CC BY
359
О. В. Ключинская
ПРИНЦИП ЦИКЛИЧЕСКОГО ПОСТРОЕНИЯ СБОРНИКА О. ЕРМАКОВА «АФГАНСКИЕ РАССКАЗЫ»
Для современной военной прозы характерно объединение рассказов на основе циклизации. Таковы, например, «Афганские рассказы» О. Ермакова, цикл рассказов-зарисовок «Десять серий о войне» А. Бабченко, «Чеченские рассказы» А. Карасева и др.
В цикл «Афганские рассказы»1 (1989) Ермакова входят 6 рассказов: «Весенняя прогулка», «Н-ская часть провела учения», «Зимой в Афганистане», «Марс и солдат», «Пир на берегу фиолетовой реки» и «Занесенный снегом дом». Эти рассказы объединены общей темой войны. Как отмечают критики, рассказы Ермакова объединяет образ «сквозного героя» и «единый сюжет»2 —уход на войну и возвращение, бесконечное, к потерянной гармонии, или возвращение «в цинковом гробу».
Цикл «Афганские рассказы» открывает произведение «Весенняя прогулка». Ермаков описывает мир природы, которым живет главный герой, его прогулку в лес и внутренние переживания перед отъездом в армию. Рассказ строится на контрасте: мир природы — мир войны. В нем нет изображения военных событий, но война присутствует как будто в будущем времени — героев во время прогулки сопровождают неясные тревожные предчувствия, природные знаки: змея, хищная птица, гроза.
Ермаков не дает прямой портретной характеристики главного героя, только по отдельным деталям можно составить общий портрет: «Парень в потертой и замасленной замшевой кепке ехал чуть впереди, он был проводником <... > посматривал через плечо на спутницу <... > растягивал толстые губы, и она улыбалась в ответ»3. Имя главного героя мы узнаем только в разговоре с девушкой, который является кульминационным в рассказе: «Куда захотят, туда и пошлют служить. Могут отправить... на эту войну. Могут, Витя? Он пожал плечами... Он забыл об этой войне. Как-то совсем забыл. Газеты о ней говорят невнятно, сквозь зубы. Не поймешь, русские то ли воюют там, то ли деревья сажают и детские сады строят»4. В таком отношении героя к войне Ермаков дает представление о скрытом характере войны в Афганистане, поднимает проблему «спрятанной» войны, которая будет развиваться во всех последующих рассказах цикла.
Автор обнаруживает богатый внутренний мир своего героя, для которого война губительна. Герой очень бережно относится к природе, когда-то он даже утопил ружье, которое сначала купил для самообороны. Он понимает, что в мире природы нет нужды в оружии, для него образ ружья и образ мира несовместимы. Ермаков с помощью противопоставленного главному герою образа героя-одноклассника показывает другое отношение к природе — потребительское. Автор затрагивает проблему человечности и неприятия войны юношей, обладающим высокими нравственными качествами.
Образ «безымянной» (по тексту) девушки оказывается образом собирательным: она — та, которая провожает солдата в армию, она — единственная и она — одна из мно-
© О. В. Ключинская, 2009
гих, поэтому автор не называет ее имени. Образ женщины является главным в первом и в последнем рассказах цикла. Он опоясывает все метаповествование цикла неким невидимым кольцом. Ее образ становится эпицентром, куда стремится вернуться герой.
Весь рассказ построен на противопоставлении мирного природного существования и войны, живой души юноши и смерти в душе прошедшего войну солдата. Это противопоставление интуитивно в рассказе, оно лишь угадывается. Но другие произведения цикла подтверждают, что о благополучном возвращении домой после войны можно забыть.
В рассказе «Н-ская часть провела учения» Ермаков изображает события афганской войны, где рота солдат воюет с мятежниками. События этого рассказа передают эпизоды непосредственно боя, военных действий. Непрописанное название произведения указывает, с одной стороны, на элемент обобщенности и универсальности изображаемых событий, с другой, на некий «потаенный» характер войны в Афганистане, которую вело советское государство. В авторской сноске к заглавию «Н-ская часть провела учения» писатель говорит о том, что «так в советской прессе, по требованию цензуры сообщалось о боях в Афганистане»5. Проблема скрытой войны возникает непосредственно с первых слов.
