химии (философско-методологические аспекты): Монорафия. СибГАУ. Красноярск, 2003. 156 с.

2. Свитин, А. П. Химическая тектология // Теория и история. 2003. № 2. С. 130-137.

3. Свитин, А. П. Неразрушающее познание // Теория и история. 2003. № 3. С. 144-149.

4. Попов, В. Г. Технократическая идеология XX века // Философские науки. 2003. № 5. С. 29-43.

5. Ефременко, Д. В. Экстерналистские версии технического развития: техногенетический подход // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2001. № 4. С. 98-104.

6. Башляр, Г. Избранное. Том 1. Научный рационализм. М., СПб.: Университетская книга, 2000. 395 с.

7. Швейцер, А. Благоговение перед жизнью. М.: Прогресс, 1992. 576 с.

8. Моисеев, Н. Н. Расставание с простотой. М.: АГРАФ, 1998. 480 с.

9. Коэльо, П. Алхимик. М.: ИД «София», 2003. 232 с.

10. Кьеркегор, С. Философские крохи, или Крупицы мудрости Иоханнеса Климакуса // Вопросы философии. 2004. № 1. С. 164-174.

NATURAL CIVILIZATION

© Svitin Alexander Parfenovich1

1 Doctor of Philosophy, Professor of Siberian Federal University

Abstract: The concepts of "naturalness" and "antigenicity" are considered in the article. The anti-natural modality of technocratic civilizational development is shown. An alternative, nature-based, nature-comprehension strategy is proposed.

Key words: naturalness, antigenicity, technologism.

Рукопись поступила: 10 января 2020 г. Submitted: 10 January 2020