CC BY
96
Юрий Бахурин
Принудительные миграции еврейского населения России в годы Первой мировой войны: причины и последствия
сегодняшний день история Первой мировой войны и участия в ней России полна лакун. И если аспекты военно-исторической проблематики в последнее время исследуются „ все интенсивнее, то рассмотрение социальной £ истории России в 1914-1917 годах лишь набила рает обороты. Одним из основных вопросов = этого плана является вопрос национальный. | Отношения национальностей в Российской | империи в условиях военного времени требу-Д ют внимательного изучения для понимания £ последствий этих отношений и войны в целом ™ для страны. Тем самым проясняются причины 5 запуска механизмов революции в 1917 году. | Настоящая статья посвящена вопросу, § стоящему особняком - принудительным | миграциям еврейского населения России в I годы Первой мировой войны. Данный тер° мин, использовавшийся профессором П.М. £ Поляном, имеет двойное значение: как на-§ сильственное перемещение лиц еврейской » национальности, так и движение массы бе-а женцев из их числа с западных границ Рос-^ сии вглубь страны. Этот аспект, остающийся | объектом острой полемики, до сих пор недо-§ статочно исследован отечественными специ-
зс
е алистами, и поэтому заявленная тема может
,| вызвать у читателя недоумение: что стало
£ причиной столь радикальных и масштабных
| мер и какие они повлекли за собой последс-
е- твия? В этой связи рассмотрение вопроса, на
| наш взгляд, будет резонно начать с предшес-
| твующих войне десятилетий. £ К 1881 году едва ли не нормой для рос-
[? сийского общества стала обозначенная кон-
к
= сервативным мыслителем и историком Д.И.
| Иловайским позиция: вторым после поляков
^ по численности и деструктивной мотивиров-
^ ке элементом революционного движения яв-
Ч ляются евреи1. Такая точка зрения последовательно отразилась на отношении к евреям в
ж армейской среде.
£ К примеру, за период нахождения на пос-
!3 ту военного министра П.С. Ванновского - с
1881 по 1898 год - был составлен перечень должностей, на которые не допускались евреи и поляки, весьма громоздкий и переполненный разного рода оговорками. В 1910 году Н.Н. Янушкевич выдвигал предложение изъять евреев из состава вооруженных сил2, что, по его мнению, было «возможно лишь при условии совершенного удаления евреев из пределов родины или путем возложения на них денежного налога». Столь радикальные меры обосновывались данными о большом недоборе в армию евреев-новобранцев в 1901-1908 годах и о значительном количестве евреев-солдат, сдавшихся в плен во время русско-японской войны 1904-1905 годов, однако были признаны трудновыполнимыми и не получили хода. Янушкевич, между тем, не оставил своих призывов даже с началом войны.
Следует отметить, что к началу ХХ века заметно выросла и динамика эмиграции евреев из Российской империи. Например, в Североамериканские Соединенные Штаты: количество отбывших туда в 1881-1897 годах составило 465 тыс. человек3, тогда как лишь за 1903-1906 годы, по утверждению члена I Государственной Думы от фракции кадетов Левина, в Америку уехали 400 тыс. евреев4. Однако этот показатель является частным, и он едва ли ощутимо влиял на атмосферу в обществе. Катализатором активной политики антисемитизма, начиная с 1914 года, стала шпиономания.
Как справедливо замечает историк У Фуллер, «невозможно спорить с тем, что в годы Первой мировой войны среди российских евреев [...] были немецкие шпионы»5, что подтверждается уже фактом сообщения Германии о планах российской мобилизации торговцем Пинкусом Урвичем. В этой связи немудрено, что уже в конце августа 1914 года в донесении Варшавского губернского жандармского управления сообщалось о росте враждебности поляков по отношению к евреям, подозреваемым в содействии врагу. Пос-
ледние фигурировали в качестве обвиняемых или подозреваемых в 20-30% дел, заведенных контрразведывательными органами 2-й, 8-й и 10-й армий6.
Ни Ставка, ни командование на местах не замешкались с действенными мерами: первым - уже в начале августа 1914 года - было выселено еврейское население Яновца Ра-домской губернии. Чуть позже за ним последовало население посада Рыки, Мышенца Ломжинской губернии и Новой Александрии Люблинской губернии, причем последней выселение евреев коснулось дважды: в конце августа и в начале сентября 1914 года. В октябре эта участь не миновала евреев из местечек Пясечна, Гродзиска и Скерневиц Варшавской губернии; в частности, из Гродзиска было выселено 4 тыс. человек (включая 110-летнюю старуху7).
