Принципы постнеклассической психологии Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

И.Г. Титов

Принципы постнеклассической психологии

Сведения об авторе

Аннотация. В статье на основе рассмотрения концептуальных оснований постнеклассической психологии содержательно раскрываются ее теоретико-методологические принципы: структурно-генетический, субъектности, культурного контекстуализма, онтологического конструктивизма и интеграции.

Ключевые слова: постнеклассическая психология, структурно-генетический принцип, принцип субъектности, принцип культурного контекстуализма, принцип онтологического конструктивизма, принцип интеграции.

Цитирование: Титов И.Г. Принципы постнеклассической психологии // Теоретичш дослщження у психологи: монограф1чна сер1я / Сост. В.О. Медшцев. Том VII. 2019. С. 150-176 10.24411/2616-6860-2019-00005

Парадигмальные изменения современного научного познания, связанные с оформлением постнеклас-сического типа научной рациональности (В. С. Стёпин, 2000; М. С. Гусельцева, 2006), обусловливают необходимость переосмысления эпистемологических ориентиров человековедческих наук, в т. ч. и психологии. Работа в этом направлении предполагает прежде всего разработку фундаментальных методологических оснований, которые бы задавали концептуальный каркас и обеспечивали эвристический потенциал создаваемых психологических теорий. В предлагаемой статье делается попытка осуществить такого рода методологическую рефлексию и обозначить на уровне частной методологии основные принципы постнеклассиче-ской психологии. Главными особенностями постне-классической эпистемологической установки, способствующими такой рефлексии в области психологической науки, является признание структурно-генетической многомерности психических явлений, легитимизация субъектных детерминант исследуемой реальности, подчеркивание творческо-конструктивной функции науки, опора на культурную аналитику и междисциплинарную коммуникацию, диалог психологии со смежными отраслями знания.

Структурно-генетический принцип. Чувствительность к интегральным качествам исследуемой реальности, системным модусам существования психического, разноуровневости его структурной организации и динамических проявлений постепенно становится доминирующей в современной психологии на постнекласси-ческом этапе ее развития (М. С. Гусельцева, 2007). Появление в «поле зрения» психологической науки онтологически и гносеологически сложных системных объектов связывается с формированием соответствующего эпистемологического ресурса (познавательных средств и процедур), необходимого для их адекватного изучения. Речь идет, в частности, о росте сложности профессионально-психологического мышления, в котором «изолированные и только дополняющие друг друга принципы системности, развития и детерминизма окончательно теряют свою автономность» (В. Е. Клочко, 2012, с. 122), интегрируясь в единое методологическое основание понимания и объяснения исследуемой реальности. Таким интегративным основанием может стать структурно-генетический принцип, который ориентирует на раскрытие (через соотношение с разными

уровнями причинности) процессуальных аспектов структурно-функциональной организации и самоорганизации целостных психических феноменов(1. Г. Тггов, 2014).

Обращение к указанному принципу обусловлено прежде всего необходимостью описания совокупности инвариантных, относительно устойчивых связей между элементами (компонентами, субкомпонентами) системы, обеспечивающих сохранение ее основных свойств и целостное продуктивное функционирование, учитывая при этом:

• упорядочивающие влияния системообразующего фактора, который, ограничивая степени свободы элементов, обеспечивает их избирательное объединение в функционально-динамическую систему

• степень дифференцированности (гомегенно-сти / гетерогенности) и уровневой интегрированности компонентов (подсистем);

• динамичности связей (координационных, субординационных, генетических, функциональных и др.), форм регуляции иерархического и гетерархического взаимодействия между ними;

• особенностей отношений данной системы с окружающей средой и характером сформированных на этой

основе обратных (саморегуляционных) связей (И. В. Блауберг, Э. Г. Юдин, 1973; В. Н. Садовский, 1974; А. И. Уемов, 1978).

Другая причина обращения к структурно-генетическому принципу заключается в том, что вместе с раскрытием структурно-уровневой организации и функционирования целостных психических образований на передний план выходит необходимость изучения особенностей их становления и развития. Здесь доминирующим становится генетический подход, в рамках которого структурно-синхроническое изучение сложного системного объекта предполагает одновременный анализ и его генетико-диахронических характеристик (С. Д. Максименко, 2006; Принцип системности..., 1990). При этом в качестве ключевых должны быть рассмотрены вопросы, касающиеся 1) обоснования критериев развития, которые позволяют выделить этот процесс среди прочих несущественных, обратимых, стохастических и др. изменений; 2) соотношения основных форм, стадий и уровней развития; 3) механизмов порождения целостностей и 4) особенностей системной детерминации этого процесса (I. Г. Тгтов, 2014).

Наконец, эвристический потенциал структурно-генетического принципа проявляется в области психоси-нергетических исследований (В. Ю. Крылов, 1998), связанных с выявлением закономерностей чередования состояний хаоса и упорядоченности психических систем; созидательной роли позитивной обратной связи; зависимости траекторий эволюции системы от влияний аттракторов в точках бифуркации и т.д.

Принцип субъектности. Внутренним моментом структурно-генетического исследования психических явлений является анализ их субъектных основ. Субъект выступает интегрирующим звеном, объединяющим разные компоненты психики, уровни ее организации, и, соответственно, реконструкция психологической структуры субъектности дает возможность выявить механизмы образования и развития психических целост-ностей.

Категория субъекта традиционно определяется как своеобразный способ организации, саморегуляции, согласования противоречивых внешних и внутренних условий активности личности, целостность (системность) всех ее психических процессов, состояний и

свойств в соответствии с объективными и субъективными условиями деятельности и общения, ее самодостаточность (автономность), самодеятельность, духовность и индивидуализированность, способность продуктивно взаимодействовать с миром как объектом целенаправленных действий и познания, а с другими людьми - как с равноправными субъектами, признавая их право на самоопределение и свободу (А. В. Брушлин-ский, 1994; С. Л. Рубинштейн, 2003).

Содержательно-динамической основой субъектного модуса существования личности выступает процесс ее сознательной целенаправленной активности, проявляющейся в единстве специфических мотивационно-цен-ностных, познавательных, регуляторных и рефлексивных аспектов деятельностно-духовного бытия человека (I. Г. Тггов, 2010; I. ТНюш, 2011).

Говоря об активности как субстанциальной характеристике личности, следует указать на две основные формы ее проявления: 1) предметную деятельность и общение; 2) акты творческой самодеятельности, самоизменения человеком самого себя. В первом случае активность обеспечивает саморазвитие и самодвижение деятельности посредством инициации субъектом целе-

направленных преобразовательных предметных действий или коммуникативных актов (и в этом смысле субъектность соотносится с качественно высшими уровнями активности - учебной, познавательной, коммуникативной, творческой, интеллектуальной, сверхнормативной, надситуативной и т.п., - где она подчиняется сознательно поставленным целям и приобретает неадаптивный, преобразовательно-конструктивный характер); во втором - внутреннюю работу человека по преобразованию, «овладению» своим субъективным миром, собственной психикой, что, в свою очередь, делает возможным активное самоуправление собственными ресурсами, а также регулирование степени внешних влияний на собственное бытие в процессе организации своего жизненного пути(К. А. Абульха-нова, 1973; А. В. Брушлинский, 1994; З. С. Карпенко, 2006; С. Л. Рубинштейн, 2003; В. О. Татенко, 2006).

