CC BY
71
13. coupland, N. Discourse and Lifespan Identity [Text] / N. Coupland, J.F. Nussbaum. - London : Sage, 1993.
14. Geertz, c. From the native’s point of view: on the nature of anthropological understanding [Text] / C. Geertz // Interpretative Social Science / ed. by P. Rab-inow, W.M. Sullivan. - Berkeley, CA : University of California Press, 1979.
15. Gubrium, J. F., Institutional Selves: Troubled Identities in a Postmodern World [Text] / J.F. Gubrium, J.A. Holstein. - Oxford : Oxford University Press, 2001.
16. Harre, R. The Singular Self: An Introduction to the Psychology of Personhood [Text] / R. Harre. - London : Sage, 1998.
17. Hartveldt, P. Pragmatic aspects of Coherence in Discourse [Text] / P. Hartveldt. - Groningen : Rijksuni-versität, 1987.
18. Lecourt, D. Identity Matters: Schooling the Student Body in Academic Discourse [Text] / D. Lecourt. -N.Y. : State University of New York Press, 2004.
19. Matoesian, G. M. Law and the Language of Identity: Discourse in the William Kennedy Smith Rape Trial [Text] / G.M. Matoesian. - Oxford : Oxford University Press, 2001.
20. Michael, M. Constructing Identities: The Social, the Nonhuman and Change [Text] / M. Michael. - London : Sage, 1996.
21. Swales, J. Genre Analysis: English in Academic and Research Settings [Text] / J. Swales. - Cambridge : Cambridge University Press, 1990.
22. Tracy, K. Everyday Talk: Building and Reflecting Identities [Text] / K. Tracy. - N. Y. : Guilford Press, 2002.
23. Tracy, K. The Identity Work of Questioning in Intellectual Discussion [Text] / K. Tracy, J. Naughton // Discourse Studies. Volume 5 / ed. by Dijk T.A.van. -London: Sage, 2007. - P. 184-207.
24. Wodak, R. The Discursive Construction of National Identity [Text] / R. Wodak, R. de Cillia, M. Reisigl, K.
Liebhart. - Edinburgh : Edinburgh University Press, 1999.
25. Zimmerman, D. H. Identity, context and interaction
[Text] / D.H. Zimmerman // Identities in Talk / ed.by C. Antaki, S. Widdicombe. - London : Sage, 1998.
Список источников примеров
1. Алексеев, С.Т. Долина смерти [Текст] / С.Т Алексеев. - М. : Олма-Пресс, 2007.
2. Brockway, С. My Dearest Enemy [Электронный ресурс] / C. Brockway. - N.Y. : Dell Publishing, 1998.
3. British National Corpus [Электронный ресурс] // http://sara.natcorp.ok.ak.uk/ (дата обращения 12.02.08).
4. Lee, M. Fugitive Bride [Электронный ресурс] / M. Lee. - N.Y. : Dell Publishing, 1998.
5. Maugham, W.S. The Fall of Edward Barnard [Текст] / W. S. Maugham // Sixty-five Short Stories by Maugham W. S. - London : Heinemann/Octopus, 1988. - P. 4061.
6. Sheldon, S. Nothing Lasts Forever [Text] / S. Sheldon.
- N.Y : William Marrow, 1994.
УДК 821 (7COE).09 ББК 84.3 (7COE)
Н. В. Морженкова
принципы автобиографического моделирования в «автобиографии алис б. токлас» г. стайн
Статья посвящена анализу принципов автобиографического моделирования в «Автобиографии Алис Б. Токлас» американской модернистки Г. Стайн. Автор рассматривает способы травестирования жанровых составляющих традиционной реалистической биографии. В работе исследуются субъектная организация текста и способы реализации сложной игры с различными субъектными позициями, в результате которой возникает «фикционализация» автобиографического нарратива.
Ключевые слова: автобиография; игра с первичными речевыми жанрами; жанровое ожидание; пародийная игра с автобиографическим нарративом
N. V Morzhenkova
THE CONSTRUCTION OF THE AUTOBIOGRAPHICAL NARRATIVE IN GERTRUDE STEIN’S «THE AUTOBIOGRAPHY OF ALICE B. TOKLAS»
The article examines the relationship between autobiography, narrative discourse, and the self in Gertrude Stein s «The Autobiography of Alice B. Toklas». The article explores how the writer «hides» her life-story in the fictitious autobiography much based on the form and structure of the subject’s narrative style. The paper reveals how the novel parodies the canon of a traditional autobiography by playing games with the identity of the narrative.