В самом начале войны русская общественность ужасалась бесчинствам, устраиваемым германскими войсками в Царстве Польском, когда, например, в Калише была расстреляна еврейская девушка Зейм, отвергнувшая гнусное предложение отдаться немецкому офицеру8. Однако уже в ноябре 1914 года в качестве необходимой меры рассматривался приказ войскам укрепленного района (крепость Но-вогеоргиевск) от 27 ноября 1914 года, гласивший: «[...] При занятии населенных пунктов брать от еврейского населения заложников, предупреждая, что в случае изменнической деятельности какого-либо из местных жителей заложники будут казнены»9. И это при том, что евреи составляли более половины населения самого Новогеоргиевска и его ок-рестностей10 - они составляли подавляющее большинство населения Нового Двора, входившего в крепостной район11.
Позднее, в мае 1915 года, видимо, не удовлетворившись результатами локального проведения такой политики, Ставка отдала предписание практиковать взятие в заложники евреев на всем фронте. К счастью, существовавшая в Гродненской губернии политика запрета на пересылку корреспонденции и прессы на идише12 не получила столь широкого распространения: даже к 1 июня 1916 года евреи в Гродно составляли 63,51% общего количества жителей.
После начала Горлицкого прорыва и отступления русских войск из Галиции за ними потянулось гражданское население. Для въезда в пределы Российской империи с начала оккупации полагалось получать про-
пуск. Сделать это можно было не только в канцелярии генерал-губернатора, но также у градоначальника, губернаторов, начальников уездов, и пропуска в спешке выдавали всем, кроме евреев13.
Перемещение масс беженцев стало выходить из-под контроля, что повлекло за собой резкое затруднение работы транспорта. Еще в октябре 1914 года германские войска, уходившие из левобережной Польши, в качестве заграждения от преследования широко применяли специально выведенные ими из строя железнодорожные пути, мосты и перепра-вы14. Поэтому менее чем год спустя тяжелейшее отступление русских войск из западных губерний сильно осложнилось трудностями к с эвакуацией населения. Если к концу июня £ передислокация войск по железной дороге Ц встречала препятствия в виде отправки эва- § куируемого имущества по настоятельному | требованию «некоторых начальствующих | лиц»15 и проблема еще не приобрела размаха, Д то к осени лишь за месяц беженцами было за- £ хвачено 115 тыс. товарных вагонов. «Русские ™ и еврейские беженцы, как саранча, двигаются 5 на восток, неся с собою панику, горе, нище- | ту и болезни»16, - эмоционально, но, по сути, § верно вспоминал начальник императорской | дворцовой охраны генерал-майор Отдельно- § го корпуса жандармов А.И. Спиридович. По- Ц ток голодающих беженцев серьезно ослож- £ нил уже наметившийся продовольственный § кризис в Петрограде. = «Вошь давно поедает беженцев [...]. Мно- а гие таборы сделались рассадниками вшивой ^ заразы. Для борьбы с этой расползающейся нечистью беженцы разводят среди поля § большое пламя и на этих кострах-вошебой- г ках выпаливают кишащее паразитами бе-лье»17, - свидетельствует очевидец, военный | врач Л.Н. Войтоловский. | Весь маршрут этого массового бегства & был помечен небольшими холмиками с ус- * тановленными на них наспех сколоченными | крестами. Ни одна из общественных или пра- £ вительственных организаций не была готова | к такому ужасному положению - ни земские, = ни городские управы, ни органы Красного | Креста, ни губернская администрация. Все ^ они принимали спешные меры с целью хоть ^ как-то упорядочить движение беженцев18. Еще в 1914 году был создан Еврейский ко- зр митет помощи жертвам войны (ЕКОПО), но ^ даже с признанием властью и поддержкой ¡Ц с ее стороны он был неспособен оказывать Ь
содействие в требуемом объеме евреям-беженцам и людям, выселенным из западных губерний.
Более того, даже в Главном управлении по устройству беженцев были сильны настроения подозрительности - своеобразное мнение на сей счет высказывается в воспоминаниях уполномоченного Северопомощи полковника Е.А. Никольского: «[...] Вообще еврейское население было послушно каким-то мне неизвестным распоряжениям, исходившим из какого-то центра [. ], которым они все безусловно повиновались». И далее: «[...] Все решительно евреи, населявшие [...] Польшу и Белоруссию, остались на своих местах жительства»19. Справедливости ради упомянем о свидетельстве генерала Эриха Людендорфа, где говориться, что часть евреев, оставшаяся на оккупированной территории, не создавала затруднений германским войскам и даже выполняла роль их посред-ников20.