Качественная содержательная определенность описанных форм активности обеспечивается специфическими потребностно-мотивационными образованиями личности, ее ценностными ориентациями и жизненными смыслами.

Потребностно-мотивационная основа субъектной активности личности охватывает «более или менее выраженную и осознанную интенцию к собственно человеческому способу индивидуальной жизни» (В. О. Татенко, 2006, с.336), которая определяется потребностью в самоактуализации и внутренне связана с метамотива-цией личности (А. Маслоу, 1999) - побуждением актуализировать собственный потенциал или, говоря иначе -внутренние ресурсы сущностного самоопределения (В. О. Татенко, 2006).Указанные потребностно-мотива-ционные образования конкретизируются через их связь с ценностными ориентациями личности, ведь стремление к самоактуализации и развитие метапотребностей становится возможным только при условии чувственно-действенной причастности человека к так называемым бытийным ценностям (истине, добру, справедливости, красоте и т.д.), которые, образуя высший уровень диспозиционной иерархии в структуре личности и осознанно воплощаясь в соответствующих принципах (Г. О. Балл, 2011а, с.18), становятся:

1) основанием для смыслового оценивания (осмысления) человеком собственной жизнедеятельности, на основании чего инициируются, содержательно направляются и регулируются разные виды ее активности (в

том числе и те, которые мотивируются потребностью в саморазвитии и максимальной актуализации собственных возможностей);

2) важным фактором ее самоопределения (через свободный выбор и ответственность за него), выделение (через ценностное отношение к определенной стороне действительности) самого себя, собственного Я как духовно-моральной инстанции;

3) основой ее направленности на утверждение и усиление бытия другого человека (который также расценивается как субъект), его индивидуальности и самоценности, что выявляется в осуществлении (или в воздержании от осуществления) социально ориентированных, насыщенных этическим и эстетическим содержанием действий - поступков (Г. А. Балл, 2006).

Познавательный аспект субъектной активности личности раскрывается через:1) ее способность отражать внешний мир в виде объекта познания и осуществлять на этой основе информационное взаимодействие с ним (С. Л. Рубинштейн, 2003), результатом чего становится понимание сущности явлений социокультурной и природной действительности путем реконструкции ее

смыслового содержания (В. В. Знаков, 2006; Г. С. Ко-стюк, 1988);2) выраженность инструментальных свойств личности (А. Г. Асмолов, 1990), в частности, определенных характерологических черт (например, наблюдательности, любознательности, вдумчивости, умственной гибкости, настойчивости, мужественности и т.д.), интеллектуальных (например, дифференциро-ванности репрезентативно-когнитивных структур, сформированность индивидуального когнитивного стиля, артикулированность ментального опыта и его открытость внешним и внутренним источникам информации и т.д.) и творческих (например, интеллектуальная инициатива, способность к проблематизации, экспериментированию, инверсии и т.д.) способностей (Д. Б. Богоявленская, 1983; В. Т. Кудрявцев, 1997; М. Л. Смульсон, 2003;М. А. Холодная, 2004; Н. И. Чупри-кова, 2007);3) наличие гармоничной, сбалансированной связи между познавательными процессами и личностными структурами (В. В. Селиванов, 2002);4) сформиро-ванность ключевых познавательных компетентностей, выражающихся в способности приобретать новые знания, умения и навыки с последующим их использова-

нием для успешного решения существенных для определенной сферы деятельности (или шире - бытия) задач (Г. А. Балл, 2006).

Функциональным средством мобилизации описанных выше мотивационно-ценностных и инструментальных ресурсов личности для реализации ею собственной активности выступают регуляторные процессы, прежде всего осознанная регуляция и саморегуляция, которые связаны с наличием обобщенного, генерализованного умения планировать цели, моделировать значимые внешние и внутренние условия, программировать действия, контролировать и оценивать текущие и конечные результаты относительно системы принятых субъектом «критериев успеха», корригировать систему регуляторики. При этом подчеркивается необходимость обеспечения адекватности указанных умений требованиям деятельности, их осознанности, гибкости, надежности и устойчивости(О. А. Конопкин, 2008; В. В. Моросанова, Е. А. Аронова, 2007).

Важную роль в продуктивном осуществлении регу-ляторных процессов играет рефлексия - способность личности «сделать собственные мысли, эмоциональные состояния, собственные действия и отношения, вообще

саму себя предметом специального рассмотрения (анализа и оценки) и практического преобразования (изменения и развития)» (В. И. Слободчиков, Е. И. Исаев, 1995, с. 78). Это обусловливает «разрыв в потоке жизни» (М. К. Мамардашвили, 1995), самодистанцирование (В. Франкл, 1990) и, как следствие, - содержательное оценивание процессуально-результативной стороны собственной жизнедеятельности, осмысление принципов своего существования и формирование на этой основе действенного отношения к нему.

Раскрытие психологической структуры субъектной активности предполагает обращение к категории объекта, обозначающей ту часть объективной или субъективной реальности, на которую эта активность направлена (В. А. Лекторский, 2010). При этом отношения объекта (в качестве которого могут выступать существующие предметы и связи между ними, другие люди и их сознание, предметы культуры и присущие им смыслы, а также собственное тело человека, его психика в целом) и субъекта должны быть рассмотрены как отношения двух полюсов в составе определенного единства - разных по содержанию, способу организации и масштабу фрагментов жизненного мира человека, его жизненного

пространства, жизненной ситуации или жизненного события. Только будучи вписанным в такой онтологический контекст, в естественное течение жизни, субъект-объектное взаимодействие может быть адекватно исследовано во всем многообразии системных (структурных, уровневых, функциональных, динамических и др.) характеристик его составляющих (В. А. Барабанщиков, 2003).

Таким образом, принцип субъектности ориентирует на анализ психического явления 1) в рамках субъектной активности личности (в единстве ее ценностно-смыслового, познавательного и регуляторно-рефлексивного компонентов), направленной на продуктивное взаимодействие с миром; 2) в контексте определенной сферы жизнедеятельности, в которую включен субъект и которая определяет предметное содержание и динамику исследуемого феномена (И. Г. Титов, 2013).