Рассказ открывается описанием штурма гор, и все, что описывается, «существует как бы само по себе, и носителя речи при непосредственном восприятии текста мы не замечаем»6. Такой «растворенный в тексте» повествователь характерен для художественной манеры Ермакова. Автор перечисляет военную технику, констатирует смену дня и ночи, указывает на действия солдат, тем самым создавая эффект динамики, смены действия, в чем критик Г. Шварц видит стиль «военного репортажа»7.
В композиционной структуре рассказа можно выделить два кульминационных момента: сюжетный — внезапное нападение мятежников на четверых солдат и нравственный — попытка помочь другому человеку, в данном случае врагу, и ее пресечение на войне.
В ходе сюжетного действия, после того как рота взяла вершину и захватила пленного, охранять завоеванную гору оставлены четыре главных персонажа рассказа. Ермаков не дает подробных описаний героев и раскрывает их образы лишь через поступки. Герои повествования как бы иллюстрируют авторское представление о типах человеческой натуры, которых столкнула война. Сержант и «охрипший» солдат представляют один тип, мужественных и уже познавших законы войны людей. Пулеметчик Гращен-ков и «безымянный» пулеметчик — другой тип, молодых и наивных, еще сострадающих врагу и верящих в свое спасение солдат.
Герой-сержант возглавляет группу солдат, он бесстрастно убивает пленного, когда солдат Гращенков предпринимает попытку забинтовать руки раненому пленному, спокойно подрывает себя гранатой, когда понимает, что они безнадежно окружены. Другой оставшийся в живых пулеметчик сдается в плен, не понимая, что в плену смерть его будет долгой и мучительной. На этом рассказ заканчивается. Для повествовательной манеры Ермакова характерен открытый финал. Но в данном рассказе становится ясно, что солдату не выжить в плену — автор не случайно приводит эпизод, в котором говорится о восточном плене: «Мятежники умеют умерщвлять медленно, в час по чайной ложке смерти»8.
Ермаков поднимает проблему поведения человека на войне, где в критической ситуации проявляется истинная сущность человека, сложнейшая загадка непознанности человеческой натуры. Однозначных оценок автор не предлагает. Тема смерти, поведение человека в ситуации боя, его попытка остаться человеком в нечеловеческих условиях,
проблема сокрытой государством войны находят свое яркое художественное выражение в произведении.
Рассказ «Зимой в Афганистане» является третьим в цикле «Афганские рассказы». Повествование (уже в заглавии) начинается с конкретного обозначения места действия, обстановки и присутствующих героев. Вопрос дедовщины очень остро стоит в этом рассказе, помогая раскрыть основную тему — тему веры в Бога среди солдат и конкретно (шире) вопрос веры в Бога в советском государстве.
«Деды» отобрали и прочитали письмо, в котором девушка солдата Стодоли писала о Боге, теперь их целью становится добиться от солдата признания в его вере. Даже фамилия героя, в отличие от других, говорящая: Стодоля (от «стод» — Бог, идол и «доля» — участь, судьба)9. Герой Стодоля сравнивается автором с протопопом Аввакумом. Еще в юности Стодоля прочел «Житие протопопа Аввакума» и решил «положить свою жизнь на алтарь»10, уехать учительствовать в деревню. Девушка у автора в рассказах цикла интуитивно чувствует беду и верно ждет своего солдата: «впереди было пять лет учебы в институте и долгая жизнь в доме, вокруг которого белеет сад, а она закрывалась книгой и плакала»11. Образ такого дома появится у Ермакова в последнем рассказе цикла — «Занесенный снегом дом», где главным героем окажется женщина, ждущая с войны своего мужа.
Своей инаковостью герой Стодоля противопоставлен остальным. Он не смог отречься от веры, невзирая на все издевательства над ним. Воспользовавшись моментом и убежав из казармы, Стодоля возвращается. Он готов принять все последующие муки. Композиционно рассказ построен так, что кульминацией является признание героя в его вере и резкое снятие конфликта с характерным для Ермакова открытым финалом: «Скрипнула дверь, все обернулись и увидели в проходе человека с почерневшем лицом. <... > Стодоля молчал. <... >
— Где был? — спросил Остапенков. Стодоля поднял на него глаза, пошевелил губами.
— Что? Не слышу!
— Я верую, —повторил Стодоля»12.