Конфликты между населением, руководством на местах и евреями намеренно разжигались. Например, в Черкасском и Чигиринском уездах Киевской губернии руководство отделов Союза Русского Народа настраивало крестьянское население против еврейских беженцев. Эти действия едва ли имели успех (так как уездным правым организациям не хватало поддержки со стороны населения), но были весьма показательными как пример искусственной эскалации межэтнических конфликтов националистически настроенными слоями общества.
В самый разгар «Великого Отступления» русской армии и интернирования еврейского населения из прифронтовой полосы, в августе 1915 года, крупный землевладелец, убежденный правый Г.А. Шечков писал редактору «Московских ведомостей» Л.А. Тихомирову: «Черта оседлости и еврейские законы, по-моему, крайне недостаточны, но отменять их теперь [...] было бы для России гибелью»21.
Между тем, последовательно проводимая верхами антисемитская политика завершилась ликвидацией черты оседлости. 4 августа 1915 года по предложению князя Щербатова евреям было дано право жительства в городских поселениях вне черты оседлости, за исключением столиц и территорий, находящихся в ведении Военного министерства и министерства Двора22. Распоряжением «О разрешении евреям жительства в городских поселениях вне черты общей их оседлости»
от 19 августа 1915 года еврейским беженцам был открыт свободный доступ на территорию метрополии; размещать их в сельской местности было по-прежнему запрещено, но после Февральской революции 1917 года эти ограничения были сняты.
Интернирование еврейского населения западного порубежья России продолжалось и после завершения «Великого Отступления» русской армии - по сообщению М.К. Лемке, к весне 1916 года «галичан выселено в Астраханскую губернию 1903 и еще подлежит высылке - 2 200 человек. Из Ровно после еврейской пасхи будет выселено в Курскую губернию 2 000 евреев»23.
Как сообщалось в одном из сотен прошений еврейских общин, выселенных из Польши и Прибалтики: «Старики и дети, роженицы и больные тянутся вереницей в темных вагонах, на подводах и пешком, голодные, полунагие, вынужденные в один день бросить все свое достояние [...]. Этой участи не избежали даже жены и дети воинов-евреев, проливающих свою кровь за честь и славу России, а равно и сами воины-евреи, отпущенные домой вследствие полученных ран»24. Антисемитские настроения в определенных слоях российского общества при этом только разгорались с небывалой силой.
Если в Тамбовской губернии еще к концу 1915 года не были редкостью случаи бесплатного предложения беженцам квартир для размещения, то уже весной следующего года участились случаи их выдворения из жилищ при полном отсутствии свободных помещений25.
Ранее 146 евреев - австрийских подданных, женщин, стариков и детей - были отправлены в товарных вагонах в Ирбит. Местный уездный исправник, не зная, что делать, на всякий случай заключил их в тюрьму...
Ситуация с беженцами оставалась острой и к 1917 году, например в Казанской и Нижегородской губерниях. В Нижнем Новгороде к весне 1917 года беженцы составляли 15% от общего населения города26.
Местное население было крайне отрицательно настроено по отношению к нерусским беженцам, усугублявшим нехватку продовольствия. В конце июля в городе вспыхнул бунт; правительственный военный отряд был обстрелян вооруженными эвакуированными лицами и черносотенцами27. Во избежание углубления конфронтации и выхода ситуации из-под контроля властей с сентября 1917
года партии беженцев отправлялись из Нижнего Новгорода в Вятку, Уфимск и Симбирск на баржах.
Около 12 тыс. поляков, 3 тыс. евреев, 2,5 тыс. литовцев и сотни латышей были эвакуированы в Смоленскую губернию в 1915-1916 годах28.; немалая их часть затем осела в Смоленске, пополнив ряды безработных жителей губернского центра, население которого к 1917 году увеличилось с 75 тыс. до 85 526 человек.
Еще в разгар эвакуационных мероприятий над вывезенными в Смоленск евреями был усилен полицейский надзор, они открыто обвинялись в ухудшении положения в губернии. Так, в августе 1915 года смоленский губернатор обвинил купца Мелиаха Полонского в спекуляции. В течение года было возбужден ряд иных уголовных дел в отношении евреев, причем большая часть этих дел была прекращена из-за отсутствия состава пре-ступления29.