Принцип культурного контекстуализма. В парадигме постнеклассической рациональности психологический научный анализ предполагает учет культурного контекста (в его объективно-нормативном и феноменологическом измерениях), «изучение взаимодействий и

связей между порождающими мирами культуры... и внутренними мирами человека» (М. С. Гусельцева, 2002, с. 127). Необходимость такой культурно-психологической аналитики определяется эпистемологическим поворотом к качественно новому пониманию отношения человека и культуры, где «последняя предстает как предпосылка и условие производства и воспроизводства именно личностного отношения к миру» (Бытие человека., 1991, с. 10). Исходя из этого, нами сформулирован принцип культурного контекстуализма, который предполагает учет тех контекстов функционирования всеобщей (общечеловеческой) и особенной (национальной, этической, политической, профессиональной, религиозной и др.) культуры, в которых происходит овладение индивидом культурными формами, их творческое «собирание» в индивидуально-своеобразную целостность собственного внутреннего мира и последующая трансляция определенных его содержаний вовне - в культуру - в виде семиотических конструкций, образов, ценностей, смыслов и т.д.(1. Г. Тггов, 2013).

Этот принцип нацеливает на анализ тех ключевых психологических механизмов культуроосвоения и личностного развития индивида в координатах культуры,

которые лежат в основе его способности творчески воспроизводить культуру, персонализировать ее, быть ее «относительно автономным и индивидуально своеобразным субъектом» (Г. О. Балл, 2009, с. 41). Последнее предполагает раскрытие особенностей:

• активной образно-смысловой ориентации индивида в культурных контекстах, точнее - в «заломленных» в них содержательных компонентах культурного опыта, вследствие чего раскрываются укорененные в них скрытые потенциальные возможности и ресурсы роста как личности, так и собственно культуры;

• осуществления индивидом смысловых достроек, амплификаций и рефлексивных инверсий составляющих социокультурного опыта, то есть, по сути, специфической духовно-творческой работы по решению задач на поиск и конструирование личностных смыслов;

• переживания реальности «Я-в-культуре», что не только обеспечивает возможность диалогического погружения человека в мир культурных универсалий, его непосредственное попадание в общее с ними бытие, а и позволяет «связать различные аспекты идентичности в единое целое и таким образом органично соединить социокультурную и личностную идентичность»

(Т. Д. Марцинковская, 2012, с. 253). Это, в свою очередь, приводит к образованию важной составляющей самосознания личности: Я - человек культуры.

В форме указанных преобразований контекстуальных репрезентаций социокультурного опыта личность конституирует новые смысловые органы жизнедеятельности, персонализирует семиотический мир культуры, инициативно расширяет границы собственной культурной ситуации развития, творя собственное культурное тело и тело культуры. Вследствие этого личность становится контекстуальной культуре, а культура персонализируется.

Таким образом, принцип культурного контекстуализма позволяет рассмотреть личность в фокусе психокультурного развития, выделить в системе ее детерминации ведущие культурные факторы; изучить культурогенные психические свойства личности и ее многомерные культурные идентификации, содержательно раскрыть процесс приобретения индивидом способности быть субъектом культурного творчества, диалога, рефлексии своей жизни-в-культуре.

Принцип онтологического конструктивизма. Про-блематизация фундаментальных свойств исследуемой реальности, нормативных оснований ее научного познания и субъектной структуры знаний об этой реальности является одним из наиболее характерных признаков постнеклассической науки (В. А. Буров, 2007). В ее рамках предлагается качественно новый тип рациональности, который учитывает соотнесенность продукта познавательной деятельности (теории, концепции, модели) не только со спецификой исследуемого объекта и средств познания, но и с особенностями познающего субъекта (В. С. Степин, 2000).

Вследствие этого «картина мира выявляется производной от ценностно-мотивационной сферы (единичного или коллективного) субъекта познания, степени развития и характера инструментальных средств познания, от модельного языка, в котором создаются образы познаваемого» (В. Ф. Петренко, 2011, с. 77).

Тезис об определенности содержательных аспектов познавательной деятельности (как научной, так и житейской) культурными, мотивационно-ценностными, когнитивными, языковыми и др. особенностями субъекта, и, как следствие, - подчеркивание неотражатель-

ной, конструктивной природы познания, опосредован-ности понимания мира сформированными в онтогенезе индивидуальными конструктами, возможности множественных способов концептуализации событий, а также сочетание идеи «сделанности» реальности субъектом с контекстуализмом (повышенной чувствительностью к языковым и социокультурным контекстам познания), выраженной релятивизацией эпистемологической проблематики («истина множественна, альтернативна, ситуативна») и прагматизацией психологических исследований легли в основу принципа онтологического конструктивизма: создаваемые субъектом ментальные конструкции должны рассматриваться как идеальные модели, которые создаются на конвенциональной системе онтологических допущений о действительности и обеспечивают интерпретативно-познавательную и адаптивную функции (I. ТИюу, 2015).

Принцип онтологического конструктивизма подчеркивает:

• наличие референциального отношения между сконструированной субъектом «реальностью второго порядка» и объективной онтологией. Это отношение конституируется, с одной стороны, функционально необходимыми задачами деятельности субъекта и ее -ии Со1: 10.24411/2616-6860-2019-00005

предметным содержанием, а с другой - «сопротивлением» со стороны реальности, т.е. теми естественными ограничениями, которые накладываются на конструктивистскую активность человека собственной эволюцией сложных системных объектов, динамическим взаимодействием их структурных компонентов, возможными внутренними тенденциями их развития и т.д., а также конечной областью социальных значений (шире - культурным опытом), созданных людьми в повседневной жизни. Поэтому принятие, с учетом сказанного, конструктивистской установки приводит не к элиминации реальности и антиреалистических выводов, а, наоборот, ориентирует на рассмотрение сконструированного субъектом мира как части, среза, проекции мира реального. «Можно считать, - пишет в этой связи В. А. Лекторский, - что конструируемая нами картина реальности в чем-то соответствует самой реальности, что используемые в познании понятия, категории, схемы мышления соотносятся с исследуемым миром, что субъект познания - это не система, замкнутая на себя..., а система, открытая миру, и что именно в этом специфическая особенность познающих систем» (В. А. Лекторский, 2005, с. 18). Субъект не конструирует объективную реальность, а выстраивает собственное

понимание, свою интерпретацию, толкование мира, используя для этого самостоятельно созданные и валиди-зированные на практике классификационно-оценочные шаблоны - личностные конструкты (Дж. Келли, 2000).

• соразмерность сконструированных индивидами субъективных реальностей. В связи с этим отметим, что отличия и взаимное несоответствие концептуальных миров, в которых мы живем, является не препятствием, а, наоборот, исходной предпосылкой продуктивной и равноправной коммуникации, направленной на совместную выработку максимально непротиворечивой картины реальности. Дело в том, что создаваемые субъектом конструкции (рабочие гипотезы, когнитивные программы, схемы, модели и т.д.) более-менее открыты, проницаемы для новой информации, они постоянно уточняются, «доопределяются», «редактируются». Без этого невозможны ни адекватная регуляция жизнедеятельности, ни оптимальная адаптация к изменяющимся условиям среды, ни, в конце концов, биологическое выживание индивида (К. Лоренц, 2000). Поэтому субъект сознательно либо неосознанно настроен на вхождение в знаково-символические (прежде всего, вербально-диалогические) взаимодействия с другими

людьми, где происходит содержательное уточнение и взаимное обогащение репертуара сформированных конструктов, легитимизируется система интерсубъективных значений (П. Бергер, 1995), осуществляется совместное созидание на этой основе конвенциональных для разных этнических, профессиональных, научных, религиозных и др. групп ценностей и знаний (дискурсов, способов интерпретации и осмысления мира, практической деятельности в нем и т.д.) (А. М. Улановский, 2009).