Для сюжетного развития рассказа важен эпизод разговора дембеля Жарова с Оста-пенковым. Автор показывает, как в жизни (и на службе) все может измениться: кто был «никем», становится «всем», а тот, кто думал и делал одно, начинает поступать иначе: «Я тут смотрел, как вы потрошите этого “сына”, и... сказать тебе, Остап, одну вещь?
— Ну.
— Жалеть будешь. Потом»13.
Интересен в рассказе образ ротного (старшего лейтенанта), который олицетворяет возможность сохранения человечности в бесчеловечных условиях, на войне. Заповедь «Не убий!» скрыто звучит в этом рассказе Ермакова. Вопрос о том, что делают с человеком война и дедовщина в армии становится одним из основных в произведении. Автор освещает не внешнюю, а внутреннюю грань военной темы, войны между своими, не менее жестокой и страшной, чем война видимая. Человеческая вера в Бога (добро и любовь) противопоставлена войне, насилию, злу.
Рассказ «Марс и солдат» уже в своем заглавии заключает противопоставление: Марс — бог войны (советское государство во главе с Брежневым), солдат — исполнитель воли этого бога (герой рассказа Сорокопутов). Повествование делится на 5 частей или глав, которые чередуются и раскрывают два разных сюжетных плана. В 1-й, 3-й, 5-й частях рассказывается о неком державном старике, в котором легко угадывается об-
раз Л. И. Брежнева, принявшего решение о вводе войск в декабре 1979 г. в Афганистан. Во 2-й и 4-й частях показаны мучения солдата в плену, его стойкая вера в освобождение и — расстрел. В то время, когда старик, сидя в кресле, читает стихи Есенина, в плену погибают солдаты, отправленные на войну. Тема вины государства, вмешавшегося в гражданский конфликт другой страны, остро ставится в этом рассказе цикла.
Образ пленного солдата обнаруживает аллюзии с образом солдата из рассказа «Н-ская часть провела учения», который в конце повествования сдается в плен, не осознавая, что пощады ему все равно не будет. Можно предположить, что в образе Сорокопутова автор отчасти воплотил представления о том типе солдат, которые по неопытности или молодости до последней минуты продолжали верить в свое спасение.
Бог войны берет верх над солдатом: это показано автором композиционно (5-я глава — заключительная) и сюжетно (война разрушает веру: в спасение, в Бога, в государство, которое обязано защищать свой народ, а не подвергать его испытаниям и войнам).
Образ белого первого снега как последнего возникает в этом рассказе и находит свое продолжение в заключительном произведении цикла «Занесенный снегом дом». В рассказе «Марс и солдат» находим: «подумал, что этот первый снег — последний <... > прогнал <... > черную мысль о белом снеге»14, «над головами людей с темными осунувшимися лицами висели занесенные первым снегом вершины»15, «ударили очереди, огненный ветер вспучил грудь Сорокопутова, он упал <. . . > скрючился и начал сучить по свежему снегу ногами, мыча и выдувая носом алые пузыри»16.
Язык и мысли героев в этом рассказе также построены на противопоставлении: пессимизм старика, плохое предчувствие скорой смерти и оптимизм солдата, его вера в жизнь и «предчувствие удачи»17. Здесь имеет место характерный для Ермакова прием, заключающийся в сочетании несочетаемого: слово «предчувствие» несет негативный оттенок. Таким приемом автор показывает несбыточность ожиданий солдата.
Два пространственно-временных плана в своих кульминационных точках пересекаются и накладываются один на другой: в то время как пленного солдата расстреливают, старик читает стихи и роняет скупую слезу, подразумевая свою значимость для государства и народа, веря в свое бессмертие: «Мы умираем, сходим в тишь и грусть, но знаю я—нас не забудет Русь... »18. И на этом пересечении сюжетов обнаруживается пустота слов, неравенство мыслей о смерти с самой смертью. Для русских солдат в этой войне не было священной цели защитить родину и государство. Они погибали и до конца не осознавали — ради чего.