Как вспоминал генерал М.В. Грулев, в одном из местечек Седлецкой губернии инвалида русско-японской войны оставили без средств к существованию, за исключением трехрублевого пособия, на которое можно было умереть от голода. Причиной тому стало еврейское происхождение инвалида, мешавшее занятиям коммерцией, даже в рамках содержания питейного заведения. Разрешение товарища министра финансов Покровского на открытие безруким ветераном своего дела было дезавуировано местным акцизным чиновником30.
По данным английского историка П. Гет-релла, 17% от общего количества еврейских беженцев осело в центральных губерниях России, более 14% обосновалось в Поволжье, тогда как для 4% путь пролег на Урал и в регионы Сибири31. Приток мигрантов в этих областях, по словам историка права Е.М. Кулишера, за два коротких года превысил количество переселившихся в Сибирь с 1885 года32.
Подчас переселившиеся туда лишались даже возможности почтовой связи - например, в Вятке вся перлюстрированная корреспонденция на идише не отправлялась адресату, а оставалась в местной почтовой конторе для изучения и хранения. Несмотря на установку «переписка на еврейском языке способствует шпионажу», ничего предосудительного в ней выявлено не было33.
При этом для писем от нижних чинов и офицеров действующей армии командова-
нию с обвинениями в адрес евреев-фронтовиков препон не существовало. Уже в начале кампании 1914 года генерал Лукомский получил анонимное донесение из 5-й батареи 32-й артбригады, из которого следовало, что «жиды - суть враги Отечества, а между тем они пользуются в батарее особым покровительством и обвешиваются Георгиевскими крестами»34. К чести командующего дивизией, он незамедлительно потребовал разыскать доносчика, однако поиски вполне ожидаемо завершились ничем.
В этой связи не заслуживает оправдания, но и не удивляет факт службы евреев в легионе «Украинских сечевых стрельцов»35, выступления с оружием в руках против русских к войск, в которых служили их братья. При £ этом в западной литературе встречается ин- Ц формация о едва ли не гуманном отношении § к евреям в Австро-Венгрии в годы войны; ис- | торик Б. Паули насчитывает 41 365 беженцев | из их числа, осевших в Богемии, и 18 487 че- Д ловек, выдворенных из Галиции в Моравию36. £ Цифры и вправду несравнимы с вышеприве- ™ денными данными. 5 При этом автор вовсе не упоминает о кон- | центрационном лагере Талергоф в Штирии, а § ведь содержавшиеся в нем пленные русские | и евреи подвергались одинаково тяжким § истязаниям. Например, по воспоминаниям | очевидца, униатский священник угрозами и £ побоями был принужден везти на тачке ев- § рея, которого позже заставили возить свя- = щенника. Более того, в Германии выселение а десятков тысяч евреев как «нежелательных ^ элементов» практиковалось еще задолго до | начала Первой мировой37. § Однако каково же общее количество г интернированных евреев в России в годы войны? В научной литературе нет единого | мнения на этот счет. В 1914-1917 годах до 5 | млн человек38 (специалистами приводятся и & цифры в 639 и в 7,5 млн человек40) вынуждены * были уйти из родных мест в глубь страны с | надеждой на скорое возвращение. Из них, по £ данным американского историка К. Финка, I 500 тыс. человек составляли представители = еврейской народности41; другие ученые, в | том числе выдающийся специалист по исто- ^ рии российского еврейства Дж. Клиер, уве- ^ личивали их число до 600 тыс.42. Эти цифры представляются правдоподобными, если зр вспомнить о докладе премьер-министра И.Л. ^ Горемыкина Николаю II от 15 мая 1915 года, ¡Ц упомянувшего о 300 тыс. евреев, подлежав- Ь
ших выселению из одной лишь Курляндской губернии и добавившего, что «общее количество выселяемых, несомненно, во много раз превысит приведенную цифру». В то же время известный исследователь Алан Крамер безапелляционно рассуждает о более чем миллионе изгнанных евреев, но это предположение ничем не подкрепляется и не может быть принято на веру43.