• нарративную природу сконструированных субъектом жизненных миров. Нарратив как семиотическая система, используемая субъектом для упорядочивания и придания смысла опыту, получения знания, структурирующего его восприятие и понимание мира и себя в мире (Й. Брокмейер, Дж. Брунер, К. Дж. Герген, Ф. Джеймсон, М. Мейр, Т. Р. Сарбин, Р. Харре, Н. В. Че-пелева и др.), может быть определен как представленная в сознании субъекта идеальная модель (аналог определенного фрагмента природной или социальной реальности, продукта человеческой культуры, концептуально-теоретического образования и т.п.) мира. «Она связывает неизвестное с известным, используется для

объяснения (или для интерпретации) ряда явлений путем отсылки к правилам (или схемам, структурам, сценариям, рамкам, сравнениям, метафорам, аллегориям и т.п.), которые так или иначе включают в себя обобщенное знание» (Й. Брокмейер, Р. Харре, 2000, с. 39-40).Рас-смотренные под таким углом зрения нарративы приобретают особенности, присущие всем идеальным моделям, а именно: «а) то, что они несут о моделированных ими системах иерархически структурированную информацию (знания); б) рефлексивность этих знаний; в) направленность этих знаний на коммуникацию с другими людьми и с самим собой как другим (что описываемая с помощью понятия "значение"); г) пристрастность этих знаний, то есть их зависимость от присущих индивиду потребностей разных уровней (описываемая с помощью понятия "смысл")» (Г. О. Балл, 2009, с. 49). В функциональном аспекте нарративные модели, во-первых, задают структурные рамки (фреймы) интерпретации реальности и упорядочивают жизненные события, обеспечивая их осмысление (путем «синтеза новых смыслов, осуществляемого на основе диалога, как внутреннего, так и диалога с другими людьми, а также с произведениями культуры» [Н. В. Че-

пелева, 2010, с. 20]), и их трансформирования в личностный опыт); во-вторых - организовывают, структурируют и артикулируют феноменологический опыт человека, создавая возможность его трансляции другому лицу (Основи психосемантики., 2008); в-третьих -обеспечивают приспособление к сложным условиям жизнедеятельности через переживание адаптационной значимости создаваемых описаний и интерпретаций мира (Конструктивизм в эпистемологии., 2008, с. 24); в-четвертых - конституируют представления человека о себе, его чувство собственного Я, личностную идентичность, Я-концепцию в целом (Й. Брокмейер, Р. Харре, 2000; Дж. Капрара, Д. Сервон, 2003; Е. О. Тру-фанова, 2008); в-пятых - дают возможность объективировать наиболее важные качества человека, в частности, его базовые жизненные концепции, установки, мотивы и др. личностные образования, в конце концов, его «версию» себя и собственной жизни (Основи психосемантики., 2008); в-шестых - обеспечивают саморазвитие личности, позволяя «создавать жизненные планы и программы, видеть жизненные перспективы и действовать в соответствии с ними» (там же, с. 33).

Принцип интеграции. Тенденции к интеграции психологического знания, стремление к координированному содержательному взаимодействию психологических теорий является характерным признаком постнеклассической парадигмы в психологии (А. В. Юревич, 2005, 2008). В интегративности видится путь достижения такого типа знания, «когда разные научные теории. образуют взаимно согласованную сеть» (М. С. Гусельцева, А. Г. Асмолов, 2007, с. 20), а каждому подходу находится «адекватное место в многомерной реальности психического бытия человека» (М. С. Гусельцева, 2002, с. 123). Отмечая перспективность работы в данном направлении, позволившей, в частности, существенно продвинуться в решении ряда важнейших методологических проблем психологической науки (1нтегративно-особисткний гадхщ., 2012; В. А. Мазилов, 2007; В. А. Янчук, 2012; Р. Healy, 2012 и др.), хотелось бы одновременно подчеркнуть необходимость более полного учета при построении модели интеграции психологического знания содержательных особенностей парадигмального, междисциплинарного и методического синтеза, а также объединения исследовательской (теоретико-экспериментальной) и практической психологии.

Прежде всего, следует учитывать специфику (характерную для постнеклассической трансформации психологии) взаимодействия естественнонаучной (сциен-тисткой) и гуманитарной парадигм.

Несмотря на существующие отличия между естественнонаучным и гуманитарным типами научной рациональности, современными методологами науки подчеркивается желательность их конструктивного взаимодействия при решении конкретной исследовательской задачи, поскольку абсолютизация указанных подходов, их противопоставление, безоговорочное принятие или полное отрицание приводит либо к существенному «урезанию» объекта психологии, «дизъюнктивной» квантификации искусственно отделенных от личности процессов и феноменов, либо к субъективизму и низкой достоверности полученных данных. В связи с этим, обозначим два принципиальных момента, связанных с преодолением бинарной оппозиции «естественнонаучный - гуманитарный идеалы рациональности».

Во-первых, необходимым является переход к такой научной рациональности, которая б органично объединяла в психологическом познании как естественнонаучную, так и гуманитарную исследовательские

традиции (разумеется, с соответствующей рефлексией специфичности объектных и проблемных ниш, релевантных каждой их указанных парадигм). Нацеленность ученного на такое объединение считается одной из важнейших составляющих смысловой сферы личности ученого, живущего в информационном обществе (Г. А. Балл, 2006).

Во-вторых, главным требованием к указанной рациональности является ее направленность на диалектически-творческую разработку противоречий с целью наиболее полного и глубокого познания исследуемого феномена, что, в свою очередь, предполагает использование диалога (содержательного взаимодействия, основанного на логике взаимообогащения и взаиморазвития) и ориентированной на достижение системного синтеза медиации (связывания вместе тезисов, которые в определенных аспектах противоречат друг другу). Продуктивность последней преимущественно зависит от степени разработанности понятийно-терминологического аппарата, задействованного в диалогически-медиационной разработке таких противоречивых содержаний. Речь идет прежде всего о содержательной определенности и четкости используемых при этом по-

нятий, их соответствии требованиям логической релевантности и четкая терминологическая означенность, что при условии последовательности научно-психологического дискурса способствует адекватному отражению в предлагаемых научных моделях существенных качеств исследуемых объектов (Г. А. Балл, 2006).