Key words: autobiography; speech genres; genre expectation; parodying the identity of the narrative
Гертруду Стайн называют «первой леди европейского авангарда». Однако этот литературный «титул» парадоксально контрастирует с тем фактом, что самое читаемое произведение писательницы, принесшее ей известность и первые гонорары, на первый взгляд значительно отличается от других стайнов-ских текстов своей «читабельностью» и пониженным градусом экспериментальности. В контексте «тёмного», закрытого для обыденного читательского восприятия творчества Г Стайн «Автобиография Алис Б. Токлас» (The Autobiography of Alice B. Toklas, 1932) традиционно определяется как своеобразная уступка ожиданиям массового читателя, желающего развлечься чтением занимательных историй из жизни знаменитостей [Stein, 1990]. Действительно, «Автобиография» написана простым языком и не производит ни малейшего эффекта смысловой затемнённости. Будучи коллекционером современной живописи и хозяйкой салона, являвшегося центром литературнохудожественной жизни Парижа, Гертруда Стайн, в круг общения которой входили Пабло Пикассо, Анри Матисс, Гийом Аполлинер, Мари Лорансен, Хуан Грис, Жан Кокто, Эрнест Хемингуэй, хорошо подходила на роль автора мемуаров, изобилующих кулуарными анекдотами из жизни богемы. Однако если не рассматривать всерьёз версию о заигрывании уставшей от непризнанности авангар-дистки Стайн с широкой читательской аудиторией, внимание которой она завоевывает, отказавшись в «Автобиографии» от нарочитой экспериментальной заумности, остаётся вопрос -с какой целью создавалась эта книга. По мнению Н. А. Анастасьева, основная задача, которую решает Стайн в «Автобиографии», схожа с задачами её лекции, прочитанной перед сту-
дентами Оксфорда и Кембриджа, и определяется стремлением объяснить суть своего творчества, опровергнув закрепившееся представление о непроницаемости своего письма [Ана-стасьев, 2007]. Как отмечает Х. Ленарт-Ченг, успех «Автобиографии» во многом изменил отношение читателей к творчеству Стайн в целом [Lenart Cheng, 2003]. Вслед за «Автобиографией» начали печататься все ранее написанные, но не нашедшие издателя произведения писательницы.
Но, если рассмотреть «Автобиографию» как часть всего авторского макротекста, становится очевидным, что эти стайновские мемуары, написанные от лица её компаньонки Алис Б. Токлас, демонстрируют не столько расхождения, сколько схождения с другими текстами Стайн. В данной статье предпринимается попытка ответить на вопрос, как магистральные линии стайновской поэтики реализуются в произведении, которое традиционно рассматривается как своеобразное литературное ренегатство автора, отступившего в угоду публике от основных принципов своего художественного видения.
В первую очередь обращает на себя внимание субъектная организация текста, демонстрирующая сложное пересечение плана повествователя с авторским и геройным планами. Сложная игра с различными субъектными позициями контрастирует с видимой незамысловатостью повествования. Формально передавая инициативу рассказывания Алис Б. Токлас, Стайн не столько припоминает прожитое, завершая его, как даёт пародийный образ необычной жизни гения (так писательница именует себя в тексте «Автобиографии») через призму «простого» сознания. Подобный нарочитый зазор между традиционным и новатор-
ским, сакральным и профанным очень характерен для стайновских текстов. В. Михайлин справедливо замечает, что образ повествователя, складывающийся у читателя после первых трёх страниц текста, - это образ «простой женщины с полудетским, но по-взрослому “тугим” мышлением», перекликающийся с женскими образами из стайновской повести «Три жизни», написанной под влиянием «Простой души» Флобера, переводом которой занималась Стайн [Михайлин, 2002, с. 278]. Значимо, что сама писательница сближает «Автобиографию» с повестью «Три жизни» при помощи автоцитирования [Stein, 2000]. Вариации повторяющихся фраз-рефренов из повести (Anna led an arduous and troubled life; Miss Mathilda was the great romance of Anna ’s life) мелькают в рассказе повествователя «Автобиографии» (We led a very busy life; Cezannes was the great romance of Vollard’s life). Таким образом, размываются границы между художественным текстом и текстом, воспринимаемым в силу своей жанровой природы как документальный.