Этим вопросом задаются солдаты следующего рассказа цикла — «Пир на берегу фиолетовой реки»: они вернулись с войны, о которой в советском государстве молчали, а после возвращения оказались не нужны ни обществу, ни государству. Автор начинает повествование, описывая общий процесс увольнения в запас солдат, постепенно раскрывая образы главных героев: Нинидзе, Романова, Саши Реутова, Шингарева-Холмса и Спивакова. Солдат на протяжении всех проверок на пути домой преследует возможность возвращения в полк. Такие, на первый взгляд, незначительные неприятности сопровождают героев и в городе Ташкенте, откуда бойцы собираются разъехаться по домам. Их возвращение безрадостно, они вернулись с войны живыми, но люди безразличны к солдатам неизвестной войны. Проводник не пускает солдат в поезд, все, что им остается, это пировать на берегу грязной, фиолетовой от света фонарей реки. Таким образом, автор материализует пышность слов о наградах для солдат этой войны: «Проводник окинул быстрым взглядом всех солдат <.. . > и буркнул:
— Нет <. . . >
— Дядя, а вы служили? <... >
Проводник поглядел поверх их голов на перрон <. . . > начал закрывать тяжелую дверь <. . . > в последний миг Романов сунул в щель ногу.
— Ты по-человечески можешь ответить? — сказал Романов. Ударом ноги проводник сбил с порога ногу Романова и захлопнул дверь <... > Романов плюнул в мутное стекло. Когда поезд отъехал, проводник открыл дверь и крикнул:
— Засранцы!»19.
Афганская война совсем иная по сравнению с Великой Отечественной, где русские солдаты защищали Родину и победили, в афганской войне не было победителей. Неслучайно аллюзия на рассказ Е. Носова «Красное вино победы», с одной стороны, кажется, ставит в один ряд героев прошлой и настоящей войны, но с другой — обнаруживает их разницу: «Все будем пить, — сказал Романов. — А вино обязательно красное. Это вино победы»20. Однако красное вино прошедшей войны превращается в черное вино войны сегодняшней. Символичен эпизод с разлитым вином на рубашке солдата: «.. .они подняли стаканчики, полные черного вина, осторожно чокнулись и выпили. Шингарев на последнем глотке поперхнулся и закашлялся. Он поставил пустой стакан и провел рукой по груди <. . . > Романов закурил и поднес горящую спичку к груди Шингаре-ва, и все увидели на его рубашке большое темное пятно» 21 . Образ вина по-библейски превращается в образ пролитой человеческой крови. Красное и черное. Мировые литературные параллели возникают здесь еще раз.
Ссора из-за украденного приемника, принадлежавшего Нинидзе, показывает, насколько солдаты разобщены, не доверяют друг другу. Все, что их связывало — это война, которая для них закончилась. Герой Романов смутно понимает это, когда произносит фразу: «У меня такое ощущение <... > что среди нас кого-то нет, кто-то был, и теперь его не стало»22. Оказавшись в новых мирных условиях, герои понимают, что у них нет общей воинской цели, их ничего не связывает, кроме прошлого, которое им всем хотелось бы забыть. Мотив одинокого возвращения присутствует в этом рассказе.
Произведение «Занесенный снегом дом» завершает цикл «Афганские рассказы». Главным героем рассказа в этом случае становится не солдат, а женщина, ждущая с войны своего мужчину. Ермаков не дает имен главным героям, тем самым подчеркивая типизирующую составляющую образов, их всеобщность и единство мужского и женского начал. Этот рассказ построен главным образом на описании жизни женщины в ожидании мужчины: «Медленно рассветало. Слишком медленно. Женщина не знала, что ей теперь делать. Все было готово, дом с оранжевой крышей ждал хозяина с Востока»23. Автор подробно описывает домашний очаг, который хранит женщина в отсутствии мужчины. Картина Винсента Ван Гога «Красные виноградники в Арле» становится символическим собирательным образом, воплощающим мотив ожидания женами и матерями своих мужчин. Женщина вдруг обретает какую-то необъяснимую для коллег внутреннюю привлекательность: «Она была заурядная молодая женщина <. . . > но должен был вернуться мужчина, и она вдруг изменилась <. . . > учителя-мужчины <... > по-новому оглядывали ее и видели <... > что у нее белая шея, розовые губы <... > И припоминали, что ее муж где-то служит в армии»24. Этим одним предложением Ермаков умеет изобразить мотив напряжения и страстности ожидания женщины, но одновременно — всего одним словом «где-то» — намечает и продолжает тему неизвестной войны.