Таким образом, вырисовывается оптимистическая интегративная перспектива, связанная с преодолением конфликта между указанными парадигмами. Об этом пишет А.В. Юревич: «Новые тенденции в развитии психологической науки дают основание предположить, что она отнюдь не обречена на извечное противостояние естественнонаучной и гуманитарной парадигм, которые при определенном взгляде на психологическую реальность могут выглядеть не только не антагонистичными, но и, в терминах Т. Куна, вполне соизмеримыми друг с другом и друг в друге нуждающимися» (А. В. Юревич, 2008, с. 14). В этой связи, заключает он, «комплексные, многополярные психологические объяснения, в которых нашлось бы место и нейронам, и смыслу жизни, могли бы послужить одним из главных средств преодоления противостояния естественнонаучного и гуманитарного изучения психики» (там же).

Надо учитывать также междисциплинарную ориентацию современной постнеклассической науки. Потребность в получении системных знаний о мире (включая знания о человеке как его составляющей) проявляется во все возрастающем взаимопроникновении теоретико-экспериментальных репрезентаций реальности, сформированных в разных науках. Исходя из этого, междисциплинарная ориентированность исследований приобретает особое значение и для психологии, которая в контексте современной постмодернистской культуры и философии может интегрировать как смежные, внепсихологические, так и собственно внут-рипсихологические знания, становясь одновременно «и деятельностной, и гуманистической, и социокультурной, и исторической, и герменевтической, и феноменологической» (М. С. Гусельцева, 2002, с. 123). Сказанное требует некоторых пояснений.

В последнее время в психологической науке все четче прослеживается тенденция к объединению знаний, накопленных в русле различных теоретических направлений, что создает эпистемологические предпосылки для преодоления разрыва «между основными психологическими теориями и соответствующими пси-

хологическими "империями" (бихевиоризмом, когни-тивизмом, психоанализом и др.), каждая из которых предлагает свой образ психологической реальности, свои правила ее изучения и т.п.» (А. В. Юревич, 2005, с. 18-19). Преодоление подобного разрыва в системе психологического знания А. В. Юревич (2005) связывает с т.н. горизонтальной интеграцией, строящейся на кросс-теоретической основе и предполагающей рассмотрение когнитивных, аффективных и поведенческих компонентов как основных составляющих психического. Путь такого согласования автор усматривает в наложении соответствующих локусов психологической реальности (когнитивных, аффективных, поведенческих) и их объединении в триаду (А. В. Юревич, 2005). На возможность сопряжения разных традиций и подходов указывают и другие авторы (В. А. Янчук, 2012; А. С. Кармин, 2005). В частности, А. С. Кармин пишет, что существующие в современной психологии различные научные направления «не настолько логически строго оформлены в теоретические системы, чтобы можно было их жестко разделять. Они не являются "несоединимыми", по крайней мере в том смысле, что допустимо выделять из них отдельные положения и сочетать их друг с другом. Скажем, теория механизмов

психологической защиты, взятая из психоаналитической психологии, вполне совместима с идеями гуманистической психологии, представления гештальтистов легко согласуются с концепциями когнитивизма» (А. С. Кармин, 2005, с. 84). Таким образом, психологические теории, базирующиеся на альтернативных эпистемологических основаниях, ориентируются на описание «своей» части психологической реальности, не вступая с другими теориями в противоречия, а лишь дополняя и уточняя общенаучную картину. Вследствие такого обращения к возможностям других исследовательских парадигм схватываются те грани исследуемого феномена, которые не схватываемы с позиций других парадиг-мальных координат, расширяются предсказательные и объяснительные возможности определенной психологической теории, находятся дополнительные основания для подтверждения ее универсальности и внешней ва-лидности, что, в конце концов, обеспечивает прогресс психологического познания в целом (В. А. Янчук, 2012).

Углублению таких междисциплинарных связей в значительной степени способствуют, с одной стороны, переход от предметной к проблемной ориентации психологических исследований, а с другой - становление

коммуникативной составляющей методологии психологии, смысл которой заключается «в соотнесении. теорий разного уровня и разных методологических ори-ентаций и подходов» (В. А. Мазилов, 2007, с. 11). Механизм соотнесения разных методологических положений и концепций при разработке психологических проблем должен основываться преимущественно на:

1) осознании «единой глубинной сущности объединяемых концепций, на представлении их как сторон единого целого, описании разных уровней бытия или сознания и т.д.» (Л. Н. Столович, 2000, с. 49);

2) упомянутом выше диалогично-медиационном взаимодействии всех включенных в него элементов, что в данном случае позволяет найти адекватное место для того или иного психологического дискурса в сетевом пространстве научных коммуникаций; 3) сосредоточении смыслов не столько на объекте познания как таковом, сколько на самой познавательной деятельности, ориентированной на идеал достижения рационально обоснованной истины, а так же на обращении «к категории правды, являющейся, в отличие от истины, не столько "значениевым", а "значениево-смысловым" образованием» (Г. А. Балл, 2011, c. 24).

Таким образом, в междисциплинарном исследовании создаются условия для интеграции (в гносеологическом аспекте) научного знания, что проявляется в стремлении к синтезу существующих теорий («моделей, которые описывают отдельные аспекты психической реальности» [М. С. Гусельцева, А. Г. Асмолов, 2007, с. 20]) на основе наведения между ними «концептуальных мостов». При этом онтологическим основанием реализации гносеологического аспекта интегративности является ориентация исследователя на целостное рассмотрение индивида в единстве его соматических, психологических и духовных свойств. Как указывает Г.А. Балл (2009), объективное существование целостного человеческого индивида создает онтологическое основание для системного объединения адекватной информации о нем, полученной разными методами, которые сосредотачивают внимание на разных свойствах этого индивида.

В дополнение к вышесказанному отметим также специфику методического обеспечения психологического исследования. Речь прежде всего идет о неадекватности классической системы логико-эмпирических приемов и операций получения и верификации знания о сложной, изменяющейся и противоречивой природе

объектов, исследуемых современной постнеклассической наукой. В психологии продуктивное изучение таких объектов, которые к тому же имеют выраженные субъектные свойства, требует, на наш взгляд, сочетания номотетического и идеографического методов познания. Т. В. Корнилова пишет: «Современные поиски философского осмысления концепций мира человека на постнеклассической стадии развития науки предполагают необходимость конструирования такого поля научных исследований, где описание и объяснение, установление законов и поиск смыслов, номоте-тический и идеографический подходы выступали бы не в качестве дихотомий, а в качестве рефлексируемых полюсов, к которым ведет та или иная реализуемая в конкретном исследовании методология» (Т. В. Корнилова, 2012, с. 198). При этом установка на индивидуализацию психологического исследования (как это имеет место при использовании идеографической стратегии) в конечном счете должна способствовать переходу от единичного к общему, от случайного к необходимому, от явлений к существенному в них; и, наоборот, осуществляемое в номотетическом исследовании объективное раскрытие закономерностей

должно соотноситься и согласовываться с конкретными индивидуально-вариативными, уникальными случаями, иллюстрироваться ими. Это будет способствовать дополнению, уточнению и углублению научного представления об исследуемом объекте путем раскрытия его единичных, особенных и всеобщих детерминант, и, как следствие, - холистическое и нередуцированное «понимание человека, опосредованное объективным психологическим знанием» (А. Н. Кричевец, 2008, с. 82).