литературным прототипом «простых» стай-новских героинь послужила флоберовская служанка Обэнов - Фелиситэ [Флобер, 2008]. Очевидно, что именно стайновская практика перевода Флобера (подразумевающая пристальное вчитывание в текст) во многом определила основной вектор её художественных поисков. Как замечает М.М. Бахтин, у Флобера, сына ветеринара, обращающегося к проблеме «простого сердца», есть правильное углублённое понимание «элементарного бытия» с его невинностью, простотой и святостью как иного пути мышления о мире, для которого «всё близко и всё родное» [Бахтин, 1996, с. 132]. Очевидно, что, как и Флобер, Стайн хорошо чувствует, что животные, дети, простые люди в их «святой» незамысловатости раскрывают возможность совершенно иной жизни. Привлекает внимание то, что в «Автобиографии» достаточно много внимания уделяется описанию различной прислуги. Не раз писательница пробовала работать в духе стилизации под детскую книжку (например, «To Do: A Book of Alphabets and Birthdays»), что неизбежно предполагает обращение к детскому сознанию. В этом контексте интересным кажется и то, что Гертруда Стайн всегда держала собак, называя их одним и тем же именем «Basket» (корзина). В странном на первый взгляд
однообразии нельзя не заметить стайновское отношение к собаке как к неиндивидуализи-рованному, невыделенному из мира существу В самой собачьей кличке «Basket» угадывается французское bête, латинское bestia (зверь) и английское ask (спрашивать, просить). Кличка стайновских собак актуализирует это элементарное существование зверя, просящего ласки. Кстати, в «Автобиографии» в нижерасс-матриваемом анекдотическом эпизоде обращает на себя внимание глагол beg (I have often begged her to be born in California), маркирующий просьбу Токлас изменить место рождения Стайн, как вопрошание «простого сердца». Здесь следует иметь в виду наличие у этого глагола «собачьей» семантики (beg - просить, умолять; служить (о собаке), стоять на задних лапах).
Ещё будучи студенткой коллежда Радклифф, стайн занималась экспериментами по исследованию автоматического письма (automatic writing). Очевидно, что этот интерес к первичным изначальным рефлекторным механизмам работы человеческого сознания, к элементарным аспектам жизни она из своих научных изысканий перенесла в область литературы. Слова automatic writing и automobile, упоминаемые, кстати, и в тексте «Автобиографии», обращают на себя внимание в контексте индивидуальной авторской мифологии. Будучи хорошим водителем, сама Стайн много ездила на машине. Говоря о том, что событийность с её казуальностью искажает истинную суть жизни, Стайн прибегает к «авто»метафоре [Stein, 1971, с. 102]. Автомобиль приводится в движение невидимым снаружи мотором. Истинная задача художника заключается не в описании того, куда движется машина, а в пристальном внимании к движению внутри мотора, который и заставляет автомобиль двигаться. Человек вписан в жизнь не благодаря событиям, которые есть лишь иллюзия существования и движения. Очевидно, что слова autobiography, automatic writing и automobile для Стайн объединяются в ряд смысловой доминантой «чистого» движения (самодвижения). В этом контексте автобиография оказывается самопишу-щейся жизнью, в её неотделённости слова от бытия, писания и проживания. С точки зрения этой перспективы, понятным становится название другого автобиографического текста Стайн «Everybody’s Autobiograthy». Это само-
пишушаяся жизнь, в её изначальном элементарном надличностном измерении, независимая от превратностей индивидуальной судьбы и не знающая никакой дистанцированности от мира.