Так или иначе, эти цифры колоссальны, и за ними - не сухая статистика, а беспримерные тяготы и лишения, вынесенные в подавляющем большинстве своем мирным населением империи, не уличенным в изменнической деятельности. Столь масштабные переселения были во многом спровоцированы охватившей Россию - от обывателей до армейской верхушки! - шпиономанией, акцентированной главным образом на евреях. Она привела к дестабилизации социально-экономического положения центральных и восточных регионов государства, подчас сильно заметной, что дало основания извест-
ному исследователю этой проблемы Г.З. Иоффе задаться вопросом: не те ли, неправедно выдворенные с места жительства, соломоны в итоге оказались в «кожаных куртках военного коммунизма и двадцатых годов»44? Наконец, важнейшим и несомненным признаком принудительных миграций еврейского населения России в 1914-1917 годах является их национальная направленность, логически следовавшая из довоенного отношения общества и власти к «нетитульной народности».
И если проводимые доктором исторических наук О.В. Будницким параллели между истреблением евреев формированиями Белого движения в годы Гражданской войны в России и Холокостом45 являются спорными, то происхождение этой шовинистической политики из реалий государственного антисемитизма дореволюционной России представляется очевидным. Несомненно, эта проблема заслуживает дальнейшего всестороннего, углубленного изучения, так как ее актуальность и острота остаются неизменными.
sU
См.: Будницкий О.В. В чужом пиру похмелье: Евреи и русская революция // Евреи и русская революция: Материалы и исследования. М.; Иерусалим, 1999. С. 3. Миндлин А.Б. Проекты Объединенного дворянства России по «еврейскому вопросу» // Вопросы истории. 2002. № 4. С. 19; фон Хаген М. Пределы реформ: национализм и русская императорская армия в 18741917 гг. // Отечественная история. 2004. № 5. С. 44. Stampfer S. Patterns of Internal Jewish Migration in the Russian Empire // Jews and Jewish life in Russia and the Soviet Union. London, 1995. P. 43. Галай С.М. Еврейские погромы и роспуск I Государственной Думы в 1906 году // Вопросы истории. 2004. № 9. С. 38.
Fuller W.C. The Foe Within: Fantasies of Treason and the End of Imperial Russia. Itchaca (NY), 2006. P. 173; в пер.: Фуллер У Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России. М., 2009. С. 206. См.: Иванов А.А. Образ спецслужб Российской империи в общественном сознании в период Первой мировой войны (1914-1917) // Известия Самарского научного центра РАН. 2008. Т. 10. № 4. С. 1048. Полян П.М. Не по своей воле... История и география принудительных миграций в СССР. М., 2001. С. 29. Цит. по: Резанов С.А. «Немецкая армия. может конкурировать с воинами каннибалов» // Военно-исторический журнал. 1998. №3. С. 29. Документы о преследовании евреев // Архив русской революции. Берлин, 1928. Т. 19. С. 247-248; Из «Чер-
ной книги» российского еврейства: Материалы для истории войны 1914-1915 гг. // Еврейская старина. Пг., 1918. Т. Х. С. 215; The Jews in the Eastern war zone. N.Y., 1916. P. 53; Pinson K.S. Essays on anti-Semitism. N.Y., 1946. P. 144.
10 Cohen C.G. Shtetl Finder Gazetter: Jewish Communities in the 19th and 20th Centuries in the Pale of Settlement of Russia and Poland, and in Lithuania, Latvia. Bowie (Md.), 1989. P. 63-64; Levin S., Orbach V. Encyclopedia of Jewish Communities - Poland: Vol. IV: Warsaw and District, Yad Vashem. 1989. P. 216.
11 РГВИА. Ф. 13139. Оп. 1. Д. 199. Л. 4.
12 Черепица В.Н. Город-крепость Гродно в годы Первой мировой войны. С. 283.
13 Пашаева Н.М. Очерки истории русского движения в Галичине XIX-XX вв. М., 2001. С. 154.
14 Зайончковский А.М. Мировая война 1914-1918 гг. М., 1938. Т. 1. Кампания 1914-1915 гг. С. 233.
15 Приказ Главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта. 23 июня 1915 г. № 245.
16 Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция 1914-1917 гг. Нью-Йорк, 1960-1962. С. 147.
17 Цит. по: Войтоловский Л.Н. Всходил кровавый Марс: по следам войны. М., 1998. С. 344.
18 Цит. по: Гурко В.И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом. 19141917 гг. М., 2007. С. 157.
19 Цит. по: Никольский Е.А. Записки о прошлом. М., 2007. С. 214-215.
2
4
6
7
8
20 Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 19141918 гг. Минск, 2005. С. 185.