Комплексное использование методов и методик для максимально или оптимально полного охвата значимых (в том числе и трудноформализируемых) разноуровневых параметров исследуемых объектов предполагает обязательное соблюдение требований: 1) адекватности содержания используемых эмпирических методов особенностям исследуемых объектов и целям исследования; 2) наиболее полной экспликации комплекса альтернативных гипотез о предмете исследования, а также корректного применения логических (в том числе и математико-статистических) процедур их фальсификации; 3) четкого и последовательного соблюдения принципов реконструирования (перехода от

феноменологии к описанию недоступных непосредственной эмпирической фиксации проявлений психического) и моделирования (И. О. Александров, Н. Е. Максимова, 2002).

Наконец подчеркнем необходимость преодоления раскола между исследовательской психологией и профессиональной практикой, причины которого видятся, прежде всего, в различиях используемых исследовательской и практической психологией языков, единиц анализа и логик его построения. Вместе с тем, в последнее время отмечается усиление тенденции к разноплановой конвергенции, когнитивному взаимопроникновению практической и академической психологии (Ф. Е. Василюк, 1996; М. С. Гусельцева, 2005; А. В. Юре-вич, 2005 и др.), что, в частности, проявляется в: распространении в исследовательской психологии таких атрибутов практической психологии, как качественный анализ, изучение единичных случаев (casestudy), признание значимости уникального личного опыта (в том числе и психолога-исследователя) в качестве источника психологического знания; адаптации так называемых «больших» теорий, которые стали одним из символов академической психологии, к потребностям практики, с одной стороны, и методологической рефлексии «малых

теорий», рожденных в процессе практической деятельности, - с другой (А. В. Юревич, 2005). Осмысливая магистральные направления интеграции психологического исследования и практики, Ф. Е. Василюк (1996) связывает перспективу их сближения с реализацией психотехнического подхода, принципиальная схема которого - «сознание-практика-культура» - задает контекст действительности человеческой целостности, способствуя введению психологической практики внутрь психологической науки, а науки - внутрь практики. Основным лейтмотивом такого когнитивного сближения, по мнению М. С. Гусельцевой, служит «постнеклассическая рациональность, нацеленная на проблемно-ориентированные исследования, в которых теоретики и практики совместно решают задачи» (М. С. Гусельцева, 2005, с. 15). Особую роль в этой связи А. В. Юревич (2008) отводит фундаментальным технологическим исследованиям, которые, объединяя фундаментальные наработки с практическими технологиями, способствуют снятию противостояния между исследовательской психологией и профессиональной практикой.

Очерченные содержательные аспекты, связанные с выработкой модели интеграции психологического знания, позволяют в общем виде сформулировать принцип интеграции. Данный принцип предполагает осуществление в единой системе научной деятельности межпарадиг-мального и междисциплинарного диалога, целесообразное

сопряжение разнообразных методических подходов и исследовательских стратегий, конструктивное взаимодействие различных фундаментальных и прикладных зна-ний(И. Г. Титов, 2014я).

Заключение

Таким образом, обобщение теоретико-методологических оснований современных философско-психологиче-ских исследований позволило нам сформулировать ряд ключевых для постнеклассической психологии принципов:

• структурно-генетический принцип, который ориентирует исследователя на описание и объяснение психологического феномена как уникального интегрального образования, сложной полисистемной целостности, характеризующейся открытостью и саморазвитием, со сосредоточением внимания на 1) особенностях его структурной организации (степени дифференцированности и уровневой интегрированности компонентов, динамичности координационных, субординационных, генетических, функциональных и др. связей между ними) и упорядочивающих влияниях на нее системообразующего

фактора; 2) сочетании структурно-синхронического изучения объекта с анализом его генетико-диахронических аспектов: описанием механизмов и стадий развития, определением системы его детерминант, раскрытием синергетических эффектов;

• принцип субъектности, который акцентирует внимание на раскрытии содержательно-динамических (мо-тивационно-ценностных, познавательных и регуля-торно-рефлексивных) аспектов взаимодействия человека с миром;

• принцип культурного контекстуализма, предполагающий учет при анализе психических феноменов культурного контекста, раскрытие взаимовлияний и взаимосвязей между порождающими мирами культуры и внутренним миром человека;

• принцип онтологического конструктивизма - создаваемые субъектом ментальные конструкции должны рассматриваться как идеальные модели (знаково-сим-волические репрезентации мира), которые основываются на конвенциональной системе онтологических допущений о реальности, обеспечивая интерпретативно-познавательную и адаптивную функцию;

• принцип интеграции, подчеркивающий, что для адекватного и по возможности всестороннего описания исследуемой реальности необходимо 1) осуществление в единой системе научной деятельности межпа-радигмального и междисциплинарного диалога, конструктивное сочетание накопленных в русле раз-

ных теоретических направлений знаний о ней; 2) комплексное использование разных методических подходов и исследовательских стратегий; 3) объединение фундаментальных наработок с практическими технологиями, способствующее продуктивному взаимодействие между исследовательской психологии и профессиональной практики.

Как нам кажется, описанные принципы и целевые эпистемологические установки дают новые ориентиры в разработке методологических оснований постнеклассической психологии, делая возможным продуктивное решение как теоретических, так и прикладных исследовательских задач.

Литература

Абульханова К.А. О субъекте психической деятельности. Методологические проблемы психологии /

К.А. Абульханова. - М. : Наука, 1973. - 288 с. Александров И.О. Заметки психологов-исследователей о позиции методолога / И.О. Александров, Н.Е. Максимова //

Психологический журнал. - 2002. - Т.23. - №1. - С.123-131. Асмолов А.Г. Психология личности: Учебник / А.Г. Асмолов. - М. : Изд-во МГУ, 1990. - 367 с. Балл Г. 1нтегративно-особиспсний тдхвд у психологи: впорядкування головних понять / Г. Балл // Психолопя i суспшьство. - 2009. - №4. - С.25-53.

Балл Г.А. Нормативный профессиональный идеал ученого / Г.А. Балл // Психологический журнал. - 2011. - Т.32. -№3. - С.17-26.

Балл Г.А. Психология в рациогуманистической перспективе: Избранные психологические труды / Г.А. Балл. - К. : Изд-во Основа, 2006. - 408 с.

Балл Г.О. Система принцитв рацюгумашзму / Г.О. Балл // Психологш i суспшьство. - 2011а. - №4. - С.16-32.