В этом рассказе вновь поднимается вопрос веры в Бога в атеистическом Советском Союзе. Женщина, проповедуя в школе атеистическое мировоззрение, дома просит Бога вернуть ей мужчину. Не умея обратиться к нему, она все-таки просит его о помощи. Но плохое предчувствие не покидает ее.
Мотив снега, зимы как смерти, рождается из хронотопа цикла: события развиваются с весны и до поздней осени. В этом поступательном движении за пределами текста остается только зима — та самая смерть, которую автор дает почувствовать, но не показывает в ее трагических картинах. Образ белого первого снега как последнего возникает в рассказе «Марс и солдат». Исходя из этого, уже с первых строчек рассказа «Занесенный снегом дом» можно понять, что мужчина не вернется: «Была осень <. . . > Люди, деревья, собаки и немые птицы ждали — со дня на день должен выпасть первый снег. А женщина ждала мужчину»25. Название рассказа несет смысловую нагрузку: занесенный снегом дом означает дом неживой, засыпанный, похороненный. Образ снега выступает в рассказах Ермакова предвестником смерти, в то время как дождь является спасением для героев, например, в рассказах «Весенняя прогулка» и «Пир на берегу фиолетовой реки».
Характерный для Ермакова открытый финал был изменен (в первом варианте женщина получает похоронку, в более позднем — страшную весть ей приносит офицер), видимо, для того, чтобы усилить трагический контекст, точнее указав на несбыточность ожиданий женщины. Этой же функции подчинена и лексика рассказа: «Мужчина писал, что это последнее письмо — вот-вот прилетит в полк вертолет и увезет их»26 (курсив мой. — О. К.). Или: «Рассвело. Снег все падал. Земля была бела и нежна <... > а заборы и стены броско и траурно чернели»27 (курсив мой. — О. К.).
Мотивы, проходящие через все произведения цикла, завершают свое воплощение в последнем рассказе «Занесенный снегом дом». В нем, как и в предшествующих рассказах, затрагиваются вопросы веры в Бога, вины государства, проблемы неизвестной войны и др. Сквозным доминирующим мотивом является мотив потери дома, жизни, надежды, себя. И эти потери умножаются, так как автор незаметно переходит с точки изображения мужчин-солдат на точку восприятия женщин-солдаток: трагедия жен и матерей, потерявших своих мужчин, приумножает трагедию утрат уже с другой стороны. Автор соединяет последний рассказ с первым, замыкая пространственный и временной круг цикла, формируя осознание бесконечного повторения происходящих событий — жизни и войны, мира и смерти в них. В заглавии цикла «Афганские рассказы» обозначена проблемно-тематическая доминанта текста, ведущий мотив.
1 Ермаков О. Возвращение в Кандагар: Повесть и рассказы. М., 2007. С. 174—272.
2 Сухих И. Мы были на войне, которой не было // Литературное обозрение. 1991. № 10. С. 56.
3 Ермаков О. Весенняя прогулка // Ермаков О. Возвращение в Кандагар. М., 2007. С. 174.
4 Там же. С. 187.
5 Ермаков О. Н-ская часть провела учения // Там же. С. 190.
6 Кормам Б. Изучение текста художественного произведения // Сайт 1п£о1о. ИЯЬ: http://www. т£о1юИЪЛп£о (свободный доступ; дата обращения — 02.03.2009).
7 Шварц Г. «Анна Каренина» вместо «Войны и мира» // Знамя. 1992. № 1. С. 237.
8 Ермаков О. Н-ская часть провела учения. С. 193.
9 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 12 т. М., 2003. Т. 3. С. 153; Т. 11. С. 291.
10 Ермаков О. Зимой в Афганистане // Ермаков О. Возвращение в Кандагар. С. 210.
11 Там же. С. 211.
12 Там же. С. 226.
13 Там же. С. 227.
14 Ермаков О. Марс и солдат // Там же. С. 230.
15 Там же. С. 231.
16 Там же. С. 232.
17 Там же. С. 229.
18 Там же. С. 232.
19 Ермаков О. Пир на берегу фиолетовой реки // Ермаков О. Возвращение в Кандагар. С. 249.
20 Там же. С. 244.
21 Там же. С. 250-251.
22 Там же. С. 256.
23 Ермаков О. Занесенный снегом дом // Там же. С. 269.
24 Там же. С. 262.
25 Там же. С. 260.
26 Там же. С. 262.
27 Там же. С. 269.