Глубоко не случайно, что именно перевод «Простого сердца» Флобера, с его особым пониманием «первофеномена жизни» (М.М. Бахтин), побудил Стайн приняться за первое серьёзное произведение, повесть «Три жизни», в основе которой лежит попытка показать, как работает иной, архаичный, тип мышления, идущий, по мысли М.М. Бахтина, «по совершенно иным и вовсе не параллельным с нашими путям». Индивидуальность, отклонившаяся от нормы, отпавшая от первичной модели жизни, Стайн как автора никогда не интересовала. В «Автобиографии» она пишет: «She always says she dislikes the abnormal, it is so obvious. She says the normal is so much more simply complicated and interesting» [Stein, 1999, с. 83]. Стайновское экспериментальное письмо в «Трёх жизнях» во многом основывается на игре с устным просторечным дискурсом, с характерной для него экспрессивной избыточностью. Тавтологичная структура стайновского текста вскрывает саму структуру «наивного» сознания героинь, структуру их мышления, канву их бытия. Но при всех чертах просторечия авторского слова мы не можем не ощущать, что это лишь экспериментальная «игра» с первичными внелитературными жанрами. Работая с просторечными и разговорными формами, Стайн утрирует и типизирует их.
В «Автобиографии» Стайн наблюдается аналогичная игра с «простым» усреднённым сознанием и первичными речевыми жанрами. Причём порой складывается впечатление, что последние начинают «перекрывать» вторичный литературный жанр автобиографии. Повествователь, в своей дамской говорливости, словно не всегда справляется с задачей написания литературной автобиографии. Обращает на себя внимание контраст между хронологической маркированностью глав, названия которых содержат даты, и «неорганизованностью» повествования, в котором воспоминания часто наплывают одно на другое без мотивированной взаимосвязи. Так, четвёртая глава начинается с рассказа Токлас о том, как она перебралась жить в квартиру Стайн, работавшей в ту пору над «Становлением американ-
цев» и занимавшейся исправлением корректур повести «Три жизни». Повествователь говорит о своей помощи Стайн в исправлении корректур, а затем внезапно в следующем абзаце переключается в совсем иной временной и повествовательный регистр, сообщая о том, что Гертруда Стайн родилась в Аллегейни, в штате Пенсильвания. Затем Токлас рассказывает о том, что Стайн предпочитает читать на английском, а не на французском языке. Далее повествователь передаёт в форме прямой речи размышления Стайн о значимости английского языка для её художественного видения, а затем вдруг вновь упоминает о том, что Стайн родилась в Аллегейни, в штате Пенсильвания, и здесь уже даёт семейную историю писательницы. Интересно, что в процессе этого сумбурного наращивания эпизодов происходит постоянное смешение описания действительно важных событий и потока «мелочей». Складывается впечатление спонтанно возникающего рассказа, по ходу которого повествователь не отделяет переломные жизненные события от нагромождения «ненужных» воспоминаний. Словно назвав главы в духе традиционной реалистической биографии с её претензией на точность и объективность, повествователь не в состоянии выдержать задаваемый заглавиями жанровый канон, пускаясь в безудержную болтовню.
С одной стороны, высокая концентрация лексем из семантического поля слова память (if my memory is correct; my early memories of; remember; remind; refresh my memory), являющихся жанровым словом автобиографии, придаёт повествованию статус действительно бывших историй, свидетелем которых явился рассказчик. С другой стороны, постепенно закрадывается сомнение в способности повествователя достоверно излагать события. Наряду с лексическим рядом памяти, в повествовании наличествуют и единицы с семантикой утраты памяти, забвения (don t remember; forget; the only other thing she remembers; difficult to think back). Ставят под сомнение достоверность этого мемуарного нарратива и многочисленные ошибки и искажения фактов. В. Михайлин отмечает, что повествователь путается даже в названиях текстов самой гертруды Стайн («Меланкта Херберт» вместо «Ме-ланкты», «Композиция и объяснение» вместо «Композиции как объяснения»), а вто-