Барабанщиков В.А. Системная организация и развитие психики / В.А. Барабанщиков // Психологический журнал. -2003. - Том 24. - № 1. - С.29-46.

Бергер П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / П. Бергер, Т. Луман. - М. : Медиум, 1995. - 323 с.

Блауберг И.В. Становление и сущность системного подхода / И.В. Блауберг, Э.Г. Юдин. - М. : Наука, 1973. - 270 с.

Богоявленская Д.Б. Интеллектуальная активность как проблема творчества / Д.Б. Богоявленская. - Ростов н/Д. : Изд-во Рост. ун-та, 1983. - 174 с.

Брокмейер Й. Нарратив: проблемы и обещания одной альтернативной парадигмы / Й. Брокмейер, Р. Харре // Вопросы философии. - 2000. - №3. - С.29-42.

Брушлинский А.В. Проблемы психологии субъекта / А.В. Брушлинский. - М. : Институт психологии РАО, 1994. - 109 с.

Буров В.А. Постнеклассическая проблематизация научных онтологий и субъектные детерминанты реальности / В.А. Буров // Проблемы субъектов в постнеклассической науке; препринт под ред. В.И. Аршинова и В.Е. Лепского. - М.: Когито-Центр, 2007. - С.78-88.

Бытие человека в культуре (опыт онтологического подхода) / Быстрицкий Е.К., Козловский В.П., Пролеев С.В., Малахов В.А. ; отв. ред. Е.К. Быстрицкий. - К. : Наукова думка, 1991. - 176 с.

Василюк Ф.Е. Методологический смысл психологического схизиса / Ф.Е. Василюк // Вопросы психологии. - 1996. -№6. - С.25-40.

Гусельцева М.С. Культурно-историческая психология и «вызовы» постмодернизма / М.С. Гусельцева // Вопросы психологии. - 2002. - №3. - С.119-131.

Гусельцева М.С. Методологические кризисы и типы рациональности в психологии/ М.С. Гусельцева // Вопросы психологии. - 2006. - №1. - С.3-15.

Гусельцева М.С. Парадигмы развития в психологии / М.С. Гусельцева, А.Г. Асмолов // Мир психологии. - 2007. - №2. - С.18-31.

Гусельцева М.С. Постнеклассическая рациональность в культурной психологии / М.С. Гусельцева // Психологический

журнал. - 2005. - Том 26. - №6. - С.5-15. Знаков В.В. Психология понимания: Проблемы и перспективы / В.В. Знаков. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2006. - 448 с.

1нтегративно-особистгсний тдхвд у психолопчнш наущ та практищ : монографш / [Г.О. Балл, О.В. Губенко, О.В.

Завгородня та ш.] ; за ред. Г.О. Балла. - Кровоград : 1мекс-ЛТД, 2012. - 206 с. Капрара Дж. Психология личности / Дж. Капрара, Д. Сервон. - СПб. : Питер, 2003. - 640 с.

Кармин А.С. Методологические рассуждения без восклицательного знака / А.С. Кармин // Психология. Журнал

Высшей школы экономики. - 2005. - Т. 2. - №1. - С.78-85. Карпенко З.С. Картографш штегрально! суб'ектноста пост-постмодершстський проект / З.С. Карпенко // Людина.

Суб'ект. Вчинок: Фшософсько-психолопчш студи: за заг. ред. В.О. Татенка. - К. : Лнбщь, 2006. - С.157-175. Келли Дж. А. Теория личности : психология личностных конструктов / Дж. А. Келли. - СПб. : Речь, 2000. - 249 с. Клочко В.Е. Парадигмальная динамика психологической науки как процесс усложнения психологического мышления / В.Е. Клочко // Парадигмы в психологии : науковедческий анализ / Отв. ред. А.Л. Журавлев, Т.В. Корнилова, А.В. Юревич. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - С.106-135. Конопкин О.А. Осознанная саморегуляция как критерий субъектности / О.А. Конопкин // Вопросы психологии. -2008. - №3. - С. 22-34.

Конструктивизм в эпистемологии и науках о человеке (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. - 2008. -№3. - С.3-37.

Корнилова Т.В. Принятие неопределенности как предпосылка развития теоретической психологии / Т.В. Корнилова // Парадигмы в психологии: науковедческий анализ ;отв. ред. А.Л. Журавлев, Т.В. Корнилова, А.В. Юревич. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - С.178-200. Костюк Г.С. Избранные психологические труды / Г.С. Костюк ; под ред. Л.Н. Проколиенко. - М. : Педагогика, 1988. - 304 с.

Кричевец А.Н. Априори психолога и категории психологического понимания / А.Н. Кричевец // Вопросы философии. - 2008. - №6. - С. 82-94.

Крылов В.Ю. Психосинергетика как возможная новая парадигма психологической науки / В.Ю. Крылов // Психологический журнал. - 1998. - Т.19. - №3. - С. 56-62.

Кудрявцев В.Т. Выбор и надситуативность в творческом процессе: опыт логико-психологического анализа проблемы / В.Т. Кудрявцев // Психологический журнал. - 1997. - Т.18. - №1. - С. 16-30.

Лекторский В.А. Объект / В.А. Лекторский // Новая философская энциклопедия: В 4 т. - М. : Мысль, 2010. - Т. III. - С.136.

Лекторский В.А. Кант, радикальный конструктивизм и конструктивный реализм в эпистемологии / В.А. Лекторский // Вопросы философии. - 2005. - №8. - С.11-21.

Лоренц К. Кантовская концепция a priori в свете современной биологии / К. Лоренц // Эволюция. Язык. Познание. -М. : Языки русской культуры, 2000. - С. 15-41.

Мазилов В.А. Методология психологической науки: проблемы и перспективы / В.А. Мазилов // Психология. Журнал Высшей школы экономики. - 2007. - Т.4. - №2. - С.3-21.

Максименко С.Д. Генезис существования личности / С.Д. Максименко. - К. : Издательство ООО "КММ", 2006. - 240 с.

Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте: (психологическая топология пути) / М.К. Мамардашвили. - М. : Ad marginem, 1995. - 547 с.

Марцинковская Т.Д. История и культура как парадигмы психологического знания / Т.Д. Марцинковская // Парадигмы в психологии: науковедческий анализ ; отв. ред. А.Л. Журавлев, Т.В. Корнилова, А.В. Юревич. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2012. - С.240-257.

Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы / А. Маслоу. - М. : Смысл, 1999. - 425 с.

Моросанова В.И. Самосознание и саморегуляция поведения / В.И. Моросанова, Е.А. Аронова. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. - 213 с.

Основи психосемантики (за наративними технолопями) / Чепелева Н.В., Смульсон М.Л., Шиловська О.М., Гуцол С.Ю.; за заг. ред. Чепелево! Н.В. - К. : Главник, 2008. - 192 с.