21 Цит. по: Переписка правых и другие материалы об их деятельности в 1914-1917 годах // Вопросы истории. 1996. № 1. С. 125.
22 Айрапетов О.Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и революцию 1907-1917. М., 2003. С. 106.
23 Лемке М.К. 250 дней в царской ставке 1916. Минск, 2003. С. 386.
24 Из истории и мифологии революции. Почему евреи? «Круглый стол» // Отечественная история. 2000. № 2. С. 101.
25 Курцев А.Н. Беженство // Россия и Первая мировая война. Материалы международного научного коллоквиума. СПб., 1999. С. 143.
26 Badcock S. Politics and the People in Revolutionary Russia: A Provincial History. Cambridge (Mass.), 2007. P. 225; Gatrell P. A whole empire walking: refugees in Russia during World War I. Bloomington (IN), 1999. P. 3.
27 Чхартишвили П.Ш. Черносотенцы в 1917 году // Вопросы истории. 1997. № 8. С. 140.
28 Hickey M. Smolensk's moderate socialists // Revolutionary Russia: New Approaches. London, 2004. P. 181.
29 Лызлова Т. «Евреи прибрали к рукам Россию». Антисемитские настроения на Смоленщине в первой трети XX века // Родина. 2006. № 2. С. 35.
30 Грулев М.В. Записки генерала-еврея. М., 2007. С. 230231.
31 Gatrell P. Domestic and International Dimensions of Population Displacement in Russia // Russia in the Age of Wars, 1914-1945. Milano, 2000. P. 45-46.
32 Цит. по: Gatrell P. War, Population Displacement and State Formation in the Russian Borderlands, 1914-1924 // Homelands: War, Population and Statehood in Eastern Europe and Russia, 1918-1924. London, 2004. P. 13.
33 См.: Хранилов Ю.П. «Что им за дело до чужих писем, если брюхо сыто» // Военно-исторический журнал. 1997. № 2. С. 28.
34 Цит. по: Милоданович В. «Полевой жид» и его коллеги // Сержант. 2002. № 1. С. 15.
35 Лазарович М. Культурно-просв^ницька дiянiсть Украшських Счових Стршьщв у роки Першо! св^о-во! вшни. Терношль, 2003. С. 13.
36 Pauley B.F. From Prejudice to Persecution: A History of Austrian Anti-Semitism. Chapel Hill; London, 1998. P. 68.
37 Холквист П. Тотальная мобилизация и политика населения: российская катастрофа (1914-1921) в европейском контексте // Россия и Первая мировая война. Материалы международного научного коллоквиума. СПб., 1999. С. 90.
38 Курцев А.Н. Беженцы Первой мировой войны на территории Центрального Черноземья в 19141917 гг. // Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Черноземья и Запада России. Липецк, 1998. С. 85-86; Zolberg A.R., Suhrke A., Aguayo S. Escape from Violence: Conflict and the Refugee Crisis in the Developing World. N.Y., 1992. P. 16.
39 Thackeray F.W. Events that changed Russia since 1855. Westport (Conn.), 2007. P. 97.
40 Нам И.В. Численность и национальный состав беженцев в Сибири в годы Первой мировой войны // Исторический опыт хозяйственного и культурного освоения Западной Сибири. IV научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина: Сборник научных трудов. Барнаул. 2003. Кн. II. С. 278; Gatrell P. The First World War and War Communism, 1914-1920 // The Economic transformation of the Soviet Union, 1913-1945. N.Y., 1994. P. 217.
41 Fink C. Defending the Rights of Others: The Great Powers, the Jews, and International Minority Protection, 1878-1938. Cambridge (Mass.), 2006. P. 71.
42 Klier J.D., Lambroza S. Pogroms: Anti-Jewish Violence in Modern Russian History. Cambridge, 2004. P. 291; Sterba C.M. Good Americans: Italian and Jewish immigrants during the First World War. N.Y., 2003. P. 65.
43 Kramer A. Dynamic of Destruction: Culture and Mass Killing in the First World War. Oxford, 2007. P. 151.
44 См.: Иоффе Г.З. Выселение евреев из прифронтовой полосы в 1915 году // Вопросы истории. 2001. № 9. С. 96. Несомненно, это выражение историка не следует расценивать некритически, т.к. моделируемая им ситуация представляется упрощенной.
45 Будницкий О.В. Карающий штык добровольца // Родина. 2007. № 2. С. 74.
sU