рая глава «начинается с откровенной дезинформации» [Михайлин, 2002, с. 283]. Отметим, что в самом тексте автобиографии повествователь мимоходом упоминает о своей наклонности подтасовывать факты. Так, за объективной констатацией места рождения Стайн (Gertrude Stein was born in Allegheny, Pennsylvania) вдруг следует неожиданное предложение повествователя изменить этот биографический факт [Stein, 1999, с. 69] . Причём основанием для этой трансформации объявляется привязанность самой Токлас к Калифорнии. интересно, что с точки зрения здравого смысла нелепо как желание Токлас изменить место рождения писательницы, так и заявление самой Стайн, оправдывающей свой отказ не менее неожиданным образом. На страницах книги Стайн говорит, что в противном случае она лишилась бы удовольствия наблюдать, как при заполнении официальных бумаг представители французских властей пытались написать название города Аллегейни и штата Пенсильвания. Образцовое начало, топос традиционной биографии, в которой жизнь предстает как линейное движение от рождения к смерти, в следующем предложении оборачивается иронической контрстилизацией. За этим игриво легкомысленным отношением к объективности и своеобразным неуважением к серьёзности и неоспоримости фактографичности прочитывается основная проблема стайновско-го творчества - проблема зыбкости идентичности и иллюзорности достоверности. Не случайно в «Автобиографии» неоднократно описываются различные курьёзные случаи, связанные с получением Стайн и Токлас документов, удостоверяющих их личности. Так, сама процедура идентификации личности для получения высланных из Америки денег через приём остранения даётся как комическое событие. В по-детски «свежем» сознании повествователя логически не связанные действия -взвешивание, измерение роста и выдача денег
- выстраиваются в единую цепочку, и тем самым вскрывается абсурдность этой официальной процедуры. (We went to get it. We were each one put on the scale and our heights measured and then they gave the money to us) [Stein, 1990, с. 154]. Смысловая разнонаправленность этих действий усиливается через синтаксическую однородность и повтор союза and. Для повествователя обычные логические связи оказы-
ваются, с точки зрения его наивного сознания, недействительными. Причём через особую языковую точку зрения автор и читателя заставляет признать эту абсурдность. В этом непонимании «простодушного» повествователя, не верящего в зафиксированность мира в неизменных истинах (даже место рождения можно изменить), ощутима авторская насмешка над объективной концепцией идентичности, строящейся на постоянном равенстве человека самому себе. В рамках этой концепции человеку отказано в любом приращении, даже телесном; поправившись, получатель денег не пройдёт контрольное взвешивание, удостоверяющее его соответствие параметрам, указанным в паспорте. В этом контексте интересно вспомнить рассказ Хармса про сбрившего бороду Антона Антоновича, которого перестали узнавать:
Да как же так, - говорил Антон Антонович, - ведь, это я, Антон Антонович. Только я себе бороду сбрил. Ну да! - говорили знакомые. - У Антона Антоновича была борода, а у вас ее нету. Я вам говорю, что и у меня раньше была борода, да я ее сбрил», - говорил Антон Антонович. Мало ли у кого раньше борода была! - говорили знакомые [Хармс, 1993, с. 135]. Даже малейшие телесные трансформации ведут к утрате не знающей становления идентичности.
Значимо само обращение Стайн к жанру автобиографии, ключевым жанровым показателем которой является конструирование авторской идентичности. Пародируя жанровые составляющие традиционной реалистической биографии XIX века, она вскрывает иллюзорность претензии на достоверность и наивность веры в объективность факта. Для стайн идентичность принципиально амбивалентна и подразумевает как статичное ядро личности, так и непрекращающееся становление, как повтор, так и изменение, как внешний, так и внутренний модус, как «я для себя» существование, так и существование «я для другого».
Играя с простодушным читательским ожиданием увидеть знаменитостей такими, какие они есть на самом деле, в конце книги стайн раскрывает мистификацию с авторством, фактически объявляя, что автобиографизм её книги - это литературный приём, а сама «Автобиография» настолько же подлинна, насколько подлинна автобиография Робинзона Крузо.