Петренко В.Ф. Конструктивизм как новая парадигма в науках о человеке / В.Ф. Петренко // Вопросы философии. -2011. - №6. - С.75-81.

Принцип системности в психологических исследованиях ; под ред. Д.Н. Завалишиной, В.А. Барабанщикова. - М. : Наука, 1990. - 184 с.

Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир / С.Л. Рубинштейн - СПб. : Питер, 2003. - 512 с.

Садовский В.Н. Основания общей теории систем / В.Н. Садовский. - М. : Наука, 1974. - 279 с.

Селиванов В.В. Свойства субъекта и его жизненный цикл / В.В. Селиванов // Психология индивидуального и группового субъекта ; под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. - М. : ПЕР СЭ, 2002. - С. 310-328.

Слободчиков В.И. Основы психологической антропологии. Психология человека: Введение в психологию субъективности: учебное пособие для вузов / В.И. Слободчиков, Е.И. Исаев. - М. : Школа-Пресс, 1995. - 384 с.

Смульсон М.Л. Психолог1я штелекту: монограф1я / М.Л. Смульсон. - К. : Нора-Друк, 2003. - 298 с.

Степин В.С. Теоретическое знание : Структура, историческая эволюция / В.С. Степин. - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - 743 с.

Столович Л.Н. О «системном плюрализме» в философии / Л.Н. Столович // Вопросы философии - 2000. - №9. - С.45-56.

Татенко В.О. Суб'ектно-вчинкова парадигма в сучаснш психологи / В.О. Татенко // Людина. Суб'ект. Вчинок: Фшософсько-психолопчш студи ; за заг. ред. В.О. Татенка. - К. : Либщь, 2006. - С.316-356.

Титов И.Г. Принцип интеграции в постнеклассической психологии / И.Г. Титов // Естественно-научный подход в психологии ; отв. ред. В.А. Барабанщиков. - М. : Изд-во «Институт психологии РАН», 2014. - С.69-74.

Титов И.Г. Принцип субъектности в постнеклассической психологии // Человек, субъект, личность в современной психологии. Материалы Международной конференции, посвященной 80-летию А.В. Брушлинского. Том 1. / И.Г. Титов ; отв. ред. А.Л. Журавлев, Е.А. Сергиенко. - М. : Изд-во «Институт психологи РАН», 2013. - С.162-165.

Тгтов 1.Г. До обгрунтування структурно-Генетичного принципу у постнекласичнш психологи / 1.Г. Тгтов // Психолог1я i особистасть. - 2014а. - №1(5). - С.45-66.

Тгтов 1.Г. Принцип культурного контекстуалiзму у постнекласичнш психологи особистосп / 1.Г. Тгтов // Особистють у прост^ культури: Матерiали V Мгжнародного науково-практичного симт^уму 27 червня 2013 р. ; за ред. Г.О. Балла, О.Б. Бовть, В.О. Медшцева. - Севастополь : Рiбест, 2013. - С.162-166.

Тгтов 1.Г. Психолопчш вимiри суб'ектносл особистостi / 1.Г. TiTOB // Проблеми загально! та педагопчно! психологи. 36iprnK наукових праць 1нституту психологи iM. Г.С. Костюка НАПН Укра!ни ; за ред. С.Д. Максименка. T.XII. част. 5 - К., 2010. - С. 313-321.

Труфанова Е.О. Конструктивистский подход к Я / Е.О. Труфанова // Философские науки. - 2008. - №3. - С.57-70.

Уемов А.И. Системный подход и общая теория систем / А.И. Уемов. - М. : Мысль, 1978. - 272 с.

Улановский А.М. Конструктивизм, радикальный конструктивизм, социальный конструктивизм : мир как интерпретация / А.М. Улановский // Вопросы психологии. - 2009. - №2. - С.35-45.

Франкл В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. - М. : Прогресс, 1990. - 366 с.

Холодная М.А. Когнитивные стили. О природе индивидуального ума / М.А. Холодная. - М. : Питер, 2004. - 384 с.

Чепелева Н.В. Методологические основы исследования личности в контексте постнеклассической психологии / Н.В. Чепелева // Актуальш проблеми психологи : Психолопчна герменевтика / За ред. Н.В. Чепелево!. - К. : ДП «1нформацшно-аналгшчне агентство», 2010. - Т.2, вип. 6. - С.15-24.

Чуприкова Н.И. Умственное развитие: Принцип дифференциации / Н.И. Чуприкова. - СПб.: Питер, 2007. - 446 с.

Юревич А.В. Интеграция психологии: утопия или реальность? / А.В. Юревич // Вопросы психологии. - 2005. - №3. -С.16-28.

Юревич А.В. Перспективы парадигмального синтеза / А.В. Юревич // Вопросы психологии. - 2008. - №1. - С.3-15.

Янчук В.А. Межпарадигмальный диалог как ресурс углубления понимания психологической феноменологии: социокультурно-интердетерминистская диалогическая перспектива / В.А. Янчук // Психологический журнал. - 2012. - №1-2. - С.4-17.

Healy, P. Toward an integrative, pluralistic psychology: On the hermeneutico-dialogical conditions of the possibility for overcoming fragmentation.// New Ideas in Psychology, 2012, 30, 271-280.

Titow, I. Psychologische Dimensionen der Subjektität der Persönlichkeit [Електронний ресурс]/ I. Titow // IZZP. - 2011. -№1: режим доступу: http://www.izpp.de/fileadmin/user_upload/Ausgabe_4_1-2011/05_1-2011_Titow.pdf.

Titov, I. The Principle of Ontological Constructivism in Postnonclassical Psychology / I. Titov // IZPP. - 2015. - №2 / Режим доступу: http://www.izpp.de/fileadmin/user_upload/Ausgabe_2_2015/Titov_IZPP_2_2015.pdf

1.Г. Timoe

Принципи постнекласично! психологи

Анотац1я. У статт на основ! розгляду концептуальних засад постнекласично! психологи змктовно розкриваються i'i' основш теоретико-методолоичш принципи: структурно-генетичний, суб'ектност1, культурного контекстуал1зму, онтолопчного конструктив1зму та ¡нтеграци.

Ключовг слова: постнекласична психолопя, структурно-генетичний принцип, принцип, суб'ектноси, принцип культурного контекстуал1зму, принцип онтолопчного конструктив1зму, принцип ¡нтеграци.

I. Titov

Principles of postnonclassical psychology

Annoyayuon. The transformation of psychological science at postnonclassical stage of its development demands theoretical and methodological reflection of the conceptual grounds of psychology. In this article, we have attempted to outline the most significant principles regarded to postnonclassical psychology such as 1) structural-genetic principle; 2) principle of subject (personal agency); 3) principle of orientation on cultural context; 4) principle of ontological constructivism; 5) principle of integration.

Keywords: postnonclassical psychology, structural-genetic principle, principle of subject (personal agency), principle of orientation on cultural context, principle of ontological constructivism, principle of integration.