Автобиография вдруг оборачивается романом (точнее романным образом автобиографии), а самым подлинным способом изобразить человеческую идентичность в её незавершенности оказывается романное изображение человека в его тесном контакте с жизнью. Нельзя не заметить, что, с точки зрения романной перспективы, у Алис Токлас действительно много общего с Робинзоном. Обращает на себя внимание как сама ситуация
- средний обычный человек в исключительных обстоятельствах (необитаемый остров Робинзона, литературно-художественный салон Стайн, где собираются гении), так и усреднённый обыденный язык описания. Робинзон не описывает красоты экзотического острова, который интересует его чисто с деловой точки зрения. Токлас не вдаётся в описания художественной стороны картин, которые она видит на выставках и в доме Стайн, зато сообщает их стоимость и обстоятельства приобретения. Как и Робинзон, Токлас своеобразный трикстер, свободно перемещающийся между разными мирами, преодолевая не только географические пространства, перебравшись из Америки в Европу, но и пространства социокультурные, переместившись из буржуазного профанного мира в элитарный мир богемы, с культурной периферии в самый центр (и в прямом, и в метафорическом смысле) современного искусства. Сама Токлас в этой ситуации выполняет роль посредника между этими двумя мирами, постоянно снуя между профан-ным и сакральным измерениями. Она вытирает пыль с произведений искусства, утверждая, что лишь таким образом можно постичь истинную красоту творения. Она вычитывает корректуры и печатает на машинке рукописные тексты Стайн, заявляя, что лишь так можно проникнуть в суть произведения. Она вышивает картины пикассо на ковриках для стульев, переводя их из сферы высокого искусства в сферу быта, и «сидит с жёнами гениев», в то время как Стайн общается с самими гениями. Именно Токлас как «простая душа» осуществляет фамильярный контакт с разными полюсами жизни.
Интересно, что само имя Алис (Alice B. Toklas), созвучное английскому глаголу talk (говорить, разговаривать, вести беседу), словно указывает на разговорность бытового рассказа как основной стилевой регистр текста. при-
нимая во внимание любовь Стайн к анаграммам, в самом названии книги «The Autobiography of Alice B. Toklas» можно усмотреть своеобразное игривое сетование автора на то, что автобиография «увы рассказана» в таком виде (Autobiography of alas be talk as). Автор словно уже в самом названии сожалеет о несоответствии текста жанровым принципам автобиографии. Говоря о правомерности такого прочтения, следует иметь в виду, что, во-первых, alas действительно стайновское слово (тут же вспоминается знаменитое Alas! Pigeons in the grass). Во-вторых, Стайн часто экспериментировала с именем компаньонки, зашифровывая его в своих текстах. Интерпретируя возможную семантику фамилии Токлас в контексте автобиографии, В. Михайлин усматривает параллели со словом talkless (немой) и указывает, что Алис, попавшей в мир парижской богемы, нечего сказать, и она оказывается бессловесной. Очевидно всё же, что писательнице интересна не немая, а говорящая Алис, в стилистической зоне которой и разворачивается стайновский эксперимент с биографическим нарративом.
Библиографический список
1. Анастасьев, Н.А. Книги не для чтения (Гертруда Стайн) [Текст] / Н.А. Анастасьев // Вопросы литературы. - 2007. - №1. - С. 250-289.
2. Бахтин, М. М. О Флобере [Text] / М.М Бахтин // Собрание сочинений. Работы 1940-х - начала 1960-х годов : в 7 т. - М. : Русские словари. 1996. - Том 5.
- С. 130-137.
3. Михайлин, В. Автопортрет Алисы в Зазеркалье [Текст] // В. Михайлин // Новое литературное обозрение. - 2002, № 56. - С. 274-295.
4. Флобер, Г. Госпожа Бовари. Саламбо. Простая душа [Текст] / Г. Флобер. - М. : Дрофа, 2008.
5. Хармс, Д. Меня называют капуцином. Некоторые произведения Даниила Ивановича Хармса [Текст] / Д. Хармс . - М. : Каравенто : Пикмент, 1993. - С. 135.
6. Lenart-Cheng, H. Autobiography as Advertisement: Why Do Gertrude Stein’s Sentences Get Under Our Skin? [Text] / H. Lenart-Cheng // New Literary History. Winter 2003; Vol.34, 1. - The Johns Hopkins University Press. - P. 117-132.
7. Stein, G. Portraits and Repetition [Text] / G. Stein // Writings and Lectures 1909-1945. - Baltimore : Penguin Books, 1971. - P. 99-125.
8. Stein, G. The Autobiography of Alice B. Toklas [Text] / G. Stein. - New York : Vintage Books. A Division of Random House, Inc., 1990.
9. Stein, G. Three Lives [Text] / G. Stein. - Boston : Bedford, 2000.
